СТАВ РАНО ИДОЛОМ ЕВРОПЫ…(Ференц  Лист).
                      (1811-1886)
В поместье князя Эстергази
Был гений музыки рождён.
Идут отсюда корни, связи…
Среди цыган рос с детства он.
И с нескончаемым восторгом
Их песни слушать был готов.
Был  околдован  слух  ребёнка.
Пленили танцы взгляд без слов.

В местечке  Доборьян  родившись,
Пытливым мальчиком он рос.
Всем существом с природой слившись,
Воспринимал он жизнь всерьёз.
Единственный  в семье ребёнок
Любим был матерью, отцом,
Талантом одарён с пелёнок.
Мелодий звуки жили в нём.

Он в церкви пению учился
И на органе мог играть,
К родным с почтеньем относился,
Стараясь нежностью воздать.
Отец был музыкант - любитель,
Пристрастье сына поощрял,
Игры  основ  он был  учитель.
Сын в девять лет концерт давал.

И став творцом,   а  не статистом,
Талантом изумлял  он всех,
Впредь стал великим пианистом,
Не встретив  на пути  помех.
В свои 11-ть он вальсы
Стал в вариациях играть.
И разрабатывая пальцы,
Мог с детских лет октавы брать.

Талант отметив необычный,
Князь за учёбу стал платить.
В консерватории столичной
Не смог урок он получить.
Его туда не принимали.
Считался иностранцем он.
Пред ним свет звёзды зажигали.
Талант вознесен был на трон.

Ведущих  педагогов Вены
Он приводил  собой  в восторг.
Впервые выступив  на сцене,
Зал  покорить дебютом  смог.
В среде кумиров   оказавшись,
Смог рано виртуозом стать.
В 16-ть, без отца оставшись,
Уроки начал сам давать.

Влиянье лучших музыкантов
Великую   сыграло роль
В раскрытии его таланта.
Связал их   музыки   пароль.
На Листа, как  на виртуоза,
Имел влияние Шопен.
Был восхищён он Берлиозом.
Их    виртуозность  брала   в плен.

Его великий   Паганини
Своим искусством   покорил,
Смычком  задев   души  святыни,
В нём что-то  новое открыл.
Уроки брал он у Сальери.
Тот композиции учил.
Крупнейший педагог Карл  Черни
Немало в Листа  сил вложил.

Шёл мальчик по отцовским тропам,
Прекрасной техникой владел.
Стал рано  идолом  Европы,
Таланту равных не имел.
Акустика дворцов дрожала,
Лишь он   садился   за рояль.
Игра божественно  звучала.
Сам Бог его благословлял.

На всех меридианах мира
Звучала музыка его.
Патетику воспела Лира,
Задатком становясь всего.
Он даже выступал в Одессе.
Билетов не было с утра.
Об этом сообщалось в прессе.
Здесь принимали на «Ура».

Вёл конкуренцию с ним Тальберг.
И был Париж  им увлечён.
Но сдвинуть трудно было   айсберг.
Признался Тальберг  ему  в том.
Давал в России Лист  концерты,
В Москве и в Питере бывал.
Присущи были сантименты.
Влюблялся он. В себя влюблял.

Париж, Женева, Франкфурт, Краков…
Пред ним мелькали города.
Ему оказывала  знаки
Вниманьем публика всегда.
Любитель женщин был красивым,
Везде романы   заводил,
Считался  честным,  справедливым,
Романтиком великим слыл.

С Мари д,Дагу был в долгой связи,
Проникшись  пылкой страстью  к ней,
Мгновенья  проводя в экстазе,
На свет явил  с ней трёх детей
И по Европе ездил с нею.
Венеция, Неаполь, Рим.
В Женеве жил, мечту  лелея,
Отчизны вспоминая дым.

С триумфом в Венгрию вернулся,
С Мари расставшись навсегда,
Бунтарь в груди его проснулся.
В остывший дом пришла   беда.
Одна из дочерей погибла,
Недуга злого   жертвой  став.
Не сразу в сердце боль притихла,
С родной кровинкой связь порвав.

Роль революция сыграла,
На судьбах  оставляя  след,
Таланта грани открывала,
Пролив на будущее свет.
Открытий сделал он не мало.
Поверив в  магию   искусств.
Литература роль играла
На воспитанье добрых чувств.

Влиять она на массы может.
Он  страстно   в том  был  убеждён.
К себе стал относиться строже.
Впредь  просветителем  стал  он.
Став  мастером своих   творений,
Прекрасным педагогом  слыл.
Стучало сердце от волнений.
Он звуки на лету ловил.

Благотворительность концертов
Прилив давала новых сил.
Звучали вслед аплодисменты.
На крыльях Славы  дух  парил.
Писал  он много о  Шопене.
Бетховен, Шуман, Берлиоз-
Их  вещи он  играл на сцене,
Задетый музыкой  до слёз.

В родном   театре  дирижёром
Он проработал 30 лет.
Создав в нём  школу для стажёров,
В большую жизнь   давал   билет.
Пропагандируя  таланты,
Помочь старался   молодым,
Средь них  отыскивал   брильянты,
Делился опытом своим,

Уроки  им давал    бесплатно
И в этом счастье находил.
Плод зрел на почве благодатной.
Воистину он этим жил.
Был увлечён театра  службой.
На почве общности идей
Был  связан с Вагнером  он дружбой
На протяженье жизни всей.

Взял замуж Вагнер дочку Листа.
Был старше он на много лет,
Но вдохновлён любовью чистой.
Любви пролился в душу свет.
Как прежде, Лист давал  концерты.
Стал Веймар в мире знаменит.
Срывались здесь аплодисменты.
Путь к Славе многим был открыт.

Серов, Сметана, Рубинштейн,
Бетховен часто здесь звучал.
Здесь с Каролиной Витгенштейн
Нашли  они  любви   причал.
Однажды,  посещая Киев,
Он, как всегда, концерт давал.
Билеты были дорогие
По меркам тем. Был полон зал.

Скупив билеты,  Каролина
Не стала имя  открывать.
В  именье  позже  пригласила,
Пытаясь дружбу  завязать.
Она была богатой очень.
Но замуж вышла без любви.
Случилось это между  прочим,
Хоть зова не было в крови.

Родители так захотели
И всё решили за неё.
Ворвались в жизнь её метели.
Само собой решилось всё.
Есть дочь – милейшее созданье.
Князь посещает редко дом,
Не уделяя им   вниманья,
Жизнь прожигая  с каждым  днём.

Монархи ей не разрешали
С её супругом взять развод.
И церковь в спину им дышала,
Прибавив к трудностям забот.
Дочь в монастырь хотел отправить
Родной отец, встав на пути,
Супруг  не прочь был  обесславить,
Чтоб  в сумасшедший дом свести.

Княгиня,  дань  воздав таланту,
Не взяв с собою ничего,
Ушла с бродягой-музыкантом,
Оставив мужа своего.
Другим богам, другим кумирам
Дарил князь чувств  постылых  всплеск.
Другим он увлекался миром.
Бокалов будоражил блеск.

Ночных видений  королевы,
Оставив пустоту в  глазах,
В прозрачных  одеяньях девы,
Пред ним плясали  на столах.
Чувств безграничность проявляя,
В любовь бросаясь с головой,
Княгиня, дом родной бросая,
Ушла, лишь дочку  взяв с собой.

Её укутав  потеплее,
В метель, в глухую ночь сбежав,
Впредь ни о чём не сожалея,
Хоть лишена была всех прав.
Они в свободном  жили браке
На протяженье многих лет.
Плоды свои давали злаки.
И слухи проникали  в свет.

Их отношенья подвергались
Сомнениям в момент разлук.
Они, встречаясь, расставались.
Влюблялся он. Был замкнут круг.
Она, испытывая муки,
Осознавала всё сама
Он  письма ей    писал  в  разлуке:
«Поверь, люблю. Схожу с ума.

