В 60-х годах XVIII века в английских колониях Северной Америки началось широкое освободительное движение, переросшее затем в революционную борьбу. Непосредственной причиной обострения противоречий стала политика Англии после Семилетней войны 1756-1763 годов. Стремясь покрыть огромные расходы, правительство короля Георга III потребовало неукоснительного выполнения законов, регулировавших развитие колониальных мануфактур, предприняло ряд жестких мер против контрабандной торговли, в которой участвовали почти все американские купцы. Еще большее недовольство вызывала аграрная политика метрополии: в 1763 году королевская прокламация запретила колонистам переселяться за Аллеганские горы. И, наконец, закон о гербовом сборе 1765 г., по существу, означавший введение метрополией прямого налогообложения, уничтожил даже иллюзию о самоуправлении колоний, отнимая у колониальных законодательных собраний прерогативу финансового налогообложения.
Действия английского правительства вызвали возмущение в колониях, вылившееся в массовые выступления протеста. На волне этих выступлений в 1765 году начали возникать первые революционные организации «Сынов свободы». Сопротивление колонистов заставило английское правительство отменить гербовый сбор, но политика метрополии осталась прежней. Принятые парламентом в 1767 г. законы Тауншенда вводили новые пошлины на ряд товаров, ввозимых из Англии. В накаленной атмосфере достаточно было искры, чтобы вспыхнул пожар. 5 марта 1770 г. во время так называемой бостонской бойни пролилась первая кровь.
1773-1775 годы стали преддверием революции. После так называемого «бостонского чаепития» декабря 1773 года, в колониях развернулось широкое движение солидарности с Бостоном. Для связи и координации действий повсюду создавались Корреспондентские комитеты. Они стали центром организации революционных сил и нередко брали на себя функции местной власти. В сентябре 1774 г. в Филадельфии собрался Первый Континентальный конгресс, который, взяв на себя осуществление ряда функций законодательной и исполнительной власти, стал прообразом национального правительства.
В январе 1776 года в свет вышел памфлет просветителя-демократа Томаса Пейна «Здравый смысл. Томас Пейн родился в 1737 году в селении Тетфорд графства Норфолк в семье бедного ремесленника.
Уже в мае 1776 года произведение было переведено на французский и испанский языки. Учителя зачитывали «Здравый смысл» ученикам в школах, патриоты – неграмотным рабочим, офицеры - солдатам.
Памфлет Пейна был не просто политикой, он был пропагандой для миллионов, так как был способен задеть души и безразличных, и раздраженных. Три составляющие, благодаря которым Пейн смог достучаться до своих читателей:
1. стиль,
2. структура,
3. способ обращения.
Что касается стиля, то Пейн, понимая невероятный размер своей аудитории, собравшейся со всех частей Западной Европы и в основном состоящей из слабо образованных фермеров, рыбаков и торговцев, использовал энергичный и местами грубый язык. Он обходил стороной всю латинскую фразеологию, которую можно столь часто встретить в его более ранних произведениях.
Что касается структуры текста, Пейн часто прибегал к обращениям, восклицаниям и риторическим вопросам, что делало его памфлет очень эмоциональным. Более того, он виртуозно менял тон повествования, легко переходя от возвышенного к самому грубому. Имея представление о неграмотности многих его слушателей, просветитель привлекал их внимание различными образами, используя в сравнениях то, что было понятно всем – например, посадку и уборку урожая. Кроме того, он старался быть по максимуму логичным, наглядно объясняя возможность отделения при помощи анализа финансовой, военной и экономической областей.
Что касается способов обращения, Пейн взывал к своей аудитории на трех уровнях:
1. рациональном, на этом уровне Пейн взывал к чувствам родительской любви и привязанности, а также к страхам человека.
2. эмоциональном,
3. этическом, на этом уровне Пейн создаёт впечатление о себе (во-первых, Томас создаёт образ набожного христианина, чтобы понравится пуританам, во-вторых, лишний раз пытается убедить читателей, что король не делает ничего, в-третьих, единственное желание Пейна было, чтобы все были гражданами своёй страны).
