Вокруг так много людей, все суетятся, все пытаются угодить, но я по-прежнему чувствую себя одиноко, так одиноко, словно никого, кроме меня, в этой вселенной нет. Иногда мне кажется, что для меня нет места в этом мире, будто я лишний и не стоит мне жить.
Но я такой не один...
Мой враг так же чувствует себя....
И это не оттого, что мы здесь лишние и нежеланные, а оттого, что кто-то играет с нами, словно марионетками. Кидает нас в пекло и темноту, в ад одиночества и заставляет ожесточиться на весь мир, но... Но мы его найдём, и он сам узрит, кого он создал...

***

Хогвартс по-прежнему величественно возвышался среди скал и грозно нависал над чёрным озером. Запретный лес был затянут туманом и щедро издавал непонятные звуки. На платформе уже суетились ученики, которым не хотелось опаздывать на пир по поводу начала нового учебного года.
Закончившаяся в прошлом учебном году война оставила свои отпечатки и на волшебниках, и на окружавшем их мире.
За лето много чего произошло.... 
Драко Малфой — теперь уже лорд Малфой, потерял обоих родителей, которые теперь покоились в семейном склепе. Но, несмотря на это, он был аристократически невозмутим и спокоен.
Гермиона Грейнджер — порвала свои отношения с Виктором Крамом, но так и не побывала у родителей. Она общалась с ними только на бумаге уже более года. Однако всё же была вынуждена на лето приехать домой.
Гарри Поттер — узнал много интересного о своей матери от тёти Петуньи и наконец нашёл общий язык со своим кузеном Дадли. Дадли даже обещал писать ему в Хогвартс.
Рональд Уизли — всё лето тренировался в качестве вратаря в национальной юношеской команде по квидичу.
Новым директором школы стала профессор МакГонагалл, которую перед своей смертью одобрил глава попечительного совета Хогвартса – Люциус Малфой. Это было последнее, что он сделал, перед тем как его отправили в Азкабан, где он и скончался через несколько дней после своего прибытия.
Из-за войны прошлый учебный год был признан недействительным, и все студенты были вынуждены снова проходить прошлогоднюю программу.