Люблю безумно, как Ромео,
Мне не хватает твоих глаз.
Мне без тебя не нужно небо.
Я петь всегда готов  для вас»
Но много было приключений
У Листа с женщинами впредь.
Он  не скрывал любви влечений.
Душа его желала  петь.

С Лолой Монтез роман был бурный.
Танцовщицей она была.
Своим характером  сумбурным
На всю Испанию слыла.
Влюблён  был  в 45-ть  в Агнессу.
Звал в омут  цвет  зелёных   глаз.
Её пленили звуки мессы.
Была меж ними тайной связь.

Была Агнесса пианисткой.
А он уроки ей давал.
Их музыка сводила близко,
Давая для любви причал.
Спадали волосы на плечи.
Манящий взгляд звал за собой.
Был романтизм присущ их встречам
Их накрывала страсть волной.

С  надеждой  жил он иллюзорной,
С триумфом покоряя Бонн.
Бросала    мистика  в нём   корни.
Стал подвергаться страхам  он.
Притихли звуки звонкой Лиры.
Канонником  он церкви  стал,
Немало  странствуя  по миру,
В печаль с потерей сына   впал,

Был   в Риме  введен в сан   аббата
Под  колоколен перезвон.
Себя  считая виноватым,
Здесь принял малый постриг он.
Впредь сочинял кантаты, гимны,
Немало ораторий, месс.
Прелюдий лился звук интимный
Под бриз молитвенных словес.

С судьбой смирилась  Каролина,
Смиренно  жертвуя  собой,
Она его всю жизнь любила,
Не став законною женой.
Но  безгранично, беспредельно,
Отдавшись  чувству одному,
Хоть жили они впредь раздельно,
Она была   верна ему.

Его лицо ей часто снилось.
И в рост вставал он перед ней.
Мелодий волшебством пленилась
Княгиня до последних дней.
А умер он от пневмонии,
В гостинице однажды слёг.
Дороги истощили  силы.
Подняться больше он не смог.

И хоронить пришлось ей Листа,
Слезами душу окропив.
Свет был погашен глаз лучистых.
Лишь  пару  месяцев   прожив,
Ушла она за Листом  следом.
Сил не хватило больше ей.
И   миру Берлиоз   поведал
Об этом  в  опере своей.

Она «Троянцы» называлась.
Любовь - владыка пылких чувств
Всегда  души его  касалась,
Пусть даже воспевалась  грусть.
Лист представлял своё искусство,
Новаторством обогатив,
Вложив в него все свои чувства,
Таланта грани все    открыв.

10.02.2012





 

ОН МЕЧТАЕТ О СЧАСТЬЕ НАРОДА

              (Жданову Владимиру Георгиевичу)

Он великий борец за здоровье,  

За Россию болеет душой,             

Прикипел к ней горячей любовью,

Восхищаясь её красотой.

Миру дарит он глаз излученье,

Помогает слепому прозреть,

Всем исправить пытается  зренье.

Всех  душою  готов  обогреть.

Изливается речью  доступной,

Выступая с высоких трибун,

Отправляется в путь на попутной,

В глубь России спешит заглянуть.

Он   мечтает о счастье народа.

Жить спокойно мечта не даёт.

Прославляется нынче свобода,

Что к  растлению  души ведёт.

О такой ли мечтали свободе,

Старики, испытав  много бед?

Обнажают себя  при народе

Девы юные,  счастью во вред.                 

Из  сознания  совесть изжита.

Под ногами распята она.

Дети   дань воздают  суициду.

И большая в том  взрослых  вина.

Бабы пьют наравне с мужиками.

Едкий дым застилает глаза.

Девы  сиськами трусят, задами,

Отпуская умов тормоза.

Соловьи петь в садах перестали.

Деградирует  ханжески род.

Стынут души от зла и печали.

Не дозрев, рано падает плод.

Матерщина из уст дурно пахнет.

И в речах  нет  изящества слов.

Вся   Россия спивается, чахнет.

Объявить  пьянству  бой он готов.

Наркоту – порождение  ада

Осудить призывает  судом,

Учит,  как  ей поставить преграды.

С нею  беды  идут в  каждый дом.

Наркомания – страшное лихо.

К деградации юность ведёт

Без войны и   без всякой   шумихи

Вымирает заметно народ.

Получая доходы большие,

Аппетит не стремясь укротить,

Процветая,  растёт   фармация.

Учит  Жданов, как праведно жить.

На пути бесы строят гримасы,

Превращается облако в дым.

Но  несёт  просвещенье  он в массы,

Служит людям примером своим.

13.01.2012

            (Галина Невара)

Она прекрасная певица.

При жизни знать о ней должны.

На сцене взгляд её искрится.

А голос красотой пленит.

Он проникает в  дум обитель.

За душу звуками берёт.

Рыдает от восторгов зритель,

Когда она, вспорхнув, поёт.

В её глазах печаль томится.

Озёр в них чистых глубина.

В груди её поёт жар-птица.

Звучит божественно струна.

Душой она  чиста пред Богом

В ней  много   нежности,  тепла.

Наивности и света много.

Ведь   доброты она сестра.

04.11.2011

               ( Григорий  Распутин)  

Он на  Тобольщине   родился.

Его отец был ямщиком.

В селе он вырос. Там женился.

Как знахарь, стал известен   он.

Вскормлённый на хлебах сибирских,

Хоть сильно в юности  болел,

Был полон сил он богатырских,

От трав дурманящих хмелел.

Он на паломнице женился.

Была она из мест родных.

В родимом доме  поселилась,

Детей родив ему троих,

Ни в чём супругу не мешала,

Была послушною женой

И  верность мужу  сохраняла.

Лишь он  был  властен над собой.

Любитель драк и сквернословий,

Таким  он с юных лет  предстал.

В 15-ть начал пить Григорий,

Слыл конокрадом, воровал.

Случалось, бил отца родного,

Под взгляд полиции попав.

За ним проделок было много.

Всех черт характера был сплав.

Глаза его мигали редко,

Но излучали магнетизм,

Их взгляд всегда был наглым, едким,

Напоминая вампиризм.

И заболевшую скотину

Он мог гипнозом исцелять,

Не ведал с измальства кручины,

Желая  силу показать.

Немало странствуя по свету,

В монастырях приют искал,

В одежды старца был одетый.

Юродивого роль играл.

С годами в корне изменился.

Святошу всем  напоминал.

С усердием в церквях молился.

Недуг  молитвой  отпевал.

Ум  у него всегда был острый.

Был он достаточно хитёр.

Был с дамами он слишком чёрствый.

Себя он беспардонно вёл.

Но через женщин путь вёл  к славе.

Любил над  ними брать он власть.

Коль надо было, он лукавил

И упивался властью всласть.

Но на  мужчин был  больше падок.

Их ласку жаждал получить.

Не плоти вкус ему был сладок.

Без секса мог годами жить.

Как видно, что-то с ним случилось

Однажды там, в монастыре.

На то была не божья милость.

День чёрный был в календаре.

Всегда он был  заросший, грязный,

Свободой дорожил  всегда.

Казалось, был  он безобразный,

Был неминуем час суда.

И бросив пить, курить, есть мясо,

Он сторониться стал людей.

Душа  набрасывала лассо

На буйный пыл его страстей.

Натурой обладая  страстной,

Больных он  брался исцелять

Царевич болен был опасно.

Врач был бессилен помогать.

Излечивать гемофилию

В противовес врачам он мог,

Известный этим  став  в России,

Для многих стал он царь и Бог.

Ведь  он движеньем рук мгновенно

Легко мог приступы снимать.

И говоря проникновенно,

Умел речами  восхищать.

Слова имели смысл огромный.

