ТАТЬЯНА КЛЮЕВА : ВАРВАРА-КРАСА

В созвездии актрис советского кино эти актрисы занимают особое место. Они невероятно обаятельны и сказочно красивы, ведь они - главные красавицы сказок! От их улыбки у зрителя, сидящего в темном зале кинотеатра с тихим шорохом должны вырастать крылья за спиной...



После съемок фильма-сказки \"Варвара-Краса\" Татьяна окончила ГИТИС, но карьере актрисы предпочла судьбу жены моряка: вышла замуж за своего бывшего одноклассника, капитана дальнего плавания Дмитрия Гагина, и уехала с ним в Севастополь.

Наладила свой небольшой обувной бизнес. Сын Ян занимается банковским делом.



В гостях у Варвары-красы

Татьяна Клюева живет в небольшой квартире севастопольского двухэтажного дома сталинской застройки. Стандартные комнаты немного переделаны по вкусу хозяев: просторный холл, в зале камин, на стене — огромное зеркало в резной раме.



— Чай, кофе? — спрашивает Татьяна Николаевна. Услышав «кофе», облегченно вздыхает:

— Признаюсь, чай не могу пить еще со времен «Варвары-красы». Сколько я его там перепила...



Где бы ни снималась Татьяна Клюева, она навсегда останется Варварой-красой из сказки Александра Роу. Актриса понимает это и относится к своему сказочному образу философски:

— Роу подарил мне Имя, — очень серьезно говорит Клюева. — И я только благодарна ему за это.

Про Александра Роу она может говорить бесконечно. Клюева боготворит режиссера:

— Понимаете, после Роу и Птушко многие снимали сказки, но так, как нужно, ни у кого не получалось. В них не было сказочности, что ли... Это как сравнить воду родниковую и дистиллированную. Вроде одно и то же, да не совсем...



Александр Артурович познакомился с Татьяной на пробах фильма «Огонь, вода и медные трубы» и пообещал Клюевой, что следующий сценарий будет написан специально «под нее». Слово свое Роу сдержал, и вскоре в подмосковной деревушке Гигирево начались съемки комедийной сказки «Варвара-краса, длинная коса». Пройдут годы, и эта лента войдет в Золотой фонд мирового сказочного кино.

А тогда, в далеких шестидесятых, шла работа. Долгие съемочные дни и короткие вечера отдыха. После работы киномолодежь направлялась в деревенский санаторий ЦК ВЛКСМ «Елочка», на танцы. Только Татьяны среди них не было...

— Мне Артурыч строго-настрого заявил, никаких, мол, танцев, никакого кино, будь здесь. А чтобы я не убежала, он пристегивал полу моего платья к своей одежде бо-ольшой булавкой. Так и ходили мы вдвоем между луж и курей по деревне. Я иду, слезы глотаю, а Роу — не реви, придем ко мне, чайку попьем. Приходим, сидим. Пьем. Я давлюсь этим ненавистным чаем, и слезы капают в чашку...



Во время съемок случилась с Таней одна напасть. Девушка начала поправляться. Большая сластена, она не могла отказать себе в сладостях. Все бы ничего, да сшитые впритык наряды Варвары-красы (ручное шитье, стоило сумасшедших денег) становились тесными.

Заметив это, Роу запретил Тане сладкое, посадил на жесткую диету и велел не выдавать суточные. Вскоре у бедолаги появился товарищ по несчастью — Георгий Милляр, игравший в фильме отца Варвары, подводного царя Чудо-Юдо. Милляр также был лишен суточных, но по другой причине — из-за слабости к спиртному.



— В день получки мы обычно сидим с Кошей (так актеры ласково называла Милляра. — А.В. ) на лавочке — скучаем. Пока кто-нибудь не сжалится над нами и не сунет тайком рубчик, — улыбается Татьяна Николаевна. — Тогда мы пробираемся в соседнюю деревушку Каринское (Милляр называл ее «Кирянское»), и в лабазе, где продается селедка, керосин и всякая всячина, Милляр покупает мне сто граммов слипшихся конфет-подушечек, а себе портвейн за 83 копейки. На обратной дороге мы устраиваемся под мостом: у меня полный рот сладких «подушечек», Коша хлещет портвейн из горла... На место возвращаемся в обнимку. И так до следующих суточных. Вот так, всю экспедицию просидели под мостом.

***

На следующий год после съемок Татьяна Клюева подала документы на актерское отделение ГИТИСа. Для поступления, среди прочего, требовалась характеристика с места работы. Начальник актерского отдела киностудии Горького Смирнов соорудил Татьяне нужный документ, в котором описывались мыслимые и немыслимые достоинства юной актрисы. Подписали документ Герасимов, Донской, Шукшин, Кулиджанов, Ростоцкий и другие видные режиссеры.



Документы пришли в ГИТИС. Раевский, зав кафедрой актерского мастерства, внимательно изучил характеристику и недоуменно произнес:

— И что мы с этим будем делать? А зачем тебе учиться, ты же, судя по бумаге, и так гениальная актриса.

— Не знаю... — пролепетала Татьяна.

— Ну хорошо, дай слово, что четыре года во время учебы не подойдешь к киностудии.

— Я... Не могу... — честно произнесла Таня.

— Ну ладно. Ну а сколько тебе лет? Семнадцать?!.. М-да, хорошо, мать, сохранилась.



— Почему я решила стать актрисой? — переспрашивает Татьяна Николаевна. — Да потому, что ничего другого не умела делать. Я на съемочной площадке с десяти лет. Тогда я училась в московской школе, а режиссер Александр Митта ходил по классам, набирал детей для своего фильма. Так я и снялась в своей первой ленте «Звонят, откройте дверь», в крошечном эпизодике.

Первую главную роль Таня Клюева получила в фильме Евгения Шестобитова «Акваланги на дне».

— Тогда я впервые оказалась в Крыму, в Судаке, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Крым для меня был счастьем. А как горько было уезжать... Все мои новые знакомые оставались у моря, а мне предстояло возвращение в шумную столицу... Режиссер меня утешал, а напоследок произнес: «Ничего, Танечка, ты еще вернешься. Вот выйдешь замуж за военного и будешь жить на юге».

Слова эти оказались пророческими.



***
В актерской жизни, особенно заморской, издавна «модны» многочисленные разводы и женитьбы. Легкая жизнь, легкие чувства, легкие отношения...

А сколько мужей было у красивейшей актрисы Клюевой (Татьяна Николаевна была, кстати, одной из первых советских фотомоделей), эталона сказочной женской красоты на экране?

— Я однолюб, — утверждает Клюева. — Причем во всем. Один дом, один муж, один город. А со своим Димой я познакомилась еще в школе. За одной партой сидели. После школы Дима Гагин поступил в высшее Калининградское военно-морское училище, а когда вернулся... сделал мне предложение. Его распределили в Севастополь. А чуть позже за ним поехала и я...



После слякотной мартовской Москвы Севастополь предстал Татьяне гигантским букетом из роз. Все в городе цвело и благоухало.

