– Слушай беззвучие, – говорила Маргарита Мастеру, и песок шуршал под её босыми ногами. – Слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни – тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, и ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах, а сон укрепит тебя. Ты станешь рассуждать мудро, а прогнать меня ты уже не сумеешь, беречь твой сон буду я.
Так говорила Маргарита, идя с Мастером по направлению к вечному их дому, и Мастеру казалось, что слова Маргариты струятся также, как струится и шепчет оставленный позади ручей. И память Мастера, беспокойная и сколотая иглами память, стала потухать. Кто-то отпускал на свободу Мастера, как сам он только что отпустил им же созданного героя. Этот герой ушёл в бездну, ушёл безвозвратно, прощённый в ночь на воскресенье, сын короля звездочёта, жестокий пятый прокуратор Иудеи – всадник Понтий Пилат.