Молясь за сирых и больных,

Стремился помогать бездомным,

На помощь призывал святых.

Распутиным за блуд был назван

В среде односельчан своих,

Хоть слухов много было разных,

Казался многим он  святым.

И  вхож стал в царские покои,

Обласканный семьёй царя.

И был с царём на «ты» Григорий,

Способностям благодаря.

Исхожено дорог не мало.

Умел Григорий прорицать.

Толпа поклонниц всюду ждала,

Желая ноги  целовать.

Он отвечал пренебреженьем

И не щадил известных  дам.

И дьявола он  воплощенье

Являл собою  их глазам.

В нём всласть страстями кровь бродила.

Разгульную он жизнь любил

И был несдержанным кутилой.

На всё хватало буйных  сил.

Был дум чужих он повелитель,

Всегда воздействуя, как маг,

Врываться мог  в души обитель.

По сути это было так.

С каким великим наслажденьем

Власть обретал он над душой.

И   видел в том  предназначенье

Скандальной хроники герой.

Он одержимо в это верил,

Теряя с Небесами связь.

В  ад  открывал, напившись,  двери,

Мог обнажаться, не стыдясь.

Смог в сливки общества пробиться

И стать известным,  как пророк,

Повелевал императрицей,

Для  многих  был  он  сущий Бог.

Всегда уверенно шёл к цели.

И жизнь светскую он вёл.

Не раз  его убить хотели.

Тень наводил он на престол.

Дворцовым    доставлял проблемы,

Кого-то  с должности   снимал,

Свои при всём  составив   схемы.

Своих он в  званье повышал.

И кто-то на него молился,

А кто-то видел в нём врага.

Ни с кем он славой не делился,

Но нищим помогал всегда.

Владел он магии секретом,

В Свет   мог открыть любую дверь,

В миру  слыл  добрым человеком.

Кружила жизни карусель.

Надзор полиции негласный

Установил над ним Синод.

Казался церкви он опасным.

Пускались  все  уловки   в  ход.

Фигурой был он одиозной,

Паломничал по хуторам,

Встречал с улыбкой день морозный.

И очаровывал  всех  дам.

Слыл  необузданного нрава.

Не зря похож на старца был.

Снискав себе монаха славу,

Он по святым местам ходил.

Имел влиятельных знакомых,

Со многими  был в дружбе он,

Считался личностью  весомой,

Хоть  был врагами окружен.

Ходили разные легенды.

Что он с императрицей спал

И возлагал на трон  надежды,

Стремясь взойти на пьедестал.

Нередко оргии, дебоши

Устраивал Григорий   сам.

Не вписывался он в святоши.

За ним шла слава по следам.

Ему готовились  ловушки.

Был близок к смерти он не раз.

И горько плакали старушки,

Когда  свет жизни  в нём   погас.

Враги везде  подстерегали.

Не сразу удалось убить.

И в грудь, и в голову стреляли

И постарались  утопить.

В полынью был Невы он брошен.

И оказавшись подо льдом,

Был насмерть корень сил подкошен.

Душа из тела вышла вон.

Израненный, он захлебнулся,

Пытаясь на поверхность всплыть.

Миг неудачей обернулся.

Так  оборвалась жизни нить.

А раньше, сколько раз  травили,

В вино  подсыпав  сильный  яд.

По голове жестоко били,

Пустив в него  семь пуль подряд.

Он падал  и  вставал  упрямо,

Бросая на убийцу   взгляд.

И на Юсупова шёл прямо.

Тот в страхе отступал назад.

Григорий был неустрашимый.

Смерть впилась в горло, как вампир.

И он стал   ею   одолимый,

Войдя в потусторонний мир.

России возлюбив обитель

Под Храмов колокольный звон,

Предсказывал  царю погибель,

Когда уйдет из жизни он.

Впредь сбылось это предсказанье.

В истории  оставлен   след.

Мир изменён сверх ожиданий.

К ушедшему    возврата нет.

Уже иконы пожелтели

Там, где Григория портрет.

Канонизировать хотели

По истеченье многих лет.

Немало сбылось  прорицаний.

Легенды сложены о нём.

Осталось много нареканий.

Былое  поросло быльём.

Была молва разноречивой.

Лжи, правды   много было  в ней.

Толпа к уродству терпелива.

Её прельщает блеск речей.

Героев она к стенке   ставит.

Во все так было времена.

Когда толпой  инстинкты правят,

На жизни падает цена.

03.11.2011

               МАРИЯ СТЮАРТ  (1542-1587)

Её отец ушёл из жизни рано,   

Лишь появилась девочка на свет. 

Путь    изменила  свой   судьба  спонтанно.

Сулила  ей корона много  бед.

Достался трон Шотландской  королевы 

С пелёнок  ей  в наследство от отца. 

Французский двор дал воспитанье деве.

Началом славы  стал  исход  конца.

Мария вышла замуж за дофина.

Франциско пылкой страстью к ней пылал.

Политика была всему причиной

На этот брак  двор планы  возлагал.

Не лишена она была гордыни,

Жемчужинкой  сверкающей  слыла,

Свободно изъясняясь по латыни,

Прекрасно музицировать   могла.

Была потомком Генриха  YII.

Мечтал  двух стран он власть  объединить.

С двоюродной сестрой Елизаветой

Мария не хотела трон делить.

Не ей   корона    Англии    досталась.

И вспыхнула меж сёстрами война.

С годами   атмосфера накалялась.

Сулили перемены времена.

Слыл  двор  французский самым  извращённым.

Он нравы к сладострастью прививал,

Политикой был славен изощрённой,

Внимание  искусствам  воздавал.

В Шотландию Мария вновь вернулась,

Когда нежданно умер её муж.

В дворцовые интриги окунулась

Под возгласы влиятельных кликуш.

Завидной став невестой, королева

Вступила с лордом Дарнли в новый брак.

Пресытившись любовью, словно дева,

Поклонникам  на флирт   давала знак.

И  с лёгкостью им  головы  кружила,

Бросаясь в омут пламенных страстей,

Судьба страницы новые   открыла.

Безумие  любовь будила   в ней.

В лице секретаря Давида Риччо

И дружбу, и любовь она нашла.

А Дарнли показал своё двуличье,

Когда она беременной была.

Выслеживая   всюду королеву,

Не сдержанным    во гневе  слишком  был.

Лишь  злобой пресыщалось его чрево.

С дворянством в  подлый  сговор  он  вступил.

Поддерживал  супруг    Елизавету.

Она любого случая ждала,

Желая очернить Марию в Свете,

Открытую войну с нею  вела.

В один из вечеров толпа вломилась

В покои королевы суд вершить.

И Риччо на её глазах убили.

Клялась Мария мужу  отомстить.

Оправившись и разродившись сыном,

Влюбиться  суждено ей было  вновь.

Недолго её мучила кручина.

Всегда  бурлила   в   тонких  венах кровь.

 Ботвелл  считался  дерзким и опасным.

Пролился свет любви сквозь толщу туч.

Влюблялась до безумья она страстно.

Расчёт практичный   не   был  ей присущ.

Прикинувшись пред мужем кроткой, милой,

Чтоб бдительность супруга усыпить,

Она его в ловушку заманила.

Соперник  был готов его убить.

Подговорил он двух убийц для цели,

Продумав до деталей дерзкий план,

Пытаясь задушить его в постели.

Заранее готовился  капкан.

Ключи подделав,  в спальню он пробрался.

Труп обгоревший брошен был в саду.

Но сам Ботвелл в ловушке   оказался.

Была  Мария   предана  суду.

И  на неё упало подозренье,

Что заговор готовила она.

Судьба ей приготовила  лишенья.

В тюрьму она была заключена.

На сына возложив свои надежды,

Побег она мечтала совершить.

Смириться не готов был нрав мятежный.

Пылала   она  страстью    отомстить.

Но ей пришлось отречься от престола.

