Он не запомнил и не записал. Чернила не давались, высыхая
Поверх бумаги шесть последних строк сошли на «нет». На «да». На «черт возьми»
На невозможность верить в чудеса. И в запределье не увидеть края.
Играя, выворачивать нутро. На утро обречённо – быть людьми
Житейских правил: вот твоя постель. Твой черный кофе [крепкий по сюжету]
Вот жёлтая луна и свет в окне напротив опрометчиво молчит
О том, что где-то есть Его «Она» и Он, возможно, не писал об этом.
Он просто был с собой наедине, не находя ни сути, ни причин
Для разговоров или сонных ласк. Ночное небо зря Его просило
Разбить стекло, задернув край гардин, всмотреться в тишину и прокричать
Банальность фраз. Она Ему далась как море. Где её всю жизнь носило?
И до каких немыслимых седин Он вынужден её во всех встречать:
Воруя утро, день, сезон дождей. Меняя образ жизни. Сны и цели.
Фактуру, цвет, палитру, глубину. Преподнося реальности урок,
Он ощущал несбыточность везде: внутри, снаружи. И на самом деле,
Он просто, не заметив, утонул в водовороте этих сучьих строк.

(с)Татьяна Ткачева-Демидова

И мы могли бы всё переписать:
Сорвать антракт, придумать повод веский.
Так непривычно верить в чудеса.
Но там, где Ты держал меня по-детски,
Вдыхая страсти первую грозу
[такой апрель не должен и не может
быть настоящим], знаешь, там, внизу
Ты был как космос, рассекая кожу.
И не болит [целую] Жжёт слегка –
Ищу Твой запах. Город обездвижен.
Я засыпала там, на облаках
И видела Твоей себя. И вижу:
Вот Ты ладони на лицо кладёшь.
Вот Ты заносишь руку для удара.
Вот держишь меня за душу, и нож
Твой самый восхитительный подарок.
Замедлить шаг. Поставить всё на кон.
В какое небо мы тогда летели?
Я и не знала, что любить легко.
Как рисовать безумием на теле.

(с) Татьяна Ткачева-Демидова

Мы пробирались по карнизам, срывая с города печать.
Наш город был на нас нанизан, предпочитая отвечать
На поцелуи скрипом ставней или дождем. Куда влажней?
И не осталось ни черта в ней, в тобой проигранной войне.
Ты лил вино. Вино кончалось быстрее, чем слова и смех
И только музыка звучала в моей улыбке. Ты не смел.
А я смела. Я понимала для откровенных тридцати:
Так стыдно – он меня сломал, но… но я ему писала стих.
Так стыдно – я его не вижу, но не уйду и не предам.
А ты был предан. Ты был ближе. Так рябь проходит по рядам
Аплодисментами пощёчин и удивлением зрачков.
Ты как Иуда кровоточил под злым укором каблуков.
И этот мир казался у’же и я шептала: «прогони».
Заслужен рай. Но рай не нужен. В раю я не смогу быть с ним.

(с) Татьяна Ткачева-Демидова

Тут громко и яростно, кровь и пыль, чужие знамена летят под ноги. Зенит. Горизонт начинает плыть, над пыльной дорогой... Мои дороги совсем не похожи на те, что ты привык измерять, не спеша, шагами. Здесь люди, собой подперев кресты, становятся каждую ночь богами, здесь псы так свирепы, что этим псам легко человека считать добычей. Зачем я вернулся? Не знаю сам. Война безнадежно вошла в привычку. Тут жарко и весело, как в аду, и, кажется, аду от нас не легче. Когда я вернусь, я тебя найду под старой оливой… И будет вечер, и сыр, и вино, молодое, как весенняя нежность твоя и свежесть… Когда ты уснешь на моих руках, неловко закутавшись в край одежды, я буду беречь твой спокойный сон от мыслей тревожных, от шума мира, я буду смотреть, как, взорвав песок, мои легионы проходят мимо, я буду любить тебя так, что Рим, упавший в долину, осядет пылью… Подошвы сандалий единый ритм чеканят для тех, про кого забыли и кесарь, и боги, и друг и брат. Порядок простой: убивай и празднуй.
Зачем я вернулся?...
Ты знаешь, ад вдали от любви возвращает разум.

(с) Кот Басё

И отныне мне не страшно услышать «нет»,
потерять тебя и снова остаться нищей.
Так из дома уезжаешь на пару дней,
а вернувшись, видишь дымное пепелище.
И плевать, кто курил в постели, поскольку нет
Ни постели, ни дома.

