1. Кеша (портрет)

Тут он уже старенький





А тут еще молодой, лучше как-то в этом ключе.

 

2. Антро-форма Чарлика с относительно щенячье-восторженно-заинтересованным лицом (как на этих фото, особенно последнее), т.е. без мудрости в глазах, как он любит делать на камеру. Уши можно чуть-чуть уменьшить, они сейчас визуально воспринимаются скорее как маленькие.

 

3.  Full body в собачьей форме от этой вымышленной собаки:

Ее более мультяшная антро-версия:

\

Собака рыжая, в оригинале должна быть ee-рыжей с черной пигментацией, глаза зеленые. Но последнее время я рисую ее с зачернением, т.е. легкий агути пусть будет, не страшно. Тело можно более-менее срисовать с тервюрена за вычетом черноты, чуть порастянутее - это же сука :) Высоконогая, быстрая (можно немного добавить от поденко ибиценко, если так проще). Украшалка богатая, но не шоушная, ближе даже к сеттеру, наверное.

.

.

.

Downloaded SAI. You lost me.

 

Switched back onto Photoshop. You lost me completely.

Выкладываю следующий этап. Разумеется, до готовности еще очень далеко и полно недоработок. Ужасно смотреть на неготовое, потому и не выставляла предыдущие результаты на всеобщее обозрение. На самом деле, тут больше половины изменится (надеюсь, по крайней мере, что получится, иначе придется задействовать digital методы), особенно очевидные ляпы. Пропорции менять отчасти уже поздно, но что-то еще можно сделать. Например, глаз передвинуть-таки на положенное место, хотя бы фотошопом. Тени и блики будут добавляться по мере возможности, а детали - уже под конец. Фон, разумеется, пока временный, но близок к задуманному.

.

Снова. И не надо спрашивать, почему у нее такая фиолетовая кожа. Это не кожа, это место такое. У пиявки (да-да, это пиявка, странно, правда?) тоже не фиолетовая. А вот волосы и правда рыжие (не у пиявки, у пиявок нет волос, ни рыжих, ни вообще). Зато улитка гуляет на бесконечности. Ходить на конечности давно уже не оригинально.

 

А вообще это все только к тому, что акварельная бумага - это безмерно круто, и совершенно непонятно, как я раньше без нее жила.

Какой только я ее не рисовала! В поисках собственного образа она проделала долгий путь от добермано-коллиподобной собаки через лисицу до финского шпица. И вот тогда я поняла, что все это совсем не то. Мне еще предстоит найти подходящую картинку для всех своих героев, не все сразу. Полагаю, стоит вернуться к первому варианту, слегка его модифицировав. Теперь это будет смесь русской псовой борзой, стандартного пинчера и гладкошерстной колли. Если не найдется что-то лучшее. Советы принимаются, критика приветствуется.

Прости, мы с телефоном опять почти перестали пересекаться. К тому же, смс-ки - дело словесное, а у меня сейчас с этим совсем никак. А за поддержку большое-большое спасибо. Правда, оно очень-очень :)
В общем, примерно так:

Luff her :3 Even though can't draw normally. I fail at arts, duh.

However, my first attempt at drawing my very own fursona (yup, "fursie" is shorten for "fursona", and so "charrie" means "character")

I messed up nearly everything, I dunno how to draw without ANY ref.

Sure, it's not even half done. It gonna be in color (perhaps only red mixed with black) or at least with a proper background which I gonna die making.

Oh well there she is. Hope I'll be able to finish it the next day after exam.

Долго писала этот пост. Все стерла. Ибо незачем.

...

Летят воздушные шары,
И самый светлый в вышине - твоя душа.
Он отрывается легко,
А мы стоим и смотрим в небо, не дыша.
И, слава Богу, дождь пошел,
И сквозь завесу ты моих не видишь слез.
Ты выше радуги уже!....

