3 февраля 1565 года Иван IV Грозный издал царский указ, учреждающий опричнину. Сам этот термин ничего пугающего в себе не несёт и происходит от древнерусского «оприч», то есть «особенно» или «кроме». Поэтому поначалу всем казалось, что царь просто формирует особое элитное войско, которое в более поздние времена назвали бы гвардией.

На самом деле, царь Иван изначально создавал карательную машину, аналогов которой в русской истории до этого не было. Кровавая работа этой машины определила всю внутреннюю политику в стране на период 1565—1572 годов, которая характеризовалась массовым террором по отношению к собственному населению. Жестокие репрессии, коллективные казни, а то и просто бессмысленные свирепые убийства, сопровождаемые неизменными конфискациями, оправдывались необходимостью искоренения измены в среде знати. Благодаря чему слово «опричнина» стало синонимом беспощадного террористического беззакония, возведенного в ранг государственной политики.

Разногласия с частью знати у царя и правда были — в своем стремлении во что бы то ни стало продолжать Ливонскую войну Иван IV натолкнулся на сильную оппозицию среди своего ближайшего окружения. В результате конфликта немалое количество представителей высшей знати бежало за границу, организовав мощный зарубежный оппозиционный фактор, притягивающий всех, кто не был согласен с политикой царя.

В ответ Иван в январе 1565 года применил политический приём, изобразив что отрекается от власти из-за «измены» духовенства, бояр, детей боярских и приказных людей. А в качестве условия своего милостивого возвращения на престол выдвинул предоставление себе чрезвычайных полномочий и учреждение опричнины. Таким образом 3 февраля и родился царский указ об учреждении «особного» двора с особой территорией, войском, финансами и органами управления.

О размахе мероприятия говорит тот факт, что кроме царских дворцовых владений опричными сразу же оказались Можайск, Вязьма, Суздаль, Козельск, Перемышль, Белев, Медынь, Двина, Великий Устюг, …

18 февраля 1268 года в битве у крепости Раквере (Раковор) коалиционное войско русских княжеств разгромило объединенные силы Тевтонского ордена и Дании.

Политическая обстановка, сложившаяся в северных русских землях в начале второй половине XIII века, характеризовалась резким ростом реваншистских устремлений Тевтонского ордена. К этому времени поражение в Ледовом побоище (1242) воспринималось ливонскими рыцарями скорее как частное недоразумение, произошедшее в результате досадного просчета. Внезапная смерть Александра Невского в 1263 году стала рубежом, после которого вновь началась активная немецкая экспансия на русские земли. Положение для Пскова и Новгорода стало угрожающим, когда к немецкой экспансии прибавилась еще и датская — русские города Колывань (Таллин) и Раковор (Раквере) были захвачены датчанами.

Противостоять продвижению врага Псков и Новгород в одиночку были не в состоянии, что наглядно показала неудачная попытка отбить Раковор в 1267 году. Слабо подготовленное войско, раздираемое руганью псковских воевод с новгородскими, подступив к крепостным стенам, откатилось назад, как только в него полетели стрелы. Понеся потери всего в семь человек, эта горе-армия утратила боеспособность окончательно и вернулась восвояси. Тогда, оказавшийся на псковском княжении Довмонт Литовский, обратился за помощью к великому князю Владимирскому Ярославу, который прислал своих сыновей Святослава и Михаила с дружиной. А вскоре к коалиции примкнули также тверской князь Ярослав и 17-летний переяславский князь Дмитрий (сын Александра Невского). Благодаря своему имени, именно он был избран формальным командующим объединенного войска, хотя реальное командование все же, судя по всему, осуществлялось владимирскими воеводами.

Стоит отметить, что Ливонский орден (который с 1237 года являлся отдельным ландмайстерством Тевтонского ордена) не сидел сложа руки, видя активные военные приготовления русских. Руководство ордена начало спешно приводить свои отряды в боевую готовность, а в качестве дипломатического прикрытия в Новгород было отправлено специальное посольство из епископов и рыцарей. Они поклялись в вечной любви и дружбе к Новгороду и даже побожились на кресте в том, что не станут оказывать помощь датчанам. К счастью, на Руси уже знали, что клятвы данные неверными, не являются для крестоносцев обязательными. Поэтому, когда в конце января 1268 года объединенное русское войско вторглось в датскую Эстонию и двинулось на Раквере, выступление ливонцев на стороне датчан для воевод не стало неожиданностью.

18 февраля 1268 года объединенные тевтонско-датские силы, которыми командовал лично ливонский магистр Отто фон Роденштейн (по другим данным епископ Дерпта Александр) общей численностью 24−25 тысяч вышли к реке Кеголе у Раковора. Где встретились с коалиционной русской армией, насчитывающей по разным оценкам от 16 до 30 тысяч (последнюю цифру сообщает ливонская хроника). Все источники сообщают о том, что русские сразу же неприятно удивили врага слаженностью и четкостью действий — это была совсем не та толпа, которая приходила к Раквере за год до этого. Сражение традиционно началось с того, что рыцарский клин-«свинья» вонзился в центр русского войска, стремясь рассечь его надвое, чтобы идущее следом «железное» каре из рыцарей и кнехтов довершило разгром. Тут рыцарей ждало второе неприятное удивление — стоявшие в центре русского войска новгородские ополченцы смогли выдержать страшный удар.