Наследником был признан её сын.

Она  была   унижена  с позором.

И пробивалась в  жарком  сердце стынь.

Достойно   умереть  ей  путь остался.

Побега план  лишь боль ей причинил.

Предателем сын кровный оказался.

С Елизаветой в сговор он вступил.

Был смертный приговор подписан ею.

Марии смерти жаждала она.

Мария,  вызов бросив  лицедея,

На эшафот с достоинством взошла.

Заранее наряд был приготовлен.

Продумана одежда до штриха.

Бельё  предполагалось цвета крови.

Мех  платье обрамлял  её  слегка.

Оно было из  бархата пошито.

Наброшен был на плечи чёрный плащ.

Слезинки ею не было пролито.

И трепетал, казалось, сам палач.

Не сломленной  душа её осталась.

Злой Рок лишь не сумела обмануть.

Значительней, чем жизнь, смерть оказалась.

Привёл её к концу недолгий путь.

26.09.2011

Жизнь от рождения до смерти

Была печальной у неё.

Боролись с ангелами  черти.

Судьба к ногам бросала  всё.

Над нею вороны кружили.

Велась всегда за власть борьба.

Лишь силам зла враги служили.

И шла   зигзагами  судьба.

Всё детство в окруженье свиты

Она в разъездах провела.

Улыбки были ядовиты.

В них доли не было тепла.

Давалась  нелегко  корона.

Кровь проливалась на пути

Того, кто жаждал власти, трона

И не хотел с него сойти.

Мария  на своём стояла,

Во всём реванш  пытаясь  взять,

Верхом на лошади скакала,

Конём умея управлять.

Играть могла на клавесине,

Дав волю чувствам и рукам.

С ней коммерсанты по латыни

Общались к девяти годам.

Ей языки легко  давались.

С мечтой живя  повелевать,

В груди жестокость приживалась.

Пришлось впредь много отстрадать.

Король рождения ждал сына,

Трон  передать  ему хотел.

Снедала голову кручина.

К супруге Генрих   охладел.

Увлёкшись вскоре Анной  Болейн,

Избавиться  мечтал  жены.

В своих интригах был он волен.

И множился запас казны.

Использовав Марию  в схватках,

Расторгнул с королевой брак.

Судьба принцессы  стала шаткой.

Над головой  сгущался  мрак.

Ей протестантов чужд был берег.

Был материнский дорог след.

До фанатизма верной вере

Была Мария с малых лет.

Пришлось от веры отказаться,

Власть над собой  отца признав.

Чтоб во дворце вновь оказаться,

При мачехе служанкой став.

Невыносимой стала доля.

Сплела Мария сеть интриг.

И казнь постигла Анну Болейн.

Жизнь изменилась в краткий миг.

Гоненье вновь возобновилось

С восходом брата на престол.

Она от власти  отступилась.

За ней в поддержку флот пошёл.

Со смертью  брата  вновь  к престолу

Путь ею был освобождён.

Он, обесславленный крамолой,

Недугом  злым был побеждён.

Её признали королевой.

Был тайным во дворце  Совет.

Горела королева гневом,

Всё чаще выезжая  в свет.

Вступает в брак она с Филиппом

Уже совсем не молодой,

Как прежде, не пленила ликом,

Взгляд  не прельщала красотой.

Но одержима была властью

И  страстью  пылкою горя,

Хранила к мужу чувств участье.

Взошла Кровавая Заря.

Лишь удержавшись от соблазнов,

Смогла она взойти на  трон.

Был год для Англии ужасным.

Свирепым каждый был закон.

Пожары всюду полыхали.

Вершились казни в городах.

Еретиков в кострах сжигали.

И ветром распылялся    прах.

Кровь протестантов проливая,

Не знала радостей она,

Свои желанья  умерщвляя,

Не ведала  порою сна.

Лишь плода ложного зачатье

Спасительным казалось ей.

Ей посылались вслед проклятья.

Косили тиф, чума людей.

Мария жертвы отдавала

На поругание толпы,

Есть испражненья заставляла

И не страшилась  злой молвы.

Рождался  пыток  план    спонтанно.

Злом взят на старте был разбег.

Мария  стала нежеланной,

Жестокостью прославив век.

Не подарила жизнь ей сына.

И рано смерть её нашла.

Сестра её  Екатерина

На трон завещанный взошла.

Истраченные в  войнах средства

Не принесли стране доход.

Лишь смерть остановила зверства.

И смерть  отпраздновал   народ,

Излившись в её адрес гневом,

Страданий ощутив сполна. 

С клеймом кровавой королевы

Осталась в памяти она.

14.09.2011

( Август Сильный и Анна Козель)

Всё началось с обычной вечеринки.

О женщинах завёлся разговор.

У Гоймы  сердце  таяло,   как льдинка.

Барон, изрядно  выпив,  начал   спор,

Что красивее нет на всей планете,

Во всём прекрасней, чем  его жена.

Король Саксонский Август  был  при этом.

И роль судьи  была  ему дана.

Потребовал король, чтоб Гойма Анну

Представил, наконец, его глазам.

И это было вовсе не случайно.

Ведь слыл он, как известный Дон Жуан,

Одной рукой  он мог сломать подкову,

Любовный темперамент был велик.

Детей имел король  внебрачных  много.

Дам покорял  величьем  гордый   лик.

Неутомим был страсти темперамент.

Свет придавал особый блеск глазам.

Отсутствовал какой-либо регламент,

Десятками  в день пробовал  он дам.

И от любви они с ума сходили,

Всегда он оставался  хладным к ним,

Хоть в сердце  страсти буйные  бродили.

И красотой  он был    неотразим.

Сумела завладеть лишь Анна Козель

Казной, душой и телом короля.

В пятнадцать расцвела она, как роза.

Казалось, устоять пред ней  нельзя.

Глаза отображали её чувства.

И в плен они  могли  любого  взять.

Была она наездницей искусной.

Из лука и ружья могла стрелять.

Однако, неудачным   брак  был  первый.

И случай злую шутку с ней сыграл.

И в ней не зря проснулись чувства стервы.

Его Величество  король пред ней  предстал.

И в тот же день, при первой с нею встрече,

Любовницей ей  стать он  предложил.

Хоть были слишком пламенными речи,

Отказ он, как ни странно,  получил.

Она боялась стать его игрушкой.

Хотелось ей богатства и тепла.

О тайнах её знала лишь подушка.

Достаточно  умна  она была.

Злопамятен король был и завистлив.

От всех ждал подчиненья, как от слуг.

Что могут тучи чёрные повиснуть,

Об этом знали все и  знал супруг.

И  отступив по общему  согласью,

Взял деньги с короля за свой развод.

Расторгли   брак  меж ними   в одночасье.

В судьбе он Анны был, как эпизод.

В тоске она жила в уединенье,

Подальше от любых пытливых глаз.

Муж  ревновал до умопомраченья.

Спор  возникал меж ними  всякий  раз.

Любовью это не было, однако.

И  Гойма  вскоре   к Анне охладел.

Он   чувствовал  пред ней  себя  двояко

И   с королём  рвать  дружбу    не хотел.

Король боготворил безумно  Анну,

К её ногам ковры, дворцы бросал.

Надёжными казались его планы.

Он  клятвенно  жениться обещал,

Но  в будущем, со смертью королевы.

Ну а пока  красой был ослеплён,

Играла роль  она  капризной девы,

Всегда с ним рядом быть  ввела  в закон.

Пристанище Картинной галереи -

Проект  его  был  Анне посвящён.

Поверила она в его идеи.

Построил  знаменитый Цвингер он.

И   подарил кольцо ей дорогое,

Любовь  свою  желая  подтвердить,

К ногам бросал ей  небо голубое,

Желая земли целые дарить.

Пообещал   он  впредь детей  совместных

Признать своими. Как обычно,  лгал.

