Серебро считает ивы ветер шалый на пруду. А береза сиротливо просит: «Можно подойду?» Озорник, задев сережки, под подол ей заглянул: «Белотелая, немножко погоди, начнем разгул!»
Дуб кряхтит, стыдясь разврата, курс его валюты тверд: «Что ты ищешь: власти ль, злата, Вест меняя вновь на Норд?» «Барин, мы живем в России – что не август, то дефолт Жизни я ищу красивой!» – желудь в землю вбив, как болт!
Ёлки чопорно нарядны – вечной зелени чепец. Переборами трехрядной завлекал их удалец: «Эх! Сведу под новогодье на иголках ваш баланс! Дед Мороз, держи поводья! Дурь любая – верный шанс!»
Лето. Осень. Зимний холод. И весны слезливый воск. Ветер нас всех хороводит, мишурой наводит лоск. Ну, а мы, устав изрядно от эпохи перемен, Возвращаем деревянный: евро, доллару взамен.
