Её величие бессмертно,
Хоть рост её был не велик,
Но власть в руках была безмерной.
Светился вдохновенно лик.

Она мечтала одержимо
Объединить с Египтом Рим.
При ней цвела Александрия.
И след был сильной власти зрим.

Хоть голос нежный, мелодичный,
Как Лира дивная, звучал,
Её характер эксцентричный
В объятья жаркие бросал.

Её прекрасная фигура
К себе приковывала взгляд.
А сладострастная натура
Бросала в страсти водопад.

Косметики освоив тайны,
Она смотрела за собой.
Взгляд её, брошенный случайно,
Манил, пронзив сердца стрелой.

Мужчин искусно обольщала,
Уловки совместив с игрой,
Игрой коварной зажигала.
В ней уживался демон злой

В истории она сыграла
Великую из всех ролей.
Род древний гордо представляла
Потомок греческих кровей.

О ней слагаются легенды.
Египтом правила она.
О том вещают киноленты.
Освещена в них жизнь сполна.

Её назвали Клеопатрой.
Хоть звали так других цариц,
Она была средь них единой,
Пред кем цари клонились ниц.

Стихийно власть порой возносит
На эшафот иль пьедестал.
Наместником Александрии
Её отец с годами стал.

Ей от отца престол достался.
Сестрица Береника с ним
Была готова расквитаться.
Порыв был страстью одержим.

Отец был вероломно свергнут,
Но ей опомниться не дав,
Вернувшись, к мести злой прибегнул.
И дочь убить он приказал.

А умер смертью он своею,
Оставив Клеопатре трон.
Уверенно страной владея,
Подчас несла она урон,

Семью владея языками,
Порядки древности блюла,
Была любезна пред гостями,
Гордыню на амвон несла.

Мужчин красивых содержала
В усладу похоти своей,
Бывало, голову снимала
За ночь, проведенную с ней.

Творилось всё с согласья жертвы.
И выставлялись пред дворцом
Наглядно головы всех мёртвых,
Явив чудовищность лицом.

Но воплощением Изиды
Хотелось ей себя считать,
Припоминая все обиды
И не умея зло прощать.

Кто закрывал дорогу к власти,
Всегда был лишним на пути.
Безумие, владея страстью,
Способно разум извести.

Враг кровный извивался змеем,
За власть в роду велась борьба.
Был брат родной сродни злодею.
Решала многое судьба.

Случались неудачи в жизни.
И был изгнания позор.
Не раз над нею тучи висли.
Ей выносился приговор.

Любовная игра – искусство,
Чар обольщающих дурман.
Она владела этим чувством.
Сам Цезарь пал к её ногам.

Был ею дерзкий план отточен.
В мешке, закрученной в ковёр,
Однажды под покровом ночи
Попасть сумела в царский двор.

Став пленником одной лишь ночи,
Был Цезарь ею покорён,
Безумием горели очи.
Умом её он был сражён.

Когда дрожала лань в постели.
В делах был предрешён успех.
Не сломленной она шла к цели,
Врагам во вслед бросала смех.

При ней готовить стали яды,
Дворец воздвигнут был, как Храм.
Слоновой кости колоннады.
Все оргии справлялись там.

Её заносчивость и вздорность
Над всем могли преобладать.
К ней не было любви придворных.
В любой момент могли предать.

И предавали, изгоняя,
Вступив с её врагом в союз.
Врага собою обольщая,
Она скрепляла нити уз.

Игру двойную Клеопатра
Играла с выгодой не раз.
Иной раз с наступленьем завтра,
Нёс новый день ей судный час.

В супругах были её братья.
Так издревле велось в роду
И было это, как проклятье.
Предавшее любовь суду.

На поле битвы выяснялись
Их отношенья меж собой.
В любви они не объяснялись.
Был для престижа нужен бой

Супруги не были любимы.
Не единила их постель.
От Цезаря был сын родимый.
С ним достигалась ею цель.

К нему любовь она питала.
Врагами Цезарь был убит.
Вдова недолго горевала.
Любимый вскоре был забыт.

В судьбу вписался Марк Антоний.
Веселье. Шумные пиры.
Победы нес ей на ладони,
Поместья приносил в дары.

Она их Ироду продала.
Антоний начал крах терпеть.
А Клеопатра продолжала
На кутежах, пирах гудеть.

Сама того не ожидая,
Что следом он пойдёт за ней,
Самоубийство разыграла.
Был предан Марк Антоний ей.

Самоубийством жизнь кончая,
Он сам бросается на меч.
Царица, слёзы проливая,
Была готова рядом лечь.

Звезда Правленья закатилась.
Он умер на её руках.
Не зря, как видно, так случилось.
Позору не подвержен прах.

Уйти за ним судилось следом
И на свою решиться смерть.
Но умерла она с победой,
Не дав позор свой лицезреть.

Прославила себя посмертно,
Остановив сама свой пульс,
Приняв бесстрашно яд смертельный.
На теле был змеи укус.

Октавиан спасти старался,
Чтобы потом опять убить.
Орешек твёрдый оказался.
Не мог он этого простить.

Старался бросить он на карту
Своё умение хитрить.
Ему хотелось Клеопатру
В цепях по Риму поводить.

Он не делил с царицей ложе.
Один он не был соблазнён.
Своими Цезарь уничтожен.
Племянником ему был он.

Единственным он был мужчиной,
Кто избежал влиянье чар.
Им овладела бесовщина,
Желаний злых душил угар.

Мечтал он отомстить жестоко.
Преподнесла судьба урок.
Зло - порождение порока.
Порок преследует злой рок.

Плелись легенды, небылицы.
О том, что было, и что – нет.
Она сама пришла в гробницу.
Одежд златых на ней был цвет.

На голове венец короны.
Знамением был этот знак.
Она была хозяйкой трона,
Осознанно свершила шаг,

Сама себя к святым причислив,
В наряд Изиды облеклась,
С бессмертием считала высшим
Признание с Богами связь.

Пред нею челядь трепетала.
Она у жизни брала всё.
И в летопись судьба вписала
Величье имени её.

27.09.2010

(Святому Луке – 27.04.1877 – 11.06.61)
Он Валентином назван от рождения.
Мать добрая была, ко всем отзывчивой.
Имел он к рисованью тяготение.
Везде всегда учился на отлично он.
Отец его был набожным католиком.
Ходил в костёл. Молился Богу искренне.
И праведность в семье была символикой,
Несущая в себе святые истины.

Мать не искала в церкви утешения,
И в искренность не верила священников.
Ложь, жадность были там на обозрении.
Вели войну друг с другом соплеменники.
И не было злонравью оправдания.
Душа была у матери уставшая.
Дочь младшенькая пребывала в здравии,
Погибла в раннем возрасте дочь старшая.

По случаю Престольной коронации
На Ходынке царило потрясение.
Толпы жестокость стала вдруг сенсацией.
Толпа сошла с ума от возбуждения.
В ней тысячи людей были затоптаны.
Вставали пред сознаньем сцены яркие.
Туман в глазах стелился, перед окнами.
Царь обещал одаривать подарками.

Но панихидой кончилось веселие.
События ввергали в шок сознание.
Сестра сошла с ума и в довершение,
Свершила суицид сверх ожидания.
Детей не приобщала мать к религии,
Молитвы вознося исповедальные.
Коснуться Плащаницы, как к реликвии.
Ходили в церковь братья в дни Пасхальные.

Лука имел к художествам призвание.
И живопись была души отдушиной.
Проснулись впредь в нём новые желания.
Готов был к зову сердца он прислушаться.
И, как ни странно, продолжая рисовать,
Не изменял он прежнему влечению,
Чтоб боль чужую своим сердцем отстрадать,
Он предпочёл впредь Храмов посещение.

Вступив в монашество, был назван он Лукой.
Под этим именем и слава шла за ним.
И толпы верующих вёл он за собой,
В людском сознании рассеивая дым.
Работал над священными он книгами.
Псалмы всегда читал с большим усердием.
Всего себя он посвящал религии.
Поступки отражали милосердие.

Страдания всегда ведут к прозрению.
Он в жизни своей много отстрадал.
Впредь стало в Лавру частым посещение.
Здесь, окрыляясь, вдохновенно рисовал.
Живописал в картинах обездоленных,
Рисуя их всегда с особым рвением.
Хоть болью были нервы оголённые.
Как камни, тяжелы были сомнения.

Но голос совести сознаньем управлял.
Избрал он медицину, как профессию.
И образ Божий перед ним всегда вставал.
Бывал он в состоянии депрессии.
Ему судилось в жизни всё испробовать.
Всегда он одевался в рясу чёрную.
Везде, где б ни был он, звучала проповедь.
Всему он отдавался в силу полную.

Рисуя кости, он лепил из глины их,
Призванье проявляя к анатомии,
Себя над всеми никогда не возносил.
И скромно вёл себя на церемониях.
Он физику учил, минералогию.
Диплом врача получен был с отличием.
На трупах изучал он анатомию.
Не заболел он манией величия..

Защита диссертации в шестнадцатом.
В Москве им степень доктора получена.
Жена болела тяжело в семнадцатом.
Туберкулёз ещё не стал изученным..
Ушла она из жизни преждевременно.
Без матери остались дети малые.
Работа забирала много времени.
Открытия бывали запоздалыми.

Великим став учёным по призванию,
Лука желал остаться земским лекарем.
Расти ему хотелось в своих знаниях,
Интересуясь свойствами молекулы.
К больному проявлял он сострадание,
Серьёзно относился к философии,
Законы изучая мироздания,
Оставил след свой значимый в истории.

Впредь, лекции читая пред студентами,
Большие собирал аудитории.
Душою не кривил пред пациентами,
Любовью их всегда был удостоенный.
Смотрел на коммунистов, как преступников.
Не находя их действиям прощения.
Позором он клеймил богоотступников.
Происходило в церкви расслоение.

Безбожники, священников преследуя,
Бросали в тюрьмы их за убеждения,
На совесть и на психику воздействуя,
Святыни подвергались осквернению.
Бутырская тюрьма. Шёл 23-ий год.
С ним в камере сидели уголовники.
Не брались прошлые заслуги все в расчёт.
Все были здесь судьбы своей невольники.

В условиях жестоких жили ссыльные.
Зловонье было в грязных помещениях.
Могли здесь духом падать даже сильные.
И кто-то мог дойти до исступления.
Встречаясь в заточении с жестокостью,
Дни проводил Лука всегда в молении.
Случалось в жизни всё. Стоял над пропастью,
Он властью подвергался унижениям.

Происходило Храмов разрушение.
Открыто зло творила власть преступная.
Готов был он свершить самосожжение,
Бросая вызов всем богоотступникам.
Но Бог всегда был в сердце его праведном.
А разум пребывал всегда во благости.
Чтоб не свершился грешный шаг отчаянья,
Бог не случайно спас его от крайности.

Молитвами всех звал Лука к прозрению.
Несчастных подкрепив духовной пищею,
Всегда он относился к ним с почтением.
И мог с себя одежду снять для нищего.
Хоть сковывал мороз злой руки в варежках,
Всегда дух согревался вдохновением.
Звал каждый уголовник его «Батюшкой».
Оказывали многие доверие.

Служили вдохновенью ночи длинные.
Он трудности, казалось, игнорировал.
С ним были политические ссыльные.
Без всякой платы всех он оперировал.
Его молитвы были благозвучными.
Не раз он возвращал ослепшим зрение,
Меж прочих дел, писал труды научные.
Отечеству примером став служения.

Мог исцелять он слепоту врождённую.
Занявшись хирургии антисептикой.
Бывали годы в жизни слишком чёрные.
Не озлоблялся он и не был скептиком.
Пришлось ему изведать круги адовы.
Порой пешком бывал он этапирован.
Молитвы стали праведнику снадобьем.
В дороге приходилось оперировать.

Однажды помогли щипцы слесарные.
Этапы по России были длинными.
Но очи, оставались лучезарными,
Молитвой освящая ночи зимние.
Был Богом признан он давно епископом.
Аплодисменты стали коронацией.
Доверие толпы он жизнью выстрадал.
Считались встречи с ним большой сенсацией.

Стояли на коленях пред ним с Верою,
Священного прося благословения.
Лишь искренне во истину он, веруя,
Мог проводить везде богослужения,
Случалось, исцелял прикосновением.
За ним молва шла седом всюду добрая.
У Власти находился он в гонении.
Ценить добро была власть неспособная

Средь верующих было разделение.
Лука со всеми благостно беседовал,
Все силы прилагал к объединению,
Отцовское упорство дух наследовал.
Познать пришлось жестокость и лишения.
И брало Заполярье в плен морозами.
Пернатых жизнь – там редкое явление.
А жизнь людей - извечно под угрозами.