***

Это был самый обычный день в самой обычной жизни, хотя, не будет лукавством, если назвать эту жизнь достаточно счастливой. 
Несмотря на свой юный возраст, 15 лет, он уже был обладателем достаточно внушительного состояния, и необходимость в старости беспокоиться о пенсии отпадала.
Несколько лет назад была зарегистрирована корпорация, занимающаяся разработкой программного обеспечения и новыми технологиями. Никто не знал, где находится головной офис и кто хозяин корпорации, обладатель полного пакета акций. Все, что было известно о владельце корпорации “Аквария”, это то, что он юный гений. Даже ходили слухи, что хозяин корпорации дошколёнок! 
Порой жёлтая пресса так веселила хозяина корпорации, что он даже не пытался опровергнуть весь бред, который о нём придумывали.
На самом деле, на момент основания корпорации хозяину было 11 лет, и он действительно был гением. Собрав все свои сбережения и продав всё ценное, что было, будущий владелец многомиллиардной корпорации основал “Аквария” и занялся тем, что любил больше всего. Наняв программистов и техников, он изложил на бумаге то, что покоилось в его гениальной голове, и в ответ на “Невозможно”, “Не реально”, “Фантастика будущего” он брал их на слабо и огромные премиальные.
Благодаря фирме, завоевавшей рынок менее чем за год, наука и технологии продвинулись вперёд лет на 20. Сейчас у многих людей были лёгкие маленькие сотовые телефоны, читалки и портативные ПК. За четыре года мир сделал огромный скачок в сфере высоких технологий. 
Сейчас хозяин всего состояния, которое приносила фирма, находился в своём пляжном доме на побережье Адриатического моря. До ближайшего города было не менее 15 миль, и такое удаление от людей и спокойствие, которое приносило море, вполне устраивало его: можно было спокойно работать над новым проектом и не отвлекаться на всякие мелочи.
К слову о проекте. Это была пятивекторная реальность. Пятивекторная реальность — это пять чувств человека, которые могут принимать сигналы из виртуальной реальности и искусственно создавать иллюзию, например, холода или усталости, аромата апельсинов или вкуса лайма. Всё благодаря внешним раздражителям, которые легко влияют на нервную систему, но не подключаются непосредственно к ней. 
Как бы это фантастически ни звучало, но в теории всё было достаточно просто, однако проект никак не хотел двигаться, потому что, как выяснилось, правильно установить внешние раздражители и заставить их посылать правильные сигналы нервной системе оказалось весьма сложно.
С моря дул лёгкий бриз, а солнце уже стремилось к алому закату, когда пожаловал незваный гость.
Дверь открыла девушка азиатской внешности в костюме горничной, будто косплеила горничных из аниме.
— Чем могу помочь? — спросила она у гостя на английском.
— Здесь живёт сеньор Бьянко? – осведомился человек в шляпе-котелке. Он был невысокого роста и полный, но не жирный как откормленный гусь.
— Что вам нужно от хозяина? – теперь это был не вежливый вопрос: теперь, когда она услышала, что человеку нужен хозяин, её тон стал угрожающим.
— Я адвокат. Я принёс завещание его родителей, — мистер в котелке поторопился ответить, чтобы его не поняли неправильно.
— Прошу подождать, я сообщу хозяину о вашем визите, — с этими словами девушка захлопнула дверь прямо перед самым носом мистера в котелке.
Горничная прошла на террасу и легко дотронулась до хозяина этого дома, который вздрогнул от неожиданности и отключил музыку, что слушал через наушники.
— Бьянко-сама, к вам пришёл адвокат ваших родителей и принёс вам их завещание, — сообщила горничная на японском.
Через мгновение ступора тонкие пальцы уже набирала номер телефона матери.
— М-алло, — раздался знакомый голос.
— Завещание, да, — тихо проговорил мелодичный голос, кладя телефон на столик. – Пригласи этого адвоката в кабинет.
На Бьянко были джинсовые шорты и белая трикотажная майка, поэтому хозяин сего дома поторопился переодеться. Выбор пал на черные брюки и черную же майку. Длинные платиновые волосы были идеально уложены с самого утра, впрочем, никто не мог сказать, когда укладывались волосы, потому что они всегда выглядели идеально, как и их обладатель.
Кабинет был достаточно просторный и необычайно светлый. В самом его центре стояли стол и офисное кресло, очевидно, принадлежащие владельцу кабинета. Больше никакой мебели не было: ни дивана, ни кресла, ни даже обычного стула. Это помещение явно не было предназначено для приёма визитёров.
Адвокат, пока ждал хозяина этого дома, обратил внимание на рисунок во всю стену в кабинете. Это был восточный дракон серебристого цвета на белом фоне, только его клыки были окрашены в кроваво-алый цвет. Хотя, если бы не эта яркая деталь, то гость никогда бы не заметил столь прекрасное существо.
— Нравится? – раздался мелодичный надменный голос позади адвоката. Обладатель этого голоса явно пребывал не в лучшем расположении духа, но всё же постарался скрыть своё отвращение к нежданному гостю. 
Адвокат повернулся и осмотрел человека, который так тихо вошёл в кабинет. Это была девушка среднего роста с длинными платиновыми волосами, тонкими чертами и точеной фигурой, хотя в области груди у неё явно не хватало веса.
— Прошу прощения, мисс, я ожидаю сеньора Бьянко, — осведомил адвокат юную мисс.
— Нет, не сеньора Бьянко, а сеньориту Бьянко.
— Сеньорита Бьянко? – адвокат явно был шокирован таким поворотом.
— Вас не учили хорошим манерам? – надменный тон мгновенно поставил невоспитанного адвоката, который смеет перебивать речь хозяина дома, на место. – Вы пришли в мой дом, сообщили мне о безвременной кончине моих родителей и даже не удосужились поинтересоваться, что “Бьянко” — это не имя, а фамилия, — выдержав секунду паузы, Бьянко добавила: – Моё полное имя, Сагитта Бьянко.
Она прошла к креслу, которое вполне обоснованно предназначалось именно ей, и села в него.
— Я представилась, теперь, может, вы соизволите представиться и пояснить причины ошибки, которые привели вас ко мне. 
— Я Френсис Бликшот, адвокат ваших биологических родителей.
*Биологических родителей! Что за чёрт!!!* — подумала Сагитта Бьянко, но на лице у неё осталась всё та же маска презрения и безразличия.
— Вот как. Но, полагаю, вы уверены, что здесь нет никакой ошибки, — это был не вопрос, а утверждение.
— Я уверен, здесь нет никакой ошибки, — адвокат поставил свой портфель на стол и достал бумаги. – Вот, ознакомьтесь, — он подал наследнице копию завещания, — это завещание ваших родителей и документы наследования всего имущества. Считая родовое поместье, фамильный особняк, ячейку в банке Гринготтс со всем её содержимым, счёт в банке Гринготтс со всеми процентными отчислениями за 16 лет и ... — Бликшот вздохнул, будто перечень наследования имущества доставлял ему неописуемые трудности. — Весь список вы получите у своего поверенного в банке.
Всё же адвокат решил, что во все подробности можно будет углубиться в банке Гринготтс, а сейчас, в этом жарком климате, не стоит.
— 16 лет? Вы не правы, мне 15 лет, — указала на ошибку Бьянко.
— Но ваш день рождения сегодня!
— Мой день рожденье наступит через ... — девушка посмотрела на чёрные часы у себя на запястье, — 7 минут, — уточнила Сагитта.
Адвокату Бликшоту стало явно не по себе в компании этой юной особы. Кроме того, он терпеть не мог маглорождённых, магов с грязной кровью, но, несмотря на эту свою неприязнь, он надлежащим образом выполнял свою работу.
— Через 7 минут вы станете законной наследницей и магом, — осведомил адвокат Бликшот юную наследницу.
Губы Бьянко скривились в лёгкой улыбке.
— Прошу прощения, я не расслышала, не могли бы вы повторить то, что только что сказали.
— Я сказал, что через 7 минут вы станете законной наследницей и магом, по завещанию вашего отца, — повторил адвокат Бликшот.
Бьянко театрально рассмеялась и только через пару минут наконец успокоилась.
— Из какой психушки вы сбежали, мистер адвокат, — спросила она с улыбкой на губах. – Вы утверждаете, что у меня есть неизвестные родители, которые оставили мне немалое наследство, да ещё, что я ведьма. У вас уж слишком разыгралось воображение, — наконец, улыбка исчезла с лица Бьянко. – Не буду отрицать, что я гений, но то, что делает “Аквария”, это чисто научный прогресс.
В дверь раздался стук, затем вошла горничная.
— Бьянко-сама, мне вызвать полицию? – спросила она хозяйку, полностью игнорируя адвоката.
— Нет, лучше вызови скорую и предупреди, что у нас здесь нездоровый на голову человек. Им будет интересно послушать эти бредни.
Горничная вышла, а адвокат, который до этого момента молчал, наконец решился.
— Если вы мне не верите, то я вам покажу, — по голосу чувствовалось, что он очень обижен, что девушка не поверила в очевидное.
Адвокат Бликшот достал свою волшебную палочку.
— Люмос! – на кончике палочки зажёгся огонёк. – Этого достаточно в качестве доказательств того, что я не сумасшедший.
— Фонарик можно купить в любом магазине, — коротко ответила Бьянко.
Она сняла свои часы и положила их на стол.
— Что вы можете сделать с этими механическими часами из платины под мифическое чёрное золото?
Адвокат Бликшот был искренне удивлён такому спокойному безразличию, но не отказался продемонстрировать ещё одно волшебство.
— Ацио, — произнёс адвокат, и часы, которые Бьянко положила на стол, взлетели и направились к нему, а подлетев, упали прямо в руки.
*Это не фокус*, — подумала Бьянко, — *он действительно это сделал! Магия? Без сомнения, это магия. Если так, то это всё объясняет, абсолютно всё!*

***

Драко остановился и снова присел на ступеньку. Несколько дней назад он слетел с этой лестницы, так что теперь решил подстраховаться. Сильнейшая головная боль просто раскалывала голову на кусочки, дурацкие мысли приходили на ум, и он ничего не мог с этим поделать.
Это началось на прошлой неделе, в день, когда ему исполнилось 16 лет. К целителю он идти не пожелал, хотя и понимал, что это может быть проклятие.
— Драко, мальчик мой, — Нарцисса подошла к сыну и обняла его. 
Она чувствовала, каким он стал холодным и как его трясло. 
Дрожь не прекращалась несколько часов, но ночью внезапно всё прошло, будто ничего и не было.
На следующий день Люциус Малфой позвал сына в кабинет.
Драко сидел напротив отца и не знал, что и думать. Люциус Малфой приглашал своего сына в этот кабинет всего несколько раз: чтобы сообщить, что он Пожиратель Смерти, что сыну тоже предстоит принять метку лорда, и чтобы рассказать, что сын должен делать, чтобы семейство выбралось сухим из этого затруднительного положения.
— Что случилось? – задал закономерный вопрос Драко отцу.
— Я хочу научить тебя Окклюменции.
— Окклюменции?
— Да, Окклюменцию используют для блокирования Легилименс, заклинания которым можно проникнуть в разум человека. Твои головные боли и обмороки — это не проклятие и не порча. Кто-то пытается проникнуть в твой разум.
*Но я не могу рассказать тебе правды, сын. Эта правда подвергнет вас всех только излишней опасности, но скоро ты сам всё поймёшь*.

