Привет дорогой дневник.
На дворе уже 2023 год. И прошло очень много времени и многое в моей жизни изменилось.
Много было плохого, Но и много хорошего, много поучительного.
Как говорится век - живи, век - учись.
Даже пока не знаю с чего и начать. Наверное дам себе немного времени адоптироваться снова тут. И как буду готова в бижайшее время тогда и продолжу писать.
Ведь писать помоему это как раз мое. И рассказывать всякие истории и мои личные ощущения и переживания. В общем передавать вам весь спектр эмоций. И самое главное, я думаю вы уже заметили по написанию текста как выстроена новая текстовая речь. Но поверьте! это действительно вернулась я. Только немного - подросшая и осознавшая как меняет людей жизнь. И как меняется человеческая мысль. Стиль наисания, Словарный запас. И просто всё! Но надеюсь с вами останется то, что когда то зацепило Вас. Честность. Искренность. Открытость.

Как трудно быть мужчиной в женском теле,
Как трудно жить в этой пог**ой, гре***ой стране,
Когда нельзя решить проблемы,
Не вывернув всех принципов в себе
Нельзя любить, кто так тебе приятен,
И прогибаться нужно без конца,
Чтоб даже твой близкий приятель,
Всего лишь сделал вид
Что слушает тебя.
Все врут и лгут!
Все пьют и дебоширят!
Все делают лишь вид, что счастливо живут!
И ЭТО ЖИЗНЬ В РОССИИ!!!!
Здесь выживают люди!....Не живут...

Да! Вот она. Весна! Я никогда в жизни так не ждала весну. В этом году весна мне понадобилась как воздух. Она задержалась с огромным опозданием. Такое не обычное ощущение, как будто ты начинаешь жить по новому. Раньше я воспринимала весну как обычный переходящий сезон. Первые деньки тепла внушили, что все будет хорошо и прекрасно. Вокруг будут появляться новые, добрые, интересные, умные люди.Улыбок на лицах проходящих мимо людей станет больше. Наконец, уйдет гигантская усталость с плеч каждого кто вдохнет по новому весну в себя. Наступит гармония и теплота. Ну и конечно же любовь! как без неё?!Я надеюсь, Весна растопит сердца всех "Герд", ведь в каждом человеке во много больше добра чем зла. Всем людям свойственно ошибаться (и не раз), нужно научиться прощать.Но я думаю любовь и добро все же есть в каждом из нас. Любите искренне друг друга, берегите себя и своих близких. Жизнь одна. Нужно достойно прожить её.

Отключили интернет. А меня так и манит нажать значок гугл. Вдруг подключили! Вдруг, жизнь вернется! Дожили. Вот так! Жить не можем ни минуты без интернета и компьютеров. Это хуже наркотика. А ведь когда-то обходились без них и без сотовых телефонов. Кода-то у нас у всех было счастливое детство, о котором современный ребенок теперь только мечтает. Не было никаких там, Вайфаев, безлимиток. Сотовый был для нас предметом мечтаний. В нашем воображение хозяева так называемого сотового телефона был человек кавказкой или не русской национальности. В красном или малиновом пиджаке. Не высокого роста, черные брюки и обязательно на шестисотом Мерседесе. Компьютеры представлялись огромными и рядом маленький монитор, в котором все время мигала на синем фоне палочка-курсор. В нашем детстве нет воспоминаниям новых онлайн – игр, графических, и музыкальных программ. У нас были горки, велосипеды, самокаты, разорванные штаны, песочницы, мячи. Смех и радость, огорчение, слезы, дружба. Книги, библиотеки, спортивные залы, стадионы оборудованные (и все было бесплатно). Летом дранные на коленях штаны. Грязные юбки от вытертых рук после приготовления супа из песка, смешанный с водой из лужи и найденной на полянке травы с одуванчиками. На коленях ссадины, на руках и иногда под глазом, после очередного боя с мальчишками. Поцарапанные руки дворовой, бесхозной кошкой, которую снимали с дерева, что бы спаси её от падения. Снежные бабы и горки. Походы в лес по двадцать человек с пикниками, гитарами, поцелуями за деревом. Вот она настоящая жизнь! Вот чем должны заниматься люди для развития себя! Но ведь мы уже ничего не можем сделать, так как заразились, наверное самым страшным вирусом двадцать первого века. Интернетом. Каждый, кто распробовал всю его сладость теперь понимает, что не может оторваться от него. Вот и я заразилась этим. Я понимаю, что не надо играть в онлайн – игры, но я играю. Тем самым понимаю, что деградирую. Я пытаюсь найти дополнительную работу в интернете, но это трудно. Трудно найти удаленную работу. На обычную-то трудно устроиться. Всем нужен стаж, внешность, высшее образование, грамотная речи и письмо. Нет у меня такого! Поэтому мне приходиться писать здесь. Ну вот, пока я вам тут писала, засветился значок «Доступ к интернету». Ну всё, до встречи! Пока!

Вот выпал снег в начале марта,
И настроение го**о!
И что же делать нам с работой?
Идти придется все равно!

Серия сообщений "стихи":
Часть 1 - След о неизвестных людях.
Часть 2 - я люблю тебя
...
Часть 4 - Ожидание
Часть 5 - Весна и социальные сети)))
Часть 6 - Мартовский снег.
Часть 7 - Лучший друг
Часть 8 - карты её судьбы
...
Часть 29 - Изменение невозможно
Часть 30 - Кафир
Часть 31 - 16.12.2015

Я в этом году, поняла полностью, что помимо маминой родни у меня есть и папина. Папа нам никогда не рассказывал, кто наша родня (с его стороны), и вообще запретил поднимать эту тему. Мама говорила мол, бабушка приезжала один раз в жизни и с папиной помощью, она больше не появлялась. Провалом, были и наши попытки разузнать. В моей юности приезжал дяденька с голосовым аппаратом в ухе, папа сказал, что он нам дедом считается (родня с его стороны). Спустя еще какое-то время приехала папина систра с Уральска, Нина (особой теплоты мы не давали, так как испугались людей, которых не видели всю жизнь), хотя было видно, что она активно тянется к нам. В скором времени она, со своим женихом переехали в г.Энгельс – это не далеко от Саратова (через реку). Мне стукнуло двадцать пять лет, когда в одноклассники прислала личное сообщение женщина, её звали Наталья. Это была моя тетя, родная сестра Нины. Первый раз я испытала двойственные ощущения: интерес – страх, опасение-спокойствие, понимание – не понимание, сомнение- уверенность и т.д. (это как вам дадут лопатой по голове, и потом шок от происходящего). Понимая всю ситуацию временного промежутка, она с ходу спросила дочь ли я Петра? и попросила не бояться её. Могу сказать смело, терпенья у неё хоть отбавляй. Мне было написано несколько сообщений, но мной они сначала были проигнорированы (остался рефлекс от папиных наставлений). Потом, когда я посидела и подумала, то приняла собственное решение, а почему я не могу собственно общаться с человеком? Она же мне тетя и мне плохого ничего не делала (если папа там с ними чего-то не поделил, почему я не имею права знать, хотя бы кто у меня родня?). В голове всплыло много вопросов, и на все хотелось знать ответы. У меня появился такой человек, который может объяснить мне всю ситуацию причины семейной ненависти (Проще говоря, ИНТЕРЕС – пересилил в этот раз). Тетя оказалась на редкость хорошая, умная, добрая, понимающая, коммуникабельная и даже эмоциональная. Сначала, она мне объяснила, по какой причине они свалились на нас как «снег на голову» (оказалось, все не так как я думала, и как мне описывали родители в глубоком детстве). Последующее знакомство было в «скайпе» (мне были присланы фотографии, и описаны кто на этих фото (в основном семейные, раритетные)). С горем пополам я разобралась с ними. Ну а потом произошла долгожданная встреча (вживую, я вам скажу, общаться было немного труднее). Некоторое время мы не находили слов (ну это понятно), хотя общих тем уже было много. Мне было предложено съездить к бабушке, но морально я еще не готова. Она не настаивала, сказала, что нужно всему время. Показала мне опять же через «скайп» фото бабушки, и рассказала, чем они жили все это время. Рассказала достаточно много о себе и о своей семье. Я в свою очередь, ей рассказала, как жила я пока их не было. У всех, оказывается, была «жизнь не САХАР», но все продолжаем жить. Я уже к ней привыкла))), иногда её уже не хватает (когда её нет в онлайне в соц.сетях). Мне приятно с ней общаться и более того, я буду продолжать общение (иногда мне кажется, что мы знакомы всю жизнь). Это я все к чему? Да к тому, что я не знаю, что бы было, если бы я увидела свою двойню, но, наверное, что-то страшное (умерла бы от шока или от восторга).

