Находка
Поезд качался из стороны в сторону. За «аварийным» окном мелькали деревья и редкие домики в огоньках. В небе сверкали звёзды. Почти все уже спали, а я лежал и смотрел на дно верхней полки.
Вдруг, резко раздался вопль ужаса. Я вздрогнул, люди стали просыпаться. Крик повторился, и закончился на рыдающей ноте, кричала женщина. Многие кинулись в начало вагона, откуда доносились звуки. Я тоже пошёл. Пассажиры столпились вокруг одной женщины, стоявшей у открытого окна. Вокруг неё всё было забрызгано чем-то красным, а под неё, на полу, собралась лужа алой жидкости.
- Что тут такое? Что с Вами случилось? – пытался переорать кричащую проводник.
- Ру-у-у-ки!.. Ру-уки! А-а-а!..
О, Боже! И тут, я заметил, что у неё небыло кистей рук! Что-то или кто-то оторвал ей руки по запястья! Я пришёл в ужас! С обрубков лилась кровь. Кого-то стошнило… А кто-то сказал, что в соседнем вагоне едет доктор. Женщину увели, обмотав наспех остатки рук бинтом из аптечки проводника.
Толпа стала расходиться, громко обсуждая ЧП.
Я стоял на месте и смотрел на лужу красной жидкости. Дверь из тамбура открылась, вошёл, забрызганный кровью пострадавшей проводник.
- Что Вы здесь стоите? Сейчас придёт уборщик. Он всё вымоет. Идите, идите спать!
- Что… что с ней?
- В окно руки совать не надо! Поезд проехал близ какого-то столба. Он-то со скорости и оторвал ей руки. Идите. Живее, живее! Тут Вам не шоу!
Я никак не мог прийти в себя… Что же это? Разве «такое» возможно? А сколько крови… Я никогда не видел «столько» крови! Никогда! А где же сейчас её кисти рук? О, какой ужас ждёт находчика!..
Да… я был тогда молод, но теперь…
По случайному стечению обстоятельств я стал машинистом. Полюбил поезда, рельсы, стук колёс по ним…
Как-то раз я вёл поезд по той же самой дороге. Тогда мне и в голову не пришло, что по этому пути я уже ехал много лет назад в качество пассажира…
Было уже заполночь, кода поезд не послушался меня и остановился сам. Мне пришлось одному выйти посмотреть, что случилось и в чём, собственно, дело. С фонариком в руках я стал обходить паровоз. Что-то мелькнуло под передними колёсами. Что-то грязновато-белое. Я направил луч фонаря на объект… это были кости. Но когда я понял, что это за кости, я онемел от ужаса! Это были кисти человеческих рук…

* * *
Когда нет больше времени в бутылке,
Закрытой смертью на века,
Печально, как в пустой копилке,
Оттуда тянется рука.

В ней точно больше жизни нету,
В ней также больше смерти нет.
Она, как все мы, ждёт ответа,
В котором нету долгих лет...

И есть конец всему на свете,
Не выйдет солнце никогда.
Лишь злая ложь пройдёт сквозь сети,
Но в ней нет смысла, как всегда...

* * *
Мечты уходят в самом деле,
Куда-то вдаль, за горизонт...
Кому нужны мои потери?..
Как-будто в дождь дырявый зонт...

О Небо! Если ты уверишь меня в том, что после смерти я вырвусь в пучину твоих звёзд, я сделаю всё, чтобы умереть...

Манекен
В то время я был ещё женат…
Однажды супруга потащила меня по магазинам. Она называла это «шопингом». Да… уж кто-кто, а она это дело очень любила, в отличие от меня… Но в тот раз я согласился пойти с ней. Через два часа я уже был сыт по горло, но жена была придирчива ко всему, как королева. И вот мы, наконец, зашли в один очень необычный магазин. Я и теперь помню его странное название… «Хомо-Сапиенс». Внутри было синее освещение, и активно работала Сплит-система. Я помню моё первое ощущение от этого бутика – резкая прохлада после душной летней жары, приятный синий дурман и запах зелёного чая. Обстановка там была шикарной – большие синие тонированные окна, серо-голубые мягкие диваны и кресла, зелёные пальмы с когтистыми лапами, матовые стены, зеркальный потолок и блестящий пол, как-будто бы покрытый кристально-чистой водой… и много разнообразных манекенов… Они лежали, стояли, сидели, висели под потолком и были прибиты к стенам. Также были два манекена, сделанных в «анатомическом стиле» - мужчина и женщина. Но один из всех манекенов мне запомнился сразу. Я моментально обратил внимание на эту прекрасную девушку, распятую на стене, как Иисус, но без креста… Её длинные огненно-рыжие волосы падали ниже колен, под лёгкой голубой туникой угадывались очертания прекрасной фигуры, а изумрудно-зелёные глаза светились магической печалью, и казалось, что вот-вот из них покатятся бриллиантовые слёзы… Но, увы, это был лишь манекен. Лишь манекен… Но я не хотел понять этого. Я влюбился в куклу? В неживую девочку из прошлого? Да. Так оно и было. Я потерял голову. Но я был женат. Первое время меня мучила совесть. Мне казалось, что я изменяю своей супруге. Но потом сомнения ушли, и совесть заснула, ведь моя «любовница» не была живой… сначала… Сначала я не хотел туда возвращаться. Точнее этого не хотела ещё бодрствовавшая пока совесть. Сам я жаждал вернуться в удивительный магазинчик. И я вернулся. Через неделю я просто не мог больше терпеть. Она, эта прекрасная девушка, снилась мне… манила меня к себе, за собой…
Когда я пришёл, то заметил некоторые изменения. Одно. Тогда я подумал, что мне показалось и, что я просто не заметил этого ранее, но теперь – знаю, что изменение было. Её взгляд… теперь он не был опущен. Она смотрела вперёд, будто ждала кого-то… спасителя? Наоборот?
Я нажал на звонок на красивом прозрачном столике продавца, и вышла хозяйка бутика. Отнюдь, она не удивилась, когда я спросил, возможно ли купить у заведения манекен распятой девы. Женщина улыбнулась, и, сказав, что я не первый задаю этот вопрос, мягко отказала. Я стал расспрашивать о происхождении куклы. Где её изготовили? Кто? Когда? Для кого?.. И на все эти вопросы я получил точные ответы так, будто ей приходится отвечать на такие вопросы каждый день. Оказалось, что девушку изготовил во Франции некий Франсуа Жарден в 1896 году по заказу какого-то местного магазина, но вскоре после этого магазин разорился, хозяин его пропал, и манекен вместе с другими забрали. С тех пор кукла так и кочует по бутикам, нигде не задерживаясь надолго. Теперь же хозяйка «Хомо-Сапиенс» была уверена, что кукла останется у неё навсегда. Но, увы, известно, никогда не говори «никогда», соответственно не говори и «всегда» потому, что эти два слова равны по силе…
Когда я пришёл в третий раз, то на губах девушки-манекена начинала играть тень улыбки. В четвёртый раз она была уже явной, а в пятый – кукла, откровенно говоря, смеялась! Причём с какой-то злобой… Я испугался, но девушку любить не перестал. Мне сильно хотелось забрать её…
В седьмой раз я пришёл с деньгами. Я приготовил для выкупа манекена одиннадцать с половиной тысяч долларов. Хозяйка не устояла.
- Столько за неё мне ещё не предлагали… и, я полагаю, не предложат. Я согласна.
Жена к тому времени уже заподозрила во мне изменника, и мы развелись, поэтому я с чистым сердцем и лёгкостью в душе вёл автомобиль, к крыше которого была прицеплена драгоценная ноша…
Вскоре «Хомо-Сапиенс» сгорел дотла. В соседнем доме случился пожар, и огонь перекинуло на бутик. Странно, но хозяйка его пропала… и, между тем, останки её найдены не были, что исключало возможность её смерти в случае пожара!
Время шло, а я с каждым днём влюблялся всё больше. Девушка теперь висела прямо перед кроватью в моей спальной комнате, и я мог любоваться ею каждый раз перед сном и после него…
Однажды, перед сном, я осмелился поцеловать её губы… они были холодными и твёрдыми, в то время как смех стёрся с лица куклы и теперь она как бы пребывала в задумчивости…
Я лёг спать, но сон не шёл ко мне…
Вдруг, через какое-то время, я ясно увидел, как она сошла со стены и стала приближаться ко мне.
- Ты ведь хочешь этого?.. – игриво сказал оживший манекен.
- Отвечай же! Ну?
- Хочу… - я был в шоке, и мне казалось, что то, что кукла ожила – нормально, и так должно быть…
- Как? Как ты хочешь этого?
- Сильно! Очень-очень сильно!
- Больше жизни? Скажи: «Больше жизни!» Ну?
- Я хочу этого больше жизни…
-Громче!
И я закричал: «Да! Я хочу этого! Хочу больше жизни!»
А она всё приближалась… и приближалась… голубая туника упала на пол…
Утром я очнулся на стене. Я был распят и не мог шевельнуться… будто всё тело было из пластика. Передо мной на кровати сидела она. Она была тёплой… живой…
- Ну, как тебе новая «жизнь»?
Губы не слушались меня, и я мысленно ответил ей, без надежды на то, что она услышит меня: «Отлично!»
Но она услышала меня.
- Ну, так это же просто замечательно – сказала она с французским акцентом.
- Что же ты сделала со мной, стерва?
- Мы поменялись местами, милый.
- Как? Как!!?
- Очень просто. Ты полюбил меня, и это дало мне возможность встать на твоё место. И я не буду лишать тебя такой же возможности. Я отвезу тебя в магазин. Позже. Вдруг кто-нибудь полюбит тебя так, как ты полюбил меня? Всё возможно, как видишь…
- Сука!
- Ну-ну… без обид. Каждый сам за себя. Так ведь? Но это потом. А пока, хочешь, я запишу маленький рассказик о нас с тобой под твою диктовку?..

