5 наших КВ против 43 немецких PZ III и PZIV. Итог: 43:0 в нашу пользу :)
Куда там Виттману со своими 25ю подбитыми танками при 6 потерянных тиграх...

===
Зино́вий Григо́рьевич Колоба́нов - советский танкист-ас, командир роты танков в Великой Отечественной войне, подполковник. 19 августа 1941 года экипаж его танка КВ-1 в одном бою уничтожил 22 немецких танка, а всего ротой З. Г. Колобанова в этом бою было уничтожено 43 танка 6-й танковой дивизии, наступавшей на Ленинград.



8 августа 1941 года немецкая группа армий «Север» начала наступление на Ленинград. По воспоминаниям В. И. Баранова, бывшего командира 1-й танковой дивизии:
Шёл второй месяц войны. После непрерывных боев под Псковом, Кингисеппом и Лугой дивизия, сдерживая натиск немцев, подошла к городу Красногвардейску (ныне Гатчина), Красногвардейск — важный узел железнодорожных и шоссейных дорог на подступах к Ленинграду. Обстановка складывалась для нас крайне неблагополучно. Части, обороняющие рубеж на реке Луге, были отрезаны от главных сил. Другие — с тяжёлыми боями отходили к Ленинграду. Посланные из глубокого тыла резервы ещё не подошли. Фашисты наступали огромными соединениями танков, стремясь смять наши войска и с ходу захватить Красногвардейск. Мы применяли засады тяжёлых танков, рассчитывая на мощь КВ.

Войсковицкий бой

З. Г. Колобанов о войсковицком бое:
Меня нередко спрашивали: было ли страшно? Но я — военный человек, получил приказ стоять насмерть. А это значит, что противник может пройти через мою позицию только тогда, когда меня не будет в живых. Я принял приказ к исполнению, и никаких «страхов» у меня уже не возникало и возникать не могло.

18 августа 1941 года после тяжёлых боёв под Молосковицами З. Г. Колобанов прибыл в 1-й батальон 1-го полка 1-й танковой дивизии. Дивизия была пополнена новыми танками КВ-1 с экипажами, прибывшими из Ленинграда. Командир 3-й танковой роты 1-го танкового батальона старший лейтенант З. Г. Колобанов был вызван к командиру дивизии генералу В. И. Баранову, от которого лично получил приказ прикрывать три дороги, ведущие к Красногвардейску (нане город Гатчина) со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа (через Таллинское шоссе).
Разговор с комдивом был жестким, суровым и даже несколько колючим. Прежде всего комдив убедился, что Колобанов хорошо читает карту и представляет расположение трех дорог, которые шли с юга на Гатчину. А в заключение сказал:
- Так вот, старший лейтенант, своей ротой перекроешь дороги к Красногвардейску. Так, чтобы ничего немецкого по ним не прошло... Будешь стоят насмерть!.. Обстановку знаешь?

Знал Колобанов обстановку, да и кто ее не знал... Обстановка под Ленинградом была такой, что приказ комдива он воспринял буквально.

В тот же день рота З. Г. Колобанова из пяти танков КВ-1 выдвинулась навстречу наступающему противнику. Важно было не пропустить немецкие танки, поэтому в каждый танк было загружено по два боекомплекта бронебойных снарядов и минимальное количество осколочно-фугасных.



Согласно исследованию О. Скворцова, дальнейшие события развивались следующим образом. Оценив вероятные пути движения немецких войск, З. Г. Колобанов направил два танка на лужскую дорогу, два — на кингиссепскую, а сам занял позицию на приморской дороге. Место для танковой засады было выбрано таким образом, чтобы прикрыть сразу два возможных направления: противник мог выйти на дорогу на Мариенбург по дороге от Войсковиц, либо по дороге от Сяськелево. В секторе огня был самый длинный, хорошо открытый участок дороги. Расстояние до него – метров 150, не больше. Капонир КВ-1 № 864 старшего лейтенанта З. Г. Колобанова был вырыт всего в 300 метрах напротив Т-образного перекрёстка («Ориентир № 2») с таким расчётом, чтобы вести огонь «в лоб», если танки пойдут по первому маршруту. Кругом в поле виднелись неубранные стога: по обеим сторонам дороги на Мариенбург тянулись обширные заболоченные луга. Было даже небольшое озерцо с беспечно плавающими по нему утками. Это всё затрудняло манёвр немецкой бронетехнике.

Сам Колобанов рассказывал: "Дорога шла мимо нас под небольшим углом, отлично просматривалась. Начали оборудовать позицию для засады. А вырыть капонир для КВ – это, прямо скажу, тяжкий труд. Да ещё грунт попался крепкий. Но оборудовали и основную позицию, и запасную. Поставили танк, всё тщательно замаскировали".



Вечер и ночь прошли тихо.
Ближе к ночи подошло пехотное прикрытие. Молоденький лейтенант отрапортовал Колобанову, что прибыл в его распоряжение. Опытный танкист понимал: от пехоты в этом бою будет мало толку. Но опасаясь, что гитлеровцы зайдут КВ в тыл и ослепят экипаж дымовыми шашками, приказал разместить пехотинцев позади танка, в стороне, чтобы они присматривали за флангами.