4.
Макс немного о нем, и его семье.
Встречи с Максом вошли в постоянную привычку. С первых дней он понравился моим родителям. В нем не было ничего такого, что бы можно было сказать, что он с обложки «Плэй Бой». У него монгольские скулы, волосы темно коричневого цвета, глаза карие. Сам он, «Белоснежка» (цвет кожи). У нас много общего оказалось: рост, вес, привычки, даже размер обуви был одинаковый. Юношеский максимализм из обоих просто излучался. Мы постоянно бредили чем-то, или мечтали о несбыточных мечтах. В наших головах засела прочно мысль о том, как бы создать свою собственную музыкальную группу. У него хоть и было какое-то начальное музыкальное образование, то у меня его вообще не было. Из-за многих причин, даже с имением друзей, которые необыкновенно играли на инструментах, к сожалению, ничего не вышло.
Телефонные звонки в мою квартиру поступали все чаще и чаще. Приглашения сходить куда-нибудь погулять все настойчивей и настойчивей. Потом спустя пару месяцев, он пригласил меня к себе домой.
Познакомившись с родителями (а у него они просто офигенные). Решил с уверенностью заявить, что мы встречаемся. Я же, ответила, что бы он на меня не обижался, но мы просто пока дружим.
Спустя еще некоторое время, наступила осень и близилась уже зима. Макс, в свой день рожденья, пригласил меня, на этот праздник жизни. На тот момент я думала, что будет много народа. В том числе и молодежи и дома будет суппер туса. Ему исполнялось двадцать три года, в то время когда мне было, только восемнадцать. В моей голове заиграла фантазия как, у него дома много народа и что я там буду одна делать? Я никого не знаю! Я его-то знаю год, а что такое в наше время год? Да еще только, немного встреч, и прогулок по банальным местам нашего города (в основном по телефону). Много раз я отказывалась, но идти придется. Я, так не хотела ехать, (я так сильно не люблю тусовки. Люблю больше домашний уют, семейную жизнь, о которой уже благополучно думала). Вечеринки не оказалось. За праздничным столом, сидели только родные люди и мы, парочка друзей. Во главе стола, как и положено, сидел отец Максима, Александр. Рядом с ним сидела мама именинника, Светлана. По правую сторону от неё сидел младший брат, Дмитрий и его девушка Люба. Рядом с Любой, находился закадычный друг Сергей Гайдуков, рядом конечно же сидела я. Полевую руку от Александра сидела мама Светланы, тобишь бабушка. Баба Тома, и рядом с ней сидел сам Максимка.
Тот вечер мне очень понравился. Он получился спокойным, душевным и таким семейным. Немного после этого дня рождения, мне даже стало и весело - грустно одновременно. Весело, так как, на такую слаженную, добрую семью было очень приятно смотреть. В этой семье полыхало зарядами энергии, юмора, и в тот же момент домашней теплоты и любви, и самое главное таких семей в нашей стране единицы. Грустно, из-за того, что такой семьи мне не хватало всю жизнь, (даже немного завидовала белой завистью, что у такого разгильдяя, как Макс, такая великолепная семья).
В прошествии нескольких лет, поступило предложение встречаться серьезно. Принимать решение, конечно же, мне. Вообще по жизни все как-то получалось, что решения всегда принимала я.
Мы стали активно встречаться, но первые года два я даже не думала у него оставаться ночевать. Его семья была несказанно рада, что я нахожусь сейчас с ним. Решаются его глобальные проблемы, а так же уличные (вроде пьянок и загулов на днях рождениях его друзей, друзей-сотрудников). Вообще у него очень тяжелый характер и поэтому было не так много людей, которые его терпели. Ревновать я его никогда не ревновала. Не знаю почему. Вероятно из-за того что, во – первых у него не особо красивая внешность была, и вкуса одеваться у него тоже не было (со временем, мы поменяли ему имидж). После «визуального абгрейда», я почему то, так и не ревновала его, хотя уже можно было.
Наверное, из-за того, что понимала, что многие его друзья и знакомые не любили его как человека. Любили, за деньги, которыми он сорил и на лево и на право. Я могу сказать, что все деньги я зарабатывала сама, родители мне никогда их не давали (даже на карманные расходы). Я знаю цену деньгам, и знаю каким не посильным трудом они достаются. Меня можно сейчас спокойно назвать «Жабой», «Жуком», но потом, результаты моей экономии заметны. Нууууу, что-то я не туда…
Так вот, может я его не ревновала из-за того, что привыкла. Привыкла к повседневным женским делам, и ревновать не было времени??? возможно. Со временем мы стали ссориться по полгода даже не общались, но судьба нас без конца сводила на одной дороге. Как то мы поругались, и я не видела его год. За год я встретила двух парней. Один был таким, занудой, что после года я рассталась. Со вторым рассталась потому, что вел себя как «еврей» и просто использовал меня (финансовом плане). Я, конечно же, рассталась и когда шла расстроенная домой, встретила Макса. Он рассказал, что так меня забыть и не смог, что был женат и развелся, есть ребенок. Назвал девочку Дашей. Машей не дала назвать ребенка бывшая супруга из-за того, что он без конца рассказывал про меня. Дашу потому что, Д – это первая буква моей фамилии, АША- оставшееся часть имени Маша.
Мы снова стали пробовать встречаться, потом мы снимали квартиру, в которой он до меня жил отдельно от родителей.
