Евгений Гришковец. Фрагмент записи в дневнике от 6 мая 2014 года

Здравствуйте!

Я долго не высказывался на самую главную и болезненную тему… Понятно, на какую. Я молчал, молчал, молчал… Не отмалчивался, а молчал. Не знал, что сказать. И вот два дня назад высказался. Я знал, что те, кто от гнева и усталости уже ничего и никого не способны слышать, кроме тех, кто говорит и думает в унисон, прочтут и увидят в моей записи что-то своё и только своё. Я знал это заранее, но уже не мог молчать, потому что начал бы отмалчиваться.
Последние два дня я прожил под натиском тех, кто проклинал меня или хвалил. Прокляли многие, со всех сторон.
Сегодня мой давний знакомый из большого украинского города, который я не буду называть, прислал фотографию того, как он сжигает у себя во дворе мои книги. А он любил мои книги много лет… И спектакли. Я горевал.
Я получал похвалы от тех, кто тоже ничего не понял из того, что я сказал. И я горевал от этих безумных похвал.
Сегодня я публикую запись, над которой работал эти два дня. Будут новые безумные проклятья или наоборот… Но адресую я это тем, кто хочет услышать и понять, тем, кто не оглох от гнева и ненависти.
Это лирический текст. Лирический настолько, насколько может быть лирическим.

На днях, после одесской страшной беды, я отчётливо понял, что как бы это ужасно или прекрасно не звучало, но мы с Украиной неразрывны. Неразрывны не по причине исторического и этнического родства, единого культурного наследия и прочих объединяющих факторов, а неразрывны по иной глобальной, мировой причине. И эта неразрывность сулит нам долгие, совместные беды…

Неевропеец

Как бы наивно это не прозвучало, но именно в последние дни я со всей ясностью понял, что я не европеец. Конечно, это нужно было понять много раньше, но я, наивный, этого со всей ясностью не понимал. А теперь понял. Осознал!
Я с самой юности старался выглядеть, как европеец, ни разу в Европе к тому моменту не побывав. Любил всё европейское, часто не отличая европейское от американского. Мне нравилось когда меня в Москве принимали за иностранца по причине необычной (европейской) одежды, причёски и поведения. Я полагал европейский культурный, архитектурный и человеческий контекст мне близким и естественным. Я не находил в себе признаков Востока и Азии. Я видел в себе только европейское начало и внутреннее устройство, с рудиментами советского прошлого.
Уверенный в своей европейскости я переехал жить в Калининград, который фактически находится в сердце Европы. Я приучил себя не мусорить, быть вежливым, переходить улицу на зелёный сигнал светофора, улыбаться незнакомым людям, не желать обмануть, не нарушать закон, всегда пристёгиваться ремнём безопасности… Но именно сейчас, в эти дни, я понял, что никакой я не европеец, несмотря на все свои внешние признаки. Я обнаружил в себе много такого, чего не ожидал обнаружить. И тогда я признался себе: я не европеец!!!
Я это так отчётливо понял, потому что увидел, что украинцы тоже не европейцы. Мы неразрывны! В последние дни я мощно осознал, что мы неразрывны именно в своей этой неевропейскости. Мы неразрывны потому что они — украинцы, а мы – русские.

Я не европеец. Потому что какой европеец смог бы пять месяцев беспрерывно жить только новостями из разных источников, соизмерять и строить свои планы только в связи с этими новостями, поступающими из другой страны. Какой европеец смог бы провести такое количество времени в неуёмных телефонных и застольных тяжелейших спорах с друзьями, приятелями, малознакомыми и совсем незнакомыми людьми. Со всеми подряд! Какой европеец потратил бы на всё это такое количество нервов, перессорился с половиной знакомых и коллег из-за того, что происходит в другой державе? Я не могу себе представить европейца, который бы изо дня в день в течение полугода стал строить предположения, гадать, пытаться спрогнозировать, что же будет дальше… Только мы, мы-неевропейцы, я-неевропеец, способны на это.

А в этом случае, какие украинцы, к чёрту, европейцы?… Какой европеец может почти полгода, забыв о работе, профессии, учёбе, здравом смысле сможет жить борьбой сначала с одним, потом с другим, потом с третьим? Какой европеец потратив столько жизненных сил, надежд, пожертвовав своим образом жизни, потеряв убитыми соратников или даже друзей, движимый самыми благородными идеями и жаждой чести и свободы, в очередной раз наступит на те же самые грабли, бездарно утратит, упустит всё, что завоевал, и либо плюнет на всё, либо озлобится самой слепой и лютой злобой, либо будет стоять и растерянно почёсывать в затылке, недоумевая, как такое могло произойти, ведь он совсем не этого хотел?
Мы не европейцы…
Мы одинаковые. При всех различиях…