— Я помню, как первый раз пошла с мужем в севастопольский ресторан «Бригантина». Там были в основном морские офицеры. Заходим, с нами все здороваются и меня по имени называют. В тот день там оказался весь флотский экипаж корабля, которым командовал Дима. Каждый из его офицеров приглашал меня на танец и считал своим долгом рассказать о том, как Дима меня любит.



Порой Дмитрий уходил в море надолго. Тогда на корабле была лента с Таниным фильмом. Сотни раз пересматривал Дима сказку, наизусть все помнил.

Но всегда с замиранием смотрел на экран, когда Варвара мечтательно повторяла за нянькой: «...Сердце у него было пылкое. Вот бы и мне такого повстречать с пылким сердцем!»

И Кинобог услышал Танины-Варварины слова. Повстречала.

Тем временем, на берегу Татьяна писала мужу письма.    

Одно за другим. Ежедневно.

— Мне казалось, что если я не напишу, с Димой что-нибудь случится. Вот и не пропускала ни дня. Да разве я одна такая? Все севастопольские жены ждали своих мужей...



***

Со времен «Варвары...» прошло немало лет, но Татьяна Николаевна выглядит отлично. Она по-прежнему красива, наполнена энергией добра и мудрости. Правда, косы у нее уже нет.

— Недавно срезала, — смеется актриса.

Сегодня член Союза кинематографистов Украины Татьяна Клюева (Гагина) занята пропагандой отечественного кино. Она пытается сберечь, сохранить то, что ушло и может быть забыто. Но, занятая общественной работой, она не распрощалась с кино:

— После десяти лет перерыва меня пригласил на роль в многосерийном фильме «Остров любви» замечательный украинский режиссер Олег Бим. Но все равно, не прочтя ни строчки, я поехала в Киев.

На студии «Укртелефильм» последний раз Татьяна Николаевна была двенадцатилетней девчонкой. Спустя годы она шла по знакомым коридорам и встречала костюмеров, гримеров, которых не видела столько лет. Она здоровалась, и ее узнавали.



И вот Татьяна Клюева в огромном павильоне с «летающей» камерой. Декорации комнат выполнены в стиле эпохи девятнадцатого века. Оказалось, что Татьяна Николаевна, по роли, хозяйка этого дома.

— Кино снимали быстро. В восемь утра я была на площадке, заканчивали в двенадцать ночи. Выключали свет, уходили. А я еще долго сидела прислонясь к стенке, дурела от запаха павильона и боялась уйти, вдруг завтра этого уже не будет?

Когда съемки с моим участием были окончены, группа провожала меня на вокзал, на это время даже приостановили смену, что вообще невероятно. Татьяна Николаевна вернулась в Севастополь. И вдруг через несколько дней звонит режиссер и трагическим голосом произносит, что семьдесят метров пленки оказались техническим браком, что нужно срочно приехать еще раз, и еще раз переснять...



— Я не знаю, как я добиралась, — говорит Татьяна Николаевна. — Не помню, на чем ехала или летела, но меня, словно ветром сдуло. Казалось, что через мгновение я снова оказалось в Киеве...

Но пролетели и эти дни. И снова вокзал. И снова на платформе съемочная группа. Поезд трогается.

— Мы любим тебя, Танюша, — кричит вслед Олег Бим.

— И я вас, — отвечает актриса. — И желаю вам... Еще метров сто бракованной пленки!

— Я тебя убью! — машет кулаком режиссер.

**
Татьяна Николаевна на секунду замолкает. Во внезапной тишине — легкий хруст. Лохматая такса по кличке Федя грызет мою фотобленду. За окном отдаленный шум улицы. Хозяйка еще подливает кофе и подвигает печенье. В лучезарных глазах секундная грусть И снова разговор о хорошем. О муже и сыне Яне.

Переехав с мужем-офицером на юг, Татьяна Николаевна продолжала сниматься в фильмах, но не так часто, как во время столичной жизни.


— Свой план в кино я все же недовыполнила, — вздыхает Татьяна Николаевна.

Я спросил у Татьяны Клюевой, как бы она поступила, если бы ей пришлось выбирать между звездной карьерой в кино и семьей. Ответ последовал сразу же:

— Выбрала бы семью. А по-другому для чего жить? Я понимаю, что артист должен иметь апломб, ведь тщеславие — профессиональная черта актера. Но у меня это стерто. Это, безусловно, нехорошо. Но с моим характером это не стыкуется.

Меня почему-то огорчило признание Татьяны Николаевны о том, что она, по ее мнению, «не выполнила план в кино». Даже если это так, Татьяна Клюева наверняка перевыполнила план в другом — в высшем предназначении женщины. В Любви. Татьяна Николаевна безумно любит мужа и сына. И они отвечают ей тем же.

Еще четвероклассником ее Ян на какой-то праздник сочинил маме стихотворение. Клюева достает из альбома сложенный листок. Читает:

Тоненькая девочка с экрана,
Улыбаясь, смотрит на меня.
Сколько в ней задора и азарта,
До чего похожа на меня!
Я с такой бы подружился б точно,
И она бы поняла меня.
Голос у нее, как колокольчик,
Добрые, веселые глаза.

Крутится, меняясь, кинолента.
Все до кадра помню наизусть.
Я сижу опять в притихшем зале,
А на сердце почему-то грусть.

Тоненькая девочка с экрана,
Улыбаясь, смотрит на меня.
Кто поверит, что девчонка — мама,
Мамочка любимая моя...



Прощаясь, жму Дмитрию Сергеевичу крепкую руку моряка. Целую ручку Татьяне Николаевне. Она чмокает меня в щеку и тут же, спохватившись, пытается стереть помаду.

— Не нужно, — останавливаю я. — Пусть будет.

— А что вы, Алексей, скажете жене?

— Скажу, что меня поцеловала Варвара-краса.


Воспоминания актрисы…

- В кино я попала случайно, - вспоминает Татьяна Николаевна. - Александр Митта снимал фильм «Звонят, откройте дверь!», и ему для массовых сцен требовалось много детей. Пришли и в нашу школу - в фильм вошел маленький эпизод, где я, 12-летняя девочка, читаю речевку. Во время съемок ко мне подошел незнакомый дядечка и спросил: «Что ты умеешь делать?» - «Все!» - не задумываясь ответила я. - «А в какой роли хотела бы снятся в кино?» - «В главной!» Оказалось, что это был замечательный детский режиссер Евгений Шерстобитов, который и пригласил меня в фильм «Акваланги на дне». Так что первый поток писем захлестнул меня еще до «Варвары…». Как-то он меня спросил: «А ты на письма отвечаешь?» - «Как же можно на такое количество ответить?!» - удивилась я. «Да кто ты такая! - рассердился Шерстобитов. - Люди старались, тратили свое время! Будь добра - в день хоть на два-три письма, но отвечай!» И я послушалась…

Запрещали есть

- А Роу как с вами обращался?

