Культура

Притча от Шалвы Амонашвили

Два ангела — один молодой, другой постарше — смотрели с Седьмого Неба на Землю и наблюдали за жизнью людей. Старший ангел был назначен наставником для младшего.

— Зачем Бог сотворил человека? — спросил молодой ангел у своего наставника.

— Чтобы он мыслил, — ответил наставник.

— Зачем человеку мыслить?

— Чтобы он творил Культуру.

— Что есть Культура?

— Она есть Путь к Богу.

— Зачем человеку Путь к Богу?

— Чтобы совершенствоваться и тоже стать ангелом.

Молодой ангел был любознательный.

— Покажи мне Культуру!

Старший ангел указал ему на один из больших городов Земли.

— Смотри, это столица государства. Там есть музеи, театры, концертные залы, художественные салоны… Всё, что в них хранится и происходит, называется Искусством.

— Искусство, — повторил младший ангел, чтоб запомнить.

— Видишь, мчатся автомобили и поезда, летят самолёты и космические ракеты, люди изобрели телевизоры, компьютеры, информационную паутину… Делает всё это Наука…

— Наука, Искусство… — повторил молодой ангел.

— В тех зданиях, в которые входят и из которых выходят дети, происходит их Образование…

— Образование, Наука, Искусство…

— А вот те красивые сооружения с золотыми куполами есть Храмы. В них люди молятся Богу. Это есть Религия…

— Религия, Образование, Наука, Искусство… Всё это Культура?

— Да, Культура — она и есть Путь к Богу, — ответил ангел-наставник.

Он гордился достижениями человека и хотел рассказать ещё о многом.

Но в это время произошло что-то страшное.

Буквально из ниоткуда вдруг с оглушительным рёвом над городом провисли ракеты и самолёты, и огромный город погрузился в адский огонь, пламя которого вознеслось до Седьмого Неба.

Молодой ангел ужаснулся.

— Зачем человек взорвал свою Культуру?

А ангел-наставник заплакал:

— Человек опять сошёл с Пути!

Работай, кошка, работай!

Венгерская притча

Жил на свете совсем бедный парень. А женился на дочке богатого. Перед венцом она одно условие жениху поставила: как бы ни было, но она никакую работу делать не будет. Хватит им на жизнь и того, что она в дом принесла. И ещё взяла с жениха слово, что он никогда её бить не станет.

Парень на всё согласился. Да только приданого жены не так уж много и было. И скоро стал он опять работать до кровавого пота — то в лесу деревья валит, то в поле трудится, — а молодая жена дома сидит, пальцем о палец не ударит, с соседками лясы точит.

Так шли дни, недели, месяцы. Помалкивает бедняк, жену не бьёт, обещание выполняет. Но только однажды терпение у него кончилось. Утром, перед тем как на поле идти, говорит он кошке:

— Слушай ты меня, кошка, да на ус наматывай: покуда я в поле работаю, ты у меня дом приберёшь, ужин состряпаешь и кудель напрядёшь одну шпулю. Не выполнишь — поколочу, до самой смерти будешь помнить.

Слышит это жена, но молчит, а про себя думает: «Ах ты, Господи, видно, муж мой ума решился».

Слышала ли кошка, неведомо, потому как дремала у печи, даже глаз не открыла.

— Ну, всё, сделаешь как сказано, — добавил хозяин, — работай, кошка, работай, не то быть тебе битой.

Тут жена не выдержала, вмешалась:

— И что это вы говорите нелепое, муженёк, да кошка и понять вас не может.

— А мне всё равно, может или не может, — закричал муж, — а дело чтоб было сделано! Больше-то мне некому в этом доме приказывать!

С тем и ушёл. Жена дома осталась, кошка дремала на лавке. Дело уже к полудню шло, вдруг хозяйка и говорит:

— Работай, кошка, работай, не то муж мой поколотит тебя!

Кошка, ясное дело, и ухом не повела. «Ну, что ж, — подумала молодая хозяйка, — поколотят тебя, не меня». И пошла прочь со двора, к одной заглянула соседке, к другой, завечерело уже, когда она домой воротилась. В доме, конечно, не убрано, не подметено, ужина нет и кудель не прядена.

Приходит хозяин домой, видит, что кошка ничего не сделала.

Рассердился он, схватил кошку, привязал её жене своей на спину, взял ремень и отхлестал как следует. Кошка визжит, хозяйка плачет-заливается, руки сложив, мужа своего молит:

— Смилуйтесь, добрый муженёк, не бейте больше кошку, она ведь работать не может!

— Не может, говоришь? — кричит муж. — А кто ж вместо неё работать будет, не ты ли?

— Я, я буду работать, — клянётся жена, — только не бейте кошку!

Опомнясь немного, бросилась жена к отцу своему, стала плакать да жаловаться, как жестоко избил муж бедную кошку у неё на спине. И про то рассказала, какое дала обещание. Отец ей говорит:

— Что ж, доченька, коль уж дала обещание, что будешь за кошку работать, придётся тебе потрудиться, иначе и завтра кошке несдобровать.

И приказал он дочери домой идти, к мужу. «Теперь, — говорит, — там твоё место». Да только не пошло, видно, наказание впрок: молодая хозяйка и на следующий день все дела на кошку оставила. Правда, муж её, уходя, и на этот раз не ей, а кошке наставления давал. «Работай, — говорит, — кошка, работай, не то будешь битой».

Вечером приходит хозяин домой, а кошка опять ничего не сделала. Что ж, привязал он кошку жене на спину и так ремнём отхлестал, что бедная кошка, извиваясь, всю спину хозяйке исцарапала.

Побежала молодая жена к отцу своему жаловаться, но отец и слушать не стал, велел домой возвращаться.

Опять наступило утро, хозяин кошке опять приказывает:

— Значит, так, кошка, слушай: дом приберёшь, подметёшь, ужин состряпаешь, кудель напрядёшь, а не то быть тебе и в третий раз битой.

Похоже, кошка стала хозяина понимать, потому что едва его голос услышала, опрометью из дому бросилась. Да только напрасно она испугалась: не пришлось ей трудиться. Всё за неё сделала молодая хозяйка. Дом прибрала, пол вымела, воды принесла из колодца, огонь развела и такой ужин состряпала, что и король был бы доволен. Успела она и кудель напрясть, да не одну шпулю, а три. Просто кошку пожалела, оттого и смирилась. Да и кого ж ей было жалеть, как не кошку? Не свою же спину!

Приходит вечером хозяин домой, а стол уж накрыт. Всё стоит горячее, запах такой, что и сытый есть захочет. Больше кошке в том доме не перепадало.

Видение старца

Христианская притча

Один глубокий старец, живший в уединённой пустыне, впал в уныние от искусительного недоумения: «Правильно ли подвизается он, и есть ли надежда, что труды его увенчаются под конец успехом?» Старец сидел с поникшей головою; сердце ныло в нём, но очи не давали слёз. В эту минуту предстал пред ним ангел господень и сказал:

— Что ты смущаешься, и зачем помышления входят в сердце твоё? Не ты первый, не ты и последний идёшь этим путём. Многие прошли, многие идут и многие ещё пройдут им в светлые обители рая. Пойдём, я покажу тебе разные пути, какими ходят сыны человеческие, и то, куда они приводят.

Старец встал и пошёл за ангелом, но едва он сделал несколько шагов, умным очам его открылось дивное видение. Он увидел по левой стороне густой мрак, как стену непроницаемую, среди которого слышались шум, тревога и смятение. Всматриваясь внимательно во мрак, он увидел широкую реку, по которой волны ходили взад и вперёд, вправо и влево, и кто-то всякий раз, как мелькала перед ним волна, внятно произносил старцу:

— Это волна неверия, беспечности, холодности. Это — немилосердия, разврата, взяточничества. Это — неги, забавы, зависти, раздора. А это — пьянства, нечистоты, лености, неверности супругов… И каждая волна поворачивала на себе несметное множество людей, поднимая из реки и снова погружая их вглубь её.

— Господи! неужели все эти погибнут, и нет им надежды спасения? — в ужасе воскликнул старец.

— Смотри далее и узришь милость и правду божию, — ответил ему ангел.

Старец поглядел ещё на реку и увидел её, по всей широте и долготе, покрытой малыми ладьями, в которых сидели светлые юноши со всякого рода орудиями для спасения утопающих. Они звали всех к себе, иным подавали руки, другим спускали жерди и доски, бросали верёвки, а иногда погружали в самую глубь багры и крюки — не ухватится ли и там кто-нибудь. И что же? Редкий откликался на призывный их голос и ещё менее было таких, которые пользовались как следует подаваемыми им орудиями спасения. Наибольшая часть с презрением отвергала их, и с каким-то диким услаждением погружалась в этой реке, издававшей чад, смрад и изгарь.

Старец простёр взор свой вдоль реки, и в конце её увидел бездну, в которую она низвергалась. Юноши в большом количестве плавали в ладьях туда и сюда, у самого края бездны, заботливо подавая помощь всякому. Но, несмотря на то, каждую минуту на каждой точке реки целые тысячи людей вместе с рекою низвергались в бездну, откуда слышны были лишь стоны отчаяния и скрежет зубов. Старец закрыл лицо своё и зарыдал. И был ему глас с неба:

— Горько, но кто виноват? Скажи, что мог бы я ещё сделать для спасения их? Они сами с ожесточением отвергают всякую подаваемую им помощь. Они, отвергнут и меня, если я низойду на помощь к ним в самые безотрадные места их страданий.

