Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 1.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 2.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 3.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 4.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 5.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 6.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 7.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 8.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 9.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 10.

Дневники Анны-Вильгельмины Аллендорф. Часть 12.

 13 ноября 1901 г. Вторник.

Всю большую перемену провели с Наташей внизу, пришёл О. П., мы, конечно, опять страшно хохотали, да и, вообще, было очень весело. За историей О. П. вызвал Топорину, та ничего не знала, он рассердился и сказал: «Всякой снисходительности бывает конец, жизнь не благотворительное заведение!» И, вот из-за этого мы после страшно спорили.  Шли по двору позади О. П. и Шамонина, да и Наташа тоже громко начали его обвинять в том, что он это сказал. Всю дорогу спорили. Шамонина говорит, что это гадость, что Топорина учится на казённый счёт, и он хотел её этим попрекнуть. А, по-моему, даже глупо предполагать это, просто сказал необдуманно. Меня раздражает Наташа, он, по-моему, без всякого характера, боится рассердить Шамонину. Говорит, что О. П. поступил нетактично, но, что это и не гадость. Она говорит, что любит О. П., а при Шамониной никогда за него не заступается, а наоборот. Ни я, ни она друг друга не переспорили, но расстались, всё-таки, по-дружески.

Получили письмо от мамы гораздо лучше вчерашнего, она пишет, что у Жени небольшая часть лёгких затронута, а остальная совсем чистая, да и, вообще, письмо как-то дышит надеждой.

Вечером пришла Евдокия Ивановна с Соней, которая завтра тоже идёт на спектакль, Лена решила тоже пойти, без приглашения, авось, не выгонят. Пришёл ещё Кукаркин и читал нам малороссийские басни, мне они очень нравятся.

14 ноября 1901 г. Среда.

Пошла в институт на молебен, там ничего особенного не было.

Лена получила место в окружной суд, я за неё очень рада, только долго, от 9 до 3-х часов.

У нас были Миша и Алёша Ермоловы с гувернанткой, когда они ушли, я села за уроки.

Л. Шамонина прислала и просила за ней зайти, я так и сделаю. Ужасно хочется мне идти на спектакль, только бы не было скучно. Письмо от мамы не получили, не знаю почему.

Мих. Мих. Пришёл поздравить со свадебным днём.

Пошла я на спектакль, но было совсем не так весело, как я ожидала.

15 ноября 1901 г. Четверг.

За физикой и историей страшно хохотали, и за последней Л. Пискунова опять фыркнула, и О. П., наверное, слышал. Он спросил Михельсон на вопрос, она не знала, он спросил меня, я тоже не знала и страшно покраснела.

Пошли домой, опять позади шёл О. П., и я ужасно раскаиваюсь в этом, потому, что Л. Шамонина и Наташа опять болтали глупости, называли Влад. Вас. Володькой, по-моему, это неприлично. Я очень мучилась после, наверное, я опять упала в его мнении.

Да, забыла сказать, Карповы приглашали нас в театр на пьесу Фредерикс «Своей дорогой».

После обеда отправились было на каток, да захватили мало денег, пришлось идти назад, и я из-за пустого упрямства больше совсем не пошла, и испортила себе удовольствие. Да! Скверная я всё-таки девочка! Ведь почти всё время с моего прихода из института злилась.

Получили письмо от мамы, всё тоже самое, пишет, что с ужасом думает о своём отъезде из санатория, потому, что Жене будет ужасно тяжело. Мы тоже не можем так радоваться маминому приезду, потому что уж очень его жалко.

16 ноября 1901 г.

Алекс. Алекс. задал сочинение «Город и деревня», и я совершенно не знаю, что писать.

За рукоделием мы говорили о разных разностях. О Екатерине Великой, о Павле I и, наконец, о Толстом, он, ведь, верует в Бога, только не признаёт церковных обрядов, да и Иисуса Христа он считает не Богом, а человеком, только стоящим над всеми людьми по своей нравственности.

Во время большой перемены Наташа мне торжественно обещала не болтать больше чепухи, идя за О. П., и сказала то же Лёле Шамониной. Мне стало весело, и я страшно бесилась, бегала, прыгала и хохотала.

О. П. спросил Наташу, и когда она стала рассказывать об образе жизни Людовика XIV, и о том, как придворные его ждали приглашения на ужин, я вспомнила, как она говорила, что приглашённые шли ужинать, а остальных швейцар выгонял метлой, и страшно расхохоталась. О. П. это видел и на меня пристально поглядел. Он спросил меня на один вопрос, я ответила верно, потом ещё на один вопрос и я наврала. Мне было ужасно стыдно и неприятно. Я скоро сделаюсь по истории посредственной ученицей, как это грустно. Хотели идти с О. П., но он пошёл домой, чему я была очень рада.