- Держал в ежовых рукавицах. Я ж молоденькая была, только после школы. Снимали мы под Звенигородом, и мне после работы хотелось на танцы, погулять вволю. А Роу булавкой прицеплял подол моего платья к своим длинным синим трусам и так ходил по деревне, чтобы я не сбежала. Боялся, что со мной что-нибудь случится… Потом новое дело - оказалось, что я не влезаю в платья, сшитые для меня на заказ. Александр Артурович запретил мне есть. Выдавал на обед лишь пучок редиски и пучок петрушки. Суточные мне тоже не платили. В таком же положении оказался и Георгий Милляр - ему категорически было запрещено употреблять спиртное. В день, когда «нормальным людям» кассир выдавал деньги, мы с Георгием Францевичем понуро брели к домику режиссеров комбинированных съемок и садились на лавочке. Режиссеры нас жалели и украдкой совали из окошка рубль на двоих.
- И как же вы им распряжались?
- Отправлялись в близлежащую деревню под названием Каринская. Надо было пройти по висячему мосту над речкой: и там стоял маленький лабаз. Милляр брал для себя жуткий портвейн за 82 копейки, а мне покупал на сдачу конфет или колотого сахара. Мы сидели у речки, болтали, и нам было замечательно вместе!

- Почему же при таком старте не сложилась ваша кинокарьера?
- Такая судьба. Когда я оканчивала институт - уже знала, что Роу будет снимать новую сказку с моим участием. Он звал к себе в больницу, где лечился, хотел показать сценарий. Но я не успела его навестить - Александр Артурович скончался… После я время от времени снималась, но, видимо, это были «не те» фильмы. А затем я приняла для себя как для актрисы очень жестокое решение - вышла замуж за своего бывшего одноклассника, капитана дальнего плавания, и уехала с ним в Севастополь.


Лебединая песня


ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА: с \"упитанным, а не воспитанным\" актером Сергеем Новиковым (2004 год)

- В одно прекрасное утро проснулись - а мы уже «громодяне», то есть граждане Украины. Пережили много трудностей. Когда делили Черноморский флот - на мужа страшно было смотреть: как будто резали по живому. Затем его отставка, моя инвалидность второй группы. Но я не сломалась! Пока стоишь на ногах - не имеешь права голодать!

- Чем же вы занималась?

- Начала торговать обувью и со временем наладила небольшой бизнес. Муж занимается организацией строительства. На жизнь хватает. Сыну 28 лет, он работает в Московском банке, скоро получит диплом. Его крестный - замечательный актер Сергей Новиков, тот самый царский сынок в «Варваре-красе», который «упитанный, а не воспитанный». Мы с ним вот уже 25 лет нежно дружим, несмотря на то, что живем теперь в разных государствах. Что же до моей актерской карьеры, то последний раз я снималась в украинском сериале «Остров любви» несколько лет назад. Представьте, героиню тоже зовут Варвара! Думаю, это была моя «лебединая песня» в кино. Но знаете - я ни о чем не жалею!


ИВАНУШКУ СГУБИЛА ВОДКА


Невероятно популярный в прошлом актер Алексей КАТЫШЕВ                         не выходит из запоев

В сказках Александра Роу «Огонь, вода и медные трубы», «Варвара-краса, длинная коса» Алексей играл молодцев, способных одолеть любое зло. В жизни всё вышло по-другому. После смерти Роу Катышев практически лишился работы. Ему не хватало образования и опыта, а козырей, кроме «сказочной» внешности, не было. Алексей начал пить, влипая в самые неприятные ситуации. Один раз его забрали в милицию за хулиганство, второй раз едва не посадили за групповое изнасилование, но следствие установило, что Катышев невиновен. В семье актера из-за хронического пьянства тоже не заладилось - несмотря на троих детей, Алексей то уходил от жены, то возвращался к ней. Сейчас актер по- прежнему пьет и лечиться не желает.

Источник →

Вечный студент САВЕЛИЙ КРАМАРОВ

Сайт: Знаменитости

Сын врага народа

«ДОРОГОЙ папочка, мы с мамой часто вспоминаем тебя. Мама говорит, что мы скоро увидимся. Я очень жду нашей встречи. Учусь хорошо. В основном получаю четверки и пятерки…»

Здесь Савелий лукавил, чтобы не расстраивать отца: учился он плохо, а с поведением дела обстояли и того хуже.

Когда староста класса пригрозил, что с таким поведением и такими отметками его не примут в комсомол, он этому только обрадовался. Он боялся вступления в комсомол, вернее, того момента, когда придется встать из-за парты и рассказать всему классу свою биографию, в первую очередь — где и кем работают родители. Он боялся признаться в том, что его отец осужден и сидит в лагере. Об этом узнают учителя, вся школа, будут смотреть на него как на сына врага народа, а если он скажет, что считает отца ни в чем не виноватым, то будет еще хуже, получится, что Савелий не доверяет советскому суду…

Частенько вместо уроков он бегал в кинотеатр, куда его на утренние сеансы бесплатно пускала соседка по коммуналке тетя Дуся. А однажды вместе с приятелем зашел в кассы Художественного театра. На столике администратора лежали пропуска в театр. Мальчик подошел к администратору и заплетающимся от волнения языком назвал фамилию, увиденную на одном из пропусков. Такой трюк он проделывал не один раз, пока его не выследили. Администратор привел его в свою комнату, хотел вызвать милицию, но почему-то передумал и вместо милиции вызвал маму Савелия.

Та приехала, опустив голову, покорно выслушала администратора, а потом вдруг вскинула брови и, ни к кому конкретно не обращаясь, уверенно произнесла:

— Мой сын станет артистом!

— Ты чего, мама? — вздрогнул Савелий. — Я больше не буду! Честное слово!

Узнав о том, что горячо любимый муж погиб в лагере (по официальной версии — покончил с собой), Бенедикта Соломоновна (домашние называли ее Бася) слегла, и очень скоро ее не стало.

Без мамы их маленькая комната опустела и стала большой и странной. Вещи расположены на своих местах, а чего-то в комнате не хватает. Часто звонили родственники, приглашали в гости, но он отнекивался, пропускал занятия в школе, пока не вспомнил, что в последние свои дни мама просила его, даже требовала зайти в милицию и получить паспорт, ведь еще месяц назад ему исполнилось шестнадцать лет. Мама, наверное, чувствовала, что ее покидают силы, и хотела, чтобы у сына был этот документ как право на жизнь. Уныние и тоска в мгновение покинули его, появилась цель — выполнить мамино желание. Савелий буквально добежал до отделения милиции.

Паспорт выдавала суровая полная женщина с угловатыми, мужскими чертами лица. Она исподлобья посмотрела на Савелия:

— Чего это ты не похож на еврея?

— Разве? — удивился Савелий.

— Точно, — уверенно сказала она. — Отец и мать — евреи, а ты — типично русский парень. Я оставила свободным место для твоей национальности. Кем ты хочешь быть: русским или евреем?

— Не знаю, — растерялся Савелий. — Пишите, как вы считаете нужным.

— Значит, ты русский! — утвердительно сказала женщина и сделала в паспорте соответствующую запись.