О  том, что лжец он,  всем  было известно.

Его душою   Демон   обладал.

Как возлюбил он  до   безумья Анну.

Так   разлюбил и   больше всех ей мстил.

Лишь  ревность бередила  сердца  раны.

Любовь свою он ревностью убил.

И  с Анной  связь недолгой  оказалась.

Безумье  продолжалось  восемь  лет.

От  чувств  залётных    тени не осталось.

Венчало   одиночество  рассвет.

Король всегда был  по  натуре   лживым

Он женщинам поблажек  не давал.

Лишь Анна укрощала нрав  спесивый.

Он дочерей законными признал.

Графини   она  титул    получила.

Ей захотелось герцогиней  стать,

При случае, чтобы попав в немилость,

Могла она богатством обладать,

Распоряжаясь им по усмотренью.

Затеяла она свою игру.

Не долго проявлял король терпенье,

Услышав сплетни  разные в миру,

Была  ей вскоре  найдена замена.

Чувств добрых не питал к графине Двор.

И грянули для Анны перемены,

А с ними - униженье  и позор.

Покинуть Дрезден, сделав   предписанье,

Король убраться Анне приказал.

Наскучило ему её  вниманье.

Он больше  её   видеть не желал,

Востребовав  возврата документов,

Лишить решил  всех почестей её.

Лишённый тёплых чувств и сантиментов,

Готовый был отнять до нитки всё.

Ей преградили путь к нему солдаты,

Когда она пришла на встречу с ним.

И обернулся славы блеск закатом.

Седой  мираж рассеялся, как дым.

Плелись интриги  злые  против Анны.

Отслеживался каждый её шаг.

Ведь  Анна больше не была желанной.

Вокруг неё сгущался  жуткий   мрак.

Всё в ход пуская, даже привороты,

Старалась  короля она вернуть.

События набрали обороты.

Не удавалось  в щёлку  проскользнуть.

Отправиться пришлось в Берлин ей тайно.

И  там   её  король   легко нашёл.

Всё это, впрочем, было не случайно.

Ведь  он   её  в преступницы  возвёл.

Разыскивая  всюду документы,

Желая  даже  титула лишить,

Использовал   для  мести  все  моменты,

Детей  решил  впредь  с нею разлучить.

Так  оказалась Анна в заключенье,

Там отсидела сорок девять лет.

С детьми для встречи было послабленье,

Когда не мил ей  был  весь   белый свет.

Король, найдя однажды  документы,

Их на куски безжалостно   порвал.

Жестокостью расставлены акценты.

И в малом   он ей силу показал.

И  молча  подчинилась Анна   доле.

Желала на горе  она  почить.

Не внял король   её предсмертной  воле

И   после  смерти   смог ей  отомстить.

Была в плену своих иллюзий Анна,

Став жертвой мести, страхов короля.

Перед глазами башня Иоганна

В окно глядела, радость не суля.

Лишь холод стены замка отражали.

И ветер доносил церковный звон.

Здесь узницу преступницей считали.

Следил за Анной целый гарнизон.

Теперь она о смерти лишь мечтала.

И   не в себе давно уже была,

Бессвязно что-то вслух порой шептала.

А  от любви осталась лишь зола.

Король, как прежде, смог спокойно  править.

Саксонии  он троном  обладал

С мечтой  себя в политике  прославить

И   Польшу  между   делом   не бросал.

И   в мире  изучая  обстановку,

Обдумывал событий поворот.

Готовый был на хитрости,   уловки,

С Россией подружился,  сделав ход.

А   Дрезден он отстраивал, как прежде.

Был город величав со всех сторон.

На Славу возлагал король надежды

И красотой всегда был  увлечён.

Ничто не изменилось в жизни Анны,

Однако, и со смертью короля.

Свободы  не пришлось  постичь  желанной.

Безропотно лишь приняла земля.

Недалеко от крепости  в церквушке

Она была  детьми   погребена.

Остался замок  вечности  ловушкой.

Такой была большой любви цена.

Легенд немало сложено об этом,

Немногие  дошли до наших дней.

Слагали гимны о любви поэты.

И о влюблённых пел всегда  Орфей.

20.08.2011

                 (Андрею Миронову)

Он родился на сцене и умер на ней.

Никогда он себя не щадил.

Гениально  сыграв  сотни  разных   ролей,

Энергетикой  сцены он жил.

Комедийный актёр в роль  вникал глубоко,

В чувствах  благостных   силы  черпал.

И ничто стороной обойти  не могло.

И от сладостных мук  он страдал.

Первый брак был недолог по воле Небес.

Дочь Мария на свет родилась.

И  потом всё  имело для жизни  свой  вес.

И, казалось, она  удалась.

Не  имел он  у женщин- красавиц   успех,

Но считался везунчиком он.

Хоть наполнен сарказмом бывал его смех,

Завораживал голоса тон.

Он всегда был улыбчив, старался шутить.

И познаний высок был порог.

Предлагал он Фатеевой в брак с ним вступить,

Был отвергнут, как мамин сынок.

Долго длилась с Ларисой  Голубкиной связь.

Не спешила   женой  стать  она..

Вновь сходились, бывало, они разойдясь.

Чувств глубоких вздымалась волна.

Он в компании ночи любил проводить.

Жизнь, как прежде, богемную вёл.

И   вступив с нею в брак, мог, как прежде, кутить.

Накрывала гостям она стол.

Все  обиды  старалась  умело  скрывать,

Чтоб семью от молвы защитить.

Ей ближайшей подругой была его   мать.

Ей могла она душу  открыть.

Сын был матери предан и вновь свою  дочь

В её честь он Марией назвал.

Обожая жену, погулять был не прочь,

Но  судьбу  с ней  до смерти связал,

Признавая  обычный  в семье домострой.

Дружелюбно встречал всех гостей.

Ведь  по образу жизни Андрей был Совой.

Хороводы водил средь ночей.

Подавала судьба ему знаки с Небес.

Благосклонной фортуна была.

Божья сила  имела  в пути   перевес.

Ему крылья для Славы дала.

А окончил училище Щукина он.

Сцене жизнь он свою посвящал.

И не раз в своей жизни  Андрей был  влюблён.

Женщин рыцарски  он  обожал.

Восхищеньем  таланту   народ    воздавал.

Вдохновенно играл он в кино.

Мир театра  величьем  его покорял.

Зрелым  брошено  в почву зерно.

С нами больше артиста  великого  нет.

По веленью  души он творил.

И   оставило звёздное имя свой след.

Роли он не играл, он в них жил.

05.08.2011

Я помню, как гремело ваше имя.

И голос ваш на всех волнах  звучал.

Толпа была восторгом одержима

И зрителя  любовь была  к вам  зрима.

Он вас аплодисментами венчал.

На предыханьи  чьё-то  сердце  билось,

Бывал  неповторим молчанья миг.

Слеза от восхищения катилась.

Но, как брильянт, в глазах она искрилась.

Зал замирал. Светился  счастьем лик.

Вы исполняли партии в дуэтах,

Как лебедь, выходя из-за кулис

Божественным ваш лик светился  светом,

И возносился нимб над силуэтом.

И  соло было партией на  «бис».

Служило имя символом искусства.

Судьбой оно вписалось в толщу лет.

Роль Чио-Чио-Сан с высоким чувством

Исполнили впервые вы   искусно.

Творило вдохновенье пируэт.

И  в этом  было божье провиденье.

Стал  знаковым  для жизни  сей  дебют.

Искусству посвятив своё  служенье,

Душа  светилась божьим озареньем.

И свет добра в груди нашёл приют.

Не оставалась классика за гранью

Высоких  нот  души  тончайших струн.

Она служила музам, благонравью.

Недугом не страдали вы тщеславья,

Вокруг себя не создавали шум.