Старец обратил очи на правую сторону, к светлому востоку и увидел отрадное явление. Те, кто, внимая зову светлых юношей, подавали им руку или хватались за какое-нибудь спасительное орудие, были извлекаемы ими на правый берег. Там принимали их другие лица, вводили в небольшие стройные здания, рассеянные в большом количестве по всему протяжению берега, где обмывали их чистою водою, облекали в чистые одежды, опоясывали, обували, давали посох и, подкрепив пищею, отсылали в путь далее к востоку, заповедав им не озираться назад, идти без остановки, внимательно смотреть под ноги и не пропускать ни одного подобного здания без того чтобы не зайти в него и не подкрепить себя в нем пищею и советом от тех, чьему попечению вверены эти здания, равно как и те, кто заходит в них.

Старец провёл глазами по берегу и увидел, что на всём протяжении его готовятся в путь эти избавленные. На лицах их отпечатлевались радость и одушевление. Видно было, что все они чувствовали особенную лёгкость и силу, и с некоторой неудержимостью устремлялись в путь, первые поприща которого усеяны приятными цветами.

Старец устремил свой взор далее к востоку, и вот что ему открылось. Приятный луг кончался недалеко от берега. Далее начинались горы, лежавшие хребтами в разных направлениях. Они шли, поднимаясь всё выше и выше и пересекаясь пропастями, то голые и утёсистые, то покрытые лесом и кустарниками. Всюду были видны путники-труженики. Иной карабкался на крутизну, другой сидел в утомлении, или стоял в раздумье, третий боролся со зверем или со змеёй. Один шёл напрямик к востоку, другой в обход, а иной наперерез другим, но все были в труде, в борьбе и напряжении сил душевных и телесных. Редкий из них всегда видел дорогу: часто она совсем пропадала или дробилась на распутье. В ином месте закрывал её туман и мрак, а то пересекала пропасть или крутой утёс. Там преграждали её звери из дубравы, или ядовитые гады из ущелий. Но вот что удивительно: повсюду по горам рассеяны были красивые здания, подобные тем, в которые принимаемы были в первый раз спасённые из реки. Коль скоро путник заходит в них, то, как бы ни был измождён, выходил оттуда бодрым и полным сил. Звери и гады не могли тогда выносить даже взора его и убегали от него. Никакие препоны не останавливали его, и он легко и скоро отыскивал скрывавшийся каким-либо образом путь по тем указаниям, какие получал в тех зданиях, и всякий раз, как только кто-то преодолевал препятствие или одолевал врага, становился крепче, выше и статнее. И чем выше восходил, тем больше светлел и хорошел. К вершине горы местность опять становилась гладкой и цветистой, но вступившие на неё вскоре входили в светлое облако, из которого уже не показывались более.

Старец поднял очи повыше этого облака, и из-за него или из-за горы увидел чудный свет, из которого доносились к нему сладостные звуки: «Свят, свят, свят Господь». Старец в умилении пал ниц.

Поднявшись снова на ноги, старец увидел, что с разных высот горы немалое число путников стремительно бежали снова к реке, то молча, то с криком и хульными словами. К каждому из них, и сверху и с боков, взывал кто-то: «Остановись, остановись!» Но, гонимые какими-то малорослыми людьми , не слушали предостережения и снова погружались в смердящую реку.

— Господи! Что это? — воскликнул старец в изумлении.

На что услышал ответ:

— Плод самочиния и непокорливости богоучреждённому порядку.

Тем видение и кончилось. Ангел, показывавший его старцу, спросил его:

— Утешён ли ты?

И старец поклонился ему до земли.

Река есть мир. Погружённые в ней люди, это те, которые живут по духу мира, в страстях, пороках и грехах. Светлые юноши в ладьях — ангелы и вообще, призывающие к спасению. Бездна, в которую низвергалась река с людьми — вечная пагуба. Прекрасное здание на правом берегу — церковь с её таинствами. Восхождение на гору с разными препятствиями — разные труды в очищении сердца от страстей. Звери и гады — враги спасения. Гладкая местность к вершине — умиротворение сердца. Светлое облако, скрывающее путников — покойная смерть. Свет из-за горы — рай блаженный. Кто заходит в здания, рассеянные по пути и на горе, т. е. кто, принимает таинства и участвует в священнодействиях и молитвословиях церкви, пользуется советом и руководством её пастырей, тот легко преодолевает все препятствия и скоро востекает к совершенству. А кто самочинно отвергает их, не подчиняясь указанию и совету пастырей, тот скоро падает, и дух мира снова увлекает его.

Почему не везёт в любви

Христианская притча

Одному юноше не везло в любви. Все девушки, которые попадались ему в жизни, были «не те». Одних он считал некрасивыми, других — глупыми, третьих — сварливыми. Устав от поисков идеала, юноша решил обратиться за советом к одному мудрецу.

Внимательно выслушав молодого мужчину, старец молвил:

— Вижу, что беда твоя велика. Но скажи мне, как ты относишься к своей матери?

Юноша был очень удивлён.

— Причём же здесь моя мать? Ну, не знаю… Она часто вызывает во мне раздражение: своими глупыми вопросами, назойливой заботой, жалобами и просьбами. Но могу сказать, что люблю её.

Старец помолчал, покачал головой и продолжил беседу:

— Что ж, я открою тебе один главный секрет любви. Счастье есть, и оно кроется в твоём драгоценном сердце. И семечко твоего благополучия в любви посадил очень важный человек в твоей жизни. Твоя мама. И как ты относишься к ней, так и будешь относиться ко всем женщинам мира. Ведь мама — это первая любовь, которая приняла тебя в свои заботливые объятия. Это твой первый образ женщины. Будешь любить и почитать свою маму — научишься ценить и уважать всех женщин. И тогда ты увидишь, что однажды понравившаяся тебе девушка ответит на твоё внимание ласковым взором, нежной улыбкой и добрым словом. Ты не будешь предубеждён против женщин. Ты увидишь их истинными. Наше отношение к родителям — мерило нашего счастья. И второй совет тебе дам — ищи для жизни ту девушку, которая будет любить и чтить своего отца!

Юноша с благодарностью поклонился мудрому старцу.

Перс и индиец

Восточная притча

Некий купец, перс, отправился в Индию и прибыл в город Кашмир. Пошёл он к тому дому, в котором обычно собираются богатейшие купцы, проследовал прямо через всю палату, сел выше всех, снял чалму, положил её рядом с собою и закинул ногу на ногу. Он сидел с таким гордым видом, будто был здесь самым важным человеком.

Вы, верно, тоже слыхали о том, как богаты индийцы.

Какой-то человек наблюдал за всем этим со двора — один из тех людей, которые не удостаивались чести не только сидеть рядом с богачами, но даже входить в этот дом. Увидев, как расселся перс, он подослал к нему слугу: «Выспроси-де, сколько у него казны?»

Спросили перса, и он хвастливо ответил:

— У меня триста туманов.

Услыхав это, индиец, стоявший во дворе, возмутился и сказал:

— У меня триста домов из янтаря, не говоря о других богатствах; у моих дверей валяется восемь слитков серебра вместо камней, чтобы прохожие могли присесть, и я всё же не удостоился чести войти в этот дом и приветствовать его хозяев. А этот бродяга вошёл и сидит выше всех. По какому праву, чем он заслужил?!

Когда перс выходил, индиец встретил его у дверей и сказал ему так:

— Ты не знаешь, как у нас торгуют. Если хочешь, я дам тебе ровно столько, сколько ты сам определил для торговли; будем торговать вместе и делить поровну барыши и убытки.

Перс обрадовался и согласился. Дал он триста туманов, и ещё триста дал индиец. По совету индийца они купили на шестьсот туманов чесноку и луку, сняли склады и свалили туда свой товар.

Индиец сказал:

— Месяца через три всё вздорожает, и мы выручим вдесятеро больше.

Прошло три месяца, но товар их сгнил. Перс сказал:

— Погибло всё наше добро.

И снова по совету индийца они взяли деньги в долг, наняли рабочих, отобрали гнилые луковицы, а уцелевшие продолжали хранить. Индиец сказал персу:

— Благодаря мне у тебя будут хорошие барыши.

Прошло ещё три месяца, и всё сгнило, да так, что не уцелело ни одной головки. Тогда перс стал плакать и обвинять индийца. Индиец сказал ему:

— Что ты болтаешь? Ведь убытки и барыши мы делим пополам, пропало поровну и моё, и твоё.

Перс до того обнищал, что ему не на что было купить хлеба. Тогда индиец пришёл к нему, взял его к себе, дал ещё триста туманов и сказал:

— Я потерял эти шестьсот туманов, брат, от досады, что ты сидишь в собрании богатейших купцов.

Притча от Евгении Горац

Жил в Нью-Йорке один религиозный еврей, назовём его мистер Д., который чтил заповеди Господа и строго соблюдал законы. Судьба была благосклонна к нему: он был богат. Занимался он тем, что покупал и продавал недвижимость.