Когда родители Максима узнали, что мы помирились, и живем вместе, они помирились с Максимом. Вроде жизнь стала налаживаться во всех отношениях, и я закрывала глаза на его кредиты после бывшей, и его стремление к ударной установке. Жили, поживали, как говориться добра наживали. В тоже время перебивались с копейки на копейку. Все казалось обычной семейной жизнью. Стирка носков, трусов после работы, или бесконечная готовка обедов, завтраков и ужинов. В постели, мы конечно держали дистанцию, (я все же понимала, что детей я хочу после свадьбы), намеков на предложение так и не было. Регулярный секс все же был. Не скажу, что он плох в постели, но мне было трудно даже с ним (сами понимаете, какая причина прошлого у меня позади). Временами, когда он был немного грубее в постели, чем обычно, я на подсознательном уровне вспоминала о старой ране. Как-то мы переборщили и во время полового акта порвалась резинка, все конечно же уже произошло. Как показала, потом история было поздно.
После этого я выбила из него предложение, мне выйти за него замуж. (как то это было предсказуемо и без сюрприза). По непонятной причине я согласилась. Тогда мы предупредили родителей. Собрали в квартире всех. Моих и его родителей, его брата с девушкой, моего брата с женой. Сели за стол, поели салатов, картофель – пюре и всякой вкусности, что я наготовила. Родители Макса привезли торт, мои родители купили вкусного вина и коньяка (это было первое знакомство наших родителей спустя шесть с половиной лет).
Потом мы всех проводили и я с жудкой усталостью, и напряжением легла спать. Мы приняли решение, так как Максу сложно, и оплачивать за квартиру и выплачивать долг, даже с моей зарплатой. Мы что бы сэкономить деньги, переехали к нам, потом стало трудно жить у меня (стали ругаться и решили сменить обстановку). Переехать к Максу. У него там была отдельная комната и его строгий отец, который время от времени гонял его, за его косяки (у меня дома ему все сходило с рук). Мы каждые выходные брали Дашу. К ребенку очень привыкла и полюбила. Пусть она была не моей дочкой. Стирала иногда её колготки и трусики. Мы с теть Светой приучали ходить на горшок, читали книги. Я перевезла из дома свои мягкие игрушки для неё.
Потом я узнала, что я беременна и сильно переживала, так как нужно было бы решать со свадьбой быстрее, да и я не планировала ребенка. Хотела пожить с Максом-мужем и посмотреть, как жилось бы, а там может и детей.
Осенью мы поругались и даже подрались. Когда он ударил меня, я не выдержала и ударила его, причем очень сильно. Когда в дальнейшем ругались, то только кричали или кричал он. Я всегда говорила ему, что бы он так демонстративно не кричал и не привлекал к нашим спорам родителей, так как знала, что родители будут больше согласны с моим мнением, а не с детскими идеями Макса (да и вообще вмешивать родителей – это не по взрослому).
Единственное, что я могла сказать ему, мол какая может быть семья, если ты уже на меня кричишь и замахиваешься руками? Что будет когда я выйду за тебя? Ты меня убьешь? Я не получала ответа на эти вопросы.
Жизнь все решила за нас сама. Ближе к зиме я поняла, что его ревность переходит все границы и жить с бомбой замедленного действия нельзя. На день рожденья сделала себе подарок (уходом от него).
Месяца два он преследовал меня, потом стал забирать свои вещи через моих родителей. Я видеть его не хотела, так как знала, что если увижу, то прощу ему в очередной раз и буду потом жалеть.
Мне названивала мама Макса, говорила со злости много нехороших слов, но её понять можно (она мать и она всегда будет защищать его). Спокойно и корректно объяснила, по каким причинам я ушла, что возвращаться я не намерена. Попросила прощение, за то что если я её или д.Сашу чем-то обидела, что бы они на меня зла не держали. (тем более они видели многие выходки Макса и поняли меня). С ними я бы жила душа в душу.
Жалко мне их, да и я привыкла к ним очень, но жить мне было с Максом, а не с ними.

13
Вот она! тринадцатая часть моего рассказа. Все не очень хорошо воспринимают эту цифру, а у меня она самая любимая, и самая везучая. Еще мне, почему-то вместо того, что бы не везло когда проходит черная кошка через дорогу, то мне обязательно повезет. Я что-то не туда поехала. Мне тут вам нужно поведать продолжение моей запутанной истории, а не рассказывать, на что мне везет, и на что нет.
В общем, я не успела обернуться, как пролетел снова год, произошла огромная текучка кадров. Много полюбившихся мне сотрудников уволилось, некоторые успели вернуться снова. Я все так же и работала оператором, выписывала рецепты, ездила, собирала отчеты по всей поликлинике и сама же возила сдавать. В кадрах операторов многие увольнялись и поступали новые. Ушла в декретный отпуск моя Леночка, уволились операторы на ОМС. Поменялся писатель программы ОМС, программа по полисам была сырой и работала практически, так же как и моя сначала. Уволился Борис Федорович, было очень грустно без него, он очень помогал нам морально, преодолевать все нервотрепки. Уйдя, он научил всю поликлинику смотреть на проблемы с другой стороны. В администрации, так же уволилась Светлана Константиновна, и зайдя перед увольнением что бы её проводить достойно сказала мне:
-Маша! ты в поликлинике из молодежи практически как старичок уже, так что, ты не давай моих девчонок в обиду и помогай им, я их очень всех люблю. Из поликлиники уволилась и моя Танюша Севостьянова. На смену старшим и главным медсестрам, пришли молодые девчонки с ИЗХа. Каревик Светлана и Оля Жоголева, с ними мы проработали до самого моего увольнения. Пришла новая сестра-хозяйка Светлана Арнольдовна с которой мы тоже благополучно сдружились. Для приема на работу операторов люди сначала проходили через меня, и только потом я говорила, стоит его брать или нет. Начальство прислушивалось, деньги платили стабильно, молодежи поступило много новой. Трусова поручала мне их вводить в курс дела по поликлиническим вопросам и как себя вести с определенными сотрудниками, так как всех сотрудников знала назубок. Иногда Людмила Алексеевна советовалась, просто по каким то, своим пустяковым делам связанные с её дочерью Еленой. Помогала её дочери написать дипломную и с ней мы тоже очень подружились. Когда мне было плохо, или очень грустно, то Людмила Алексеевна садилась рядом, обнимала и говорила:
- Маша! ты мне как дочь стала, Лена точно такая же, как и ты наивная и глупенькая еще. Все будет хорошо! Ищи в каждом минусе плюс.
Собственно потом она узнала, что когда она меня вызывает, её называют Моей мамой. Ей очень понравилось, и она не обращала уже на это внимания, в прочем, как и я.
Её кабинет преобразился и стал полностью переведен на печатный и электронный формат и все папки были разобраны мной, чуть не по алфавиту. Главная информация находилась на дискетах, дисках, или флэшках.
Как и договаривались с Людмилой Алексеевной, она тренировала меня в русском, я её по компьютеру. У неё очень все хорошо получалось, и она частенько не просила меня уже печатать, а давала только самое срочное и объемное. Я же немного сдвинулась с места и если бы она ставила оценки, то уже поставила бы не минус два, а два просто - это уже прогресс.