Лена сегодня в первый раз пошла в окружной суд, что-то будет. Господи! Помоги ей!

Получили письмо от мамы, она пишет всё то же самое, теперь Женя ещё лихорадит. Доктор говорит, что его надо бы отправить в Швейцарию в санаторий, и мама завела переписку с тамошними врачами. Всё это очень грустно.

Вечером Лена с Эрей пошли в театр.

17 ноября 1901 г. Суббота.

Пока шли в институт с Наташей, говорили о вере, о Толстом и т. д. Мне хочется верить, глубоко верить, тогда будешь счастлива.

Меня спрашивали из географии, и я ответила не особенно хорошо, потому что не ожидала, что спросят, что очень досадно.

Опять получили от мамы письмо и опять такое же, как и все остальные. Жалко мне Женю ужасно, он будет страшно скучать, ведь завтра мама от него уедет и он останется один, совсем один.

Мы после обеда покатались на коньках, а потом я всё читала.

Вечером были Алекс. Ник. и Е. Над последним мы всегда смеёмся, он всегда такой вежливый, говорит так цветисто, напыщенно. Тут я опять смеялась и, вдруг, вспомнила, как прошлой осенью он тоже был у нас и мы ещё с Женей страшно хохотали. Женя тогда ещё жил у нас, хотя и был уже болен. Ах, если бы он выздоровел, да опять бы вернулся к нам, и мы бы зажили по-старому, как бы было хорошо!!!!!

НОВАЯ ТЕТРАДЬ

18 ноября 1901 г. Воскресенье

Утром учила уроки, а потом всё читала. После обеда получили письмо от мамы, она пишет, что ездила с Женей кататься, и, что у него температура в то утро, когда она пишет, нормальная. Во вторник мама приедет.

Мы немного покатались на коньках, а потом поехали к Карповым, где очень приятно провели время. Пили чай, а потом сидели, болтали. Назад поехали на их лошади.

19 ноября 1901 г. Понедельник.

У нас устроили сцену, и мы там все сидели за кулисами. Алекс. Алекс. принёс изложение и читал моё, как одно из лучших, я ужасно рада. Мы с Лёлькой ходили в комнату Г. Э. и видали О. П., он на нас так ласково посмотрел. Лёля не хотела танцевать и сказала, что у неё болит голова, а я, сдуру, сказала, что не танцую, потому что у меня нет пары. Г. Э. разозлилась и послала меня в залу, пришлось танцевать с М. Зарубиной, и было страшно скучно.

Пастор пришёл, но мы отказались от урока (???) и он заставлял нас читать вслух, меня первую вызвал на кафедру, потом он меня всё посылал исполнять разные поручения, и мне было очень приятно это.

Получили письмо от Саши, он совсем спокоен и даже ничего не пишет о краже. Слава тебе Господи!

После обеда катались на коньках с Соней Карповой, а потом учили уроки.  Завтра приедет мама!!!

20 ноября 1901 г. Вторник.

Из физики отвечала, кажется, ничего. Завтра хотим идти на генеральную репетицию.

Лёльку спрашивали из истории, она отвечала очень хорошо. Наташа её смешила, и Лёлька страшно хохотала и потом всё говорила с Наташей и Шамониной, а на меня мало обращала внимания, мне было это очень грустно. Конечно, Наташа гораздо веселее, забавнее меня, а Лёля Шамонина умнее, с ней можно вести умные разговоры, а я то что?! Так весело, как с Наташей, со мной быть не может, и такие умные разговоры, как Лёля Шамонина я вести тоже не умею, так, конечно, Лёльке скучно должно быть со мной, хотя ещё вчера она говорила мне, что ужасно меня любит. Я, вообще, слишком ревнива и это ужасно нехорошо.

Прихожу домой, раздеваюсь скорей и вижу – мама. Я бросилась к ней и разревелась, так сама не знаю почему, от волнения должно быть. Мама рассказывала вот что о Жене: у него каверна сначала была в два кулака, потом её затянуло и теперь она только с куриное яйцо, но у него появились новые туберкулёзные пятна на другой стороне лёгкого. Если жар у него от этого, то доктора дают полную надежду, если же старая каверна увеличилась, тогда беда! Ничего нельзя будет сделать, скоро это должно выясниться.

Конечно, мама ужасно много рассказывала и мы все с удовольствием слушали

Наташа Фредерикс приглашает меня завтра к ней вечером, но я не могу из-за театральной репетиции.

