Обычно в таких ситуациях, когда я случайно вдруг вспоминаю о том, что существует еще тот самый небезразличный мне человек, я просто беру бензопилу и не глядя, со страшным треском, отпиливаю кусок сердца. Простенько и со вкусом.

А тут вдруг что-то не заладилось. Сначала пила эта несчастная начала задавать глупые вопросы: "А Вы уверены?" - на что я ей честно отвечала: "Я уже давно ни в чем не уверена, делай что хочешь". Потом она стала выдавать ошибку. То ей заданный кусок сердца не найден, то отсутствует сигнал от головного мозга... 

Уже хотела пилу в починку отнести по причине неисправности, как вдруг обнаружилось, что просто орган перекачки крови уже превратился в неделимый, как атом, очаг воспаления сознания, и отрезанию дальнейшему не подлежит. "Ну и  мочи его всего, как есть" - "Программа выполнила несовместимую с жизнью операцию. Продолжить?" - "А ты не можешь  как-нибудь без меня разобраться? Оставь меня!" - "А курсовую кто делать будет, если помрешь? А заявку кто напишет? А..." - "Слушай, раз такая умная, нагугли себе ответы на все интересующие вопросы и переходи уже в автономный режим. Не до тебя".

И ведь перешла, зараза. Сидит себе тихонько в уголке и пилит. И чего она там пилит? Система оповещения не работает. На связь не выходит. Просто сидит и пилит. И плевать она хотела на то, что уже и пилить нечего, и некому оценить ее старания.

Что-то жизнь подозрительно прекрасна! Так не бывает. В такое нельзя верить. Слишком прекрасна. Я такого не заработала.

Это настораживает. Но только отдельный маленький участок подкорочки.

DV гораздо более чем awesome, он просто лучше всех! Настолько хорошо просто не может быть по определению.

Правда, смутные проблески здравого смысла заставляют думать... секунд двадцать в сутки.

Особенно когда Сергей Эдуардович сказал, что DV давно не появляется на связи, мол, видимо, в науку с головой ушел, жизнь такая.
Вот только мы по скайпу без перерыва две недели общаемся. Уже здороваться перестали, т.к. переписка идет и днем, и ночью, и утром до Универа, и сразу по возвращении...

Ох, ну нельзя быть таким хорошим, ну нельзя...

Привет! Могу снабжать и тебя, и твоих подруг разными статьями - мне это нетрудно.

Да, забыл упомянуть: вчера купил через Интернет две пластиковые флейты Ямаха из трёхсотой серии, сопрано и альт. Обещают прислать не более, чем через неделю. Наверно, попробую переслать их в Москву в посылке.

Соответственно, YRS-302B и YRA-302B.

Стоит ли говорить, что в голове одна мысль: ДВЕ ЯМАХИ ПЛАСТИК БАРОККО ... ... ... ... ... мне!


...

Ну разве в такое возможно поверить?

Как-то все... странно.

Тот факт, что бабуля вся извелась по поводу гибели Кеши, пугает. Птицы умирали всегда, но чтобы так... Меня не смущает, что я сама допереживалась до слуховых галлюцинаций - это нормально. Но чтобы бабуля утверждала, что в жизни нет смысла... Мама в неадеквате. Отчим пишет длинные письма в утешение...

У меня остался любимый маленький Стрончик - теплый комочек света и радости, остался проказник-сгущенкоед Пашка, который, судя по желтым пятнам, все-таки барышня, остался милый скромный Прошенька... еще некоторое количество улиток... милые пиявочки, ради которых никто другой не стал бы выцеживать тканевую жидкость с рук, а еще куча немытых полов и невыкинутого мусора в общаге, недорисованные беспы, студенты-биофизики на август и ненаписанный доклад для Палермо... жить надо. Это я себя убеждаю.

И в то же время... как-то пусто и бессмысленно.


Я тихо и верно замыкаюсь в себе. Ушла с кровати спать на пол, под крысиную клетку. Избегаю тех, к кому хорошо отношусь. Предпочитаю одиночество. Вот ведь странно. Чем больше мне нравится человек, тем старательнее я его избегаю.

