Любовь выросла из чувства собственности. Миллионы лет сильный оставлял свое потомство преимущественно. Важно было оставить гены более сильного. Благодаря такому слепому отбору силы выжило человечество. Отсюда было желание контролировать женщину. Чтоб не продолжила род более слабого, подкатившего к ней украдкой. Не того, кто кормил ее целый год, а просто присевшего на ухо на 5 минут, много ли женщине надо? Или задравшего ей шкуру, пока она ходила на водопой.

С течением веков желание собственности над женщиной окультурилось. Обросло традициями, возвышенным смыслом, все находки красоты, совершенные человеком за тысячелетия, шли на украшение, возвышение этого процесса размножения. Хотя в основе его было и остается одно – чувство доминирования над женщиной, желание не допустить к ней другого. Передать векам лишь свой генофонд.

Обряды, сословные традиции все идет на закрепление этого чувства собственности. Мужчина не желает кормить чужого ребенка. Хотя, с точки зрения человечества, лучше было бы, если бы жена алкоголика рожала от здоровых мужчин. И от разных, разнообразя картины генофонда.

Да и не только жены алкоголиков чтоб имели детей от других мужей. Мы как-то свысока смотрим на мусульманские традиции, где женщина сидит в гареме. А чем европейская культура отличается. Тот же моногамный гарем, хоть и без носимой чадры. Ясно, для цивилизации, культуры, страны, лучше было бы, если бы в каждой семье рос бы свой ребенок от нобелевского лауреата, академика, олимпийского чемпиона, гения, одаренного человека. Но, если и растет чужой у нас, то только от соседа, начальника, загула, залета.

Миллионы ежегодных абортов – признак, как низко мы ценим себя, семью, здоровье, свое будущее.

Оказывается, любовь – препятствие. Так что есть тогда любовь в данной позиции. Что лучше сидеть и смотреть на своих детей, лелея надежду, что это какой-то вариант вашего бессмертия. Или видеть за своим столом черного, желтого, детей одаренных людей чужой расы.

Что есть человечество – лишь кучки обособленных индивидуалистов, каждый желающий передать в будущее свои пороки, слабости, пристрастия, влечения?

Оставаться нам такими и впредь? Или выпустить любовь за рамки частной семейной предопределенности. Может ли любовь оставаться в нынешнее время, какой она была в рабские века? Может ли любовь в будущих веках оставаться столь же моногамной, как сегодня? Какая она, любовь, будет в будущем?

Что есть любовь к детям сегодня и в каменный век? Любовь к самому себе. Желание видеть самого себя, снова молодым, снова начинающим жизнь сначала. Это не мало, но и не много. Любовь к себе – это чувство самосохранения, но, отнюдь, не прогресса.

Удовлетворимся лишь чувством самосохранения? Чувством спасенной шкуры.

Детей берут из детдомов. Есть у людей сердце. Но лучше, чтоб их не сдавали, не предавали. А сдать равнодушно дите от нобелевского лауреата будет, может, не так легко, как свое собственное. Да и государство не будет столь равнодушно к детям в детских домах, как сейчас, когда это будет цвет нации. По крайней мере, теоретически, в потенциале, элита страны.

Право отправить свое наследство в будущее – не только право, но и ответственность. Все алкоголики, гомосексуалисты, преступники-рецидивисты, больные с патологией, передающейся по наследству, должны быть стерилизованы. Как уличные собаки. Чем они и являются, по сути своей, для человечества.

АВТОР ИГОРЬ ПАВЛОВИЧ БОТОВ