Но не сломили душу злоключения.
Россия в ширь и в даль Лукой исхожена.
Ковры толпа стелила в знак почтения.
В сердцах простых людей добро заложено.
Он признан, как святой великомученик.
Был праведником он и проповедником.
Все проповеди были благозвучными.
Меж Богом и людьми стал дух посредником.

18.01.2014

Распинает судьба Божество.
Почему? За какие грехи?
Что не тленно души естество?
Но за это слагают стихи.

Всех приводит в восторг красота.
Чистоту отражает хрусталь.
Начинает звенеть пустота.
Жизнь – дорога, ведущая в даль.

Божеством сущим Анна была.
За какие грехи? Почему?
Почему безвозвратно ушла
В никуда, навсегда, ни к кому???

17.11.2013

(Из воспоминаний Юрия Субботницкого
о Лилии Амарфий - Народной артистки СССР)
Она была его любимой.
Но в тайне он любовь хранил.
Казался миг неповторимым,
Когда он рядом с нею был.
Они в одной учились школе.
И рядом жили семьи их.
Давала шанс на счастье доля,
Открыв пути пространств земных.

Впредь бороздил он океаны,
Дорог не мало исходил.
Она была всегда желанной.
А он лишь в круг друзей входил..
Детьми они купались в речке.
Она тонула как-то в ней.
И разрывала боль сердечко.
Взывал он к помощи людей,

С мольбами к Богу обращался,
О милости молил святых.
Дыханьем оживить старался,
Мощь напрягая сил своих.
Всё неожиданно случилось
Буквально на глазах у всех.
Но чудо! Чудо сотворилось!
Вновь зазвенел задорный смех.

Смеясь и плача, он был счастлив.
Любимая в себя пришла!...
Бог оказался к ней участлив.
Впредь в русло своё жизнь вошла.
Их судеб разошлись дороги
И замкнут каждого был круг.
Но сцен высокие пороги
Доступны стали ей не вдруг.

Известной став звездой на сцене,
Весь мир объездила она.
Был слышен её голос в Вене.
Гордилась ею вся страна,
Её божественным сопрано.
Звучала серебром струна.
Ушла…Ушла из жизни рано.
Из сердца не ушла она.

17.09.2013

http://www.stihi.ru/2013/01/16/359

(25.08.1845 – 13.06.1886З)
Жизнь короля похожа на легенду.
Извечно пребывал он в мире грёз.
Судьба свои расставила акценты
В семье он венценосных предков рос.
Привязанность питал к архитектуре,
Поэзию и музыку любил,
Наездником лихим был по натуре
И рыцарскими подвигами жил.

Спартанский образ жизни вёл он с детства.
И этому способствовал отец,
Оставив рано сыну трон в наследство.
Построить с детства сын мечтал дворец.
Любовь отца сводилась к наказаньям.
Он в строгости воспитывал детей.
Считалась порка средством воспитанья.
Рос отчуждённо мальчик, без друзей.

Его не приобщали к наслажденьям.
Вкус сладостей по сути он не знал.
Не мыслил он от грёз освобожденья,
В среде героев сказок пребывал.
Средь двух озёр стоял старинный замок.
Для отдыха отец его купил.
Рисуя лебединой стаи заводь,
Здесь рыцарем себя ребёнок мнил.

Отец ушёл из жизни слишком рано.
Сын в 18- лет на трон взошёл.
И был любим народом, как ни странно,
Искусствами прославив свой престол.
Представ на коронации красавцем,
Всех ростом двухметровым удивлял.
Он неумело правил государством,
О прозе жизни ничего не знал.

На всех мероприятиях дворцовых
Ни разу он корону не надел.
Казался неподступным взгляд суровый.
Красу короны ночью лицезрел.
Примеривал её пред зеркалами.
Приказы через двери отдавал,
В депрессию впадая временами.
Недуг себя всё ярче проявлял.

Врачи его считали очевидным.
Однако, не стремились замечать.
Казалась эксцентричность безобидной,
Но на руку могла кому-то стать.
Старался избегать он всяких воен.
Участие в них вынужден был брать.
Его любовью Вагнер удостоен.
В 16-ть лет смог Музой его стать.

Коллекцию его произведений
С пристрастием особым собирал,
Героем становясь своих видений.
В сознании его мир грёз вставал.
Ходили слухи разные и сплетни.
Пытались их хулой оговорить,
Что Вагнер близок с принцем был наследным?
Не мыслил Людвиг в брак ни с кем вступить.

Он гения таланту поклонялся.
Казалось, струны сердца пели в лад.
В волшебных звуках Людвиг растворялся.
В загоне, в нищете жил музыкант.
Сознаньем ощущая импульс мощный,
Не мог он не заботиться о нём.
Для Вагнера построил дом роскошный,
Старался поддержать его во всём.

Мечтал построить Оперный театр.
И сделать Мюнхен центром всех культур.
В своём воображении богатом
Он создавал ансамбли из скульптур.
Был Вагнер революции сторонник.
Баварцы не могли его простить.
И лишь король, как истинный поклонник,
Любя, старался друга защитить.

Ему всегда с ним было интересно.
Он первый превознёс его талант.
Но изгнан был из Мюнхена Маэстро.
Не признан был толпою музыкант.
А Людвиг был вниманьем удостоен
Всех женщин. В нём не чаяли души.
Казалось, что и он был благосклонен.
Флиртуя, убежать от них спешил.

Высокий рост для них служил приманкой.
Меняли цвет красивые глаза.
В Баварии построил он три замка.
Озёр их окружала бирюза.
Один из замков самым стал любимым.
Напоминал он маленький Версаль.
Краса его была неповторимой.
Свет отражали окна, как хрусталь.

Никто не нарушал уединенья
И помешать не смел его мечтам.
Средь призраков он здесь был в окруженье,
С героями видений пил бальзам.
Здесь с духами династии Бурбонов
Беседы вёл, встречаясь за столом.
В какой-то миг отречься от короны
Был сам готов. Сомненья жили в нём.

Он в замке просыпался ближе к ночи.
В Гостиной накрывался пышный стол.
На несколько персон. И между прочим,
В систему ритуал он этот ввёл.
Со стороны казался он блаженным,
Монархом став фантазии своей,.
Вёл с призраками разговор душевный.
Здесь Помпадур встречал среди гостей.

Произносил восторженные речи.
Поклонами он каждого встречал.
Горели в канделябрах ярко свечи.
И испускал дымок горячий чай.
В одежды пилигрима одеваясь,
Себя он пилигримом представлял.
И шляпу пред деревьями снимая,
Сгибался он в поклоне Небесам.

Здесь, наслаждаясь красотой природы,
Возненавидел Мюнхен и толпу.
Он не любил в свой адрес слышать оды.
Казалась лживой похвала ему.
Взгляд красотой всегда был удостоен.
Чудачествами всех он изумлял.
Врачи больным считали паранойей.
В народе он любовь к себе снискал.

Публичного вниманья избегая,.
Уединенью всякому был рад.
Стать не любил объектом созерцанья.
В нём пробуждался злобных чувств накат.
Он в злобе становился невменяем,
Жестокие указы издавал.
Толпу воспринимал, как волчью стаю.
Правительством своим пренебрегал.

Жестокость проявлялась в чувствах вспышкой,
Бил розгами, мог в цепи заковать.
Чуть не повесил младшего братишку,
Мог утопить кого-то приказать.
Французский двор считал он идеалом.
В жизнь воплотить он нравы их мечтал.
Женитьба для него была кошмаром.
Он Гименея узы избегал.

Питая чувства нежные к Софии,
Лесную нимфу в ней воображал.
Напоминали чувства их стихию.
В какой-то миг он голову терял.
От посторонних глаз скрывались тайны.
Отшельника он образ жизни вёл.
Расторгнута помолвка не случайно.
Тогда лишь он душе покой обрёл.


Был связан дружбой он с Елизаветой.
Она императрицею была.
Озарена любовь кузины светом,
Но дружбой оставаться лишь могла.
К ней направлял он светлых чувств порывы.
Елизавету он боготворил.
Душе служила музыка призывом.
Среди героев сказочных он жил.

Был Вагнеру до смерти сердцем предан,
Наездами его он посещал.
Дурные слухи были сущим бредом.
Чудачеством врагов он раздражал.
Для Вагнера театр он построил
На озере искусственном, в скале.
В близи театра плавал на каноэ
Средь лебедей, сбежав от всех проблем.

Заведомо он лучшие оркестры
Для своего кумира приглашал.
Увы, не приезжал сюда Маэстро.
В печали время Людвиг коротал.
Он странным был, бесспорно, человеком.
Наследственность оставила свой след.
Прославлена при нём культура века.
Чудачеством своим он в мир нёс свет.

Жизнь Людвига похожа на легенду.
Из будней вырывался он в мир грёз
И нёс он на ладонях своё сердце.
Плескались его грёзы в каплях рос.
Покрыты были тайнами причуды.
Спокойно их народ воспринимал.
Средь подданных король считался мудрым.
В искусствах красоту он поощрял.

И славен был в народе он за это.
Он был большой романтик и эстет.
Душа его была источник света.
В истории оставил он свой след.
Он познакомил Вагнера с Чайковским.
Объединял их творческий союз.
Знаком стал Вагнер публике московской.
Пред гением открыла двери Русь.

Мир признавал величье дарованья.
И Людвиг красоте дань воздавал.
И будучи фактически в изгнанье,
Он предаваться грёзам продолжал.
Премьер министр заговор возглавил.
Был вынесен врачами приговор,
Что государством он не может править,
Несёт он постоянно сущий вздор.

Что, к сожаленью, он серьёзно болен
И чувствами не может управлять.
Что обуздать больной свой нрав не волен.
Король велел смутьянов наказать.
Арестовать бунтовщиков желая,
Жандармов к ним он в тот же миг послал,
И дикую жестокость проявляя,
Снимать живьём с них кожу приказал.

Но отстранён был Людвиг от правленья.
Как прежде, защитить не смог себя.
Врачи признали умопомраченье.
И вскоре труп был найден короля.
Закончилась таинственно прогулка.
С ним мёртвым найден был придворный врач.
Глазам смотреть картину было жутко.
В тени остался Людвига палач.

Воздвигнув крест, где он был похоронен,
Народ к нему любовью не остыл,
Лишь Людвиг этой чести удостоен.
Фантазий грёзы в жизнь он воплотил.
Баварцев в шок нежданно смерть повергла.
Пусть даже он бывал порою крут.
Построена часовня в парке Берга.
До сей поры сюда цветы несут.

День смерти поминают ежегодно,
Считая его лучшим королём.
Был по натуре Людвиг благородный.
С безумьем красота ужилась в нём.
На красоту он тратил миллионы.
Не зря он был воздвигнут на престол.
Прославило правление корону.
Народ над ним возвысил ореол.

09.07.2013

Внизу один из дворцов, построенных Людвигом.

(АННЕ ГЕРМАН)

Их связывала нежность и любовь.
Супруг был предан ей до самой смерти.
Вердикт судьбы был слишком к ним суров.
Пространство замыкалось круговерти.

Ничто не предвещало им беды.
Она ворвалась в жизнь без оговорок.
Но песни про цветущие сады
Поют сегодня даже ветры хором.

Она жива в сердцах и будет жить,
Слух радуя своим прекрасным пеньем.
Умела она жизнью дорожить,
В борьбе с болезнью проявив терпенье,

Вставая перед смертью в полный рост,
Уверенно держась за жизни кромку.
К ней прилетают птицы на погост.
До сей поры она пример потомкам.