Меня напрягает, когда со мной разговаривают так, как это делает Вася. Впрочем, когда на меня смотрят как Вася, напрягает ничуть не меньше.

Напрягает, что ко мне регулярно обращаются по имени. Напрягает, что я еще и отзываюсь иногда.

Напрягает, что я ничего не помню. Напрягает, что меня считают зазнайкой и выпендрежницей. Напрягает, что они вообще-то правы.

Напрягают предложения без знаков препинания и больших букв, напрягают восклицательные знаки, напрягают смайлики.

Напрягают улыбки. Я им не верю.

Напрягает, что Илья пообещал мне чай с картинками - и не состоялось. Если бы состоялось, напрягло бы все равно.

Напрягает, что надо ехать не туда, куда хочется, а куда хочется - не надо.

Напрягает, что я весь день просидела на кухне, глядя на заварку в чайнике.

Напрягает, что мне все равно. Полное безразличие ко всему.

Если мне чего-то и хочется - так это полного одиночества и тупого физического труда. Вроде мытья полов. Или гнилого сена, которое можно и нужно жечь у Анны Сергевны на конюшне. А еще больше хочется пустоты. Чтобы ничего.

такие были грандиозные планы... думала, лягу спать сегодня и даже завтра - и буду морально готова ко всякой культурной программе... и... вот...
объявили нам радостно, что досрок по биохимии через неделю... да и не столько досрок, сколько уже полноценный экзамен: не сдашь - пойдешь сразу на пересдачу :(
теперь не то что культурная программа или какой-то дурацкий сон - дышать некогда

ну и на здоровье, ваше право считать что угодно - никому от этого теплее не станет
черт бы побрал все эти теоретизированные слововертки

Странное ощущение, не знаю, как описать.
Дело в том, что сегодня целый день пишу какие-то тексты, причем набираю вслепую, хотя до сих пор совершенно не верю, что умею.

Вот оно-то и странно ощущается, когда делаешь то, чего от себя никоим образом не ожидаешь. Кажется, будто оно само по себе отдельно от меня происходит и мной не контролируется. То же бывает, когда я пишу или рисую левой рукой. Получается что-то сносное, но мне не верится, что я сама управляю процессом - рука словно живет своей жизнью.

Или когда беру шибко высокие ноты - и они вдруг берутся. Вроде и звучит - а как будто и не я пою.

Или когда на флейте играю. Я вообще не понимаю, как это реально запомнить столько комбинаций - я, честно, их не знаю. Оно само играется.

Вот и сейчас руки сами скачут по кнопочкам, и я совершенно не понимаю, как такое вообще возможно. Хотя можно бы уже и поверить, ведь я же набирала курсовую летом на ноутбуке, где кнопки вообще не подписаны - и получалось же. Но нет, так не бывает :)

Вот оно, странное. Когда что-то не получается, это не вызывает никакого удивления, а ежели вдруг что-то получится - сразу ступор и полное неверие. Вот смешная. :)

Он не сразу был сильным ученым, не сразу стал звездой, не сразу приобрел мировое значение. Но собой он был всегда. Он ровно тот же по сей день.

Так сложилось, что мы попали в одну группу. Он был первокурсником, а я семиклассницей.

Почему-то многие думают, что я была жутко выпендрежным ребенком и всюду приставала к студентам, показывая, какая я умная и как много знаю. Вероятно, они правы. Верно, мелкий ребенок, выросший в среде, именно так обычно себя и ведет среди старших, кто знает меньше.

Но я уже тогда вовсю боролась с самооценкой. И уже тогда моим любимым занятием было самобичевание и самоуничижение. Я точно знала, что все они большие, умные, настоящие, Студенты... а я маленькая, глупая, невоспитанная... семиклашка, которую лишь из милости и по маминым связям допустили поиграть в учебу со студентами...

Я с ними не разговаривала. Только кратко отвечала на вопросы. Со страхом поддерживала светский треп. Никогда не обращалась первой, тем более, что я не знала, как к ним обращаться.

Но они относились ко мне хорошо, хоть я этого и не замечала. Мне казалось, что мое присутствие раздражает и напрягает их. Я чувствовала себя виноватой. Я старалась все свободное от учебы время заполнить монотонным повторением фразы: "Я недостойна..."