(с) Кот Басё

Ничего не спрашивай, если хочешь найти ответы,
ничего не проси, если хочешь однажды - всё,
не кричи "люблю", но отдай это - вздохом - ветру.
Стой и жди куда его отнесёт.

(c) Петелина Мария

В переводе на человеческий
даже солнце теряет смысл.
Я же помню - делил я вечность с ним,
но словами растёр и смыл.
И почуял, и понял вроде всё,
и хотел это всё - в стихи...
но весенний не переводится
на наречие для глухих.

(c) Петелина Мария

Если кончиком языка провести по нёбу, мое имя сорвется с губ, как случайный вздох. Мое имя – глина покорная, из нее бы мы лепили нежный лепет, любовный вздор, мы шептались бы ночами, потом молчали, приникали в тишине головой к плечу… Гумберт Гумберт, мы действительно одичали.
Тебя нет со мной, и я тебя не хочу.

Время страны разделяет неудержимо, время нервно обрывает любую нить. Помнишь, я тебе однажды не разрешила выбрать то, что нас могло бы соединить? Разве можно ждать другого от одиночек, женщин, созданных случайно, не из ребра.
Почтальон принес конверт, на конверте почерк незнаком, и сразу имя не разобрать.

У меня здесь утро сонное, сад туманный и в саду беседка, влажная от росы. Я совсем большая выросла, стала мамой. Ты не знаешь: у тебя подрастает сын. Я читаю твое письмо и кусаю губы, в каждой строчке ложь, чужой каблучок стучит. Я устала от всех твоих девочек, Гумберт Гумберт.
А тебе пора устать от моих мужчин.

Нас с тобой уже давно ничего не держит, нас с тобой уже давно ничего не ждет. Гумберт Гумберт, я сняла тебя, как одежду, как чужое платье, которое вечно жмет. Но остались письма. Письма приходят редко. Эту связь не обесточить, не устранить.

Мне все кажется, ты заходишь в библиотеку, открываешь книгу и смотришь поверх страниц.

(c) Кот Басё

За окном апрель – черноглазый турок – обещает холить да целовать. А внутри такая температура, что невольно плавишься на слова. У весны –то нынче восточный профиль, выбирает, гордая, где и с кем. Обжигаясь, пьешь ее крепкий кофе, по- турецки сваренный на песке. Начинаешь петь да слагать легенды, в складки юбки тянешься за ножом. И уже заранее знаешь, с кем ты и рабыней будешь, и госпожой.

(c) Кот Басё

Темное море, если долго и честно просить,
Если по-настоящему сильно хотеть и ждать -
Выбросит камень, полный волшебных сил,
Самый счастливый билет без адресов и дат.
Часть себя закует в таинственный амулет,
Теплой волной прямо в руки его отдаст -
Камень, который сделает важным пустое лето,
С маленькой дырочкой, словно играли в дартс.
Вденешь шнурок, повесишь поверх ключиц
Так, чтобы билось согласно под каждый вдох
И, если сильно просить, давало волшебных сил
Море, которое выпил однажды куриный бог.
Если бежать, он будет стучать и жечь.
Быстро бежать туда, где цветет самшит -
Под белозубый смех загорелых женщин,
Под камнепад с просыпающейся души.

(c) Марчелкин

Мы смотрим на воду вместе, залив еще
по-зимнему чист и кажется бесконечным.
В кафе нам приносят книгу, в которой счет
кофейным зерном рассыпан на чет и нечет.
Я слушаю, как ты дышишь. Скажи, зачем
нам счастье дается, когда мы его не ценим?
На сваях причала чайки. Случайных черт
почти не осталось.
Все вылилось слишком цельным.

(c) Кот Басё

Один произносит: у нас подрастает сын.
Он слишком похож на меня, чтобы быть твоим.
Мы будем жить вечно. Вот, я завел часы.
Утром поговорим.

Второй произносит: пусть ты родишь мне дочь,
она будет слишком твоя, чтобы стать моей.
Мы будем встречаться редко, и в этот дом
никто не найдет дверей.

Другой произносит: есть первый и есть второй.
Не будет ни сына, ни дочери, буду я,
я сила твоя, я тело твое и кровь,
ты выживешь без меня?