Прекрасное сопрано, музыкальность,

Актёрский дар – служило всё вам  впрок.

Возвышенной была души ментальность.

Дар божий подарила не случайность.

Судьбою   всё дано было   в залог.

Залог вы возмещали с каждым годом,

Постигнув глубину своих ролей.

Вам поклонялись. Вам слагались оды.

И стали  вы любимицей народа,

В Храм превратив чертог души своей.

Свой дар вы щедро юным раздавали.

У школы вашей – высочайший класс.

Учеников вы много воспитали,

Открыв перед  талантом Мира дали.

Искусством  прославляют они вас.

03.05.2011

              ЛУИ АМСТРОНГ (1901-1971)

В нищем квартальчике Нью-Орлеана

Мальчик был чёрный рождён.

Став проституткой, мальчишечки мама

Улиц признала закон.

Сын никому был с пелёнок не нужен.

Бросил малютку отец.

С раннего детства талант в нём разбужен.

Ждал его славы венец.

Бабушка внука сначала пригрела.

Жил он с сестричкой у ней.

Брался  ребёнок за всякое   дело,

Песни  слагал  для людей.

Мелочь выпрашивал он у прохожих.

И подавали ему.

Слушать нельзя было песни без дрожи.

Счастье прибилось к нему.

Пел он в публичных домах, в клубах, в барах,

Уголь в дома развозил.

Выглядел мальчик  довольно   усталым.

Петь не хватало уж   сил.

Были серьёзными детские планы.

Сильным бывал чувств порыв.

В лагерь попал исправительный рано,

Дерзкий  проступок свершив.

Музыке в лагере он обучался.

Было учение впрок.

Всё осознать он в раздумьях  старался,

Жизни  усвоив урок.

Позже согрет был в семье  он   еврейской.

Прибыли те из  Литвы.

И   засветились  глазёночки блеском.

Стал ему дом их  родным.

В доме давали ему подработать,

Чтобы мальца    подкормить,

И проявляли сердечно  заботу.

Стали они вместе   жить.

Усыновить им ребёнка удалось.

Жизнь изменила свой путь.

Сердце от боли, как прежде, не рвалось.

Мог он без страхов вздохнуть.

Русские песни здесь часто звучали.

Под  колыбельной  мотив

С лаской к нему, с добротой обращались,

В сердце  тепло   поселив.

Пел он еврейские, русские песни.

Мог на  трубе их играть.

Мальчик играл пред толпой, как кудесник,

Голосом мог чаровать.

Звёзды дарили ему поцелуи.

Громких оваций был шквал.

Имя у этого мальчика Луи

Амстронг. Известным он стал.

В фильмах сниматься он стал Голливуда,

За рубежом выступал.

Брак лишь четвёртый  стал истинным чудом.

Луи жену обожал.

Травмы, болезни, подавленность духа –

Всё было пройдено с ней.

Но не утратил он тонкого слуха.

Жизнь брал он волей своей.

Был он искусства творцом первоклассным.

Техникой мир поражал,

Верхним регистром владея прекрасно.

«Браво!»- скандировал зал.

Став уникальным в истории джаза,

Стал  он его королём.

Был он до смерти своей безотказный,

Чувствуя духа  подъём.

Книгу семье посвятил он еврейской.

В знак благодарности ей

Грудь  украшал он   Звездою  Давида

В память,   до смерти  своей.

22.10.2010

(1895-1925)
Он любил со сверстниками бегать
По лугам. Там ночи коротал.
Добрый взгляд дарил лошадке пегой,
Мир большой глазами обнимал.

Ловля рыбы в маленьких озёрах
Доставляла радость в будний день.
С пастухами уходил в дозоры.
На чело печаль бросала тень.

В зеркало Оки часами глядя,
Грусть в воде старался растворить.
Лошадей поить он ездил с дядей,
Мог там дни и ночи проводить.

Был он настоящим жизнелюбом,
Бесконечность неба лицезрел,
Рад в лесу был встретить лесоруба,
Там от пряных запахов пьянел,

Возвращался в город просветлённым,
Избавляясь от тяжёлых дум.
Был он в Константиново влюблённый.
Городской был в тягость ему шум.

Ароматы смол и листьев прелых
Придавали духу больше сил.
Музыку в жужжанье слышал шмеля,
И всему сравненье находил.

Летом он в деревне расслаблялся.
Двор родимый был дворца милей.
Как лихой извозчик, он врывался,
Обуздав упряжкой лошадей.

Проводил с отцом он сенокосы,
Матери по дому помогал.
Освежал лицо поутру в росах,
Звёзды он не просто созерцал.

Говорил он с ними, как с живыми,
Пел негромко, как бы для себя,
Он частенько с сёстрами родными
На закате солнечного дня.

Соловьям подсвистывал ночами,
Глядя на подворье из окна,
Состязался в пенье со сверчками.
И вступала с ним в союз луна.

Но в Москву отправившись в семнадцать,
Покорить хотел столицу он,
Оказавшись здесь судьбы скитальцем,
Был он неудачами сражён.

Первый брак Сергея был случайным,
На работе встретился с женой.
Был у юных чувств исход  печальный.
Рано обзавёлся он семьёй.

Сына подарила ему Анна.
С радостью его воспринял он.
По утру вставал к ребёнку рано.
Но семьёй он был обременён.

Сына он качал, баюкал песней.
«Вот и я отец!» - твердил он вслух.
Всё ему казалось интересным.
Птицей рвался ввысь, воспрянув, дух.

Вскоре охлажденье проявилось.
Комплименты женщин слались вслед.
Взглядами оказывалась милость.
Отвечал на них стихом поэт.

Впредь он первый брак считал ошибкой.
В душу внёс волненья брак второй.
Как мираж, была любовь их зыбкой.
Страсти нарушали дум покой.

Зинаида Райх была красивой.
И её он к стенке ревновал.
Был он до безумия ревнивым
Он её в обмане обвинял.

Обвенчавшись в маленькой церквушке,
Он готов был с ней всю жизнь прожить.
Вскоре родилась у них девчушка.
Он не смог обмана ей простить.

Ведь клялась она, что он был первый.
Впредь в любовь он веру потерял.
Расшалились у поэта нервы.
Без причины гнев на ней срывал.

Связывал с обманом неудачи
И страдал от этого вдвойне
Бурный взрыв страстей кончался плачем.
Стал глушить он боль свою в вине.

Ревность стала сущим наважденьем.
Зинаиду бил он, оскорблял,
Всякий раз потом просил прощенье,
Но любовь из сердца изживал

Горек был разрыв их отношений.
Сына не хотел Сергей признать.
Непомерно пить стал юный гений,
С безразличьем в связи стал вступать.

И казалось, был судьбой он сломлен.
Заглушал терзанья хмель вина.
Бесприютен был он и бездомен.
И была любимой в том вина.

Не простила Зина оскорблений.
Двух детей забрав с собой, ушла.
Ей остались дети в утешенье.
Вскоре и судьбу она нашла.

Мейерхольд стал мужем ей и другом,
Искренне любил её детей.
И верна она была супругу.
С ним всегда комфортно было ей.

А Сергей всегда болел стихами.
Золотились кудри, словно лён.
В мир смотрел он грустными глазами.
Был в семье крестьянской он рождён.

Деревенский парень из глубинки.
Красотой своей брал женщин в плен.
Таяла от взглядов пылких льдинка.
В огненной любви он был блажен.

Падали к ногам его красотки.
И творили чувства пируэт.
Блок назвал Сергея самородком.
Модным в Петрограде слыл поэт.

На пути его была Галина.
Ей не признавался он в любви.
И терзала грудь её кручина.
Был толпы кумиром визави.

Позади оставлено потомство.
Дети оставались от двух жён.
Позже было новое знакомство.
В знаменитость был Сергей влюблён.