Гарри снова упал в обморок, на этот раз вместе с тостами, тарелка с которыми разлетелась на мелкие осколки по полу.
— Гарри? – тётя Петунья оглянулась и обнаружила племянника на полу еле дышащего. Вокруг него ползала змея , тыкаясь в лицо хозяина своим холодным носиком.
В прошлом году Гарри обнаружил в хранилище купчую на дом в мире маглов, куда и уговорил перебраться семейство Дурслей , и не зря — через два дня дом на Тисовой улице взорвался, как сказали в сводках, из-за утечки газа. Впрочем, семейство Дурслей и их племянник Гарри сочтены мёртвыми и благополучно похоронены, точнее, кремированы за счёт города, потому что никто не изъявил желания придать их тела земле. Дом — в пригороде Лондона, южная сторона Гадэн Сэбебв Хэмпстед . Пять спален, две ванных, кухня, огромный, по сравнению с Тисовой улицей, подвал, веранда, ведущая на задний двор, к тому же, позволяющая любоваться гортензиями и лилиями — как обнаружилось, лилии были редких элитных сортов — в большом саду. Просторный пыльный чердак вмещал в себя насест и кормушку для сов и лабораторию Гарри, где он подтягивал свои знания зельеварения и тренировался в невербальных заклинаниях. Однажды Большой Дэ поднялся на чердак из любопытства и очень-очень испугался волшебного чучела, на котором кузен отрабатывал ЗОТИ. Словом, довольно неплохой дом в мире маглов оставили для Гарри родители, по крайней мере он так думал. 
Гарри снял маглоотталкивающие чары Abigerus (Muggle Reprlling Charms), которые сами по себе были хорошей защитой от непрошеных гостей. Однако когда он ступил на порог дома, то в него сразу полетели проклятия, хоть и не смертельные, но кожа юного волшебника на некоторое время стала зелёной. Тонкс наложила защитные чары, чтобы никто из недоброжелателей не мог проникнуть в дом или проклясть живущих в нём людей, а также магия Гарри теперь не была видна никому, в том числе Министерству магии. Поттер подозревал, что даже запретное трио, произнесённое в этом доме, никто не заметит. Кроме того, в новом жилище Гарри обнаружил каминную змею, большую часть времени она в виде статуэтки змеи обрамляла каминную полку, но когда дома был хозяин, она всюду его сопровождала. Эта змея, Нарти , была около двух метров в длину и любила пригреться на груди у любимого хозяина, который часто баловал её живыми мышами, потому как в этом доме, да и во всем квартале, не было грызунов уже очень давно.
Гарри пролежал без сознания до самого вечера. Он был настолько холодный, что казалось, он уже покинул мир живых, и лишь только тяжёлое дыхание не давало счесть его мёртвым. Это был уже не первый его обморок на этой неделе, но тётя Петунья не вызвала скорую помощь, впрочем, как и в прошлый раз. 
Отношения Гарри и Дурслей “наладились” на исходе войны, которая, однако, и на маглах оставила свой отпечаток. Дядя Вернон потерял работу, но, не без помощи, смог найти другую. У тёти Петуньи появились седые пряди, которых раньше не было, несмотря на все переживания. А кузен Дадли, или, как его называли друзья и Гарри, Большой Дэ, сменил школу и встречается с девушкой, между прочим волшебницей , но он об этом ещё не знает.
Сначала Гарри было нелегко жить в этом доме, в доме, который посетил лорд Волан-де-Морт в поисках его и его родителей. Его мучили ночные кошмары, и он уже давно перестал спать, но потом начались ЭТИ кошмары, и теперь он спит — если, конечно, состояние “без сознания” можно назвать сном — больше, чем бодрствует.
Гарри пришёл в себя только к ужину. Он попытался встать, но упал, не удержав равновесие. Его тошнило, а голова по-прежнему кружилась. Сев на пол и облокотившись на кровать, он старался не думать о еде, чтобы тошнота наконец отпустила.
Гарри снился странный сон...
Он сидел в удобном кресле и читал книгу на непонятном ему языке. Потом он куда-то пошёл, кажется, это было кладбище, и разговаривал на порсилтанге со статуей змеи, затем было что-то яркое, что и разбудило его.
С первого этажа послышался вскрик тёти Петуньи, затем выражения дяди Вернона. Гарри понял, что прилетела сова или пришло письмо из Министерства Магии. Он встал и, секунду помедлив, шагнул к двери. Несмотря на головокружение, Гарри спустился вниз и увидел крылатого почтальона. Вообще сова должна была прилететь и остаться на чердаке, где для неё предусмотрена кормушка и насест.
Птица сидела на спинке кресла и игнорировала дядю Вернона, который кричал на неё и махал руками.
Гарри подошёл ближе и узнал старую, уставшую Стрелку, сову семейства Уизли, та протянула ему посылку и поспешила “перепорхнуть” в руки друга семьи.
Как только свёрток дотронулся до рук адресата, так сам начал разворачиваться. В посылке оказались заказанные Гарри несколько дней назад зелья и письмо от миссис Уизли. Которое само себя решило прочитать, впрочем, это была не редкость. Когда миссис Уизли злится или беспокоится, то она посылает именно такие письма — кричалки .

Гарри, дорогой))
Надеюсь, ты хорошо питаешься, четыре раза в день, на обед ешь мясо и не забываешь тёплое молоко перед сном. Перси должен был прислать все зелья, которые тебе понадобились. Что касается твоих головных болей и обмороков, то это очень скверно. На тебя могли навести порчу или тебя могли проклясть. Тебе нужно показаться обязательно целителю.
И Гарри, будь осторожен на лестнице, не сломай шею!
Ждём тебя в Норе в августе, дорогой Гарри)) 

После последних слов письмо разорвало себя на мелкие кусочки.
— Что это ещё за кричащая бумага такая! – дядю Вернона явно перепугало это необычное послание, ведь маглам такие не посылали.
— Круто! – Дадли был в восторге от такого необычного способа передачи сообщений.
— Что это было, Гарри? – осведомилась тётя Петунья, когда немножко пришла в себя.
— Кричалка, такое письмо, которое невозможно проигнорировать, — пояснил Гарри.