У нас была Соня Ермолова и вечером Кейзер, она и он.

21 ноября 1901 г. Среда.

Решили в эти два праздника ничего не учить. Принимала рыбий жир и должна сказать, что ожидала худшего. Лену тоже уговаривали принять, она приняла, но сказала, что больше принимать не будет и злилась, но потом преломила себя и, из любви к маме, решила принимать, это очень хорошо.

Мы до обеда катались на коньках, играла музыка, но пришла Лёля Шамонина и я была очень не рада. Она катается скверно, да потом, я даже не знаю о чём с ней говорить. С ней мы покатались недолго и вернулись домой.

Сейчас, уже после обеда, пошла в институт. Лёля Пискунова не пришла. Мы бегали всё время по лестницам, помогали «живущим» и даже очень устали.

Завтра утром надо приходить к молебну, не хочется. Мне хочется, что бы Лене позволили прийти на спектакль, но не знаю, удастся ли это, потому что все посторонние были вчера, спрашивать ужасно неудобно.

Вчера приходил Кукаркин.

22 ноября 1901 г. Четверг.

Скоро надо идти на молебен, а мне ужасно не хочется. Что-то будет сегодня?  Ах, если бы было весело!!!

Была я на молебне, а после него осталась и мы стали помогать «живущим» украшать класс, накрывать столы, бегали вниз к Г. Э. , носили наверх посуду, пирожки, вообще, было очень весело. «Живущие» принесли нам даже позавтракать. Сколько у нас угощения, ужас! 4 торта, фрукты, конфекты и всего помногу. Наконец, мы ушли домой и я пошла к Лизе Тилинг, что бы спросить, пригласили ли их класс. Оказывается, да.

Придя домой, мы пошли с Леной кататься на коньках до обеда, а после него я отправилась прямо в институт. Зашла за Наташей, а с ней зашла за Лёлей Пискуновой. Пришли в институт и вошли в класс, который был чудно убран и что же?!.. лампы коптят, всё покрыто чёрным слоем сажи, вот ужас-то! Открыли форточки и стали сметать копоть, наконец, всё устроили по-прежнему. К 6-и стали собираться гости, мы стали у дверей, что бы раздавать программы: я дала пастору, Ольге Леонидовне, Эм. Васильевне. Из учителей пришёл Влад. Вас.

Начался спектакль, а учителей нет. Наконец пришёл Алекс. Алекс, а О. П. нет. Я уже потеряла всякую надежду увидеть его, как вдруг открывается дверь и он входит. Я была страшно рада. За антрактом хотели с ним говорить, но стеснялись. Мы, вообще, ужасные дурры, все говорят с ним, а мы не можем, потому что так стесняемся. Да и угощать тоже я угощала только учениц и Лену, а учителей – нет. Начались танцы, О. П. сидел в зале, мы подошли и начали говорить, но я всё больше молчала. Наташа сделала себе причёску такую: спустила волосы на уши. Он сказал, что это нехорошо, некрасиво. Разговор как-то не клеился и мы ушли. Господи! О. П. меня не любит, он не обращал на меня ни малейшего внимания.

Когда мы уходили домой, он одевался в швейцарской, а мы с Лёлькой стояли и страшно хохотали, он нас счёл, наверное, за дур. Ах, если бы он был обо мне хорошего мнения, как бы это устроить?

23 ноября 1901 г. Пятница.

Сегодня к третьему уроку! Шли по Жуковской перед О. П. У нас в классе стоит ёлочка, так приятно, Рождеством пахнет. О. П. весь урок читал, а потом его начали критиковать и Наташа тоже, я её не понимаю, я люблю О. П. и мне ужасно неприятно, когда до него говорят нехорошее, а она, даже, сама говорит. Мне стало скучно, хотелось спать, как-то скверно было. После физики пришла домой. У Эри флюс. Я кончила «Ciranj de Bergerak» и мне очень понравилось. После обеда ходили кататься на коньках. Я сначала всё ругалась, но потом мы помирились.

24 ноября 1901 г. Суббота.

В институте не было ровно ничего особенного: у меня только спина болела. Дома я этого не сказала, а пошла кататься на коньках. Вечером же чувствовала я себя очень скверно, потому что болели зубы, да, вообще. Было не по себе, я всё время злилась и ругалась. Мама и папа ушли к Эре, который совсем расхворался, у него жар. Я сказала, что у меня болит спина, но совсем напрасно, теперь она у меня ничуть не болит, а мама беспокоится и не хочет пускать в понедельник. Ах, как меня мучит сочинение! Писать нужно, а я не знаю что.