Памфлет, как током ударил по колонистам, которые уже давно страдали от политики Англии, но по привычке и не мечтали об отделении. Основное значение «Здравого смысла» было в том, что он подготовил сознание обычного человека для восприятия идеи независимости, и помог его привязанность к Англии заменить привязанностью к Республике.
Что касается России, то в конце XVIII и в XIX веках труды Пейна были под запретом. И лишь в XX веке в Советском Союзе стали печатать отрывки произведений Пейна.
Судя по тексту, Пейн считал, что правительство – это то, что создаётся нашими пороками, в то время как общество создаётся нашими потребностями, соответственно. По мнению Томаса, ни общество, ни государство не были присущи человеческому роду изначально. Пейн верил в состояние естественной свободы, однако, он не отождествлял это, как многие философы его времени, с золотым веком.
Однако, жизнь в обществе, как и жизнь в состоянии естественной свободы, тоже не могла продолжаться долгое время, на этот раз из-за недостатка добродетели. Следовательно, не государство развратило человека, а он порочен по своей природе.
Пейн был сторонником теории общественного договора.
«Назначение и цель правительства» Пейн видел «в обеспечении свободы и безопасности». Отсюда же он делал вывод и о предпочтительной форме правления. Вообще, следует отметить, что все исследователи творчества Пейна выделяли его, как одного из лучших критиков монархического порядка его времени.
В своих рассуждениях в «Здравом смысле» Пейн, прежде всего, исходил из представления о естественном равенстве всех людей – следует оговорить, что речь идет именно о политическом и гражданском равенстве, что же касается равенства экономического, то Пейн признавал - «нарушение» этого равенства «вполне можно понять».
Итак, свою критику монархии он начинал от ее истоков, аргументировано и остроумно развенчивая миф о богоданности королевской власти. Философ, главным образом, исходил из самого текста Священного Писания. Поразительным был способ, которым Пейн подводил основанный на Библии пуританизм под республиканизм и осознание необходимости отделения, и смешно, что через 20 лет тот же Пейн осудит всякую роль Библии в «Веке разума». Для тех же скептиков, кто уже давно отверг Священное Писание как основной источник аргументации, Пейн приводил доводы, основанные на здравом смысле. Размышляя на тему, как появились первые короли, он подводил читателей к выводу о том, что этот «вопрос допускает лишь один из трех ответов, а именно: или по жребию, или по выбору, или по узурпации». Однако, два первых способа, которые смотрелись наиболее достойно, он сразу же отвергал, основываясь на том, что монархия сразу же дополнилась престолонаследием; в то время как выбор короля по жребию или голосованием, по его мнению, сразу стал бы прецедентом для того, чтобы так поступали и в дальнейшем. Конечно, довольно странно было бы увидеть прецедентное право в такой далекой древности, но, тем не менее, нельзя упрекнуть философа в отсутствии логики. В итоге любители истории могли остановиться только на самом коварном ответе – правит вовсе не самый мудрый, а наиболее властный. Пейн, в свою очередь, лишь подливал масла в огонь, отрицая не только всякую почтенность царских родов, но и возводя их родословные к разбойникам.
В итоге и рьяно верующие в богоданного короля христиане, и аристократы, лояльно преклоняющие головы перед самым почтеннейшим, оставались обезоруженными, в то время как Пейн возвращал своих читателей в современность, предлагая им теперь взглянуть на абсолютную монархию. Вначале он выглядел чуть менее убедительным, делая акцент только на двух следующих недостатках.
1. умозрительное противоречие. Демократически избранные представители будут намного лучше разбираться во всем, ведь, чтобы издавать аграрные законы, вовсе не обязательно самому пахать землю.
2. превосходство республиканской формы правления.
Возникает ощущение, что автор либо спекулировал, либо безвременно отстал от жизни где-то в том смутном времени, когда войны, действительно, велись не ради обеспечения государственных интересов, а во имя справедливости, славы или любви. Не стоит забывать, что заслуга Пейна именно в обращении к самой широкой публике. При этом просто нет смысла обвинять философа в недостаточной аргументированности, так как далее Пейн наносил свой основной и вполне обоснованный удар по престолонаследию.