***

У Сагитты не было особого выбора, кроме как пойти вместе с адвокатом . Они трансгрессировали прямо к входу в банк Гринготтс, благо гоблины делали деньги 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и круглогодично без праздников и выходных. У Сагитты потемнело в глазах, а в голове раздался гонг. Затем она вспомнила, как погружалась с дайверами на затонувшую испанскую каравеллу и как вода под давлением сдавливала её тело. Когда всё закончилось, то они стояли посреди улицы, а Сагитту немного подташнивало.
Вокруг спешили люди, одетые явно не по моде, и совершенно не обращали внимания на такую странность, как внезапное появление из ниоткуда посреди улицы двух людей.
— Нам сюда, — пояснил адвокат, — банк Гринготтс.
Это было белое величественное здание, самое высокое на всей улице, на колоннах красовались гравировки непонятных знаков и, как определила Сагитта, рун. Лестница была не прямая, а какая-то волнистая, поэтому на первой ступени Сагитта споткнулась, но смогла удержать равновесие и не упасть.
Адвокат провёл девушку в здание банка и по длинному величественному мраморному, как и фасад, коридору — к главному гоблину.
— Леди Блэк пришла на зачтение завещания.
Гоблин посмотрел сверху вниз на юную леди Блэк и жестом пригласил идти за ним.
Они прошли в кабинет с высоким столом и сине-золотой обивкой, за которым сидел другой гоблин в красном камзоле. Он осмотрел пришедших с ног до головы. Сагитта не любила, когда её так рассматривают, и наградила гоблина таким же разглядыванием, а затем надменным и презрительным взглядом, но банкира это совсем не смутило.
— Присаживайтесь, — гоблин достал свиток.
Сагитте очень не понравилось то, что он проигнорировал её взгляд, но всё же сдержалась и промолчала.
— Слушание завещания Регулуса Арктуруса Блэка можно считать открытым, — гоблин развернул свиток и что-то прошептал на своём языке.
Появился призрак, Сагитта еле заметно отшатнулась, но устояла на месте и сохранила безразличное выражение лица, конечно, пожалев, что не согласилась присесть, когда гоблин предлагал
Адвокат продолжал наблюдать за ней, будто она пытается списать со шпор на экзамене жизни.
— Я, Регулус Арктурус Блэк, сын Ориона Блэка и Вальбурги Блэк, 12 января 1970 года составил своё завещание. – Голос призрака был звонким и мальчишеским, казалось, будто он смеётся над всеми, кто на него смотрит. – Всё своё имущество, движимое и недвижимое, сейфы и артефакты в них, а также счета, свой титул наследника чистокровного рода Блэк и родовое гнездо Блэков завещаю своему единственному наследнику Сагитте Бьянке Блэк, моей единокровной дочери. Сейф номер 1012 мой наследник сможет открыть только после совершеннолетия, сейф номер 771 мой наследник сможет открыть только после заключения брака. 
Призрак исчез, а гоблин протянул Сагитте свиток, на котором она должна была поставить свою подпись. Девушка взяла перо, что ей протянули, и расписалась в указанном месте документа, при этом ощутив острую боль на тыльной стороне руки. Юная теперь уже леди Блэк посмотрела на руку и обнаружила там свою подпись, которая быстро исчезла, как по волшебству.
Несмотря на своё удивление и боль, которая всё ещё жгла кожу, Сагитта вела себя так, словно выросла среди волшебников. На её лице не отразилась ни одна эмоция, только лёгкая надменная улыбка.
— Каково моё наследство? – коротко поинтересовалась Сагитта.
— Сагитта Бьянко Алтейя Серпенс Блэк, герцогиня Серпенс, виконтесса Блэк, маркиза Шазейль, маркиза Лейриаль , — назвал полное имя Сагитты гоблин. – Полный перечень состояния: 

4 564 259 000 галлеонов в сейфах отделения банка "Гринготтс" в Лондоне, Англия; 
987 963 54 галлеона в сейфах отделения банка "Гринготтс" в Мадриде, Италия;
592 542 44 галлеона в сейфах отделения банка "Гринготтс" в Париже, Франция; 
590 62 33 галлеона в сейфах отделения банка "Гринготтс" в Нью-Йорк, США; 
также 764 732 94 галлеона суммарно разбросаны по другим отделениям банка;
7 замков, 57 особняка, 13 усадеб, 11 поместий, 7 квартир;
955 артефактов, все хранятся в сейфах "Гринготтс", а также в замках Шазейль, Лейриаль и Серпенс. 

Сагитта и не подозревала, что она настолько богата, правда, какой курс галлеона к доллару, нужно было ещё уточнить, но перечня её недвижимого имущества вполне хватило, чтобы её впечатлить. Однако на лице, как и всегда, не отразилось ни волнения, ни удивления. 
— Хотите ли вы пройти к своим хранилищам? – спросил гоблин.
— Я хотела бы получить все полагающиеся документы на своё имущество.
— Да, разумеется, — гоблин вручил Сагитте несколько свитков. – Также, ваши родовые кольца, — гоблин протянул шкатулку, не самую лёгкую, — и самозаполняющийся кошелёк, связанный с вашим сейфом.
— Я могу узнать, у моего отца были долги, и могу ли я их оплатить долларами?
— Нет, долгов у вашего отца не было, как и у всей вашей семьи.
— Тогда у меня не совсем стандартный вопрос.
— Слушаю вас.
— Галлеоны — это золотые монеты, а вы назвали совсем заоблачные цифры. Даже если каждый галеон будет весить всего один грамм, в чём я сомневаюсь, то моё состояние превышает мировые золотые запасы.
— Вы правы, вы жили среди маглов, и плохо разбираетесь в мире волшебников, поэтому я вам объясню, но за последние три с половиной века никто не подумал задать такой вопрос, — гоблин наклонился и достал маленький сундучок необычной формы. – Это сундук лепрекона, в котором хранится золото. Как вы знаете из магловских сказок, леди Блэк, этот сундук неиссякаем. По такому же принципу построены хранилища и сейфы банка Гринготс, где и хранится золото. Что касается количества золота, то оно никак не соотносится с магловским золотом. Гномы добывают волшебное золото в своих шахтах, из него и чеканятся галеоны.
— Вот как, ясно.

