Джеффри Стаддерт-Кеннеди
Geoffrey Anketell Studdert Kennedy (1883 –1929) was an Anglican priest and poet

В пригороде Бейрута - в районе Джуния - высится огромная статуя Пресвятой Богородицы - Хариса (Хранительница), ещё её называют Our Lady of Lebanon
Бронзовую статую Пресвятой Богородицы привезли в Ливан из Франции в 19в., и теперь это очень чтимое место паломничества.


1.



2.


3.


4.

Подняться к Харисе интересно на фуникулёре

а затем пересесть на маленький трамвайчик, который поднимает на последние метры горы

Посмотреть информацию можно здесь:
http://www.ololb.com

Небольшой монастырь Мар Марун в Аннайе представляет собой скромное здание. Его маленькая церковь всегда полна богомольцев и верующих, а в небольшом музее по соседству выставлены скромные личные вещи святого. Здесь Мар Шарбель прожил 23 года до своей смерти 24 декабря 1898г.


1.


2.


3.


4.


5.

Святой Шарбель


Шарбель появился на свет Божий в 1828 году, на севере Ливана. Мать Юсефа Бригитта была очень набожной женщиной, исключительно суровой, два её брата-отшельника иногда навещали их и не могли не повлиять своими рассказами на впечатлительнго племянника. До наших дней дошли рассказы о необычной набожности Брегитты. Однажды её единственная дочь подошла к матери, когда та молилась в одиночестве, спросила о чем-то. Все в семье знали, что в это время лучше всего сторониться матери. Бригитта в гневе ответила дочери:"Запомни, дочь, запомните все, когда я стоя на коленях и молюсь Господу и Божьей Матери лучше не подходите ко мне!Я никого не вижу, никого не слышу. Худо будет тому, кто хоть ещё раз оторвёт меня от святого дела!" Пусть не столь фанатичной, но тоже сильно набожной была вся семья Маклуфов. Особенно почитаемой была в доме Св. Дева Мария, здесь был её культ. Всей семьёй Маклуфы ходили на богослужения в местную церквушку, строго соблюдали дни поста, хотя и без поста ели только скромную пищу. Обязательно справляли христианские праздники. Словом, жили, как и все здешние крестьяне. И всё-таки, по воспоминаниям, эта семья сильноотличалась от других своим редчайшим трудолюбием, религиозностью и аскетизмом. Поэтому и жили они чуть зажиточнее и стадо коз было побольше, чем у соседей.

Мальчик Юсеф с детства был не похож на своих братье и сверстников, на его тонких, не деревенских чертах лица, всегда лежала печать благогвения перед Богом, а молчаливость его была отличительной чертой. Юсеф никогда не участвовал в шумных мальчишеских забавах, постоянно уединялся от братьев. Лицо мальчика загоралось, на щеках появлялся румянец, когда он вставал на колени и истово, не по-детски молился Богу. Наверное, это было у Юсефа в крови и мальчик чувствовал своё призвание. Больше всех Юсеф любил мать, несмотря на её строгость и суровость. Отца мальчик помнил плохо, хотя сохранил до конца своих дней его образ.

Судьба отца сложилась трагически. Когда мальчик был ещё совсем маленьким, случилась беда. К их дому подошли солдаты во главе с суровым сержантом. Семья в это время мирно обедала. Отец отворил тяжёлую дверь. - Что вам нужно? - спросил он сержанта. - Вы Антуан Маклуф? - Рослый сержант, отстранив отца, вошёл в комнату - Да, я, Антуан. А что случилось? - Слушай меня внимательно, крестьянен, - сержант старался не смотреть на ребятишек, затихших в испуге, - Завтра, рано утром, ты должен быть на месте сбора мобилизованных в армию, у церкви. - Помилуйте, господин! - взмолился Антуан, он опустился на колени. - Куда же я пойду? Взгляните на мою семью. Дети пропадут с голоду. - Не разговаривать! - прикрикнул сержант.- Ты хочешь, чтобы погибла твоя родина? Не припудешь к месту сбора будет намного хуже. Запомни: рано утром, как взойдёт солнце! - сержант, а вслед за ним и солдаты, вышли из дома. Отец Антуан был дисциплинированным и исполнительным человеком. Собрали они с Бригитотой мешок с продуктами и одежёнкой, положили запасные стоптанные башмаки. И чуть рассвело, отец Юсефа ушёл из дома, когда дети ещё спали. Ушёл и больше не вернулся. Бригитте пришлось одной "тянуть" пятерых детей - одевать, кормить, воспитывать. Через 2 года она вторично вышла замуж за тихого, набожного односельчанина, отчим и стал духовным наставником Юсефа, как и 2 его дяди отшельника жившие в горах.

