ГЛАВНОЕ- ЭТО ФОТОГРАФИИ МОЕЙ ПОДРУГИ НА ЛИРУ  ЛЮДМИЛЫ (http://www.liveinternet.ru/users/ludnov/profile )

ИХ СОПРОВОЖДАЮТ СТИХИ ЛАТЫШСКИХ ПОЭТОВ.

Aleksandrs Čaks
    (1904–1950)

Окраины, с мной повсюду вы.
Я пью до дна хмельную вашу брагу,
И мне за это мягкий шелк листвы
Стирает с губ оставшуюся влагу.
 
 
Я ухожу, и пусть речной песок
Присыплет золотом мой след в полях бурьяна,
Едва лишь вечер, важен и высок,
Откроет совам глаз сквозные раны.
 
 
Я не грущу – так сильно я устал.
Вот только у забора на колени
В последний раз упал и целовал
Я золотые слезы на поленьях

РАЙМОНД ПАУЛС.

БЛЮЗ ДОЖДЯ

.

]

Ojārs Vācietis
    (1933–1983)

 
Листопад, диктующий условья,
в лихорадке осени раскис.
Снова телефон исходит кровью,
бес полночный снова крутит диск.
 
Я, как волк, луною загнан снова,
рыщущий, голодный, жадный снова,
и тебе в глаза смеюсь я снова,
синий голый лед холодных снов моих.
 
Телефон всего нежнее в полночь,
и цветы, что мне терпеть невмочь,
так бесстыдно пахнут только в полночь.
 
И да – к черту, тихая святая ночь!
 
Возвращаются к корням своим деревья
и текут к своим истокам реки вспять.
Телефон опять в полночном гневе…
 
Нет, не телефон —
земля в осенней лихорадке
перелетных птиц устала звать.
 

 
У меня на дереве
горят четыре листка,
и это не все.
 
Еще есть время
до еще одних заморозков,
но это не долго.
 
Еще я горю
четырьмя огнями сразу,
и это много.
 
Еще при свете этих огней
я каждый день наблюдаю тебя,
и это все.
 
После первых заморозков
на голых ветвях
останется единственный пламень белки,
и это надолго.

Чем дни становятся дольше,
тем мы становимся дальше
от бывших у нас
ночей.
 
Случается,
они нас еще навещают,
как взрослые дети
старых родителей.
 
Еще привязаны
их игрушки
к самому небу,
но вряд ли
мы ими станем играть.
 
Звездными именами
мы теперь называем
времена года
и стороны света.
 
Но это —
другие игры.
 
Минувшей ночью
ко мне приходила
чужая девушка.
 
Она смотрела
прямо в глаза
с особой доверчивостью
и ожиданием.
 
И исчезла.
И вздрагивала
оконная занавеска,
пока я не понял,
что это след
твоего дыхания.

 
Не плачь.
Ты соснам моим над обрывом подмыла корни.
Хватит.
Уже и вода зацвела корягами черными.
О них
разбивается круглое лунное блюдо.
Те, что промышляют
орехами на берегу,
в омуте, полном коряг,
купаться не будут.
Не плачь.
Пока что.