«Я стану артистом, мама»

— ТЕБЕ надо учиться. Ты теперь единственный Крамаров, — дядя Лео серьезно посмотрел на племянника. — Может, попробуешь в Лесотехнический? Для работы в лесах, наверное, не требуется идеально чистая анкета.

Однажды, возвращаясь из института, как всегда пешком (на автобус не было денег), Савелий увидел, что часть улицы, по которой он шел, оцеплена заграждением. Остановился из любопытства.

— Что тут происходит? Хоронят кого-нибудь? — обратился он к стоящим у оцепления прохожим.

— Типун тебе на язык! — откликнулась какая-то старушка. — Никто не помер, а сымают кино!

— Какое?

— Художественное.

— Как называется?

— Бог его знает. Кино есть кино! Откуда я знаю, как называется? Сымают!

— Молодой человек, идите ко мне.

— Я?! — вздрогнул Савелий. — Зачем?

— Вы, вы, перешагните веревку… Вы можете сыграть удивление, испуг?

— Не знаю, но вообще-то испугаться могу. Когда страшно.

— Сейчас будет страшно. Когда машина наедет на женщину, вы изобразите на лице испуг.

Савелий открывает рот и выпучивает глаза.

— Коля! — кричит режиссер оператору. — Возьми глаза этого парня! И быстрее!

Оператор разворачивает камеру в сторону Савелия, от чего у него еще шире раскрывается рот. Жужжит им секунд десять, которые кажутся Савелию прекрасной вечностью. Потом режиссер обнимает Савелия за плечи и ведет к ограждению.

— Не всякому артисту удается сразу сыграть в эпизоде. У вас отличная фактура…

Трудно сказать, насколько этот случай повлиял на решение Савелия, но прошло совсем немного времени и он принес ректору Лесного института заявление о том, что уходит «по собственному желанию в связи с поступлением в театральный институт».

— Вы понимаете, Крамаров, что очень рискуете? — искренне пожалел его ректор. — Вас могут не принять. На одно место в любом театральном вузе очень много желающих. Вы можете не поступить и загреметь в армию. И тогда вообще на несколько лет, если не на всю жизнь, прощай, учеба. Вы понимаете это?

— Понимаю, — ответил Савелий.

 — Мне нравится учиться в Лесном институте, я люблю природу и все-таки ухожу. Извините.

…Почему-то он не сомневался, что провалил экзамен, ведь ему даже не позволили дочитать басню до конца. Как теперь жить? Куда устроиться на работу, пока не призовут в армию? Такие невеселые мысли одолевали Савелия, когда он подошел к доске объявлений, где был приколот листок с фамилиями счастливых абитуриентов. И вдруг… В середине списка: С. Крамаров.

Первым делом он поехал на кладбище, склонился над маминой могилой и тихо произнес:

— Я стану артистом, мама!

«Зимою — лета, осенью — весны…»

ОПАЗДЫВАЯ на премьеру фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни», Савелий гнал машину очертя голову, не соблюдая правил движения. На сигналы милиционеров не отвечал и заглушил мотор только у кинотеатра. Увидев лицо нарушителя, стражи порядка заулыбались и взяли под козырек…

Надо сказать, что роль Петрухи в ставшем впоследствии классикой кинофильме Мотыль предлагал Крамарову. Но тот отказался. А потом, узнав от друзей о небывалом успехе кинокартины, долго не мог простить себе собственную ошибку.

Популярность его в тот период достигла апогея. Не успевал он отсняться в новом фильме, как на экраны выходила уже озвученная смонтированная ранее картина.

Когда Савелий узнал, что ему присвоили звание заслуженного артиста СССР, он заплакал, вспомнив маму, не дожившую до его триумфа. Однако, несмотря на официальное признание, популярность и искреннюю любовь зрителей, он был безмерно одинок.

Его часто видят у порога модного магазина «Лейпциг», куда любят заезжать московские красотки, стоящим у своего белого «Фольксвагена». Путь от «Лейпцига» до центра неблизкий, и Савелий надеется, что какая-нибудь из красоток попросит подвезти до центра. И он это сделает с удовольствием, ради знакомства. Нет, он ни в коей мере не ловелас, он просто хочет познакомиться с красивой и умной девушкой. Увы, большинство девушек сначала улыбаются ему как известному актеру, а потом, очевидно, отождествляя его хулиганистых и растяпистых героев с ним самим, вежливо, но настойчиво объясняют, что они очень заняты, и не ходят на свидания…

Завистники утверждали, что комический успех Крамарова заключен в асимметричном расположении его зрачков. Но ведь это все равно что объяснять успех Чарли Чаплина его нелепой походкой, комизм Юрия Никулина — простоватым видом и выражающим вечное удивление лицом, а Евгения Моргунова — толщиной… У каждого выдающегося комического актера есть своя маска. Была она и у Савелия Крамарова — маска жизнерадостного, неунывающего идиота.

И в один далеко не прекрасный день высокое начальство спустило негласное указание прекратить снимать Крамарова, поскольку он играет недоумков и кретинов, что не соответствует составу нашего общества. Более того, вызывая своей игрой смех, он оглупляет это самое передовое в мире общество.

Ему бы пойти в Союз кинематографистов, предложить себя на роль паренька, перековавшегося из тунеядца в передовики производства где-нибудь на БАМе или в Уренгое, и, того гляди, простили бы, сняли табу, допустили бы до съемок. Но только враг мог посоветовать ему такое. А врагов он обходил стороной.

У Крамарова, лишенного, по существу, любимой работы, были дни и месяцы отчаяния, и он сам, самостоятельно пришел к выбору опоры, которой стала для него вера в Бога. Марк Розовский рассказывал, как однажды в его присутствии Крамарову предложили за три концерта тысячу рублей — сумму по тем временам немалую. Узнав, что в эти три дня входит шаббат — суббота, когда верующие евреи не имеют права работать, Савелий от гастролей отказался. Наотрез.

Но он не представлял, что в стране, где официально разрешено вероисповедание, верующий может подвергаться гонениям.

— Вы сорвали представление «Товарищ кино», — гневался на него киноначальник, — а просите путевку в ФРГ?!

— Туристическую всего-навсего. К тому же представление состоялось и без меня. Я не понимаю, в чем моя вина?

— В том, что советский артист, которому мы дали имя, сделали известным, мотается по синагогам! Строит из себя верующего!

— Да, я бываю на богослужениях в центральной синагоге, но кому я мешаю этим?

— Вы еще молодой человек, чего вам не хватает?

— «Зимою — лета, осенью — весны…»

«Как артист артисту»

КРАМАРОВ решил уехать из страны честно и без скандала, юридически обоснованно, на воссоединение с дядей, жившим в Израиле. Он подал в ОВИР необходимые документы и со дня на день ждал разрешения на выезд.

«За последние три года, — говорил он друзьям, — у меня было двенадцать съемочных дней. Здесь мое творчество закончилось. Попробую себя в другой стране. Если что-либо значу как артист, то пробьюсь и там. В Талмуде говорится о людях-странниках. Вероятно, таким странником стану я».