Итак, разобравшись с самыми реакционными силами в лагере противника – приверженцами абсолютизма, Пейн, будучи последовательным сторонником республики, далее разрушал и сладкие грезы тех, кто мечтал об ограниченной или смешанной монархии. Действуя по уже отлаженному сценарию, он, в первую очередь, говорил о неестественности, как с точки зрения законов природы, так и с точки зрения религии, появления ограниченной монархии.
Кульминацией этой критики монархии во всех проявлениях стала развернутая критика святая святых почти всех колонистов – Конституции Англии. Власть в Англии, по мнению Пейна, это – «во-первых, – остатки монархической тирании в лице короля. Во-вторых, – остатки аристократической тирании в лице пэров. В-третьих, – новые республиканские элементы в лице членов Палаты общин, от доблести которых зависит свобода Англии». То есть подлинно демократической является лишь Палата общин.
Однако Пейн бы не оставил столь значительный след в истории Американской революции, если бы помимо критики существующих устоев, не предложил своего проекта будущих преобразований. Интересно, что причиной такого относительного безразличия Пейна к правительственным структурам и ветвям власти считалась позиция философа в вопросе об обществе. Естественно, что речь в нем шла о республике, управление которой должно быть устроено по примеру управления отдельной колонии.
Что касается главного законодательного органа будущей американской республики - конгресса, то его представители, по замыслу просветителя, должны были избираться жителями каждой колонии. Такая система, очевидно, отражала взгляды философа на наиболее естественную модель управления. Что касается полномочий конгресса, то они в полной мере не были прописаны, но в качестве одной из основных обязанностей ему вменялись выборы главы исполнительной власти – президента.
Что же касается судебной власти, то в рассматриваемом памфлете, о ней не говорится ни слова. Пейн верил в гармоничное и счастливое общество.
Для введения вышеописанных институтов, конечно же, требовалась конституция, или, как пишет Пейн, Континентальная Хартия, или Хартия Соединенных колоний, которая определит количество и порядок избрания членов конгресса, членов ассамблеи, а также сроки их заседаний, и разграничит их дела и юрисдикцию… Созданием этой конституции, по замыслу философа, следовало заняться «континентальной конференции».
Надо сказать, что все единогласно признавали, что Пейн был сторонником концепции народного суверенитета, считая именно народ главным источником и обладателем власти. Это естественным образом вытекало из «демократической версии общественного договора». Обнаруживается вполне оригинальный поход просветителя к суверенитету - с одной стороны, он не отчуждаем от народа, но с другой, каких-то пяти человек будет достаточно, чтобы уполномочить представительную власть действовать, как ей заблагорассудиться.
Итак, дело участников этой конференции – выработать континентальную Хартию - и Пейн опять-таки выказывал себя сторонником сильного централизованного государства, напоминая, что делать это они должны, «всегда имея в виду, что сила наша – в континенте, а не в провинциях». Что касается положений самой Хартии, то помимо того, что она должна была указать порядок избрания всех органов, от нее требовалось так же обеспечение «свободы и собственности всем людям».
Интересно, что превыше всего Пейн ставил свободу вероисповедания. Однако следует признать, что в других своих произведениях и выступлениях он всегда проявлял себя как ярый сторонник аболюционизма. В частности, «вершиной антирабовладельческой критики в предреволюционный период его речь в 1775, в которой Пейн впервые возложил вину не только на английскую монархию, но и на самих американцев. Как можно заметить из приведенной цитаты, в «Здравом смысле» он высказал ту же идею. Однако в своей речи в 1775 он пошел и дальше, требуя не только прекращения ввоза невольников, но и немедленного освобождения всех американских рабов с предоставлением земельного участка. Забота же за немощными и старыми должна была стать делом их бывших хозяев. Нельзя не признать, что это было очень радикально и очень смело. Поэтому нет ничего удивительного в том, что все исследователи отмечали его вклад в борьбу против расизма и «за права индейцев и негров». Удивительно то, почему он не уделил этой принципиальной теме внимания в своем плане будущего устройства Америки. Это можно объяснить только тем, что в данном памфлете Пейн старался всячески объединить американцев в борьбе против монархии и за лучшее будущее, которое, к его сожалению, представлялось им в разных цветах. Поэтому, скорее всего, он просто почел за лучшее заострить их внимание на общих целях, а не на разногласиях.
