Андрей Сергеевич в общении оказался удивительно теплым, душевным, сопереживающим человеком, крайне чутким собеседником. Создалось впечатление, что о вопросах, которые мы ему задали, он давно размышлял, и поэтому каждое слово в интервью выверено, весомо и может помочь узнать каждому не только что-то о герое нашего интервью, но и о себе...

НАША ПСИХОЛОГИЯ: Работа режиссера близка к психологии. По вашим наблюдениям, какие основные психологические проблемы свойственны среднестатистическому россиянину? И как культура конкретного жителя нашей страны определяет его судьбу?

 

АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: Проблем никаких у россиянина нет. Как правило, когда русский человек ощущает себя в конфликте с реальностью, он винит не себя, а ее. Зрелость определяется прежде всего поисками причин внутри себя, а не во внешней среде. Антон Павлович Чехов по этому поводу замечательно говорил: «Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причины вне нас и скоро находим: “Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм”. Это призраки, но затокак они облегчают наше беспокойство». Экстериоризация вины – это одна из серьезных черт несвободного человека.

 

НП: Это инфантильность, когда люди считают, что причина их действий находится вовне.

 

А.К.: Может быть, причина – наследие рабства. Николай Александрович Бердяев писал: «Рабство удобно, свобода трудна!» Поэтому экстериоризация вины – это прежде всего незрелость, восприятие внешнего фактора как определяющего.

 

НП: Нужно ли менять какие-то факторы внешней среды?

 

А.К.: Наоборот, сейчас в медицине и в науке ведется активная работа по расшифровке человеческого генома. Я думаю, что наравне с биологическим геномом человека также существует и культурный геном, то есть приоритеты и ценности, которые определяют все поступки и психологию индивидуума. Расшифровке культурологического генома никто не посвящает своих усилий и времени. Анализируя систему ценностей, можно раскрыть геном. Человек живет по системе приоритетов, определяя, что для него менее и более важно. В своих поступках он руководствуется тем, что для него важнее. Исследования, расшифровывающие культурный код, необходимо проводить для того, чтобы определить, что тормозит развитие этики русского человека.

 

НП: В основе культурного кода лежат определенные психологические паттерны – инфантильность, желание переложить ответственность на другого?

 

А.К.: Культурный код – это и есть система ценностей, которая определяет поведение каждого члена какой-то этнической группы. На него влияет генетика, история и климат.

 

НП: Воспитание?

 

А.К.: История и климат определяют воспитание.

 

НП: А как же собственная воля человека?

 

А.К.: Воля человека определяется системой ценностей: один готов пойти на костер за какую-то ценность, а другой не готов, вот вам и все.

 

НП: Как вы думаете, такого понятия, как в американской культуре self made, в русской культуре быть не может, потому что все уже определено?

 

А.К.: Система ценностей складывается из истории, генетики и данного пространства и детерминирует поведение человека. География, собственно, и есть пространство – это то, что нужно любому живому существу, не обязательно человеку – молекуле, зерну. Чем больше пространство, тем больше могущество. Чем больше земли, тем богаче государство. И про человека можно сказать, что чем больше у него пространства, тем он богаче. Пространство всегда идентифицировалось с богатством, поэтому с помощью денег сегодня покупают пространство и время. Почему я говорю о пространстве? Потому что раньше денег не было, была земля, крестьянское понятие о богатстве есть земля. Землю нельзя сделать больше, ее можно только перераспределить, поэтому в сознании крестьянина богатство не прирастает, оно перераспределяется. В России до сих пор актуальна идея перераспределения богатства.

 

НП: Скажите, какие знания из психологии, психотерапии вы используете в своей работе и жизни? Можно сказать, что вы, например, сторонник экзистенциальной психологии, гештальтпсихологии или теории бихевиоризма?

 

А.К.: Я абсолютно неграмотный человек в плане чистой теории, скорее могу назвать себя специалистом по практической психологии. Думаю, что я мог бы быть психологом, потому что я режиссер, который, как мне кажется, умеет работать с артистами. Что значит – работа с артистами? Это акт психотерапии. Кто-то очень хорошо сказал: «Лидер – это не тот, кто заставляет людей, а тот, кто создает иллюзию свободы. И люди делают то, что он хочет, хотя им кажется, что они делают это сами».

 

НП: Можно ли это назвать манипуляцией?

 

А.К.: Психотерапия – это и есть манипуляция. Любое воздействие на человека – это манипуляция, и я не отношусь к манипуляции отрицательно, так же как и к понятию «цинизм». Я отношусь к циникам и манипуляторам позитивно, среди них есть талантливые люди, которые в состоянии влиять на других. Все ведь зависит от целей, с которыми используются эти знания.

 

НП: В чем разница между манипуляцией и влиянием? Можно ли сказать, что манипуляция деструктивна, она разрушает личность, а влияние конструктивно?

 

А.К.: Манипуляция может быть конструктивной, если я манипулирую пятилетними детьми и заставляю их делать хорошее дело.

 

НП: Это называется воспитанием. Какие личные психологические установки влияют на вашу жизнь? Или вы очень гибки и можете их менять?

 

А.К.: Вообще они меняются у нормальных людей, все с возрастом чему-то учатся, а тот, кто учится, меняется. Установки должны меняться с возрастом и с опытом. Если человек учится, то у него меняется отношение к себе, к другим, к смерти. Не меняются только идиоты. Способность к компромиссу – это качество мудрого человека.

 

НП: Для того чтобы достичь такого состояния, вам самому приходилось общаться с коучером, психологом, психотерапевтом?

 

А.К.: Учусь просто у всех. Есть такая хорошая установка у йогов: «К любому встречному ты должен относиться как к учителю». Эту простую мысль я для себя открыл недавно. Европейский человек, которым я себя считаю, может понять это только с возрастом. Люди, которые делают меня лучше, и есть учителя. Актер Джон Войт, например, сделал меня лучше. Хотя иногда он вел себя как дурак, но он много дал мне. Я бесконечно ценю минуты общения с мыслителем, писателем Александром Александровичем Зиновьевым.

 

НП: Психологов не было, это были в основном философы, писатели?

 

А.К.: Я один раз был у психолога, у меня были проблемы с одной из моих жен, и я ходил к семейному психотерапевту. Мне показалось, что она мне ничего не дала. Когда мы разговаривали, я ее слушал и думал: «Какой у нее маникюр!»

 

НП: Психологи назвали бы это сопротивлением.

Андрей Кончаловский: «Не меняются только идиоты» Андрей Сергеевич в общении оказался удивительно теплым, душевным, сопереживающим человеком, крайне чутким собеседником. Создалось впечатление, что о вопросах, которые мы ему задали, он давно размышлял, и поэтому каждое слово в интервью выверено, весомо и может помочь узнать каждому не только что-то о герое нашего интервью, но и о себе... Владислав Божедай © Наша Психология