Статья
«Я не знаю, зачем я рассказываю эту печальную историю, возможно для того, чтобы облегчить душу перед…
Я познакомился с ней в баре. Она пела. Её голос был великолепен! О ней даже иногда писали в газетах, а её мечтой была большая сцена… но на тот момент я ещё очень плохо освоился в городе, так как недавно приехал, и потому о ней ни разу не слышал.
Я стоял, как вкопанный, с открытым ртом слушая её прекрасный голос. И, как ни странно, она тоже смотрела на меня и улыбалась. Наверное, так нужно было для лучшего эффекта от исполнения песни, а, может, я ей тоже понравился – этого я так и не узнал…
Причиной моего приезда была командировка – я должен был приготовить статью об этом маленьком курортном городке. И поэтому я решил сделать основой моей статьи её.
Мне пришлось заплатить, чтобы меня впустили в её гримёрную. Когда я вошёл, она сидела перед зеркалом и расчёсывала длинный волнящиеся огненно-рыжие волосы.
Мы сразу нашли общий язык… мы стали встречаться… я уговорил моего начальника позволить мне остаться в городке ещё на месяц, под предлогом работы и подготовки фактов для моей статьи.
За две недели я уже очень сильно привязался к ней, а она – ко мне.
Однажды, примерно через три недели после нашего знакомства, когда я вошёл в комнату после моей долгой прогулки по городу, и задал ей пару вопросов о её делах, я не услышал ответа. Она повернулась ко мне лицом и горько посмотрев мне в глаза, прохрипела: «Я сорвала голос». Я пытался утешить её, но от этого она только разрыдалась. И тут, я узнал, что проверявший её врач сказал, что говорить она, конечно же, сможет, но петь, тем более так хорошо, великолепно петь, она больше не сможет никогда.
Весь вечер мы просидели вместе с горой мокрых подушек и носовых платков.
Утром, проснувшись, я не обнаружил её в доме, а когда я пришёл на её, теперь уже бывшее место работы, мне сообщили, что час назад было найдено её разбитое тело под мостом. А в руке была записка, последними словами в которой были сожаления и объяснения, что ей больше нет смысла жить. Она просила у меня прощения и в конце добавила, что очень любит меня… любила…
Сегодня у меня самолёт домой… мы должны были лететь вместе, но теперь, я жгу её билет…
Моя последняя статья готова. Это МОЯ последняя статья и… последняя статья О НЕЙ, "знавшая" её живой. Больше я не смогу работать репортёром… без неё я не смогу больше ничего. Статья отправлена по почте.
Мой билет тоже горит… теперь горит всё вокруг… стулья, шкафы, столы, стены, торшеры… всё! Сейчас я выброшу свою запись в окно и… останусь догорать со всем, что осталось от неё…»

Полёт 2.

Я взлетела над городом, и, делая плавательные движения в воздухе, направилась к самому высокому зданию.
- Мини-юбка? Хей! Тебе не стыдно?
- Пошёл на фиг! Я собираюсь умереть.
- Ну, валяй!
Чёрт слишком высоко взлетела… Немного ниже…
- Ха-ха-ха!..
Ничего смешного! Человек хочет умереть, а они смеются… Уроды!
Я встала на самом краю крыши девятиэтажки. Шаг вперёд… Я закрываю глаза… Щелчок большим и средним пальцами левой руки. Я открываю глаза.
- Мама, пойдём я покажу тебе мой труп!
Мы приходим.
- Что здесь строят?
- Диско-зал.
Трупа нет. Вместо него красная лужа и тёмное пятно.
- А где же труп?
- Не знаю. Был тут…
- Его, наверное, убрали… Тут ведь уже стройка…

Полёт.

Когда я вошла в комнату, он стоял у его… нашего, окна, и смотрел… Я всегда ненавидела, когда он так смотрит… вникуда… делает вид, что смотрит в окно, но на самом деле думает… знает… подглядывает… прислушивается… читает мои мысли!..
Я постаралась представить огромную крепкую кирпичную стену, чтобы ни в коем случае не впустить его в свои мысли. У меня разболелась голова, но я держалась… как могла, по крайней мере…
- Где ты была всю ночь?
- Ночевала у подруги.
- Не ври мне.
- А я и не пыталась – ответила я, закусив губу, и стараясь не думать о правде, а только о крепкой кирпичной стене. Голова разболелась сильнее.
- У меня мигрень началась.
Он молчал.
- Ты ничего больше мне не скажешь?
- Почему ты не позвонила? Я волновался…
- Ты? Волновался? По-моему, эти два понятия не совместимы!
- Зря ты так обо мне… - какая-то печаль звучала в его голосе. Бедный… Что-то сорвалось у меня внутри…
- Прости.
Он всё ещё стоял ко мне спиной. Мне показалось, что стена начала рушиться. Я мигом выстроила ещё одну.
- Почему ты даже не посмотришь на меня?
- Насмотрелся уже. – как-то горько усмехнулся он. Я поняла, что нужно срочно менять тему.
- Это твоё окно… Оно меня с ума сведёт! Я его замурую!
Он молчал… и всё смотрел… смотрел… А вторая стена тоже начала рушиться… И я увидела, как трясутся от напряжения его руки… покрытые кровью…
- Откуда кровь?
Он молчал. Я ясно увидела, как мощный кулак разбивает мою стену… окровавленный от ударов кулак…
- Посмотри на меня! – почти в истерике крикнула я. Но он не шевелился. Я поняла, что ещё чуть-чуть, и он доберётся до моих мыслей, и узнает, где я была… Я вылила огромный океан! Бесконечный... Уж его то он не переплывёт так легко, как разбил мои стены!..
- Чёрт возьми! Да посмотри же на меня! – я подскочила к нему и с силой развернула к себе. Его синие газа были пусты. Он просто молча смотрел сквозь меня… сквозь весь мир… на что-то, чего не видят другие… Я почувствовала, как головная боль начала стихать, а вместе с ней – и уже было разбушевавшийся океан. Я опустила руки. Он не шевелился и продолжал смотреть вникуда. Я заплакала. Он молчал. Я развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.
На улице шум… рёв машин… люди… много людей… толпа… под его окном?.. нашим окном?.. какая-то женщина закрывает глаза сыну и уводит его из толпы… не понимаю… О, Боже!.. Люди… это же он! Помогите!!!
- Помогите! Это же он! Вызовите скорую!!!
- Отойдите, девушка. Ему не помочь… Не смотрите… теперь уже только морг…
Нет!!! Этого не может быть! Это кошмарный сон! Нет!..
Но… что это? Записка? В его руке?
- Отдайте, отдайте её мне! Это он мне написал!.. это… он…
«Надоел я тебе? Прости… прости… прости… И… кстати… над океаном есть небо… Забыла? Я ведь умею летать!..»