Далее, после установления конституции, Пейн говорил, что конференция немедленно должна быть распущена.
Философ понимал, что одних справедливых законов будет недостаточно, будущей великой нации требовалась прочная материальная база. По его мнению, это будущее Соединенных Штатов заключалось в создании торговой империи. При этом нужно иметь в виду, что философ практически бросал вызов Англии. В итоге, как главное кредо в экономике Пейн выводил объединение усилий коммерции и обороны. Любовь Пейна к торговле вытекала и из его представления об обществе. Для Пейна же рынок и торговля ассоциировались с взаимозависимостью и, следовательно, добрыми взаимоотношениями между людьми и нациями.
Пейн, учитывая все достоинства активного развития торговли, тем не менее, не собирался закрывать глаза на его недостатки – главным образом на то, что оно «снижает как патриотический, так и воинский дух». Америке предстояло впереди не только сражаться с Англией, но и защищать свою республику от тщеславных монархов Европы.
Что же касается отношений с этой самой Европой, то Пейн видел две возможности избежать лобового столкновения с алчными монархиями.
1. Америка могла запросто играть на противоречиях великих держав и их желании ослабить мощь.
2. не существовало никакой веской причины, чтобы меряться силами со всем светом. Будущее континента он видел в создании торговой империи, что обуславливало ее вероятный нейтралитет в отношении других стран
И именно стремлением к миру с Европой он объяснял необходимость отделения от Великобритании. Следует отметить, что по вопросу о войнах Пейн во многом исходил из здравого смысла. Но, конечно, такое стремление философа к миру объяснялось не только практической выгодой внешнеполитического курса, имели место и гуманистические позиции просветителя. Пейна, безусловно, волновал вопрос справедливости войн. Пейн, будучи «ярым противником войны», различал войны справедливые и несправедливые. И это не удивительно, иначе, как бы он мог призывать к войне с Великобританией, не считая ее справедливой.
Итак, по его мнению, «прибегнуть к оружию просто для того, чтобы силой добиться отмены какого-нибудь финансового закона, кажется противным Божиему закону и так же претит человеческим чувствам, как с оружием в руках принуждать к повиновению этому закону. Цель, с обеих сторон, не оправдывает средства, ибо ценность человеческих жизней слишком велика, чтобы губить их ради таких пустяков». То есть в данном вопросе он, с одной стороны, признал применение оружия негуманным, и, следовательно, войну несправедливой, а с другой, намекнул на то, что сражаться с Великобританией можно только ради обретения независимости. И, естественно, такая война была бы для него справедлива. Иными словами, Пейн говорил, что «началом эры независимости Америки должно считать и провозгласить первый мушкетный выстрел, направленный против нее».
Но вопрос о справедливости войны с Великобританией был еще сложнее, так как это одновременно означало и революцию, свершенную подданными. Но тут же он предлагал и очень простой и остроумный выход – открыто заявить о прекращении подданства и сражаться, как нация с нацией.
Тем не менее, при всем обозначенном стремлении к изоляционизму, нельзя отрицать, что Пейн чуть ли не намекал на возможную континентальную экспансию Соединенных Штатов и их превосходство в регионе. При этом нельзя забывать, что даже если речь шла лишь о Северной Америке, в то время в ней находилась еще и Канада, которая, не только не должна была войти в новое государство, но и как будет видно далее, считалась основным соперником в будущем споре о свободных землях.
Однако следует еще раз подчеркнуть, что если и шла речь о какой-либо экспансии, то лишь в конкретном регионе. Такие намеки просветителя на экспансию можно объяснить геополитическими интересами колоний. Но еще более вероятно ее следует объяснять тем, что он осознавал, что колониям, как только они отделяться от Англии, понадобятся большие средства, как на покрытие долгов, которые обязательно возникнут в ходе войны за независимость, так и на налаживание собственного производства и торговли.