Особенно пугало, когда они обращались ко мне с вопросами о бентосе. Да, я знала больше. Но я об этом не просто не догадывалась, я принципиально убедила себя в обратном.

Самой яркой личностью был Коля Поярков.

Я молча восхищалась умом и талантом. Мне нравилось думать так: "Вот с кем я никогда не буду вправе заговорить".
Это было безмолвное слепое уважение.

Еще страшнее было, когда Коля, тот, на кого я даже посмотреть не имею права, не говоря уж о том, чтобы топтать рядом с ним землю, Коля пел мне песенки на староанглийском и читал вслух Догеля. Мне хотелось убежать...

Позже мы пересекались на факультете. Он узнавал мою маму и здоровался с ней. Видел рядом с ней ребенка - и здоровался со мной. Все, на что я была способна - пискнуть: "Здравствуйте, Николай Андреевич". И ужаснуться своей наглости.

Время шло, я росла. Часть той группы повторно проходила практику, я снова была с ними, уже работала самостоятельно над собственной задачей.

Время летело все стремительнее. Я сама стала преподавателем, писала статьи и считалась специалистом. Группа уже перестала узнавать бывшую малышку, проводившую когда-то дни и ночи в безмолвном созерцании макробентоса.

Коля окончил Университет, пошел в аспирантуру. Я поступила на биофак. Не видела года три.

Я не узнала Колю в этом году, когда он пришел проводить занятия в нашу группу. А он... узнал. Он все помнил. Странно. Поймал меня на лестнице и говорил обо всем и сразу, будто мы были старыми добрыми друзьями. А меня на большее, чем "Здравствуйте, Николай Андреевич" на хватило...


И до сих пор я избегаю его. Ибо недостойна говорить с ним. Максимум: "Добрый вечер, Николай Андреевич. Дела хорошо, спасибо. А как тритоны? Как Вьетнам?"

Так странно и неестественно, когда тот самый великий Коля, уже достигший немалых высот и серьезного признания, первокурсный доклад которого называли "докторской диссертацией", тот... Коля... смеется, говорит бессмысленные и никому ненужные комплименты... А я принимаю их, улыбаюсь и поддерживаю оживленную беседу о науке... просто потому, что так нужно. Кому? Зачем?

Зачем? Зачем все? Право же...

Сегодня он пригласил меня в гости.
Я согласилась. Он обещал китайскую музыку и азартные игры.
Зачем?

Они - светлые образы - должны быть далекими и яркими...

Ужасно странно и грустно.

Нет, вздор.

Дикобразы.

Я не хочу.

Никогда.

Ни с кем.

Ни о чем.

Разговаривать...

Я не хочу знать людей. Я хочу не знать. Не хочу помнить.

Я хочу пустоты.

Ну вот.
Человек странное существо.
Порой всего одна фраза может загнать в ступор... даже более того... резко теряются верх и низ... становится страшно и непонятно...
Несмотря на то, что я уже начала предпочитать непонимание пониманию, все равно... как-то...
Кажется, что каждое слово теряет значение. Приобретает иное, неведомое моему сознанию...
Страшно и странно.
Начинаешь благодарить судьбу за неспособность читать мысли... иначе столько возникло бы непонятных пугающих фраз... лучше просто не знать.

...

 

Знаете, это так здорово, когда есть мама...

Она написала мне поздравитть с Новым Годом, потом мы разговорились... Переписывались всю ночь и до утра.

Я уже давно боюсь кому-либо рассказывать о своих мыслях и чувствах. И тут... меня словно прорвало. Я рассказала все как есть: начиная с зачета по ботанике и далее: про зачет по физике, про Лешины книги, про наш праздник, про птиц... и даже про Кешу (!)


Она поняла.

Или хотя бы просто умело сделала вид - это непринципиально.

Это очень здорово, когда есть мама.

Долго писала этот пост. Все стерла. Ибо незачем.

...

Был зачет по физике.

Я не стану писать идиотских фраз типа "Птичку жалко".