Однако разрешения на выезд Крамаров не получил.

— Дядя, даже родной, не является прямым родственником, — объяснили ему в ОВИРе.

— Но у меня нет других родных. Более близких, чем этот дядя! Нет во всем мире!

Чиновник, разговаривающий с Савелием, нервно теребил в руках его документы. Он понимал, что ситуация необычная, что

израильский родственник Крамарова действительно самый близкий ему человек, к тому же пенсионер, а не сотрудник Моссада, фигура неопасная. Другого еврея в таком положении выпустили бы в Израиль, но только не артиста Крамарова. По соответствующей линии из Госкино в ОВИР пришло грозное указание: ни в коем случае не выпускать Крамарова из России, даже если найдется у него в Израиле прямой родственник, и даже не один. В любом случае протянуть волокиту с выездом максимально. Сколько именно месяцев или лет — не указывалось. Значит, никогда или до особого разрешения.

В том, что Крамарова все-таки выпустили, возможно, не последнюю роль сыграло его письмо президенту Америки Рональду Рейгану «Как артист артисту», прочитанное по «Голосу Америки».

«Уважаемый господин президент Рональд Рейган! Обращается к вам популярный в Советском Союзе киноартист Савелий Крамаров. Я не переоцениваю свою известность. Стоит вам спросить у любого москвича, у любой старушки, даже если вам ее подставят и она окажется агентом КГБ, знает ли она Савелия Крамарова, то она обязательно откроет рот (даже будучи чекисткой) и скажет: «А как же?! Смешной артист! Много раз смотрела фильмы с его участием. Кого он только не играл? Президентов, секретарей ЦК партии, работников обкомов и вообще коммунистов. Ему такие роли не доверяли, учитывая его хулиганское и порою даже воровское кинопрошлое».

Уважаемый господин президент! Я не умираю с голоду, но не одним хлебом жив человек. Помогите мне обрести в вашей великой стране возможность работать по специальности. Моя нынешняя великая страна, видимо, помочь мне в этом вопросе не может. Что же касается моего так называемого воровского прошлого, то это относится к героям, которых я играл в советских фильмах. А в действительности я верующий в Бога и вполне законопослушный гражданин. У вас масса очень важных государственных забот, но я не сомневаюсь, что в вашей груди по-прежнему бьется сердце актера, всегда готовое помочь другому актеру, оказавшемуся в беде».

«Спасибо, что вы пришли…»

31 ОКТЯБРЯ 1981 года Савелий Крамаров сошел с трапа самолета в Вене. Его встречал импресарио Виктор Шульман, устроивший Савелию гастрольный тур по странам Европы.

Крамаров появлялся на сцене в брюках с порванным ремнем, в рубашке без рукава и тапочках: «Дамы и господа, извините за мой необычный вид. Это все, что оставила мне московская таможня». Зал улыбался, а далее… Крамаров ничем не удивлял его. Ударного номера в его концерте не было. Его появление на сцене сопровождалось шквалом аплодисментов — благодарностью за киноискусство, а уход — аплодисментами приличия.

— Нужен хеппенинг! Нужен хеппенинг! — ворчал Шульман. — Это не мои слова, а Питера Брука, двоюродного брата режиссера из Театра сатиры Плучека. Брук писал, что зритель, приходя в театр, должен удивляться или пьесе, или ее режиссерскому решению, или необыкновенной игре актеров. Иначе он не получит хеппенинга — удивления, и жизнь его по-прежнему останется однообразной, скучной, и он поймет, что зря выбросил деньги за билет.

— Что же делать? — бледнел Савелий.

— Ты взял с собой фонограмму песни из своего бенефиса? Как там… «А мне всю жизнь чего-то не хватает, зимою — лета, осенью — весны…»

— Нет.

— О чем же ты думал?

— Готовился к гастролям… Как мог…

— Обычная история. Едущие сюда русские артисты не учитывают, что эмигранты быстро впитывают новую культуру, новый быт… Здесь нет растяп, простофиль, недоумков… Они есть, но над ними не смеются. Их просто не возьмут на работу. Определят в благотворительное учреждение. Не более.

«Спасибо, что вы пришли, — обращается к залу Савелий на очередном концерте, — а могли бы и не прийти. Сэкономили бы десяток шиллингов. Но зато! — В голосе появляются пафосные ноты. — Но зато вы до конца жизни не узнали бы, что Савелий Крамаров — еврей!»

Кто-то из зрителей улыбается, кто-то смеется и даже аплодирует.

— Гут! Зер гут! — хлопает Савелия по плечу Шульман. — А я уже собирался разрывать с тобой контракт! Теперь еще поработаем…

Писали, что в США Крамаров бедствовал, голодал. Это не совсем так. В 1989 году он снялся в фильме «Москва на Гудзоне». Съемки дали ему возможность жить вполне безбедно. В 1985 году он женился. Рассказывает бывшая супруга Крамарова Марина:

— Государственная регистрация Савелия не устраивала, и мы сочетались также религиозным браком. Савелий считал, что Бог услышит его молитвы и просьбы и пошлет ему дочь, в которой возродятся душа и образ незабываемой им матери, а соблюдение всех еврейских ритуалов и законов поможет ему в этом. И вот, когда Савелию было уже 53 года, произошло то, на что он почти уже не надеялся. У нас родилась дочь, которую мы, конечно же, назвали именем его матери — Бася. Наша с Савелием семейная жизнь продолжалась по 1990 год. И после развода мы не стали чужими. Нас связывала наша дочь.

Он никогда не стремился к богатству

МЕЧТЫ его еще в России не поднимались выше собственного бассейна и дома в лесу. Не дачи, а именно дома, где он мог бы жить постоянно. Его не прельщали светская жизнь голливудских звезд, их оригинальные виллы, налезающие одна на другую.

Он усердно занимался английским произношением, но еще больше — своим здоровьем. Здоровье было его ахиллесовой пятой, и он об этом знал. Мама умерла от инфаркта, от сердечного расстройства, но подстегнули его, помимо катастрофы с мужем, метастазы рака. И бабушка умерла от рака, и ее сестры. Савелий выглядел спортивно, много плавал, развивал легкие, потому что именно рак легких преследовал его родных. Он интуитивно чувствовал, что неизлечимая болезнь может неожиданно поразить и его, и сражался с ней как мог. Об этом не знал никто. Родные и даже самые близкие друзья считали это его странностью, иногда доходящей до мании или абсурда. А он искал любую возможность, чтобы дать еще один бой невидимой, но смертельной болезни.