Зов природы.

Я заглушил мотор, расстегнул ремень безопасности и вытащил ключи.
- Всё. Приехали.
Вот оно. То, что нам было нужно: двухнедельный отдых на природе. Никакого шума, никаких людей – только я и она.
Место мы выбрали превосходное – мягкая трава, огромный каштан, как раз в самом цвете, блестящая синяя река и спасительный тенёк под этим самым каштаном, перед поляной, освещённой ярким апельсиновым солнцем. Я, она и долгожданная тишина, изредка нарушаемая только пением птиц, жужжанием пчёл и стрекоз, и плеском «золотых» рыбок в воде. Над нами было синее-синее небо с редкими пушистыми барашками облаков… Погода была прекрасной, и обещала быть таковой все четырнадцать дней.
Мы поставили палатку, обустроили место очага для костра, и она пошла за хворостом в глубь этого шикарного леса.
Уже начинало темнеть, и в дали подвывали волки, когда я понял, что что-то не так… Её не было уже четыре с половиной часа. Я, обеспокоенный страшными догадками, схватил фонарик и поспешил искать её, оставив записку на случай, если она вернётся раньше меня.
Я шатался по лесу до часу ночи, прежде чем почувствовал резкий запах сырого мяса. Почти онемев, я двигался на запах, и примерно через десять-одиннадцать метров, луч моего фонарика наткнулся на страшную картину, которую я не забуду никогда: изуродованное практически до неузнаваемости человеческое тело… в одежде моей жены… всё было изорвано в клочки… но кем? Я вздрогнул и сразу же онемел – на меня из темноты смотрели два жёлтых глаза, а за ними – ещё штук восемь… Меня будто парализовало… волки!!! Бегом! Я сам не понимал, куда я несусь… не знаю каким чудом я добрался до машины… Но только я сел за руль, как чувства вины, печали и любви к ней побороли страх, и я только тогда осознал, что на самом деле произошло. Теперь я во всех красках понял, что потерял её навсегда. На неё напали волки, не имея сил сопротивляться им, она… она сдалась, и звери загрызли её. Только теперь я осознал, что её изумрудные глаза, огненно-рыжие волосы, белоснежная кожа, всё, всё, всё это превратилось в кровавую кашу и груду костей… её больше нет. Я понял это. И оттого мне стало очень-очень горько и плохо… я… я повесился. Вышел из машины и повесился на том самом, цветущем каштане… Меня, как и её больше нет… нас больше нет. Мы умерли… И теперь, когда я всё это пишу, моё тело в темноте раскачивается на ветру…

Закат

Джек и Камилла сидели под деревом и смотрели на начинающийся закат.
- А давай попробуем догнать его?
- Зачем?
- Романтика!
- Давай! Прямо сейчас?
- Ну конечно! Чего ждать то?
Они мигом собрали вещи, покидали их в машину и сами заскочили в неё.
Машину вёл Джек. Он мчал её на огромной скорости. Камилла сидела рядом и зачарованно смотрела на оранжевое солнце, за которым они почти успевали. Восемь часов. Девять часов. Десять, одиннадцать, двенадцать часов без остановки на бешеной скорости. Тринадцатое июня… тринадцатое июня… Давно должно было быть уже четырнадцатое, но они не останавливались, и потому всё время было тринадцатое июня. Гигантская скорость. Тринадцатый час в пути… Темнело? Нет… страшные полусумерки. Резкий поворот, бесконтрольное управление и… машина взмыла в воздух с тем, чтобы никогда не завестись…
И до сих пор, каждый год, тринадцатого июня, на закате, можно видеть их автомобиль, мчащийся на бешенной скорости на Запад до поворота, слетающий на нём с дороги в обрыв, и исчезающий в сумерках наступающей ночи…

Дерево

Перед нашим домом росло дерево. Я не знаю, сколько ему было лет… полагаю, век, или полтора оно уже отсуществовало… но, несмотря на его крючковатость, коричнево-грязность, рыхло-старость и листо-отсутствие, оно чем-то влекло её. В тот день я, как только проснулся, снова увидел её на ступеньках у входа в наш дом. Она опять сидела и молча смотрела на то проклятое дерево. Провались я на этом самом месте, если я хотя бы догадывался, о чём она думала.
- Привет. Снова здесь?
- Да.
- Почему?
- Не знаю. Мне здесь нравится. Особенно теперь. Когда небо сырое и пасмурно, а вокруг этого вечно-голого дерева лежат чужие жёлтые листья… Тебе разве не нравится?
- Нравится, но не до такой степени, чтобы сидеть на этих холодных ступенях почти круглые сутки! Когда я ложился спать, ты тут сидела, и теперь, когда я проснулся, ты опять сидишь здесь. Скажи, милая, ты что даже не ложилась спать этой ночью?
- Нет, я… я была тут. Мне тут нравится и…
- послушай, а может нам лучше сходить сегодня к доктору?
- Я не больна.
- А я так и не говорил. Просто не все сидят по ночам на холодных лестницах перед старыми уродливыми деревьями.
- Оно вовсе не уродливо! Посмотри как…
- Милая, прошу, давай просто сходим к доктору, поговорим… хорошо?
- Нет, не хорошо.
- Но почему?
- Ты думаешь, что я сумасшедшая? Так?
- А вот и не так!
- А я вижу, что так!
- Нет!
- Оставь меня… одну, пожалуйста…
- Встань с лестницы – заболеешь.
- Не встану.
- Почему?
- Потому, что не хочу. Оставь меня.
Я решил, что лучше, действительно, оставить её в таком состоянии одну, чтобы она успокоилась… Но как я ошибался! Боже мой! Если б я только знал, о чём она думала тогда! О, если бы я только знал…
Она просидела так весь день. На мои вопросы не отвечала, на уговоры не реагировала. Ночью, той роковой ночью, она снова не пришла спать, а утром… а утром я нашёл её повешенной на том самом дереве… Она покончила с собой…
Теперь я больше там не живу. Я съехал почти сразу, но прежде… прежде я собственными руками спилил это страшное дерево почти под самый корень, чтобы оно… этот монстр, больше никого не довело до самоубийства… никогда…

Голова.

