ЕЙ ПОДРАЖАЛИ ВСЕ АРИСТОКРАТКИ. (Жозефина)

         (1763- 1814)

Портреты  разных судеб разнолики.

Ей прочили счастливую судьбу.

А  родилась она на  Мартенике.

Её родитель  верил в ворожбу.

Он офицером был, аристократом.

Мари Роз  Жозефа,- так звали дочь.

Семья жила их скромно, небогато,

Жизнь на  Париж  сменить была   не прочь.

В 16-ть вышла замуж Жозефина,

Так   стали  её в доме называть.

Отправиться в Париж нашлась причина.

Смогла  она  там  львицей светской стать.

Ночная жизнь Парижа привлекала.

Салоны она стала посещать.

Ни одного не пропускала бала,

Пытаясь роль красавицы играть.

Хоть красотой особой не блистала,

Но мир собой хотела покорить

И  праздную себе жизнь  рисовала,

Манерно научившись  говорить.

Оттачивая позы, взгляд, улыбку,

Над мимикой работала своей,

Старалась показаться  умной, гибкой,

Пленила колокольчиком речей.

Но  отношенья с мужем не сложились.

Не укрепили даже  дети брак.

Прожив шесть лет, двоих они  нажили,

А дальше был к разрыву сделан шаг.

События несли в жизнь  перемены

Не канувших в безвестность бурных дней.

Её супруг был обвинён в измене.

Случилась революция в стране.

И  Богарне  стал жертвою террора.

Отправили его на   эшафот.

Ей угрожало быть казнённой вскоре.

Судьба, щадя, меняла  жизни ход.

Жизнь Жозефины мифом обрастала.

Однажды, приглашённая на бал,

Она Наполеона повстречала.

Он слыл, как перспективный генерал.

На пять лет был по возрасту  моложе,

Ей с гравировкой подарил кольцо.

И ждало её царственное ложе.

И  было волевым его лицо.

Египетский поход увенчан славой.

И стал авторитет его расти.

Во след ему толпа кричала «Браво»,

Желая на руках его нести.

К короне вместе путь прошли прекрасный,

Хоть в судьбах их всего было сполна.

Для ревности давал он повод частый.

В долгу не оставалась и она.

О роскоши  мечтала Жозефина.

Устроена была  судьба  детей.

Тревожиться уж  не было причины.

И впредь пожить хотелось праздно ей.

Кольцо ей было свадебным подарком.

И искренно её он полюбил.

И жизнь её детей  он сделал  яркой.

Бывало, он интрижки заводил.

Устраивая сцены от  обиды,

Лишь страсти разжигала она пыл.

Напоминали чувства их корриду.

Он взгляд её очей  боготворил,

Прощая ей измены  и капризы,

Безвольным оставался  лишь пред ней.

И сценки её были, как репризы,

Буквально до последних жизни дней.

Его любовь порой надоедала.

Он поклонялся ей, как божеству,

К ногам бросая всё, чего желала.

Всё дорогим казалось в ней ему.

Духи не признавала Жозефина,

Любила часто ванны принимать,

Чтоб запах тела чистого был винным,

Естественным дурманом в плен мог  брать.

Подчёркивал загадочность и тайну

Для посторонних глаз её наряд.

На декольте лишь бросив взгляд случайный,

Зажечься мог огнём пытливый взгляд.

Ей подражали все аристократки.

Вплетала она в волосы цветы,

Поглядывала в зеркала украдкой,

Лелея о признании мечты.

И каждый день ко дню её рожденья

Наполеон  фиалки ей дарил.

Впоследствии служил сей знак знаменьем

И к смерти он её   приговорил.

«Ты счастье для меня и жизни мука»,-

Произносил не раз Наполеон.

И вынужденной стала их разлука.

Наследнику передавался трон.

Подумывал он  чаще  о разводе,

Хотя жену  по-прежнему  любил.

Ходили слухи разные в народе.

И нравом он своим тщеславным  был.

К гадалкам, к ясновидящим, случалось,

Всё чаще  Жозефине  прибегать.

Истерика рыданьями сменялась.

Пытался он её увещевать.

Пришлось, в конечном счёте, согласиться,

Императрицы титул сохранив.

Сумела прежних благ себе добиться,

Из сердца чувств  к супругу не изжив.

И  во дворец она переместилась

В предместии Парижа  Мальмезон.

Любимые цветы здесь разводила.

Её не забывал Наполеон.

Он  нежной   перепиской  был с ней   связан,

Однажды навестил с детьми, с женой.

Ведь  будучи    сердечно   к  ней   привязан,

Иной раз совладать не мог с собой.

Художников прекрасные картины

Удалось ей коллекцию собрать.

Проездом русский царь был на смотринах,

Вниманьем красоте желал воздать.

Он здесь хотел купить для Эрмитажа

Шедевры из коллекции картин.

Со смертью Жозефины лишь продажа

Могла  достичь предельных величин.

Остались позади триумфа сцены.

На всём печаль поставила печать.

Изгнаньем остров стал Святой Елены.

Пришлось там Бонапарту доживать.

Всего четыре с половиной года

В разводе с мужем ей  судилось  жить.

Скончалась под дворцовым она сводом,

В Соборе при  дворце  смогла  почить.

Но вписана судьба её в страницы

Былых времён истории  большой.

Она была любви великой жрица,

На небосводе яркой став звездой.

23.12.2009

Она была  изящна, горделива,

Пленила стройной статью,  как княжна,

Своей походкой царственно - красивой,

Обворожительно - таинственно бледна.

Средь сверстниц было ей не интересно.

Соперниц не встречала  среди них.

Казалась внешне ангельски – безгрешной,

Смущая собеседников своих.

Вопросами  не в меру утончённо

Могла мужчин   заставить  покраснеть,

При том, скалой оставшись   непреклонной,

Умела взглядом ледяным презреть.

Воспитана, как истинная леди,

Могла загнать красавчика в тупик,

Окончившего Оксфорд или Кембридж.

Сиял победоносно  юный  лик.

Во всём она была неординарной

И отличалась остротой ума.

О ней ходили слухи, как ни странно,

Что правит её чувством Сатана.

Возвысил  он  красавицу над всеми.

Ходили сплетни за её спиной.

Как мотыльки, мужчины к ней летели,

И обжигали   крылья  над    свечой.

Минутной благосклонности желая,

Чтоб хоть на миг  внимание  привлечь,

К её ногам мужчины,  припадали,

Как мотыльки, готовые   сгореть.

Дочь Байрона. В ней  было всё  прекрасно.

Влекла к ней тайна  мистики  подчас.

Хоть  небо при рожденье было ясным,

Отец ушёл, не видя детских глаз.

Чтоб не было к поэзии влеченья,

Мать дочь оберегала от отца.

У чисел находилась дочь в плененье

И бредила лишь ими без конца.

Жеманность сверстниц ей смешной казалась.

Прочла она не мало  с детства  книг.

Казалось,  что судьба ей  улыбалась,

Наполнив  смыслом  жизни  каждый миг.

Осилить математику стараясь ,

Науке посвящая свой досуг,

От матери она  уединялась.

И не было у девочки подруг.

О крыльях Ада с ранних лет мечтала,

Летательный построить  аппарат.

Болезнь её в пути подстерегала.

Три года без движения подряд

Прикована она была к постели.

Но встала, всем прогнозам   вопреки.

Упрямо шла она к заветной цели.

Был каждый рад просить её руки.

Последовали встречи, переписка.

Избранником стал лорд Уильям Кинг.

Любовь в сердца ворвалась яркой вспышкой.

Супруг в науке многого достиг.

Высоты  Ада  рядом  постигала,

Науки  пьедестал заняв средь  дам.

Она внесла великое начало

В создание компьютерных программ.

Смерть вырвала её у  жизни   рано.

Всего лишь  37  ей было  лет.

Не все осуществились её планы.

Компьютер не увидел ещё свет.

Она была супругой идеальной.

На фоне судеб ярким был портрет.

Своим умом, талантом гениальным

Оставила она в науке   след.

Её с  отцом похоронили  рядом.

Два гения великих – дочь, отец.

Для душ соединенья нет преграды.

Возносит память Славы их венец.

К ней толпами паломники приходят,

Своим поклоном дань стремясь воздать.

Она открыла миру неба своды.

В её честь стали дату  отмечать.

Язык программы носит имя «Ада».

Не суждено ей было это знать.

Не разделяет дочь с отцом ограда.

На судьбах их оставлена печать.

02.04.2013

                                                                            (Д. Ойстрах)                                                                                     (1908-1974)

Легко  смычком касаясь скрипки,   
Он потрясающе играл.                      
Светились фосфором улыбки.
Тонул в аплодисментах зал.
И сковывал восторг дыханье.         
Маэстро был неповторим.               
Движеньем привлекал  вниманье.
Слух очаровывался им.                     
Он был одним из лучших в мире,
В  пять лет  уж  начинал играть.
Звучала музыка в квартире.
В театра  хоре пела  мать…
Кулисы. Сцена. Свет приглушен.
И в полутьме - притихший зал.
Сын, затаив дыханье, слушал
И от восторга трепетал.
Вокруг казался воздух зыбким.
Он в океане звуков жил.
Ему игрушечную скрипку
Отец в три года подарил.
Он скрипку полюбил не сразу,
Хоть музыку боготворил.
Творил он всякие проказы
И козни детские чинил.
Происходили в доме драмы.
Не склонен мальчик был играть.
Его наказывала мама,
В театр перестала брать.
И папа - дилетант,  любитель
К искусству  сына  приобщал.
Известный в городе  учитель.
Уроки частные давал.
Он у Столярского учился.
Слыл лучшим он, как педагог,
Себя в талант  вложить стремился.
Его в судьбу послал сам Бог.
Дань воздавалась дарованью.
Давид играл уже в шесть лет
И привлекал к себе вниманье.
Фортуна зажигала свет.
Играл Чайковского,Глиера,
С оркестром соло выступал.
Зал искромётность потрясала,
Когда Сен-Санса  исполнял.
Консерваторию окончив,
Был Ойстрах приглашён в Москву.
Он в устремленьях был устойчив.
Мечты сбывались наяву.
А как играл он  Мендельсона…
Ни с кем нельзя было сравнить.
Склонялись перед ним в поклонах
Мог мёртвого он разбудить.
В госпиталях и на заводах
Давал концерты он в войну.
Ему струна  слагала  оды.
Он был  у музыки в плену.
И в осаждённом Ленинграде
Самозабвенно он играл,
Не денег и не славы ради,
Перед народом выступал.
Слывя   добрейшим человеком,
Был он прекрасный муж, отец.
По праву лучшим признан  веком,
И славы нёс не зря  венец,
Не предвкушая её сладость,
Ступая на её порог,
Общеньем доставлял он радость,
И снисходительным быть мог.
А  гастролируя  по миру,
Не перестал  преподавать,
Всеобщим будучи кумиром.
Готов был всем он помогать.
Простым, доступным оставался,
Блеск славы рано ощутив.
Он  никогда не зазнавался,
Всегда  был сдержан и  учтив,
Себя вне музыки не видел
Он до последних  смертных дней,
За несколько часов до смерти
Зал  восхищал  игрой своей..
21.09.2009

ПОСВЯЩЕНИЕ ФИЛИППУ КИРКОРОВУ.