***

Драко сидел в кабинете отца. Нет, не так… Драко сидел в своём кабинете. Да, теперь это был его кабинет, потому что теперь он был лордом...
Два дня назад неизвестные напали на его мать в Косом Переулке и убили её. Отца после смерти супруги сразу отправили в Азкабан, где он и умер на следующий день. О смерти бывшего Пожирателя Смерти и его жены была написана огромная статья на первой полосе Ежедневного пророка. При этом Скиттер намекала, что это Люциус Малфой убил свою жену, сойдя с ума на допросах в министерстве магии.
Сейчас Драко сидел на месте своего отца и занимался семейными делами, точнее выслушивал угрозы от министра магии. Руфус Скримджер самолично явился в Малфой-менор и угрожал юному лорду Малфою.
Драко мгновение подумал над неким предложением министра и неожиданно понял, что выбора у него нет. Если он откажется, то всё его имущество будет конфисковано аврорами для проверки на тёмные силы. И не факт, что после проверки ему вообще что-либо вернут. А сам Драко отправится в Азкабан и окончит свои дни как преступник и в нищете.
Авроры продолжали унижать и разграблять, всю магическую знать Англии, и, похоже, уже не имело значения, был кто-то пожирателем или нет, достаточно того, что в волшебнике текла чистая кровь.
— Хорошо, я займусь этим, — коротко ответил Драко.
На этом разговор был закончен.
У юного лорда снова заболела голова, и ему стало трудно дышать. Он постарался изо всех сил сделать то, чему его учил отец, но сил оставалось всё меньше с каждой секундой.
Хотя “обучил” — это громко сказано. Люциус всего несколько дней мучил сына по шестнадцать часов в день Окклюменцией, будто предвидел, что скоро его наследник останется совсем один. Но по сравнению с тем, как допрашивали в Министерстве магии, это было не так уж и плохо. Только при одной мысли о Министерстве магии Драко становилось нехорошо, и вспоминалась вся боль от Круциатуса авроров и зелий, которые причиняли не меньше боли. Пытаясь выудить его признания во всех смертных грехах и не только, те, кто призван чтить закон, действовали, словно приспешники Тёмного Лорда.

***

Адвокат доставил Сагитту прямо к границе зоны трансгрессирования и, попрощавшись, исчез с лёгким хлопком. 
Сагитта осмотрелась: перед ней сверкала гладь огромного озера, посреди которого располагалось исполинское строение с башнями и стенами, которые явно было бы сложно штурмовать. Позади, метрах в пятидесяти от озерной глади, возвышались отвесные скалы.
*Странное завещание, странный мир, а теперь ещё и странное родовое гнездо *, — Сагитта никогда не отличалась оптимизмом или наивностью, но этот раз выходил за все рамки “нормального”.
Моста на ту сторону, а точнее к этому родовому гнезду, не наблюдалось, и Сагитта пошла вдоль озера в надежде, что что-нибудь да найдёт. И не ошиблась в своём решении идти по берегу: спустя час девушка нашла маленький каменный причал с лодкой. Вот только у лодки не было ни вёсел, ни мотора, но как только Сагитта залезла в лодку, та сама по себе поплыла к причалу на другой стороне.
Сагитта оказалась на таком же каменном причале, с которого отплывала минут пятнадцать назад. До поместья оставался ещё коридор, высеченный в цельнокаменной скале. Сагитта заглянула в него и не увидела света в конце тоннеля. На входе она не нашла ни выключателя, ни фонарей. У девушки было очень плохое подозрение, что электричества здесь нет, как сотовой связи и интернета. К счастью, Сагитта была научена горьким опытом, и в её маленькой сумочке, которая висела сбоку, перекинутая благодаря длинному ремню через плечо и голову и еле заметная из-под блейзера, было много чего полезного, в том числе и маленькая платиновая зажигалка с фонариком. Идти по холодному, тёмному и длинному каменному коридору было малость неприятно, но никаких проблем не возникло. Тоннель оказался длинным, гораздо длиннее, чем предполагала Сагитта, но всё же девушка, наконец, вышла из него прямо к высоким стальным воротам, прутья которых были в виде плюща. Калитку найти Сагитта не смогла, поэтому оставалось ей только одно: она сняла блейзер и сумку и посмотрела на верх ворот, оценивая, с какой высоты придётся прыгать. Хоть Сагитта и была непробиваемой, но она не дотягивала до суперчеловека ровно суперчеловека. 
*Чудненько*, — подумала она, смотря на самый верх этих ворот. — *А я в юбке, если полезу, то мои трусики будет видно! Хоть я здесь и одна, но всё равно — я буду знать, что их видно*.
— Следовало использовать портал прямо в Дракосерпенс-менор, — Драко стоял и рассматривал девушку, которую ему поручило Министерство до конца лета, а может, и дольше. 
На ней была магловская одежда, но явно дорогая и шитая на заказ. Юбка-клёш 2/5 длины с чёрным тюлем, топ на шее и блейзер были из дорогого атласа в чёрно-белую полоску, но преобладал чёрный. Волосы стального цвета закрывали попу, но, несмотря на их длину, они выглядели шелковистыми и блестящими. Глаза были то ли серые, то ли серебристые в тон волосам. Правда, имелся и изъян: для девушки пятнадцати лет грудь была не такая уж и большая. 
*Грязнокровка в чистокровном роду — какой позор*, — подумал лорд Малфой.
Сагитта оглянулась и смерила парня холодным надменным взглядом. Она терпеть не могла, когда её начинали учить жизни.
Перед ней стоял высокий юноша с таким же цветом волос, как у неё, только не с платиновым оттенком, а с золотым. Серые холодные глаза смотрели так же надменно, как и она сама, но снисходительно.
Одет он был в дорогой костюм, кроме того, на нём была мантия, а в руке он держал трость с необычной рукоятью, то ли в виде дракона, то ли в виде змеи.
*Бесит*, — подумала Сагитта, но всё же сдержалась.
— Воспитанные люди сначала называют своё имя, а потом комментируют, — процедила девушка.
— Прошу простить мою грубость, — парень поклонился. – Я Драко Люциус Малфой, лорд Малфой. Министр настоял, чтобы я помог вам освоиться в мире магии, леди Блэк, — поспешил учтиво пояснить Драко, зачем он здесь.
— Вот как, значит, мне не стоит представляться. Могу поспорить, что вы знаете обо мне больше, чем я сама, — с этими словами Сагитта снова повернулась к воротам и посмотрела наверх.
— Не стоит пробовать перелезть через ворота, как это часто делают маглы. Дракосерпенс-менор запечатан, и распечатать его может только истинный кровный наследник.
Сагитта снова посмотрела на лорда Малфоя.
— Распечатать? – переспросила Сагитта.
— Приложите руку к воротам и назовите своё полное имя.
Сагитта приложила к воротам свою руку и назвалась.
— Сагитта Бьянко Алтейя Серпенс Блэк, герцогиня Серпенс, виконтесса Блэк, маркиза Шазейль, маркиза Лейриаль, — с последним титулом на ладони появилась рана и начала кровоточить.
Через мгновение ворота заскрежетали и ожили. Стальные веточки и усики переплетались между собой, освобождая дорогу хозяйке. Со стороны Дракосерпенс-менора послышался громкий хлопок, затем ураганный ветер подул прямо из родового гнезда. Девушку откинуло назад порывом, и упасть на землю не позволил лишь лорд Малфдой, который поймал её. Ветер прижал их к скале, выросшей позади них из ниоткуда, отрезая путь к отступлению.
Стих ветер так же внезапно, как и начался.
Дракосерпенс-менор был распечатан.
Сагитта скинула руку юного лорда со своего плеча, она терпеть не могла быть обязанной кому-то.
— Благодарю, лорд Малфой, но больше я не нуждаюсь в вашем обществе, — коротко заявила Сагитта, поправляя одежду и волосы.
— Боюсь, вы не можете отказаться от моего общества, — Драко тоже поправлял свою одежду и растрепавшиеся волосы. За последний год он отпустил их чуть ниже плеч.
— Позвольте узнать, почему я не могу отказаться от вашего общества? – поинтересовалась Сагитта, которую этот лорд уже начал бесить по-настоящему.
— Я здесь по приказу Министерства и лично министра. Я буду вас сопровождать и обучать магии.
— Вот как, в таком случае, добро пожаловать в Дракосерпенс-менор, — девушка приветливо улыбнулась, но внутри она просто кипела.
*Значит, министр решил ограничить мои возможности и следить за мной*, — подумала Сагитта. — * Это неприятно, но мне будет весело*, — её губы дёрнулись в улыбке от предвкушения веселья.
— Министр сказал, что вы переехали в Англию из Италии? – поинтересовался Драко.
— Да, я родилась и выросла в Италии, — искренне врала Сагитта, затем посмотрела на лорда Малфоя и фыркнула. Она поняла, что он хочет знать о ней достаточно, чтобы составить мнение о её крови. – Я вхожу в десятку богатейших людей Европы, — Сагитта посмотрела на собеседника, поднимаясь по лестнице к парадному входу. – Моя любимая еда – фрукты и шоколад, мой любимый напиток – Кока-Кола, моя любимая книга – “Божественные комедии”, мой любимый фильм – “7 самураев”. Я терпеть не могу, когда за мной следят, и меня бесит, когда меня начинают учить жизни. Этого достаточно, чтобы составить обо мне мнение? – осведомилась Сагитта, остановившись на верхней ступени.
— Более чем, — лорд Малфой только сейчас понял, что поставил в неловкое положение себя и свою собеседницу. – Я прошу ....
— Теперь я хочу услышать то же самое от вас, лорд Малфой, — потребовала Сагитта, не давая лорду извиниться за излишнее любопытство.
— То же самое? — удивлённо уточнил лорд Малфой.
— Именно. Я хочу составить о вас мнение.
— Мне 16, я из чистокровной семьи, я ненавижу грязнокровок, учусь на факультете Слизерин в Хогвартсе. Этого достаточно?
— Вообще-то я не узнала ничего нового, — разочарованно ответила Сагитта и направилась к огромным дверям.
Только она хотела спросить, как открыть эти двери, как они сами распахнулись с ужасным скрежетом, свидетельствующим, что за многие годы их никто так и не открывал. 
Холл был просторен, даже через многогодовую пыль были видны золотые инкрустации на перилах лестницы, которая была шириной метров десять, не меньше. Также на картинах и дверях были инкрустированные золотом части. Пол из мрамора, этот эксклюзивный вид Сагитта сразу узнала: именно этот зеленый мрамор так любили и уважали при дворе.
*Темно*, — подумала девушка и на потолке сразу же зажглись звёзды.
— Полагаю Дракосерпенс-менор достаточно большой, как снаружи, так и внутри. Пыли и грязи в нём тоже предостаточно, и возникает закономерный вопрос: почему я не могу привезти сюда свою горничную?
— Потому что горничная — магл, — коротко ответил лорд Малфой, но потом добавил: – Домовые эльфы вполне справятся.
— Домовые эльфы? – переспросила Сагитта.
— Леди Блэк, разве вы не знаете, в каждом доме чистокровных волшебников есть домовые эльфы. За исключением некоторых, — сразу поправил себя Драко, вспомнив семейство Уизли.
— И здесь тоже есть домовые эльфы?
— Да, мисс, — раздался тонкий голосок.
Сагитта посмотрела вниз и увидела маленькое существо с большими глазами и в наволочке!
— Я главный эльф Фиделис , — представился домовик.
На тот момент Сагитта уже расслабилась и не представляла, какие неприятности её ждут в наиближайшем будущем.
Драко взглянул на домовика.
— Нам нужна семейная реликвия, где она?
Домовик посмотрел на высокого белокурого парня и исчез.
— Семейная реликвия? Зачем?
— Семейная реликвия подтверждает право наследования. Пока семейная реликвия не будет найдена наследником, ни домовики, ни родовое гнездо не признают права наследования, — пояснил Драко.
— Разве нельзя просто приказать?
— Нет.
— Чудненько, — вздохнула Сагитта и прошла в залу, следующую за холлом.
— Куда вы идёте, леди Блэк? – окликнул Сагитту лорд Малфой.
— Исследовать Дракосерпенс-менор, лорд Малфой, — откликнулась Сагитта и исчезла в темноте.