Я привязал её к столу так крепко, как только смог, чтобы она не шевелилась.
- Что ты собираешься делать со мной?
- Заткнись.
Я не хотел, чтобы она говорила. Меня это раздражало.
- Пожалуйста, не делай мне больно…
- Заткнись!
- Я умоляю тебя, только не убивай меня…
- Заткнись!!!
- Я отдам тебе всё, что у меня есть…
- Заткнись, идиотка!!!
Я взял нож и подошёл к ней. Он был плохо заточен, но подточить его у меня ни было, ни времени, ни желания. К тому же, так интереснее наблюдать…
- Что… что ты будешь делать?..
Я молча поднёс нож к её правой ноге и медленно начал отпиливать стопу по пятку. Всего небольшой кусочек. Для начала…
- Нет! Нет!!! Не-е-ет!!! Пожалуйста, перестань! Прекрати!!! Умоляю!!! Не-е-ет!
Я молча пилил и слушал её.
Когда дело было сделано, и я с трудом перепилил её кости, она стонала и рыдала. То, пытаясь обвинять, обзывать меня и даже угрожать, то умолять и подлизываться… Забавно!..
Я оставил её до утра.
На следующий день я проделал ту же процедуру с её левой ногой.
- Оставь меня! Пожалуйста! Ну, зачем тебе это нужно? Ну, я умоляю тебя!!! Пожалуйста-а! Не надо!!!
- Н-да. Ха-ха-ха-ха-ха!.. – меня прорвало. И неужели эта девица думает, что я перестану? Дура!
Вечером я отрезал ей правую ногу по щиколотку, а утром то же самое сделал с левой ногой. Как она меня умоляла!
- Кричи, кричи!
- Почему ты такой злой?
- Я не злой. Я такой, какой я есть.
- Разве это добро – отрезать куски тела у живого человека?
- Не тебе меня судить.
- А кому?
- Никому!
- Как? Кто-то же должен осудить твои преступления!
- Ну и кто же?
- Ты веришь в Бога?
- Нет.
- Тогда это должна сделать полиция!
- Ну-ну! Конечно!
- Отпусти меня, и тогда никто тебя не осудит. Я не скажу полиции ни слова!
- Полиция и так не узнает.
- Узнает.
- Откуда?
- Найдут меня. Они ведь уже ищут!
- Да кому ты нужна? Дура!
- Я пропала, и они меня ищут!
- Думай, как хочешь! Ха-ха-ха!..
Я ушёл. Но в комнате была скрыта моя камера, о которой она не подозревала. Я видел её. Она пыталась высвободиться, но узлы были очень крепкими…
Вечером я снова пришёл к ней. Кровь начала потихоньку запекаться, а я – отпиливать её правую ногу в колене. Она пыталась вырваться. Стонала. Кричала. Вопила. Рыдала. Истерически орала. Умоляла сквозь слёзы о пощаде. Меня этим не проймёшь. Увы.
Ночью я принёс ей воды и хлеба. Она всё это употребила с моей помощью потому, что я не развязывал её.
- Тебе доставляют удовольствие мои мучения?
Я не ответил. Не её дело!
Утром я отрезал её левую ногу по колено. Теперь она судорожно глотала воздух, мычала и хрипела. Как я смеялся!!! Поистине весёлое занятие!
К вечеру мне пришлось подготовить нож побольше. Я вошёл. Подступил к столу и начал отрезать правую ногу чуть ниже паха. Сейчас она хрипло вопила, закрыв глаза. Зажмурив их. Она даже умудрилась исцарапать мой стол! Сучка! Брр…
Утром, когда я вошёл, она что-то напевала. Отрезая левую ногу по пах, я слышал, как она продолжает судорожно напевать и хрипеть. Громко.
Всё, что я отрезал, я складывал в корзину под столом, чтобы она могла чувствовать запах своего мяса.
Днём я приготовил её ляжки в сковороде с оливковым маслом и специями. Ближе к вечеру я пришёл накормить её. Мы поели с аппетитом. Только после «ужина» я сообщил ей о том, из чего сделано блюдо. Точнее из чьего мяса. Её стошнило. Сука! Пришлось вымывать за ней. После, я отрезал ей кисть правой руки.
Ночью она всё ещё напевала эту дурацкую мелодию. Тупую песенку… Она и сейчас звучит у меня в голове.
Утром я отрезал ей кисть левой руки. Она рыдала и умоляла остановиться, наконец… Фу-у. Истеричка. Тупица. Ничтожество.
Когда я наблюдал за ней днём, она что-то нашёптывала, а вечером, пока я отпиливал её правую руку по локоть, она медленно и чётко рассказала стишок:

«Каждое утро приходит убийца.
Режет на части кусок за куском.
Зачем я попалась? Какая тупца!
Но вот, уже скоро забудусь я сном.»

Всю ночь она что-то бормотала себе под нос. А утром я услышал продолжение стишка, отрезая по локоть её левую руку:

«И вот снова утро, он снова пришёл.
Он пилит и режет тупейшим ножом.
А после он мне не наложит повязку…
Какой же финал здесь? Какая развязка?..»

Мне это начинало надоедать. «Ну ладно», подумал я, «ведь это её последняя радость в жизни! Пусть складывает эти глупые стишки…»
Вечером я пришёл отделить её правую руку от тела по самое плечо. Подошёл к ней, приступил молча к делу, а она опять завелась:

«Весь день я молилась, но вечер настал.
Я думала: «Может, убийца устал?»
Но вот он идёт, нож с собою несёт…
О, Боже! Ну, кто же меня здесь спасёт?..»

Хриплым голосом, корчась и кривляясь, она выдавливала из себя звуки. Я усмехнулся, но перед выходом поскользнулся в крови и выругался.
Всю ночь она опять что-то нашёптывала, а утром выдала:

«О, вот он – убийца! Он режет опять!..»

- Какая досада, - вставил я, отрезая остаток левой руки по плечо, - какая досада! Она вскрикнула от боли, посмотрела на меня дикими глазами и продолжила:

«И боль эту мне никогда не унять…»

- Это уж точно! Хех! – усмехнулся я.

«Кровь льётся ручьём, и ей нет остановки.
Он мясо моё приготовит в духовке!»

- М-да-да! Кстати, кушать хочешь?
Она скривилась и промычала какой-то непонятный звук в ответ.
- Ну-ну! Ха-ха-ха-ха-ха!..
- Убийца!!!!! – истерически завопила она.
- Знаю, знаю. Ха-ха!.. Ну, бывай! Чао-о!!!
Она стала дёргаться и трястись. И я уже было, испугался, не конвульсии ли это… Ведь если она умрёт раньше времени, то какой смысл было держать её столько времени здесь? Можно же было и сразу убить! Но нет. Это не были конвульсии. Она просто пыталась высвободить свой обрубок тела. Дура! Как бы она выбралась? Я бы посмотрел! Ха-ха-ха-ха-ха!.. Но нет. Дел много. Пусть остаётся так.
К вечеру я приготовился по-особому. Сегодня она должна была умереть. К этому торжественному моменту я подобрал большой острый резак.
Я вошёл в комнату, посмотрел со стороны на своё искусство, встал рядом с ней, и приготовился отделить её голову. Но она снова заговорила, глядя мне прямо в глаза:

«Сегодня последняя пытка пройдёт,
И дух мой из тела в пространство уйдёт.
Сегодня умру я. Убьёт меня ОН!..»

Я поспешил отрезать ей голову. Напрягся и надавил со всей силы. Кровь брызнула, и захрустели суставы. Я медленно поднял голову над столом. В глазах застыл ужас, скрытый за поддельным спокойствием. И вдруг… губы шевельнулись, и из перерезанной глотки вырвались с хрипом последние слова:

«Ты слышишь? Я - смерть, и я – твой страшный сон!..»

Безумие 2: подвал
Запись I
Вот уже два дня мы заперты в подвале. Нас шестеро: я – Сэм, мой друг – Брэд, Сара – Миссис Стюарт, и трое её детей. Сыну Джеймсу шестнадцать лет, а двум дочерям Мадлен и Кристине – пятнадцать и три соответственно.
Нас не кормят. Нам не дают воды. Никто не знает, сколько мы продержимся вот так; когда нас отпустят и отпустят ли вообще? Выйти мы не можем – мы глубоко под землёй в бетонной коробке. Единственное, что у нас есть – воздух, тусклая лампочка, пара матрасов, одеяло и перочинный ножик Джеймса. Ну и мой блокнот с карандашом. От полутьмы очень болят глаза. Нас выпустят?..