25.05.2013

(1936 – 1982)

В её честь гимны до сих пор поют.
В сердцах живых смогла она остаться.
В Ургенч судьба забросила семью.
Средь предков были немцы и голландцы.
И был отец расстрелян, как шпион.
Судила без суда всё та же «тройка»
В Ежовщину, в году тридцать восьмом.
Держалась Ирма - мама Анны стойко.
Шло горе, ей казалось, по пятам.
Сынишка умер. Слёз пролила много.
Скитаться впредь пришлось по городам.
Страх гнал её с дочуркой по дорогам.
В конце войны приют им дал Джамбул.
В Джамбуле они встретили Победу.
В стране энтузиазма ветер дул.
Не шли за ними страхи больше следом.
Здесь поступила Анна в первый класс,
Средь сверстников своих была примером.
Выходит Ирма замуж второй раз,
Был Польского он войска офицером.
Решившись место жительства менять,
Семья переезжает вскоре в Польшу.
Устроилась подёнщицей здесь мать,
Растрачивая сил здоровых больше.
И Анна стала маме помогать,
Живя с мечтой о певческой карьере.
С ансамблем удавалось выступать
Пред публикой ей в собственной манере.
Умела рисовать, не только петь.
И стать была геологом готова.
Во всём она хотела преуспеть,
Ценила в песнях музыку и слово.
Замужество сулило счастье ей.
Двенадцать лет их встречи продолжались.
Судьба открыла двери перед ней,
Их отношенья плавно развивались.
Но был удачным этих встреч итог.
Она была красивой и высокой.
В одно соединил их судьбы Бог.
Слабы, к несчастью, люди перед Роком.
Уже, казалось, мир лежал у ног.
Не напрягались больше жизнью нервы.
Знакомство с Ежи Гертом было впрок.
Он музыку писал для песен первых.
Однажды ей пришлось на свадьбе петь.
Боялся даже регент шевельнуться.
Он плакал, не сумев собой владеть.
Ведь Анне удалось души коснуться.
Не заглушая колокольни звон,
В восторге гости ей рукоплескали.
И голосом был регент восхищён.
Божественные ноты в нём звучали.
В России ожидал её успех.
Ну а пока был Сопот, блеск концертов
И радовала Анна песней всех,
Под возгласы сорвав аплодисменты.
И слава шла за нею по пятам.
Исполнив вдохновенно «Эвридику»,
Являла божество она сердцам,
Толпу предвосхищая светлым ликом.
Карьеры дверь открылась перед ней.
В Сан-Ремо она Польшу представляла
Подстерегла беда в один из дней,
Когда она её не ожидала.
Водитель Анны за рулём уснул.
И следствием явилась катастрофа.
Жестокий случай жизнь перевернул.
И на пути воздвигнул рок голгофу.
Ей отлежать пришлось немало дней
В больнице. Много было операций.
Был суженный и мама рядом с ней.
Казалось, впредь не слышать ей оваций.
Тяжёлым переломам вопреки,
Она вставала в гипсовом корсете.
Росла боль от движения руки.
Сочувствовал ей воем своим ветер.
До бессознания порою доходя,
Она, как воин в битве, не сдавалась.
И всем своим усилиям не зря
Великой силой воли отличалась.
От боли изнывала её плоть.
За жизнь она бороться продолжала.
Итак, сумев недуг перебороть,
Она опять на сцене выступала.
С возлюбленным они вступили в брак.
Прошло двенадцать лет с их встреч начала.
Осознанно был сделан этот шаг.
Не случай, их любовь судьба венчала.
Её сопровождал опять успех,
Триумф. Цветы опять к ногам бросались.
Рождён был вскоре сын. И детский смех
Звучал в квартире. Стены улыбались.
Гастроли по стране и в СССР.
Под возгласы её везде встречали.
И вновь недуга страшного - барьер.
В Австралию бежала от печали.
Концерты в городах давала там,
Жестокому недугу не сдаваясь,
Являя своё мужество глазам,
На каждый шаг свой песней откликаясь.
Хоть тягостен судьбы был приговор,
Больной себе не мысля показаться,
Могла она беде наперекор,
Когда ей было плохо, улыбаться.
Поэты сочиняли ей стихи.
Дарили композиторы ей песни.
Никто не мог остаться к ним глухим.
Услышав голос, мёртвый мог воскреснуть.
Известно, что писали для неё
Специально композиторы Союза.
И песней суть раскрыть смогли её.
Мелодии звучали нежным блюзом.
«Надежда», зазвучав на всех волнах,
Считалась лучшей в исполненье Анны.
Светился свет надежд в её глазах.
Она была везде всегда желанной.
Судилось рано ей покинуть мир.
На взлёте крылья птицы обломались
Но не смогли умолкнуть звуки лир.
И в дивных песнях жить они остались.
25.01.2010

(ЕЛЕНА ПЕТРОВНА БЛАВАТСКАЯ (12.08.1831—08.05.1891)

Она была особенным ребёнком.
Судилось с детства много ей познать
И жизнь воспринимать натурой тонкой.
Влияние оказывала мать.

Способностями бабушка владела,
Пять языков сумела изучить.
Рисуя, музицировать умела,
Любовью мир старалась одарить.

Отец служил гвардейским офицером,
С семьёй объездил много городов.
Для подражанья не служил примером,
Сверкнуть умел цинизмом острых слов.

Мог сквернословить. Жизнь сводил он к прозе,
Смущал непредсказуемостью дам.
Не восхищался стройностью берёзы,
Любовь дарил собакам, лошадям.

Хоть мать всегда слаба была здоровьем,
Семье в разъездах приходилось жить.
Отцу пришлось нести утрату с болью,
Супругу слишком рано схоронить.

Белинский говорил о ней с почтеньем.
С Жорж Санд пытался он её сравнить.
Она была для времени явленье.
О ней могли с восторгом говорить.

А дочь училась музыке в Париже
И приходилось в Лондоне ей жить.
Простой народ всегда был сердцу ближе.
Она любила шутками дразнить.

И с детства проявляя остроумье,
Умела нарочито обмануть.
Ум полонили горькие раздумья,
Не мыслила она с пути свернуть.

Вступила с человеком в брак фиктивный
Он был намного старше её лет.
Характер у Елены был активный.
Нужна была свобода для побед.

Сбежав от мужа, получив свободу,
Казалось ей, что мир у ног лежит,
В края чужие голос звал природы.
Впредь путь для всех желаний был открыт.

Событиями жизнь её богата.
Объездила она почти весь мир.
Гражданство получить сумела в Штатах.
Глаза её горели, как сапфир.

Несказанно умна была Елена,
Ей приходилось в цирке выступать
Фортепиано. Музыку на сцене
Могла она в концертах представлять.

Неординарным славилась талантом.
Власть мистики над ней была сильна.
Возможности используя и шансы,
Могла обворожить игрой она.

Создать пыталась общество спиритов,
Себе присвоив медиума роль,
Пред публикой вела игру открыто.
Но всё имело смысл и свой пароль.

И кто-то пребывал в её плененье,
Открыв невольно душу перед ней.
Извечно находился ум в движенье.
Благотворительность была присуща ей.

Вокруг неё всегда ходили слухи,
Всё чаще шла недобрая молва.
На помощь призывала она духов,
Хотя душа имела два крыла.

Способности к коммерции в Одессе
Она смогла с успехом проявить.
И разное о ней писалось в прессе.
Во всех грехах могли её винить.

И «Душ ловцом», разоблачив во многом,
Назвал её открыто Соловьёв.
С почтеньем относилась она к Богу,
Но к церкви был вердикт ума суров.

Её подозревали в шпионаже.
И это задевало больно честь.
Без денег не могла судиться даже,
Не добрую в свой адрес слыша весть.

Мужья не принесли Елене счастья.
Возлюбленный Митрович утонул.
Дарили ей друзья своё участье.
Удар судьбы дух сильный не согнул

Происхожденьем из аристократов,
Где властвовал дух русский над душой,
Переносились тяжело утраты.
Окрашивался волос сединой.

Средь образов, прославленных в былинах,
Достойных подражанью Мастеров,
Ей стала колыбелью Украина,
Очарованьем трогая садов.

Чередовались адреса событий.
Смогла Елена посетить Тибет.
Немало ею сделано открытий,
Принесших миру новых знаний свет.

Её винили часто в плагиатстве,
Мошенничество ставили в упрёк.
Религию считая святотатством,
Она вставала в позу, как пророк.

Ей открывало тайны подсознанье.
Она стремилась их обосновать
На уровне научного признанья,
О чём никто не мог предполагать.

Смятение всегда души касалось.
Поддерживала связь она с роднёй.
Труды сестра со временем издала,
Чтоб имя оправдать сестры родной.

Тяжёлым гриппом заболев однажды,
Ушла она нежданно в мир иной.
Сегодня её имя знает каждый.
Развеян прах Блаватской над землёй.

С годами сбылось много предсказаний.
Израненные тело и душа
Предметом стали разных описаний.
Ничто не может истине мешать.

Ей в детских снах являлся покровитель.
И избегала она чудом смерть.
Богатая душа – добра обитель
Могла вселенной тайнами владеть.

Она всему вниманье уделяла,
Бросали зёрна разума плоды.
Открытий ею сделано немало.
В науку вклад несли её труды.

.20.05.2013

 

ОДА ВЕЛИКОМУ АРТИСТУ

            БОГДАНУ СТУПКЕ.

            (27.08.1941 – 22.07.20012)

Он всегда был правильным и честным.

И ему был Богом дан талант.

Мир обогащая, стал известным

Духом возвеличенный гигант.

Сцена стала  жизни всей  опорой.

Много он на ней сыграл  ролей.

Выделялся он  среди  актёров

Сущностью богатою своей.

 

Взлёт во Львове начался актёрский.

Здесь женился он и счастлив был,

Вкусам не потворствуя заморским.

Благодатный край он свой любил,

Взглядам не подыгрывая   стадным.

Бросить не посмел никто укор.

Всё казалось в нём  незаурядным.

Был он драматический актёр.

 

Сыграно в кино  ролей немало.

А  прослыл великим потому,

Высь по праву заняв  пьедестала,

Толерантен был он ко всему.

Было время. Стенка шла на стенку.

Трудно разобраться, кто был прав.

Он сыграл  Мазепу  и Шевченко,

Прошлое правдиво  воссоздав.

 

Сложность человеческой натуры

Передать стремился он игрой.

В сценах много   личной  режиссуры.

Каждый образ трогал новизной.

В сложности характеров вникая,

Оправдать их  в чём-то был готов.

Он играл. И слёзы выступали.

У Богдана не было врагов.

 

Исполнял  он  роли все с душою,

Нелюбимых не было ролей.

Каждый образ привлекал  собою,

Трогал первозданностью  своей.

Он родился  в славной Украине.

Плодородьем  славилась  земля.

В рейтинг  украинцев  он  великих

Средь немногих был включён не зря.

 

Зёрна здесь в колосья  вызревали

И цвели вишнёвые  сады.

Голоса прекрасные звучали.

Серебрились чистые пруды.

Наполняли мёдом пчёлы соты.

Знал он с детства смерть и видел кровь.

Жизнь поднять мечтал он на высоты,

Ко всему  в сердцах  привить  любовь.

 

Гении, таланты здесь рождались.

Много знает славных мир имён.

Люди с добротой  соприкасаясь,

Видеть красоту хотят во всём.

Путь ковром судьба ему не стлала.

Каждой новой роли  был он рад.

Славой его публика венчала.

Удостоен многих он наград.

 

Непокорный нрав  казался трудным.

Но супруге нравилось всё в нём.

И любовь была их обоюдной.

Исходила  доброта во всём.

Строго относился он   к морали,

Жизнь прожив с единственной  женой.

Им на радость дети  вырастали.

Был в глазах детей отец большой.

 

Отстоять умел свои он взгляды.

И чужие  злом не порицал.

Не искал он в критике усладу,

Повод к лишним распрям не давал.

Он  мечтал   страну  прославить больше,

Во весь рост вставая,  как Атлант,

Внёс в её  культуру  импульс мощный,

Многогранный  воплотив    талант.

 

Всё вокруг служило вдохновенью.

Радовался солнцу  он,  дождю.

Проявляя ко всему терпенье,

Нёс всегда достойно честь свою.

Жизнь свою он не взлюбил  к закату.

Болью истерзал  его  недуг.

С горькой скорбью  встретил мир    утрату.

Тихо он ушёл  из жизни вдруг.

 

Хоронить пришло народу много.

Почести ему театр  воздал.

Он артист великий был от Бога,

Зло игрой актёрской порицал.

Проникаясь к персонажам  с  чувством,

Взгляд на всё   правдиво отразив,

Людям он служил. Служил искусству,

Мировую славу  заслужив.

 

Сердца боль ничем нельзя измерить.

Слёзы удержать не каждый  смог.

Кто-то плакал, ощутив потерю.

Светлым был души его чертог.

Шли  к могиле  толпами с цветами,

Пред величьем  головы  склонив.

И несётся Слава в даль ветрами,

Памяти фундамент  заложив.

 

04.05.2013                                               

ЕЙ ПОДРАЖАЛИ ВСЕ АРИСТОКРАТКИ. (Жозефина)

         (1763- 1814)

Портреты  разных судеб разнолики.

Ей прочили счастливую судьбу.

А  родилась она на  Мартенике.

Её родитель  верил в ворожбу.

Он офицером был, аристократом.

Мари Роз  Жозефа,- так звали дочь.

Семья жила их скромно, небогато,

Жизнь на  Париж  сменить была   не прочь.

В 16-ть вышла замуж Жозефина,

Так   стали  её в доме называть.

Отправиться в Париж нашлась причина.

Смогла  она  там  львицей светской стать.

Ночная жизнь Парижа привлекала.

Салоны она стала посещать.

Ни одного не пропускала бала,

Пытаясь роль красавицы играть.