Утро наступало ясное, солнечное. Около девяти часов Колобанов получил по радио доклад, что на левом фланге первый танк его роты вступил в бой. Экипажи лейтенанта М. И. Евдокименко и младшего лейтенанта Дегтяря первыми встретили немецкую танковую колонну на Лужском шоссе, записав на свой счёт пять танков и три бронетраспортёра противника.
У них же, под Войсковицами, по-прежнему было спокойно.
Колобанов вызвал к себе командира боевого охранения и приказал: пехотинцам открывать огонь по противнику только тогда, когда "заговорит" орудие КВ.
Во втором часу дня появились вражеские машины.
Захлопнув люки, экипаж замер на своих местах. Командир орудия старший сержант Андрей Усов доложил, что видит три мотоцикла с колясками. Последовал приказ командира:
– Огня не открывать!
Немецкие мотоциклисты промчались в сторону Мариенбурга, не заметив замаскированный в засаде КВ. Выполняя приказ Колобанова, не стали открывать огня по вражеской разведке и пехотинцы прикрытия.

Пыль ещё не улеглась, когда показалась колонна. Впереди – штабные машины, за ними – танки. На Ленинград шли подразделения 10-го танкового полка 8-й танковой дивизии Вермахта.
Т-III и Т-IV двигались на сокращённой дистанции, подставляя свои левые борта почти строго под прямым углом к орудию КВ: идеальные мишени! Люки их были открыты, часть немцев сидела на броне. Экипаж даже различал их лица – до дороги было всего полтораста метров!
Колонна вытягивалась и вытягивалась по шоссе. Казалось, ей не будет конца. "Восемнадцать... Двадцать... Двадцать два!", – считал танки Колобанов.
В это время на связь с командиром роты по радио вышел комбат Шпиллер. Он сурово спросил:
– Колобанов, почему немцев пропускаешь?!
Отвечать комбату было некогда: головной танк медленно выехал на перекресток и вплотную приблизился к двум берёзам – ориентиру №1.

И в ту же секунду экипаж услышал команду:
- Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным, огонь!

Первый танк колонны содрогнулся, замер, изнутри взметнулось пламя. Остальные еще продолжали накатываться вперед, немцев с брони словно смыло. А пока они ориентировались в происходящем, Колобанов поджег второй танк и перенес огонь на хвост колонны, чтобы запереть ее на гати, а затем и на центр колонны («Ориентир № 2»).
Так противник оказался в ловушке: ни вперёд, ни назад танки двигаться не могли, а свернуть на заболоченное поле не отважились.
Первое время немцы не могли даже определить, откуда ведётся стрельба, и открыли огонь из орудий по копнам сена, которые тут же загорелись. Но вскоре засада была обнаружена, и началась танковая дуэль одного КВ против восемнадцати немецких машин.
На машину Колобанова обрушился целый град бронебойных снарядов. О чём думали тогда вражеские танкисты, разворачивая башни и приникая к прицелам? Вероятно, одинокий советский танк казался им самоубийцей. Они же ещё не знали, что имеют дело с КВ.
От маскировки вскоре не осталось и следа. Танкисты задыхались от пороховых газов, глохли от частых ударов немецких болванок о броню. Заряжающий, он же младший механик-водитель, красноармеец Николай Роденков работал в бешеном темпе, загоняя в казённик пушки снаряд за снарядом. Усов, не отрываясь от прицела, продолжал вести огонь...
На дороге образовалась давка: машины, продолжая движение, натыкались друг на друга, съезжали в кюветы и попадали в болото. В горевших танках начал рваться боекомплект.
...Командиры машин, державших оборону на других дорогах, докладывали по радио об обстановке на их участках. Из этих донесений Колобанов понял, что и там идут ожесточённые бои и помощи не будет...
Понимая, что попали в западню, немцы пытались как-то маневрировать. Но застревали в болоте. Снаряды КВ поражали их танки один за другим. А вот многочисленные прямые попадания вражеских снарядов не причиняли особого вреда советской машине.
На помощь немецким танкистам пришли двигавшиеся вслед за колонной пехотные подразделения. Гитлеровцы выкатили на дорогу противотанковые орудия. Колобанов заметил эти приготовления противника.
– Ориентир два! – закричал он. – Прямой, под щит, осколочным – огонь!
Усов ударил осколочно-фугасными снарядами по противотанковым пушкам. С немецкой пехотой вступило в бой находившееся позади КВ боевое охранение.
Усову сразу удалось уничтожить одно орудие вместе с расчётом. Но вторая пушка успела произвести несколько выстрелов. Один из них разбил панорамный перископ, из которого вёл наблюдение за полем боя Колобанов, а другой, ударив под башню, заклинил её. Усову вскоре удалось разбить и ту пушку, но КВ потерял возможность поворачивать свою семитонную башню. Теперь довороты орудия вправо и влево можно было делать, только поворачивая весь корпус танка.