Запись II
Нужно получше описать эту странную семейку… Миссис Стюарт примерно сорока пяти лет отроду, шатенка, не в плохой форме, но слегка полновата. Строгая мать и сильная женщина. Интересно, она сломается?..
Её сын Джеймс очень красивый парнишка – блондин, с тёмно-синими глазами, почти чёрными. Они удивительно блестят в темноте. Умный, стройный и спокойный. Но он почти всегда молчит… Когда же он говорит, то это обычно короткие, но умные замечания, а голос у него мелодичный и приятный. Он всегда почему-то чётко выговаривает слова. Чётко и тихо. Как будто бы с презрением…
Сестра Джеймса, Мадлен, тоже довольно симпатичная. У неё тёмно-зелёные глаза, огненно-рыжие вьющиеся волосы и белоснежная кожа. У неё также прекрасная фигурка. А её голос не менее мелодичен, чем у брата, но Мадлен тоже редко разговаривает. Сидит в углу, и, пытаясь спрятать стройные ножки под мини-юбкой, почти всё время смотрит на брата.
О Кристине вряд ли можно сказать что-то вразумительное. Светлые волосики на круглой головке… Эта тупица вечно орёт как резанная…
Мне и моему другу по двадцать семь лет. Брэд очень тихий парень. Мы дружим с детства. Он болен гемофилией, и потому мне всегда приходилось оберегать его. Один маленький порез – и он может умереть.

Тут холодно. Всем хочется пить и есть.

Запись III
Сегодня уже четвёртый день нашего заточения. У нас беда. Брэд… покончил с собой. Он вскрыл вены ножом Джеймса. Я потерял друга детства… это ужасно… но зато, у нас теперь есть еда и питьё.

Запись IV
Восьмой день. Три часа ночи. Джеймс задушил Кристину. Миссис Стюарт сопротивлялась, и потому Джеймс избил её. Он сказал, что чтобы выжить, нужно уметь жертвовать. Кто знает? Может быть, он и прав… После он изнасиловал Мадлен. Избитая мать пыталась защитить дочь, но Мадлен… кажется, сама хотела этого… Дело в том, что она любит Джеймса не только как брата, но и как мужчину, парня. Джеймс же это заметил, но до последнего момента игнорировал девушку. Теперь же… крича жестоким тоном: «Ты сама этого хотела!», он изнасиловал её. Кажется, Мадлен испугалась, но не очень то хотела сопротивляться, да и не смогла бы…
Запись V
Тринадцатый день. Нас осталось трое: я, Джеймс и Мадлен. Сегодня утром Джеймс убил мать, чтобы было, что есть и пить. Да, это жестоко… но правила игры были установлены не нами. Увы, нам не дали права выбрать их… Мы по-прежнему заперты в подвале. Джеймс опять изнасиловал сестру. Он делает это с какой-то звериной жестокостью. Я старался снова не влезать, так как хочу выжить. Сейчас я сижу в углу, куда падает немного света, и молча пишу. Джеймс затачивает нож о каменный выступ, а Мадлен молча наблюдает за братом-мучителем всё ещё влюблёнными глазами. Он изредка поглядывает на неё и, слегка злорадно, усмехается. Бесшумно… Она его боится, но любит… Я тоже боюсь его, несмотря на разницу в возрасте. Он – убийца, насильник, каннибал (как и все мы) и главное – у него есть нож! А что я могу сделать своим карандашом? Нацарапать на бумаге единственное слово, которое вертится сейчас у меня в голове – «ПОМОГИТЕ!»??? Но кто его увидит? Но кто же нас спасёт?..

Запись VI
Двадцать первый день. Я, кажется, начинаю сходить с ума. Джеймс… Джеймс убил Мадлен… после того, как снова изнасиловал бедняжку… Я остался наедине с этим каменным убийцей. Он даже не меняет спокойного выражения лица, когда убивает… Но с другой стороны… благодаря нему я сейчас жив. До сих пор.
Да… он очень красив…
Не перестаёт затачивать нож…

Запись VII
Это конец. Тридцать шестой день. Джеймс подошёл ко мне с ножом и сказал: « У тебя нет выбора. Ты ведь знаешь, что еды больше нет…» Я попросил его дать мне 15 минут записать кое-что в блокноте и... попросил его продолжать мои записи. Он согласился. Это конец. Для меня. Я… я закончил. Я – еда. Я – вода. Я есть. Меня нет… Что это?..

Запись VIII
Я – Джеймс. Много писать не буду. Не люблю. Сорок первый день. Еда пока есть. Скучновато…

Запись IX
Сорок третий день. Я их слышу. Они наверху. Почему бы им ни выпустить меня?

Запись X
Сорок седьмой день. Они должны прийти.

Запись XI
Пятидесятый день. Они пришли. Я знал. Я прошёл испытание. Придётся работать с ними… киллером. Но зато на свободе. Я победил. Почему они сразу не сказали что им нужно?

Запись XII
День свободы! Первый полный день на свободе! Я свободен!

Запись XIII
СВО-БО-ДЕН!!!

* * *
Огромный пик уходит в небо,
И крест сияет при луне…
Когда исчезну я бесследно,
Никто не вспомнит обо мне.

Большие окна из осколков
Разбитой вдребезги мечты,
И словно души стаи Волка
Чернеют стены высоты.

Гигантский купол, колокольня,
Убитый страх больной души,
Таков мой мир, и пусть мне больно,
«Их» больше нет – «они» «ушли»…

* * *
Сегодня нет мечты в коробке –
Убита! Стёрта в порошок!
Как кулаком удар по кнопке…
И смерть её приводит в шок…

Она была, но смерть на страже…
Она жила, но рада умереть…
Ей, как и мне, давно уже не важно –
Смогла б она когда-нибудь взлететь?..

Мечты так быстро исчезают,
А люди забывают их.
Они, как бабочки в агониях сгорают,
Но это быстро, крик их тих…

* * *
Земля не станет твёрже от того,
Что в ней зароют снова тело,
Без разницы – моё, твоё, его…
Оно сгниёт, и жить – пустое дело…

«Живите! Радуйтесь! Плодитесь!» -
Долой, и к чёрту глупые слова!
«Умрите! Мучайтесь! Заткнитесь!» -
Но где же смысл? – Умер, как всегда…

Зачем в дымах иллюзии парить,
Где жизнь ползёт, а вовсе никуда не мчится?..
Вопрос исчерпан – нету смысла жить,
Раз говорят, что надо с ней смириться…
* * *
О, Ночь! Ты прекрасна! Прекрасна луной,
Прекрасна мерцающей в небе звездой,
Прекрасна уснувшими в поле цветами…
О, Ночь! Ты накрыла мир яркими снами…

* * *
Когда к самоубийце входит вдохновенье,
Никто ему не верит наперёд –
«Быть может это «чувствообостренье»?»
Но разве он не знает, что не всем везёт?..

И смешанное чувство боли
Застряло комом в горле у него…
«Не бойся, я не буду сыпать соли,
Я – смерть, и я спасу тебя от этого всего!..»

* * *
Вчера ты люстру проверял на прочность,
Сегодня ты колёса пробуешь на вкус,
А завтра ты проверишь револьвер на точность…
Но что за гад сказал: «Самоубийца – трус!»?