Хоть красотой особой не блистала,

Но мир собой хотела покорить

И  праздную себе жизнь  рисовала,

Манерно научившись  говорить.

Оттачивая позы, взгляд, улыбку,

Над мимикой работала своей,

Старалась показаться  умной, гибкой,

Пленила колокольчиком речей.

Но  отношенья с мужем не сложились.

Не укрепили даже  дети брак.

Прожив шесть лет, двоих они  нажили,

А дальше был к разрыву сделан шаг.

События несли в жизнь  перемены

Не канувших в безвестность бурных дней.

Её супруг был обвинён в измене.

Случилась революция в стране.

И  Богарне  стал жертвою террора.

Отправили его на   эшафот.

Ей угрожало быть казнённой вскоре.

Судьба, щадя, меняла  жизни ход.

Жизнь Жозефины мифом обрастала.

Однажды, приглашённая на бал,

Она Наполеона повстречала.

Он слыл, как перспективный генерал.

На пять лет был по возрасту  моложе,

Ей с гравировкой подарил кольцо.

И ждало её царственное ложе.

И  было волевым его лицо.

Египетский поход увенчан славой.

И стал авторитет его расти.

Во след ему толпа кричала «Браво»,

Желая на руках его нести.

К короне вместе путь прошли прекрасный,

Хоть в судьбах их всего было сполна.

Для ревности давал он повод частый.

В долгу не оставалась и она.

О роскоши  мечтала Жозефина.

Устроена была  судьба  детей.

Тревожиться уж  не было причины.

И впредь пожить хотелось праздно ей.

Кольцо ей было свадебным подарком.

И искренно её он полюбил.

И жизнь её детей  он сделал  яркой.

Бывало, он интрижки заводил.

Устраивая сцены от  обиды,

Лишь страсти разжигала она пыл.

Напоминали чувства их корриду.

Он взгляд её очей  боготворил,

Прощая ей измены  и капризы,

Безвольным оставался  лишь пред ней.

И сценки её были, как репризы,

Буквально до последних жизни дней.

Его любовь порой надоедала.

Он поклонялся ей, как божеству,

К ногам бросая всё, чего желала.

Всё дорогим казалось в ней ему.

Духи не признавала Жозефина,

Любила часто ванны принимать,

Чтоб запах тела чистого был винным,

Естественным дурманом в плен мог  брать.

Подчёркивал загадочность и тайну

Для посторонних глаз её наряд.

На декольте лишь бросив взгляд случайный,

Зажечься мог огнём пытливый взгляд.

Ей подражали все аристократки.

Вплетала она в волосы цветы,

Поглядывала в зеркала украдкой,

Лелея о признании мечты.

И каждый день ко дню её рожденья

Наполеон  фиалки ей дарил.

Впоследствии служил сей знак знаменьем

И к смерти он её   приговорил.

«Ты счастье для меня и жизни мука»,-

Произносил не раз Наполеон.

И вынужденной стала их разлука.

Наследнику передавался трон.

Подумывал он  чаще  о разводе,

Хотя жену  по-прежнему  любил.

Ходили слухи разные в народе.

И нравом он своим тщеславным  был.

К гадалкам, к ясновидящим, случалось,

Всё чаще  Жозефине  прибегать.

Истерика рыданьями сменялась.

Пытался он её увещевать.

Пришлось, в конечном счёте, согласиться,

Императрицы титул сохранив.

Сумела прежних благ себе добиться,

Из сердца чувств  к супругу не изжив.

И  во дворец она переместилась

В предместии Парижа  Мальмезон.

Любимые цветы здесь разводила.

Её не забывал Наполеон.

Он  нежной   перепиской  был с ней   связан,

Однажды навестил с детьми, с женой.

Ведь  будучи    сердечно   к  ней   привязан,

Иной раз совладать не мог с собой.

Художников прекрасные картины

Удалось ей коллекцию собрать.

Проездом русский царь был на смотринах,

Вниманьем красоте желал воздать.

Он здесь хотел купить для Эрмитажа

Шедевры из коллекции картин.

Со смертью Жозефины лишь продажа

Могла  достичь предельных величин.

Остались позади триумфа сцены.

На всём печаль поставила печать.

Изгнаньем остров стал Святой Елены.

Пришлось там Бонапарту доживать.

Всего четыре с половиной года

В разводе с мужем ей  судилось  жить.

Скончалась под дворцовым она сводом,

В Соборе при  дворце  смогла  почить.

Но вписана судьба её в страницы

Былых времён истории  большой.

Она была любви великой жрица,

На небосводе яркой став звездой.

23.12.2009

Она была  изящна, горделива,

Пленила стройной статью,  как княжна,

Своей походкой царственно - красивой,

Обворожительно - таинственно бледна.

 

Средь сверстниц было ей не интересно.

Соперниц не встречала  среди них.

Казалась внешне ангельски – безгрешной,

Смущая собеседников своих.

 

Вопросами  не в меру утончённо

Могла мужчин   заставить  покраснеть,

При том, скалой оставшись   непреклонной,

Умела взглядом ледяным презреть.

 

Воспитана, как истинная леди,

Могла загнать красавчика в тупик,

Окончившего Оксфорд или Кембридж.

Сиял победоносно  юный  лик.

 

Во всём она была неординарной

И отличалась остротой ума.

О ней ходили слухи, как ни странно,

Что правит её чувством Сатана.

 

Возвысил  он  красавицу над всеми.

Ходили сплетни за её спиной.

Как мотыльки, мужчины к ней летели,

И обжигали   крылья  над    свечой.

 

Минутной благосклонности желая,

Чтоб хоть на миг  внимание  привлечь,

К её ногам мужчины,  припадали,

Как мотыльки, готовые   сгореть.

 

Дочь Байрона. В ней  было всё  прекрасно.

Влекла к ней тайна  мистики  подчас.

Хоть  небо при рожденье было ясным,

Отец ушёл, не видя детских глаз.

 

Чтоб не было к поэзии влеченья,

Мать дочь оберегала от отца.

У чисел находилась дочь в плененье

И бредила лишь ими без конца.

 

Жеманность сверстниц ей смешной казалась.

Прочла она не мало  с детства  книг.

Казалось,  что судьба ей  улыбалась,

Наполнив  смыслом  жизни  каждый миг.

 

Осилить математику стараясь ,

Науке посвящая свой досуг,

От матери она  уединялась.

И не было у девочки подруг.

 

О крыльях Ада с ранних лет мечтала,

Летательный построить  аппарат.

Болезнь её в пути подстерегала.

Три года без движения подряд

 

Прикована она была к постели.

Но встала, всем прогнозам   вопреки.

Упрямо шла она к заветной цели.

Был каждый рад просить её руки.

 

Последовали встречи, переписка.

Избранником стал лорд Уильям Кинг.

Любовь в сердца ворвалась яркой вспышкой.

Супруг в науке многого достиг.

 

Высоты  Ада  рядом  постигала,

Науки  пьедестал заняв средь  дам.

Она внесла великое начало

В создание компьютерных программ.

 

Смерть вырвала её у  жизни   рано.

Всего лишь  37  ей было  лет.

Не все осуществились её планы.

Компьютер не увидел ещё свет.

 

Она была супругой идеальной.

На фоне судеб ярким был портрет.

Своим умом, талантом гениальным

Оставила она в науке   след.

 

Её с  отцом похоронили  рядом.

Два гения великих – дочь, отец.

Для душ соединенья нет преграды.

Возносит память Славы их венец.

 

К ней толпами паломники приходят,

Своим поклоном дань стремясь воздать.

Она открыла миру неба своды.

В её честь стали дату  отмечать.

 

Язык программы носит имя «Ада».

Не суждено ей было это знать.

Не разделяет дочь с отцом ограда.

На судьбах их оставлена печать.

 

02.04.2013

 

НИКУ ВУЙЧИЧУ

Смотрите на него. Ведь он счастливый.

А он без рук, без ног. Но есть глаза.

Лицо его божественно красиво.

И падает из глаз моих слеза.

 

Не жалости, а полнясь восхищеньем.

По силе духа, кто сравниться с ним?

В его глазах ума, души свеченье.

И главное – любимой он любим.

 

Не ищет он спасение в стакане,

Осмыслив для чего живёт, зачем.

И не лежит, пригревшись на диване,

Своим примером служит людям всем.

 

Не хнычет он и радуется жизни,

Красу земли родной  в себя  впитав.

И полнокровны, полноценны мысли.

И к дерзости не склонен его нрав.

 

Само очарованье, обаянье.

Всех красотой  души берёт он в плен

Двуногим и двуруким в назиданье,

Поднять  способен   страждущих  с колен.

 

Ковром пред ним не стелется  дорога.

Стремится он во всём себя найти.

Ведь  миссию несёт он в мир от Бога

На жизненном и праведном  пути.

 

15.01.2013

 

     Посвящение Кенни Истердей

http://www.youtube.com/watch?v=gizvP8BEd20

Это сила духа. Это сила воли.

На лице - улыбка. В сердце – доброта.

Полон ум познаний. Жалоб нет на долю.

Чувства полноценны. Есть в них красота.

Мужество присуще каждому поступку.

И ума он   силу может показать.

Боль души скрывая, обращая в шутку,

Юмором он плещет  мудрецу   подстать.

 

Он велик, как личность, радует всех близких,

Всех в восторг приводит мужеством своим.

Им отец гордится. Кланяюсь я низко.

Небо  посылает  людям встречи  с ним.

17.12.2012

                       Х     Х      Х

Лишь ощутив чужую боль,  добрее

становится невольно человек.

Пред силой духа мы всегда робеем.

Достоинствами славен жизни век.

17.12.2012

                                                                            (Д. Ойстрах)                                                                                     (1908-1974)

Легко  смычком касаясь скрипки,   
Он потрясающе играл.                      
Светились фосфором улыбки.
Тонул в аплодисментах зал.
И сковывал восторг дыханье.         
Маэстро был неповторим.               
Движеньем привлекал  вниманье.
Слух очаровывался им.                     
Он был одним из лучших в мире,
В  пять лет  уж  начинал играть.
Звучала музыка в квартире.
В театра  хоре пела  мать…
Кулисы. Сцена. Свет приглушен.
И в полутьме - притихший зал.
Сын, затаив дыханье, слушал
И от восторга трепетал.
Вокруг казался воздух зыбким.
Он в океане звуков жил.
Ему игрушечную скрипку
Отец в три года подарил.
Он скрипку полюбил не сразу,
Хоть музыку боготворил.
Творил он всякие проказы
И козни детские чинил.
Происходили в доме драмы.
Не склонен мальчик был играть.
Его наказывала мама,
В театр перестала брать.
И папа - дилетант,  любитель
К искусству  сына  приобщал.
Известный в городе  учитель.
Уроки частные давал.
Он у Столярского учился.
Слыл лучшим он, как педагог,
Себя в талант  вложить стремился.
Его в судьбу послал сам Бог.
Дань воздавалась дарованью.
Давид играл уже в шесть лет
И привлекал к себе вниманье.
Фортуна зажигала свет.
Играл Чайковского,Глиера,
С оркестром соло выступал.
Зал искромётность потрясала,
Когда Сен-Санса  исполнял.
Консерваторию окончив,
Был Ойстрах приглашён в Москву.
Он в устремленьях был устойчив.
Мечты сбывались наяву.
А как играл он  Мендельсона…
Ни с кем нельзя было сравнить.
Склонялись перед ним в поклонах
Мог мёртвого он разбудить.
В госпиталях и на заводах
Давал концерты он в войну.
Ему струна  слагала  оды.
Он был  у музыки в плену.
И в осаждённом Ленинграде
Самозабвенно он играл,
Не денег и не славы ради,
Перед народом выступал.
Слывя   добрейшим человеком,
Был он прекрасный муж, отец.
По праву лучшим признан  веком,
И славы нёс не зря  венец,
Не предвкушая её сладость,
Ступая на её порог,
Общеньем доставлял он радость,
И снисходительным быть мог.
А  гастролируя  по миру,
Не перестал  преподавать,
Всеобщим будучи кумиром.
Готов был всем он помогать.
Простым, доступным оставался,
Блеск славы рано ощутив.
Он  никогда не зазнавался,
Всегда  был сдержан и  учтив,
Себя вне музыки не видел
Он до последних  смертных дней,
За несколько часов до смерти
Зал  восхищал  игрой своей..
21.09.2009

   (Памяти Галины Шепеты)

Жила в Одессе  Галочка Шепета.

Неугомонная  она всегда  была.

Её душа всегда лучилась  светом.

По жизни твёрдым шагом она шла.

 

Была хирургом. Руки золотые.

Творили они божьи чудеса.

Нервишки её не были стальными.

Оплакивала чью-то  боль   слеза.