Купил он однажды высотное здание, и приблизительно через месяц после покупки, появился покупатель, который предложил за этот дом сумму больше на миллион долларов.

Сделка была очень выгодной, и мистер Д. радостно предвкушал грядущую прибыль.

А надо сказать, что при покупке на большую сумму, от момента соглашения обеих сторон и до момента окончательной передачи собственности в руки нового владельца, должен пройти — ни много, ни мало — месяц. В течение этого месяца, продавец не имеет права продать собственность другому лицу.

В течение месяца, вдруг мистер Д. узнает, что фундамент здания значительно повреждён, то есть дом этот не стоит суммы названной покупателем, и даже не стоит суммы, которую заплатил он сам.

Мистер Д. посоветовался со своим адвокатом, и тот сказал:

— Послушай, покупатель уже назвал тебе цену, если он при осмотре не заметил повреждения в фундаменте, то это его проблемы. Ты тоже обнаружил повреждение случайно, ты мог и не знать о нём.

Мистер Д. задумался. Как бизнесмену, ему, конечно, хотелось оставить всё как есть. Однако, как человек порядочный и к тому же религиозный, он считал своим долгом сообщить покупателю о трещине в фундаменте.

— Послушай, — продолжал адвокат, не мне тебе объяснять, что покупатель тут же расторгнет сделку, а здание требует серьёзного ремонта, ты потеряешь на своей честности очень много.

Мистера Д. терзали сомнения.

Что делает еврей, когда не знает что ему делать? Он идёт к раввину.

Выслушав историю про здание, раввин вскричал:

— Ха! Миллион долларов чистой прибыли! Ты хорошо подумал прежде, чем рассказать покупателю о повреждении?

— Окей, — сказал мистер Д. — А если я вырученные полмиллиона пожертвую бедным или отдам на строительство школ, больниц, синагог?

— Ха! — вскричал раввин ещё раз. — Ты хочешь дать взятку Богу?

Мистер Д. ушёл от раввина в ещё большем смятении.

Последующие дни он думал над проблемой, перечитывал Тору, взвешивал все «за» и «против». Через несколько дней он появился опять на пороге у раввина.

— А что, если я весь миллион вырученный от покупки отдам бедным?

— Послушай, — ответил раввин, — если ты пожертвуешь такую сумму на школы, больницы и синагоги, все будут считать тебя очень щедрым и благочестивым человеком. Тебя будут ставить в пример молодёжи, твои друзья будут гордиться знакомством с тобой, но весь этот почёт и уважение будут куплены путём обмана, ведь тебе придётся обмануть другого человека.

— Значит законы Торы предписывают мне рассказать покупателю о трещине в фундаменте?

— В Торе ничего не сказано о миллионе долларов прибыли.

— Но так что же мне делать!

— Есть два пути: получить благословение или же получить проклятье.

— Что это значит?

— Талмуд учит нас: один еврей купил осла. Но когда он вывел осла за ворота рынка и осмотрел свою покупку, то обнаружил у него в ухе крупный бриллиант. Не задумываясь, еврей вернулся на рынок, разыскал человека, продавшего ему осла, и сказал: «Возьмите ваш бриллиант. Я заплатил за осла, но я не платил за бриллиант». И тогда продавец осла воздел руки к небу и сказал: «Да будет благословен этот человек и его народ!» У тебя тоже есть шанс получить благословение. Или же тебе вслед понесётся проклятие.

И вот наступил день завершения сделки (closing).

Мистер Д. со своим адвокатом и покупатель со своим адвокатом встретились в офисе. Адвокат мистера Д. сказал:

— Ввиду того, что за это время была обнаружена трещина в фундаменте, наша сторона не будет возражать, если ваша сторона расторгнет сделку. Никаких претензий с нашей стороны не последует.

Адвокат покупателя вскочил со своего места:

— Скажите, а зачем вы это делаете? Цена была названа за здание в таком виде, как оно есть (as is). Нет ли здесь какого-нибудь умысла?

— Нет, — отвечает адвокат мистера Д. — Дело в том, что мой клиент — человек глубоко религиозный, и, согласно его религиозным убеждениям, не может скрыть факт обнаружения трещины в фундаменте.

Адвокат покупателя уединился со своим клиентом в другой комнате для совещания, где сказал ему:

— Послушай, эти евреи такие хитрые. Я тебя уверяю, что там нет никакой трещины. Просто они нашли покупателя, который готов заплатить больше чем ты, и хотят, чтобы ты сам отказался от покупки. Таким образом, они не будут платить неустойку.

Что Бог решит, то и случится

Индийская притча

Амбариша, царь Солнечной династии, совершал яджну, но в решающий момент предназначенное для жертвы животное исчезло. Жрецы посчитали, что для возмещения этой греховной потери Богу должно быть пожертвовано человеческое существо. Царь пообещал тысячу коров тому, кто пожертвует сына, но какой отец пошлёт на смерть своё дитя даже за тысячу коров? Были выдвинуты также и другие условия: царские гонцы не имели права требовать сына у кого бы то ни было, они не должны совершать грех, приравнивая 1000 коров к человеку; отцам тоже запрещалось обращаться к сыновьям со столь зловещей просьбой. Готовность к жертве должна исходить только от самого сына — без всякого внушения и принуждения; только такая жертва будет принята богами. Эта весть дошла до Сунашепы, и он, придя к отцу, сказал, что с радостью принесёт себя в жертву, ибо есть ли для смертного более достойная судьба, чем подняться на небо через жертвенный огонь?

Сунашепа убедил отца, что его желание отправиться на место яджны и пожертвовать себя оправданно и законно. И он поспешил в столицу. По пути он зашёл к своему дяде по матери, мудрецу Вишвамитре, и тот попытался удержать юношу от жертвы.

— Всё это глупое суеверие и ничего больше; разве можно заменять корову человеком? — говорил он.

Сунашепа отвечал, что все люди — это стадо коров, ибо пока в них не расцветут вивека и вайрагья (способность к различению и отречению), они всё равно, что животные. Поэтому, несмотря на аргументы дядюшки — похожие доводы приводят те, кто отговаривает людей от поездки в Путтапарти — Сунашепа сумел добраться до места яджны. Так же, как у нас в ашраме загорается свет, когда включают рубильник в Пенуконде, так и тогда, когда Бог что-то решит, это и произойдёт. Но Господь ведь не камень и не скала; Его сердце растаяло при виде решимости юноши. Из жертвенного пламени явился царь богов Индра, и излил благословения на голову «жертвы», затем он удалился. Ведь это он, Индра, увёл жертвенную корову и разыграл весь этот сюжет, чтобы, осветив ярким светом Сунашепу и его величие, благословить его.

Индийская притча

Однажды падишах спросил:

— Скажи-ка, Бирбал, ум у всех людей одинаковый или у каждого — свой?

— Владыка мира! Разве вы не слышали поговорки: «Все умные думают одинаково»? Суть его вот в чём: про любое дело люди рассуждают по-разному, кто во что горазд, но если затронешь их корысть — тут все рассудят одинаково.

— Как же так? Головы разные, а мысли в них одинаковые? — удивился падишах.

— Ну, это дело ясное. Но если вы не верите, могу хоть завтра доказать.

— Вот и хорошо.

На другой день поутру Бирбал с позволения падишаха приказал садовникам спустить воду из большого бассейна в дворцовом саду. Опустевший водоём он велел покрыть большущей белой простынёй. Потом он разослал по всему городу глашатаев, которые объявили приказ: каждый горожанин должен принести в шахский сад кувшин молока и вылить его в бассейн.

К вечеру горожане потянулись с кувшинами в дворцовый сад. Приподняв простыню, они опорожняли кувшины.

Каждый был себе на уме и рассуждал так: «В бассейн нальют так много молока, что не беда, если я вылью кувшин воды, благо, вечером не видать». И каждый, выливая воду, думал, что все другие принесли молоко.

Наутро падишах и Бирбал пришли к бассейну. Бирбал приказал садовнику снять простыню. И что же? Бассейн был полон воды, в нём не было ни капли молока. Падишах оторопел от этого зрелища и никак не мог понять, в чём дело.

— Покровитель бедных! Все умные думают одинаково — теперь вы убедились воочию, сколь правдива эта поговорка. Не так ли?

— Так-то оно так, Бирбал, — с сомнением ответил падишах, — да мне пока что-то ещё не верится, надо бы ещё раз проверить. Но теперь я займусь этим сам.

Бирбал не стал спорить.

На другой день, только падишах проснулся, на него тотчас нахлынули мысли о вчерашнем случае. Он переоделся, чтоб никто его не узнал, и пошёл в город. Покружил он по улицам и пригляделся к одному дому — то были не барские хоромы, но дом добротный, опрятный. Падишах постучался в дверь. Открыл мужчина.

— Кто вы? Что вам надо?

— Я — путешественник, только вчера приехал в ваш город. Остановился в караван-сарае, а нынче вышел погулять. Ходил, бродил, да и заблудился. Устал сильно, всё тело ломит и ноги не идут. Не дозволите ли передохнуть у вас немного?

Хозяин впустил путника в дом, показал кровать — прилягте, мол, отдохните. Падишах лёг, а хозяин занялся своими делами. Через некоторое время он позвал путника к столу закусить. Но падишах отказался и завёл с хозяином дружескую беседу.