Поиск возможных источников средств был одним из главных волновавших его вопросов. И действительно, будучи рационалистом, Пейн понимал, что проблема долгов будет стоять достаточно остро. Надо сказать, что до начала войны, по словам Пейна, долгов у колоний не было и быть не могло. Что же касается будущих долгов, то он их не боялся, более того, он пытался убедить в отсутствии всякой опасности американцев.
Итак, как бы то ни было - любой долг нужно выплачивать. И интересно, что Пейн предлагал сделать это, главным образом, деньгами, которые будут выручены за продажу незанятой земли. За счет этой же земли он собирался постоянно поддерживать правительство. И именно опасаясь за сохранность этой золотой жилы, он предлагал отделиться как можно быстрее, чтобы эта земля, с одной стороны, не была раздарена, а с другой, не досталась Канаде.
Интересно, что, предлагая продать землю, Пейн не касался того большими или маленькими порциями она должна была продаваться, и тем более не поддерживал Джефферсона в желании предоставить каждому неимущему бесплатную землю. Дело, очевидно, в том, что по вопросам экономики философ опять разошелся во мнениях с самыми ярыми демократами Франклином и Джефферсоном, которые придерживались концепции аграрного пути развития Соединённых Штатов Америки. Он, видел будущее Америки в торгово-промышленном развитии. Современные философы отождествляли эти две концепции с двумя видами республиканизма:
1. деревенским республиканизмом Джефферсона
2. городским или ремесленным республиканизмом Пейна.
Джефферсон опирался на традиции Деревенской партии (Country party) и отстаивал интересы йоменов, рассматривая равную собственность как залог свободы. Пейн же отстаивал интересы ремесленников (artisans). Тем не менее, он говорил о том, что при всех различиях это все же лишь два течения одной идеологии, так как и йомены и ремесленники представляли собой общество мелких производителей, противопоставленное обществу рантье и прочих непроизводительных классов.
Пейн придерживался иного взгляда на будущее США, видел еще одну причину такого отношения Пейна к свободным западным землям. Томас Пейн вообще впервые задумался об этом уже после революции, когда вернулся в Англию, где не было такого количества свободной земли. А значит, любые планы подобного характера означали бы покушение на частную собственность латифундистов. В «Здравом смысле» отражен типично Локковский взгляд на частную собственность, исходя из которого, экономическое неравенство вытекает из разницы в талантах. Вне общего блага для Пейна стояли лишь король и аристократия, так как их имущество и собственность был нелегитимны, будучи не плодом собственных усилий, а наследственной привилегией. Идеал общества для Пейна, как и для других демократов, был в обществе мелких производителей, которые противостояли обществу тех, кто ничего не производит. Отсюда вера Пейна в гармонию в государстве, которая наступит тогда, когда аристократия будет оторвана от своих наследственных привилегий (в том числе в суде и правительстве), и все члены общества смогут в равной мере наслаждаться экономическим изобилием. В таком обществе имущественное неравенство будет справедливым, так как его корни в различиях талантов. В любом случае, приверженность Пейна к эгалитаризму оттенялась его приверженностью к свободной торговле и положительному отношению к men of buisness.
Как бы то ни было, верным всегда будет то, что Пейн всей душой верил в грядущую славу Нового Света. Он позволял себе намекать даже на некое экономическое господство в будущем. Пейн вызывал, но уже в светской форме, давнишнюю идею о появлении нового света, образ идеального мира, который занимал умы всех англо-говорящих протестантов с конца XVII века. Но к идее избранного Богом народа Пейн добавил представление об обществе, отличающемся свободой и изоляцией от Старого света.
Естественно, что великие прогнозы Пейна не были безосновательны.
Тем более к этому он хотел прибавить рост населения; отводя ему достаточно важное место, он опасался, что «состоятельные эмигранты не захотят ехать в страну, чья форма правления висит на волоске, и которая постоянно находится на краю волнений и беспорядков, а множество ее нынешних обитателей использует этот перерыв, чтобы распорядиться своим имуществом и покинуть континент». Но, к счастью для Америки, его опасения не сбылись, и верная формула – материальная база плюс демографический рост дала непревзойденный результат.