Как и все соседские мальчишки, Юсеф пас коз на горных склонах, прислуживал в местной церквушке, пел в хоре, но в одном он был не похож на сверстников - был молчаливым, никогда не шалил, а всё свободное время проводил в уединении - отыскал на склоне горы узкий грот, сотворил себе крохотный алтарь, поставил изображение Божьей Матери, запасся кусочками ладана и увлеченно молился. Об этом вскоре узнали мальчишки и с тех пор прозвали его "Святым". Этот маленький грот и стал первой пустынью будущего святого. Здесь он часто слышал внутренний голос, который постоянно внушал мальчику:"Твоя жизнь принадлежит Христу. Иди за ним! Ты должен оставить мирскую жизнь, исполненную греха". Это убежедение крепло с каждым годом. Юсеф отдалился от сверстников, от семьи, готовясь к важнейшему шагу в своей жизни. и пришло такое время, когда он осуществил мечту, оставил всё - отчима, мать, братье, девушку, которая считала себя его невестой. Решительно ушёл из дома, даже не попрщавшись с матерью. Понимал, прощание будет трудным. А ведь он отныне просто обязан быть несгибаемым, твёрдым, как гранит, в своем решении удалиться от грешного мира. Отлично понимал: стоит дать хотя бы раз себе поблажку, слабину, - и грош цена будет такому служителю Бога. Светлый, но многотрудный путь, который он выбрал, - единственный и верный. Так решил Юсеф и смело двинулся в неведомый путь в новую жизнь.

На рассвете с вершины горы он разглядел в долине красные черепичные крыши и кресты. Сердце его учащенно забилось в предвкушении встречи со служителями монастыря. Калитку ему отворил монах, Юсеф сказал, что хочет увидеть отца-настоятеля, которому Юсеф поведал, что быть монахом - мечта и цель его жизни. Разрешение было получено. И когда новые братья спросили Юсефа, подобрал ли он для себя вместо светского духовное имя, юноша без раздумья ответил " Шарбель !" (шар - царь, бель - Бог).Крестьянская закалка и незыблемая вера в Господа помогли юному Шарбелю выдерживать нечеловеческое напряжение: по 5-7 раз на день участвовать в богослужениях, вставать в полночь к Всенощной, днём пасти на горных склонах скот, дотемна трудиться на виноградниках, где о не позволял себе съесть даже гроздь винограда. Он плотничал, выделывал кожи, носил с горных склонов огромные камни, шлифовал их вручную. Шарбель делал всё без напряжения, с упоением, находил время и для того, чтобы учить хоральную литургию, читать Евангелие, разучивать псалмы.

Как-то раз в келью Шарбеля забрался мелкий воришка и украл два блюда. А когда Шарбель возвращался домой, увидел неожиданную картину: на тропе, дрожа от страха, стоял еловек в бедной одежде, а спереди и сзади его охраняли 2 ядовитые змеи, и стоило человеку шевельнутся, змеи как по команде начинали злобно шипеть. Шарбель , увидев свои блюда, догадался в чем дело. Он близко подошёл к змеям, что-то тихо, но настойчиво им приказал. И змеи юркнули в кусты. А воришка помчался прочь не разбирая дороги. После годового пребывания в Мейкфукском монастыре Божьей Матери, пятилетнего служения в Кфифане, где Шарбель изучил теологию, он возвратился в Аннйский монастырь, который стал его последним прибежищем. Отец Шарбель не любил распространятся о своих планах, но всем было понятно, что он готовился к отшельничеству.