Ему толпа рукоплескала
И слава падала к ногам.
И я ему стихи писала.
Он был любимчиком всех дам.
И путь его всегда был звёздным.
Он нравом был, как конь, ретив.
Сверкнёт, бывает, взглядом грозным,
Иронией обиду скрыв.
Красой пленит он. Рост  высокий
Всегда  средь многих   выделял.
Ему  все  свойственны   пороки,
Сам нарывался на скандал.
Всему  виною   темперамент.
В нём  кровь  горячая  течёт.
В одежде -  яркий   цвет, орнамент –
Толпа всему ведёт учёт.
Любовью полнясь многолетней,
Он пребывал во власти чар.
Вокруг него плетутся сплетни.
Интриги создают пиар.
В груди любви  сокрыты  недры.
Был Примадонной он любим,
Хоть был у ног её не первый,
Делила счастье она с ним.
Душа  всегда была ранимой.
И напускал на всё он дым.
Его всегда вёл Бог  незримо.
Судьба играла  в  игры  с ним,
Одаривая щедро счастьем,
И разводя пред ним мосты.
И наступало дней ненастье.
С натуры  я пишу    холсты.
07.02.2009

(А.Пугачёва)

В 16-ть лет  заканчивает школу,

Вступив на дирижёрский факультет,

С бригадой ездит, выступая соло.

Собою хороша. Красив портрет.

Всегда красою  отличались  ножки.

Не одного свела подчас с ума.

Высоцкий был влюблён в неё немножко.

Карьеру свою делала сама.

Замужество. Любимая дочурка.

В разъездах жизнь. Поклонники у ног.

Развод с супругом. Жизнь играла в жмурки.

Но Ангел – за плечами. В сердце – Бог.

О славе   с ранних лет она мечтала.

Снялась в кино. Огромный был успех.

На пьедестал судьба её подняла.

Её талант пленил буквально всех.

Волос цвет впечатляет - ярко-рыжий.

Огню подобен блеск её  очей.

«Карнеги –холл»,  «Олимпия» в Париже

Открыли двери настежь перед ней.

Достойно называясь Примадонной,

Душою  оставаясь молодой,

К талантам  она  юным  благосклонна,

Умеет даже жертвовать собой.

Путь открывая новым  дарованьям,

Готова покровительницей стать,

К дарам не проявляя   притязаний.

В ней чувства состраданья не отнять.

К людским  всегда  терпима  недостаткам,

На всё имеет   свой  отличный  взгляд.

Живя  давно  в  довольствии, в достатке,

Не отметает всё и всех  подряд.

Ей дороги подмостки сцен, кулисы.

Познавши  с ними    радости  и   боль,

Всей сущностью своей она  актриса,

Поёт,  всегда  играя ярко роль.

15.12.2009

                    Х          Х          Х

Она Звезда! Лучи её божественны.

Куда б звезда не бросила свой свет,

Везде взрастут цветы. В ней всё естественно.

Не лишены пороки красоты.

Сверкает она ярче всех планет

Земное образуя притяженье.

В величии души – её секрет.

Ведёт её по жизни вдохновенье.

Сотворена она по образу земному.

Но в ней велик всех чувств потенциал.

И часто ей завидуют по-злому.

Страстей вокруг неё велик накал.

Ей свойственны терпенье, состраданье.

Богат высоких чувств души чертог.

Враги плетут ей вслед иносказанья.

Но правда торжествует, видит Бог.

01.01.2004

           (1804- 1857)

В Новоспасском селе он родился,

Близ Ельни, на Смоленской земле.

С детства музыкой мальчик пленился.

Слаб здоровьем он был по весне.

Был оторван от мамы с пелёнок,

С детства  бабушки чувствуя власть.

Золотушный и нервный ребёнок.

Рано смог научиться читать.

Жаждал он  путешествовать с детства

И Колумбом себя представлял,

Был в желаньях своих непосредствен.

И о славе ребёнок  мечтал.

Развивалось сознание рано.

Был всеобщим любимчиком  он.

Чувств касалась семейная драма.

Был от матери он отдалён.

В смерти бабка  невестку винила-

Год назад   умер  первенец-внук.

За кормилицей, няней следила,

Чтоб не смели спускать внука с рук.

Была  нравом  она   слишком строгой,

Подчиняя всех власти своей.

Мальчик рос барчуком, недотрогой,

Не участвовал в играх детей.

В доме чтили обычаи предков,

Предрассудкам вниманье воздав.

В золотой  находился он  клетке,

Звукам музыки сердце отдав.

Имитировать звук колоколен

Он умел на домашних тазах.

Был простудами часто он болен.

Грусть, восторг уживались в глазах.

Слух пленился  домашним  оркестром.

Он  восторгов источником   был.

Дядю Фёдора   вспомнить уместно.

К песням  русским  любовь  он привил.

Роль играя   в судьбе  Михаила,

Был любитель словесности он.

Речь народная дядю пленила.

В строки Пушкина был он влюблён.

Зло изжить он стремился со света.

И серьёзно   пришлось отстрадать.

Дружбой связан был дядя  с   поэтом,

И старался во всём помогать.

Это  стоило Фёдору   ссылки.

Он движенья участником был.

Возлюбив речь народной глубинки,

Он племянника к ней приобщил.

Увлекаясь народным фольклором,

К «Тройке»  дядя  стихи   сочинил.

И слова песни  пелись  с  задором.

Он ребёнку мир звуков открыл.

И  по  маминой линии  дяди

К языку прививали любовь.

На смоленской земле, в каждой пяди

Свой особый звучал говорок.

Власть была здесь турецкого хана,

Позже – польских, литовских князей.

И рождались наречья спонтанно

С колоритом народных корней.

Став чертой  языка полновесной,

В речь потоком вливаясь живым

И в народные русские песни.

Становилось  звучанье  родным.

Прелесть звуков  народных мелодий

Завладела мальчишки  душой.

Звон церквей по просторам угодий

Разносился, наполнив собой.

Купола золотились собора,

Красотой приводили в восторг.

Слушать громкое пение хора,

Наслаждаясь, часами он мог.

Оказал на ребёнка влиянье

Старший, дядя Сергей – папин брат.

Проявляя к искусствам вниманье,

Сочинять был он музыку  рад.

Создавал  он для опер  либретто,

Музыкальные пьесы писал,

Преподнёс их роскошным букетом,

Сборник песен народных создав.

Нянька  Карповна вечно ворчала.

Хохотушкой Авдотья была.

Мудрых сказок она  много   знала,

Их придумывать даже   могла.

Петь могла. – Всё вокруг замирало.

В горле слёзы сжимались в комок.

И дыханье  до боли  спирало.

Почему? – Объяснить он не мог.

Всё имело для Миши    значенье.

В  шесть лет папина мать умерла.

Вскоре жизнь изменила   теченье.

С   сыном  рядом  быть мама   смогла.

Беззаботные лучшие годы

В Новоспасском селе он провёл,

Наслаждаясь здесь  дикой  природой.

Дням счастливым никто счёт не вёл.

18-ый век, год  12-ый.

Бонапарт на Россию пошёл,

Ожидая    победы   овации,

Лишь   бесславие  здесь  он нашёл.

Бой французами вёлся без правил.

Звал  в поддержку  народ  Небеса.

И врагу ничего не оставив,

Уходили крестьяне в леса,

Партизан умножая отряды.

Воевал даже  сельский дьячок

Командиром, не ради награды,

За родимой землицы клочок.

Ожидание было тревожным.

Оставляли  родимый порог.

У войны был исход непреложный.

Получили французы урок.

Из Орла, возвратившись в селенье,

Жизнью новой зажила семья.

Введено много новшеств в именье.

Помогли дом отстроить  друзья.

Приглашён был сюда архитектор.

Новым звоном звенели ключи

Стройку дома он вёл по проектам

И  детей рисованью учил.

Зазвучала здесь музыка чаще.

Собирались здесь гости, друзья.

Михаил брал  в  концертах   участье.

Велика была сила чутья.

Став с годами великим Маэстро,

С жаждой пил он мелодий глоток.

Колорит отражался оркестром.

Рос на почве роскошный цветок.

Обладал мальчик памятью редкой,

Проявляя талант к языкам.

На лету всё он схватывал цепко

И  стремился  осмыслить  всё  сам.

Роль сыграла в судьбе Миши Кламмер.

Подыскал гувернантку  отец.

Оказалась она строгих правил.

Впредь был ей  благодарен  юнец.

Доставляя  порой огорченье,

Всё в себя  он,  как губка,  вбирал.

Проявлял он к познаниям рвенье

И себя   в них   всегда  он  искал.

И  однажды, покинув   селенье,

В Пансион был отправлен отцом.

Петербург вызывал восхищенье.

Зарождалось всё лучшее в нём.

Здесь, попав под влиянье Шопена,

Он  в 14-ть  чувственней   стал,

Стала музыка  сладостным   пленом,

Дав священным порывам причал.

Прикасаясь  лишь к клавишам руки,

Сами вдруг начинали играть.

Наслаждаясь гармонией звуков,

Начинал Михаил  сочинять.

Подсознание память будила,

В тайники проникая глубин,

Роща пела, звезда говорила

И всплывали картины былин.

Брался  Глинка  за новшества  смело

С увлеченьем  на скрипке играл.

От восторгов душа его пела.

Пробуждения   час  наступал.

Пушкин к падшим святых звал на милость.

Окрылял  его  Пушкина дух.

Отдаваясь народным мотивам,

Не остался   к призывам  он   глух.

Роль свою    декабристы  сыграли.

Их движенье режим  подавил.

Слежке  лучших   сынов   подвергая,

В тюрьмах, в  ссылке  царизм их гноил.

И росло патриотов   движенье,

Изменив чью-то в корне судьбу.

Михаил был причастен к волненьям.

Поднимался народ на борьбу.

Он   народу  служил   правдой,  верой

Своим силам,  здоровью   во вред.

Трудолюбия был он примером

Появились романсы на свет.

На Кавказ ездил он на леченье,

Возвращаясь назад в Петербург.

И случались в пути приключенья.

Расширялся друзей его круг.

Познакомившись с немкой Луизой,

Чувством жарким он к ней не пылал.

Был готов исполнять он капризы,

Но общаясь,  от скуки  устал.

Грибоедов, Мицкевич, Жуковский

Одоевский  - круг  верных друзей.

Чаще стал посещать  дом отцовский.

Становился ему он родней.

Здесь природа служила подспорьем.

Ощутимой  была  её власть.

Набирался  он сил для здоровья,

За границу мечтая попасть.

Приумножить желал  свои знанья,

Показаться известным врачам.

Были скромными, впрочем, желанья-

Подлечиться надеялся там.

Не исполнились все ожиданья.

Влажный климат здоровью вредил.

Но культуры высокой    влиянье

В мире  музыки он ощутил.

Здесь творенья  рождались спонтанно,

На лету  обретая успех.

Был театр достояньем Милана,

Взяв  над всеми красотами верх.