Два дня назад ты пробовал на топкость море,
Через два дня узнаешь твёрдости дорог…
Диагноз твой – врождённое тупое горе –
Описан с точностью, и до наоборот…

Смерть

«24 февраля 1997 г.
Я часто думаю о том, из чего состоит наша жизнь… Что такое «существование» по сути? Что произойдёт с нашим (в частности «моим») разумом, когда мы (я) умрём (умру)? Я где-то читала, что учёные проводили эксперимент, взвесив тело человека до смерти и после… так вот после – оно весило на 9 граммов меньше… Так значит душа есть? В виде сгустка энергии? Но я сейчас думаю, пытаюсь понять, размышляю… не могут же мои мысли исчезнуть? И буду ли я думать после смерти? Что будет с моим разумом?..
Эти вопросы не дают мне покоя, и я не могу уснуть… уже 3.24 ночи… Снотворное… поможет?..»

«3 марта 1997 г.
Интересно, когда я умру, пойму ли я это? Буду ли в состоянии понять, что мертва? Меня не отпускает мысль о том, что мой разум не может исчезнуть, что мои мысли не могут испариться… Но это ведь сказки о загробной жизни, о рае, об аде… Ведь это всего лишь фантазии, вымысел, мифы верующих в Бога… А где же правда?..»

«15 апреля 1997 г.
Я много читала о людях-самоубийцах. Почему многие (все, кто не является потенциальным самоубийцей) говорят, что суицид – проявление слабости, а самоубийцы – трусы? Они боятся жизни, но разве не трусы те, кто боятся смерти?..»

«30 мая 1997 г.
Я всё-время думаю о смысле жизни. И я пришла к тому, что его нет. Пусть кто-то скажет, что я глупа, но смысла в жизни нет. Ведь мы всё равно все умрём…
Интересно, а о чём думает человек в те несколько последних секунд жизни, когда он уже сделал шаг с крыши многоэтажного дома? Или, когда он уже теряет сознание от потери венозной крови?.. артериальной?.. Когда его ноги судорожно трясутся над упавшей табуреткой, не доставая до неё? Что он чувствует кроме боли? О чём он думает?..»

«14 июля 1997 г.
Мне кажется, что ТАК я больше не хочу жить… я не уверена в том, что мне это КАЖЕТСЯ, быть может, я ХОЧУ УМЕРЕТЬ? А может, и нет?.. Как тяжело, когда ты сам себя не понимаешь…»

«18 августа 1997 г.
Я решила покончить с собой. Но как? Одна с крыши я не смогу спрыгнуть… страшновато. Резать вены – бессмысленно. Можно порезать сухожилия и порвать связки, выжить, но остаться без руки… Воздух в вену – только на синяки годится… Отравиться? Но чем?..»

«27 сентября 1997 г.
Мне снилась смерть? Нет. Она не снилась… она пришла. Она! Как она выглядела? – прекрасная девушка с белоснежной кожей, чёрными длинными до бесконечности волосами, с большими чёрными глазами… во всём чёрном…
Она была настоящая. Она мне не приснилась. Она сама так мне сказала. Я спросила, почему тогда она не пришла ко мне наяву? А девушка ответила, что тогда я бы увидела её в обличье страшной костлявой старухи… и тогда, я бы сразу умерла… и поскольку пришла она из потустороннего мира, то видеть её такой, какая она есть можно лишь с помощью сна, ведь наш мир не может пересечься с потусторонним, этого нельзя… тогда оба мира рухнут… а ещё слишком рано…
Я попросила её помочь мне… я сказала, что хочу умереть… она… она обещала помочь… я попросила забрать меня с собой… она согласилась. И хоть сейчас я проснулась, и я жива, я всё равно верю ей… она поможет мне…»

13 октября был найден
труп шестнадцатилетней
Анн Кульё (Anne Couplieu).
Причина смерти неизвестна.

* * *
Тяжёл и долог путь наверх -
Он выше всех вершин...
Но чист и лёгок он для тех,
Кто цель свою решил...

Всё так открыто, чётко, видно,
Когда ты на краю...
Я прыгну вниз, и мне не стыдно -
Я прыгну вниз, я полечу!

Лишь шаг вперёд - и ты в пути!
Назад дороги нет!
Тебя счастливей не найти,
На десять есть валет.

И ты летишь всё ниже, ниже...
Нет, не падение - полёт!
К земле и смерти - ближе, ближе...
Мечту никто не украдёт!

Ты знаешь, что ударом сильным
Тебя размажет об асфальт,
Но нет твоей мечты красивей,
Сильней и твёрже, чем базальт...

Конец

Я сижу перед телевизором. Только что сказали, что на Землю мчится огромный метеорит. В течение месяца они пытались остановить его, но всё безуспешно. Президент покончил с собой. И завтра, ровно в полдень, метеорит столкнётся с Землёй. И мы все умрём. Погибнет вся Земля. Не останется ничего живого. Вообще. Ничего. Все умрут. Произойдёт взрыв, и… планета Земля исчезнет навсегда. На других планетах жизнь ещё не обнаружена. Нам некуда бежать. Мы все умрём. Зачем они нам это сказали? Зачем?
Можно не идти завтра на работу… Нет смысла… Хотя, что я буду делать дома? Нет, всё-таки я пойду на работу. И сделаю вид, что ничего не произошло. Ничего. Совсем.
Говорят, что нет ничего вечного. Люди, звери, птицы, цветы… Всё гибнет. Всё исчезает, и сама жизнь имеет конец, но я знаю. Я точно знаю. Есть одна, одна лишь бесконечная вещь… Одна! И пусть никто не смеет говорить, что всему приходит конец. Нет, я знаю, что есть одна бесконечная вещь. И это, увы, не наша Земля, ведь и она завтра исчезнет. Да, кроме этой вещи нет ни одной бесконечной, но она!.. Лишь она не имеет конца. Она имеет начало… точку отсчёта времени… бесконечного времени… И кто придумал, что ничто не вечно? Я просто поражаюсь… в самом деле… Интересно, кто-нибудь кроме меня догадался об этой вещи? Об её вечности?.. А у них ведь нет больше времени подумать, чтобы догадаться… Мы все завтра умрём… но кто знает, что смерть вечна?..


------------------------------------------------------------------------------------------------

* * *

Закат… сгущаются сумерки… кто знает? Быть может мы не доживём до утра…

Сны

Берта сидела в баре и лениво ворочала ложкой в уже давно остывшем чае. «Сегодня утром была найдена семнадцатая жертва уже известного в течение года в Миркле маньяка-убийцы, прозванного жителями Магом. Серийник не отказался от своих привычек и снова содрал кожу с очередной девушки. Жертвой на этот раз оказалась шестнадцатилетняя Эмма Гочетс. Тело было найдено в лесу без кожи и крови. Инспектор и патологоанатом до сих пор не могут понять, куда исчезает кровь жертв. А теперь новости экономики...» - глухо и безжалостно прошипел телевизор на верхней полке. Вкруг всё будто ожило. Люди заговорили и заспорили. Все давно уже знали о Маге. В маленьком горном городке новости разносятся со скоростью света. Берта посмотрела на часы. Было уже 11 утра. Она тихо встала и подошла к Майклу – бармену «Спящего Апреля». Он посмотрел на неё и улыбнулся. На вид ему было 30-35 лет, на самом деле ему уже давно перевалило за сорок.
- Мистер Гром, а почему он убивает молодых девушек?
- Знаешь, Берта, маньяки – люди непредсказуемые. И, конечно, раз она есть – они разные! Кто-то убивает детей, кто-то старушек, как, например, Бостонский душитель, хотя, конечно, и он убил несколько молодых женщин. Я не могу правильно ответить на твой вопрос. Он хочет убивать. Убивать так, и именно юных девочек.
- А у полиции даже нет подозреваемых?
- А откуда им взяться? Маг работает в темноте и без свидетелей, а тот, вернее «та», которая попадает ему в руки, уже не вернётся живой. Их опознают даже с трудом. Никто не видел мага, только жертвы, но они, увы, теперь замолчали навеки. Мёртвые не говорят и не могут дать показаний, знаешь ли...
Берта печально посмотрела на м-ра Грома. Она и сам не знала, зачем задала ему такие глупые вопросы... Зачем? Ведь её уже давно ничто не интересовало... ни остывший чай, ни громкие голоса посетителей, ни Маг, ни его жертвы... Она просто жила. Жила всего каких-то пятнадцать лет, а ей уже надоело мечтать выбраться из этой дыры в Нью-Йорк. О, да! Нью-Йорк был её мечтой. Но, увы... Пока рано. У неё ещё всё впереди... А может, и нет?..