Гарри сидел в кресле у камина, Нарти свесила голову с плеча хозяина и задремала. Пламя дико танцевало на поленьях, жадно их поглощая и гипнотизируя юношу, что так часто ими любовался, будто нет на свете ничего прекраснее этих жадных языков. У юного волшебника уже вошло в привычку каждый вечер разжигать камин, и заворожено любоваться пламенем, игнорируя летний зной. Но сегодня Гарри захватил с собой книгу “Теория и практика защитных заклинаний”. Ему просто необходимо было что-то почитать, как то отвлечься, а то он действительно сойдёт с ума.
Несмотря на то, что Волан-де-Морт был побеждён, Гарри почему-то было неспокойно: будто он что-то упустил, про кого-то забыл.
В школу Гарри предстояло вернуться только через два с лишним месяца, а пока он не знал, чем себя занять. Юноша вообще не знал, что делать, потому что никогда не был свободен и не был в безопасности. Но сейчас все изменилось: полная безопасность и абсолютная свобода – почти счастье. Перелистывая страницу за страницей, Гарри не заметил, как за окном начало светлеть и наступило солнечное утро. 
Тётя Петунья встала чуть пораньше, она всегда так делала — вставала раньше всех, и спустилась в гостиную. Гарри по-прежнему сидел и читал, так же, как и вчера, вечером, когда она уходила спать. Он не заметил, как тётя спустилась, и не заметил, что она готовит завтрак. Гарри также не обратил внимания на дядю Вернона, который спустился в гостиную и что-то пробурчал по поводу камина посреди лета и змеи, которая всё ещё спала на груди хозяина. Дадли хотел было подойти к кузену и напугать его, как он это обычно делал с самого детства, но увидев маленькую Нарти, которая начала просыпаться, он передумал. 
— Дадли, позови Гарри, — попросила тётя Петунья, когда завтрак был уже на столе.
Дадли нехотя встал и поплёлся к кузену. Ему совершенно не хотелось подходить к животному, что снова пригрелось на груди у Гарри. Змея всегда на него шипела и чуть ли не бросалась. 
Нарти терпеть не могла маглов. Это было несколько комично, если учесть то, что она была хранителем в доме, в котором как раз и жили маглы.
Дадли дотронулся до плеча Гарри, и тот буквально подпрыгнул от неожиданности.
— Да что с тобой?!
Гарри оглянулся: как ни странно, Дадли по-прежнему стоял в шаге от него. Нарти тоже проснулась и с угрожающим шипением уставилась на того, кто посмел потревожить её хозяина.
— Уже утро? – Гарри взглянул в окно, там уже было светло.
— Мама сказала позвать тебя завтракать, — ответил Дадли, и в это же время с кухни донесся звон бьющейся посуды.
Гарри встал, оставив книгу на кресле, и поплёлся в столовую. На нём всё ещё была вчерашняя одежда, которая за ночь, проведённую не в кровати, значительно помялась. Когда юноша вошёл в столовую, то обнаружил, что разбились чашки с чаем, а тётя и дядя смотрели куда-то и не могли отвести глаз и вымолвить ни слова. Гарри тоже опустил глаза и увидел домового эльфа, что стоял у стола.
— Привет, — поприветствовал гостя юный волшебник и улыбнулся. – Я Гарри....
— Гарри Поттер, мой хозяин, — закончил за него домой эльф.
— Что это, Гарри? — тихо спросил Дэ.
— Домовой эльф, — ответил юноша и повернулся к домовику. – Но у меня нет домового эльфа.
— Домовой эльф — подарок для Гарри Поттера, — домовик протянул новоиспечённому хозяину письмо.
Гарри быстро его распечатал и прочитал:

С благодарностью за жизнь моего дорогого человека 

Больше ничего не было: ни подписи, ни герба, ни печати. Только слова благодарности красивым ровным почерком, который Гарри не узнавал.
— Кто бы это мог быть? – пробормотал он себе под нос. – Как выглядел человек, который тебя купил? — начал допрос Гарри, присев на корточки.
— Гарри Поттер, хозяин. Хозяин должен дать имя домовому эльфу.
— Значит, ты ничего не скажешь, пока я не дам тебе имя, — сделал вывод Гарри.
Эльф кивнул.
— Хорошо, тебя будут звать, — Поттер мгновение подумал, — Олли , теперь тебя зовут Олли.
— Олли, — повторил домовик.
-Теперь скажи, Олли, кто тебя мне подарил?
— Олли не знает, Олли не видел.
— Что это такое? – медленно, разделяя каждое слово, проговорил дядя Вернон, пришедший, наконец, в себя.
— Домовой эльф, — коротко ответил Гарри и снова обратился к Олли: – Как узнать, кто тебя мне подарил?
— Спросить у мистера Кроссохрона , владельца магазина-аукционна “Магазин Муресс Тейле”. 
— Гарри, объясни, — тихо, будто боясь спугнуть бабочку своим голосом, попросила тётя Петунья.
Гарри встал и повернулся к тёте Петуньи, видя, как она испуганна, он решил всё подробно объяснить, а не отмахнуться, как ему хотелось.
— Это Олли, мой домовой эльф. Кто-то подарил его мне, но почерк в записке я не узнаю.
— Домовой эльф, — тихо повторила тётя, а дядя Вернон по-прежнему ругался и высказывал своё, не самое приятное, мнение.
— Это плохие маглы, хозяин, — Олли посмотрел на дядю Вернона.
Гарри только усмехнулся.
*Да уж, дядя Вернон не самый приятный человек, кроме того, он ненавидит волшебство*, — подумал Гарри.
— Олли, иди в мою комнату, — Гарри указал на второй этаж, — вторая дверь слева.
Олли посмотрел на своего хозяина и, щёлкнув пальцами, исчез.
Гарри достал палочку, которая всегда была с ним в специальном нарукавнике, имитировавшем ножны , который юноша заказал ещё год назад, и взмахнул ею. Все чашки снова стояли на подносе, словно новые, а пятно на полу исчезло.