Музыкальной,  высокой культуры

Дни прекрасные здесь он провёл.

Создавались легко  партитуры.

Много новшеств он в музыку ввёл.

Здесь звучали церковные мессы,

Красотой восхищали сады.

Создавал здесь он  к операм пьесы.

Это Мастера были труды.

Доницетти, Беллини, Россини,

Красотой чувств наполнив чертог,

В плен невольно берут и поныне,

Приводя подсознанье в восторг.

И звучали здесь  Глинки шедевры.

Русский дух прославлял он и пел.

Зодчим  оперы  русской   став первым,

Мастерством  высочайшим  владел.

Пожелав возвратиться в Россию,

Героизм воспевать продолжал.

Им владела всегда  ностальгия.

Он романсы друзьям посвящал.

У Жуковского часто гостили

Пушкин, Вяземский, Гоголь, Плетнёв.

О политике здесь говорили.

Был на  подвиги   каждый готов.      

Их  к  России  любовь единила.

О стихах  говорили они,

Слушать Глинки  романсы любили.

Им  казались   короткими дни.

Ждал творенья успех не случайно.

Всплеск оваций врывался, как шторм.

Мастерством постигал  Глинка  тайны.

Был носителем   новых он форм.

Время было совсем не простое.

Друг Жуковский идею подал.

Дум свеченье явив золотое.

Он  Сусанина  имя назвал.

Глинка  образ вынашивал долго.

И пришло    вдохновенье к нему.

Героизм счёл прославить он долгом.

Он по духу был близок ему.

Неудачной любовь оказалась.

Разбудила все чувства она.

Вдохновеньем душа наслаждалась,

Хоть к нему была хладной жена.

Был он в Храме с супругой обвенчан.

Горе, ненависть, радость, любовь –

Всех времён были темой извечной.

Осознать всё он не был  готов.

Подхлестнула женитьба активность.

Отдавался он слепо любви.

Отличала Марию наивность.

Зова не было сердца в крови.

Быт зато  был жены увлеченьем,

Бережливо хозяйство вела.

Не питая к супругу влеченье,

Рассудительной в  прочем  слыла.

Омрачив жизнь на долгие годы,

Брак расторгнув, расстались они.

Тяготила такая  свобода.

Но заполнились  творчеством   дни.

И   с огромным успехом был встречен

Первой, оперы русской дебют.

И звучали восторженно  речи,

Славе громкой, давая приют.

Исполнителем высшего класса

Был заслуженно признан Петров.

Обладатель могучего баса

В цельный образ влил новую кровь.

Следом, новым   увлёкся   твореньем,

Сказки русской  был избран  сюжет.

Было разное публики мненье.

В мир несла эта опера свет

Под названьем  «Руслан и Людмила».

Проникая в глубины сердец,

Красотой она звуков пленила,

Славу Глинки  вела под    венец.

Жил в Берлине он впредь и в Варшаве,

Посещал Петербург и Париж.

И Россию, как прежде, он славил,

Поднимая  таланта престиж.

Подвергаясь гоненью в России,

Михаил на чужбине грустил.

И живя не случайно в Берлине,

Полон творческих планов  он   был.

Слушал Ланнера, Штрауса в Вене,

Шиллер свой пьедестал занимал

С упоеньем читал его пьесы.

Ко всему интерес проявлял.

Над наследием Генделя, Баха

Увлечённо работает он.

Жил в  Германии  Глинка  без страха,

Был друзьями  всегда  окружён.

Вспоминал запах русского дыма.

В Новоспасском  наездом бывал.

Был  он сыном Отчизны родимой.

Здесь  здоровье  всегда  подправлял.

Было к музыке прежним влеченье.

Сочинять, как всегда, продолжал.

Он   у  музыки   был   в услуженье,

Вдохновенно на скрипке играл.

Брал  участье  в домашнем оркестре,

Не желая порвать с прошлым связь.

Оставался счастливым Маэстро,

Силой звуков оркестра пленясь.

Стал он классиком первым романса,

В русской опере первым он был.

И судьба воздавала авансом

За негаснущий творческий   пыл.

Аромат передать мог он ночи.

Лунный свет отражал звукоряд

Воплощением Пушкина строчек.

Расцветал в подсознании сад.

И считал артистизм он нормой,

За пропорцией строго следил,

Соответствием чувства и формы.

И к себе, к другим строгим был.

Сочинял он народные песни,

Отражая их звуками  нот.

Был народной он музыки вестник.

Сердцу близок всегда был народ.

Он  в последние годы  всё   больше

Стал общаться с Людмилой сестрой.

Хоть  была она брата моложе,

С ней он связан был  дружбой большой.

А однажды беда приключилась.

Разгорелся в театре пожар.

Чернота над душою сгустилась.

Был тяжёлый   нанесен удар.

Партитуры сгорели,  романсы.

Он   такого удара не ждал.

Мало было к спасению шансов.

У сестры он поддержку искал.

Она брата всем сердцем любила,

Своим духом  стремясь поддержать,

Деньги писарю щедро платила,

От руки часть смогла воссоздать.

Много сил и труда приложила,

Собирая по крохам в тетрадь,

Не напрасны усилия были.

Ей удалось потом всё издать.

Перед смертью был брат сильно болен,

Не хватало ему сил творить.

В Петербурге он был похоронен,

Хоть  в  Берлине  порвал с жизнью нить.

Велика  была боль от   утраты.

Ждал Маэстро  бессмертия   час.

Дух остался творений крылатым.

Свет величья его не погас.

15.08.2012

     (1810 - 1849)

Родился  Фридерик  Шопен  в Варшаве.

На  фортепьяно  начал в шесть  играть..

Был рано избалован гений славой,

И рано стал  публично выступать.

Приветствовал его сам  император.

В  одиннадцать пред ним он  выступал.

Был мальчик с ранних  лет  импровизатор,

Дав классике в груди  своей причал.

Талантом обладая   многогранным,

Пред музыкой не в силах устоять,

Любовью он пылал   к  фортепьяно.

Любила  его мама петь,  играть.

Отец играл на флейте и на скрипке.

Слух мальчика был с детства утончён.

Светился лик божественной улыбкой.

Он гения был  даром наделён.

Чувствительным ребёнок был до боли.

Мог, музыку услышав, плакать он.

Аккорды зарождались мимо воли.

В  мир звуков был   он  Богом   посвящён.

И был разносторонне он талантлив.

Артистом даже мог великим стать.

Он мимикой владел экстравагантной.

Умел карикатуры рисовать.

В семье их ощущался недостаток.

Пришлось покинуть рано отчий дом.

Оставлен на душе был отпечаток,

Не обросла  душа, однако, льдом.

Политика его не волновала,

Был от неё сознаньем  он далёк.

Лишь музыка в ушах всегда звучала.

Порог запросов, вкуса был высок.

Напоминал он внешним видом денди.

Был мимолётный флирт присущ ему.

Но сдерживал себя он в рассужденьях,

Всё подчиняя здравому уму.

Концерты, музыкальные  знакомства,

Поездки в живописные места.

И обладая яростным упорством,

Талантом покорял он города.

Париж  культурным центром стал Европы.

Сюда стекались все: Бальзак, Гюго,

Мюссе, Делекруа, Мицкевич, Гейне.

Здесь Лист ближайшим другом был его.

Приют Париж представил и Шопену.

Ученикам  уроки  он давал.

Отсюда приезжая  часто в Вену,

Творения  свои он создавал.

Использовал он в песенных мотивах

Фольклор, национальные черты.

Будили чувства сильные порывы,

Прокладывая классике мосты.

Мелодий колорит и их певучесть,

Служили отраженьем  мастерства.

Был музыкой сюжет картин озвучен.

В ней ощущалась сила  божества.

Мазурки, полонезы, вальсы, скерцо-

Во всё многообразие  вложив

Таланта своего и пламя сердца,

Неистово он музыке служил,

Гармонией и ясностью мышленья,

Став символом душевной красоты.

В мелодике шумов нет наслоенья.

Его творенья  звуками чисты.

Ведь  не щадя себя, и не в полсилы,

Работал с юных лет он на износ.

Работа истощала его силы.

Здоровье подкосил туберкулёз.

Любовь несла  одни переживанья.

Бросал он пылкий взгляд свой на мужчин.

С Водзинскою расторгнута помолвка.

Стал   горький случай жизни господин.

Терезой  венерической  болезнью

Был заражён, остыв до смертных дней.

Влюбился  он  в Констанцию Гладковску.

И не посмел в любви признаться  ей.

А  слыл  он  утончённым сердцеедом.

Мелькали лица женщин перед ним.

Ходили слухи  про его победы,

Хоть юношу не привлекал  интим.

От сонной неги до порывов страсти

Он гамму чувств в ноктюрны воплощал.

Владел некоронованной он властью.

Слух музыкой волшебной обольщал.

Случалось, и  обидеть мог  напрасно,

Поклонницам оплошность  не прощал.                                         

Любую  в плен брал   музыкой прекрасной,

Капризным, неуступчивым бывал.

Всего превыше Родину он ставил.

И сердцу  близок был всегда народ.

В деревню устремлял свою он память.

Судьба сулила жизни поворот.

Зиму он проводил всегда в Париже.

В имении Жорж Санд он летом жил.

Его душе она была всех ближе.

Разрыв с ней тяжело он пережил.

Связь продолжалась девять лет меж ними.

Их связывала дружба – не интим.

По миру слухи всякие ходили.

В пространстве растворялся сплетен дым.

Здоровье ухудшаться продолжало.

С трудом и реже стал он выступать.

И сочинял теперь  совсем он мало.

Ему друзья пытались помогать.

Ничто не приносило облегченья.

И смерть отца едва он перенёс.

Жизнь потеряла смысл и значенье.

На творчества алтарь её  он  нёс.

И в мир иной  ушёл он рано слишком,

Прожив на свете тридцать девять лет,

Оставив на земле след яркой вспышкой.

Божественный зажжён звездою  свет.

03.09.2009

       (Олег Аккуратов)

 В мире новых имён  это имя достойно величья.     

Аккуратов Олег…По призванью души -  пианист.           

Он родился слепым  от здоровых детишек в отличье.           

В этот мир путь  Олега  с младенческих лет был тернист.

К пианино, стоящему в доме, ручонки тянулись.              

В года два с половиной заметили бабушка, дед,              

Будто крылья расправив, в нём звуки мелодий проснулись.  

Излучали, казалось, слепые глазёночки    свет.

Пробивались на свет  его музыки солнечной блики.

Поднимаясь на пальчики ног, он  пытался   играть.

Уникальным был признан  уже  к  четырём  дар великий.

Ещё числилась в возрасте детском  родившая   мать.                  

Лишь в шесть лет смог Олег поступить в музыкальную школу.

В Армавир  он приехал из  Ейска, попав в интернат. 

Пред толпою большой  выступать уже мог мальчик соло.

Вдохновением  был одержим, получая заряд.                  

Звук божественных струн отразил его голос призывный.

И однажды случилось, Олег вдохновенно запел.                             

С Монсеррат Кабалье пел на сцене он голосом дивным,          

Выступая пред  сильными мира сего,  не робел,

На дыханье одном, исполняя из классики вещи.