Весь город празднует весну,
Гуляют пары по разбуженным мостам.
А там, где ты, уже не знают,
Как скучать по этим призрачным местам.
Цветет сирень, играет музыка,
Бежит по рельсам праздничный трамвай,
Летят воздушные шары,
И чья-то девочка кричит:

Не улетай!
(с)"Всего лишь смерть", Белая Гвардия

Прослушала, наверное, уже раз 60. А все равно каждый раз не могу сдержать слезы. Очень... очень... песня.

Эта измененка была примерно такой же, как и предыдущие. Теперь я часто думаю на той самой скале, которую однажды изобрела для своей книги. Пишу я, что называется, «в стол», некому, да и незачем, это читать. Но для меня это память.
В этот раз я отправилась на излюбленное место с целью анализировать под шум прибоя экзамен и его последствия. Как обычно, я растянулась на лишайнике, глядя на качающиеся вершины сосен. Два одиноких масленка тихо росли прямо напротив поваленной сосны – неизменная деталь, кочующая из измененки в измененку.
Несколько серебристых чаек кружили в бело-синем небе. «А может, ну его, экзамен? Так хорошо лежать тут и смотреть на эти два масленка… Слушать крики чаек и ломать пальцами сухую кору…»
Мои размышления были прерваны светло-золотистым свечением над бревном. Так бывает всегда, когда приходит он.
- Здравствуй, Кеша.
- А ты как будто мне и не рада, - мрачно констатировал он. Разодранный плащ и спутанные волосы свидетельствовали о том, что он довольно долго бродил по лесу, ожидая моего появления.
- Напротив. Это ты слишком мрачный. Ты долго ждал.
- Это неважно, - он улыбнулся так, как улыбался всегда, когда ему было что сказать, но он не хотел начинать разговор первым.
Кеша сел на поваленную сосну. Мы молчали довольно долго.
Мне тоже не хотелось начинать разговор. Я знала точно: если он хочет сказать что-то – он скажет. Однако он был не такой как всегда. Что-то явно было не так…
- Поздравляю со сдачей матана, - его голос был бодрым, но что-то выдавало внутреннее волнение. Казалось, ему было трудно сохранять жизнерадостность, но он боролся до конца.
- Спасибо, - очень тихо ответила я.
- Ты, правда, молодец, - еще тише сказал Кеша, не глядя в мою сторону.
Мы молчали еще минут десять. Он ломал пальцами кору сосны.
- Кеша, зачем ты пришел? - наконец решилась я.
- Сам не понимаю…
- Но ты хотел сказать что-то, ведь так?
- Не знаю, стоит ли…
- Тебе видней. Может, и не стоит.
Он встал, спустился на литораль, подобрал два круглых камешка и вернулся, вертя их в руке. Я села на выступ скалы, напротив бревна с маслятами.
- Можно, я просто посижу тут? – спросил он севшим голосом.
Снова длинная пауза.
- Я не мешаю тебе?
- Ну что ты. Разве ты можешь помешать мне?
- Мало ли… Я не знаю.
- Кеша, что с тобой?
Он отвернулся и долго смотрел на море.
- Я мертв.
Я молчала. Он повернулся ко мне и сказал, чуть увереннее:
- Это ответ. Я мертв. Вот что со мной.
Я не нашлась что ответить.
Подбросив несколько раз в руке камни, он продолжил:
- Быть может, отсюда все мои беды. Ты права. Любить надо живых. Мертвым уже неактуально…
Я посмотрела на Кешу. Удивительно, у него дрожали руки. Такого не было никогда. Каким только я его не видела, но он всегда держался твердо и уверенно. Даже перед смертью. Даже во время. Даже после.
- Что с тобой? Ты никогда не был таким…
- Смерть меняет.
- Кеша…
Еще минут пятнадцать мы сидели молча.
- Нет, - решительно сказал он, - в одном ты неправа.
- В чем же?
- Мертвым актуально.
Он резко встал, сделал два шага к морю и так же резко остановился.
- Кеша…
