Шесть Струнных квартетов соч. 18

Посвящены князю Францу Йозефу фон Lobkowitz, 1798
Шесть струнных квартетов соч. 18 были написаны в период с 1798 по 1800 годы. Это были первые квартеты Бетховена: до этих квартетов он не ничего не писал в этом жанре. Бетховен уже написал к этому моменту произведения камерной музыки, а также для различных групп струнных инструментов. Но он впервые рискнул сочинить струнные квартеты, жанр, в котором Моцарт и Гайдн писали на относительно позднем этапе. Бетховена было поручено написать квартеты осенью или зимой 1798/99 принцем Францем Иосифом Максимилианом фон Lobkowitz. Последовательность сочинения квартетов была не та, что мы знаем сегодня. В конце осени 1798 Бетховен начал с Третьего квартета ре мажор, завершив его в начале 1799 года. С января по март он написал Первый квартет фа мажор, а затем Второй квартет соль мажор, который он, вероятно, закончил сочинять в мае того же года.
Бетховен показал копии первых трех квартетов князю Lobkowitz вероятно, в начале октября.
По эскизам он начал работу над пятым Квартетом ля мажор сразу после завершения первых трех квартетов, но остановился, чтобы продолжить работу над другими композициями. Квартет был закончен осенью 1799 года. Впоследствии Бетховен написал четвертый квартет до минор, а затем, наконец, шестой квартет си-бемоль мажор, который был написал весной или летом 1800 года. Именно в это лето, что он также сделал тщательный пересмотр первых трёх квартетов и все шесть квартетов соч. 18 были представлены князю Lobkowitz в октябре 1800 года.

Carl Traugott Riedel - "Портрет Людвига ван Бетховена" 1801

Бетховен - Струнный квартет №1, Op. 18 исполняет Alban Berg квартет

Время создания: 1798-1800 годы
Посвящен князю Францу Йозефу фон Lobkowitz, 1798
1. Allegro сon brio
2. Adagio affetuoso
3. Schеrzо Allegro molto
4. Allegro

 

Людвиг ван Бетховен с юности привык вести аскетический образ жизни. Вставал в пять-шесть утра. Умывался, завтракал крутыми яйцами с вином, пил кофе, варить который надлежало обязательно из шестидесяти зерен. В течение дня маэстро давал уроки, концерты, изучал творчество Моцарта, Гайдна и – работал, работал, работал...



Принявшись за музыкальные композиции, он до такой степени становился нечувствительным к голоду, что бранил слуг, когда те приносили ему кушанья. Говорят, он постоянно ходил небритым, считая, что бритье препятствует творческому вдохновению. А перед тем как садиться за написание музыки, композитор выливал себе на голову ведро холодной воды: это, по его мнению, должно было очень стимулировать работу мозга.

Один из ближайших друзей Бетховена Вегелер свидетельствует, что Бетховен „всегда бывал в кого-нибудь влюблен и большей частью в сильной степени", и даже что он редко видел Бетховена иначе, как в состоянии возбуждения, часто доходившего до пароксизма. Впрочем, это возбуждение почти не сказывалось на поведении и привычках композитора. Шиндлер, тоже близкий друг Бетховена, уверяет: „он прожил всю жизнь с девственной стыдливостью, не допустив ни малейшего приближения слабости". Даже намёк на непристойность в разговорах внушал ему отвращение

Бетховен заботился о друзьях, был очень нежен с племянником и питал глубокие чувства к матери. Единственное, чего ему не доставало – это смирения.

О том, что Бетховен – гордец, говорят все его привычки, в большинстве своем обусловленные нездоровым характером.
Его пример свидетельствует, что проще написать симфонию, чем научиться говорить «спасибо». Да, он часто говорил любезности (к чему обязывал век), но еще чаще – грубости и колкости. Вспыхивал по любому пустяку, давал гневу полную волю, был до крайности подозрителен. Его воображаемые враги были многочисленны; он ненавидел итальянскую музыку, австрийское правительство и квартиры, выходящие окнами на северную сторону. Прислушаемся, как он бранится: «Я не могу постигнуть, как только терпит правительство эту отвратительную, постыдную дымовую трубу!» Обнаружив ошибку в нумерации своих сочинений, он взрывался: «Что за мерзкое мошенничество!» Забравшись в какой-нибудь венский погребок, он устраивался за отдельным столиком, закуривал свою длинную трубку, приказывал подать себе газеты, копченых селедок и пиво. Но если случайный сосед ему не нравился, он, ворча, убегал. Однажды в минуту ярости маэстро попытался сломать стул об голову князя Лихновского. Сам Господь Бог, с точки зрения Бетховена, всячески мешал ему, посылая то материальные проблемы, то недуги, то не любящих женщин, то клеветников, то плохие инструменты и плохих музыкантов и т.д.

Конечно, многое можно списать на его болезни, которые предрасполагали к мизантропии - глухота, сильная близорукость. Глухота Бетховена, по словам доктора Маража, представляла ту особенность, что "она отделяла его от внешнего мира, то есть от всего, что могло бы повлиять на его музыкальную продукцию..." («Отчеты о заседаниях Академии Наук», том 186). Доктор Андреас Игнац Ваврух, профессор венской хирургической клиники, указывал, что для возбуждения слабеющего аппетита Бетховен на тридцатом году жизни стал злоупотреблять спиртными напитками, пить много пунша. «Это явилось, — писал он, — тем изменением в образе жизни, которое и привело его на край могилы» (Бетховен умер от цирроза печени).