— Братец, когда я вчера проезжал по городу, то слышал, как глашатаи объявили приказ. У вас тут каждый месяц так делается? И для чего падишаху понадобилось молоко? — расспрашивал гость.

— Нет, братец, это впервые. До сей поры такого ещё не было. В чём здесь дело — никак не пойму, — ответил хозяин дома.

— Ну а всё же, что будет делать падишах с такой уймой молока? — гнул своё путешественник.

— Да пусть его делает, что хочет, — отмахнулся хозяин. — Я-то, по правде сказать, вместо молока снёс кувшин воды. Если среди многих тысяч кувшинов молока будет один мой кувшин воды — велика ль беда? — облегчал душу хозяин перед заезжим человеком. — Это точно, — усмехался гость, — Ну, а если вдруг дойдёт ваша проделка до ушей падишаха? Ведь худо вам придётся. Об этом вы подумали?

— Нет, братец, того никак быть не может, — ответил хозяин.

Падишах сбросил одежду, что была надета поверх царского платья. Хозяин перепугался до смерти, лицо у него вытянулось.

— Не бойся, — стал его успокаивать падишах, — тебе зла не сделают. Ведь ты сам признал свою вину. А я пришёл не для того, чтобы карать виновных. Мне нужно только одно: узнать, где правда, а где ложь. Приди я в шахском платье, мне бы этого не узнать.

Такими словами падишах успокоил хозяина, опять надел простое платье и, распрощавшись, вышел из дома.

Теперь падишах постучал в другой дом — здесь жил богач, который на весь город славился своей щедростью. Падишах снова пожаловался на усталость и попросил пристанища. Хозяин пожалел гостя.

— Почтенный путник! Этот дом — ваш дом, отдыхайте, сколько душе вашей угодно. Вот кровати — мягкие и удобные, ложитесь, на какую вам понравится.

— Уважаемый, я не хочу вас утруждать, немножко отдохну и пойду.

И падишах завёл беседу о нынешних временах и нравах. Слово за слово — и он перевёл разговор на вчерашний приказ падишаха.

— Братец, каждый своё добро бережёт. Пусть другие льют в пруд молоко, я же вылил кувшин воды, — признался богач.

— А вдруг падишах узнает про плутовство, и обман обернётся для вас бедой? Ведь скажут, что вы приказ нарушили.

— Кроме меня да вас, никто про обман не знает, — ответил богач. — Если вы не скажете, падишах ни о чём не проведает.

Гость скинул верхнее платье, и богач оцепенел, узнав падишаха. Перед глазами у него всё поплыло, застыла кровь в жилах.

— Не бойтесь, — сказал падишах. — Все горожане сделали так же, как вы, но ведь никто не наказан.

Падишах сказал ещё несколько слов, чтобы ободрить перетрусившего богача, и ушёл.

После этого он не уставал хвалить и славить мудрость Бирбала.

Восточная притча

У одного купца было четыре жены. Но он заботился только о последних трёх и обделял первую.

Четвёртую жену купец любил больше всех. Он одевал её в красивые платья и украшал драгоценностями. Он заботился о ней, нежил и лелеял её.

Третью жену купец также любил очень крепко. Он очень гордился ею и при каждом удобном случае старался показать её своим друзьям. Однако он всегда боялся, что когда-то она может уйти от него к другому.

Вторую жену он любил тоже. Она была очень внимательна и всегда терпелива. Каждый раз, когда купец сталкивался с трудностями, он обращался к ней за помощью. И она помогала ему пережить тяжёлые времена.

Первая жена купца была очень лояльна и часто жертвовала собой ради его процветания. Но он не любил её и едва мог уделять ей внимание, хотя она горячо и преданно любила его.

Однажды купец слёг от тяжёлой болезни и вскоре понял, что конец его близок. И тогда он вдруг оглянулся на прожитую жизнь и подумал: «Сейчас у меня есть четыре жены, но в момент смерти я буду совершенно один. Ох, как я буду одинок…»

И тогда сказал купец своей четвёртой жене:

— Я любил тебя больше всех, одевал во всё самое лучшее и лелеял тебя. Теперь, когда я умираю, останешься ли ты со мной, чтобы я не был одиноким в другой жизни?

— Ни за что! — ответила четвёртая жена и, не сказав более ни слова, ушла.

Ответ вонзился в самое сердце купца, как острый клинок.

Опечаленный купец обратился к третьей жене:

— Я так сильно любил тебя всю жизнь и заботился о тебе. Последуешь ли ты за мной в час смерти?

— Нет, — ответила третья жена. — Жизнь так прекрасна. Как только ты умрёшь, я выйду замуж за другого, не обижайся на меня.

От этих слов сердце купца застонало и похолодело.

Затем купец спросил вторую жену:

— Я всегда обращался к тебе за помощью в трудные минуты, и ты помогала мне. Поможешь ли сейчас, не покинешь ли и ты меня?

— Мне очень жаль, — отвечала она, — но в этот раз я не смогу тебе помочь. Самое большее, что я смогу сделать, это проводить тебя до могилы и похоронить согласно обычаю.

Ответ, как молния поразил купца, и он совершенно сник.

И вдруг в тишине раздался голос:

— Я пойду за тобой. Я пойду туда, куда пойдёшь ты. И я никогда не оставлю тебя.

Купец поднял голову и увидел первую жену. Она была такой худой и хрупкой, вероятно от регулярного недоедания. Глубоко опечаленный, купец сказал:

— Мне следовало уделять тебе больше внимания, когда я мог это сделать. Я был не прав. Прости.

В действительности мы все имеем четырёх жён при жизни…

Четвёртая жена — это наше тело. Как бы мы не заботились и не ублажали его, оно покинет нас в час смерти.

Третья жена — это наше имущество, статус и состояние. После смерти всё это непременно перейдёт в другие руки.

Вторая жена — это семья и друзья. Как бы они не были к нам близки при жизни, они лишь могут быть рядом в момент смерти и проводить нас в последний путь.

Первая жена — это то, что мы не можем увидеть физическим зрением. Это — Душа. Часто отверженная в наших гонениях за материальными благами и мирскими удовольствиями, она действительно всегда и везде остаётся с нами. И даже после смерти. Но часто люди отрицают существование Души, потому что не видят её, также как корни, которые остаются невидимыми, когда мы смотрим на дерево.

Даосская притча от Чжуан-цзы

Великая Чистота спросила у Бесконечности:

— Вы знаете Путь?

— Нет, не знаю, — ответила Бесконечность.

Потом Великая Чистота задала тот же вопрос Недеянию, и Недеяние сказало:

— Я знаю Путь!

— А есть ли у твоего знания число? — спросила Великая Чистота.

— Да, есть.

— Что же это за число?

— Моё знание Пути может возвысить и может унизить, может связать и может развести. Вот как можно считать благодаря моему знанию.

Великая Чистота спросила об этих словах у Безначального:

— Кто же прав: Бесконечность, которая не знала, или Недеяние, которое знало?

— Незнание глубоко, знание поверхностно, — ответило Безначальное. — Не знать — это внутреннее, а знать — это внешнее.

Тут Великая Чистота вздохнула и сказала:

— Значит, мы знаем благодаря незнанию? А не знаем из-за знания? Кто же знает знание, которое не знает?

— Путь неслышим, а если мы что-то слышим — значит, это не Путь, — ответило Безначальное. — Путь незрим, а если мы что-то видим — значит, это не Путь. О Пути нельзя ничего сказать, а если о нём что-то говорят — значит это не Путь. Кто постиг Бесформенное, которое даёт формы формам, тот знает, что Пути нельзя дать имя.

И ещё Безначальное сказало:

— Отвечать на вопрос о Пути — значит не знать Путь. А спрашивающий о Пути никогда не слышал о нём. О Пути нечего спрашивать, а спросишь о нём — не получишь ответа. Вопрошать о недоступном вопрошанию — значит спрашивать впустую. Отвечать там, где не может быть ответа, — значит потерять внутреннее. Тот, кто утратил внутреннее и спрашивает впустую, вокруг себя не видит вселенной, а внутри себя не замечает Великое Начало. Поэтому он никогда не поднимется выше гор Куньлунь и не сможет странствовать в Великой Пустоте.

Авария электросетей

Притча от Андрея Якушева

Однажды на кухне собрались несколько человек и стали обсуждать, как обычно бывает, политику своего государства, как внутреннюю, так и внешнюю. И зашёл у них разговор на одну из больных тем — коммунальное хозяйство. Один начал, а все поддержали его:

— Да нет у нас порядка! Правды не добьёшься! Государство всё гнилое!..

Но среди собравшихся сидел молча один и не поддерживал общий кураж. Когда к нему обратились, он ответил:

— А вы сами что-нибудь делаете для того, чтобы был порядок?

Его сначала не поняли:

— Ну уж бычки мимо урны не бросаем.

— А чтобы правды добиться, на что готовы пойти?

На него замахали руками:

— Да бесполезно это! И пробовать даже не стоит.

— Вот! — поднял палец вверх человек. — Это называется «предубеждение». Всё так, как вы говорите не потому, что кто-то сверху так устраивает, а потому что вы сами так решили и так живёте.