* * *

День прошёл как всегда. Берта выключила свет и нырнула под одеяло. Она временно жила одна в этом доме.

* * *

Утром Берта увидела свой сон, увиденный ею накануне: «она шла по пустой широкой дороге, а рядом с ней шла ночь, только эта ночь была «он». Берта любила его весь их путь, несмотря на его полное душевное отсутствие и жестокую холодность. Но когда она поняла, что дороге нет конца, ночь поглотил её. Она умерла». Берта улыбнулась своему глупому сну. Нет. Так не бывает. Фантастика. Смешно. Одевшись, девушка вышла на улицу. «Сегодня Воскресенье» - подумала она, и погода обещает быть солнечной. Хм… типичное лето для Миркла…»

* * *

Ещё две недели назад Берта обещала подруге зайти к ней. Анжела давала Грин книгу – наивные сказки про любовь, как всегда… любимое чтиво Рингоуз. И вот, наконец, Берта собралась и направилась прямо к ней – отдать скучную книжку.

* * *

- О, Берта! Заходи! Хочешь колу?
- Пожалуй… Знаешь, я, наконец, принесла тебе её, - с улыбкой сказала Грин.
- О чём ты?
- Ну, помнишь, ты давала мне книгу? Роман?
- Да-да. Ну, как он тебе?
- М-м… извини, но я не смогла его дочитать… Просто, ты же знаешь, я не очень люблю сентиментальные произведения… Ну там, несчастная любовь всякая…
- Да, знаю. Ха! А я надеялась тебя заинтересовать в этом…
- Зачем?
- Ну, хотя бы затем, что я их люблю…
- Логично.
- Садись, я сейчас схожу за колой.
Берта села в мягкое кресло около журнального столика. На нём лежала газета. На первой полосе красовалась фотография трупа «мужчины… нет, женщины… девушки… Эмма Гочетс! Да… Маг её уделал… Как ему это удаётся? Боже! Это же только кости, сухое мясо и жилы…»
- О чём ты задумалась? – прервала мысли Грин Анжела, которая стояла в дверях кухни с двумя баночками кока-колы. Она была ровесницей Грин, хотя немного ниже Берты «и… толще… немного!»
- Я …
- Смотришь на эту жуткую фотографию?
- Почему жуткую?
- Ты так не считаешь? Посмотри – на ней ничего нет! Даже кожи! Не говоря уже об одежде… Она сухая, как песок! Он выдавил из неё, выжал всю кровь, высосал всю жизнь! Тебя это не пугает?
- Может это и странно, но… нет!
- Это действительно – «супер-странно»!
- Мне не страшно, мне просто не понятно…
- Что?
- … как?.. как он это делает?
- Я имею ввиду… ведь в ней нет ни капли… да?
- Да, но я стараюсь не думать об этом…
- Почему?
- Это `не нормально!
- Думать об этом?
- Нет, ненормально то, что он делает…
- А я стараюсь не думать об `этом!
- Ты странная!
- Скажи ещё, что сумасшедшая.
- Ха! Может быть!..
- Ну-ну, я могу обидеться…
- Извини, просто я не думаю, что в нашем городе найдётся ещё человек, который, как и ты, рассматривает убийства со стороны маньяка, а не жертвы…
- Маг!
- Я имела ввиду кроме него самого…
- Ну и пусть, меня это мало волнует…
Анжела села в соседнее кресло, и, открыв свою колу, продолжила разговор:
- Как ты вообще относишься к Магу? Каким ты его себе представляешь?
- Внутренний мир или внешность?
- Внутренний мир!
- Ну… я думаю, он одинок… возможно, когда-то юная девушка предала его или…
- А внешне?
- Надеюсь красивый – блондин с голубыми глазами…
- Что значит «надеюсь»? Ты что замуж за него собралась?
- Хотела бы…
- Я же пошутила!..
- А я – нет!
- Боже! Это ужасно! За что? За что ты его `уже любишь?
- Одинокая и жестокая красота – вот что меня влечёт!
- А если он будет рассматривать тебя только в качестве жертвы?
- Значит, я ею стану…

* * *

День прошёл быстро в разговорах. Уже начинало темнеть, когда Берта вышла от Анжелы. Девушка зашла в «Спящий апрель». Там как всегда было очень людно. Она села за свободный столик, предварительно заказав капуччино с молоком. М-р Гром не в настроении. Наверное, опять что-то натворил его сын Стив. Ему было семнадцать лет, а это как раз такой возраст, когда за ребёнком очень трудно уследить. Берта находила Стива очень симпатичным, но он не обращал на неё никакого внимания.
За окном садилось алое солнце, и казалось, что оно заливает фиолетовое небо кровью.
Берта ощутила на себе чей-то пронзительный взгляд. Он давил на неё из темноты плохо-освещённого зала бара. Девушка обернулась и столкнулась взглядом с черноглазым блондином. Сердце забилось у Берты, и ей показалось, что он красивей Стива в миллион раз! Он молча смотрел на неё, перед ним дымились две чашки капуччино с молоком. И тут к Берте подошла официантка Сюзи.
- Ваш капуччино за тем столиком – и она намекающе улыбнулась и указала взглядом на столик, за которым сидел блондин. Он улыбнулся Берте, показав свои белоснежные зубы. Девушка смутилась, но подошла к незнакомцу и села напротив него.
- Привет, я – Ренди.
- Берта – улыбнувшись, сказала она.
- Очень мило… Как дела, Берта?
- Да, так… нормально… Я тебя раньше не видела, ты приезжий?
- Нет… ну почти. Я жил на самом севере Миркла, а когда год назад я начал здесь работать, в центре, мне стало очень неудобно ездить всё время так далеко, знаешь ли. И вот, две недели назад, я наконец-то переехал поближе. Поэтому ты меня не могла видеть здесь раньше, к тому же я не люблю людные места. Они меня угнетают.
- Почему?
- Не знаю. Я не люблю свет и шум. Я вообще люблю быть один.
- А что же ты тогда здесь делаешь сейчас?
Ренди улыбнулся.
- Разговариваю с тобой. Я тебя ещё вчера заметил. Ты говорила с барменом… о… Маге…
- Да. Ты тоже слышал о нём?
- О, да! О нём ведь теперь знают почти по всей Америке!
- А что ты о нём думаешь?
- А ты?
Ренди прострелил её взглядом.
- Я… ну я не знаю, как сказать…
- Говори, как есть, – он напряжённо улыбнулся.
- Мне кажется, что я его люблю…
- Ты? Маньяка-убийцу? А ты с ним знакома? – усмехнулся блондин.
- Нет… - робко и разочарованно ответила Берта.
- А как же ты тогда можешь его любить? А, детка?
- Не смейся надо мной, я…
- Ну-ну! Что ты! Я и не думал!
- Я люблю жестокую и одинокую красоту!
- А с чего ты взяла, что он одинок и красив?
- Не знаю… Я много читаю об этом всём. Маньяки чаще всего одиноки…
- И уродливы!
- Не все!
- Да?
- Теодор Банди! Его знаменитая фраза: «Привет, я – Тед!»
- О, да! Я вижу, ты хорошо осведомлена в этой части! Ну, а если конкретно Маг некрасив?
- Ну и пусть! Это не главное!
- Но ты же сама сказала…
- Ну и что!
- Ты бойкая! – с усмешкой заметил Ренди.
- Может быть… - Берта была без ума от этого красавчика! И сейчас он сидел рядом с ней, улыбался… для неё! Для неё?..

