Не зная ни того, что было, ни что придёт... Марина Цветаева
Быть нежной, бешеной и шумной, - так жаждать жить! --
Очаровательной и умной,- прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были, не знать вины...
- О, возмущенье, что в могиле мы все равны!
Стать тем, что никому не мило, - о, стать как лёд! --
Не зная ни того, что было, ни что придёт...
Забыть, как сердце раскололось и вновь срослось,
Забыть свои слова и голос, и блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной - на стебельке,
На этой узкой, этой длинной моей руке...
Как зарисовывая тучку издалека,
За перламутровую ручку бралась рука,
Как перепрыгивали ноги через плетень,
Забыть, как рядом по дороге бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури, как дни тихи...
-- Все шалости свои, все бури и все стихи!
Моё свершившееся чудо разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду бледнее всех.
И не раскроются - так надо - О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда, ни для полей -
Мои опущенные веки. - ни для цветка! --
Моя земля, прости навеки, на все века.
И так же будут таять луны, и таять снег,
Когда промчится этот юный, прелестный век.
Феодосия, 1913
Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну с поверхности земли.
Застынет всё, что пело и боролось, сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос, и золото волос.
И будет жизнь с её насущным хлебом, с забывчивостью дня.
И будет всё -- как будто бы под небом и не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине и так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине становятся золой,
Виолончель и кавалькады в чаще, и колокол в селе...
Меня, такой живой и настоящей на ласковой земле!
К вам всем, что мне, ни в чём не знавшей меры, чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры и с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно: за правду да и нет,
За то, что мне так часто -- слишком грустно и только двадцать лет,
За то, что мне - прямая неизбежность - прощение обид,
За всю мою безудержную нежность, и слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий, за правду, за игру...
- Послушайте! Ещё меня любите за то, что я умру.