 

Слезинки её глаз светились светом.

Она страдала, мучилась за всех,

Давала  всем полезные советы.

По-детски,   непосредственным был   смех.

 

Для всех она была всегда примером,

Как верная супруга, друг, как мать.

Добру служить ей помогала Вера.

Умея сострадать, могла прощать.

 

Была принципиальной на работе,

Создав сплочённый, дружный коллектив,

У сослуживцев будучи в почёте,

Души   горячих чувств не остудив,

 

Порывам сердца доброго  внимала.

Ей  травма-пункт, как дом родимый был.

Здесь косточки  больным она вправляла.

На первом плане долг добру  служил.

 

Но  в плен моих стихов она попала,

Прочтя однажды на досуге их.

И с той поры  мотивы зазвучали,

Озвучив голоса стихов моих.

 

И впредь   встречая  музыкой   рассветы,

Она была полна любви земной,

Как тонкий лирик, будучи поэтом,

Как птица певчая, вспорхнувшая весной.

 

И душу   посещало  вдохновенье.

На свет рождался музыки мотив,

Сама  стихи слагала  в довершенье,

Глубины   чувств возвышенных  открыв.

 

И был в союзе с нею мир подлунный.

Ведомая и Богом, и чутьём,

Она души затрагивала   струны,

Всегда  была особенной во всём.

 

Закончив операцию однажды,

Не выдержала. Силы дали сбой.

Присев на стул, вдыхала воздух с жаждой.

Расслабившись, не справилась с собой.

 

И в мир иной ушла вслед за супругом.

Прошло недели две, как умер он.

Был он опорой жизни, верным другом.

Несли их души святость на амвон.

12.11.2012

ПОСВЯЩЕНИЕ ФИЛИППУ КИРКОРОВУ.

Ему толпа рукоплескала
И слава падала к ногам.
И я ему стихи писала.
Он был любимчиком всех дам.
И путь его всегда был звёздным.
Он нравом был, как конь, ретив.
Сверкнёт, бывает, взглядом грозным,
Иронией обиду скрыв.
Красой пленит он. Рост  высокий
Всегда  средь многих   выделял.
Ему  все  свойственны   пороки,
Сам нарывался на скандал.
Всему  виною   темперамент.
В нём  кровь  горячая  течёт.
В одежде -  яркий   цвет, орнамент –
Толпа всему ведёт учёт.
Любовью полнясь многолетней,
Он пребывал во власти чар.
Вокруг него плетутся сплетни.
Интриги создают пиар.
В груди любви  сокрыты  недры.
Был Примадонной он любим,
Хоть был у ног её не первый,
Делила счастье она с ним.
Душа  всегда была ранимой.
И напускал на всё он дым.
Его всегда вёл Бог  незримо.
Судьба играла  в  игры  с ним,
Одаривая щедро счастьем,
И разводя пред ним мосты.
И наступало дней ненастье.
С натуры  я пишу    холсты.
07.02.2009

(А.Пугачёва)

       

В 16-ть лет  заканчивает школу,

Вступив на дирижёрский факультет,

С бригадой ездит, выступая соло.

Собою хороша. Красив портрет.

Всегда красою  отличались  ножки.

Не одного свела подчас с ума.

Высоцкий был влюблён в неё немножко.

Карьеру свою делала сама.

Замужество. Любимая дочурка.

В разъездах жизнь. Поклонники у ног.

Развод с супругом. Жизнь играла в жмурки.

Но Ангел – за плечами. В сердце – Бог.

О славе   с ранних лет она мечтала.

Снялась в кино. Огромный был успех.

На пьедестал судьба её подняла.

Её талант пленил буквально всех.

Волос цвет впечатляет - ярко-рыжий.

Огню подобен блеск её  очей.

«Карнеги –холл»,  «Олимпия» в Париже

Открыли двери настежь перед ней.

Достойно называясь Примадонной,

Душою  оставаясь молодой,

К талантам  она  юным  благосклонна,

Умеет даже жертвовать собой.

Путь открывая новым  дарованьям,

Готова покровительницей стать,

К дарам не проявляя   притязаний.

В ней чувства состраданья не отнять.

К людским  всегда  терпима  недостаткам,

На всё имеет   свой  отличный  взгляд.

Живя  давно  в  довольствии, в достатке,

Не отметает всё и всех  подряд.

Ей дороги подмостки сцен, кулисы.

Познавши  с ними    радости  и   боль,

Всей сущностью своей она  актриса,

Поёт,  всегда  играя ярко роль.

 

15.12.2009

 

                    Х          Х          Х

 

Она Звезда! Лучи её божественны.

Куда б звезда не бросила свой свет,

Везде взрастут цветы. В ней всё естественно.

Не лишены пороки красоты.

Сверкает она ярче всех планет

Земное образуя притяженье.

В величии души – её секрет.

Ведёт её по жизни вдохновенье.

Сотворена она по образу земному.

Но в ней велик всех чувств потенциал.

И часто ей завидуют по-злому.

Страстей вокруг неё велик накал.

Ей свойственны терпенье, состраданье.

Богат высоких чувств души чертог.

Враги плетут ей вслед иносказанья.

Но правда торжествует, видит Бог.

01.01.2004

 

  (Ах, доля! Поэту со Стихиры).

 

Село…Вдоль реки лесостепь.

Сибирь… Здесь на воле он рос.

Пленила бескрайностью степь.

Все чувства будил  сенокос.

От трав ароматных дурманов,

От  свежести рос он хмелел.

И звали в дорогу туманы.

Художником стать он хотел.

Пленили  природы   картины.

Однажды   на вышку залез.

Внизу простиралась равнина,

Казался божественным лес.

Вдруг рухнул пролёт под ногами.

На вышке  пришлось посидеть.

И с вышки махал он  руками,

Чтоб чьё-то  вниманье задеть.

Сверкали искринки во взгляде.

Он  в мире фантазии жил.

Был   к   точным наукам  он    хладен

И   с детства стихи не любил.

Пришлось в Интернате учиться.

Бывало, судьбу испытав,

Он хвост распускал, как жар-птица,

На сцене себя показав.

И было ему, чем гордиться.

Ведь голосом дивным  владел.

Рабочим пришлось потрудиться.

Учиться он, жаль, не хотел.

Зато посылал он  в газеты

Статьи. И известным  тем  стал.

И город манил его светом.

Вдруг  девицу он повстречал.

А звали её Катериной.

Любились, встречая рассвет.

Расстались они  без  причины,

Не в силах себе дать ответ.

Лишь позже узнал он, что  сына,

Уехав, она родила.

И дрогнула в сердце пружина.

Их доля, видать,  развела.

Катюша,  с другим повстречавшись,

Нежданно пошла под венец,

Забыв про рассветы,    закаты,

Что нужен ребёнку отец.

Ребёнка Олегом назвала.

Но  брошенной вскоре была.

Их доли судьба не связала.

Любовь, как цветок отцвела.

Ах, доля! Ах, долюшка-доля.

Ведь горько  пришлось отстрадать.

Был мыслить он здраво не волен,

Готовый от чувств  убежать.

Спасала военная служба.

Сверхсрочно оставшись служить,

Завёл  с вольно-служащей  дружбу,

Чтоб прежнюю страсть погасить..

В Германии встретилась Тая..

Была она старше его.

А он, ни о чём не мечтая,

Далёк был тогда от всего.

Узнав, что она ждёт ребёнка,

Решился судьбу с ней связать.

Не мог оставаться в сторонке.

Кровинки родной она мать..

Избавился он от печали,

Судьба ведь не зря их  свела.

В Потсдаме они расписались.

Во Франкфурте дочь родилась.

Стихи рассылал он в газеты.

По-новому жизнь потекла.

Творила душа пируэты.

На радость девчушка росла.

И счастье,   и горе  делили.

Всего нахлебались в пути.

Сердца теплоту сохранили.

Приют в ней сумели найти.

Вернуть его  Катя  пыталась

Своим появленьем пред ним.

Её проводил он, смущаясь.

Угарный развеялся  дым.

И  прежние чувства остыли.

И новых событий – не счесть…

Судьба по дорогам носила.

В Москве жили тёща и тесть.

Москва, Барнаул…Расстоянье

Судилось измерить не раз.

Поэзия стала призваньем,

В нём всё пробуждая подчас.

О воле  душа его пела.

Природе он гимны слагал.

Работа. Был занят он делом

И думам  высоким внимал.

Стучалась беда не однажды,

Вносила тревоги в их дом.

Им счастья был дорог  миг  каждый.

Злой Рок  лез в их жизнь напролом.

Из жизни родня уходила.

Отец, тёща, тесть и жена.

Душа  криком  слёзным  вопила,

Испив чашу боли до дна.

Жена его долго хворала.

Причину не знали врачи.

Нежданно супруги не стало.

Казалось, утратил ключи

И жизни,  и сердца, и тела.

И стало ему всё равно.

Душевная рана болела.

Лекарством казалось вино.

Он в  горькой  хотел   захлебнуться

Теряя вдруг власть над собой,

Уснуть и потом не  проснуться,

В земле оказавшись сырой.

Наверное, так бы и было.

С бутылкой он начал дружить.

Но   счастьем судьба  одарила.

О горе он смог подзабыть.

Другую совсем Катерину

Сергей повстречал на пути.

Изжил он из сердца кручину.

В дороге маяк засветил.

Их сблизили радости, счастье.

Ему она друг и жена,

Во всём ему дарит участье.

Рассудком и сердцем верна.

Бывает, что время всех лечит.

Вершатся судьбой чудеса.

Спасение – добрые встречи.

Туч чёрных  прошла  полоса.

Замужество дочери… Внуки..

Звоночками голос  ребят...

Вновь Лиры божественной звуки

Слух полнят и взгляд серебрят.

07.12.2009

           (1804- 1857)

В Новоспасском селе он родился,

Близ Ельни, на Смоленской земле.

С детства музыкой мальчик пленился.

Слаб здоровьем он был по весне.

Был оторван от мамы с пелёнок,

С детства  бабушки чувствуя власть.

Золотушный и нервный ребёнок.

Рано смог научиться читать.

 

Жаждал он  путешествовать с детства

И Колумбом себя представлял,

Был в желаньях своих непосредствен.

И о славе ребёнок  мечтал.

Развивалось сознание рано.

Был всеобщим любимчиком  он.

Чувств касалась семейная драма.

Был от матери он отдалён.

 

В смерти бабка  невестку винила-

Год назад   умер  первенец-внук.

За кормилицей, няней следила,

Чтоб не смели спускать внука с рук.

Была  нравом  она   слишком строгой,

Подчиняя всех власти своей.

Мальчик рос барчуком, недотрогой,

Не участвовал в играх детей.

 

В доме чтили обычаи предков,

Предрассудкам вниманье воздав.

В золотой  находился он  клетке,

Звукам музыки сердце отдав.

Имитировать звук колоколен

Он умел на домашних тазах.

Был простудами часто он болен.

Грусть, восторг уживались в глазах.

 

Слух пленился  домашним  оркестром.

Он  восторгов источником   был.

Дядю Фёдора   вспомнить уместно.

К песням  русским  любовь  он привил.

Роль играя   в судьбе  Михаила,

Был любитель словесности он.

Речь народная дядю пленила.

В строки Пушкина был он влюблён.

 

Зло изжить он стремился со света.

И серьёзно   пришлось отстрадать.

Дружбой связан был дядя  с   поэтом,

И старался во всём помогать.

Это  стоило Фёдору   ссылки.

Он движенья участником был.

Возлюбив речь народной глубинки,

Он племянника к ней приобщил.

 

Увлекаясь народным фольклором,

К «Тройке»  дядя  стихи   сочинил.

И слова песни  пелись  с  задором.

Он ребёнку мир звуков открыл.

И  по  маминой линии  дяди

К языку прививали любовь.

На смоленской земле, в каждой пяди

Свой особый звучал говорок.

 

Власть была здесь турецкого хана,

Позже – польских, литовских князей.

И рождались наречья спонтанно

С колоритом народных корней.

Став чертой  языка полновесной,

В речь потоком вливаясь живым

И в народные русские песни.

Становилось  звучанье  родным.

 

Прелесть звуков  народных мелодий

Завладела мальчишки  душой.

Звон церквей по просторам угодий

Разносился, наполнив собой.

Купола золотились собора,

Красотой приводили в восторг.

Слушать громкое пение хора,

Наслаждаясь, часами он мог.

 

Оказал на ребёнка влиянье

Старший, дядя Сергей – папин брат.

Проявляя к искусствам вниманье,

Сочинять был он музыку  рад.

Создавал  он для опер  либретто,

Музыкальные пьесы писал,

Преподнёс их роскошным букетом,

Сборник песен народных создав.