На пирушке их глаза столкнулись.
Не случайно встретились они.
Их сердца, как птицы, встрепенулись.
В бездну полетели счастья дни.

Оба они были бесшабашны.
Он шептал ей: «Ты моя навек».
Падший Ангел был пред ней бесстрашный.
Был на старте чувств велик разбег.

О любви глаза их говорили.
Страсть напоминала ураган.
И они её в вине топили,
Поцелуи пили, как дурман.

Нежностью он душу её полнил,
Беззащитным показавшись ей.
Сына ей погибшего напомнил.
Был проникновенным взгляд очей.

Не было в любви безумной фальши.
Над душой, как видно, рок довлел.
Хоть была Дункан на много старше,
Чувств святых огонь в груди горел.

Терпеливо на пороге ждала.
Не был ею он ни в чём стеснён.
Всю себя ему лишь посвящала.
Пребывал в загулах часто он.

Изъяснялся с ней он лишь по-русски,
Ласками в глазах сгущая дым.
Был знаком немецкий ей, французский
Их сближал безумием интим.

Им она гордилась, как звездою.
Боль он причинял ей всякий раз.
Взяв его в Америку с собою,
Всюду выставляла напоказ,

Сравнивала с Пушкиным Сергея.
С ней себя он чувствовал в тени,
Уходил в загул, не сожалея.
Впредь на долго ссорились они.

Как ни странно, всё она прощала,
Жить не мысля дальше без него,
Молча всё терпела, не роптала,
Хоть на сердце было не легко.

Хулиганил он и пил безбожно,
Скатываясь, падая на дно.
Становилась правда непреложной.
Душу испоганило вино.

Он друзьям раздаривал одежду,
Предаваясь вольностям своим,
Убивал последние надежды.
Ей до боли горько было с ним.

Деньги он растрачивал на женщин,
Мог от скуки головы кружить.
Раздавал он Айседоры вещи,
Не стремясь любовью дорожить.

Проводил беспутно дни и ночи,
Возвращался ради денег к ней.
Брали в плен её Сергея очи.
Был на свете ей он всех родней.

Кутежи, шампанское, подарки.
Был готов всегда он принимать.
А она терпела все нападки,
Жизнь свою могла ему отдать.

Пели во весь голос струны лиры,
Красоте её сполна воздав.
Танцовщица. Знаменитость мира.
Лишь пред ним был кроток её нрав.

Её танец с шарфом был любимым.
Красоту любил он созерцать.
Чувств восторг ни с чем был не сравнимый.
Он в ответ стихи любил читать.

Постепенно начались скандалы.
Мог он Асейдору унижать.
«Дунька, ну пляши.» Она плясала.
Вскоре руки в ход он стал пускать.

Для неё Есенин был, как Ангел.
«Болен он»,- твердила она всем.
Над её душой парил Архангел,
Остроту смягчая всех проблем.

Все шаги во благо принимая,
Вышла она замуж за него.
Но любовь, заметно угасая,
Натиска не вынесла всего.

«Как ты позволяешь обращаться?» -
Говорили ей её друзья.
И в конечном, им пришлось расстаться.
Изменила жизни курс ладья.

Айседора вышла замуж вскоре.
И Сергей другую полюбил.
Приносил всем женщинам он горе.
Был любим, но жил он без любви.

Позже на пути он Софью встретил.
Сердца ей кусочек подарив,
Но душой он волен был, как ветер,
Нараспашку бедам грудь открыв.

Сохранила ему верность Софья.
Любящей была она женой.
Подарила жизнь ей долю вдовью.
Дедом ей родным был Лев Толстой.

Изменял Сергей и ей, как прежде.
И как прежде, пил, гулял, кутил.
Не сбылась последняя надежда.
Рано он мечты похоронил.

И сдавив верёвкою аорту,
Жизнь, талант безвременно сгубил.
В тридцать лет Сергей был найден мёртвым.
Был погашен чувств безумных пыл.

Мчали его кони вороные.
Проходила жизнь порой, как сон.
Лирика была души стихией.
Посвятил её России он.

Хоть была дорога жизни узкой,
Голосам природы он внимал.
Был он парень из глубинки русской.
Пил по-русски, пел, любил, дышал.

Был раним он, всем ветрам открытый.
И по сути не был он злодей.
Он в своих стихах искал защиту,
На свободе, пел, как соловей.

Всем страстям подвластен был без меры,
Отражая каждый вздох в стихах.
Для поэта не было предела.
Он грешил и каялся в грехах.

Безудержно он смеялся, плакал,
Всё у жизни брал, всё отдавал.
Многое в судьбе казалось знаком.
И от счастья он вдвойне страдал.

Взрывом отвечал на неудачи.
Поднимаясь, падал, вновь вставал.
Он не мог, к несчастью, жить иначе,
Жизнь напоминала карнавал.

Лишь Россию он любил безмерно.
Ширь её просторов воспевал.
Ей одной до смерти он был верный
И её красой свой дух питал.

Потрясён был мир нежданной смертью.
Тайну унесла она с собой.
Жизнь втянула в омут круговерти.
Принесла лишь смерть душе покой,

Для кумиров став великим горем.
Кто-то даже с жизнью счёты свёл.
На Ваганке был он похоронен.
Дух  скитальца  здесь приют  нашёл.

Русь рыдала, сына провожая.
Он дыханье чувствовал полей.
И за гробом шла, толпа рыдая.
Мир пленил он лирикой своей.

Посадил он тополь рядом с домом.
И до сей поры растёт он там.
Тучи не пугают его громом.
Моют росы тополь по утрам.

К Айседоре смерть явилась в Ницце
От удушья шарфом год спустя.
Рок вписал печальные страницы.
В жизни всё случается не зря.

И Галина горе не стерпела.
У могилы счёт свела с судьбой.
Рядом с ним лежать она хотела,
Чтобы обрести душе покой.


17.11.2010

(470-399 до н.э)

Он вызывал неприязнь у правителей,
Критику в адрес их слал.
В битвах словесных он был победителем.
Истинам дань воздавал.
Многих познаний багаж в нём присутствовал.
Был он по жизни боец.
Мать занималась его проституцией.
Был камнетёсом отец.
Он состоялся, как скульптор талантливый,
Сына всему обучил.
Сын был безмерно к ученьям податливый.
Мысли на взлёте ловил.
Был он бесстрастен, к врагам и обидчикам,
Злом не спешил отвечать.
Не был в семье никогда он добытчиком,
Лишь в диалог мог вступать.
Все диалоги считал не напрасными,
Истины видя в них свет.
В жизни Афин принимал он участие.
В спорах рождался ответ.
Часто ходил босиком он по городу,
Тело накидкой прикрыв.
Вёл образ жизни аскета он смолоду,
«Даймона» слыша призыв.
Был, как герой, он бесстрашен в сражениях.
Друга от смерти он спас.
Жил не, как все, как в ином измерении,
Странным казался подчас.
В транс вдруг впадал, отдавал дань предчувствиям.
Жизнь походила на сон.
Мудрость служила поступкам напутствием.
Жаден был к знаниям он.
Все недостатки и все заблуждения
Людям бесстрастно прощал.
Жёны ему доставляли волнения.
Зло их он в смех обращал.
Смехом он злости гасил зарождение,
Джин загоняя в кувшин.
Был он эпохи своей порождение.
Первый философ Афин.
Боги ему открывали путь к истинам.
Верил Сократ в это сам.
Правду любя, жил в нужде он пожизненной,
Ближе зато был к Богам.
Путь к совершенству считал благочестием.
Зло – есть невежества плод.
В нём зарождаются зёрна бесчестия.
Беден без чести народ.
Лишь в добродетели – высшее знание,
В том, что сумел сам постичь,
Можно частицею стать мироздания,
Слыша лишь совести клич.
К смерти Сократ приговорен был судьями
За вольнодумье своё.
Власти верхушка довлеет над судьбами.
Ей разрешается всё.
В инакомыслии – суть разногласия.
Умник толпой осуждён.
Флёром прикрыта панель демократии.
Страх на позор обречён.

