2004.
Машина медленно затормозила. Я открыл дверь автомобиля и, не смотря на огромную лужу рядом с которой мы остановились, ступил на асфальт. Ветер и мелкие капли дождя ударили в лицо. Очки запотели, пришлось их снять. Безжизненно лежавшие до сих пор волосы, словно стальные провода развивались по ветру, почувствовав кислород. Я вошел в отель. Оставив семьдесят две ступеньки позади, негромко постучал в дверь. Никто не открыл. Тогда я надавил на ручку, и она отворилась. Закрыв ее за собой, вошел в номер. Всюду царил мрак. Ненавижу темноту. На ощупь нашел дверь и вошел в спальню. Алла сидела в полумраке на кровати, обняв ноги руками и не отрываясь, смотрела в одну точку. Рядом на прикроватной тумбочке стоял бокал с красным осадком вина. Пахло ее парфюмом и безразличием.
-Привет! – я улыбнулся.
-Привет, Филь. – она посмотрела на меня.
-Скучаешь?
-Скорее, грущу.
-Хочешь, развеселю?
-Не надо, Филь. У меня нет настроения.
Я положил сумку на пол, снял пальто и подошел к ней.
-Нет, надо!
Я начал ее щекотать. Она безумно боится щекотки и пауков. Но паука она хоть может прихлопнуть тапком, а вот меня ей вряд ли получится завалить. Хотя, если только… Да, она это может. Но, думаю, мы еще успеем перейти к этому. А сейчас надо ее развеселить. Алла уже лежала на кровати, я сидел на ее животе, опираясь коленями об матрац, чтобы не раздавить ее. Комнату наполнил дикий смех…. Она смеялась до слез. Истерически. Я любил ее разную: беззащитную, не железную, беспокойную, нежную, страстную. Порой, не накрашенную, странную, грубую, бессердечную, непривычную. А бывало и смешную, смущающуюся, измученную, задорную, несуразную, сумасшедшую, ранимую, нелепую, бесполезную, бестолковую, истеричную, нелюбезную. Но именно такую-искреннюю, я любил ее больше всего. Мне вдруг так жутко захотелось ее поцеловать. Наши губы сомкнулись. Языки сплелись. Одно движение и она опрокидывает меня на спину. Целует мой лоб, глаза, щеки. Как будто, чего-то боится. Или хочет что-то проверить.
Она расстегивает на мне рубашку. Пуговица. Поцелуй. Пуговица. Поцелуй. Еще одна пуговица. И еще один поцелуй. Мелкая дорожка ее поцелуев, беспощадно спускающаяся вниз. Я запрокидываю голову, закрываю глаза. Я чувствую, как ее рыжие локоны касаются моей груди. Щекотно. Черная ткань рубашки уже где-то на полу. Нам слишком тесно на кровати, чтобы делить ее еще и с одеждой. Во рту пересохло.
Рывок. И теперь она на спине. Ее руки расстёгивают мой ремень, а мои блуждают по обожаемому телу, задирая халатик. Джинсы присоединяются к рубашке. Я покрываю ее лицо поцелуями. Шея и ключицы. «Не останавливайся»- выдыхает она. «Никогда….»- отвечаю я. Плечи и грудь. Животик и пупок.
Наконец, терпение обоих на исходе. Я целую ее улыбку и вхожу в нее. Она вздрагивает. Мы двигаемся навстречу друг другу, весь мир словно остановился, и существуют только я и она. Глаза застилает пелена ,сквозь которую я вижу любимый силуэт.
Мне кажется, что я нахожусь просто не здесь, не там, а где-то, где меня еще не было. Секс в наших отношениях всегда занимал далеко не последнее место, но такого секса у нас не было никогда.
Я чувствовал, что сейчас взорвусь, но хотел растянуть это ощущение на вечность. Я вспоминал слова новой песни, сценарий нашего мюзикла, прогнозы погоды, кульминацию книги Моэма, которую недавно прочитал. Но решительно ничего не помогло. Я чувствую, как ее тело бьет мелкая дрожь, и позволяю чувствам вырваться. Это был полет над пропастью.
Почему человечество придумало прибор, записывающий звуки; прибор, записывающий картинку; прибор записывающий видео. Но не придумало такой прибор, который бы записывал чувства, эмоции, которые мы испытываем в данную секунду. Нажал на кнопку-и маленькая коробочка впитала в себя всё то, что ты только что испытал. А потом, в какой-нибудь одинокий зимний вечер, когда ты понимаешь, что ты никому не нужен, что всем хорошо без тебя, что, даже если ты сейчас превратишься в пыль, никому от этого не станет плохо. Ни чья жизнь не изменится. Никто не проронит слезу. Вот в такой вечер, ты вдруг обязательно вспомнишь о существовании той самой коробочки, которая хранит твою радость, твою любовь. Ты откроешь эту коробочку и опьянеешь от счастья, которое пропитает тебя собой.
