«Какая странная и ровная пустота там, где ты ещё час назад наполняла все комнаты
и меняла размеры всех вещей. Она спросила: «Рад, что я пришла?» Я не рад,
я счастлив полным белым счастием, так что всё стало тихим и чистым, как в снегу,
словно это сама зима явилась ко мне в гости, только тёплая».
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
«Этот вечер полностью твой – мягкий, петербургский, ахматовский. Черты твоего
нежного лица во всём городе, под всеми фонарями дышит на меня твоё лицо.
С улицы не хочу уйти, расставаясь с тобой, цыганка моя. Как я люблю в тебе эту
беспечную безответственность. Ты крестишься на встречную церковь, как будто и в самом деле под Богом ходишь, а такая грешница. Но ангел в тебе… Я не знаю
человека, в котором жил бы такой большой и чистый ангел в таком тёмном,
греховном теле».
«Когда я увидела тебя, думала, что сошла с ума»….
Но, может быть, чаще, чем надо,
Придется тебе вспоминать
И гул затихающих строчек,
И глаз, что скрывает на дне
Тот ржавый колючий веночек
В тревожной своей тишине.
«Это уже не любовь, Анна, не счастье, начинается страдание, – Наша любовь была
трудной, оттого она преждевременно и погибла. Она была мучительна для нас обоих,
для меня, по крайней мере. Тёмная радость и сладкая гибель, так я всегда звал тебя.
Если действительно пришёл конец, а мне тоже что-то чувствуется,
у меня только одно желание – и конец домучиться с тобой».
Дорогой друг, последнее письмо я получила 12-го, т. е. очень давно. Если завтра не
будет письма, пошлю телеграмму. Тревога за тебя иногда вырастает до таких
размеров, что я пугаюсь. Ни минуты покоя, но внешне все благополучно и здоровьем
я вообще довольна. Отчего ты в каждом письме пишешь, что писем от меня не
ждешь, я понять не могу. Я от тебя писем жду. Котий, Котий, уж не Кай ли ты,
заехав в такую даль. Спасибо за карточки, они стоят на твоем письменном столе и
каждую минуту напоминают мне о твоем отсутствии - глупый мальчик, который уезжает, когда не нужно. Где ты? ........
Целую твои глаза. Анна.
Была над нами, как звезда над морем,
Ища лучом девятый смертный вал,
Ты называл ее бедой и горем,
А радостью ни разу не назвал.
Днем перед нами ласточкой кружила,
Улыбкой расцветала на губах.
А ночью ледяной рукой душила
Обоих разом. В разных городах.
И, никаким не внемля славословьям,
Перезабыв все прежние грехи,
К бессоннейшим припавши изголовьям,
Бормочет окаянные стихи.
...Милая любовь моя, моя кроткая, ведь кроткая? — ревность немного мешает мне
писать тебе ……. — черты твоего нежного лица во всем городе, под всеми фонарями
дышит на меня твое лицо; с улицы не хочу уйти, как будто ухожу, расставаясь с
тобою, цыганка, как я люблю в тебе эту склонность к бродяжничеству,
к беспечной безответственности, как у православной Кармен, когда ты крестишься
на встречную церковь, как будто и в самом деле под Богом ходишь, а такая грешница. Люблю и не хочу без тебя, если б даже и мог, тихо утешен тобою.
Анна, имя милое, подумай только, какая во мне сейчас тишина, как у любви бывает
иногда тихо в доме; зову тебя, зову по имени, и мне становится все тише и все
спокойнее. Благодатный ангел, хорошо тебя любить, хорошо любить с тобою.
Целую милый твой лоб и волосы."
Дьявол не выдал. Мне всё удалось.
Вот и могущества явные знаки.
Вынь из груди моей сердце и брось
Самой голодной собаке.
Больше уже ни на что не гожусь,
Ни одного я не вымолвлю слова,
Нет настоящего – прошлым горжусь
И задохнулась от срама такого.
…….проснулся сегодня в тяжелой тоске о Вас, и видеть Вас - единственное,
чего хочу, но знаю, что это ни к чему и бесполезно, так можно дойти до края,
до полной потери власти над своей жутью. Не только я не хочу этого, но и ангел Ваш.
Я не жалуюсь, не думайте этого. Люблю Вас не только такой, какая Вы есть,
но если бы Вы были, действительно, злой. Счастье тоже бывает разное, мое - темное
и тяжелое счастье от Вас. Все утро думал только о Вас, вспоминал Ваши слова,
Ваш голос - и показалось, что мое счастье полнее от того, что сейчас Вас нет - около
меня; это, верю, мираж, не может так быть,
но от напряженного воспоминания, от тоски и беспокойства. .....
Как я люблю Вас. Никакие слова, ни даже поступки ничего не могут передать. С какою нежностью, с какою покорностью, без остатка, ничего не ожидая особенного, не за что-нибудь, только просто люблю и Ваше милое грешное тело и Вашу душу ангела.
Анна, нет у Вас силы заставить меня причинить Вам сознательно боль, милая.
Ну, храни Вас Бог, сейчас хочу занести Вам это письмо и не знаю, удержусь ли, чтобы не увидеть Вас, а может быть, пошлю с посыльным. Неужели не дождусь от Вас настоящего письма.
Целую Ваши чудесные дорогие руки, до завтра.
Отодвинув мечты и устав от идей,
Жду зимы, как другие не ждут.
Помнишь, ты обещал, что не будет дождей?
А они всё идут и идут…
Удивлённо смотрю из квартирных окон —
Я во сне или всё ж наяву?
Помнишь, ты говорил, что вся жизнь — это сон?
Я проснулась, и странно, живу…
А назавтра опять мне играть свою роль,
И смеяться опять невпопад.
Помнишь, ты говорил, что любовь — это боль?!
Ты ошибся, любовь — это ад!
«Я пришла на день, на два, а осталась навсегда…»
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено... И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя.
Ан, родной мой, милая - так ты уехала; никогда не делала больнее, чем сегодня, потому что ни вернуть тебя, ни догнать, ни сказать тебе - я уже не мог; и еще больнее оттого, что ты была во всем неправа. И мне только надо было несколько минут с тобой свободно поговорить, чтобы ты почувствовала свою неправоту ……
Я ищу только твой образ этим письмом, тебя, призрак живой, выдолбленный моими словами в темноте этой ночи. Как я сердцем своим этот милый образ пред собою сейчас возношу; до какой степени он все же со мною, окруженный нежной теплотою и болью сердца. Только несколько часов тому назад видел тебя, руки твои брал, на ладони как бы делал отпечатки глаз и губ; а теперь все окаменело: твои последние злые слова в ушах.
Милый мой, непоправимо милая.
Начало светать. Будет день, а тебя не будет.
Я гашу те заветные свечи,
Мой окончен волшебнейший вечер, -
Палачи, самозванцы, предтечи
И, увы, прокурорские речи,
Все уходит - мне снишься ты,
Доплясавший свое пред ковчегом...
За дождем, за ветром, за снегом
Тень твоя над бессмертным брегом,
Голос твой из недр темноты.
И по имени... Как неустанно
Вслух зовешь меня просто... "Анна!"
Говоришь мне, как прежде, - ты.
