давно не появлялась и что то мысли депрессивные начали посещать....утром с подругой вернее в 4:30 проснулись со словами я жрать хочу....по фиг сходила в магазин, купив при этом еду и кружку новенькую...кассирша посмотрела на меня как на идиотку, которая в 6 утра покупает кружки, выражение лица говорило о том, что этакая гламурная девушка бухает на улице....по фиг дома как обычно скорость....выловил пьяный бывший парень, в итоге спал у меня...опять обломал с нормальными отношениями...заебал уже...в итоге выспался и уехал якобы восстанавливать симку...а мне так плохо без него...я его люблю, а он либо не понимает, либо не хочет серьезных отношений.......посидела с котом (подруга) поговорили за жизнь, вспоминали так сказать молодость....позвонил братик, пришлось ехать к нему в институт...причём на улице был ужасный ветер и дождь...в итоге мне пришлось тащить своё тело аж на сенную...сняли деньги и поехали в кофе-хауз, посидели потупили. правда я узнала что скоро стану КРЁСТНОЙ!!!! я рада, потому что Димку (брата, правда он мне вовсе не брат) просто обожаю...приехали домой, и тут заявляется мой бывший одноклассник Дениска...потупили до 12 и все поразъехались домой...а я с подругой смотрела фильмец "Ещё одна из рода Болейн" и грызла яблоки.....счас отходос....жестоко...спать хочу, но не можу...

— Анна Болейн умрёт утром.
Вечером Джейн Сеймур займёт её место. Какая удача!
— Интересно, для которой из них?!
«Частная жизнь Генриха VIII»