Я рухнул на ее обмякшее тело. Мы отдышались. «Спасибо» - я попытался поцеловать ее, но она повернулась на бок и мои губы коснулись лишь ее уха.
Я обнял ее и уткнулся в ее спину, на которой проступила испарина. В эту секунду я понял, что являюсь самым счастливым человеком на всем белом свете. Но все рухнуло через секунду.
- Филь?
- Да, Аллусь?
- Нам надо расстаться…
- Хорошая шутка,- я рассмеялся,- но не стоит так шутить. Мысли материальны. Я покрепче ее обнял.
- Ты не представляешь, на сколько они материальны.
- Что ты там бормочешь?
- Я не шучу, Филь.
- Конечно, шутишь! – я прыснул.
Она повернулась ко мне лицом. И произнесла по слогам, как будто я был глух, и мог понимать людей, только читая по губам.
-Я НЕ ШУ-ЧУ.
- Что это значит?
- Все, Филь. Я устала. Все! – она пощелкала пальцами у моего лица.
В голове лихорадочно проносились варианты, из-за которых она сказала эти слова. Но, наконец, нашелся самый подходящий.
- Я понял!!!! Это розыгрыш! Сейчас сюда войдет ведущий с букетом цветов для меня и скажет «Поздравляю! Вы попали в программу «Розыгрыш»!». – я вскочил с кровати.
- Успокойся.
- Ну?! Где же ты?! Выходи!!!! Может ты под кроватью? – я встал на четвереньки и положил голову на холодный паркет. Никого. – Тогда, может быть, они за дверью? Точно! С камерой и цветами!!!! – я вышел из спальни, прошел коридор, открыл дверь. Никого.
Захлопнул дверь и направился в спальню. Алла уже сидела в кресле напротив кровати и курила.
- Там никого нет.
- Я знаю.
- Алл, тебе самой не холодно от своего безразличия?
- Немного знобит, но терпимо.
- Значит так?
- Так.
Я начал мерить комнату шагами, пытаясь найти оправдание ее словам, но не найдя ничего подходящего, взобрался на подоконник и открыл окно.
- Тогда я спрыгну!!!! Слышишь?!?!? Я СЕЙЧАС СПРЫГНУ!
Комнату разрезал негромкий смех. Стало жутко.
- Мы на пятом этаже, Филя. Максимум, что с тобой может случиться - это кома. Ну, или ты просто превратишься в овощ. Ты слишком себя любишь, чтобы сделать что-то подобное. Поэтому, лучше слезай и не делай глупости.
Я попытался всмотреться в ее лицо, сквозь темноту. Я пытался разглядеть на ее лице хоть каплю страха. Но она лишь ухмыльнулась и снова затянулась. Я посмотрел вниз. Потом на небо. Светало.
Спрыгнул с подоконника. Закрыл окно. Подошел к Алле. Мне хотелось зарыться в ее волосы и забыть обо всем на свете. Но вместо этого я встал на колени и уткнулся в ее живот. Сердце бешено отстукивало каждую секунду. «Что же мы с тобой натворили?» - она потрепала меня по волосам.
Стало страшно. До меня только сейчас дошел смысл ее слов. Я представляю, как жалко я выглядел в тот момент. Меня растоптали. Уничтожили. Я понял, что пауку, которого она боится еще повезло. Она просто размажет его тапком, но он не будет этого видеть, потому что он будет уже мертв. Меня же она не убила. Она просто отобрала у меня веру, любовь и все то святое, что когда-то сама же мне вручила.
Мне вдруг захотелось стать пауком.
Я посмотрел ей в глаза.
-Ты меня разлюбила?
- Филь, пойми, я….
-Да или нет?
- Я не могу те…
- Да или нет?
Я был спокоен. Но на всякий случай, я задержал дыхание.
- Нет…
Я выдохнул.
-Значит, это действительно нужно. Пусть будет по-твоему.
Я встал с колен. Выпрямился. Но вновь согнулся, чтобы наши лица были на одном уровне. Обхватил ее лицо руками и поцеловал….в лоб.
-Прощай, Аллочка.
Я вышел из номера. За мной захлопнулись двери в прошлое.