Чувством ритма владея и памятью, он одержим.

Восхищаясь его гениальностью, зал рукоплещет

Только музыки звуки и Небо всевластны над ним.

И  не ведая  звёздной болезни,   лишённый  зазнайства,

Всем своим существом он как будто  в себя погружён,        

Находясь в окруженье  под светом великого   братства.

Восходящею, яркой  звездой   небосвод  озарён.

 30.11.2009

                 (1732 – 1809)
В крохотной австрийской деревушке
Был рождён великий музыкант.
Заменила музыка игрушки.
Богом дан был мальчику талант.
У князей служила мать кухаркой.
Мастером каретным был отец.
Он в деревне слыл фигурой яркой,
Музыку всегда вёл  венец.

В доме он устраивал концерты,
Нот не зная, мог легко играть.
И служила арфа инструментом.
Струны начал сын перебирать.
Мать, владея голосом прекрасным,
Подпевала под игру отца.
Йозеф весь  светился  солнцем ясным.
Счастью его не было конца.

К родственнику мальчика отдали,
Чтобы научил его он петь.
Звуки арфы   ярче зазвучали,
Клавесин смог струнки все  задеть.
Памятью прекрасной, чувством ритма,
Слухом тонким мальчик обладал.
И звучала искренне молитва.
Голос серебристо   зазвучал.

В 7 лет  Гайдн певчим стал в Соборе.
Хорошо запомнилось ему,
Как его за промахи пороли.
Грезил он  свободой  потому,
Скрипку он освоил, нот не зная,
Не в пример беспечной детворе.
И  с большим успехом исполнял он,
Партии сопрано при дворе.

Дивный  голос вдруг пропал  однажды.
Впроголодь  впредь  жил  он  восемь лет,
Изнурённый страхами и жаждой.
Оставляла нищета свой след.
И живя   в нетопленом чулане,
Оставался он всегда   один.
На столе – остывший чай в стакане.
Был почти развален клавесин.

За любую брался он работу,
Не жалея ни себя, ни сил,
На большую выходил  дорогу,
Боль души со скрипкой там делил.
Не было учителей у Гайдна.
Всё упорством он у жизни брал.
Сочинял для церкви и театра.
И никто ему не помогал.

За «трактаты» Фукса рьяно  брался,
Сложности   стараясь    одолеть.
И не славы он достичь пытался.
Гения душа хотела  петь.
Изучал искусства он основы
По ночам. Днём музыку писал.
Был восторгом  он  охвачен снова,
Когда зал ему рукоплескал.

С каждым днём известным становился.
Новшества в теории  вносил.
С музыкой в единое он слился.
В ней   себя  лишь Йозеф  находил.
Ощутив лишь  в творчестве блаженство,
Не был он и впредь честолюбив.
В музыке достиг он совершенства,
В ней таланта грани все раскрыв.
.
Лишь любовной  темы  не касался.
В девственниках  поздно   проходил.
С женщинами  близко   не общался,
Стороной  их  долго обходил.
В том  однажды другу   смог   признаться.
Опьянив  дыханием своим,
Чтобы  ближе взглядом нот касаться,
Дама наклонилась перед ним.

Это потрясло его, смутило.
Некрасивым он себя считал.
Женщины в нём редко страсть   будили.
Взгляд  не всякий страсть  в нём   пробуждал.
Сам себе в уродстве признаваясь,
Гайдн недоволен был собой,
Невысоким ростом отличаясь.
На лице след оспы. Нос большой.

Но однажды всё же он увлёкся.
И ему казалось, полюбил.
И порыву  девы  вняв  серьёзно,
Он с Марией Келлер в брак вступил.
С ней прожил недолго.  Страсть остыла.
И была Мария холодна,
Йозефа талант не оценила,
Нежностью не полнясь, как жена.

Музыку она не понимала.
Был всегда вопрос в  глазах  немых.
Ноты на кусочки  разрывала,
Папилётки делая из них.
Волосы накручивая на ночь.
Не было у Гайдна с ней детей.
Отношенья разорвав с ней напрочь,
Навсегда решил  расстаться   с ней.

Он  жену  считал  «исчадьем ада»,
Ей, однако, впредь  не изменял.
Оставалась музыка   отрадой.
Ею он себя обогащал.
Оставался верным он супруге
Слишком долго – 20-ть с лишним лет.
Годы шли. Врывались в сердце вьюги,
Замели любви остывшей след.

Безоглядно Гайдн вновь влюбился,
В замкнутый попав, однако, круг.
Итальянской Оперы певица
Голову вскружила  ему вдруг.
19-ть ей всего лишь было.
Замужем уже была она.
В пылких  чувствах  страсть не отступила,
Разлучала браками  судьба.

Йозеф  обещал на ней жениться.
В ожиданье долгом он остыл.
Не пришлось ей с мужем расходиться.
Рано смертью он своей почил.
И  вдовцом остался  Йозеф позже,
Но   жениться планы изменил.
Перестав делить с Луиджи ложе,
До последних дней ей  дань    платил.

Слухи в мире разные  бродили,
Будто сын остался у него.
И ещё  в  придачу   говорили:
Не признал он сына своего.
Он,  встречая  в жизни женщин  новых,
Как мужчина, с ними флиртовал
И жениться даже был готовый.
Жар любви в нём  вскоре  остывал.

Помогать любил он музыкантам.
Моцарт был его учеником.
Он пленил его своим талантом.
Гения узрел  он рано  в нём.
Подружился с Моцартом он в Вене.
Их не зря в пути судьба свела.
Их не разделяла тень сомнений.
Плодотворной дружба их была.

Над собой работал Гайдн  усердно,
В Чехии у Морцина служил.
Сочинял легко дивертисменты.
Граф капеллу вскоре распустил.
Часто жизнь   полна была лишений,
Но присущ был творчеству расцвет.
Впредь  в одном из княжеских имений
Прослужил он  сорок с лишним лет.

Здесь  на всю Европу  был прославлен
Эстерхази род  и вся  семья.
Назван был дворец   вторым Версалем.
Проводили встречи   здесь  князья.
Князь театр оперный  построил.
Золотом  сверкал он, как дворец.
Здесь талант был славой удостоен,
Возносясь  искусством   под   венец.

Меценатом  оставаясь  щедрым,
К музыкантам   князь был слишком  строг.
Но души богаты были недра.
Приводила музыка в восторг.
И  давал   искусствам он   дорогу.
Новые  таланты   открывал.
Договор подписанный был строгим.
Йозеф  волю князя исполнял.

Оперы  писал он для театра,
В них свой дар, всего себя вложив.
Отразив всю   глубину таланта,
Миру тайники души  раскрыв.
Замок покидать на миг короткий
Миклош никому не позволял.
Он всегда казался слишком  жёстким
Но   к  искусствам  страсть всегда питал.

Слава набирая обороты,
По Европе начала  разбег.
Фирмы размножали Гайдна ноты
Для монастырей библиотек.
От пиратски - изданных творений
Мастер и гроша  не получал.
Много было горьких  впечатлений.
Часто  в нищете он прозябал.

Став со смертью Миклоша свободным,
Гайдн концерты в  Англии   давал.
И имел успех он  здесь  огромный.
В рост вставая ,  зал   рукоплескал.
Принц Уэльский оказал вниманье.
Взят был неудач былых барьер.
Одержал успех сверх ожиданья
Цикл симфонических премьер.

У Голицина бывал он в доме.
Тот послом России в Вене был.
Задавал   в честь Гайдна он  приёмы,
Музыку его боготворил.
Чувства к  нему  добрые питали
Все, кто мог поближе его знать.
«Папа Гайдн»,- часто называли,
Когда было только 35-ть.

Гайдн, как всегда, работал много.
Для всех жанров стиль один создал.
Был всегда к себе  предельно  строгим.
Венский классицизм он утверждал.
И довёл его до совершенства.
Романтизм присущий был ему.
Находя лишь в музыке блаженство,
У неё всю жизнь он был в плену,

Повседневной став его заботой.
Исторгали звуки акварель.
Одержимо на износ работал,
Ослабев, нежданно слёг в постель.
И ушёл из жизни Гайдн вскоре,
Гордостью оставшись всех времён.
И летела слава  по просторам.,
Прославляя   Славу всех знамён.

24.02.2012



 

               ( Григорий  Распутин)  

Он на  Тобольщине   родился.

Его отец был ямщиком.

В селе он вырос. Там женился.

Как знахарь, стал известен   он.

Вскормлённый на хлебах сибирских,

Хоть сильно в юности  болел,

Был полон сил он богатырских,

От трав дурманящих хмелел.

Он на паломнице женился.

Была она из мест родных.

В родимом доме  поселилась,

Детей родив ему троих,

Ни в чём супругу не мешала,

Была послушною женой

И  верность мужу  сохраняла.

Лишь он  был  властен над собой.

Любитель драк и сквернословий,

Таким  он с юных лет  предстал.

В 15-ть начал пить Григорий,

Слыл конокрадом, воровал.

Случалось, бил отца родного,

Под взгляд полиции попав.

За ним проделок было много.

Всех черт характера был сплав.

Глаза его мигали редко,

Но излучали магнетизм,

Их взгляд всегда был наглым, едким,

Напоминая вампиризм.

И заболевшую скотину

Он мог гипнозом исцелять,

Не ведал с измальства кручины,

Желая  силу показать.

Немало странствуя по свету,

В монастырях приют искал,

В одежды старца был одетый.

Юродивого роль играл.

С годами в корне изменился.

Святошу всем  напоминал.

С усердием в церквях молился.

Недуг  молитвой  отпевал.

Ум  у него всегда был острый.

Был он достаточно хитёр.

Был с дамами он слишком чёрствый.

Себя он беспардонно вёл.

Но через женщин путь вёл  к славе.

Любил над  ними брать он власть.

Коль надо было, он лукавил

И упивался властью всласть.

Но на  мужчин был  больше падок.

Их ласку жаждал получить.

Не плоти вкус ему был сладок.

Без секса мог годами жить.

Как видно, что-то с ним случилось

Однажды там, в монастыре.

На то была не божья милость.

День чёрный был в календаре.

Всегда он был  заросший, грязный,

Свободой дорожил  всегда.

Казалось, был  он безобразный,

Был неминуем час суда.

И бросив пить, курить, есть мясо,

Он сторониться стал людей.

Душа  набрасывала лассо

На буйный пыл его страстей.

Натурой обладая  страстной,

Больных он  брался исцелять

Царевич болен был опасно.

Врач был бессилен помогать.

Излечивать гемофилию

В противовес врачам он мог,

Известный этим  став  в России,

Для многих стал он царь и Бог.

Ведь  он движеньем рук мгновенно

Легко мог приступы снимать.

И говоря проникновенно,

Умел речами  восхищать.

Слова имели смысл огромный.

Молясь за сирых и больных,

Стремился помогать бездомным,

На помощь призывал святых.

Распутиным за блуд был назван

В среде односельчан своих,

Хоть слухов много было разных,

Казался многим он  святым.

И  вхож стал в царские покои,

Обласканный семьёй царя.

И был с царём на «ты» Григорий,

Способностям благодаря.