25.10.2010

Не было отличий в её лике.
Лишь родство сыграло свою роль.
В детстве её звали просто Фике.
Дядька её шведский был король.
А отец был прусским генералом.
При дворе служила её мать.
Замуж выдать дочь свою мечтала,
Старшая должна царицей стать.
От рожденья звали дочь Софией.
Фридриху служила верно мать.
Но решилась выехать в Россию.
Дочь лишь там могла царицей стать.
Мать была у Фридриха в фаворе.
Все интриги ей он доверял.
Изменив принцессе имя вскоре,
Дядя их в Россию отослал.
Воспитали в строгости Софию,
Обуздать стремясь принцессы нрав.
И сулила славу ей Россия,
Власть Престола впредь пообещав.
Пётр стал наследником престола.
И на Фике выбор его пал.
Бедной была девушка и голой.
Для её карьеры час настал.
Медный был кувшин её богатством,
Дюжина сорочек, платья три.
Лишь приняв в России христианство,
Свет она предвидела Зари.
Имя дали ей Екатерина.
Был в Россию тайным их приезд.
Без большой шумихи шли смотрины.
И продуман каждый шаг и жест.
Вскоре состоялось их венчанье.
Было ей всего шестнадцать лет.
Изъявил в семнадцать Пётр желанье,
Стать её супругом, дав ответ.
Хладность проявляя в отношеньях,
Он распутной жизни образ вёл.
Не питая страстью опьяненья,
Все свои желанья превзошёл.
И был дерзок с нею в обращенье.
От Петра родился Павел сын.
Отразив в глазах её свеченье,
Вскоре наступила в сердце стынь.
Ей пришлось расстаться рано с сыном.
Мать решила внука отдалить,
Чтобы впредь могла Екатерина
Всё вниманье Власти уделить.
Вскоре умерла Елизавета.
Наступило время чёрных дней.
Пётр мечтал изжить жену со света,
Не скрывая чувств холодных к ней,
В связь вступив открыто с Воронцовой.
В злобном окружении двора,
Ей казалось, воздух был свинцовым.
Время не хотелось тратить зря.
Взялась Катерина за науки
И полезных много книг прочла.
Власть всю захватить мечтала в руки,
Времени удобного ждала.
Чтобы впредь несчастий всех избегнуть,
Действовать сама решилась впрок.
Был с престола Пётр третий свергнут.
В этом ей помог гвардейский полк.
И судьба ей начала стелиться.
Дальше было много важных дел.
Перед ней мужчин мелькали лица.
Страстью пылкой взгляд всегда горел.
Просыпалась она рано утром,
Натирала щёки свои льдом.
И они светились перламутром.
Занималась вышивкой, шитьём.
И в саду любила поработать,
Увлекалась по кости резьбой.
Словно пчёлка, мёд носила в соты.
В будни был наряд её простой.
И в бильярд играла в Эрмитаже.
Было дел всегда невпроворот.
И душа всегда была на страже.
День не представлялся без забот.
Князь Орлов в судьбу её вписался.
Цели он мечтал достичь своей.
Не хотела с ним она венчаться.
Мужем он не венчанным стал ей.
Алексей Бобринский – сын их общий.
Длилась лет одиннадцать их связь.
Пели о любви безумной рощи.
И встречались взгляды их, светясь.
Власть свою ни с кем Екатерина
В помыслах не думала делить.
Много дел благих она свершила,
Многое сумела изменить.
Отменила многие налоги,
Деньги в обращение ввела.
Обходила острые пороги.
С мудростью практичность обрела.
Поддержала польских православных,
Сделав в их поддержку твёрдый шаг.
С турками в войне с победой славной
Славой был овеян русский флаг.
Нападенье Швеции отбила.
Стала провозвестником реформ.
Смольный институт она открыла,
Благородных поведенья норм.
Верным другом был ей князь Потёмкин.
Рядом с ней провёл он много лет.
В отношеньях не было позёмки.
Много с ним одержано побед.
Отменила гетманство указом.
Был при ней подавлен Пугачёв.
Исполнялись все её приказы.
Каждый услужить ей был готов.
Флот непобедимой стал армадой.
Подавлялись бунты средь крестьян.
Слаженно работала команда,
Опиралась только на дворян.
В роли просвещённого монарха
Ей всегда хотелось выступать.
И наук ценила патриархов,
Должное стараясь им воздать.
И на всё вниманье обращала,
Добиваясь всё своим трудом.
Городов отстроила немало,
Армию удвоила числом.
Власти одержала совершенство.
Пётр первый – проводник идей.
Отрешив от власти духовенство,
Удалось казну пополнить ей.
Не было при ней отставок шумных,
Казней, показательных собой.
Но в любви она была безумной.
Бил всегда в груди любви прибой.
И мужчины были её слабость.
Все они покорны были ей.
Проявляли мужество и храбрость.
Подбирали ей богатырей.
Нрав бывал не сдержан и строптивый.
Каждый должен был ей угождать.
Для услуг интимных средь служивых
Ей мужчин старались подбирать.
Прихоть не считалась извращеньем.
Было в мире так заведено.
Доставляли радость наслажденья.
Упрощался взгляд на мир земной.
Нрав её с годами стал смиренней.
Внукам стала время уделять,
Вид производя собой степенный,
Александра стала выделять.
На престол его благословляла,
Чтоб он смог Россией управлять.
И обиды всем она прощала,
Добротой стремясь всему воздать.
И во всём блаженство находила,
Что несло с собою в души свет.
Славой увенчав себя, почила,
Разменяв седьмой десяток лет.
И во славу, в честь Екатерины,
Памятники в городах стоят,
Возвышаясь, словно исполины,
Устремляя в будущее взгляд.

21.10.2010

 Посв. Галине Неваре

Ян Френкель ей аккомпанировал. 

Был Добронравов дружен с ней.   

В концертах с ней Кобзон солировал. 

Пел задушевно  Соловей.                    

В порывах нежных чувств возвышенных   

Горела  вдохновеньем  я.                                   

Закрыв глаза, я Анну слышала.                     

И трепетала грудь моя.                                    

Галина пела так естественно.                         

Сам Бог ей  этот голос   дал,                          

Чтоб он звучанием  божественным            

Про Анну всем напоминал.

И были залы переполнены

В больших и малых городах,

«Надежда» трепетно исполнена

С особой теплотой  в   устах.

И обожала её публика.

В одном концерте пели с ней

Союза звёзды и республики.

Был многочислен  круг  друзей.

И посвящал стихи ей Жигарев.

Качалина была ей друг.

Они друзьями были Анны,

Сердец друг друга слыша   стук.

Великой стала  жизни   миссия.

Распорядилась так судьба.

Жизнь  Анну до небес возвысила.

Была за  жизнь  её борьба.

И было ей дано  терпение,

Путь уготовив на  Парнас.

Хотя  мы божьи все  творения,                

Но есть  избранники  средь нас.               

Галина внешностью красавица.

Её душа всегда поёт.

Особым тембром  голос   славится.

И чистотой звучанья нот.

Она от роду птица певчая

С благословенья высших сил

И Анны,  до  небес   взлетевшая.

Их встречу Бог благословил.

Шаинский  Гале  музицировал,

Пленя мелодией    своей.

В ответ на пенье  зал  скандировал.

Играла Пахмутова  ей.

Аплодисменты и шампанское…

Всё это было… и не раз.

Сполна она была  обласкана

Восторженным свеченьем глаз.

Сама   солировала с блеском.

Цветами зал её встречал.

И пела с нею  Анне Вески.

Народ их славою  венчал.

23.04.2010