Вера Томаса Пейна в прогресс подкреплялась и его представлением об экономике. Для Джефферсона, как никак идеальное общество лежало в прошлом, а свободный массив западных земель, благодаря которому можно было воспроизводить общество свободных йоменов когда-нибудь, он осознавал, должен был подойти к концу, и тогда социальные противоречия должны были расколоть общество. Пейну же не была присуща эта «мальтузианская» боязнь, так как его идеал будущего был заполнен заводами, для которых не требовалось бесконечных просторов полей. Пейн показал, что республиканизм и ранний капитализм могут идти рука об руку.
Памфлет Пейна действительно был настоящей пропагандой для миллионов. И здесь нельзя не согласиться, что доводы просветителя упали на заранее подготовленную почву. Так в Пенсильвании с ее гетерогенным населением всем было видно, что родина Америки не Англия, а Европа. Понимали колонисты и осуждение Пейном войн на английской стороне, так как все помнили, что с 1689 по 1763 года они уже участвовали в четырех войнах против врагов Англии. Республиканизм так же был известен во всех колониях, особенно в Новой Англии, с ее городскими собраниями и ежегодными выборами, остальные же за 1774-1775 годы уже успели убедиться в способности избранных народом комитетов исполнять функции правительства. Призыв Пейна к свободной торговле так же был близок всем, кто еще не забыл огромных прибылей от экспорта зерна в Португалии в 1760-х и 1770-х годах. Ну, а что касается образа могущественной Американской империи, то он был привлекателен для всех американцев, которые жили в век империй и были заинтересованы в экспансии на Запад.
Памфлет был ориентирован на массы, Пейн не принадлежал всецело ни одной страте, и более того, в «Здравом смысле» обращался как к консерваторам, так и к радикалам, считал просветителя одним из первых интеллектуалов, представителем особой группы, возникшей во второй половине XVIII века, члены которой ставили себя выше всех социальных различий.
Что касается значения памфлета, то издание «Здравого смысла» изменило судьбу самого Пейна, и буквально сделало его другим человеком - так сразу после выхода памфлета в свет просветитель даже сменил фамилию, прибавил к Pain букву e.
Что же касается более важного влияния на судьбу Америки, «Здравый смысл», даже не будучи причиной борьбы, за независимость, оказал огромное влияние на решение большинства колонистов поддержать ее, так как был написан в самый нужный момент. Произведение «Здравый смысл» оказал самое большое влияние в канун войны, и, что если книги и могут убеждать, то эта книга сделала это.
Декларация Независимости, принятая вторым Континентальным Конгрессом 4 июля 1776 года «отразила влияние идей Пейновского “Здравого смысла”». Не зря же многие историки (даже в Америке) какое-то время приписывали авторство самому Пейну.
Пейн много говорил об особой миссии Америки в мире. Он просто искал возможность превратить восстание в крестовый поход. И он, действительно, нашел ее в том, что объявил войну с Англией не только необходимостью для обретения независимости колоний, но и революцией, которая вдохновит человечество. Но более того, может быть слова просветителя и были преувеличением (и не удивительно, что в его ситуации легко было все преувеличить), но надо признать, в этих преувеличениях, очевидно, тоже был здравый смысл.
По его мнению, независимость – это главное условие развития английских колоний. Одна и его известных работ “ здравый смысл” человеку присуще ободное состояние.
Государственный строй Англии несовершенен, что дальнейшее развитие английских колоний может быть только по пути независимости.
Независимое государство призвано обеспечить естественные и гражданские права.
1. право на свободу.
2. свобода совести
3. слова
4. счастье
Гражданские права, принадлежат как члену общества:
1. право собственности
2. образование
3. применение знаний.
Государство возникает в результате добровольного согласия народа. Народ - суверен всей власти в государстве. Поскольку народ обладает властью, он обладает правом на восстание. В результате должно быть создано государство с республиканской формой правления.