Исхожено дорог не мало.

Умел Григорий прорицать.

Толпа поклонниц всюду ждала,

Желая ноги  целовать.

Он отвечал пренебреженьем

И не щадил известных  дам.

И дьявола он  воплощенье

Являл собою  их глазам.

В нём всласть страстями кровь бродила.

Разгульную он жизнь любил

И был несдержанным кутилой.

На всё хватало буйных  сил.

Был дум чужих он повелитель,

Всегда воздействуя, как маг,

Врываться мог  в души обитель.

По сути это было так.

С каким великим наслажденьем

Власть обретал он над душой.

И   видел в том  предназначенье

Скандальной хроники герой.

Он одержимо в это верил,

Теряя с Небесами связь.

В  ад  открывал, напившись,  двери,

Мог обнажаться, не стыдясь.

Смог в сливки общества пробиться

И стать известным,  как пророк,

Повелевал императрицей,

Для  многих  был  он  сущий Бог.

Всегда уверенно шёл к цели.

И жизнь светскую он вёл.

Не раз  его убить хотели.

Тень наводил он на престол.

Дворцовым    доставлял проблемы,

Кого-то  с должности   снимал,

Свои при всём  составив   схемы.

Своих он в  званье повышал.

И кто-то на него молился,

А кто-то видел в нём врага.

Ни с кем он славой не делился,

Но нищим помогал всегда.

Владел он магии секретом,

В Свет   мог открыть любую дверь,

В миру  слыл  добрым человеком.

Кружила жизни карусель.

Надзор полиции негласный

Установил над ним Синод.

Казался церкви он опасным.

Пускались  все  уловки   в  ход.

Фигурой был он одиозной,

Паломничал по хуторам,

Встречал с улыбкой день морозный.

И очаровывал  всех  дам.

Слыл  необузданного нрава.

Не зря похож на старца был.

Снискав себе монаха славу,

Он по святым местам ходил.

Имел влиятельных знакомых,

Со многими  был в дружбе он,

Считался личностью  весомой,

Хоть  был врагами окружен.

Ходили разные легенды.

Что он с императрицей спал

И возлагал на трон  надежды,

Стремясь взойти на пьедестал.

Нередко оргии, дебоши

Устраивал Григорий   сам.

Не вписывался он в святоши.

За ним шла слава по следам.

Ему готовились  ловушки.

Был близок к смерти он не раз.

И горько плакали старушки,

Когда  свет жизни  в нём   погас.

Враги везде  подстерегали.

Не сразу удалось убить.

И в грудь, и в голову стреляли

И постарались  утопить.

В полынью был Невы он брошен.

И оказавшись подо льдом,

Был насмерть корень сил подкошен.

Душа из тела вышла вон.

Израненный, он захлебнулся,

Пытаясь на поверхность всплыть.

Миг неудачей обернулся.

Так  оборвалась жизни нить.

А раньше, сколько раз  травили,

В вино  подсыпав  сильный  яд.

По голове жестоко били,

Пустив в него  семь пуль подряд.

Он падал  и  вставал  упрямо,

Бросая на убийцу   взгляд.

И на Юсупова шёл прямо.

Тот в страхе отступал назад.

Григорий был неустрашимый.

Смерть впилась в горло, как вампир.

И он стал   ею   одолимый,

Войдя в потусторонний мир.

России возлюбив обитель

Под Храмов колокольный звон,

Предсказывал  царю погибель,

Когда уйдет из жизни он.

Впредь сбылось это предсказанье.

В истории  оставлен   след.

Мир изменён сверх ожиданий.

К ушедшему    возврата нет.

Уже иконы пожелтели

Там, где Григория портрет.

Канонизировать хотели

По истеченье многих лет.

Немало сбылось  прорицаний.

Легенды сложены о нём.

Осталось много нареканий.

Былое  поросло быльём.

Была молва разноречивой.

Лжи, правды   много было  в ней.

Толпа к уродству терпелива.

Её прельщает блеск речей.

Героев она к стенке   ставит.

Во все так было времена.

Когда толпой  инстинкты правят,

На жизни падает цена.

03.11.2011

              ЛУИ АМСТРОНГ (1901-1971)

В нищем квартальчике Нью-Орлеана

Мальчик был чёрный рождён.

Став проституткой, мальчишечки мама

Улиц признала закон.

Сын никому был с пелёнок не нужен.

Бросил малютку отец.

С раннего детства талант в нём разбужен.

Ждал его славы венец.

Бабушка внука сначала пригрела.

Жил он с сестричкой у ней.

Брался  ребёнок за всякое   дело,

Песни  слагал  для людей.

Мелочь выпрашивал он у прохожих.

И подавали ему.

Слушать нельзя было песни без дрожи.

Счастье прибилось к нему.

Пел он в публичных домах, в клубах, в барах,

Уголь в дома развозил.

Выглядел мальчик  довольно   усталым.

Петь не хватало уж   сил.

Были серьёзными детские планы.

Сильным бывал чувств порыв.

В лагерь попал исправительный рано,

Дерзкий  проступок свершив.

Музыке в лагере он обучался.

Было учение впрок.

Всё осознать он в раздумьях  старался,

Жизни  усвоив урок.

Позже согрет был в семье  он   еврейской.

Прибыли те из  Литвы.

И   засветились  глазёночки блеском.

Стал ему дом их  родным.

В доме давали ему подработать,

Чтобы мальца    подкормить,

И проявляли сердечно  заботу.

Стали они вместе   жить.

Усыновить им ребёнка удалось.

Жизнь изменила свой путь.

Сердце от боли, как прежде, не рвалось.

Мог он без страхов вздохнуть.

Русские песни здесь часто звучали.

Под  колыбельной  мотив

С лаской к нему, с добротой обращались,

В сердце  тепло   поселив.

Пел он еврейские, русские песни.

Мог на  трубе их играть.

Мальчик играл пред толпой, как кудесник,

Голосом мог чаровать.

Звёзды дарили ему поцелуи.

Громких оваций был шквал.

Имя у этого мальчика Луи

Амстронг. Известным он стал.

В фильмах сниматься он стал Голливуда,

За рубежом выступал.

Брак лишь четвёртый  стал истинным чудом.

Луи жену обожал.

Травмы, болезни, подавленность духа –

Всё было пройдено с ней.

Но не утратил он тонкого слуха.

Жизнь брал он волей своей.

Был он искусства творцом первоклассным.

Техникой мир поражал,

Верхним регистром владея прекрасно.

«Браво!»- скандировал зал.

Став уникальным в истории джаза,

Стал  он его королём.

Был он до смерти своей безотказный,

Чувствуя духа  подъём.

Книгу семье посвятил он еврейской.

В знак благодарности ей

Грудь  украшал он   Звездою  Давида

В память,   до смерти  своей.

22.10.2010

(1895-1925)
Он любил со сверстниками бегать
По лугам. Там ночи коротал.
Добрый взгляд дарил лошадке пегой,
Мир большой глазами обнимал.

Ловля рыбы в маленьких озёрах
Доставляла радость в будний день.
С пастухами уходил в дозоры.
На чело печаль бросала тень.

В зеркало Оки часами глядя,
Грусть в воде старался растворить.
Лошадей поить он ездил с дядей,
Мог там дни и ночи проводить.

Был он настоящим жизнелюбом,
Бесконечность неба лицезрел,
Рад в лесу был встретить лесоруба,
Там от пряных запахов пьянел,

Возвращался в город просветлённым,
Избавляясь от тяжёлых дум.
Был он в Константиново влюблённый.
Городской был в тягость ему шум.

Ароматы смол и листьев прелых
Придавали духу больше сил.
Музыку в жужжанье слышал шмеля,
И всему сравненье находил.

Летом он в деревне расслаблялся.
Двор родимый был дворца милей.
Как лихой извозчик, он врывался,
Обуздав упряжкой лошадей.

Проводил с отцом он сенокосы,
Матери по дому помогал.
Освежал лицо поутру в росах,
Звёзды он не просто созерцал.

Говорил он с ними, как с живыми,
Пел негромко, как бы для себя,
Он частенько с сёстрами родными
На закате солнечного дня.

Соловьям подсвистывал ночами,
Глядя на подворье из окна,
Состязался в пенье со сверчками.
И вступала с ним в союз луна.

Но в Москву отправившись в семнадцать,
Покорить хотел столицу он,
Оказавшись здесь судьбы скитальцем,
Был он неудачами сражён.

Первый брак Сергея был случайным,
На работе встретился с женой.
Был у юных чувств исход  печальный.
Рано обзавёлся он семьёй.

Сына подарила ему Анна.
С радостью его воспринял он.
По утру вставал к ребёнку рано.
Но семьёй он был обременён.

Сына он качал, баюкал песней.
«Вот и я отец!» - твердил он вслух.
Всё ему казалось интересным.
Птицей рвался ввысь, воспрянув, дух.

Вскоре охлажденье проявилось.
Комплименты женщин слались вслед.
Взглядами оказывалась милость.
Отвечал на них стихом поэт.

Впредь он первый брак считал ошибкой.
В душу внёс волненья брак второй.
Как мираж, была любовь их зыбкой.
Страсти нарушали дум покой.

Зинаида Райх была красивой.
И её он к стенке ревновал.
Был он до безумия ревнивым
Он её в обмане обвинял.

Обвенчавшись в маленькой церквушке,
Он готов был с ней всю жизнь прожить.
Вскоре родилась у них девчушка.
Он не смог обмана ей простить.

Ведь клялась она, что он был первый.
Впредь в любовь он веру потерял.
Расшалились у поэта нервы.
Без причины гнев на ней срывал.

Связывал с обманом неудачи
И страдал от этого вдвойне
Бурный взрыв страстей кончался плачем.
Стал глушить он боль свою в вине.

Ревность стала сущим наважденьем.
Зинаиду бил он, оскорблял,
Всякий раз потом просил прощенье,
Но любовь из сердца изживал

Горек был разрыв их отношений.
Сына не хотел Сергей признать.
Непомерно пить стал юный гений,
С безразличьем в связи стал вступать.

И казалось, был судьбой он сломлен.
Заглушал терзанья хмель вина.
Бесприютен был он и бездомен.
И была любимой в том вина.

Не простила Зина оскорблений.
Двух детей забрав с собой, ушла.
Ей остались дети в утешенье.
Вскоре и судьбу она нашла.

Мейерхольд стал мужем ей и другом,
Искренне любил её детей.
И верна она была супругу.
С ним всегда комфортно было ей.

А Сергей всегда болел стихами.
Золотились кудри, словно лён.
В мир смотрел он грустными глазами.
Был в семье крестьянской он рождён.

Деревенский парень из глубинки.
Красотой своей брал женщин в плен.
Таяла от взглядов пылких льдинка.
В огненной любви он был блажен.

Падали к ногам его красотки.
И творили чувства пируэт.
Блок назвал Сергея самородком.
Модным в Петрограде слыл поэт.

На пути его была Галина.
Ей не признавался он в любви.
И терзала грудь её кручина.
Был толпы кумиром визави.

Позади оставлено потомство.
Дети оставались от двух жён.
Позже было новое знакомство.
В знаменитость был Сергей влюблён.