И он рассказал историю, которую слышал из первых уст от одного человека, бывшего председателем жилищного кооператива:

Когда-то в одном районе города на электрической подстанции случилась авария. И из-за неё несколько секунд в близлежащие дома было подано напряжение, превышающее норму в полтора раза. Почти в каждой квартире сгорели работающие в это время бытовые приборы. Люди были возмущены: устраивали собрания, ходили в кабинеты к начальникам электросетей и стучали кулаками по столам. Какого-то инженера, виноватого в этом, даже, говорят, избили. Но никто не решился подать в суд на электросети, чтобы те возместили ущерб.

И вот в том кооперативе, где председателем был рассказчик, провели собрание. Оно проходило на тех же повышенных тонах. Каждый брал слово и говорил о недопустимости таких случаев, о том, что этому надо положить конец, о том, что мэрия ставит на эти должности не того, кого надо. И каждый заканчивал свою речь тем, что никуда мы от этого не денемся, потому что у нас страна такая.

Председатель предложил подать коллективное заявление в суд, но на него только махнули рукой: мол, бесполезно это. И тогда он решил сам от себя обратиться в суд, что и сделал: написал заявление, собрал соответствующие документы, доказывающие факт нарушения режима подачи электроэнергии, и выиграл дело. Суд признал электросети виновными с случившемся факте и обязал выплатить компенсации всем, кто пострадал от этого.

Председатель вновь собрал жильцов своего кооператива и сообщил им о победе. Раздал каждому копии решения суда и сказал, что для того, чтобы получить свои деньги, на которые можно будет купить новую технику, нужно всего лишь написать заявление и указать, что именно сломалось.

Человек, рассказывающий эту историю замолчал и оглядел всех своих собеседников.

— Так вот, — продолжил он, — как потом выяснилось, городские электросети не заплатили никому ни рубля! — он снова сделал паузу. — Потому что ни одно заявление по этому судебному делу подано не было.

Все молчали, а он продолжил:

— И вот прежде чем здесь на кухне ругать свою страну, спросили бы себя, всё ли сами сделали для того, чтобы был вокруг порядок.

Индийская притча

Царь Шиби был истинным садхаком, преодолевшим привязанность и достигшим высокой стадии отрешённости. Боги решили проверить, насколько глубоки и неколебимы его духовные достижения.

Агни (бог огня) и Индра (бог небесных сфер) приняли образы голубя и ястреба. Ястреб (Индра) преследовал в небе голубя (Агни), пока испуганная птица не упала на колени сидящего на троне Шиби, умоляя защитить её от ястреба. Верный своей дхарме Шиби дал слово, что спасёт голубя от его врага. Но в этот момент перед царём появился ястреб и потребовал свою законную добычу.

— Я голоден, я добыл себе пищу, а ты отнимаешь её у меня, — жаловался он. — Какая польза от всей твоей хвалёной духовности, если ты крадёшь чужую добычу?

На это Шиби ответил:

— Хорошо, я отрежу от своего тела кусок мяса, равный весу голубя, и ты сможешь утолить голод.

Ястреб согласился. Принесли весы, на одну чашу положили голубя, на другую — кусок плоти, отрезанной от тела Шиби. И вот чудо! Сколько бы кусков мяса ни добавляли на эту чашу, чаша, на которой сидел голубь, не поднималась! Как могла птица иметь такой огромный вес, оставалось тайной.

Наконец Шиби сказал:

— Хорошо, ты можешь взять всего меня. Съешь меня целиком, я в твоём распоряжении.

Не успел он это произнести, как ястреб превратился в Индру, а голубь — в Агни. Отрезанное мясо вновь стало плотью Шиби. Боги явились во всей своей славе! Они были несказанно счастливы, увидев, как силён дух самоотречения Шиби. Они щедро благословили царя и удалились.

Притча от Шалвы Амонашвили

Был в мире божий человек — умеющий отдавать дары своего духа, не требуя взамен ничего. И люди удивлялись ему.

— Вот чудак, — говорили они. — Как можно быть таким добрым в этом хищном мире?!

На него сердилась и жена.

— Нельзя так, — причитала она, — видишь, какая в семье нищета. Дочку замуж нечем выдавать. Живи как все. Дают — бери. Вот сосед, ничего не делает, а богат. Твой труд нам только нищету несёт.

Дочка, видя, как мама взволнована и плачет, тоже нападала на отца:

— Из-за тебя молодые люди обходят меня стороной! Не люблю тебя такого!

Говорит им с грустью божий человек:

— Успокойся, жена. Успокойся, дочка. Не могу я по-другому жить. А чем моя доброта не есть богатство семьи? Бог милостив, даёт всё, что нам нужно.

Но опять мать с дочерью гневно возмущались, опять на соседа показывали:

— А почему Бог даёт ему больше?

Ушёл божий человек из жизни. Ушёл спокойно, любя всех.

Дочку стали мучить угрызения совести:

— Любила же я своего отца, но ругала его. В семье он был как отшельник. Как же мне теперь сказать ему, что очень люблю его?

А жених всё не объявлялся, и винила она в этом опять отца.

Однажды, проходя по улице, увидела она красивого молодого человека, который тоже смотрел на неё с удивлением. Он робко подошёл к ней и остановил.

— Девушка, — сказал он застенчиво, — вы похожи на одного человека, которого я знал. Он ушёл из жизни три года тому назад.

— Да, я его дочь, — ответила девушка.

— Он был божьим человеком. Он был учителем для многих. А мне помог найти в жизни Путь.

«Он весь светится, — подумала девушка, — тоже божий человек». И сердце её застучало.

— Наверное, вы такая же добрая, как ваш отец, — сказал молодой человек.

Девушка покраснела. А он, тоже покраснев, произнёс взволнованно и искренне:

— Прошу вас, станьте моей женой! Я буду вас любить всю жизнь — и преданно!

Девушка заплакала. «Отец, ты помог мне найти свою любовь… Спасибо тебе, отец…» — шептала она, и обильные слёзы раскаяния обмывали ей душу.

Молодой человек нежно обнял её, и они пошли по улице, похожей на луч Солнца.

Польская притча

Давным-давно, когда Варшава ещё не была столицей Польши, а только крепостью князей мазовецких, жил в этом городе один ученик сапожника. Паренёк он был лихой, смелый, и очень любил приключения. Кошелёк у него был пустой и частенько подумывал он, как бы его немного наполнить честным способом.

Ходила в то время легенда, будто бы в подземелье старого замка, было маленькое озерцо. По этому озерцу плавает золотая утка. Эта утка — прежняя хозяйка этого замка. Жадной и скупой она была при жизни, и теперь живёт в подземелье, стережёт свои богатства. Говорили также, что эта хозяйка огромным богатством одарит смельчака, который спустится в подземелье и найдёт озеро. Однажды решил подмастерье испытать своё счастье. Захотел он отыскать утку и честным способом немного разбогатеть.

Надел он самое лучшее, что у него было, и отправился к замку. Долго блуждал он тёмными переходами, подземными коридорами, на ощупь, водя рукой по влажным стенам, и спускался по каменным ступеням всё глубже и глубже.

Наконец оказался он в огромной пещере, освещённой каким-то дивным светом, бьющим не то с потолка, не то с каменных стен. В этом бледном свете плескалась серебристо-тёмная вода озерца.

Остановился парень у самой воды и подумал:

— Правду люди говорили, что есть в подземелье озеро. Только где же искать эту утку и как попросить у неё сокровища?

Только он подумал об этом, как из воды вынырнула утка с золотыми пёрышками, от которых в пещере сделалось ещё светлее. Подплыла она к самому берегу и сказала человеческим голосом:

— Смелый ты, должно быть, парень, раз не побоялся сюда прийти. Положена тебе награда. Но чтобы получить мои богатства, нужно иметь не только смелое, но и твёрдое сердце. Потому что тот, у кого мягкое сердце, очень быстро богатства потратит. Так вот, прежде чем я открою тебе мои сокровища, тебе придётся пройти ещё одно испытание. Вот тебе сто талеров. Потратить их ты должен только на себя в течение одного дня. Если хоть грош потратишь на других, не получишь ничего.

Молча выслушал молодой человек всё это, потом нагнулся и поднял тяжёлый кошелёк, который со звоном упал у его ног. Поклонился утке и пошёл обратно. Взвесил в руке тяжёлый кошелёк, усмехнулся про себя и стал думать, на что деньги потратить.

— Приоденусь красиво, наемся досыта и позабавлюсь вволю. Талер круглый, катится быстро. Как ничто потрачу эти сто талеров, а завтра за новыми сокровищами пойду.

Он купил себе дорогую одежду, покушал до отвала в самом дорогом трактире, заходил в лавки, покупал разные ненужные мелочи. Пришёл парень наконец на площадь, где стояла большая палатка, в которой давали представление жонглёры и фокусники. Уселся он на почётном месте, дорого его оплатив, до слёз насмеялся от представления, но когда вышел, снова вспомнил о своих хлопотах. В кошельке осталось ещё десять талеров.

Вдруг подошёл к нему седой сгорбленный старичок, просящий милостыню. Вытянул руку и попросил:

— Помоги старику, красивый панич…

Доброе сердце было у подмастерья, чуткое ко всякой людской беде, не задумываясь, положил он золотой талер в вытянутую ладонь.