Он тщательно, можно сказать, скрупулезно изучал все предписания и рекомендации диетологов и основы восточной медицины. В кухонных ящиках и на стенах были развешаны многочисленные «рецепты здоровья». Он делал абсолютно все возможное, чтобы дожить до глубокой старости не болея. Шутил: «Это первый эксперимент, как дожить до 140 лет здоровым». Проснувшись утром, он пил чай из целебных трав. После этого бежал к океану (он жил от него в нескольких кварталах). Пробежка, зарядка на свежем воздухе, после чего первый завтрак — разнообразные фрукты. Затем гигиенические процедуры и второй завтрак — салат из свежих овощей. Обед был простой и разнообразный. В термос Савелий засыпал крупу, заливал ее крутым кипятком, и через несколько часов обед был готов. В кашу добавлял очищенное оливковое масло, мед, иногда семечки и изюм. Ужин — опять сырые овощи, каша соевая, тафа. Все это покупалось в магазинах «Здоровье», то есть было натуральным на сто процентов.

60 лет — это и много, и мало…

НАКОНЕЦ-ТО Савелий счастлив! Он готов обнять весь мир, но прежде всего — свою новую жену Наташу. Он думает, что, терпеливо выдержав муки и боль, искренне веря в Бога, он заслужил великую награду — божественную и вместе с тем обольстительно земную жену.

— В моей жизни началась счастливая полоса, — говорит он ей. — Бог посчитал, что пора и мне выделить толику счастья. Я буду молиться еще больше, чтобы он продлил наше счастье. Одно меня заботит — юбилей. Шестьдесят лет — круглая дата, не отвертишься, нельзя обижать друзей, я знаю, что они готовят специальное представление для меня, а была бы моя воля… — Савелий задумался. — Я не чувствую особой радости от этого праздника. Придут прекрасные люди. Я, наверное, услышу немало приятных слов. Я никому в жизни не делал зла. Но чувствую, что мне будет грустновато.

— Почему? — удивилась Наташа.

— Я многим обязан Америке. Тем, что увидел мир. Тем, что остался в творческой жизни. Я обязан Марине, которая родила мне здесь чудесного ребенка, я навечно обязан тебе, подарившей мне счастье. Но с юбилеями мне не очень везет. Десять лет тому назад я был в отказе и не мог пригласить на юбилей в ресторан «Националь» многих друзей, чтобы их не подвести… Шестьдесят лет — это и много, и мало. Когда ты со мной, я молодею. Но моментами усталость охватывает меня, среди бела дня вдруг тянет ко сну, в темноту, в бездну. Я просыпаюсь и медленно выбираюсь из бездны. Меня спасают еще съемки. Загорается на площадке свет, и что-то вспыхивает во мне, вероятно, душа…

Наташа взглянула на Савелия: лицо его было бледнее обычного, щеки впали, и ей показалось, что кто-то неведомый втягивает его в бездну, о которой он говорил. Вечером за ужином она как бы невзначай заметила, что нужно бы показаться врачу. Ведь 60 лет — это и много, и мало…

— Цитируешь меня, как классика! — улыбнулся Савелий. — Сходим к врачу. Но после юбилея.

После юбилея он скажет Наташе, что счастливая полоса в его жизни продолжается. Ему звонил импресарио и поздравил с приглашением на значительную роль в новом фильме, и при этом без кинопробы, по одному ролику.

— Ты понимаешь, что это значит, Наташа?! В Голливуде без кинопробы берут на роль только самых профессиональных артистов! Импресарио выслал мне киносценарий! Значит, я не зря, как школьник, зубрил английский. Иногда до одурения. Может, поэтому от необычных нагрузок меня тянуло ко сну? Спасибо Михаилу Ивановичу Пуговкину! Это он внушал мне: «Будь, как и я, вечным студентом. Будь учеником всю жизнь! Творчество не имеет границ!»

Наташа обняла Савелия, и по-мальчишески радостные искорки сверкнули в его еще недавно потухших глазах.

***

В ЯНВАРЕ 1995 года у Крамарова обнаружили рак прямой кишки. В начале февраля прооперировали и назначили усиленный курс химиотерапии. В тот же период у него начался острый тромбоз в ногах. Тромбы разошлись по всему организму, включая мозг. Весь май после двух инсультов Савелий лежал в госпитале слепой, немой, парализованный. И только люди, близко знавшие его, понимали весь трагизм положения…

Похоронили Савелия Крамарова неподалеку от Сан-Франциско на еврейском мемориальном кладбище в Колма — городе мертвых. Памятник на могиле сооружен по макету его друга — всемирно известного художника и скульптора Михаила Шемякина.

При подготовке материала использованы фрагменты из книги В. Cтронгина «Судьба странника» (издательство Центрполиграф)

Соленое не употреблял, острое тоже — все было пресное и натуральное

— Мне жена Олега Видова рассказала интересную вещь относительно вашего романа с Крамаровым. Пришла она как-то на премьеру фильма и видит: сидит Савелий, а позади него никого на трех рядах кресел нет, народ в сторону жмется. Оказалось, он хотел вас впечатлить, чтобы у него выросли волосы на голове, и так натер лысину чесноком и луком, что сидеть рядом с ним было просто невозможно.

— (Смеется.) Точно-точно. Он сначала всю прическу сбрил и натирался этой смесью — все хотел, чтобы на голове волосы погуще выросли, но что-то ему никак не помогало, зато пахло ужасно. Он потом это средство привез опять в Сан-Франциско, и попробовал им еще один раз намазаться, я сказала — ну, хватит, это просто кошмар. Савелий вообще так следил за своей внешностью — вы просто не представляете. Он с раннего утра занимался косметикой своего лица и говорил — мне ж деньги платят за то, чтоб я выглядел нормально. Когда я в первый раз прилетела к нему в Лос-Анджелес, он встретил меня в аэропорту с цветами, при параде. Утром просыпаюсь — вижу, Савелий выходит из ванной в какой-то замасленной рубашке и чем-то обмазанный весь. Я обомлела — думала, сейчас меня впечатлят, кофе в постель и все такое, а тут он с какой-то питательной маской на лице. Он считал, что даже любимой женщине может показаться на глаза в совершенно затрапезном виде, а зрителю — нет. Кстати, масла, которыми он натирался, он делал сам — смешивал по каким-то определенным пропорциям и получал уникальный результат.

— Да, я слышал, Савелий был буквально помешан на своем здоровье.

— О, это верно: до чего там доходило! Он себе отказывал ради здоровья во всем — соленое не употреблял, острое тоже — все было пресное и натуральное. Мне было непросто…хотя я понимала, что это правильное питание, но тяжело было перестроиться на то, что он ест: тошно сначала от этих салатов было. Крамаров мог чуть поесть хлеба, не мягкую часть, только корку, каши, рыбу — очень правильно питался. И вот такая лажа, такое чудовищное заболевание…когда Савелию сказали, что у него рак — он поверить не мог. Говорит — как же так, я себе во всем отказывал на протяжении многих лет, не ел даже своего любимого мороженого — только раз в год по половине чайной ложечки! Он считал, что поскольку правильно питается, проживет до ста лет, регулярно делал очистки организма десятидневными голоданиями. Занимался спортом, плаванием, никогда не простужался, гордился своим телом: в нем не было ни капли жира — сплошные мышцы. За три дня до операции он еще брал у своего тренера занятия по плаванию, и тот за ним не мог угнаться.

— После диагноза Крамаров допускал, что может умереть?