* * *

Было уже совсем поздно, когда они вышли из бара, и направились к её дому. Ренди вызвался проводить Берту. Они медленно шли по пустым тёмным и широким улицам. Наверное, она была сейчас счастлива. А он? Загадочно улыбался, но о чём сейчас думал? Это останется тайной навсегда…

* * *

Когда Берта Грин проснулась, было уже без четверти десять.
- Поздновато для меня – подумала она и направилась умываться. После этого она спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак, но на полпути остановилась, так как услышала звонок в дверь. Девушка открыла и увидела на пороге Ренди.
- Привет, ты уже проснулась? – прямо с порога выпалил красавчик.
- Да, заходи…
- Нет, нет! Это ты выходи… я надеюсь, ты ещё не завтракала?
- Только собиралась…
- Я вовремя! Мы идём в «Спящий апрель»!
- Но я…
- Мне тебя подождать или ты уже готова? – с усмешкой сказал блондин, взглянув на её пижаму.
- Я думаю, лучше мне переодеться.
- Хорошо.
- Входи. Садись. Я сейчас.
- Окей.

Через сем минут они уже вышли, а через 20 – вошли в, как всегда переполненный, бар. Пара села за свободный столик, заказав две порции капуччино с молоком и яблочного пирога. «Сегодня утром, в 6.15 был найден труп восемнадцатой жертвы Мага. Молли Кросс – пятнадцатилетняя девушка, была убита с наибольшей жестокостью. К привычным действиям добавились удаление глаз и сердца…» - медленно прогудел телевизор. По залу стали слышны возмущённые голоса:
- Опять!
- Сколько можно!?
- Когда они уже поймают этого подонка?!
- Молли Кросс! Не может быть! Это же моя соседка!
- Бедная девушка!
- Она была так красива!
- Как же? Что же теперь будет с её тётей?
Ренди молча улыбался, тупо уставившись в телек. От Берты не ускользнула эта улыбка.
- О чём ты думаешь?
- …
- Ренди!
- Что?
- Ты меня слышишь?
- Да. А что?
- О чём ты думал сейчас?
- О Маге…
- Ты улыбался…
- Ну и что?
- Почему? Ведь он – маньяк! Жестокий убийца!
- Вчера ты говорила по-другому!
- Я просто думала, что ты, как и все, считаешь его плохим и…
- Вовсе нет!
- Так о чём именно ты думал?
- Эти ищейки до сих пор не поймали его! А ведь он у них прямо перед носом! Придурки! Ха-ха-ха! – и красавчик громко рассмеялся. Берта почувствовала себя не в своей тарелке.
- А откуда ты знаешь, что он у них «перед носом»?
- Ну, детка, ты даёшь! Он же убивает в центре Миркла! Значит, он живёт в городе! Куда уж ближе?!! Тупицы!
- Ты прав. Но я рада, что они не могут поймать его.
- Ха! Я тоже, крошка, я тоже!

* * *

Весь день они бродили по городу и вне него. Вечером, когда они возвращались домой, Ренди спросил:
- А ты бы хотела встретиться с ним?
- С кем?
- С Магом.
- Конечно!!!
- Я могу это устроить.
- Ты его знаешь??! – вскрикнула Берта.
- Даже больше чем ты думаешь, малышка. Ха-ха.
- О, Ренди, пожалуйста!
- Запросто!
- Когда?
- Завтра?
- Да!
- Вечером… Ночью!
- Я согласна!
- А что, если он будет последним, кого ты увидишь в своей жизни?
Берта смутилась, замешкалась. Ренди засмеялся.
- Я согласна! – уверенно и твёрдо сказала она.
- В два ночи, у заброшенной мельницы.
- Я приду!
- Но запомни – никому ни слова! Никто ничего не должен знать, а особенно ищейки! Ты меня понимаешь?
- Да!

* * *

Утром Берта вспомнила, что ей снились какие-то странные сны. Она видела свою старшую сестру Кейли, которая умерла шесть лет назад от рака лёгких, она видела своего любимого кота Деймоса, которого сбила машина, когда Грин было 11 лет, бабушку, тётю, её мужа… Все они умерли, но Берта видела их живыми, а потом лес… ночь… огромные лопасти на поляне за этим лесом… что это было?.. кровь?.. мельница!

* * *

Садясь за чтение , Берта была уже одета и полностью готова к ночной встрече.
Пробило час ночи. Девушка встала.

* * *

Уже было шесть минут третьего… Никого. Мельница пуста, как и жизнь Берты. Впрочем ей нечего терять теперь, и что бы ни случилось – ей не жаль.
На плечо Грин упала рука. Она обернулась.
- Ренди!
Парень улыбнулся своей неповторимой загадочной улыбкой.
- А где же Маг?
- Я – Маг! – и злое возбуждение сверкнуло в его чёрных глазах.
- Ренди…
- Маг!!! – крикнул он – Это Я!!! Ты хотела видеть Мага? Я здесь! И… был договор.
Берта опустила глаза. Она смертельно любила маньяка-убийцу в эту минуту и… боялась?
Она подняла на свой идеал блестящий от слёз взгляд…
… Лезвие ножа сверкнуло при полной луне и отразилось ужасом в её глазах…

* * *

«Сегодня утром была найдена девятнадцатая жертва неуловимого маньяка…» – сухо прошипели «Новости» - «…Берта Грин…» - безжизненно добавил телевизор, но теперь теплая чашка чая не остывала на пустом столике бара «Спящий апрель»…

* * *

Быть может дорога,
Быть может вода;
Увы, до неё не достать никогда…
Петляет, уходит,
И мчится вперёд,
А может назад? И быть может в полёт?
К закату стремится,
И к солнцу бежит…
«Ну, может, ты скажешь, где путь твой лежит?»
Вращает планеты,
Вращает миры,
Сейчас мы умрём… наши души стары…
В ней нету вопросов,
И смысла в ней нет;
«Но где ты возьмёшь для земли рикошет?»
Поймать в небе солнце
Не сможем, увы…
Мы путь не найдём… наши души мертвы…
Земля остановится –
Нет больше сил,
И останется ад там, где рай погубил.
Мечта. Остановка.
Убийство. И грех.
Но мы никогда не услышим их смех.
Тайфун. Ураган.
Смерч. Торнадо. И бриз.
Увы, это всё лишь ненужный сюрприз.
Нам нет здесь покоя,
Мы с миром на «Вы».
Земля?.. Тишина…Да… Мы все здесь мертвы…

Я - бывшая Mitzie Dupree. Уф. Удалили мой бывший дневничок... за что? Ну да ладно... снова сделаю...
Поскольку мой первый дневник удалился, и мне пришлось завести новый, но уже под другим именем, то наверное, нужно написать о себе...
Мне 15 лет (проверьте - 22.05.1989). Очень люблю музыку. В основном Nirvana, Marilyn Manson, Deep Purple, Mylene Farmer, Rammstein.
Учусь играть на электрической гитаре. Очень её люблю (гитару).:git::gitarist: В будущем хочу создать рок-группу.:band::superband
Обожаю фильмы ужасов. :smert::krest:Обычно не смотрю телевизор, но ужасы стараюсь не пропускать. Мои любимые фильмы: Из Ада, Сонная Лощина, Колобос, Кошмары на улице Вязов, Музей Восковых Фигур, Приют Кошмаров, Тьма, Другие... Не люблю фильмы про всяких тараканов, крыс и акул. Также не люблю мелодрамы и хэппи-энды...
Люблю маркиза де Сада. :bdsm::pisaka::knut::write:, Джека Потрошителя, Зодиака и т.д. ...
Катаюсь на роликах.
Вот, кажется, и всё...