Вдруг что-то как треснет около него, как будто молния ударила. И услышал вдруг парень за собой голос золотой утки, не сладкий уже, как в подземелье, а суровый и гневный:

— Не сдержал уговора, сжалился над убогим! Слишком чувствительное у тебя сердце, чтобы унаследовать мои сокровища. Не пытайся даже спускаться в подземелье, потому что тебя там только смерть встретит.

Оглянулся он, но никого не увидел. Исчез седой старичок. Наверное, незаметно ушёл. Пожал парень плечами и усмехнулся про себя:

— Не нужно мне таких богатств, которых я не смогу употребить для добра других.

Весело посвистывая, пошёл он домой и с тех пор жил, как прежде. А поскольку был он паренёк добрый, до работы охочий, то везло ему в жизни не меньше. Вскоре стал мастером и открыл свою мастерскую. Никогда не жалел он об утраченных сокровищах.

— Дороже золота для меня людское уважение, — говорил мастер, привычно ударяя молотом по колодке. — И приятнее мне тот грош, что я заработаю собственным трудом, чем те подземные сокровища.

Притча от Анастасии Новых

Высоко в горах на сверкающей белоснежной вершине родился прозрачный, как младенческая слеза, кристалл льда. Днём он любовался солнцем, играя светом на своих гранях, искусно созданных природой. Ночью радовался звёздам, разглядывая эти удивительные блестящие создания. Постепенно он рос, впитывал в себя всё большую энергию ласкового светила. Однажды, когда кристалл стал настолько высоким, что мог разглядеть не только небо, но и окружающий мир, ему открылось нечто удивительное. Облака, скрывающие подножья гор, расступились, и перед его взором предстала великолепная долина, утопающая в необычных ярких красках изумруда. Это зрелище настолько захватило дух кристалла, что у него родилось жгучее желание во что бы то ни стало спуститься в этот необыкновенный уголок природы и познать все его прелести.

Кристалл напряг всю свою силу, чтобы превратиться в воду, и стремительно ринулся вниз. Чем быстрее он спускался, тем быстрее росла его мощь. Поток становился всё шире, бурля необузданной страстью. Он мчался навстречу мечте, с завидным упорством преодолевая на своём пути каменные препятствия, сокрушительные пороги, головокружительные водопады. Его будоражил дух новизны и стремление достичь заветной цели.

И вот, в одно прекрасное мгновение, это случилось. Его воды мощным потоком хлынули рекой в долину. Как прекрасны были её берега, утопающие в яркой зелени. Как изумительно переливались блики солнца на водной глади. Как радовалось всё вокруг живительной прохладе вод. Он чувствовал, как насыщал упоительной влагой каждое растение, как с наслаждением утоляли жажду те, кто приходил к его берегам. Ощущал, как в его водах плескалась зародившаяся жизнь, и он являлся вместилищем этой жизни. И это было для него настоящим счастьем!

Так и протекала его жизнь. Днём он утолял жажду всех страждущих. А по ночам разглядывал отражение звёздного неба в своих водах, дивясь чудным мирам и вспоминая свой далёкий дом. Ему казалось, что это счастье будет длиться вечно.

Но однажды его воды внезапно достигли конца долины, разлившись в озеро. Жизнь стала размеренной и спокойной. Постепенно некогда великолепные бурлящие воды стали затягиваться бурой тиной, превращаясь в затхлое болото. Редко кто теперь посещал берега. Не было в его водах и прежней силы, не было в водах и прежней жизни. Страх и отчаяние захватили дух. Он стал панически бояться солнца. Появление светила каждый раз рождало в нём ужасающий мираж, сотканный из его же испаряющихся вод, о своей кончине и неумолимой предопределённости. Один за другим вздувались пузыри сомнения. Он боялся стать паром, утратить свою индивидуальность, потерять свободу. Ночь стала для него единственным утешением, окутывая его прохладой былых воспоминаний. Он с тоской глядел на сияющие звёзды, вздыхая по недоступным далёким мирам и их неизменной красоте.

И однажды, под час рассвета его осенило: он понял суть жизни, он понял суть вечности, он прочувствовал свою истинную природу, которая пробудила в нём душу! В этот момент над горизонтом появился ослепительный диск солнца.

— Боже, — вырвался возглас из глубины остатков его вод. — Как всё просто!

Он ринулся навстречу ласковым лучам могучего светила, превращая воду в пар. Порыв ветра с лёгкостью подхватил его и понёс ввысь, удаляя от привычного пространства. Он летел и испытывал удивительное чувство невесомости и новизны. И только сейчас понял, что это и есть самая настоящая, давно забытая им упоительная истинная свобода. Его переполняло ощущение всеобъемлющего счастья, своей неповторимой индивидуальности, и в то же время бесконечного единения с этим огромным потрясающим мирозданием, которое, оказывается, было гораздо шире, чем он себе представлял.

— Как всё просто, — не переставал повторять его дух, наслаждаясь процессом полёта. — Да, теперь я знаю свою истинную природу, — подумал он, плавно опускаясь на одну из очередных сверкающих вершин.

Историческая притча

В 1989 году землетрясение силой в 8,2 балла почти стёрло с лица земли Армению, менее чем за четыре минуты погибло свыше 30 тысяч человек. В момент этого кошмара и хаоса некий мужчина оставил дома жену, убедившись в её безопасности, и бросился в школу, где должен был находиться его сын. Прибежав туда, он обнаружил, что здание расплющилось. Оправившись от шока, он вспомнил своё обещание, которое дал когда-то сыну — что бы ни случилось, я всегда приду к тебе на помощь! Слезами наполнились его глаза. Он смотрел на груду обломков на том месте, где когда-то была школа. Всё выглядело совершенно безнадёжным, но он помнил о своём обещании сыну! Он стал вспоминать, куда отводил сына каждое утро. Вспомнил расположение класса, который должен был находиться в правом заднем углу здания. Он бросился туда и стал разбирать камни. Тем временем к школе подошли другие убитые горем родители, которые в отчаянии восклицали:

— Мой сын! Моя дочка!

Некоторые родители из добрых побуждений старались оттащить убитых горем людей от развалин, убеждая: «Слишком поздно! Они погибли. Вы не сможете им помочь! Пошли домой! Будьте реалистами, здесь уже ничего не сделаешь!» Отец к каждому родителю обращался с одним вопросом:

— Ты намерен мне помочь?

И продолжал камень за камнем разбирать завал, чтобы добраться до сына. Появился начальник пожарной команды и попытался отогнать всех от остатков школьного здания, объясняя:

— Сейчас всюду вспыхивают пожары, происходят взрывы. Вы подвергаете себя опасности. Мы сами обо всём позаботимся. Идите домой.

В ответ на это любящий отец спросил пожарного:

— Ты намерен мне помочь?

Пришёл милиционер и сказал:

— Вы обозлены и ведёте себя неразумно. Подвергаете опасности других. Идите домой. Мы сами займёмся этим.

Отец в ответ спросил:

— Ты намерен мне помочь?

Он мужественно продолжал разбирать завал один, потому что должен был сам убедиться, жив его сын или погиб. Он копал 8 часов, 12 часов, 24 часа, 36 часов… Наконец он отодвинул огромный камень и услышал голос своего сына. Отец окликнул его по имени. И услышал в ответ:

— Папа?! Это я, папа! Я сказал другим детям, чтобы они не беспокоились. Я сказал им, что если ты жив, то спасёшь нас. Ведь ты обещал: «Что бы ни случилось, я всегда приду на помощь!» И ты это сделал, папа!

— Что там у вас происходит? Как там? — спросил отец.

— Нас осталось четырнадцать из тридцати трёх, папа. Мы все напуганы, голодны, хотим пить. И все ждали тебя. Когда здание рухнуло, то образовалась ниша, и это спасло нас.

— Давай, сын мой, выходи!

— Нет, папа! Пусть другие дети выходят первыми, потому что я знаю, что ты меня спасёшь. Что бы ни случилось, ты придёшь мне на помощь.

Суфийская притча

У одного визиря был маленький сын по имени Юсуф. Однажды он вышел за пределы отцовского поместья и пошёл гулять.

И вот он дошёл до пустынной дороги, где любил прогуливаться в одиночестве, и пошёл по ней, глядя по сторонам. И вдруг он увидел какого-то старика в одежде шейха, с чёрной шляпой на голове. Мальчик вежливо приветствовал старика, и тогда тот остановился и дал ему сладкого сахарного петушка. А когда Юсуф съел его, старик спросил:

— Мальчик, ты любишь сказки?

Юсуф очень любил сказки, и так и ответил.

— Я знаю одну сказку, — сказал старик, — это сказка про магрибский молитвенный коврик. Я бы тебе её рассказал, но уж больно она страшна.

Но мальчик Юсуф, естественно, сказал, что ничего не боится, и приготовился слушать.

Но вдруг где-то в той стороне, где было поместье его отца, раздался звон колокольчиков и какие-то громкие крики — так всегда бывало, когда кто-нибудь приезжал. Мальчик мгновенно позабыл про старика в чёрной шляпе и кинулся поглядеть, кто это приехал. Оказалось, что это был всего лишь какой-то незначительный подчинённый его отца, и мальчик со всех ног побежал назад, но старика на дороге уже не было. Тогда он очень расстроился и пошёл назад в поместье. Выбрав минуту, он подошёл к отцу и спросил:

— Папа! Ты знаешь что-нибудь про магрибский молитвенный коврик?