...Николай Кисельков вылез на броню и установил вместо повреждённого перископа запасной.
Колобанов приказал старшему механику-водителю старшине Николаю Никифорову вывести танк из капонира и занять запасную огневую позицию. На глазах у немцев стальная махина задним ходом выбралась из своего укрытия, отъехала в сторону, встала в кустах и вновь открыла огонь по колонне. Теперь пришлось усердно потрудиться механику-водителю. Выполняя распоряжения Усова, он раз за разом поворачивал КВ в нужном направлении.
Огонь противника постепенно слабел. Наконец последний танк был уничтожен, бой прекратился.
Горели все 22 немецких танка. В их бронированных утробах продолжали рваться боеприпасы, тяжёлый синий дым тянулся над заболоченной равниной...
За время побоища, а оно длилось больше часа, экипаж Колобанова выпустил по танкам и противотанковым орудиям противника 98 снарядов, в том числе все бронебойные. В том бою КВ получил 156 вмятин от бронебойных снарядов.

"Я был в это время на наблюдательном пункте укреплённого района и слышал канонаду боя. Затем выехал на место. У перекрёстка дорог пылала груда немецких танков. Героический бой и, пожалуй, беспрецедентный в истории войны. Вот что сделали колобановцы — задержали надолго наступление противника на этом важном направлении. Не очень-то помогла фашистам 8-я танковая дивизия, брошенная на усиление механизированного корпуса." — П. И. Пинчук, бывший командир 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии.

По приказу комдива В. И. Баранова экипаж занял второй капонир в ожидании повторной атаки. По-видимому, на этот раз танк был обнаружен, и танки огневой поддержки Pz.Kpfw.IV начали обстрел КВ-1 с дальней дистанции, чтобы отвлечь внимание на себя и не позволить вести прицельный огонь по танкам и мотопехоте, которые в это время прорывались в район учхоза и далее в Черново. Кроме того, им требовалось вынудить советских танкистов покинуть позицию, чтобы приступить к эвакуации подбитых танков. Танковая дуэль не принесла результата обоим сторонам: Колобанов не заявил ни об одном уничтоженном танке на этом этапе боя, а у танка З. Г. Колобанова разбило внешние приборы наблюдения и заклинило башню. Ему даже пришлось дать команду выехать из капонира и развернуть танк, чтобы навести пушку на немецкие противотанковые орудия, подкаченные во время боя к танку на близкую дистанцию.

Тем не менее, экипаж Колобанова выполнил поставленную задачу, связав боем немецкие танки огневой поддержки Pz.Kpfw.IV, которые не смогли поддержать продвижение вглубь советской обороны второй роты танков, где она и была уничтожена группой танкой КВ-1 под командованием комбата И. Б. Шпиллера.

Таким образом, в результате экипажем старшего лейтенанта З. Г. Колобанова было подбито 22 немецких танка, а всего его рота записала на свой счёт 43 танка противника (в том числе экипаж младшего лейтенанта Ф. Сергеева — 8; младшего лейтенанта В. И. Ласточкина — 4; младшего лейтенанта Дегтяря — 4; лейтенанта М. И. Евдокименко — 5). Кроме того, лично командир батальона И. Б. Шпиллер сжёг два танка. В этот же день ротой уничтожено: одна легковая машина, артиллерийская батарея, до двух рот пехоты и взят в плен один мотоциклист противника.

...

Снова в шлемофоне голос Шпиллера: "Колобанов, как у тебя, горят?". _ "Хорошо горят, товарищ комбат!" Вскоре подошла легкая безбашенная машина. С нее спрыгнули Шпиллер и и корреспондент газеты «Известия» Павел Майский, который заснял экипаж З. Г. Колобанова и панораму горящих машин. (эти кадры Колобанов много спустя увидел в выпуске "Фронтовой кинохроники" уже в глубоком тылу на Большой земле, лежа на госпитальной койке).

На сохранившемся снимке, сделанном сразу после боя, экипаж даже не выглядит уставшим



Дальнейшая служба

В начале сентября танковая рота 3. Г. Колобанова удерживала подступы к Красногвардейску в районе Большие Загвоздки, уничтожив три миномётных батареи, четыре противотанковых орудия и 250 солдат и офицеров врага[13]. 13 сентября 1941 года Красногвардейск был оставлен частями РККА. Рота З. Г. Колобанова прикрывала отход последней войсковой колонны на город Пушкин.

31 мая 1942 года присвоено воинское звание капитан.

29 сентября 1942 года. Г. Колобанов был тяжело ранен. По данным А. Смирнова, ночью на кладбище города Пушкин, где танки заправлялись топливом и боеприпасами, рядом с КВ З. Г. Колобанова разорвался немецкий снаряд. Танкист получил осколочное поражение головы и позвоночника, контузию головного и спинного мозга. Находился на излечении в Травматологическом институте в Ленинграде, затем был эвакуирован и до 15 марта 1945 года лечился в эвакогоспиталях №№ 3870 и 4007 в Свердловске.




Источник1.
Источник2
Источник3
источник4
Ещё одна подробная статья.(с фото)