Да здравствует историческая пена — самая пенистая пена в мире! На экранах вновь появился Дон-Жуан XVI века, чья бурная частная жизнь долгие годы не даёт покоя кинематографистам: Генрих VIII по частоте появления на кино- и телеэкранах обретается где-то между Наполеоном, Тарзаном и Санта-Клаусом. Не отстают от любвеобильного монарха и все его жёны, и в особенности — Анна Болейн; до Натали Портман дворцовые интриги плелись изящными руками Ванессы Редгрейв, Шарлотты Рэмплинг, Хелены Бонем Картер и «имя им легион».
В общем, ко времени, когда Джастину Чадвику пришла в голову светлая мысль экранизировать очередной бестселлер про «девочек, которые хотели счастья» для себя, короля и английского престола, уже сложилась традиция снимать фильмы о Генрихе Тюдоре в духе исторической мелодрамы, порою трагической, но всегда сентиментальной, где адюльтер становится в один смысловой ряд с разрывом с католической церковью, и всё происходит под шорох пышных нарядов XVI века.
Если даже знаменитый фильм Александра Корды с харизматичным Чарльзом Лаутоном в роли Генриха во многом был именно таким, то не стоило и надеяться, что Чадвик вдруг примется скрупулёзно воссоздавать на экране эпоху и живописать её жестокие нравы. Нет, он честно снял картину «по мотивам» исторических событий, где, ловко перемешав царственных особ и их подданных, создал сомнительную иллюзию исторической правды.
Чадвика-режиссёра взрастило и воспитало телевидение. Немудрено, что историю двух сестёр и одного короля он рассказал зрителю единственным хорошо известным ему способом: сериально-телевизионным. Кстати, это относится и к оператору Кирану Макгигану, чья фильмография тоже состоит в основном из телеработ. Слишком уж зависит выразительность макгуганского кадра от мастерства его коллег по спецэффектам: облака подчёркнуто быстро бегут в небе над замком; люди, снятые с высоты птичьего полёта, выглядят так, словно изображение обработано фотошопом. На телевидении такие кадры становятся украшением и гордостью любого сериала, а в большом кино выглядят вычурно, нелепо и вторично.
По неписаным законам мыльной оперы Эрик Бана в роли Генриха больше похож на чемпиона Олимпийских игр по плаванью в отставке, отрастившего бороду и ведущего праздную жизнь где-нибудь на Ривьере, чем на Генриха VIII, который, даже в воспоминаниях своих самых преданных поклонников, никогда не был слишком привлекателен, а женщин завоёвывал, видимо, своим вольным обращением с синтаксисом во фразе «казнить нельзя помиловать». Когда следишь за тем, как действительно важная проблема рождения сына, наследника престола, сводится к семейным «войнам» двух сестёр, с завидным постоянством то случайно, то намеренно предающих друг друга, невольно спрашиваешь сидящего рядом зрителя: «А вы знали, что Натали Портман в итоге родила Кейт Бланшетт?». Не это ли — главный вопрос долгоиграющего мыла?
К Генриху, Анне и Марии Болейн персонажи Портман, Йоханссон и Эрика Бана имеют такое же отношение, как, скажем, картинка на фантике конфеты «Мишка косолапый» к картине Ивана Шишкина «Утро в сосновом бору». У Чадвика родители и прочие родственники в будущем номинированной на «Оскар» Елизаветы предстают намеченными пунктиром образами, не имеющими, впрочем, никаких кровных связей с прототипами.
Как и «мишки», они превратились в визуальные символы, чем-то отдалённо напоминающие оригинал, но существующие отдельно от него и словно появившиеся из исторического «ниоткуда». С таким подходом к делу Чадвик, безусловно, живёт и творит вполне в духе современного искусства, превращая своих героев в персонажей массовой культуры.
Непонятно, какие цели преследовал сценарист Питер Морган, не наделяя никого из участников эпопеи «я б для батюшки-царя родила богатыря» хоть мало-мальски ярким характером. Особенно пострадали родители сестричек Болейн — их Морган вообще проигнорировал, поэтому сэр Томас Болейн выглядит довольно глупо со своим неизменным: «Я хотел бы предложить Анну…» или «Почему бы не поручить это Марии…» А леди Элизабет Болейн, заявленная как умная женщина (и образование дочерям дала хорошее), способная на решительные шаги (она же ещё до начальных титров картины вышла замуж за сэра Томаса вопреки воле семьи!), превращена в анемичную статистку.
Единственным более-менее заметным поступком этой почтенной леди в фильме стала пощёчина мужу — и то данная только где-то в промежутке между казнями собственных детей. В такой ситуации жалко Кристин Скотт Томас как актрису: она бы и сыграла — да нечего. В меньшей степени жаль Портман и Йоханссон, хотя предложенный и им диапазон чувств велик разве что для студенческого этюда, а для фильма — ничтожно мал.
Несколько колких фраз, вложенных в уста Анны Болейн — не в счёт: словесные дуэли с королём не в силах скрыть наплевательского отношения сценариста к собственным персонажам и его чёткой установки: не выписывать характер, не аргументировать и не завершать сюжетные линии. Будь то личная жизнь Джорджа Болейна или «разногласия» Генриха с папой римским — всё повисает в воздухе. А Эрику Бане ничего не остаётся, как, выбирая из двух сестёр, поначалу страстно воплощать на экране свою версию того, что «джентльмены предпочитают блондинок», и далее, услышав пламенные речи вернувшейся из Франции Анны, разыграть партию «некоторые любят погорячее», что тоже безумно оригинально.
Актёры хороши, но с лёгкой руки Питера Моргана им приходится играть скорее эмоциональную оценку событий, чем воплощать характеры своих героев. А ведь казалось бы, кто-кто, а уж Морган набил руку на королевских историях. Но, видимо, с Виндзорами легче, чем с Тюдорами.
Тут же накал сериальных страстей продержался на высоком уровне вплоть до финальных титров, и теперь главное, чтобы никто из любителей телероманов, впитав мелодраматический дух творения Чадвика, выходя с показа, не спросил: «Послушайте, а эта Джейн Сеймур, с которой остался Генрих, это, случайно, не доктор Куин — женщина-врач?»

Настроение сейчас - отходняк


В колонках играет - Алинка пишет конспекты