 

Нянька  Карповна вечно ворчала.

Хохотушкой Авдотья была.

Мудрых сказок она  много   знала,

Их придумывать даже   могла.

Петь могла. – Всё вокруг замирало.

В горле слёзы сжимались в комок.

И дыханье  до боли  спирало.

Почему? – Объяснить он не мог.

 

Всё имело для Миши    значенье.

В  шесть лет папина мать умерла.

Вскоре жизнь изменила   теченье.

С   сыном  рядом  быть мама   смогла.

Беззаботные лучшие годы

В Новоспасском селе он провёл,

Наслаждаясь здесь  дикой  природой.

Дням счастливым никто счёт не вёл.

 

18-ый век, год  12-ый.

Бонапарт на Россию пошёл,

Ожидая    победы   овации,

Лишь   бесславие  здесь  он нашёл.

Бой французами вёлся без правил.

Звал  в поддержку  народ  Небеса.

И врагу ничего не оставив,

Уходили крестьяне в леса,

 

Партизан умножая отряды.

Воевал даже  сельский дьячок

Командиром, не ради награды,

За родимой землицы клочок.

Ожидание было тревожным.

Оставляли  родимый порог.

У войны был исход непреложный.

Получили французы урок.

 

Из Орла, возвратившись в селенье,

Жизнью новой зажила семья.

Введено много новшеств в именье.

Помогли дом отстроить  друзья.

Приглашён был сюда архитектор.

Новым звоном звенели ключи

Стройку дома он вёл по проектам

И  детей рисованью учил.

 

Зазвучала здесь музыка чаще.

Собирались здесь гости, друзья.

Михаил брал  в  концертах   участье.

Велика была сила чутья.

Став с годами великим Маэстро,

С жаждой пил он мелодий глоток.

Колорит отражался оркестром.

Рос на почве роскошный цветок.

 

Обладал мальчик памятью редкой,

Проявляя талант к языкам.

На лету всё он схватывал цепко

И  стремился  осмыслить  всё  сам.

Роль сыграла в судьбе Миши Кламмер.

Подыскал гувернантку  отец.

Оказалась она строгих правил.

Впредь был ей  благодарен  юнец.

 

Доставляя  порой огорченье,

Всё в себя  он,  как губка,  вбирал.

Проявлял он к познаниям рвенье

И себя   в них   всегда  он  искал.

И  однажды, покинув   селенье,

В Пансион был отправлен отцом.

Петербург вызывал восхищенье.

Зарождалось всё лучшее в нём.

 

Здесь, попав под влиянье Шопена,

Он  в 14-ть  чувственней   стал,

Стала музыка  сладостным   пленом,

Дав священным порывам причал.

Прикасаясь  лишь к клавишам руки,

Сами вдруг начинали играть.

Наслаждаясь гармонией звуков,

Начинал Михаил  сочинять.

 

Подсознание память будила,

В тайники проникая глубин,

Роща пела, звезда говорила

И всплывали картины былин.

Брался  Глинка  за новшества  смело

С увлеченьем  на скрипке играл.

От восторгов душа его пела.

Пробуждения   час  наступал.

 

Пушкин к падшим святых звал на милость.

Окрылял  его  Пушкина дух.

Отдаваясь народным мотивам,

Не остался   к призывам  он   глух.

Роль свою    декабристы  сыграли.

Их движенье режим  подавил.

Слежке  лучших   сынов   подвергая,

В тюрьмах, в  ссылке  царизм их гноил.

 

И росло патриотов   движенье,

Изменив чью-то в корне судьбу.

Михаил был причастен к волненьям.

Поднимался народ на борьбу.

Он   народу  служил   правдой,  верой

Своим силам,  здоровью   во вред.

Трудолюбия был он примером

Появились романсы на свет.

 

На Кавказ ездил он на леченье,

Возвращаясь назад в Петербург.

И случались в пути приключенья.

Расширялся друзей его круг.

Познакомившись с немкой Луизой,

Чувством жарким он к ней не пылал.

Был готов исполнять он капризы,

Но общаясь,  от скуки  устал.

 

Грибоедов, Мицкевич, Жуковский

Одоевский  - круг  верных друзей.

Чаще стал посещать  дом отцовский.

Становился ему он родней.

Здесь природа служила подспорьем.

Ощутимой  была  её власть.

Набирался  он сил для здоровья,

За границу мечтая попасть.

 

Приумножить желал  свои знанья,

Показаться известным врачам.

Были скромными, впрочем, желанья-

Подлечиться надеялся там.

Не исполнились все ожиданья.

Влажный климат здоровью вредил.

Но культуры высокой    влиянье

В мире  музыки он ощутил.

 

Здесь творенья  рождались спонтанно,

На лету  обретая успех.

Был театр достояньем Милана,

Взяв  над всеми красотами верх.

Музыкальной,  высокой культуры

Дни прекрасные здесь он провёл.

Создавались легко  партитуры.

Много новшеств он в музыку ввёл.

 

Здесь звучали церковные мессы,

Красотой восхищали сады.

Создавал здесь он  к операм пьесы.

Это Мастера были труды.

Доницетти, Беллини, Россини,

Красотой чувств наполнив чертог,

В плен невольно берут и поныне,

Приводя подсознанье в восторг.

 

И звучали здесь  Глинки шедевры.

Русский дух прославлял он и пел.

Зодчим  оперы  русской   став первым,

Мастерством  высочайшим  владел.

Пожелав возвратиться в Россию,

Героизм воспевать продолжал.

Им владела всегда  ностальгия.

Он романсы друзьям посвящал.

 

У Жуковского часто гостили

Пушкин, Вяземский, Гоголь, Плетнёв.

О политике здесь говорили.

Был на  подвиги   каждый готов.      

Их  к  России  любовь единила.

О стихах  говорили они,

Слушать Глинки  романсы любили.

Им  казались   короткими дни.

 

Ждал творенья успех не случайно.

Всплеск оваций врывался, как шторм.

Мастерством постигал  Глинка  тайны.

Был носителем   новых он форм.

Время было совсем не простое.

Друг Жуковский идею подал.

Дум свеченье явив золотое.

Он  Сусанина  имя назвал.

 

Глинка  образ вынашивал долго.

И пришло    вдохновенье к нему.

Героизм счёл прославить он долгом.

Он по духу был близок ему.

Неудачной любовь оказалась.

Разбудила все чувства она.

Вдохновеньем душа наслаждалась,

Хоть к нему была хладной жена.

 

Был он в Храме с супругой обвенчан.

Горе, ненависть, радость, любовь –

Всех времён были темой извечной.

Осознать всё он не был  готов.

Подхлестнула женитьба активность.

Отдавался он слепо любви.

Отличала Марию наивность.

Зова не было сердца в крови.

 

Быт зато  был жены увлеченьем,

Бережливо хозяйство вела.

Не питая к супругу влеченье,

Рассудительной в  прочем  слыла.

Омрачив жизнь на долгие годы,

Брак расторгнув, расстались они.

Тяготила такая  свобода.

Но заполнились  творчеством   дни.

 

И   с огромным успехом был встречен

Первой, оперы русской дебют.

И звучали восторженно  речи,

Славе громкой, давая приют.

Исполнителем высшего класса

Был заслуженно признан Петров.

Обладатель могучего баса

В цельный образ влил новую кровь.

 

Следом, новым   увлёкся   твореньем,

Сказки русской  был избран  сюжет.

Было разное публики мненье.

В мир несла эта опера свет

Под названьем  «Руслан и Людмила».

Проникая в глубины сердец,

Красотой она звуков пленила,

Славу Глинки  вела под    венец.

 

Жил в Берлине он впредь и в Варшаве,

Посещал Петербург и Париж.

И Россию, как прежде, он славил,

Поднимая  таланта престиж.

Подвергаясь гоненью в России,

Михаил на чужбине грустил.

И живя не случайно в Берлине,

Полон творческих планов  он   был.

 

Слушал Ланнера, Штрауса в Вене,

Шиллер свой пьедестал занимал

С упоеньем читал его пьесы.

Ко всему интерес проявлял.

Над наследием Генделя, Баха

Увлечённо работает он.

Жил в  Германии  Глинка  без страха,

Был друзьями  всегда  окружён.

 

Вспоминал запах русского дыма.

В Новоспасском  наездом бывал.

Был  он сыном Отчизны родимой.

Здесь  здоровье  всегда  подправлял.

Было к музыке прежним влеченье.

Сочинять, как всегда, продолжал.

Он   у  музыки   был   в услуженье,

Вдохновенно на скрипке играл.

 

Брал  участье  в домашнем оркестре,

Не желая порвать с прошлым связь.

Оставался счастливым Маэстро,

Силой звуков оркестра пленясь.

Стал он классиком первым романса,

В русской опере первым он был.

И судьба воздавала авансом

За негаснущий творческий   пыл.

 

Аромат передать мог он ночи.

Лунный свет отражал звукоряд

Воплощением Пушкина строчек.

Расцветал в подсознании сад.

И считал артистизм он нормой,

За пропорцией строго следил,

Соответствием чувства и формы.

И к себе, к другим строгим был.

 

Сочинял он народные песни,

Отражая их звуками  нот.

Был народной он музыки вестник.

Сердцу близок всегда был народ.

Он  в последние годы  всё   больше

Стал общаться с Людмилой сестрой.

Хоть  была она брата моложе,

С ней он связан был  дружбой большой.

 

А однажды беда приключилась.

Разгорелся в театре пожар.

Чернота над душою сгустилась.

Был тяжёлый   нанесен удар.

Партитуры сгорели,  романсы.

Он   такого удара не ждал.

Мало было к спасению шансов.

У сестры он поддержку искал.

 

Она брата всем сердцем любила,

Своим духом  стремясь поддержать,

Деньги писарю щедро платила,

От руки часть смогла воссоздать.

Много сил и труда приложила,

Собирая по крохам в тетрадь,

Не напрасны усилия были.

Ей удалось потом всё издать.

 

Перед смертью был брат сильно болен,

Не хватало ему сил творить.

В Петербурге он был похоронен,

Хоть  в  Берлине  порвал с жизнью нить.

Велика  была боль от   утраты.

Ждал Маэстро  бессмертия   час.

Дух остался творений крылатым.

Свет величья его не погас.

15.08.2012

                

     (1810 - 1849)

Родился  Фридерик  Шопен  в Варшаве.

На  фортепьяно  начал в шесть  играть..

Был рано избалован гений славой,

И рано стал  публично выступать.

Приветствовал его сам  император.

В  одиннадцать пред ним он  выступал.

Был мальчик с ранних  лет  импровизатор,

Дав классике в груди  своей причал.

Талантом обладая   многогранным,

Пред музыкой не в силах устоять,

Любовью он пылал   к  фортепьяно.

Любила  его мама петь,  играть.

Отец играл на флейте и на скрипке.

Слух мальчика был с детства утончён.

Светился лик божественной улыбкой.

Он гения был  даром наделён.

Чувствительным ребёнок был до боли.

Мог, музыку услышав, плакать он.

Аккорды зарождались мимо воли.

В  мир звуков был   он  Богом   посвящён.

И был разносторонне он талантлив.

Артистом даже мог великим стать.

Он мимикой владел экстравагантной.

Умел карикатуры рисовать.

В семье их ощущался недостаток.

Пришлось покинуть рано отчий дом.

Оставлен на душе был отпечаток,

Не обросла  душа, однако, льдом.

Политика его не волновала,

Был от неё сознаньем  он далёк.

Лишь музыка в ушах всегда звучала.

Порог запросов, вкуса был высок.

Напоминал он внешним видом денди.

Был мимолётный флирт присущ ему.

Но сдерживал себя он в рассужденьях,

Всё подчиняя здравому уму.

Концерты, музыкальные  знакомства,

Поездки в живописные места.

И обладая яростным упорством,

Талантом покорял он города.

Париж  культурным центром стал Европы.

Сюда стекались все: Бальзак, Гюго,

Мюссе, Делекруа, Мицкевич, Гейне.

Здесь Лист ближайшим другом был его.

Приют Париж представил и Шопену.

Ученикам  уроки  он давал.

Отсюда приезжая  часто в Вену,

Творения  свои он создавал.

Использовал он в песенных мотивах

Фольклор, национальные черты.

Будили чувства сильные порывы,

Прокладывая классике мосты.

Мелодий колорит и их певучесть,

Служили отраженьем  мастерства.

Был музыкой сюжет картин озвучен.

В ней ощущалась сила  божества.

Мазурки, полонезы, вальсы, скерцо-

Во всё многообразие  вложив

Таланта своего и пламя сердца,

Неистово он музыке служил,

Гармонией и ясностью мышленья,

Став символом душевной красоты.

В мелодике шумов нет наслоенья.

