Ни тучки от грозы вчерашней

На небе и в помине нет.

Зажегся над Покровской башней

Омытый ливнями рассвет.

В те времена, когда Баторий

Стоял здесь, требуя ключи,

Помножив гнев святой на горе,

Взошли на стены псковичи.

 

Воспоминания доныне

Хранит легендами земля,

Как здесь о русскую твердыню

Разбилось войско короля.

Как шли под клич набатных звонов

В бессмертье русские сыны...

Молчу у тихих бастионов,

Повитых былью старины.

Иду,

И лестница крутая

Уводит в прошлое меня,

И льются, путь мой озаряя,

Лучи безоблачного дня.

Вдали темно, и чащи строги.

Под красной мачтой, под сосной

Стою и медлю на пороге

В мир позабытый, но родной.

Достойны ль мы своих наследии?

Мне будет слишком жутко там,

Где тропы рысей и медведей

Уводят к сказочным тропам.

Где зернь краснеет на калине,

Где гниль покрыта красным мхом

И ягоды туманно-сини,

На можжевельнике сухом.





Ты знаешь край, наш край благословенный,

Где дух угас промчавшихся веков,

Где мирно спит, в былые дни надменный,

Наш богатырь — могучий, древний Псков,

Где уцелел поросший земляникой

Отвесный вал над самою Великой.

Светла, легка, немолчно говорлива,

Дробясь в песке серебряной волной,

Река бежит, красавица, игриво,

Ласкает вал ограды крепостной,

А стен немых обломки, прах былого,

Глядятся вглубь так гордо и сурово.





Стена молчит, реке она внимает,

Под плеск волны дремучий грезит бор,

И льется быль... Русалка вспоминает

Богатыря, его орлиный взор;

Душа полна любви и утомленья,

В ней Русь царит, как дух, как привиденье…

Туда, туда, на пустоши родные,

Где жизнь текла отрадным детским сном,

Туда, туда деревья вековые

Меня зовут... В бессилии своем

К тебе, о, глушь, я руки простираю,

На зов любви любовью отвечаю.

Ты знаешь край, где темные узоры

Густых лесов заткали кругозор,

Где Пушкин спит... Над ним Святые Горы,

Мечту певца лелея с ранних пор,

Хранят и прах его, и дух его священный —

Залог любви и песни вдохновенной.

Снова девочка-гимназистка,

Я стою у впаденья Псковы.

Снова небо июньское близко

Всем пожаром своей синевы.

Словно нет мне годов средостенья,

И, к обветренным камням припав,

Вижу струй молодое движенье,

Слышу запахи скошенных трав.

Потому-то и добрая сила

В этот город меня привела,

Что душа здесь мужала, любила,

Как птенец расправляла крыла.

И какого еще мне гостинца

От прошедших годов ожидать?

Только светлое взгорье Детинца

И его величавую стать.

В небо прянувший Детинец

Над размывами Псковы,

За окошками гостиницы

Вихрь листвы и синевы.

Мы в Мирожском на завалинке

Загляделись на закат,

Ходит важно голубь маленький,

К нам слетевший с древних врат.

Под расписанными сводами

Синь и сонь иных времен,

Но гудками пароходными

Голубой простор пронзен.

Девочка несла бидон с водою

Маме,

Шла она неспешными

Шажками.

– Со Псковы ты носишь?

– Нет! С колонки! –

Чистая вода в руках ребенка.

Это ли не добрая примета

В древнем царстве синевы и света?

Строгость каждой линии собора,

Башни вековечного дозора,

Ход в стене… истертые ступени…

Сколько здесь ходило поколений!

И свои следы я находила:

Тоже девочкой я здесь бродила.

И стены, и древние башни,

Белеющий пух тополиный…

Я помню не полдень вчерашний –

Столетия половину.

А сколько для сердца здесь внове:

И люди, и песни, и зданья!

В ожившем стремительном Пскове

Эпохи я слышу дыханье.

Он строится, легок и светел,

А там над рекою – откосы,

Детинец нас вечером встретил

Дыханьем живым сенокоса,

Играли веселые дети,

Великая вдаль убегала,

И всех пролетевших столетий,

Казалось, для города мало.

Я не хочу крошить по мелочам

Священный хлеб отеческих преданий.

Еще в пути он пригодится нам,

Достоин он сыновней нашей дани.

Отцы ведь были не глупее нас,

И то, что в тьме неволи им мечталось,

Наследством нашим стало в добрый час,

Чтоб их заря все дальше разгоралась.

Когда я с изумлением смотрю

На эти древнерусские соборы,

Я вижу с них, подобно звонарю,

Родных лесов и пажитей просторы.

Не чад кадил, не слепоту сердец,

Взалкавших недоступного им рая,

А творчества слепительный венец,

Вознесшегося, время попирая.

 

Великий Новгород и древний Псков —

Нас от врага спасавшие твердыни —

Вот что в искусстве старых мастеров

Пленяет нас и радует поныне.

Был точен глаз их, воля их крепка,

Был красоты полет в дерзаньях отчих,

Они умели строить на века.

Благословим же труд безвестных зодчих!

В родном искусстве и на их дрожжах

Восходит нас питающее тесто,

И попирать былое, словно прах,

Родства не помня, было бы нечестно.

А эти крепости-монастыри,

Служившие защитою народу,

Со дна веков горят, как янтари,

На радость человеческому роду.

Серия сообщений "города моей жизни":
Часть 1 - Открыточные виды Санкт-Петербурга
Часть 2 - Норильские моржи открыли сезон
...
Часть 26 - О ком рассказывают надгробия Александро-Невской лавры
Часть 27 - Норильск в фотографиях.ЗАПОЛЯРЬЕ.
Часть 28 - Псков
Часть 29 - Порхов в фотографиях
Часть 30 - Празднование 900-летия крещения Руси.(старые фотографии)
...
Часть 41 - От легенды к легенде...Гатчина
Часть 42 - Санкт-Петербург зимой
Часть 43 - Норильск - судьба наша ... (1994) Хозяева медных гор (о горнорудном Талнахе) (1994)