На пирушке их глаза столкнулись.
Не случайно встретились они.
Их сердца, как птицы, встрепенулись.
В бездну полетели счастья дни.

Оба они были бесшабашны.
Он шептал ей: «Ты моя навек».
Падший Ангел был пред ней бесстрашный.
Был на старте чувств велик разбег.

О любви глаза их говорили.
Страсть напоминала ураган.
И они её в вине топили,
Поцелуи пили, как дурман.

Нежностью он душу её полнил,
Беззащитным показавшись ей.
Сына ей погибшего напомнил.
Был проникновенным взгляд очей.

Не было в любви безумной фальши.
Над душой, как видно, рок довлел.
Хоть была Дункан на много старше,
Чувств святых огонь в груди горел.

Терпеливо на пороге ждала.
Не был ею он ни в чём стеснён.
Всю себя ему лишь посвящала.
Пребывал в загулах часто он.

Изъяснялся с ней он лишь по-русски,
Ласками в глазах сгущая дым.
Был знаком немецкий ей, французский
Их сближал безумием интим.

Им она гордилась, как звездою.
Боль он причинял ей всякий раз.
Взяв его в Америку с собою,
Всюду выставляла напоказ,

Сравнивала с Пушкиным Сергея.
С ней себя он чувствовал в тени,
Уходил в загул, не сожалея.
Впредь на долго ссорились они.

Как ни странно, всё она прощала,
Жить не мысля дальше без него,
Молча всё терпела, не роптала,
Хоть на сердце было не легко.

Хулиганил он и пил безбожно,
Скатываясь, падая на дно.
Становилась правда непреложной.
Душу испоганило вино.

Он друзьям раздаривал одежду,
Предаваясь вольностям своим,
Убивал последние надежды.
Ей до боли горько было с ним.

Деньги он растрачивал на женщин,
Мог от скуки головы кружить.
Раздавал он Айседоры вещи,
Не стремясь любовью дорожить.

Проводил беспутно дни и ночи,
Возвращался ради денег к ней.
Брали в плен её Сергея очи.
Был на свете ей он всех родней.

Кутежи, шампанское, подарки.
Был готов всегда он принимать.
А она терпела все нападки,
Жизнь свою могла ему отдать.

Пели во весь голос струны лиры,
Красоте её сполна воздав.
Танцовщица. Знаменитость мира.
Лишь пред ним был кроток её нрав.

Её танец с шарфом был любимым.
Красоту любил он созерцать.
Чувств восторг ни с чем был не сравнимый.
Он в ответ стихи любил читать.

Постепенно начались скандалы.
Мог он Асейдору унижать.
«Дунька, ну пляши.» Она плясала.
Вскоре руки в ход он стал пускать.

Для неё Есенин был, как Ангел.
«Болен он»,- твердила она всем.
Над её душой парил Архангел,
Остроту смягчая всех проблем.

Все шаги во благо принимая,
Вышла она замуж за него.
Но любовь, заметно угасая,
Натиска не вынесла всего.

«Как ты позволяешь обращаться?» -
Говорили ей её друзья.
И в конечном, им пришлось расстаться.
Изменила жизни курс ладья.

Айседора вышла замуж вскоре.
И Сергей другую полюбил.
Приносил всем женщинам он горе.
Был любим, но жил он без любви.

Позже на пути он Софью встретил.
Сердца ей кусочек подарив,
Но душой он волен был, как ветер,
Нараспашку бедам грудь открыв.

Сохранила ему верность Софья.
Любящей была она женой.
Подарила жизнь ей долю вдовью.
Дедом ей родным был Лев Толстой.

Изменял Сергей и ей, как прежде.
И как прежде, пил, гулял, кутил.
Не сбылась последняя надежда.
Рано он мечты похоронил.

И сдавив верёвкою аорту,
Жизнь, талант безвременно сгубил.
В тридцать лет Сергей был найден мёртвым.
Был погашен чувств безумных пыл.

Мчали его кони вороные.
Проходила жизнь порой, как сон.
Лирика была души стихией.
Посвятил её России он.

Хоть была дорога жизни узкой,
Голосам природы он внимал.
Был он парень из глубинки русской.
Пил по-русски, пел, любил, дышал.

Был раним он, всем ветрам открытый.
И по сути не был он злодей.
Он в своих стихах искал защиту,
На свободе, пел, как соловей.

Всем страстям подвластен был без меры,
Отражая каждый вздох в стихах.
Для поэта не было предела.
Он грешил и каялся в грехах.

Безудержно он смеялся, плакал,
Всё у жизни брал, всё отдавал.
Многое в судьбе казалось знаком.
И от счастья он вдвойне страдал.

Взрывом отвечал на неудачи.
Поднимаясь, падал, вновь вставал.
Он не мог, к несчастью, жить иначе,
Жизнь напоминала карнавал.

Лишь Россию он любил безмерно.
Ширь её просторов воспевал.
Ей одной до смерти он был верный
И её красой свой дух питал.

Потрясён был мир нежданной смертью.
Тайну унесла она с собой.
Жизнь втянула в омут круговерти.
Принесла лишь смерть душе покой,

Для кумиров став великим горем.
Кто-то даже с жизнью счёты свёл.
На Ваганке был он похоронен.
Дух  скитальца  здесь приют  нашёл.

Русь рыдала, сына провожая.
Он дыханье чувствовал полей.
И за гробом шла, толпа рыдая.
Мир пленил он лирикой своей.

Посадил он тополь рядом с домом.
И до сей поры растёт он там.
Тучи не пугают его громом.
Моют росы тополь по утрам.

К Айседоре смерть явилась в Ницце
От удушья шарфом год спустя.
Рок вписал печальные страницы.
В жизни всё случается не зря.

И Галина горе не стерпела.
У могилы счёт свела с судьбой.
Рядом с ним лежать она хотела,
Чтобы обрести душе покой.


17.11.2010

Не было отличий в её лике.
Лишь родство сыграло свою роль.
В детстве её звали просто Фике.
Дядька её шведский был король.
А отец был прусским генералом.
При дворе служила её мать.
Замуж выдать дочь свою мечтала,
Старшая должна царицей стать.
От рожденья звали дочь Софией.
Фридриху служила верно мать.
Но решилась выехать в Россию.
Дочь лишь там могла царицей стать.
Мать была у Фридриха в фаворе.
Все интриги ей он доверял.
Изменив принцессе имя вскоре,
Дядя их в Россию отослал.
Воспитали в строгости Софию,
Обуздать стремясь принцессы нрав.
И сулила славу ей Россия,
Власть Престола впредь пообещав.
Пётр стал наследником престола.
И на Фике выбор его пал.
Бедной была девушка и голой.
Для её карьеры час настал.
Медный был кувшин её богатством,
Дюжина сорочек, платья три.
Лишь приняв в России христианство,
Свет она предвидела Зари.
Имя дали ей Екатерина.
Был в Россию тайным их приезд.
Без большой шумихи шли смотрины.
И продуман каждый шаг и жест.
Вскоре состоялось их венчанье.
Было ей всего шестнадцать лет.
Изъявил в семнадцать Пётр желанье,
Стать её супругом, дав ответ.
Хладность проявляя в отношеньях,
Он распутной жизни образ вёл.
Не питая страстью опьяненья,
Все свои желанья превзошёл.
И был дерзок с нею в обращенье.
От Петра родился Павел сын.
Отразив в глазах её свеченье,
Вскоре наступила в сердце стынь.
Ей пришлось расстаться рано с сыном.
Мать решила внука отдалить,
Чтобы впредь могла Екатерина
Всё вниманье Власти уделить.
Вскоре умерла Елизавета.
Наступило время чёрных дней.
Пётр мечтал изжить жену со света,
Не скрывая чувств холодных к ней,
В связь вступив открыто с Воронцовой.
В злобном окружении двора,
Ей казалось, воздух был свинцовым.
Время не хотелось тратить зря.
Взялась Катерина за науки
И полезных много книг прочла.
Власть всю захватить мечтала в руки,
Времени удобного ждала.
Чтобы впредь несчастий всех избегнуть,
Действовать сама решилась впрок.
Был с престола Пётр третий свергнут.
В этом ей помог гвардейский полк.
И судьба ей начала стелиться.
Дальше было много важных дел.
Перед ней мужчин мелькали лица.
Страстью пылкой взгляд всегда горел.
Просыпалась она рано утром,
Натирала щёки свои льдом.
И они светились перламутром.
Занималась вышивкой, шитьём.
И в саду любила поработать,
Увлекалась по кости резьбой.
Словно пчёлка, мёд носила в соты.
В будни был наряд её простой.
И в бильярд играла в Эрмитаже.
Было дел всегда невпроворот.
И душа всегда была на страже.
День не представлялся без забот.
Князь Орлов в судьбу её вписался.
Цели он мечтал достичь своей.
Не хотела с ним она венчаться.
Мужем он не венчанным стал ей.
Алексей Бобринский – сын их общий.
Длилась лет одиннадцать их связь.
Пели о любви безумной рощи.
И встречались взгляды их, светясь.
Власть свою ни с кем Екатерина
В помыслах не думала делить.
Много дел благих она свершила,
Многое сумела изменить.
Отменила многие налоги,
Деньги в обращение ввела.
Обходила острые пороги.
С мудростью практичность обрела.
Поддержала польских православных,
Сделав в их поддержку твёрдый шаг.
С турками в войне с победой славной
Славой был овеян русский флаг.
Нападенье Швеции отбила.
Стала провозвестником реформ.
Смольный институт она открыла,
Благородных поведенья норм.
Верным другом был ей князь Потёмкин.
Рядом с ней провёл он много лет.
В отношеньях не было позёмки.
Много с ним одержано побед.
Отменила гетманство указом.
Был при ней подавлен Пугачёв.
Исполнялись все её приказы.
Каждый услужить ей был готов.
Флот непобедимой стал армадой.
Подавлялись бунты средь крестьян.
Слаженно работала команда,
Опиралась только на дворян.
В роли просвещённого монарха
Ей всегда хотелось выступать.
И наук ценила патриархов,
Должное стараясь им воздать.
И на всё вниманье обращала,
Добиваясь всё своим трудом.
Городов отстроила немало,
Армию удвоила числом.
Власти одержала совершенство.
Пётр первый – проводник идей.
Отрешив от власти духовенство,
Удалось казну пополнить ей.
Не было при ней отставок шумных,
Казней, показательных собой.
Но в любви она была безумной.
Бил всегда в груди любви прибой.
И мужчины были её слабость.
Все они покорны были ей.
Проявляли мужество и храбрость.
Подбирали ей богатырей.
Нрав бывал не сдержан и строптивый.
Каждый должен был ей угождать.
Для услуг интимных средь служивых
Ей мужчин старались подбирать.
Прихоть не считалась извращеньем.
Было в мире так заведено.
Доставляли радость наслажденья.
Упрощался взгляд на мир земной.
Нрав её с годами стал смиренней.
Внукам стала время уделять,
Вид производя собой степенный,
Александра стала выделять.
На престол его благословляла,
Чтоб он смог Россией управлять.
И обиды всем она прощала,
Добротой стремясь всему воздать.
И во всём блаженство находила,
Что несло с собою в души свет.
Славой увенчав себя, почила,
Разменяв седьмой десяток лет.
И во славу, в честь Екатерины,
Памятники в городах стоят,
Возвышаясь, словно исполины,
Устремляя в будущее взгляд.