И вдруг его отец побледнел, затрясся всем телом, упал на пол и умер. Тогда мальчик очень испугался и побежал к маме.

— Мама! — крикнул он, — несчастье!

Мама подошла к нему, улыбнулась, положила ему на голову руку и спросила:

— Что такое, сынок?

— Мама, — закричал мальчик, — я подошёл к папе и спросил его про одну вещь, а он вдруг упал и умер!

— Про какую вещь? — нахмурясь, спросила мама.

— Про магрибский молитвенный коврик!

И вдруг мама тоже страшно побледнела, затряслась всем телом, упала на пол и умерла.

Мальчик остался совсем один, и скоро могущественные враги его отца захватили поместье, а самого его выгнали на все четыре стороны. Он долго странствовал по всей Персии и, наконец, попал в ханаку к одному очень известному суфию и стал его учеником.

Прошло несколько лет, и Юсуф подошёл к этому суфию, когда тот был один, поклонился и сказал:

— Учитель, я учусь у вас уже несколько лет. Могу я задать вам один вопрос?

— Спрашивай, сын мой, — улыбнувшись, сказал суфий.

— Учитель, вы знаете что-нибудь о магрибском молитвенном коврике?

Суфий побледнел, схватился за сердце и упал мёртвый. Тогда Юсуф кинулся прочь.

С тех пор он стал странствующим дервишем, и ходил по Персии в поисках известных учителей. И все, кого бы он ни спрашивал про магрибский коврик, падали на землю и умирали. Постепенно Юсуф состарился, и стал немощным. Ему стали приходить в голову мысли, что он скоро умрёт и не оставит после себя на земле никакого следа.

И вот однажды, когда он сидел в чайхане и думал обо всём этом, он вдруг увидел того самого старика в чёрной шляпе. Старик был такой же, как и раньше — годы ничуть его не состарили. Юсуф подбежал к нему, встал на колени и взмолился:

— Почтенный шейх! Я ищу вас всю жизнь! Расскажите мне о магрибском молитвенном коврике!

Старик в чёрной шляпе сказал:

— Ну ладно, будь по-твоему.

Юсуф приготовился слушать. Тогда старик уселся напротив него, вздохнул и умер. Юсуф целый день и целую ночь в молчании просидел возле его трупа. Потом встал, снял с него чёрную шляпу и надел себе на голову. У него оставалось несколько мелких монет, и перед уходом он купил на них у владельца чайханы сахарного петушка.

Таджикская притча

В некие времена в одном городе жил бай. Каждое утро после завтрака он ложился на софу поверх семи одеял и, позвав жену, начинал бахвалиться:

— Эй, жена, под сенью моего большого ума и моего неиссякаемого богатства ты утопаешь в счастье и благоденствии. Благодаря моему высокому положению и большому влиянию ты, простая и бедная в прошлом девушка, пользуешься уважением у женщин всего города. Благодаря моей зажиточности ты сыта и одета. Тысячу раз благодари бога за то, что твой муж умный человек.

Жена же богача каждый день вставала до зари, кормила скот, доила коров, подметала двор, убирала дом, варила еду, каждый вечер она готовила мужу и его ненасытным гостям вкусное угощение. В своём большом хозяйстве бай не давал ей помощников, а она безропотно справлялась с работой одна и ещё в оставшееся после всех дел время вышивала тюбетейки. Соседки продавали их по высокой цене, и эти деньги она отдавала баю.

Однажды, когда богач снова стал расхваливать себя и корить жену, она не вытерпела и сказала:

— Сначала и я думала, что только благодаря вам я сыта и одета. Но потом скоро убедилась, что в увеличении вашего богатства немалая доля моего труда и вы напрасно корите меня.

Бай впервые услышал от жены эту горькую правду, сразу вспылил, вскочил с места и сердито закричал:

— Эй ты, волос долог — ум короток! Как ты смеешь говорить мне такие слова? Без меня ты была бы нищей! Без меня подохла бы, увязая в грязи! Убирайся и не попадайся мне на глаза!

Но на этот раз угрозы и укоры мужа не испугали несчастную женщину. Она с отвращением посмотрела на его жирное и красное, как свёкла, лицо и сказала:

— Хорошо, больше я не покажусь вам на глаза! Но не беспокойтесь, нищей я не стану и с голода не умру! Наоборот, если я стану женой даже самого бедного человека, не буду ему в тягость!

Собрав свои очень скудные вещи в узелок, женщина ушла со двора бая.

На окраине города женщина стала спрашивать, кто здесь самый бедный и одинокий человек. Ей указали на полунищего Саида, который имел только кусок хлеба, получаемый за собранную сухую траву. За всю свою жизнь он ничего не ел, кроме сухого хлеба и мучной похлёбки, не имел другой одежды, кроме грязной, ветхой рубахи с тысячью заплат.

Подходя к дому Саида, женщина увидела, что поломанная калитка его двора открыта. Двор был грязный, неподметённый. Войдя в полуразвалившийся дом, она увидела на полу старое рваное одеяло, замасленную подушку, ставшую от грязи твёрдой, как дерево. Старый котёл Саида стоял с отбитым краем, чугунный закопчённый чайник был чёрным от сажи.

Женщина принесла из арыка воды, побрызгала и подмела в доме и во дворе. Она спорола с одеяла материю, сняла наволочку с подушки и выстирала их. После уборки дома она достала из своего узелка шитье и принялась вышивать тюбетейку.

Наконец домой вернулся Саид. Взвалив на спину две вязанки сухой травы, он шёл с низко опущенной головой.

Свалив траву в угол двора, он увидел, что двор его подметён и на нём развешено выстиранное белье. Удивлённый этим, Саид заглянул в дом и увидел женщину, склонившуюся над вышиванием. Это ещё больше удивило его, и он сказал:

— Видно, я ошибся, и это не мой дом.

Увидев, что он намеревается уйти, женщина поднялась и сказала:

— Вы не ошиблись, это ваш дом.

Саид не верил, что всё это он видит своими глазами и слышит собственными ушами. Бедняк не мог и мечтать о хозяйке дома, никто не выдал бы за него свою дочь, и поэтому при виде женщины в своём доме он стоял, застыв на месте. А женщина продолжала:

— Если вы не возражаете, я останусь хозяйничать у вас в доме. — От радости Саид едва не лишился чувств, еле удержался на ногах и чуть слышно произнёс «конечно».

Красивая и, как показалось Саиду, умная женщина тут же стала расспрашивать его, как он живёт.

— Каждый день рано утром я иду в поле собирать сухую траву, — стал рассказывать Саид. — Набрав две вязанки сухой травы, я несу продавать их на базар. На очень скудные деньги я покупаю хлеб или муку, из которой варю похлёбку; наевшись, я сплю до следующего дня.

— Если так, — сказала женщина, — то и сейчас отнесите вашу траву на базар. Только на половину денег купите муки, а вторую половину их принесите домой.

Саид хотел сказать, что муки, которую можно будет купить на половину денег, вырученных за траву, не хватит на двоих, но воздержался и только подумал: «Эта женщина, видно, знает, что говорит, посмотрим, что будет».

И он, взяв траву, ушёл на базар, а женщина стала снова вышивать тюбетейку.

К вечеру вернулся Саид и отдал женщине купленную муку и половину денег. Она встала, сварила похлёбку, и они вдвоём поужинали. После еды женщина сказала Саиду:

— А теперь замесите глины, почините отвалившиеся места крыши дома и забора, а потом всё гладко замажьте глиной с мелким песком.

Саид, который каждый день в это время сладко спал, нехотя пошёл замешивать глину и чинить крышу и забор. Женщина же снова стала вышивать тюбетейку.

На другой день женщина попросила Саида принести не две, а четыре вязанки травы и сразу же отнести их на базар.

— А на базаре, — сказала она, передавая Саиду новенькую тюбетейку, — вы продадите и её. Половину вырученных денег вы принесёте домой, а на половину купите немного муки, масла, луку, редьки, а также две глиняные чашки.

Саид вернулся домой, выполнив всё, что просила новая хозяйка дома. Как только он вошёл, женщина тут же отложила вышивание, разожгла очаг и быстро испекла в котле пресную лепёшку, потом сварила овощной суп. Разлив суп в новые чашки, она поставила их на чистый достархан. Саид ел суп с горячей мягкой лепёшкой и приговаривал:

— Ого, какой вкусный суп, ай-ай, какая сладкая лепёшка! Вот если бы каждый день есть такую еду!

— Ведь говорят же, что труд приносит радость, — сказала женщина. — Если мы с вами будем усердно трудиться, то впоследствии будем есть не только овощной суп и печёную в котле тонкую лепёшку, но и мясной суп и масленую лепёшку-фатир.

— Если так, — сказал радостный Саид, — то говори, что мне дальше делать! — Вот сейчас ещё рано, — сказала женщина, — может быть, до вечера вы соберёте ещё вязанки две травы?

Быстро взяв верёвку и топорик, Саид тут же отправился собирать траву.

Усердие Саида росло с каждым днём, и он стал замечать, что жизнь его с такой женой становилась всё лучше и лучше.