Завязалась кровопролитная рукопашная схватка, в ходе которой новгородцы полегли почти полностью — в сече пали посадник Михаил, тысяцкий и еще полтора десятка новгородских бояр. Однако противник также понес большой урон — на поле боя нашел свою смерть дерптский епископ Александр и с ним множество рыцарей. Пока в центре кипела кровавая мясорубка войска Довмонта и Дмитрия на флангах смогли оттеснить датчан. Магистр, видя опасность флангового удара, приказал трубить отход, но было поздно: развернуться успели лишь задние ряды «железного» каре — легкая кавалерия, арбалетчики и оруженосцы. Свежая конница Дмитрия ударила по ливонцам с фланга, добивая окровавленных и обессиленных рыцарей, после чего кинулась преследовать отступающих кнехтов. Вскоре отступление превратилось в паническое бегство — семь верст до самого Раквере шла кровавая погоня, в ходе которой множество бегущих были убиты. По словам летописца, погоня «была трудна», ибо вся земля была покрыта трупами ливонцев и датчан.

Победа русских княжеств в Раковорской битве обескровила Ливонский орден и остановила дальнейшую немецко-датскую экспансию на северные русские земли. Попытка магистра через год взять реванш потерпела полный провал — его войско, подступив к Пскову в 1269 году, вскоре бесславно отступило, а сам Отто фон Роденштейн едва спасся, раненный в поединке с князем Довмонтом. После 1270 года регулярные вторжения ордена на русские земли прекратились, а датчане отказались от всех притязаний на берега Нарвы.

3 марта 1876 года состоялось Высочайшее повеление о присоединении всей территории Кокандского ханства и образовании из неё Ферганской области.

С середины XIX века киргизские и казахские племена, подчинённые Кокандскому ханству, стали переходить в российское подданство, не в силах терпеть произвол и беззаконие ханских наместников. Это привело к вооружённым конфликтам ханства с российскими войсками. Один из таких конфликтов закончился тем, что российский полковник Черняев занял Ташкент, уничтожив значительно превосходящую по численности кокандскую армию, под командованием муллы Алимкула, который сам погиб в сражении. После чего местный князек Худояр-хан был вынужден подписать торговый договор об образовании единого экономического пространства с Россией. Хану даже вручили бриллиантовые знаки ордена святого Станислава I степени и титул «светлости».

Увы, урок не был усвоен — в Кокандском ханстве неоднократно вспыхивали мятежи, а местные муллы чуть ли не каждый год объявляли газават — священную войну. И это было не пустой угрозой: один из отрядов кокандцев по дороге в Ходжент захватил и безжалостно вырезал семьи русских офицеров.

Впрочем, иногда нападавшие сталкивались с ожесточенным сопротивлением — так случилось при нападении на одну из ямских станций. Ямщицким старостой там оказался отставной солдат 3-го стрелкового батальона, крестьянин Псковской губернии Степан Яковлев. Узнав о приближении кокандцев, он закрыл и завалил дровами и мебелью ворота в станционный двор, а сам засел на стоявшей напротив ворот вышке. Когда кокандцы явились к станции, отважный ямщик открыл огонь из винтовки. Почти двое суток один человек удерживал целый отряд. В конце концов кокандцы, пользуясь численным преимуществом, подожгли станцию. Тогда Яковлев бросился на толпу врагов, раздавая им удары прикладом, но был зарублен. Отсеченную голову смельчака увезли в Коканд. Уже в 1877 году на месте гибели Яковлева была установлена плита, а в 1895 году — гранитный обелиск с мраморным крестом.

В ответ на террор российский император Александр II решил радикально решить «Кокандский вопрос». Император направил войска под командованием легендарного генерала Михаила Скобелева, отдав ему приказ не церемониться.

И такого быстрого разгрома еще не знало Кокандское ханство: профессиональная русская армия стерла в порошок все банды басмачей, привыкших жить разбоем и нападениями на женщин и детей. После череды военных побед 21 февраля 1876 года русские войска взяли Коканд. Хана Абдуррахмана Автобачи под конвоем отправили в Петербург, а вот главного идеолога «газавата» Пулат-бека повесили в Маргелане на той самой площади, где он привык творить кровавые расправы над русскими пленными.

Самостоятельность Кокандского ханства была ликвидирована полностью. Его территория императорским указом от 3 марта 1876 года была включена в состав Туркестанского генерал-губернаторства в качестве Ферганской области. Первым военным губернатором области стал Скобелев.