21.10.2010

       (1782-1840)

Улыбками сполна обласкан. 
Встречал его с восторгом зал.      
Был город потрясён оглаской:
Концерты  в девять он давал.
Слыл гениальным он с пелёнок.   
Бог дал  ему  священный  дар.         
И   будучи ещё  ребёнком,    
Шедевры   мальчик создавал.

О том, что будет  гениальным,      
Ещё приснился маме сон.               
Мальчишкой был он идеальным.   
Судьба сулила скрипке трон.
Отец был в воспитанье строгим   
Мальчишку запирал на ключ.      
Никколо  заболел в итоге.         
Был взгляд отца  страшнее туч.

Ребёнка он довёл до смерти.       
Готовился к обряду гроб.            
Не веселились даже  черти.          
И на защиту встал сам Бог.
В гробу  рёбёнок  шевельнулся.   
Явленье  всех повергло  в страх.         
Открыв глаза,  малыш  очнулся.
Случилось это на глазах.
И гнев отец сменив на  милость,
Собой решил не докучать.
Чтоб   мальчику спокойней жилось,
Учителей  стал приглашать.
И Паганини  стал  известным   
Своей божественной игрой.         
Хвалу всегда  услышать лестно,      
Увидев нимб над головой.
С триумфом  творческие  встречи   
Происходили тут и там.      
И слава, падая на плечи,
Успешно  шла по  городам.
Доход уроки умножали.
Был   Паганини виртуоз.
Он при Дворе играл, бывало,
Дам  умилял игрой до слёз.
О нём ходили сплетни, слухи,             
Карьере нанося  урон.                     
Брюзжали дряхлые старухи,          
Что с Сатаной был связан он.
Завистники, бывало, часто
Подножки ставили ему.
Старанья были их напрасны.
Играл он, вопреки всему.
Был случай, подпилили струны.
Он на одной, как Бог,  играл.
Стелилась пред ним Фортуна
И Ангел душу охранял.
Ведь все труднейшие пассажи,
С чем прежде сам был  не знаком,
Как будто пребывая в раже,
Он исполнял легко смычком.
Лишь к  творчеству пылал он  жаждой.
Пленила музыка его.
Влюблённым был он лишь однажды.
Имел он сына одного.
Хотя любовных  приключений    
Случалось  много  на пути,                 
Был лишь в плену у скрипки  гений.
Лишь с ней  мог  счастье обрести.
В обьятьях жизни круговерти
Покрыт был тайной их интим.
И даже перед  самой  смертью
Лежала  скрипка рядом с ним.

15.07.2009

     
                                   (1924-1987)

Он не был одесситом  по рожденью

И слушал с детских лет церковный хор.

Молитва призывала дух к смиренью.

Стелила перед ним судьба ковёр.

Он в Харькове родился. В Кисловодске

Жила его семья перед войной

И состоялся здесь дебют  актёрский,

Львов двери открывал перед звездой.

Во Львове встретил он свою супругу,

Прожив с ней тридцать пять счастливых лет.

Была она партнёршей и подругой.

Сценический их связывал дуэт.

Театр переведен был в Одессу.

Здесь публикой был принят он, как свой.

«Ты Мишка – одессит», - писала пресса.

Был город восхищён его   игрой.

Сыграв роль Попандопуло прекрасно,

Крылатою он сделал его речь.

И не были труды его напрасны.

Талантом невозможно пренебречь.

И  смех, и  слёзы  роли вызывали.

При выходе  на сцену   зал визжал.

Поклонницы к ногам цветы бросали,

Во след   летел оваций  бурных шквал.

Его   восторгом публика встречала.

Над зрителем умел держать он власть.

Легендой его имя обрастало.

Судьба ему бросала карты в масть.

Казалось, был он баловнем фортуны,

Сполна сыграв комических ролей.

От напряженья рвались нервов  струны.

Имел врагов он много и друзей.

Всегда за ним поклонниц шлейф тянулся.

Красавцем не считался Водяной.

Он в мир своих героев   окунулся

И сцене  отдавал себя с лихвой.

Завистники врагами становились.

Интриги вокруг имени плели.

Как коршуны, над жертвою кружили.

Артиста  душу   дрязги    извели.

Он не терпел сочувствия. Украдкой

Глотал от боли  нитроглицерин.

И делал вид, что всё было в порядке.

Но  серебрился волос от седин.

Не вынесла  душа.. И  сердце   сдало.

Инфаркт… За ним последовал другой.

Звезда посмертной славы не упала.

Остались фильмы с Мастера игрой.

Театр имя носит Водяного.

И славен город именем его.

И  больше повторенья нет такого.

Одесса чтит кумира своего.

С уходом Водяного из театра

Ушли спектакли там, где он играл.

Душа ушла. Осталась роль вакантной

Того,  кто б смог взойти на пьедестал 

01.06.2010  (Лина Томчи)

Свет в души льёт... посв. Далиде

 Посв. Галине Неваре

Ян Френкель ей аккомпанировал. 

Был Добронравов дружен с ней.   

В концертах с ней Кобзон солировал. 

Пел задушевно  Соловей.                    

В порывах нежных чувств возвышенных   

Горела  вдохновеньем  я.                                   

Закрыв глаза, я Анну слышала.                     

И трепетала грудь моя.                                    

Галина пела так естественно.                         

Сам Бог ей  этот голос   дал,                          

Чтоб он звучанием  божественным            

Про Анну всем напоминал.

И были залы переполнены

В больших и малых городах,

«Надежда» трепетно исполнена

С особой теплотой  в   устах.

И обожала её публика.

В одном концерте пели с ней

Союза звёзды и республики.

Был многочислен  круг  друзей.

И посвящал стихи ей Жигарев.

Качалина была ей друг.

Они друзьями были Анны,

Сердец друг друга слыша   стук.

Великой стала  жизни   миссия.

Распорядилась так судьба.

Жизнь  Анну до небес возвысила.

Была за  жизнь  её борьба.

И было ей дано  терпение,

Путь уготовив на  Парнас.

Хотя  мы божьи все  творения,                

Но есть  избранники  средь нас.               

Галина внешностью красавица.

Её душа всегда поёт.

Особым тембром  голос   славится.

И чистотой звучанья нот.

Она от роду птица певчая

С благословенья высших сил

И Анны,  до  небес   взлетевшая.

Их встречу Бог благословил.

Шаинский  Гале  музицировал,

Пленя мелодией    своей.

В ответ на пенье  зал  скандировал.

Играла Пахмутова  ей.

Аплодисменты и шампанское…

Всё это было… и не раз.

Сполна она была  обласкана

Восторженным свеченьем глаз.

Сама   солировала с блеском.

Цветами зал её встречал.

И пела с нею  Анне Вески.

Народ их славою  венчал.

23.04.2010

       АФРОДИТОЙ ИЗ ПЕНЫ ВСТАВАЛА посв.БАРБАРЕ СТРЕЙЗАНД.

                    (1942 -

Жил в глазах её милый бесёнок,

Настрадалась   она с малых лет.

Некрасивая. Гадкий утёнок.

Был таким её с детства портрет.

Нос еврейский, с заметной горбинкой.

С детства много  познала  обид.

К свету, к солнцу  тянулась  травинкой.

Был талант в ней актрисы сокрыт.

И упрямство служило примером,

Злым насмешкам порой вопреки,

Одержимой была её вера.

С нею шла на  огонь,  на  штыки.

Слыла с детства она остроумной,

За словами не лезла в карман.

И в округе была самой шумной.

Не ребёнок – сплошной ураган.

Брала верх над мальчишками в битвах,

Волос красила в зелени цвет.

И остёр был язык, словно бритва.

Выходила смешной она в свет.

Афродитой из пены вставала.

С детства  знала  она    нищету.

Её мама  вдовой  рано   стала.

Приходилось  трудиться  в поту.

Дочь  её была    трудный ребёнок,

Как бурьян на дороге, росла,

Но мечтала  о сцене с пелёнок.

И мечту  на ладонях  несла.

Недоверие, скепсис, отказы

И в лицо ей бросались, и в след.

Но сверкали глаза, как алмазы,

В ожидании скорых побед.

Были  роли в массовках  вначале,

На Бродвее пред шумной толпой.

Необычность её отличала.

Стать хотелось ей супер-звездой.

За турчанку  себя выдавая,

Она пела в ночном кабаре.

Роль любую легко исполняя,

Проявляла  характер в игре.

Волос рыжий… Наряд экзотичный

Привлекали к себе, вызвав смех.

Голос сильный, красивый… Пластичность…

Юмор ей обеспечил  успех.

В ней томился  талант клоунессы.

Исполняла она всё с душой.

И звезду зажигали не бесы,

Бог  лицо  осенял красотой.

В барах, в клубах ночных начинала,

Отдаваясь искусству сполна.

На обложках престижных журналов

Появлялась всё чаще она.

И талант, и богатство натуры,

Выразительность голоса, рук .

Становилась заметной фигурой,

Излучая свечением   звук.

И в балете она преуспела,

Режиссурой кино овладев,

Танцевать она классно умела,

Все преграды  судьбы  одолев.

Претерпев все  обиды, невзгоды,

Победителем вышла из бед.

Дни не зря проходили и годы.

Оставляла за ней Слава    след.

Театральной карьеры вершиной

Стала звёздная роль Фанни Брайс.

Роли разные  в  разных  картинах

Исполняла  она, не боясь

Показать некрасивость, нескладность,

Всё, что было присуще лишь ей.

Но во всём  ощущалась   парадность.

Вызов брошен  был  зовом    страстей.

Обрела она много  фанатов

И поклонники были у ног.

Став в оправе  брильянта  каратом,

Расцветала  краса, как цветок.

Реноме утвердилось за нею,

Как за яркой, красивой звездой.

Мастерством, силой духа владея,

Поднималась она над толпой.

Удостоена множеством премий

За актёрский талант, мастерство.

И причин было много для трений.

Восставало души  естество.

Впредь  никто не посмел усомниться

В  мастерстве. Был гарантом    талант.

Ей дано было  жрицей   родиться.

Эпатажным на сцене был   старт.

Слались в адрес актрисы угрозы.

Всем она по душе не пришлась.

Но   бросались к ногам  дивы  розы.

И красавцы вступали с ней в связь.

Был у ног цвет мужчин  Голливуда.

Среди них  выбирала мужей.

Не один был пред ней Робин Гудом.

Право  выбора было за ней.

Сын родился от первого мужа.

В зрелом возрасте   геем  он  стал.

До нуля круг поклонников сузив,

Средь мужчин  стал  ей чужд  идеал.

Подводить стала всех под гребёнку,

Вслед презрение взглядом послав.

Не смогла усмотреть за ребёнком,

Проглядела средь взрослых забав.

Вопреки всем своим  обещаньям,

Замуж вышла  опять  в  шестьдесят.