Хотели мне сделать отдельный кабинет, придумали, куда посадить меня во второй регистратуре (маленькой). Делать этого на долго не стали, во-первых, было не удобно, ходить и сидеть, собственно. Во-вторых, в той регистратуре, была вредная женщина Любовь Васильевна.
Любовь Васильевна женщина лет шестидесяти, которая была вечно не довольная жизнью. Ходила и постоянно ныла, тут болит, там болит. Никогда не признавала своих ошибок и как баран стояла на своем, а если и признавала то только после месяца. Прощения никогда не просила. Война с Любовь Васильевной длилась все время и со всеми, и пока я находилась в регистратуре больничных листов. Она постоянно мне высказывала, что от меня идет большое количество излучений, и то, что в её головных болях виновата именно я.
Подойдя конечно к Трусовой, и Ножкину, я попросила отсадить меня обратно в большую регистратуру, или нашли, какой-нибудь темный угол в поликлинике, где можно было бы разместить, меня. Конечно же, уголка в поликлинике не было, и регистратура за год уже привыкла без меня, и тем более уже на мое место поставили дополнительный стеллаж для добавления новых адресов (на нашем обслуживаемом участке понастроили новостроек и добавились новое население). Оставлять нас в одной комнате нельзя было, я скандалы не люблю, (я, конечно же, ухожу от споров), но и нытье, я не люблю.
Уходила в обед к старшей медицинской сестре Жоголевой Оле, кабинет у неё был отдельный, постоянно она сидела одна. Я к ней приходила и говорила, что-то нужно делать, она любезно предлагала свой кабинет и говорила, что я ей мешать не буду (даже помогаю от одиночества). К сожалению, в кабинете у неё хранились материальные ценности, заселить к ней меня просто было не возможно. Любовь Васильевна страшная зануда, это знала вся поликлиника, и получалось часто, что она даже ела одна в этом закутке в одиночестве. Жуя очередной хлебец для больных сахарным диабетом. Она много раз делала мне какие-нибудь гадости, я же отвечала добротой и спокойствием. Единственное, что я вспомнила из поговорок, которая подходила в тот момент, «Не плюй в колодец, смотри, придется от туда воды напиться». Все так и получилось. Когда все же меня отсадили в отдельный кабинет, и ей дали региональную льготу, Любовь Васильевна приходилось приходить ко мне, и любезно просить, что бы я выписала лекарства (без очереди), что б она успела получить в аптеке. Я, конечно же, все её оскорбления и упреки забыла сразу, после поговорки. А вот по её лицу было написано, что она их, точно еще как помнит и ей ОХ! как неудобно и стыдно. Я, человек добрый, и не злопамятный, напечатала бы без всяких просьб побыстрее.
Со временем, я убедила Трусову и Ножкина, мол, мы с Олей живем в поликлинике, как и они собственно, почему бы нам, как и положено, по закону не устраивать горячие обеды? Я готова пожертвовать своей микроволновой печью. Оля согласилась принести электрический чайник. На случай проверки пожарниками, мы это все оперативно прятали, печь накрывали пододеяльником так, что даже бы я не стала проверять, что в нем.
Все было хорошо. К нашим обедам присоединялась время от времени Таня Равенкова, и в постоянку стали приходить, Света Каревик и Светлана Арнольдовна. Мы с ними очень сдружились и стали даже отмечать у Оли в кабинете, наши дни рождения и всякие праздники. Так не заметно пролетел еще один год. В моей личной жизни произошла размолвка с человеком, которого я знала и прожила практически семь лет. Моему горю не было границ. Я вообще негативно отношусь к алкоголю, но тут с самого дня рожденья, я начала сама безбожно пить. Пить все и везде. Кроме работы и дома я не знала ничего (ушла с головой). Каждый вечер спивалась, водкой. Пила потому, что дура, знала ведь, что я ему нужна только для галочки. Пила потому, что осенью залетела от него, и на шестой неделе потеряла ребенка. Потеряла от сильного переживания, или перегрева в кипяченой ванной или резкого переохлаждением (когда лежала в ледяной комнате и уже не чувствовала ног). Точно не знаю, какая причина была, но то, что он был, мне сказала моя врач – акушер, когда я пришла на работу, и сказала, что у меня задержка тринадцать дней. Она сказала сделать УЗИ, а я вместо этого пошла в эту чертову ванну (хотела пойти на УЗИ чистой, как младенец, а утром было на столько больно…что я думала, что я рожаю). Потом, позвонив на работу, у Людмилы Алексеевны отпросилась, и не могла выйти из ванной комнаты часа четыре. С сильными болями на следующий день доползла до работы, но уже было поздно.
Девчонки, когда узнали о моем положении, были за меня только рады, а я на то время понимала, что этот ребенок не вовремя, шестым чувством, чувствовала, что с Максом у нас ничего не получится. Жить, ради ребенка я не хочу. Теперь жалею, так как ему бы был уже второй год. Вот когда узнали, что я потеряла его, они сказали, что «может, оно и к лучшему?»
С Максимом мы поругались ровно через полгода, после того как я потеряла ребенка, и пока шли новогодние праздники, подумав обо всем приняла решение, что нужно уходить. Иначе это все не закончиться и не к чему хорошему не приведет.
Вот и ушла. Ровно на свой день рожденье, снова почувствовала себя хорошо. (так же когда приняла правильное решенье не увольняться, и не согласилась на неизвестность). Постоянные попытки вернуть меня в течении двух месяцев с его стороны были похожи на годы, и мысль о том, что я то его люблю, а он меня нет и привела меня к алкоголю… Даже тут верные подруги с играли не маленькую роль. Оля, практически, как и Таня были рядом со мной. Света забегала уже в мой кабинет и все время меня чем-то нагружала своим. Куценко Светлана Арнольдовна заставляла через силу есть, разговаривать с ней, о её проблемах. От туда выяснилось, что её сын Сережа Куценко и мой брат в одной компании у нас во дворе кружились. Он меня помнит, очень хорошо, а я его помню, но смутно. Людмила Алексеевна по моей просьбе отпускала меня домой, но советовала наоборот находиться на работе и закапаться в бумаги и отчеты. Она была, конечно же, права как всегда, на все сто процентов. Приехав домой, мне стало еще хуже, поняв это, я развернулась и поехала на работу и последовала её совету.
Мама была рада моему возращению домой и сказала, что я сделала правильное решение, так как знала его не хуже моего. Папе было конечно пофиг на мое решение (но в глубине души, он тоже был рад). Видя, как я спиваюсь и прихожу домой все время пьяной, мама делала вид, что не замечает и заставляла ездить, на уже давно купленной, мной девятке. Для меня хотя бы немного выпивший водитель, приравнивался к убийце (соответственно общими усилиями, они вытащили меня из запоя). Максу, мама объяснила, что никакие цветы, золотые браслеты и кольца меня не вернут, и даже пусть не старается. Та свадьба, которая должна была, состоится через полтора месяца после расставания, меня тоже не вернет. Он УШЕЛ. Даже спустя год написал в интернете, в одноклассниках, что все еще ждет меня, и надеется, что я вернусь, но я не вернулась. Написала, ему, что у меня в жизни все кардинально изменилось. Взгляды на мужчин, взгляды на женщин, и взгляд на будущее.