Его творенья  звуками чисты.

Ведь  не щадя себя, и не в полсилы,

Работал с юных лет он на износ.

Работа истощала его силы.

Здоровье подкосил туберкулёз.

Любовь несла  одни переживанья.

Бросал он пылкий взгляд свой на мужчин.

С Водзинскою расторгнута помолвка.

Стал   горький случай жизни господин.

Терезой  венерической  болезнью

Был заражён, остыв до смертных дней.

Влюбился  он  в Констанцию Гладковску.

И не посмел в любви признаться  ей.

А  слыл  он  утончённым сердцеедом.

Мелькали лица женщин перед ним.

Ходили слухи  про его победы,

Хоть юношу не привлекал  интим.

От сонной неги до порывов страсти

Он гамму чувств в ноктюрны воплощал.

Владел некоронованной он властью.

Слух музыкой волшебной обольщал.

Случалось, и  обидеть мог  напрасно,

Поклонницам оплошность  не прощал.                                         

Любую  в плен брал   музыкой прекрасной,

Капризным, неуступчивым бывал.

Всего превыше Родину он ставил.

И сердцу  близок был всегда народ.

В деревню устремлял свою он память.

Судьба сулила жизни поворот.

Зиму он проводил всегда в Париже.

В имении Жорж Санд он летом жил.

Его душе она была всех ближе.

Разрыв с ней тяжело он пережил.

Связь продолжалась девять лет меж ними.

Их связывала дружба – не интим.

По миру слухи всякие ходили.

В пространстве растворялся сплетен дым.

Здоровье ухудшаться продолжало.

С трудом и реже стал он выступать.

И сочинял теперь  совсем он мало.

Ему друзья пытались помогать.

Ничто не приносило облегченья.

И смерть отца едва он перенёс.

Жизнь потеряла смысл и значенье.

На творчества алтарь её  он  нёс.

И в мир иной  ушёл он рано слишком,

Прожив на свете тридцать девять лет,

Оставив на земле след яркой вспышкой.

Божественный зажжён звездою  свет.

03.09.2009

       (Олег Аккуратов)

 В мире новых имён  это имя достойно величья.     

Аккуратов Олег…По призванью души -  пианист.           

Он родился слепым  от здоровых детишек в отличье.           

В этот мир путь  Олега  с младенческих лет был тернист.

К пианино, стоящему в доме, ручонки тянулись.              

В года два с половиной заметили бабушка, дед,              

Будто крылья расправив, в нём звуки мелодий проснулись.  

Излучали, казалось, слепые глазёночки    свет.

Пробивались на свет  его музыки солнечной блики.

Поднимаясь на пальчики ног, он  пытался   играть.

Уникальным был признан  уже  к  четырём  дар великий.

Ещё числилась в возрасте детском  родившая   мать.                  

Лишь в шесть лет смог Олег поступить в музыкальную школу.

В Армавир  он приехал из  Ейска, попав в интернат. 

Пред толпою большой  выступать уже мог мальчик соло.

Вдохновением  был одержим, получая заряд.                  

Звук божественных струн отразил его голос призывный.

И однажды случилось, Олег вдохновенно запел.                             

С Монсеррат Кабалье пел на сцене он голосом дивным,          

Выступая пред  сильными мира сего,  не робел,

На дыханье одном, исполняя из классики вещи.

Чувством ритма владея и памятью, он одержим.

Восхищаясь его гениальностью, зал рукоплещет

Только музыки звуки и Небо всевластны над ним.

И  не ведая  звёздной болезни,   лишённый  зазнайства,

Всем своим существом он как будто  в себя погружён,        

Находясь в окруженье  под светом великого   братства.

Восходящею, яркой  звездой   небосвод  озарён.

 30.11.2009

 

Вот красоте божественной служенье.
Божественность исходит из души,
В сознании находит отраженье.
Во благо чудодейство дух творит.
          *  *  *
Они обычно в тайне плачут.
И твёрд в их теле дух, как сталь.
Судьбой тяжёлый крест призначен.
На высоте их дум мораль.
        *    *    *

И руки, и ноги её неподвижны,
Но жизнью она полноценной живёт.
Она самородок  и гордость Отчизны.
Шедевры зубами свои  создаёт.
Свой край величавый в полотнах возносит,
В твореньях  пытаясь   красу  передать.
Трав шелест до  слуха   ей ветер доносит.
Дано в мир чудес ей на крыльях  взлетать.
Даны ей от Бога талант и призванье.
Готова я встать на колени пред ней.
Пою  я  о ней слабакам в назиданье,
Поставив  её  в ряд   «Великих людей».

С 12 лет маленькая Екатерина Литовченко начала заниматься воздушной акробатикой, а в 14 лет успешная девочка уже выступала с труппами в Москве и Ленинграде. Екатерина закончила десять классов, поступила в местное торговое училище. Ей приходилось совмещать работу и выступления. Но роковая трагедия случилась с молодой талантливой и подающей надежды артисткой цирка 40 лет назад – летом 1968 года. Во время тренировок воздушного трюка 19-летняя девушка-акробат неудачно приземлилась на батут и вмиг свернула себе шею. Диагноз врачей стал приговором на всю жизнь – «спинномозговая травма с повреждением четвертого и пятого шейных позвонков. Паралич обеих рук и ног, полная неподвижность на всю жизнь». Аплодисменты, яркий свет прожектора, арена, – и двери цирка были закрыты для девушки навсегда. Один на один она осталась со своим недугом, прикованная к постели.

По словам Екатерины Ивановны, она четко следовала рекомендациям врачей, а именно – укрепляла мышцы шеи. «Я заставила свое тело подчиняться мне, а помощницей и ангелом хранителем мне на всю жизнь стала моя сестра Ирина. От первых проб и сотни испорченных листов бумаги и до первых букв прошли года. Удалось сделать практически невозможное – научиться писать заново», – вспоминает художница. И тогда первые письма-весточки полетели в разные уголки Украины друзьям-инвалидам о том, что нужно учиться жить, как она – по-новому и не сдаваться. А потом появились и первые простые рисунки-открытки с цветами, зверями и птицами. Сейчас у Екатерины Ивановны потрясающе ровный почерк, округлые буквы, как у школьницы-отличницы. Она ведет блокнот, куда старательно записывает важные даты, дни рождения друзей и их почтовые адреса. «Травма лишила меня всего, но карандаш стал спасительной соломинкой, он вернул меня к жизни, и возродилась надежда. Шли годы, и я подумала, почему бы не нарисовать что-то серьезное. Родилась первая картина», – говорит она.

Екатерина Литовченко говорит, что ее картины помогают людям обреченным не сдаваться. «Человек может жить даже в самых тяжелых ситуациях. У меня нет ног и рук, но есть голова. В сложных условиях человек способен на чудеса. И это главное! Мне присылали письма люди, которые хотели покончить с жизнью, но, узнав обо мне, о моей тяжелой судьбе, меняли сразу же свое решение. Каким бы тернистым не был мой путь, жизнь прожита не зря. Я уверена в этом! Человек способен на очень многое, нужно не лениться, не замыкаться. Нужно жить».

С Катиными работами я встретилась впервые много лет назад на  Всеукраинском Съезде инвалидов. И там же старалась помогать в продаже открыток её картин.

Лина Томчи

Дополнительно смотрите и слушайте

http://www.liveinternet.ru/users/ipola/post221326261/

            ЦАРИЦА ТАМАРА

           (1165 - 1213)

Её сватал султан, шах персидский.

Не один был царевич у ног,

Было  много  средь них византийских.

Расцветала она, как цветок.

Умерла мать её слишком рано.

Тётка взяла заботу о ней,     

Проявляя её неустанно,

Согревая любовью своей.

Все надежды  в Тамару вложила,

В духе праведных чувств воспитав.

И к искусству любовь ей привила,

Воспитание должное  дав.

Слались в адрес Тамары восторги.

Красота была славы венцом.

Вёл её на престол сам Георгий.

Он  царице родным  был  отцом.

После смерти отца ей, однако,

Суждено было занять престол.

Послужили события знаком.

В архиерейской среде  шёл  раскол.

И  она  недостойных от власти

Отрешила,  их сана   лишив,

Погасила   дворцовые страсти,

Мир  во благо   в стране    водворив.

Первой женщиной стала на троне.

Был достигнут при ней Славы пик.

Поклонялись ей все, как иконе.

Независимым, гордым был лик.

Богословов, учёных, поэтов

Приглашала Тамара в страну,

Собирая брильянты по свету,

Всех искусств повышая   цену.

Приглашён и  Шота Руставели.

Он возглавил  культуру при ней.

Как дитя, разбудив в колыбели,

Гимны начал слагать соловей.

В Закавказье ведущей Державой

Стала Грузия в те времена.

Проявлялась изысканность в нравах.

И расцветом гордилась страна.

Не царицей её называли,

А царём. Была хватка сильна.

Как Богиню, её прославляли.

Легендарна, как символ, она.

Почиталась  Тамара   средь  горцев.

С Клеопатрой сравнима была,

Излучали  глаза её   солнце,

Доброй, мудрой,  пристойной слыла.

Ей написаны оды посмертно.

Рабски  каждый служить  был  готов.

Стало имя Тамары бессмертным.

Усмиряла царица врагов.

Славу в битвах бои приносили.

И страна становилась сильней.

Мир и Правда  девизом служили.

Казни не было смертной при ней.

Русский князь был супружником  первым,

Властью полной мечтал обладать.,

Став врагом  ей, как ярый соперник,

Пораженье не  мыслил  признать.

Был он сыном Великого князя.

Феодалы решили судьбу,

С Боголюбским связав её связью,

Меж собою устроив возню.

Юрий пьяницей слыл, вёл бесчинства,

На супругу мог руку поднять,

Не способствовал  царства единству.

Ей решенье пришлось принимать.

Из страны навсегда был он изгнан.

Года два провела она с ним.

Он в чужой стороне не был признан

И царицею  не был любим.

В новый брак с другом детства вступая,

Вкус Тамара  познала  побед.

Наступала пора золотая.

И в  стране  наблюдался расцвет.

К ней пришло долгожданное счастье.

Настоящим был другом супруг.

Принимал с ней во всём он участье.

Дочь и сын появились не вдруг.

И судьбы они стали наградой:

Сын Георгий и дочь Русудан.

С ними сердце познало  усладу,

Ведь плоды  дал   любовный роман.

А мужчины, как прежде,  ей пели.

Каждый щедро дары подносил.

Был министром при ней Руставели.

Он царицу безумно любил.

И любя благородно, всем пылом,

Ей хвалебные оды слагал.

Исполненье восторженным  было.

Слог   изысканный слух   ублажал.

Руставели был Мастером слова,

Признан был он   великим  в стране

Заложив чистым словом основы,

Лире дал зазвучать на струне.

К совершенству Тамара   стремилась.

Речь звучала её,  как родник.

Проявляла  она  щедро милость.

Был причислен к святым  её лик.

Из цариц ей одной  посвященье,

Церковь дала, признав   духа  мощь.

Исцеленье  с Небес посылалось,

Помогая  недуг превозмочь.

Одержав всенародно признанье,

След оставила жизни река

В песнях, в гимнах, в легендах, в сказаньях.

Имя вписано ею в века.

Шли на подвиги с ним и на битвы.

Оно символом было побед

И звучало в писаньях, в молитвах,

Зажигая в глазах, в душах свет.

Жизнь не долгой была у Тамары.

Она рано покинула мир.

И трубили печально фанфары,

Исторгали печаль струны Лир.

Лишь припомнив, засветятся лица,

В подсознанье  встаёт Дива гор.

Пусть не найдена с телом  гробница,

Почитают её до сих пор.

 

08.10.2010

 

                (1844-1908)

 

Талант отца был самобытным.

Он из дворян происходил.

Всегда слыл честным  и  открытым.

Дед в рейсы дальние ходил.

Был   прадед адмиралом флота.

Он  к морю  внука приобщал.

Свершало время обороты.

В любви ребёнок подрастал.

Брат мамин с мамой пели в хоре.

Их пенью Николай  внимал.

Его пленило с детства море,

В фантазии найдя причал.

К  шести годам с большим пристрастьем

Он ноты начал изучать.

Плохой учитель был, к несчастью,

И мальчик перестал играть.

Стать моряком мечтой зажёгся,

В кадетский корпус поступив,

Здесь новизною чувств увлёкся,

Стихию моря полюбив.

Манили в даль пути морские.

Внимал он  сердцем всем   ветрам.

Бурлила юных чувств  стихия.

Дав волю пламенным мечтам.

Страдая от  занятий муштры,

Он   вскоре к морю охладел,

Переполняясь прежним чувством.

Мелодий звуки брали в плен.

Небесный цвет живой лазури

В нём звуки музыки рождал.