Роль у каждого есть   в мирозданье.

Жизнь даётся одна напрокат.

И прожить её надо достойно.

Стала в меру степенной она,

Сыну стала защитницей  в войнах.

Для всего место есть  и цена.

И дошла до всего она сердцем.

Не судите! Осудит пусть Бог.

Всё нельзя измерять своей меркой.

Счастье дарит Судьба,  горе -  Рок.

Мужем стал режиссёр Джеймс Бролин.

Он один смог её покорить.

И характер её стал спокойней.

Смог упрямый он нрав укротить.

Сеть она магазинов открыла,

Стиль свой собственный в  моде  создав,

Обаянием мир покорила,

Роль таланта в судьбе  доказав.

Красота -  лишь подспорье таланту.

Мир подвластен канонам другим.

Божий дар лишь сверкает брильянтом.

Тайну  внутренней силы  мы  зрим. 

07.04.2010

  ДО БОЛИ НЕ ХОТЕЛОСЬ В ЭТО ВЕРИТЬ. Посв.В.Серовой

                           (1917-1975)

Она на сцену вышла в девять лет.

Театр. Подмостки сцены и кулисы.

Казалось, был у ног весь белый свет.

Известной её мать была  актрисой.

.

Судьбы избранник первый был актёр.

Пути их разошлись, однако, вскоре.

И новая любовь зажгла костёр.

С косою на пути  стояло горе.

Был лётчиком прославленный герой.

В гражданскую сбил восемь самолётов,

Легендой став.  Красив был он собой.

Цветы к ногам бросал перед полётом.

Любовь его безумною была.,

Бессильная, однако, пред судьбою.

Серова в испытаньях смерть нашла.

Судилось Валентине стать вдовою.

Исполнилось всего ей  двадцать два..

Остался  в память сын единокровный.

Став фавориткой Сталина, вдова

Зажила снова жизнью полнокровной.

Она всегда естественной  была

В своём поступке каждом, в каждой роли,

Себя в любимом творчестве нашла,

Познав вкус рано радостей и боли.

А сын был назван  именем отца.

На сцене много сцен  она сыграла.

И  предложеньям  не было конца.

Достигла её слава пьедестала.

Фильм  «Девушка с характером»  принёс

Успех невероятный героине.

На крыльях эту славу ветер нёс.

К её ногам бросались чувств святыни.

Дарил себя ей Симонов сполна

И терпеливо ждал в ответ вниманья.

Следила за любовью вся страна,

Пленённая её очарованьем. 

И на слова  стихов  любовных    строк

Юнцы невестам,  жёнам объяснялись.

Звучал проникновенно лёгкий слог,

С душевной красотой соприкасаясь.

Большой успех имела средь мужчин

Прекрасная успешная актриса.

К ногам её склонялся не один.

Готов метать был взглядом каждый бисер.

Носились слухи разные о ней.

Бывало, сочеталась правда с ложью.

Рожала по любви она детей.

Судьба  идти склоняла бездорожьем.

Врывалась в сердце страсть, как ураган.

Любовью Валентина наслаждалась.

И с Рокосовским  краткий был роман.

Сама актриса это утверждала.

Но связывала их не только ночь.

Порывы пробуждались в ней благие.

Супругу подарила она дочь,

Назвав прекрасным именем Мария.

Имело в жизни всё свою цену.

Муж отправлялся в частые поездки,

В разрыве с ней не чувствуя вину.

И были у всего свои издержки.

Не в силах что-то в жизни изменить,

Она частенько приобщалась к зелью.

Семья распалась. Валя стала пить.

Ей рюмки не хватало для похмелья.

Лишь с помощью вина она могла

Сбежать от дум тревожных в мир  иллюзий.

Свою любовь она не сберегла,

Из-за депрессий мужу став обузой.

От алкоголя рано постарев,

Познать пришлось нужду ей, униженье.

Сломался дух. Друзья её презрев,

Не проявили должного терпенья.

И Симонов, с женою разойдясь,

В супруги очень скоро взял другую.

С любимой навсегда порвалась  связь.

Не в силах было жизнь вернуть былую.

Прав лишена была она на дочь.

И сын её ушёл из жизни рано.

Он спился. День похожий был на  ночь.

Болела, изнывая, сердца рана.

В угаре проходили дни, в дыму.

Театра перед ней закрылись двери.

Была она не нужной никому.

До боли не хотелось в  это   верить.

Но в тайне её Симонов любил.

Узнав о смерти, он как будто сжался.

«Прости меня,- он дочке говорил.

На полуслове голос обрывался.

Страданье взгляд глубокий  отражал.

Любовь  была  его  великим  горем.

«Лишь с матерью твоей я счастье знал».

И у   судьбы была  она  в фаворе.

На небосвод взошла она звездой.

При жизни была слава сумасшедшей.

В  пути, столкнувшись с горем и бедой,

Не разминулась с нею  рок  зловещий.

Упав, она не встала больше с ног,

Познав сполна нужду и униженья.

Несчастьям настежь был открыт порог.

Она  была одна в часы  паденья.

31.03.2010

ЛЕГЕНДА ПРО РОКСАЛАНУ.
(1506-1558)
Под седоками лошади поджарые.
Степь… Миражи маячили вдали.
Она была украдена татарами.
«Живой товар» на лошадях везли.

Анастасия дочь была Лисовского.
Священником служил её отец,
В крови наполовину было польского.
Идти собралась дева под венец.

И день для свадьбы был уже назначенный.
Но путь иной избрала ей судьба.
Борьбой жестокой жизнь была оплачена.
Без правил шла неравная борьба.

Она велась среди невольниц схватками.
Победу или смерть сулил исход.
Краса её лица и кожа гладкая
Напоминали зрелый, сладкий плод.

И отличался взгляд очей безбрежностью.
Магический выплёскивался блеск.
Значение имела её девственность.
Особый был всегда к ней интерес.

Слыла красы невольница несказанной.
Рустем – паша хотел её купить.
Смогла б султану верность быть доказанной,
Когда б он смог подарком угодить.

Выстраивая дум хитросплетение,
Значенье придавал паша всему.
Но сам крымчак подарок в услужение
В дар преподнёс услужливо ему.

Подыскивал паша давно красавицу.
Султану поднести мечтал сюрприз,
Чтобы она могла ему понравиться,
Умела ублажать любой каприз.

Паша был молод, в меру образованный,
Учителями жертву окружил.
Он был Анастасией очарованный,
Своих страстей гася горячий пыл.

Назвав Анастасию Роксаланою,
Невольницу поднёс султану в дар.
Но, чтобы Сулейману стать желанною,
Пришлось употребить ей силу чар.

Секретами владели сладострастия
Все жёны. Было так заведено.
К рабыням относились все с пристрастием.
Не каждой выжить было суждено.

Лишь будучи подаренной, не проданной,
На роль жены был шанс претендовать.
Желанье выжить было в ней природное.
И среди жён хотелось главной стать.

Так, не колеблясь, юная наложница
Сменила свою Веру на Ислам.
Своей судьбы жестокой став заложницей,
Попала, как зверёк, она в капкан.

Гарем напоминал всегда террариум.
Законных жён четыре было в нём.
Друг друга они ели, как пирании,
Приблизив себя к цели с каждым днём.

За всем следили евнухи-надсмотрщики.
И всем она старалась угодить,
Классически играла роль притворщица
С надеждой сына первенцем родить.

Был каждый шаг продуман для спасения,
Несчастий новых отдаляя миг,
Давала щедро взятки, заверения,
Выстраивая планы для интриг.

Страстями распалить пыталась жаркими,
Вниманием султана окружив,
Старалась свои жесты сделать яркими,
Сомнения игрою усыпив.

Ведь подлежали смерти все наследники,
Которые могли б взойти на трон.
Пытаясь сделать евнуха посредником,
Жизнь ставила свою она на кон.

Здесь каждый шаг имел свои последствия.
И хитрость надо было проявлять.
Могло сулить опасности бездействие.
Не позволяла жизнь ей в грёзах ждать.

Была она желаньем одержимая
Всех убивать, кто встал бы на пути.
И мать не пощадила бы родимую,
И со свекровью счёт смогла свести.

Исполнилось двенадцать её дочери.
И здесь ей не хотелось прогадать,
Рустем- пашу используя, меж прочего,
Их браком поспешила повязать,

Почти в четыре раза старше дочери,
К тому же, был он крёстным Мустафы.
Анастасию это не заботило.
Своей не потерять бы головы.

Всё через дочь надеясь впредь выведывать,
Осведомлённой став дворца интриг,
Чтоб каждый шаг своих врагов выслеживать.
Сулить ей мог несчастье каждый миг.

Вслед взгляды посылались ей суровые.
И замкнута была судьба в кольце.
Султан мог каждый день влюбиться в новую.
Красавиц было много во дворце.

С дороги убирала всех мешающих.
Опасен сын был старшей – Мустафа.
Мысль становилась душу обжигающей.
Убрать его с пути она должна…

Бросая зёрна в почву благодатную,
Предательством пугая всякий раз,
Смогла осуществить мечту желанную.
С её подачи каждый был указ.

Султан игрушкой стал в руках жены своей,
Смог мать родную со свету изжить.
Закон не разрешал лить кровь своих детей.
И он издал указ их задушить.

Сошла с ума жена, скончавшись, старшая,
В измене обвинён был Мустафа,
Вдовой осталась дочь родная младшая.
Был обезглавлен муж её паша.

В лицо смотрела смерть, дышала в спину ей.
Наследником остался Сулейман,
Любимый её сын. Убив других детей,
Исполнила она заветный план,

Избавившись врагов и их посредников,
Хитрила, извиваясь, как змея.
Остался сын единственным наследником.
Спасённой оказалась жизнь своя.

Чтоб впредь не оказаться вдруг низложенной,
И сын не потерял наследный трон,
Всех сыновей султана уничтожила.
Их было сорок от различных жён.

А Сулейман был озабочен планами-
Чужих земель захватом увлечён.
Стонал от боли ветер над курганами
Под стук копыт и хлёстких плёток звон.

Был Сулейман подобен Чингиз-хану
По зверствам и жестокости своей,
Вёл войны, завоёвывая страны,
Вершил убийства женщин и детей.

Характер отличался его злобностью.
Империя Османская росла.
Жестокость – порождение жестокости.
И в ней себя невольница нашла.

Взрастила злаки почва благодатная.
Жестокость укрепляла слабый трон.
И не было страшнее, кровожаднее,
Подобия средь женщин всех времён.

Считалась Роксолана образованной
И ярой покровительницей муз.
Но власть ей не судьбой была дарована.
Испробованы жизнь и власть на вкус,

И связана судьба с кровопролитием
Все сорок лет. В историю веков
Собой вписала яркие события,
Убрав с пути наследника врагов.

У зла всю жизнь стояла в услужении.
И смертью умерла она своей,
Живя с мечтой. Ей сына восхождение
Мерещилось на трон до смертных дней.

Был на престоле овдовевший Сулейман
Ещё семь лет, оставив сыну трон.
Прослыл сын пьяницей и к славе не был рьян.
Лишь восемь лет престолом правил он.

24.02.2010