Это книга о удивительном враче, спасавшем даже очень тяжелых больных. Если ему не удавалось кого-то спасти, то удавалось облегчить страдания больного и успокоить, утешить, словно чудо-врач брал чужую боль на себя. Впрочем, сам герой скорей всего не согласился бы, что он творит чудо, он сказал бы, наверно, что чудо творит бог, а врач лишь возносит молитву, исцеление зависит не столько от искусства врача, сколько от крепости его веры. Должны были молиться и верить также и больные, и они верили, хотя вот вопрос, на кого болящие уповали сильнее, на бога или на врача, мне порой казалось, что всё же на врача, поскольку он ближе и понятней. Показательно, что, когда люди сомневались в способности лекаря помочь, он действительно утратил свою исцеляющую силу и не мог вылечить даже пустяковые болячки. Было это давным-давно, в 15 веке. То есть, может, и не было, на это намекает подзаголовок "неисторический роман", но повествование так правдиво, что я поверила в него.
Эта книга меня удивила. История человека, отрекшегося от собственной жизни, от всего, что могло бы принести ему удовольствие, радость или хотя бы покой, история человека, почти вся сознательная жизнь которого это жертва, такая история должна быть жутко нравоучительна, однако этого нет. Автор не забирается на трибуну, не берет рупор, он словно сидит рядом и рассказывает, а я слушаю, потому что рассказ увлекает. Часть под названием "Книга пути" вообще читается как хороший приключенческий роман.
Легко читать еще и потому, что автор пишет на хорошем современном языке, правда, иногда незаметно переходит на древнерусский, а потом так же легко и непринужденно возвращается обратно, даже в прямой речи персонажей. Приведу цитату, прошу прощения, что она длинная, но тут и стиль виден, и тема обсуждается серьезная.
"Что такое душа, спросил Арсений.
То, что Господь вдыхает в тело, то, что отличает нас от камней и растений. Душа делает нас живыми, Арсение. Уподоблю ее пламени, исходящему от земной свечи, но земной природы не имеющему, стремящемуся ввысь к соприродным стихиям.
Если живой делает душа, значит, она есть и у животных? Арсений показал на стоявшего рядом волка.
Да, у животных есть душа, но она соприродна их телу и заключена в крови их. И заметь: до потопа люди не ели животных, щадя их душу, ибо с телом животного душа его умирает. Душа же человеческая телу иноприродна и с телом не умирает, несть бо душа человеческа от вещи иныя, но от самого Творца вдуновена благодатию.
Что судится телеси человеческому?
Тело наше в персть разыдется. Но Господь, создавый тело из персти, наша телеса разшедшася купно восставит. Ведь это, знаешь, только кажется, что тело разлагается без следа, что смешивается с другими элементами, становясь землей, рекой, травой. Наше тело, Арсение, как разлитая ртуть, которая лежит, распавшись на мелкие шарики, на земле, но с землей не смешивается. Она лежит себе до тех пор, пока не придет некий умелец и не соберет ее обратно в сосуд."
Мне кажется, шов между речью на старинный лад и речью современной прошит мастерски, глаз не спотыкается. Недаром Евгений Водолазкин филолог, специалист по древнерусской литературе. Думается, если бы вся книга была написана языком летописей пятисотлетней давности, мало кто из современных читателей смог бы это произведение осилить, как бы оно ни было интересно, поэтому такое "осовременивание" оправдано.