СЁЗЯ
КРАШ
--------------------------------------------------------------------------------
Предисловие к пачке писем, перевязанной черным шнурком от китайского кеда
Что мы знаем о Емасале?
Многие годы мы только раздували собственное непонимание. Размещая в шкафах толстые папки, мы жаждали отделить реальное от мифического, шкафы по кабинетам - допустимое от мечты, кабинеты по отделам - правду от лжи. Мы жаждали отделить Емасалу от не-Емасалы, а по сути - Емасалу от всего мыслимого и достоверного. Шли годы, а ситуация не прояснялась. Мы превратились в отщепенцев, призывающих к гибели.
И вот, в июне 1987 года, в Киеве, нашему сотруднику предложили три пачки писем, перевязанных соответственно: первая - черным шнурком от китайского кеда, вторая - пожелтевшей бельевой веревкой, третья - стертым золотым шнурком неизвестного происхождения. Наш сотрудник - один из самых стойких в редакции - предпочел оказаться от предварительных разъяснений и лишь по прочтении всей пачки приступил к вопросам, на которые получил простые и столь классические теперь ответы. Редакция, разумеется, познакомит с ними. Прежде всего, редакция считает своим долгом указать на то, что человек, предложивший письма, является не только их адресатом, но и переписчиком. Итак, письма эти переписаны. Более того: они предназначались третьему и даже четвертому лицу. Далее: писанные шифрованно и переписанные адресатом для третьего и даже четвертого лица письма эти, как ни странно для подобного сочетания, не являются частью переписки, то есть половиной целого. (При том, что автор писем, по утверждению адресата: "... должен был писать их несмотря ни на что, хоть из сна").
Многие в редакции решительно против предлагаемого предисловия. Они заявляют, что мы сознательно вводим читателя в заблуждение относительно жанра, и называют письма "сообщениями", другие находят некоторые высказывания, вроде: "мы полагаем нелишним заявить, что автор писем находился, хотя и в положении особом, но ничуть не лучшем нашего" неуместными. В редакции крепнет мнение о недопустимости любого предисловия, возможно, так и будет при повторном издании. И еще: дабы не загромождать письма ссылками и примечаниями (без минимального числа которых обойтись невозможно), редакция выносит их в специальное примечание, с которым можно будет ознакомиться по завершении публикации. В тексте останется небольшое число примечаний, сделанных самим автором, а также переписчиком, и только в особых случаях редакцией. И последнее: рискуя навлечь гнев читателей, редакция не может удержаться от того, чтобы не предварить публикацию эпиграфом из книги, столь любимой автором. Название, которое предлагает
редакция, слово, занявшее в одном из писем целую страницу, да простит нас .автор.
От какойлибо литературной обработки редакция отказалась.
"Самое худшее - это плохой конец".
(Сэр Рочклиф "Идеальная книга")
Письмо N 1
Утром пришел Храмов и молча уставился: когда едешь? А я лежу под простыней на диванчике. Рассматриваю складки и ни о чем не помышляю - нет у меня сознания. Птицы не поют - сдохли. Леньчик выползает из ванной, тоже в простыне. Храмов спрашивает: "Отходняк?". Леньчик бурчит мне незнакомое, нечто вроде "Заруб". Храмов делает: "Аай!". Пришел Макасим и добавил к общему угару, что вот только что наблюдал с моста Патона, как плывут дохлые коты. Я высунул из дырки в простыне палец и задергал. Макасим принялся хлопать по коленям, а Храмов склонил голову к правому плечу, как бы интересуясь ножкой стула, упиравшейся в
Читать далее...