"Молитесь и спасены будете". Так советовал всем Святой Шарбель . Для него лично, кроме Бога, существовал ещё с юности культ Богородицы. Будучи мальчишкой, он сооорудил в горе маленький грот, где оборудовал алтарь, поставил икону Божьей Матери и увлеченно молился ей: "Мать Иисуса! Заступись за меня перед твоим Божественным сыном!" Его в шутку звали "святым", не подозревая, как близко это прозвище от истины. А Юсеф не уставал повторять: "Молитесь Богородице и спасены будете!"
И всегда, размышляя о Боге, Шарбель не забывал молиться Божьей Матери, чувствуя в этом острую необходимость. Наверное, страстно верующая в Богородицу мать Бригитта привила сыну эту любовь. Не приходится удивляться, ибо в любой ливанской деревне можно встретить крохотные крытые часовенки с фигурками Девы Марии.

Будет неверным представлять себе будущего святого как религиозного фанатика, которому чуждо было всё человеческое. И Шарбель долгое время боролся с самим собой, победы, которые он одерживал, не проходили даром, оставляли в душе следы жесточайшей битвы.Спокойствие и смирение, которого он достигал, было похоже на рокот прошедшей бури, но бурю эту никто, кроме самого Шарбеля , конечно, не ощущал.
Однажды, работая на поле, брат Поль услышал в звенящей тишине яростный вопль Шарбеля . Бросив мотыгу, монах поспешил к нему, спросил:"Что случилось, брат? Какая тебе нужна помощь?" - "Нет, ничего, ничего, - смятённо ответил Шарбель , - возвращайтесь на свою дилянку". Поль ушёл не сразу, он видел на искажённом болью лице Шарбеля следы внутренней борьбы.
Спустя какое-то время Поль вновь услышал наполненный болью крик. Когда он приблизился к Шарбелю , понял: тому нужны слова утешения. Поль присел рядом, обнял брата за плечи. И услышал признание будущего святого: "Брат мой, Поль! Я только что испытал сильное и болезненное искушение. Помолись за меня!" Монах сотворил молитву, и лицо Шарбеля прояснилось. Больше никаких криков не было слышно.

Шло время. От монаха к монаху, из поколения в поколение передавались в Аннайском монастыре рассказы о чистой, непорочной жизни их брата Шарбеля . Дошла молва и до наших дней. Шарбель , по воспоминаниям его современников, считал одной из главнейших заповедей соблюдение бедности. Годил зимой и летом в изношенной одежде, стоптанных башмаках, без головного убора, не разжигал огня, чтобы согреться, никогда не ел мяса, не пил вина, спал на узкой каменной плите, под голову клал полено, обернутое в тряпку. Ни от кого не принимал даров и денег за службу. Как-то раз ему почти насильно засунули в карман деньги, Шарбель , словно обжогшись, тотчас передал деньги кому-то стоящему рядом.
Ещё рассказывают, что однажды вечером, сидя у костра, братья-монахи решили подшутить над Шарбелем , забыв, что он всё принимает в серьёз. Когда костёр стал затухать, один из монахов в шутку сказал:"Валежник кончается, чтобы костёр не погас авайте бросим в него Шарбеля ".
Будущий святой, не радумывая, встал, приблизился к костру и проникновенно проговорил:"Делайте, что задумали. Прошу Господа дать вам силы сделать это". Устыдившись, братья-монахи стали просить у Шарбеля прощения. Он сказал:"Бог простит". И всю эту ночь простоял на коленях, произнося молитвы.
" Шарбель , - вспоминает его биограф отец Абрахам, - мог стоять на коленях по 4-5 часов. В это время с ним было бесполезно разговаривать, будущий святой находился в глубокой мидитации. Все понимали: " Шарбель разговаривал с Богом".
Как-то брат Шарбель так долго и увлеченно молился, что потерял счет времени, очнулся, когда монахи встали в полночь к Всеночной. Отстояв службу, они вновь ушли отдыхать, а Шарбель опять, даже не заметив этого, простоял на коленях до утра. Но успел присоединиться к братьям на утреннем богослужении. Все братья диву давались, откуда у этого худощавого, измождённого человека столько сил?