Просто я давно ни за кого так не просила. Я уже в какой-то момент наплевала на свои зоны Френеля и отдала всю себя и все свои внутренние ресурсы на молитву. Мне было абсолютно безразлично, получу ли я этот несчастный автомат, лишь бы... Я не была услышана. Вернее, на то воля Господня.

А еще, когда я пришла домой, я просто не выдержала. Много раз просила бабулю не говорить при мне плохо о людях. Хотя бы просто не при мне. Я рыдала как заведенная. Моральная боль стала по-настоящему физической.

Я раздолбайка. Только вечером осознала, что рисунки по ботанике не у меня. Я уж была готова ехать за ними на край света, или даже просто повеситься из-за того, что Митя не отвечал ни по телефону, ни по аське. Но он гораздо благороднее. Бедный Митя. Пришлось ему ехать на "Университет". Зато потом посидели во дворе, повыпивали.

Почему аудиенции с нашим старостой меня всегда так окрыляют?
Скептик заметит, что, возможно, окрыляет меня вовсе не Митя, а алкоголь, который мы принимаем. А я, кстати, и не утверждала, что окрыляет меня Митя. Я сказала, что аудиенции. И вообще, человеку, который хочет окрылиться, ничто не может помешать.

М-да. Никогда не пейте на пустой желудок. Ешьте хотя бы за неделю до принятия спиртного. Иначе будете как я - а плагиата я не потерплю :)

Разговорились о ботанике - Мите аж пришлось меня с проезжей части убирать, чтобы не буянила от воспоминаний о Тимонине.

И чего тому дядьке на перекрестке не понравилось? То, что я на ходу иногда подпрыгиваю - это для меня нормально при избытке чувств. То, что я иногда острю в ответ на реплики о "трезвом состоянии" - тоже. И что все время сама с собой разговариваю. Ну и что? Всегда приятно поговорить с достойным собеседником.

Эх, странные они, эти дядьки на перекрестках. Но настроение совсем не портят.

В общем, спасибо, Митечка, за окрыление. :) Осталось теперь мне, такой всей из себя окрыленной, сесть и выучить ботанику.

Ну вот кто мог подумать, что я настолько ревнива? Тьфу, самой на себя противно.

Столько всего хотелось написать... просто тонны мыслей... переживаний... эмоций... чувств...

А вместо этого одна сиротливая слезинка на щеке - и иду делать физику.

Скажу лишь одно, и то - сама себе: не пытайся слепить из журавля лисицу...

а из попугая волка...

Вот странно как-то.
Никогда раньше не была такой впечатлительной. Или мне только казалось?
По крайней мере, раньше я всегда не то что спокойно, а даже с интересом, да немаленьким, читала криминальные новости, смотрела "страшные" кровавые фотографии и проч. А теперь... Нет, интерес-то остался, вида крови как никогда не боялась, так и не буду; вкрытия-кишки-травмы-мясо не вызывают никаких эмоций.
Но!
Я не могу вот просто так, как прежде, прочитать про то, что "мать зарезала сына", "сгорело десять человек", "зверски растерзана девушка в Томске".

Я каждый раз себе это представляю. Я почему-то пытаюсь понять, приблизить к себе чувства пострадавших и их близких, ставлю себя на их место... и ужасаюсь.

Может, это просто возрастное?

Странно, до жути странно.

Вот начала я тут на пару с Попугаем смотреть ужастики. Так вот, меня пугают не столько зеленые человечки и голоса из-под стола, сколько тот факт, что один человек потерял другого. Не смерть пугает - потеря.

Еще более странно. Еще недавно (весной) я писала об умении терять. Я знаю, что это неизбежно, что все мы друг друга потеряем рано или поздно... но... при том, что я уже заранее смирилась с этим фактом - жизнь научила относиться к этому спокойно... и все равно, я дико боюсь потерять. Сама не понимаю. Я повсюду вижу ее, эту потерю. О каждой чьей-то личной трагедии я думаю: "А ведь это могла быть я". Я не боюсь умереть, я боюсь потерять. И сочувствую тем, кто теряет; понимаю тех, кто когда-то потеряет меня.

Хочется крикнуть громко, чтобы все вняли:
"РЕБЯТА, ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО!"
а то потом будет поздно...