Весной отношения с родителями очень ухудшились. Я понимала, что уже пара отрываться от них, но с квартирой были напряги. Оля Жоголева, сама из Аткарска и жила в коммуналке на сенном, частенько получалось так, что после гулянок мы оставались у неё, пока не было соседки по комнате. Потом соседка по комнате съехала и я предложила Оле пожить с ней. Она была не против, но обстановка на работе изменилась в корне. Уволили главного врача, врачи от бога просто уходили в другие поликлиники. Увольняться стали не по одному, а по пять человек, те кто приходил, отработав месяца три, тоже увольнялись. Новый главный врач создал такую обстановку, что те, кто ушел, в декретный отпуск автоматически приходили и писали заявления на увольнения. Видя всю ситуацию, Трусова и я понимали, что из поликлиники все бегут как крысы с тонущего корабля. Главный врач, первым делом всех поголовно сменил в бухгалтерии, и заработная плата стала не зарабатываться, а выбиваться из бухгалтерии. Так же он в каждое отделение и пихнул своих людей, которые даже руководить не могли нашим сплоченным коллективом. Они постепенно выживали сотрудников. Сотрудники на глазах Трусовой и Ножкина и моих просто грызли друг другу глотки, что бы получить зарплату. Трусова частенько звала меня как будто помочь, в компьютере, и тут же спрашивала у меня, кто, из ниже стоящего персонала еще держится сплочено, а кто уже сдается?
В принципе как и прогнозировалось операторы на Вишневой 4 под моим оптимизом, держалась. Регистратура, которую я и Оля Ж. морально поддерживали, соответственно наша кучка старших держалась друг за друга и помогала, Трусова и Ножкин держались вдвоем, заведующие отделились на свои кучки, а Репин Д.А. (тот самый человек, который был поставлен главным врачом) был один. Все держались до последнего, пока зарплату совсем не срезали до трех тысяч. Нас заставили написать бумаги в бухгалтерию, что мы согласны получать эти гроши, а если не согласны, то можем смело писать увольнительные (им было пофигу, кто будет работать). Когда врачей не хватало, на одного врача распределяли дополнительные участки. В место своих трех, было по пять и шесть, и нагрузка соответственно росла. Так же и с медицинскими сестрами. Нагрузка была лошадиная, а платили копейки. Все молодцы держались, как могли и поддерживали, но иногда срывались, и было такое чувство, что они сейчас загрызут друг друга.
С Олей Жоголевой, мы сдружились. К лету, ей уже было нечем платить за комнату в коммуналке. Я, через свой характер, переступив, помирилась с родителями и попросила у них приютить Олю у нас дома, до конца сентября. Ситуация в поликлинике до того накалилась, что мы с Олей подумали об увольнении и решение сделали в тихую. До последних двух недель до подписи заявления, мы молчали. Мы продумали все, подсчитали день, когда мы напишем и подпишем заявления.
В определенный день собрали Свету, Таню и Светлану Арнольдовну, накрыли им поляну и рассказали секрет, который хранили все лето. Они, конечно же, расстроились, но всё же понимали всю ситуацию, выслушав наш дальнейший план, согласились. Трусова тоже была огорчена очень, но и понимала, что теперь меня никто не удержит и удержится ли, она надолго тут. Даже с радостью выслушала, и подписала.
План был таков.
Так как у нас с Олей совпадают отпуска, в августе. В Краснадарском крае, у неё живет сестра и можно рвануть отдохнуть, и одновременно искать работу в Кореновске. Как только найдем работу сразу же писать заявление, за две недели до конца отпуска (что бы по закону не отрабатывать) потом увольняться сентябре (в любом случае не нужно было отрабатывать, так как уже не было сил терпеть, не в моральном, не в финансовом отношении, издевательств со стороны нового начальства).
В любом случае думали, что если и не найдем на море, в Саратове точно должна быть работа (не заканчивается жизнь на поликлинике).
Оля переехала ко мне, и мы очень сдружились. Гуляли по ночам. Пили пиво, разговаривали на всякие темы. Она помогала мне дома, мы вместе готовили. Засыпая рядом, видя, что она уже спит мне не спалось. Я смотрела и понимала, что начала влюбляться в неё, но внутренний голос кричал, что это не нормально и так не должно быть. Ты девушка, она девушка, а мне нужно любить парня. Тут же вспоминаю Максима, и всех мужиков которые были, охота быть с парнем отпадала. В голову приходила мысль. Почему я не мальчик? У меня было бы, все подругому… все как у брата. Правильно и складно.
За лето мы с Олей подружились до такой степени, что чуть ли не сроднились. Она познакомила меня с её братом Сашей и всей своей семьей. Они все очень, замечательные люди, и я даже их полюбила. Мы с Сашей, что-то даже пытались мутить. Саша, он хоть и работящий и хороший молодой человек, но в нем не чувствовалось, то самое мужское плечо. Я ожидала от него взрослых и решительных поступков и решений, но он выбрал остаться с родителями, и продолжать жить, как живет. В общем, я зла на него не держу, мы все, вправе принимать свои решения. Да и в каждом минусе нужно найти плюс, я нашла много плюсов. Во-первых, у меня есть подруга, которая для меня в моих глазах всегда останется ангелом, во-вторых, у них замечательная семья. Они показали, что настоящая семья – это пик настоящего счастья, то что, не важно, кому они отдают свою любовь, теплоту, уют, доброту, заботу. В их семье спокойно, взаимопонимание, совместное решение проблем или радостей, уступали друг другу в решениях, забота о пожилой бабушке, забота со стороны мужа к жене и детям, детей соответственно к родителям. Я даже, не могу вам передать ТО! ЧТО я ЧУВСТВОВАЛА …это НЕ РЕАЛЬНОЕ ОЩУЩЕНИЕ СЕМЬИ, …….НАСТОЯЩЕЙ, КОТОРЫЕ НАПИСАНЫ В СКАЗКАХ. Не любить их было не возможно, а уже в – третьих, я просто офигенно провела свой отпуск. Отдохнули на море. В будни искали работу в Кореновске. Оле повезло больше, она с медицинским образованием, нашла её практически сразу. Приехала в Саратов, уволилась и вернулась туда. Нам с Сашей повезло меньше. Мы всего лишь отдохнули на море. Приехав, я написала заявление на увольнение и в тот же день была уволена. Отношения с родителями подпортились (Хотя. с отцом уже немного наладилось. Привезя подарки, для них, отреагировал только отец, и немного жена брата). Родителей я поставила в известность, что я уволилась, и мне нужно отдохнуть и заодно помочь бабуле. Что бы, не терять времени, в этот же день уехала в деревню. Время года подходило уже к осени, а у бабули протекала крыша (при чем не одна) была худая завалинка (часть дома, где обычно бывает фундамент), дом быстро остывал бы в зиму, и было холодно. С рвением все сделать, побыстрее, через четыре часа, я была уже у бабули.