— Нет, даже на одну секунду не допускал. Хотя может, подсознательно он что-то чувствовал… Савелию никогда ничего не снилось, а незадолго до смерти он увидел сон. Что вышел из дома на маленькую лужайку, лег на землю и стал умирать…и этот сон видел несколько раз, он повторялся снова и снова. Как я сказала, он до операции жил полной жизнью…а вот после уже начались тромбы по всему организму. Я не понимаю, как это могло случиться. Савелий тщательно проверялся каждый год, и никаких предпосылок к болезни не было — он никогда не предпринимал никаких лекарств.

— Господи, ну вот какая судьба…

— Да, Савелий в первый момент тоже так подумал — для него это был просто гром и молния. Он вышел из клиники и одно слово только сказал — «Рак». Мы сели в машину, я зарыдала, а он, напротив, очень стойко держался. Потом я уехала на работу, он через два часа звонит и говорит — «Наташ, начинаем прожигать жизнь!». Но, к сожалению, времени нам осталось очень мало, хотя наше семейное счастье только начиналось.

Крамаров свято верил американским врачам и думал, что ему помогут

— А вот кем вообще он был по характеру? Говорят, что если у людей профессия — смешить других, то в личной жизни они меланхолики.

— Он не был меланхоликом, но как сказать…знаете, человек не может все время других смешить, ему и для себя надо пожить. Савелий очень любил быть один, он уходил в себя и умел это делать — скучно наедине с собой ему никогда не было. Это было необходимо, чтобы восстановить ту энергию, которая требовали от него поклонники — люди ведь не хотели видеть другого Савелия. Я чувствовала, что в нем живут две личности разных — один комедиант, а другой — серьезный, глубокий человек.

— Хотел ли Крамаров сыграть что-то другое, кроме комедийных ролей?

— Да. Он, можно сказать, убегал от этой роли шута, которая прилипла к нему. Савелий хотел себя попробовать в серьезной роли. Я его спрашивала — а какой твой любимый фильм? Он называл несколько, один из них — «Ребята с нашего двора» Он снимался там в роли Васьки Ржавого в «особой» кепке: после этого фильма посыпались приглашения на съемки, и кепка стала его талисманом — он решил, что она приносит удачу. Савелий ее привез в США и все время возил с собой, хотя кепка была ужасно ветхая.

— В гроб ему ее не положили?

— Нет, мы только молитвенник положили, самое дорогое для него, в последние дни он с ним не расставался. Он очень тяжело умирал — потерял зрение, началось дрожание речи, и он замкнулся, отвечал только «да» или «нет». Савелий очень хотел жить и боролся за жизнь. После операции его 2 месяца лечили от тромбов, которые все образовывались и образовывались: на фоне рака у него произошла деформация сердечного клапана. Но врачи не распознали, думали, что начался тромбофлебит, и лечили неправильно.

— Даже странно такое слышать — ведь считается, что медицина США лучшая в мире. А ведь тут, можно сказать, человека попросту угробили.

— Да, Крамаров свято верил американским врачам и думал, что ему помогут. Когда доктора выбрали для лечения интенсивную химиотерапию, Савелий послушно следовал ей, ему делали ее гигантскими дозами, и он очень тяжело эту терапию переносил: ведь в жизни не употреблял никаких лекарств, а тут такие порции химии. Оба врача допустили много ошибок: разжижение тромбов конфликтовало с химиотерапией, а они даже не консультировались друг с другом по поводу лечения Савелия.

— Когда Крамаров заболел, его поддержали те, кто его любил в России?

— Да, пришли тысячи писем от россиян, с выражениями поддержки, сочувствия — люди находили слова, которые хотели ему всю жизнь сказать, подарочки посылали, в одном письме была пшеничная веточка, в другом — вышитый платок. Он умер, а письма все продолжали приходить и приходить. Вот официальные лица России вообще не отреагировали никак — ни Ельцин, ни мэрия Москвы. Даже мэр Сан-Франциско прислал соболезнования, а российские власти промолчали. Это возмутительно, я считаю.

— Верно ли, что перед смертью он хотел вернуться в Москву и открыть бизнес?

— Да, такие мысли у него были. У Савелия уже не было большого желания сниматься в фильмах. Он был счастлив, что купил дом, как ребенок, которому подарили замечательную игрушку. С удовольствием занимался ремонтом, перестраивал нижний этаж. Когда брал телефонную трубку, говорил: «Помещик Крамаров слушает». Дом полностью похож на подмосковную дачу, мебель — антикварная. Савелий говорил: «Снаружи посмотришь — домик в лесу, а зайдешь внутрь — как Лувр».

— К сожалению, далеко не все его поклонники смогут прийти положить цветы на могилу своего кумира на десятилетнюю годовщину его смерти — Савелий Крамаров похоронен в Сан-Франциско, а не в Москве. Жаль, что так получилось.

— Я понимаю вас. Понятно, что и Россия сейчас другая, не так, из которой уезжал Савелий…конечно, он скучал по своему зрителю. Говорил мне, когда мы собирались поехать в Москву — там мы будем купаться в моей славе. Ему было это очень приятно ощущать, и в США такого не хватало. Савелий говорил, что самым большим испытанием в его жизни было пережить славу. Но вышло так, что слава пережила его.

Илья БАСКИН, актер Голливуда («Человек-паук 2», «Самолет президента»):

— Савелия я знал, еще когда сам на «Мосфильме» работал. Звездная болезнь у него была потрясающая, за словом он в карман не лез, мне так прямо и заявлял (правда, переводя в шутку) — «Я звезда, а ты говно!». Но при всей этой грандиозной популярности ему приходилось унижаться перед заведующим гастронома, чтобы тот ему продал «из-под прилавка» дефицитную колбасу — я считаю, что это чудовищно. Помню еще, боялся с ним на машине ездить, страшно — у него же косоглазие, смотрит на меня, а не на дорогу. Кстати, Сава считал, что его шарм не в косоглазии — как приехал в США, вскоре лег на операцию: «Что, на меня идут толпы только потому, что я косой? Ерунда все это — я и так смешной». Вы удивитесь, но я даже понятия не имел, что он еврей — потом уже узнал в Америке и обалдел: он ни с кем не говорил на эту тему. По своей известности Крамаров потом очень скучал в США: говорил, что славу потерять очень и очень больно. Первый раз в Голливуде он пришел на актерскую пробу, а там сидел не режиссер, а какой-то одесский биндюжник, и начал ему — ты давай пригнись так, теперь повернись здесь — и это актеру такого класса, как Савелий! Он послал его к чертовой матери и ушел. На здоровье он был серьезно «повернут»: представляете, даже со своей питьевой водой ко мне приходил, чтобы кипятить ее и чай пить! Я другого человека в жизни не знал, который так бережно относился к себе. В личной жизни он был очень спокойный и уравновешенный человек, но хотел этого или нет — в любой компании становился центром внимания — у него всегда на всякий случай были «в загашнике» шутки-заготовки.