Обет молчания.

Святой Шарбель был от рождения немногословен, как и все крестьяне, живущие в горах, а когда принял в Аннайском монастыре обет молчания, стал похож на немого, лишь крайне редко 1-2 фразами отвечал на вопросы братьев и отца-настоятеля. Он прекрасно понимал: без молчания нет настоящей молитвы. Шарбель молчал и во время трапезы, во время богослужения лишь мысленно повторял слова молитв и, конечно, во время работ в поле. Бывало, его о чем-то спрашивали братья, он недоуменно поводил глазами и ... молчал. Его не донимали вопросами,понимали: Шарбель был рядом и в то же время далеко от них. Правда, бывали дни, когда ему волей-неволей приходилось отверзать уста. Это случалось, когда отец-настоятель посылал Шарбеля в ближайшие деревни для проведения богослужений. Вспоминается случай, когда будущего святого позвали к умирающему, тот был в лихорадке, но узнав, что к нему идёт монах, очнулся, запротестовал:"Не нужен мне монах! Не нужен!"
Шарбель , несмотря на яростное сопротивление больного, подошёл к нему, взял за руку, проник взором в сердце умирающего, понял, что спасти его никак не возможно, сказал:"Не бойся, сын мой, Бог любит тебя, доверься ему". Он долго сидел у изголовья умирающего, читал молитвы. И больной успокоился, полуулыбкой отошёл в мир иной.

Отец Шарбель услышал за стенами цокот конских копыт, отворилась дверь его кельи и отец-настоятель поманил к себе: - шейх прислал за тобой гонца, брат мой! - тихо сказал он - у него заболел сын. - Разве я врач? - Понимаю, но, - настоятель развёл руками, - зовет именно тебя, - пришлось ехать во дворец Шейха. Перед тем как войти в роскошный дворец, Шарбель осмотрелся по сторонам, с осуждением оглядел роскошные аппартаменты, фонтаны. - Идёмте, вас ждут! - повторил его гонец. - У здешнего Шейха тяжело заболел сын. Отец привозил к нему знаменитых врачей чуть ли не из самого Бейрута, но .... когда положение мальчика стало критическим, мать настояла на том, чтобы послали в монастырь за Шарбелем , о котором давно шла слава, как о добром целителе. Шарбель внимательно осмотрел мальчика, окропил его святой водой, сел в изголовье, стал молить Бога об исцелении мальчика. Внезапно горячка мальчика приостановилась, он затих под рукой подвижника, а потом уснул. А до этого ребёнок не спал 3 суток, метался в бреду. Шарбель уехал, наотрез отказавшись от щедрых даров шейха. Наутро мальчик был совершенно здоров. История эта имела продолжение. Мальчик вырос, окончил один из мед. институтов во Франции, вернулся в Ливан, стал широко известным в стране врачом. и так получилось, видимо, по воли Всевышнего, что именно ему было поучено исследовать тело Св. Шарбеля , спустя много лет после того случая. И хотя по-прежнему никому из ученых сего мира не удалось разгадать феномен святого, этот врач сумел высказать несколько любопытных гипотиз, которые касались смерти и чудес Св. Шарбеля .