Однажды перед уходом Саида на работу жена протянула ему скопленные трудовые деньги и сказала:

— Купите новый котёл и материю на одеяло.

Так Саид стал тратить всё своё свободное время на благоустройство жилья.

С помощью хозяйки дома и по её желанию он огородил свой двор новым забором, поставил новые ворота, обновил дом и засадил двор разными деревьями. Однажды жена сказала Саиду:

— Я хочу, чтоб вы пригласили гостей. — Она назвала несколько зажиточных людей их города, в том числе и бывшего своего мужа.

Саид выполнял все желания своей умелой жены и беспрекословно пошёл приглашать названных гостей. Жена же в это время позвала соседок и с их помощью приготовила вкусные разнообразные кушанья.

Вот гости стали сходиться и рассаживаться вокруг достархана. В самый разгар обильного угощения один из гостей спросил у Саида:

— Все мы знаем, Саид, что ты был самым бедным человеком нашего города. Потом нам стало известно, что жизнь твоя улучшилась, а теперь мы убедились, что, ты живёшь хорошо. Скажи нам, как ты сумел наладить свою жизнь?

— Только благодаря своей умелой жене, — чистосердечно сказал Саид. Все гости были удивлены ответом Саида и не хотели ему верить. Но прежний муж жены Саида сказал:

— Я не удивляюсь и могу поверить Саиду, потому что сам убедился в этом. У меня была очень трудолюбивая и добрая жена, а я не ценил её. И только после того, как она ушла от меня, я очень хорошо узнал цену такой женщины.

И он стал рассказывать, что после ухода жены из его дома сколько он ни нанимал работников, жизнь его всё ухудшалась и ухудшалась. И он не видел в жизни того удовлетворения, какое было при жене. Погрузившись в воспоминания о своей прежней жене, он стал раскаиваться в своих поступках и обидных словах, сказанных когда-то жене. По его неряшливому виду все слушавшие могли поверить, что плохо рассказчику живётся без его прежней жены. И вдруг его взгляд упал на приоткрывшуюся дверь, где стояла женщина, похожая на его жену, и тихо улыбалась. А в это время другой гость спросил Саида:

— А где ты нашёл себе такую умелую жену?

— Она сама пришла ко мне, — с торжественной радостью ответил Саид.

И теперь баю не трудно было догадаться, что его прежняя трудолюбивая и умелая жена, мастерица на все руки, стала женой Саида и доказала ему свою правоту.

Притча от Льва Толстого

Выросла сорная трава на хорошем лугу. И, чтобы избавиться от неё, владельцы луга скашивали её, а сорная трава от этого только умножалась.

И вот добрый и мудрый хозяин посетил владельцев луга и в числе других поучений, которые он давал им, сказал и о том, что не надо косить сорную траву, так как она только больше распложается от этого, а надо вырывать её с корнем.

Но или потому, что владельцы луга не заметили в числе других предписаний доброго хозяина предписания о том, чтобы не косить сорной травы, а вырывать её, или потому, что не поняли его, или потому, что по своим расчётам не хотели исполнить этого, но вышло так, что предписание о том, чтобы не косить сорной травы, а вырывать её, не исполнялось, как будто его никогда и не было, и люди продолжали косить сорную траву и размножать её. И хотя в последующие года и бывали люди, которые напоминали владельцам луга предписание доброго и мудрого хозяина, но их не слушали и продолжали поступать по-прежнему, так что скашивать сорную траву, как только она показывалась, сделалось не только обыкновением, но даже священным преданием, и луг всё больше и больше засорялся. И дошло дело до того, что в лугу стали одни сорные травы, и люди плакались на это и придумывали всякие средства для поправления дела, но не употребляли только одного того, которое давно уже было предложено им добрым и мудрым хозяином.

И вот случилось в последнее время одному человеку, видевшему то жалкое положение, в котором находился луг, и нашедшему в забытых предписаниях хозяина правило о том, чтобы не косить сорную траву, а вырывать её с корнем, — случилось этому человеку напомнить владельцам луга о том, что они поступали неразумно и что неразумие это уже давно указано было добрым и мудрым хозяином. И что же? Вместо того чтобы проверить справедливость напоминания этого человека и в случае верности его перестать косить сорную траву или в случае неверности его доказать ему несправедливость его напоминания или признать предписания доброго и мудрого хозяина неосновательными и для себя необязательными, владельцы луга не сделали ни того, ни другого, ни третьего, а обиделись на напоминание того человека и стали бранить его. Они называли его безумным гордецом, вообразившим себе, что он один из всех понял предписание хозяина, другие злостным лжетолкователем и клеветником, третьи, забыв о том, что он говорил не своё, но напоминал только предписания почитаемого всеми мудрого хозяина, называли его зловредным человеком, желающим развести дурную траву и лишить людей их луга.

— Он говорит, что не надо косить траву, а если мы не будем уничтожать траву, — говорили они, нарочно умалчивая о том, что человек говорил не о том, что не надо уничтожать сорную траву, а о том, что надо не косить, а вырывать её, — то сорная трава разрастётся и уже совсем погубит наш луг. И зачем нам тогда дан луг, если мы должны воспитывать в нём сорную траву?

И мнение о том, что человек этот или безумец, или лжеистолкователь, или имеет целью вред людей, до такой степени утвердилось, что его все бранили и все смеялись над ним. И сколько ни разъяснял этот человек, что он не только не желает разводить сорную траву, но, напротив, считает, что в уничтожении дурной травы состоит одно из главных занятий земледельца, как и понимал это добрый и мудрый хозяин, слова которого он только напоминает, — сколько он ни говорил этого, его не слушали, потому что окончательно решено было, что человек этот или безумный гордец, превратно толкующий слова мудрого и доброго хозяина, или злодей, призывающий людей не к уничтожению сорных трав, а к защите и возращению их.

Восточная притча

У одного султана было четыре жены. Больше всех он любил свою четвёртую жену — самую юную и ласковую. Султан дарил ей богатые одежды, драгоценности, холил её и лелеял.

Он любил и свою третью жену — исключительную красавицу. Отправляясь в другие страны, он всегда брал её с собой, чтобы все видели её красоту, и всегда боялся, что однажды она оставит его и сбежит к кому-то другому.

Султан любил и свою вторую жену — хитроумную и искушённую в интригах. Она была его доверенным лицом, всегда умна, доброжелательна и терпелива. Когда у султана были проблемы, он доверял их второй жене, и она помогала мужу выйти из сложной ситуации, пережить тяжёлые времена.

Первая жена была самой старой и досталась ему в наследство от покойного старшего брата. Женщина была очень предана мужу и делала всё возможное для сохранения и приумножения богатств как самого султана, так и всей его страны. Несмотря на это, султан не любил свою первую жену, и даже то, что она глубоко его любила, султана не трогало. Он не обращал на неё никакого внимания.

Как-то султан заболел. Вспомнил он тогда свою жизнь, полную роскоши, и подумал: «Сейчас у меня четыре жены, но, когда я умру, останусь один». И он спросил свою четвёртую жену:

— Я любил тебя больше всех остальных, Я отдавал тебе всё самое лучшее, берёг тебя с особым старанием. Сейчас, когда я умираю, ты готова следовать за мной в царство мёртвых?

— И не думай! — ответила четвёртая жена и удалилась, не обронив больше ни слова. Её слова, как кинжал, поразили сердце мужчины.

Опечаленный султан спросил свою третью жену:

— Я восхищался тобой всю мою жизнь. Сейчас, когда я умираю, ты готова следовать за мною в царство теней?

— Нет! — ответила его третья жена. — Жизнь так прекрасна! Когда ты умрёшь, я думаю выйти замуж!

Султан загрустил — такой боли его сердце ещё никогда не знало. Тогда он спросил свою вторую жену:

— Я всегда приходил к тебе за помощью, и ты всегда помогала мне и была для меня лучшим советником. Сейчас, когда я умираю, ты готова следовать за мной туда, где бледные тени стонут и молят властителя душ о пощаде?

— Очень жаль, не могу тебе помочь в этот раз, — ответила вторая жена. — Самое большее, что я могу сделать, это с честью тебя похоронить.

Её ответ поразил султана, как тысячи громов и молний. В этот момент он услышал голос:

— Я пойду с тобой и последую туда, куда ты уйдёшь, до конца!

Султан посмотрел в сторону голоса и увидел свою первую жену — истощённую и измождённую горем, почти неузнаваемую. Поражённый султан проговорил:

— Я должен был внимательнее относиться к тебе, пока мог это делать!

У каждого из нас есть четыре жены. Наша четвёртая жена — это наше тело; не важно, сколько сил и времени мы вкладываем в то, чтобы выглядеть хорошо, оно нас оставит, когда мы умрём. Наша третья жена — это наша карьера, положение, деньги, богатство, социальное положение. Когда мы умрём, они отойдут другим. Наша вторая жена — это наша семья и родственники. Не важно, сколько они нам помогали здесь, самое большее, что они могут сделать для нас — это сопроводить до могилы.

И наша первая жена — это наша душа, часто игнорируемая нами из-за погони за удачей, властью, богатством и удовольствиями. Несмотря на это, душа — единственная, кто сопровождает нас всюду, куда мы ни ушли. Относясь к ней с заботой и вниманием, оберегая и развивая её, мы можем подарить миру и себе самый большой подарок.