12.
Однообразная поликлиническая жизнь пришла в обычное русло. После работы поездка домой, помощь родителям, личная жизнь напоминала одни и те же моменты. Каждый день все было, одно и тоже. Работа, дом, работа, дом. Стало даже как то скучно…и тут по дороге домой, я на аллее повстречала знакомого шеф-редактора, бывшей газеты «Грани», где я начинала свою подростковую деятельность начинающим распространителем этой же газеты. Он предложил мне отучиться в школе молодого журналиста, стать журналистом в его будущей газете. Совмещать уже как менеджер по рекламе. Предложил заработок в десять тысяч рублей, и я практически решилась. В школу молодого журналиста я поступила. Написала статью про то, как я с братом и мамой попала в ДТП, где с божей помощью остались живые. Решив, что что-то нужно в жизни менять. Я попросила дать мне немного времени, что бы я решила для себя точно, хочу я или не хочу бросать медицину и переходить в журналистику. Поздно мне этим заниматься, или нет.
Он предложил, что мне будет удобно написать заявление и думать, две недели, как раз, за это время я точно решу для себя все. По сути, я от этого решения ничего не потеряю. Как раз посмотрю, на сколько, я дорога поликлинике. На сколько, заинтересован во мне, Бойко Виктор Иванович(шеф-редактор).
Понедельник. Меня снова в регистратуре достают пациенты, которые упрямо удерживают карточки на руках и просто буквально впиваются в шею, что бы их не отдать.
Телефон меня просто допек, вечно ходящие сотрудники туда-сюда приводили в бешенство. Думая над предложением Виктора Ивановича Бойко, я написала заявление об увольнении. Удивительно, но было странно то, что после диспетчерской Трусова Людмила Алексеевна пришла в веселом настроении. Зашла первым делом в регистратуру. Со всеми поздоровавшись, и спросив, как протекает рабочий день. Со мной поздоровалась лично. В этот момент я отдала ей заявление. Во все горло она стала выразительно читать.
-Главному врачу!!! Тарам-парам, тарам-парам…от тра-та-та! Заявление!!! Прошу Вас! Уволить меня по собственному….. наступила тишина…Маша! пойдем ко мне в кабинет!
Она очень тихо, но уверено повернулась и пошла в кабинет. Я, плетясь за ней, соответственно поднималась по лестнице, и даже не знала, что буду говорить, но слова пришли сами.
Усевшись на черный стул на против неё. Она положила листок заявления себе перед лицом и молчала. Я тоже молчала. В кабинет вдруг кто-то залетел из врачей, сказал:
- Людмила Алексеевна тут Пекишева пришла, снова просит свои ингаляторы, которых уже нет в заявке, что делать?
- Выйдите из кабинета! Что не видите! я занята! Подождет ваша Пекишева! – на повышенном тоне сказала она.
Доктор испуганно развернулась и убежала из кабинета. А что бы Л.А. не на кого из-за меня не ругалась. На какой-то момент, мне стало очень страшно, я подумала, что она сейчас так же будет продолжать кричать на меня. Прошло пару минут тишины, которая дала успокоиться обеим. Она начала первая:
-Маш, кто тебя обидел? – спросила Л.А.
-Ну, меня не совсем обидели, хотя сегодня даже успели накричать, но я уже к этому привыкла. Как вы учили, что бы я себя нормально чувствовала – пропустила мимо ушей. Я просто подумала, как бы сменить сферу деятельности. Да зарплату предложили побольше. Там будет молодежь и больше общения.
- Ну и на кого ты решила променять меня? если не секрет?
- в Менеджеры пойду! Предложили, хороший график работы, достойную заработную плату, но придется бегать много
- Маша! зачем тебе этот менеджер? И сколько предложили?
- Десять тысяч рублей в месяц
- Ну! Ладно! не подписать я заявление не могу, все же собственное желание. Подпишу даже, если не хочу…- сказала она, и отпустила на рабочее место.
Я спустилась к себе и приступила к работе. Поработав минут тридцать, Наталья Степановна зовет меня к телефону, при этом прикрывает отверстие для микрофона и шепотом говорит что, это - Трусова.
- Да! Здравствуйте! …да!, сделала…да! Сейчас принесу! - ответив, я положила трубку.
- Ну! Что, она спрашивала? Вернуть хочет? – с интересом спросила Наталья Степановна
- Да, Нет, просто забыла сказать про документ, который я вчера ей печатала, попросила принести…
- А! ну, давай беги, а то она какая-то сердитая после твоего заявления стала.
Сходив, отдав её готовые бумаги, я медленно шла обратно, и уже спускаясь по лестнице, заметила, что она вышла из кабинета и побежала к Ножкину в кабинет. Придя на рабочее место у меня не было работы, и я положила руки на стол и на них приложила голову.
Дело подходило к вечеру. Тут собравшись с силами, Наташа Урываева спрашивает:
- Маш!...а ты что точно решила уволиться?
- Да! Мне не плохой вариант предложили – ответила я, не поднимая головы с рук.
- Ну и правильно! Нечего тебе тут в этой поликлинике чахнуть. Ты молодая, у тебя мозги в голове есть, учиться поступишь, найдешь работу поинтереснее, чем, тут этих бабушек и дедушек терпеть и ублажать – сказала Наталья Степановна
- А вернуться сюда ты всегда успеешь, тебя тут с руками и ногами возьмут, за эти же гроши – сказала Наташа
- Она, мозговитая девчонка! Все у неё хорошо будет. Тут зачахнет и ничего путного не увидит. А поликлиника никуда не денется – сказала Наталья Степановна
- Вот, только Трусовой плохо будет, так же как и всей поликлинике, такого человека потеряют – сказала Наташа
- Да! Мамка то её уже вон расстроенная ходит. Маша молодец, вон всю поликлинику в порядок привела. Кстати!!! Маш! Мне надо обновить надписи на моих участках – сказала Наталья Степановна
- О! хахаха! И мне заодно! – сказала Наташа, улыбаясь
- Ты уж Маша нам тут все сделай и уходи! А они пусть как хотят!- улыбаясь, сказала Наталья Степановна
- Да! Хорошо! Только давайте завтра все. Вы сегодня на листочек выпишите, а я завтра напечатаю. Если тут все переделывать, то можно смело не увольняться, остаться на веки вечные – ответила я, посмеиваясь
- Да! Это точно!!! – сказала Наташа
Раздался телефонный звонок:
- Поликлиника! Здравствуйте! …да! Тут!...хорошо! передам…да! - ответила Наталья Степановна, положив аккуратно трубку.
- Маша! тебя мама приглашает к себе в кабинет. Соскучилась видимо! – сказала Наталья Степановна с улыбкой, держав в руках талоны на общий анализ крови на сахар, которые усердно раскладывала по дневным ячейкам.
- АГА! Иду….
- Теперь замучают её подниматься – сказала уставшая Наташа, разобрав карточки по адресам, и шмякнувшись в старый деревянный стул.
Поднявшись (уже в привычку вошло постучаться, спросить можно или нет, и протиснуть голову в щель двери) заглянувши посмотреть есть ли кто в кабинете.