- Ничего не говори! – его голос звучал глухо.
Мы снова долго молчали.
Я встала и подошла к нему.
- Кеша, ну что с тобой такое? Что с тех пор изменилось?
Он повернулся.
- Я понял одну вещь.
С полминуты он изучал мои глаза.
- Нет, я не буду говорить.
- Не надо.
Я повернулась к морю. Чайки уже не кружились над волнами. Солнце начинало садиться, холодало, вода отступала от берега…
- Развести костер? – спросил он, просто чтобы сказать что-то нейтральное.
- Пожалуй.
Можно было не спрашивать. Мы по-прежнему понимали мысли друг друга. Но теперь слова казались необходимыми.
Стемнело. Треск горящих веток прибавлял уверенности. Кеша некоторое время ходил туда-сюда вдоль лежащей сосны, вертя в руках камешек.
- Все же я скажу.
- Не надо, Кеш, если это трудно… Не стоит.
- Нет, я скажу. СКАЖУ! – он сорвался на крик и с силой кинул камень в воду. Он улетел далеко. Мы неотрывно смотрели на море, пока круги от камня не перестали волновать его поверхность.
- Смерть меняет, - сказал наконец Кеша, собравшись с мыслями, - меняет не только меня. Но и тебя.
- Не понимаю.
- Возможно. Или не хочешь понимать.
- О чем ты?
- О лексике…
И снова мы молчали довольно долго.
- Все равно не понимаю.
Кеша подбросил в костер еловую лапу. Красные искры взметнулись ввысь.
- Ты перестала называть меня Солнышком…
Он надолго отвернулся к морю.
- Кеша… Но…
- Тебе это кажется нормальным. Я знаю. Теперь ты называешь Солнышком… не меня.
- В самом деле, Кеша…
- Мне тоже так казалось. Пока я не подумал хорошенько. Сейчас объясню наглядно. Как ты называла Арика?
Я улыбнулась.
- Птенчиком. Как и всех их.
- Сейчас ты обращаешься к Строне «птенчик мой»?
- Да…
- А когда стоишь на могиле Арика, как ты его называешь?
- Ты прав. Я говорю «птенчик мой». Да, говорю.
- Да! Арика ты продолжаешь называть птенчиком… А меня… Солнышком… не…
Кеша кинул в воду второй камень. Потом ушел к литорали, подобрал еще горсть камней и с силой обрушил прямо перед собой. Вернулся. Он тяжело дышал.
- Что на тебя нашло?
- Сам не понимаю. Можешь считать ревностью, можешь – эгоизмом. Не знаю.
- Солнце,
- Не надо. Я не хочу.
- Кеша!
Какое-то отчаяние охватило меня. Я кричала. Всей душой.
- Кеша, ты мертв! Пойми, ты существуешь только в моем сознании, в моей памяти… Ты мертв, даже я уже с этим смирилась!
- А я – нет!
На этот раз он ушел к морю надолго. Я сидела у гаснущего костра. Мне было все равно. Я даже не заметила, как он снова оказался рядом. Медленно, неуверенно, словно сомневаясь, он произнес:
- Прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.
- Не бери в голову.
- Видно, я и в правду зря пришел. Не стоило. Забудь. Прости меня.
Он помолчал немного.
- Дай руку.
- Зачем?- сама не зная чего ради, спросила я.
- Просто так, - ответил он, уже с улыбкой.
Некоторое время мы просто молчали. Надо же, оказывается, я уже успела забыть его пальцы.
- А знаешь, если бы все было наоборот…
- Все было бы точно так же. И я закатывала бы тебе сцены ревности, цитировала «Старосветских помещиков»…
- Это-то и есть самое обидное. А ты разве способна на ревность?
- Мне кажется, нет.
- Мне тоже до сегодняшнего дня казалось, что ревность мне чужда.
- Она была неактуальна.
Теперь мы не просто молчали. Как прежде бывало, мы молчали вместе.
- А знаешь, она и сейчас неактуальна. Ведь я же могу получать от тебя все то же, что и прежде?
- Думаю, так. Разве смерть преграда?
- Помнишь,
Смысл жизни – обмануть свою судьбу,
Смысл смерти – обмануть свою жизнь,
Смысл любви – обмануть свою смерть…