Был он романтик по натуре.

Всему вниманьем воздавал.

Звук лился нежной акварелью,

След оставляя  от всего.

Известный пианист Канилле

Был педагогом у него.

Балакирев стал близким другом,

Своё влиянье оказав.

Делил он с ним часы досуга,

В единый круг друзей собрав.

Сознанью льстили эти встречи.

Был  младшим  он среди друзей.

Звучали пламенные речи,

Искрился  светом   взгляд   очей.

Здесь обсуждали планы живо,

Заполнив дни студёных зим.

Души священные порывы

Он посвящал друзьям своим.

В края чужие море звало.

Прислушиваясь к зыби волн,

Он  музыки  ловил начало

И  силой  тайной    был пленён.

С друзьями  Николай простился,

Покинув вскоре Петербург.

С его отцом удар случился.

Отец ушёл из жизни вдруг.

Боль  велика была утраты.

Жизнь рамки ставила свои.

Исполнил он желанье брата,

Воздав традициям семьи.

Любовью к музыке пылая.

Стучал в такт  звукам  сердца пульс.

Учёбу с морем  совмещая,

Окончил он учебный курс.

На берегу служить остался,

Чин офицерский получив,

Он  вдохновенью предавался,

Богатств души тайник открыв.

Рождались  звукоряды  всплеском,

Черты Востока отразив.

Премьера  «Псковитянки» с блеском

Прошла на «бис», сезон  открыв.

Владел неотразимой силой

Бунтарский дух народных сцен.

Был музыкант он самобытный.

Сюжеты сказок  брали в плен.

Живописал  былин он   темы,

Романтику в них воплотив.

Вставали пред глазами сцены,

Фантазий  замыслы  открыв.

Он был прекрасным педагогом,

В Консерватории служил.

Служитель музыки  от Бога.

Писал он музыку. В ней жил.

Поддавшись магнетизму  в трансе,

Оркестрами руководил.

Рождались оперы, романсы.

Их стиль всегда певучим был.

Придворной певческой капеллой,

Как дирижёр, он управлял,

Любимым занимаясь делом,

В картины  чувства воплощал.

Был для него примером  Глинка.

Любовь к нему сквозь жизнь пронёс

Он  в восприятье своём пылком,

Вникая  в образы до слёз.

Судьбу    он в двадцать восемь   встретил,

Венчался в  Храме божьем с ней.

И по любви рождались дети:

Дочурки две, пять сыновей.

Мёд собирая пчёлкой в соты,

Плечо подставив в нужный час,

Она записывала ноты.

Всё было кстати в каждый раз.

Была Надежда  пианисткой.

Их  единила  общность чувств.

Ей всё в супруге было близким.

Их  связывал чертог  искусств.

В согласье, в мире они жили.

Была супруга ему друг.

Детей, случалось, хоронили.

Смерть замыкала чёрный  круг.

Ему казалось небо меркло,

И  прибавляла  боль  седин.

Терял друзей он с болью в сердце.

Ушёл из жизни Бородин.

Дочурку, сына потеряли.

Туберкулёз сгубил детей.

Друг другу верность сохраняли

И счастье находили в ней.

Его ругали, возносили.

К себе он беспощадным был,

Здоровья истощая силы,

На поприще искусств  творил.

Он по натуре не был кротким

И на своём всегда стоял.

Был дорогим он самородком,

В тени и на свету сверкал.

Успех имели увертюры.

Симфоний трели  брали в плен.

Ретивого он гнал аллюром,

В своём упрямстве был  блажен.

Отстаивал свои он взгляды,

Наперекор друзьям своим.

Чайковский рад идти был рядом,

Гордился он знакомством с ним.

15 опер!...Партитуры

Он на дыхании писал.

Был безупречной он натуры.

И школу он свою создал.

В звучанье  музыки отличной

Он воплотил  народный дух.

Героев сказочных  величье

Улавливает тонкий  слух.

Любил он Гоголя сюжеты

И русский эпос изучал.

Немало странствуя по свету,

Фольклор повсюду собирал.

И занимаясь им меж прочим,

Мог виртуозно  передать

Благоуханье южной ночи,

Картин полотнища  создать.

Идей он новых был поборник,

В литературу лепту внёс.

Издав народных песен сборник,

На крыльях вдохновенья нёс

Он звуки дивных  песнопений.

К ним  доступ сердца  был  открыт.

Черта  заметная творений -

Национальный колорит.

Герои сказок оживают,

Богатыри из волн встают,

Дух старины вокруг витает,

Дав  незабвенному  приют.

Наследие своё  оставив,

Создал он стиль и почерк свой,

Себя  твореньями  прославив,

На небосвод  взойдя звездой.

Самозабвенно "Звёзды" пели.

Исполнив арии на «бис».

Он выступал не раз   в Брюсселе.

Его приветствовал Париж.

Болезнь подкралась незаметно.

Терял он силы с каждым днём.

Однажды душной ночью летней

Угасла жизнь навеки в нём.

25.03.2012

 

                 (1732 – 1809)
В крохотной австрийской деревушке
Был рождён великий музыкант.
Заменила музыка игрушки.
Богом дан был мальчику талант.
У князей служила мать кухаркой.
Мастером каретным был отец.
Он в деревне слыл фигурой яркой,
Музыку всегда вёл  венец.

В доме он устраивал концерты,
Нот не зная, мог легко играть.
И служила арфа инструментом.
Струны начал сын перебирать.
Мать, владея голосом прекрасным,
Подпевала под игру отца.
Йозеф весь  светился  солнцем ясным.
Счастью его не было конца.

К родственнику мальчика отдали,
Чтобы научил его он петь.
Звуки арфы   ярче зазвучали,
Клавесин смог струнки все  задеть.
Памятью прекрасной, чувством ритма,
Слухом тонким мальчик обладал.
И звучала искренне молитва.
Голос серебристо   зазвучал.

В 7 лет  Гайдн певчим стал в Соборе.
Хорошо запомнилось ему,
Как его за промахи пороли.
Грезил он  свободой  потому,
Скрипку он освоил, нот не зная,
Не в пример беспечной детворе.
И  с большим успехом исполнял он,
Партии сопрано при дворе.

Дивный  голос вдруг пропал  однажды.
Впроголодь  впредь  жил  он  восемь лет,
Изнурённый страхами и жаждой.
Оставляла нищета свой след.
И живя   в нетопленом чулане,
Оставался он всегда   один.
На столе – остывший чай в стакане.
Был почти развален клавесин.

За любую брался он работу,
Не жалея ни себя, ни сил,
На большую выходил  дорогу,
Боль души со скрипкой там делил.
Не было учителей у Гайдна.
Всё упорством он у жизни брал.
Сочинял для церкви и театра.
И никто ему не помогал.

За «трактаты» Фукса рьяно  брался,
Сложности   стараясь    одолеть.
И не славы он достичь пытался.
Гения душа хотела  петь.
Изучал искусства он основы
По ночам. Днём музыку писал.
Был восторгом  он  охвачен снова,
Когда зал ему рукоплескал.

С каждым днём известным становился.
Новшества в теории  вносил.
С музыкой в единое он слился.
В ней   себя  лишь Йозеф  находил.
Ощутив лишь  в творчестве блаженство,
Не был он и впредь честолюбив.
В музыке достиг он совершенства,
В ней таланта грани все раскрыв.
.
Лишь любовной  темы  не касался.
В девственниках  поздно   проходил.
С женщинами  близко   не общался,
Стороной  их  долго обходил.
В том  однажды другу   смог   признаться.
Опьянив  дыханием своим,
Чтобы  ближе взглядом нот касаться,
Дама наклонилась перед ним.

Это потрясло его, смутило.
Некрасивым он себя считал.
Женщины в нём редко страсть   будили.
Взгляд  не всякий страсть  в нём   пробуждал.
Сам себе в уродстве признаваясь,
Гайдн недоволен был собой,
Невысоким ростом отличаясь.
На лице след оспы. Нос большой.

Но однажды всё же он увлёкся.
И ему казалось, полюбил.
И порыву  девы  вняв  серьёзно,
Он с Марией Келлер в брак вступил.
С ней прожил недолго.  Страсть остыла.
И была Мария холодна,
Йозефа талант не оценила,
Нежностью не полнясь, как жена.

Музыку она не понимала.
Был всегда вопрос в  глазах  немых.
Ноты на кусочки  разрывала,
Папилётки делая из них.
Волосы накручивая на ночь.
Не было у Гайдна с ней детей.
Отношенья разорвав с ней напрочь,
Навсегда решил  расстаться   с ней.

Он  жену  считал  «исчадьем ада»,
Ей, однако, впредь  не изменял.
Оставалась музыка   отрадой.
Ею он себя обогащал.
Оставался верным он супруге
Слишком долго – 20-ть с лишним лет.
Годы шли. Врывались в сердце вьюги,
Замели любви остывшей след.

Безоглядно Гайдн вновь влюбился,
В замкнутый попав, однако, круг.
Итальянской Оперы певица
Голову вскружила  ему вдруг.
19-ть ей всего лишь было.
Замужем уже была она.
В пылких  чувствах  страсть не отступила,
Разлучала браками  судьба.

Йозеф  обещал на ней жениться.
В ожиданье долгом он остыл.
Не пришлось ей с мужем расходиться.
Рано смертью он своей почил.
И  вдовцом остался  Йозеф позже,
Но   жениться планы изменил.
Перестав делить с Луиджи ложе,
До последних дней ей  дань    платил.

Слухи в мире разные  бродили,
Будто сын остался у него.
И ещё  в  придачу   говорили:
Не признал он сына своего.
Он,  встречая  в жизни женщин  новых,
Как мужчина, с ними флиртовал
И жениться даже был готовый.
Жар любви в нём  вскоре  остывал.

Помогать любил он музыкантам.
Моцарт был его учеником.
Он пленил его своим талантом.
Гения узрел  он рано  в нём.
Подружился с Моцартом он в Вене.
Их не зря в пути судьба свела.
Их не разделяла тень сомнений.
Плодотворной дружба их была.

Над собой работал Гайдн  усердно,
В Чехии у Морцина служил.
Сочинял легко дивертисменты.
Граф капеллу вскоре распустил.
Часто жизнь   полна была лишений,
Но присущ был творчеству расцвет.
Впредь  в одном из княжеских имений
Прослужил он  сорок с лишним лет.

Здесь  на всю Европу  был прославлен
Эстерхази род  и вся  семья.
Назван был дворец   вторым Версалем.
Проводили встречи   здесь  князья.
Князь театр оперный  построил.
Золотом  сверкал он, как дворец.
Здесь талант был славой удостоен,
Возносясь  искусством   под   венец.

Меценатом  оставаясь  щедрым,
К музыкантам   князь был слишком  строг.
Но души богаты были недра.
Приводила музыка в восторг.
И  давал   искусствам он   дорогу.
Новые  таланты   открывал.
Договор подписанный был строгим.
Йозеф  волю князя исполнял.

Оперы  писал он для театра,
В них свой дар, всего себя вложив.
Отразив всю   глубину таланта,
Миру тайники души  раскрыв.
Замок покидать на миг короткий
Миклош никому не позволял.
Он всегда казался слишком  жёстким
Но   к  искусствам  страсть всегда питал.

Слава набирая обороты,
По Европе начала  разбег.
Фирмы размножали Гайдна ноты
Для монастырей библиотек.
От пиратски - изданных творений
Мастер и гроша  не получал.
Много было горьких  впечатлений.
Часто  в нищете он прозябал.

Став со смертью Миклоша свободным,
Гайдн концерты в  Англии   давал.
И имел успех он  здесь  огромный.
В рост вставая ,  зал   рукоплескал.
Принц Уэльский оказал вниманье.
Взят был неудач былых барьер.
Одержал успех сверх ожиданья
Цикл симфонических премьер.

У Голицина бывал он в доме.
Тот послом России в Вене был.
Задавал   в честь Гайдна он  приёмы,
Музыку его боготворил.
Чувства к  нему  добрые питали
Все, кто мог поближе его знать.
«Папа Гайдн»,- часто называли,
Когда было только 35-ть.

Гайдн, как всегда, работал много.
Для всех жанров стиль один создал.
Был всегда к себе  предельно  строгим.
Венский классицизм он утверждал.
И довёл его до совершенства.
Романтизм присущий был ему.
Находя лишь в музыке блаженство,
У неё всю жизнь он был в плену,

Повседневной став его заботой.
Исторгали звуки акварель.
Одержимо на износ работал,
Ослабев, нежданно слёг в постель.
И ушёл из жизни Гайдн вскоре,
Гордостью оставшись всех времён.
И летела слава  по просторам.,
Прославляя   Славу всех знамён.

24.02.2012