Зайдя, она предложила сесть на стул.
- Маш, ты не передумала? А то твое заявление тут
- Нет…- ответила я
- Ну, раз ты решила меня бросить на самой середине обучения компьютера и решила уйти все же, объясни, как мне делать таблицы, а то ты уйдешь, меня никто больше учить не будет.
- Да там все легко, основам я вас уже научила, остальное дело техники и внимания
- Вообще таблицы находятся ….
В кабинете я у неё пробыла около полтора часа (перебежками бегая вниз выписывая рецепты), она в это время проводила беседы с врачами. Врачам, конечно же, было интересно, чем это я учу Трусову заниматься. Людмила Алексеевна, конечно же, всем объясняла, мол, Маша увольняется, вот и передает свой опыт. Доктора все были в шоке, не веря Людмиле Алексеевне, переспрашивали меня. На что получали четкий ответ, что это правда.
После того как я вышла из её кабинета, была вся красная от упорного учения. Регистраторы спросили со смехом.
- Что она там с тобой делала? пытала что ли?
- Ага! Что б осталась! – с усмешкой ответила им я
Собравшись, я поехала домой.
Придя домой, я, конечно же, сказала о своем решении родителям. Как и при появлении работы, так же и при этой новости, было много разногласий. Решение папа уже поменял и он сказал, мол, работаю я и работаю, стабильно получаю, в тепле, что мне еще надо?
Мама, конечно же, тоже была против того, что я написала заявление. Но зарплата с графиком оставляла желать лучшего. Она сказала, что, так оно так, но место уже насиженное, я в работе как рыба в воде, да и коллектив многого стоит.
Что делать я сама не знала. Точно знала одно, что можно потерпеть неделю и там все решу наверняка. Успокоила её мыслью той, что я просто блефую, и прошу, таким образом, нормальные рабочие условия и зарплату.
В моей голове даже мысли не было о блефе, но и я не видела себя в будущем в этой газете.
Такое состояние, когда и хочется сделать, так что бы было тебе хорошо, но при этом не сделать никому плохо. Еще эти десять тысяч в голову залезли…что ЖЕ ДЕЛАТЬ!!!
Нужно лечь и взвесить перед сном все за и все против.
Легла….накрылась одеялом…
Сотрудники и начальство. Блин, они очень дорогие мне стали, я к ним сильно привыкла. Будущих сотрудников я вообще не знаю…какие они? Как примут? примут ли?
Начальник – знакомый, ну где-то поможет…но он будет где-то там, а я в кабинете. Нет, все ровно, не то…тут уже все родные. Получающие гроши и не завидуют, так как тоже гроши получаю. Там, за лишнюю копейку съедят. Блин …что же делать?
Закрыв глаза и думая, что мне действительно по душе. Моя бедная, но в тоже время богатая божественными людьми поликлиника или неизвестная и богатая неизвестность,… а вдруг и правда это не мое как сказала Трусова? Может у меня не получится?
Тут глаза окончательно закрылись и я даже задремала. Вспомнила!!! Десять тысяч…
Вскочив и испугав Кристину (сестру двоюродную), которая приехала на пару дней переночевать, т.к. в общежитии, где она жила, что-то случилось. Десять тысяч!!!- вслух громко прокричала я. Потом поняв, что это какой то бешенный рефлекс, снова бухнулась на подушку и уснула.
На следующий рабочий день я пришла села на рабочее место и слышу, как Наташа Урываева говорит:
- А ты, что с Людмилой Алексеевной вместе приехала
- Нет! она же на машине ездит, а я сегодня пешком решила – ответила я
- А, я думала ты с ней теперь ездишь – сказала с приколом Наташа
Все посмеялись…
- А, почему это Маша теперь с Трусовой должна ездить? – спросила проходящий доктор Курносова.
- Маша увольняется! Вот и решили, может Людмила Алексеевна теперь за ней ездить стала, что б, не уволилась – сказала Наталья Степановна
- Как же мама без своего ребенка то теперь? – сказала Наташа
- Вот это ДА! Маш, ты что, нас покидаешь? – спросила Курносова
- Да! Я решила…уже…- ответила я, а у самой на глазах слезы наворачиваются
Наступила тишина…в регистратуру шла Трусова, я её шаги, почему то, услыхала бы даже, со второго этажа…въелись эти шаги в душу, и стало еще хуже.
С одного края плеча прокатившись до другого края плеча, нежная рука. По коже побежали мурашки, там, где она провела рукой как будто било маленькими электрическими разрядами. И тут рука застыла и плавно подвинулась до ключицы, большой палец, немного надавив, скользил по шейным позвонкам все выше и выше, уперся в затылок, и спускается до ключицы, сжала немного плечо:
- Маш, ты не передумала?- ели слышно спросила она.
-Нет! – так же не громко ответила я.
- Ну! Думай, думай – сказала она и услыхав спор в регистратуре пошла с ним разбираться.
Разобравшись в проблемах регистратуры, она пошла мимо меня, и проведя снова по спине рукой, ушла…
Через некоторое время я в кабинете Ножкина стояла. В кабинет, в тот момент никто не заходил, кроме нас была Людмила Алексеевна, у которой чуть ли не слезы текли из глаз. Валерий Васильевич спросил, зачем и для чего я написала увольнительную. В очередной раз объясняла, что я устала: от бабулей, за такую зарплату выслушивать их скандалы, жалобы, и от того что у меня даже нет кабинета, и просто хочу сменить вид деятельности. Я просто устала.
- Маша! ну зачем ты Людмилу Алексеевну расстраиваешь? Она уже второй день у меня тут вместо кофе, зеленый чай пьет скоро на корведилол перейдет
- Я решила! Я устала, я больше не могу
- Давай Маша, ты не торопись с решением, мы придумаем что-нибудь
- Мы понимаем, что отпуск тебе не дал отдыха, может, ты отдохнешь, и передумаешь? – сказала Л.А.
- Нет, я решила - сказала спокойно я
- Ладно я понял …иди работай, или отдыхай там и подумай над предложением Людмилы Алексеевны – сказал он
- Хорошо! Подумаю …- ответила я и ушла
На рабочем месте меня с моим заявлением (которое лежало у Трусовой), ждал сам Борис Федорович.
-Маша! Ты что с ума сошла! Это что за заявления! Меня вызывает Трусова к себе в кабинет, и я вижу картину! Сидит Людмила Алексеевна, на столе кроме твоего заявления подписанного ничего нет. Она сидит и смотрит на него, а потом на меня и говорит:
- Что мы сделали не так? Почему именно этот человек хочет от нас уйти?
- И? – спросила я, что вы ей ответили?
- Ничего Маша! У меня слов нет! Ничего не сказал.
Я не нашла не одного слова, потому что тоже была огорчена очень своим решением. Я подсознательно чувствовала, что люблю своих сотрудников, люблю своих начальников, люблю медицинских сестер, люблю каждую напечатанную букву в поликлинике. Могу сказать на сто процентов, что очень сильно привязалась, но при этом мне хотелось что-то изменить в своей жизни. Поменять работу, зарабатывать достойную зарплату, иметь собственный кабинет, не выслушивать этих на голову больных бабушек и не терпеть боль и оскорбления с их стороны. Хотелось, общаться с молодежью, поступить учиться куда-нибудь, и при этом видеть семью, так как маму и папу мне стали заменять Ножкин и Трусова.