Олег Видов, актер советского кино и Голливуда («Всадник без головы», «13 дней»):

— Сава вообще умел жизни радоваться. Он был очень трогательный — в нем была такая, знаете ли, детская наивность: он мог прийти в восторг на целый день, просто увидев красивый цветок. Запросто мог просто так подарить полузнакомому человеку дорогой подарок, и очень был отзывчив — если кто заболеет, он все бросит, едет его навещать. Желание уехать из СССР у него созрело спонтанно. К нему просто относились по-свински — Сава мечтал всю жизнь поехать во Флоренцию, ему отказали — чиновник бросил в лицо: «Да как ты можешь с такой рожей представлять Советский Союз?». После того, как Крамаров в 1983 году сыграл кагэбэшника в «Москве на Гудзоне», то очень боялся, что КГБ ему отомстит: вдруг Политбюро постановит его «убрать», либо похитить, привезти в СССР и судить. Поэтому, когда коммунизм рухнул, он сказал — «Ну, слава Богу, теперь я могу не бояться и даже ездить в Москву» — и верно, сразу же туда поехал. Каждому человеку в России он казался родным — был в нем какой-то собирательный образ, с пяти минут знакомства казалось, что где-то видел его раньше и знаешь сто лет. Никогда не пил, любил только такие дамские сладкие ликерчики. Ужасно, что он так «попал» со своим врачом…я ему говорил — Сава, никогда нельзя только одному врачу доверять. До сих пор себя корю, что так его тогда и не уговорил у другого доктора провериться…

Йозеф Лангер, раввин Савелия Крамарова в Сан-Франциско:

— Я не переставал удивляться, насколько Савелий был увлечен религией. Он отказывался от очень выгодных предложений, если они попадали на еврейские праздники, упорно не работал в субботу, даже если ему предлагали огромные деньги. Распускали слухи, что Крамаров «ударился» в религию специально — мол, потому что весь бизнес в Голливуде еврейский. Я могу лично подтвердить, что это неправда. Он звонил мне постоянно — «А что можно делать в субботу? Свет можно включать? А трубку брать телефонную? А зажигать зажигалку?». Раньше Савелий ничего не знал о религии, говоря мне, что никогда даже о Боге не задумывался — он рос в атеистической стране. Когда мне сказали, что в СССР этот человек — звезда кино, меня это поразило — среди звезд Голливуда я не видел столь сильно верующих людей. Раввинам он верил безоговорочно, считая их просто святыми людьми. Помню, как Савелия потрясло, когда я ему сказал, что в юности был хиппи и работал на беконной фабрике — он не мог поверить в то, что я, его раввин, находился в окружении греховной свинины (смеется) — чуть не заплакал. Я был с ним, когда он умирал, и видел, как ему было страшно и тяжело. Но даже на смертном одре Крамаров продолжал молиться и спрашивать, кошерную ли ему подают еду.

Герман Синицын (снимался с Крамаровым в фильме «Любовное приключение»)

— Крамарова обижало панибратство. Как-то раз он чуть в драку не полез из-за того, что к нему на «ты» обратились. Потом он научился быть спокойнее — помню, сидим в ресторане, подваливает пьяный мужик и начинает — о, это ж Крамаров, а ну-ка пошли хлопнем по стакану — он даже на него внимания не обратил, продолжал разговаривать, как будто этого мужика нет. Верил в гороскопы всякие — ему один раз как-то в синагоге духовное лицо сказало жениться, он и женился, а потом развелся: и как, говорит, ребе мог такое посоветовать, мы явно друг другу не походили: она родилась в Дракона, а я в год Собаки. Ел он совершенно непонятные для меня вещи: говорю, Сава, как ты ешь же это, это ж какой-то комбикорм, жмых — он смеется и отвечает — зато жить буду долго. Очень радовался, что дочь у него родилась — вот, говорит, главный успех в моей жизни.

ЛУЧШИЕ КИНОРОЛИ НАТАЛИИ БЕЛОХВОСТИКОВОЙ

 

Наталия Белохвостикова родилась 28 июля 1951 года в Москве в семье советского дипломата Николая Дмитриевича Белохвостикова, имевшего ранг чрезвычайного и полномочного посла, работавшего в Канаде, Великобритании, Швеции. Её мать Антонина Романовна Белохвостикова работала переводчицей. В 11-месячном возрасте будущую актрису увезли в Англию, где она провела пять лет. Дебют Наталии в кино состоялся в 1965 году. В это время режиссёр Марк Донской снимал в Стокгольме фильм «Сердце матери» — о Марии Александровне Ульяновой. Это был всего лишь небольшой эпизод, но он впоследствии сильно повлиял на судьбу актрисы.

Первой серьёзной работой Наталии Белохвостиковой в кино стала роль Лены Барминой в фильме Сергея Герасимова «У озера» (1969). В этом фильме студентке ВГИКа довелось стать партнёршей Василия Шукшина и других именитых актёров. За роль Лены Барминой вместе с рядом других участников съёмочной группы 19-ти летняя Белохвостикова получила Государственную премию СССР.

Кадр из художественного фильма «Сергей Есенин» (1972), снятого на киностудии «Мосфильм» режиссёром Сергеем Урусевским. В роли Анны Снегиной - актриса Наталья Белохвостикова.

Актриса Наталья Белохвостикова и кинорежиссёр Марк Донской на съемках художественного фильма «Надежда» (1973) Центральной студии детских и юношеских фильмов имени Горького.

 

Кадр из художественного фильма «Надежда», снятого в 1973 году режиссером Марком Донским. В роли Владимира Ленина - актёр Андрей Мягков, в роли Надежды Крупской - артистка Наталья Белохвостикова.

 

Наталья Белохвостикова в роли Ани и Николай Олялин в роли Платонова на съемках кинофильма «Океан» (1973) режиссёра Юрия Вышинского.

 

Актриса Наталья Белохвостикова в роли Анны Снегиной в фильме Сергея Урусевского «Пой песню, поэт» (1974) по сценарию Геннадия Шпаликова.

 

                                       Артистка Наталья Белохвостикова в роли Неле,                                          артист Лембит Ульфсак в роли Тиля и артист Евгений Леонов в роли Ламме в фильме «Легенда о Тиле Уленшпигеле» (1975).

 

Широкому телезрителю Наталия Белохвостикова стала хорошо известна после выхода в 1976 году на телеэкраны 5-серийного фильма Сергея Герасимова «Красное и чёрное» по роману Стендаля, где актриса снялась в главной роли — Матильды де Ла Моль.

 

«Стакан воды» (1979).

 

Одним из наиболее известных фильмов с участием актрисы стал кинофильм Александра Алова и Владимира Наумова «Тегеран-43» (1980), где её партнёрами были Игорь Костолевский и Ален Делон. Наталья Белохвостикова в роли Мари.

 

 

Владимир Высоцкий в роли Дон Гуана, Наталия Белохвостикова в роли Доны Анны в фильме «Маленькие трагедии» (1982) режиссёра Михаила Швейцера.

 

«Законный брак» (1985).

Источник →