Они говорят, настойчиво говорят.
Они беспокойны и слишком напряжены.
Они звукоряд, пронзительный звукоряд…
А хочется тишины.

(c) Кот Басё

...они с такими же вопросами,
с такими же глазами зоркими...
Подростки-горы стали взрослыми
под вечной дождевою поркою,
под нами вертится и вертится,
а нам - всё спрашивать и спрашивать.
Мне и самой, порой, не верится,
что всё, что сбудется - вчерашнее,
но натыкаешься на взгляды их
так удивлённо узнающие
и всё что можешь - не подглядывать
сейчас
из прошлого в грядущее.

(c) Петелина Мария

Не владею ничем. Властелин Ничего.
Но от знанья ни что не становится проще.
Так во мне воплощённое слово Его,
отрицая бессилье, клокочет и ропщет.
И пока я не слышу сквозь атомный шум
обращённое к каждому атому "верьте",
и как нищий на паперти силы прошу,
я бессмертья прошу, отрицая бессмертье.

(c) Петелина Мария

В детстве учили сплошь доброму и полезному,
Вот, например, не смотреть на сварку,
Беречь глаза и кожу от солнца в полдень.
Наверняка, еще чему-то, спрятанному в железный
Ларь, погребенному под горой подарков.
Более важному, чего я уже не помню.
В детстве учили-учили, но видимо не заметили,
Как я каждое утро куталась в одеяло
И прилипала к балкону, ждала рассвета,
Как потом хвост распускала под сильным ветром,
Как босоногая шла по лужам и так смеялась,
Что однажды он сдался и просто пошел следом.

(c) Марчелкин

Море легко бросается в ноги: "Нырни, нырни!",
Трогает носом - мурашки бегут по коже.
Море сделало выбор, и ты его сделал тоже:
Помнишь, как надевал ракушки на прочную нить
Одну за одной, размеренно, осторожно,
Помнишь, как перед этим вдумчиво слушал их?

Море урчит и хочет играть, катается на спине,
Ты бросаешь ему цветные камушки по теченью.
Разве может такой товарищ и быть ничейным,
Разве бывает, что у такого и дома нет?

Море хватает за брюки и тянет; его качели
Заставляют ракушки на нитке смешно звенеть.

(c) Марчелкин

Ты бежишь сквозь огонь и трубы (ну что вода) -
Кажется, путь не кончится никогда.
Кажется, тот же самый огонь был десять минут назад,
Так же плавил усы, так же жег глаза.
Кажется, жизнь - череда прыжков и ноющие бока,
Языки, которым напиться - тебя лакать.
Никогда, никогда, никогда не кончится этот бег,
Но признайся, мир без него был блекл.
Все твои мышцы и кости, все твои сила, азарт и пыл
Кормят досыта пламя и не дают остыть
Под открытые рты, закрытые в страхе глаза калек.
Под улыбку, которую дарит твой человек.

(c) Марчелкин

не оставляй меня этой пустой земле.
в дикой степи тяжёлый висит туман, время устало и прекращает бег. я никогда не чувствую, что одна, если ты дышишь. не прекращай дышать. этому миру важен твой каждый вдох, милая девочка, важен твой каждый шаг, лёгким движеньем переступив порог нашего квеста. мы справимся, вот рука, вот звуки сердца, знакомые голоса, воздух становится лёгким. ты видишь, как снова спасают те, кто всегда спасал.

я тебя чувствую так, будто ты во мне жизнью случаешься. там, за пределом сна, чистые капли смывают вчерашний снег.
это на землю приходит твоя весна.

(c) Лилу Сабрум

Ты можешь быть строже. Ты можешь быть много строже,
Вдыхая мой почерк поверх всепогодных лун
По пальцам на коже. По грубым на нежной коже
По смятой бумаге, разбросанной на полу.
Кончается время. Его не осталось. Берег
Стремительно просит его покидать. И я
Хочу Тебе верить. Хочу безраздельно верить
Как верят тому, кто в тумане зажег маяк.
Мы можем остаться. Мы можем вот так остаться –
Подумай о том, что полет за собой влечет?
Герой моих танцев, герой моих снов и стансов
Мне хочется сдаться и быть побеждённой. Счет
Открыт и повержен. Сомнения нет ни тени:
Ты слышишь меня и теперь, когда я молчу.
Вот так – на коленях. Так правильно – на коленях
В плену Твоих строгих. В плену Твоих строгих чувств.

(c) Татьяна Ткачева-Демидова