- Нет, я конечно, видел от тебя много заявлений, но когда я у Людмилы Алексеевны увидел на пустом столе лист, я даже не мог ей ничего ответить, и она велела, что б я узнал что тебе нужно, так как думает, что ты стесняешься ей сказать. По возможности, если, это в наших силах, мы тебе предоставим, или хотя бы придумаем, как тебе угодить – сказал спокойно он
-Маш, ты нужна поликлинике, ты единственный грамотный и квалифицированный специалист по технике, и просто ты хорошая девушка.
- Я только что из кабинета Ножкина, сказала что подумаю, но я хочу хоть что-то изменить в своей жизни.
Прошло пару дней. Виктор Иванович, предложил о новой встречи. Я пришла. Мы с ним посидели в кафе. Он попил кофе, я чай зеленый. Он объяснял мне весь вечер все мелкие подробности моей будущей деятельности. Отказать в лицо, было бы не красиво, с моей стороны, и время еще было, что бы подумать. Я решила подумать еще пару дней.
Прошло пару, тройку дней, сделав телефонный звонок Виктору Ивановичу дала отрицательный ответ. В тот момент, когда я принимала решение, я все же не думала головой, а слушала, что скажет сердце. Мое сердце подсказало, что та неизвестность мне не нужна, а нужна стабильность и уверенность. Как говориться в мудрой русской пословице «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Все вроде хорошо, и правильно, но заявление уже вступило в свое действие, и нужно было ждать. Мое терпение снова оправдала все надежды и когда Трусова Людмила Алексеевна пригласила меня в кабинет, в конце второй недели отработки, до увольнения осталось полтора дня. Когда уже вся поликлиника была в расстройстве, и даже многие пациенты ходили. Некоторые просили остаться, говорили, что привыкли ко мне, но я делаю правильный выбор, и мне не стоит тут оставаться (это была адекватная часть пациентов). Зайдя в кабинет Людмилы Алексеевны, она предложила мне присесть, так как разговор пойдет долгий и серьезный.
- Маш, вот ты сейчас проси все, что тебе хочется, а мы сейчас решим чем я смогу тебе помочь
- Я поняла, что люблю своих сотрудников, люблю своих начальников, люблю медицинских сестер, люблю каждую напечатанную букву в поликлинике. Могу сказать на сто процентов, что очень сильно привязалась, но при этом мне хотелось что-то изменить в своей жизни. Поменять работу. Зарабатывать достойную зарплату, иметь собственный кабинет, не выслушивать этих бабушек и не терпеть боль с их стороны. Хотелось бы, общаться с молодежью, поступить учиться куда-нибудь, и при этом видеть семью, так как маму и папу мне стали заменять Вы и Валерий Васильевич - ответила я.
- Маш, я понимаю тебя, что ты молодая девушка. Тебе нужно жить и развиваться, а не торчать со мной днями и ночами в этой поликлинике. При этом у меня нет полномочий предложить тебе десять тысяч. У поликлинике нет таких денег для оператора…но если ты останешься, я пойду к главному врачу и встану на колени и выпрошу для тебя хотя бы что б ты стабильно получала пять-шесть тысяч. Со временем придумаем с кабинетом, может пока временным, но ты же, понимаешь, что у нас врачей размещать не куда, но мы что-нибудь придумаем. У нас много появляется молодых девчонок в коллективе, и я смотрю, ты с ними уже нашла контакт и дружите там своей кучкой. Это хорошо, и ты на многих влияешь положительно. Ну, это все что я могу тебе предложить. Что скажешь?
Прошла минута тишины, и я должна была сказать ответ. За эту минуту я вспомнила каждого человека работающего в поликлинике, вспомнила, как они мне помогали, как они меня защищали, как учили, как заботились о моем здоровье, как просто шутили и воспринимали меня такую, какая я есть. И вспомнила то, что я отказалась от неизвестности. Деваться было уже не куда, и тут я вспомнила злобных пациентов, те, что кричали, били клюшками, не уважительно относились, но тут же, вспомнила и о хороших, добрых, понимающих пациентов. Все ровно очень сильно хотелось сказать нет, но вдруг Людмила Алексеевна прервала тишину и сказала те слова, которые просто, впились мне в сердце, как стрелы и выдернуть их было просто не возможно.
- Маша! я знаю, какое это болото, и я знаю, что в это болото за собой тащу тебя, но ты мне действительно нужна, я без тебя не могу!
Тут подняв глаза, я вижу, как она плачет, я не удержала своих слез и тоже заплакала…и вдруг заходит в кабинет Ножкин В.В. и спрашивает:
- А что это вы тут плачете?
- Да! Вот! Одного вспомнили, всех жалко стало – ответила я и все немного посмеялись Валерий Васильевич забрал какую-то бумагу и ушел.
- Ну, вот, кто же меня еще так повеселит, даже когда я плачу?!
Обстановка разрядилась и моя рука проскользнула на стол за заявлением, и аккуратно забрала листок. Снова в кабинете воцарилась тишина, и только хлюпы были слышны на фоне работающего системного блока. Покрутив листок и сложив его вдвое, я его порвала, порвала на мелкие клочья.
- Людмила Алексеевна! Я останусь с вами, но к главному врачу вы, все же сходите. Чую, что с кабинетом мне так и не светит – ответила я, улыбаясь со слезами на глазах.
У неё тут же появилась улыбка и она была рада, что я выбрала её.
- Спасибо Маш!
Уходя она тоже, куда-то засобиралась, я потом только поняла, что к Ножкину. Пока я дошла до двери, она встала вместе со мной и проводила до двери, а потом обняла и на ушко прошептала:
- Маша! Спасибо! Ты сделала правильный выбор!
- Я знаю! Это вам спасибо! Без вас бы не справилась.
И тут я спустилась вниз в регистратуру и как не в чем, не бывало, приступила к работе. Доработав еще полчаса, до конца рабочего дня. Наталья Степановна не выдержала, и спросила:
- Ну что?!! Упрашивали остаться?
- Да! Попросили – сказала спокойно я
- И?! Ты то, что решила? – спросила она, ждав с нетерпением ответ
- Я остаюсь с Вами, не могу я вас бросить, люблю всех
- Ой! Они молодцы! Мы, мы тоже тебя любим, все - ответила она
Ладно! Все хорошо кончилось, пошлите все домой – сказала Наталья Степановна.
Все собрались и кучей веселой и с хорошим настроением пошли все по домам.
Пока я шла по аллее и как обычно слушала в наушниках любимые песни, поняла, что я действительно сделала правильный выбор. На душе было так легко, что я чувствовала, как будто, у меня появились крылья, и я вот-вот взлечу. Домой я пришла радостная и довольная…и своим позитивом зарядила всю семью. На следующий день как обычно пошла на работу, и мне она нравилась, как бы тяжело на ней не было.