Оказывается, сама история с захоронением и перезахоронением отца Шарбеля - это тоже полуфантастическая история. После кончины отшельника Шарбеля братья-монахи похоронили его без гроба - стояла суровая зима, сильная метель, досок под рукой не было. Усопшего положили в суровую ткань, накрыли такой же грубой тканью и укрыли в каменной пещере, а вход заложили плитами. В ту пору никто из отшельников и не предполагал, что прийдётся ещё не раз вскрывать место упокоения будущего святого. По давним и незыблемым традициям кристианского маронитского ордена вскрывать гроб с телом усопшего священника или монаха можно только по специальному разрешению патриарха Ливана. Да ещё с обязательным присутсвием 3 эпископов, а также отца-настоятеля монастыря. Но так загадочно сложились обстоятельства, что монахам очень скоро пришлось вновь разбирать стену, отваливать камни от погребальной пещеры отца Шарбеля .
15 апреля 1899 года в местечко Аннайя прибыла высокопоставленная дилигация, состоящая из представителей Патриарха Ливана и Всего востока, знаменитые в ту пору учсеные-богословы и известные арабские мед. светила. Они предъявили отцу-настоятелю разрешение патриарха на вскрытие гроба будущего Св. Шарбеля . При этой процедуре присутствовали фотографы и журналисты, а также братья-монахи из монастыря и пустыни Св. Петра и Павла. Все ожидали увидеть разложившийся туп бывшего отшельника, но когда сняли крышку гроба, их взорам предстал "спящий" человек. На лице почившего было спокойствие, его не тронуло тление. Представители с великим удивлением заметили: Тело и погребальные одеяния Шарбеля сильно "промокли", розоватой "сукровицы" оказалось так много, что, казалось, она вот-вот начнет выливаться на землю. Да и причиной для вскрытия послужили сигналы отца-настоятеля Аннайского монастыря, что "тело постоянно истекает розоватой ароматной жидкостью, которая просачивается через дерево, через цемент". Решение было единогласным, оно официально зафиксировано в документах, сохранившихся до наших дней. "Поменять ложе почившегося отца Шарбеля Маклуфа на более прочное". Приготовили новый гроб, нетленное тело переодели, а "промокшие" одежды и плащаницу унесли в монастырь.
Канонизацию Мар Шарбеля в 1977г. совершил Папа Павел VI. День памяти Шарбеля — 24 июля.

Свт. Василий Великий

Крест без любви нельзя мыслить и представлять: где Крест, там и любовь; в церкви вы везде и на всем видите кресты, для того чтобы все напоминало вам, что вы во храме Бога любви, в храме Любви, распятой за нас.

Праведный Иоанн Кронштадтский.

Наша проблема заключается в том, что в жизни мы не осуществляем то, что хочет Бог. Мы хотим, чтобы наши дети ходили в церковь, мы хотим, чтобы наши дети стали святыми, но не мы. Мы хотим, чтобы монахи молились, но не мы. Пусть они постятся, а мы поедим. Мы не верим в то, что говорит Господь. Может быть, мы верим лишь чуть-чуть. Мы верим так, как верил один человек, который жил рядом со мной в Нью-Йорке. Он был ортодоксальным иудеем. Звали его Кроненберг. Однажды в воскресенье он с моим отцом пришел в церковь. Когда я увидел ортодоксального иудея в церкви, для меня это был шок. Я спросил его:– Мистер Кроненберг, почему вы решили прийти в церковь? Он ответил следующее:– Я знаю много разных вещей. Многие люди рассказывали мне многие разные вещи. Но во многих вещах я не так-то уж уверен. Поэтому я пришел в церковь на случай, если меня обманули и Бог все-таки здесь. Мы поступаем подобным образом. Мы молимся ровно столько, сколько необходимо, но чтобы не помолиться чересчур долго. Мы хотим, чтобы наши дети изучали веру в достаточной мере, но не чрезмерно, ведь мы не хотим, чтобы они сошли с ума. А в Священном Писании Господь говорит о нас. Он говорит: если ты тепл, не холоден и не горяч, Я извергну тебя из Своих уст. Сильные слова! Итак, не теплы ли вы? Или вы горячи? Или холодны? Где Бог в вашей жизни? Это – важные вопросы, потому что не только ваше спасение и ваша вечная жизнь зависят от этого ответа, но также и жизни ваших детей. Если вы любите Бога, скорее всего, ваши дети тоже будут Его любить. Если вы будете делать то, что вы говорите, ваши дети будут поступать так же. Если вы говорите одно, а делаете другое, так же будут поступать и ваши дети
архим. Иоанн (Парр)
настоятель монастыря Всемилостивого Спаса в Трэдвелле, на севере штата Нью-Йорк (США), и обители милосердия преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке.

Клайв Стейплз Льюис

прп. Ефрем Сирин