***

За последние несколько часов Сагитта набегалась столько, сколько за всю жизнь не бегала. После того как она покинула холл и лорда Малфоя с его надменным выражением лица, которое он даже не старался скрыть, она попала в комнату, в которой было столько книг, что даже Британская Библиотека и Библиотека Конгресса вместе взятые кажутся букашками по сравнению с этой. Стены библиотеки уходили так далеко вверх, что не было видно потолка, а ряды были такими длинными, что не было видно края стеллажа.
*Это всё магия, не бывает таких длинных и высоких стеллажей*, — логично заключила юная волшебница.
Несколько книг упали со стеллажей и полетели вниз, прямо на Сагитту, но своей цели они не достигли: девушка двинулась вперёд, и старинные тяжёлые фолианты упали в нескольких сантиметрах позади.
*Что-то я не верю в совпадения*, — оглянулась девушка.
Из библиотеки вела ещё одна дверь, кроме той, в которую она вошла. За этой дверью располагался широкий длинный коридор, если настолько широкое помещение можно вообще так назвать. У стен стояли доспехи разных эпох и разных стран или, лучше будет сказать, цивилизаций. На стенах висело оружие: от колющего и режущего — вроде мечей, кинжалов, сабель, булав и им подобного, до стрелкового — луков, арбалетов, пистолетов и прочего.
Пол оказался необычного кроваво-красного цвета, будто только что здесь шёл бой не на жизнь, а на смерть. Стены, напротив, были белоснежными, словно первый снег. 
Сагитта шла вперёд, но её интуиция словно взбесилась, а голова разболелась. Несмотря на свою интуицию, которой она уже давно научилась доверять безоговорочно, девушка не остановилась и не повернула назад, а продолжила путь по коридору. 
*Идиотизм, мне здесь больше некуда идти, кроме как вперёд*.
Что-то странное происходило с доспехами. Может, их давно не чистили, а может, это просто мыши, но доспехи скрипели, и Сагитте даже показалось что, пустая броня начала двигаться. Она прошла уже половину коридора, когда один из железных стражей поднял свою пику и метнул её прямо в грудь девушке. Сагитта увернулась, но с другой стороны другой “рыцарь” попытался ударить её булавой, однако от неё девушка тоже увернулась. Затем что-то непонятное произошло, и всё оружие просто взбесилось: топоры викингов и мечи горцев, самурайские двурукие катаны и кинжалы сайессы, кремневые пистолеты и винтовки — всё оружие и все доспехи, которые находились в коридоре, стремились атаковать Сагитту. Каждый раз уворачиваться становилось всё сложнее: чем больше девушка увеличивала свою скорость и реакцию, тем быстрее становилось оружие. Сагитта сделала единственное, что могло спасти её жизнь, она снова увернулась, вывернулась из окруживших её доспехов и побежала вперёд. Бежать пришлось долго, да еще и постоянно уварачиваться от выстрелов и метаний, но через несколько минут, она, наконец, увидела дверь в конце коридора и ввалилась в неё.
Когда Сагитта встала с пола, то обнаружила, что находится в ванной комнате или, может, в огромном бассейне, точно этого она не знала.
Потолок был, как и везде, достаточно высоким. На стенах – мозаики, которые двигались, смотрели на вошедшую, то есть ввалившуюся, девушку и удивлялись, как она потрёпанно выглядит. Выглядела Сагитта действительно не очень хорошо: одежда помята и порвана и уже сидит не так идеально, волосы растрёпаны; но выражение лица всё ещё спокойно и невозмутимо, словно она пришла на тихую прогулку после ужина. Трубы и бассейны были золотыми или, по крайней мере, позолоченными. Посреди помещения возвышались два сплетённых в танцевальных па восточных дракона.
*Похоже, это фонтан*, — подумала Сагитта и прошла мимо. Но как только фонтан оказался позади девушки, драконы ожили и повернулись, чтобы оценить свою добычу.
Сагитта сделала шаг и услышала всплеск. Под ногами плескалась вода, неизвестно откуда взявшаяся.
*Но воды не было. Когда я вошла, здесь было сухо*, — подумала Сагитта и неожиданно осознала, что её сейчас раскусят пополам. Она подалась вперёд и упала на дно бассейна. Клыки дракона клацнули у неё за спиной, но только лишь зацепили блейзер. Сагитта оглянулась, второй дракон уже атаковал, и ей ничего не оставалось, как отпрыгнуть. Дракон врезался в дно бассейна, но, похоже, не почувствовал этого. Неожиданно открылись краны, все краны, а их было не меньше пары-тройки дюжин. Полилась вода, достаточно холодная, чтобы девушка поёжилась и поспешила встать на ноги.
Она не стала дожидаться, когда драконы снова надумают атаковать, а побежала на противоположную сторону бассейна. Не успела девушка добежать до другой стороны, как в бассейне появилась пена, белоснежная, но с каким-то отливом, будто не пена, а бриллианты покрывали всю поверхность холодной воды.
*Красиво*, — едва успела мелькнуть мысль, как пена стала собираться в кучки и превращаться в змей из пены. Это немного изменило планы Сагитты: теперь она бежала уже не на другую сторону бассейна, а к ближайшему бортику. Во что бы то ни стало она должна была выбраться из бассейна. Только девушка подбежала к бортику, как в её ногу вцепились сразу две змеи. Она бы их сбросила, но к ней быстро приближались остальные змеи.
Сагитта подпрыгнула и, упёршись руками в бортик, выбралась из бассейна. Драконы уже поджидали её и атаковали, как только она выбралась из воды. Но девушка снова увернулась, по крайней мере, от одного дракона, и пробежала прямо под восточными драконами. Второй — нырнул за ней, но достать её не смог, потому что застрял под первым драконом, а тот в свою очередь тоже намеривался напасть на девушку. 
Наконец, дважды споткнувшись на мокром скользком полу и разбив колено, Сагитте удалось добежать до стены и ворваться в дверь.
Как только девушка оказалась вне бассейна, пенные змеи рассыпались, и её ногу облепляла лишь обычная пена.
*Интересно, хуже может быть?* — подумала Сагитта и сразу пожалела об этом.
Она лежала на пороге какой-то комнаты, в которой не было абсолютно ничего. Она вдруг ощутила такую пустоту в сердце и в душе, такое одиночество, которое никогда не было так сильно. Это одиночество просто убивало Сагитту, высасывало из неё всё, благодаря чему она была именно той, кто она есть.
Оно не убило её раньше, но убивало сейчас.
*Это и есть смерть?* — подумала Сагитта. 
Да, именно так, наверное, и можно было описать это чувство – смерть, но не физическая, а душевная.
Посередине комнаты появился цветок, это была роза, такого же цвета, как волосы и глаза Сагитты. Роза начала цвести, её бутон раскрылся, а затем лепестки стали опадать и цветок заплакал, будто человек. Её слёзы превращались в песок и легко ложились на пол рядом с лепестками.
*Песок*, — подумала Сагитта. — * Нет, это не песок, это прах*.
Да, это был прах, прах её души. 
Но Сагитта никак не могла понять, почему ей хочется рассыпаться так же, как и этой розе. Девушка, безусловно, хотела жить, в противном случае она бы давно покончила с собой и освободилась от этого гнетущего чувства пустоты. Да, конечно, жизнь не особо жаловала её в течение всех прошедших лет, и пусть их количество было невелико, но повзрослеть девушка успела достаточно быстро, чтобы никто не мог дотянуться до её души, даже она сама. Сагитта только была благодарна природе за то, что та одарила её таким умом и выносливостью, но ненавидела за то, что её внешность не соответствовала стандартам, принятым у людей. Хотя, наверное, именно это и повлияло на её судьбу — именно ненависть и страх перед девушкой с такой внешностью. Её не любили даже её родители, хотя, действительно, было достаточно сложно любить слишком умного ребёнка с такими, пугающими порой, глазами, которые видели насквозь любого человека и любое желание. Она была слишком умна, умна не по годам.
Только когда пришёл адвокат и сообщил, что она не сумасшедшая или уродец, а волшебница, вполне нормальная девушка, Сагитта почувствовала себя человеком, а не монстром или психопаткой, как часто её называли за её непробиваемость и жестокость. 
Но она по-прежнему ничего не могла поделать со своими привычками. Так привычка скрывать свои чувства и эмоции появилась потому, что она не хотела, чтобы родители и окружающие её слуги видели, как ей больно и неприятно, и радовались этому. Нет, такого удовольствия она не могла доставить им. Кроме того, иногда её эмоции выходили из-под контроля, и тогда она становилась фурией, которая крушит всё на своём пути. В гневе она воистину была страшна и по-настоящему жестока, поэтому она не могла позволить себе чувствовать слишком глубоко. Её непробиваемость как скорлупа защищала её от насмешек и издевательств одноклассников и учителей.
Девушка помнила весь холод, который ей дарили люди, и помнила, как она была вынуждена натягивать маску и притворяться нормальной среди, как ей казалось, ненормальных людей. Именно этот холод остудил её голову и привёл в себя.
Роза продолжала плакать, её лепестки гораздо тяжелее падали на чёрный пол, но Сагитта уже не чувствовала того, что чувствовала эта роза. Она просто не могла чувствовать....
Все чувства Сагитты снова были спрятаны глубоко в душе и никоим образом не заставляли девушку снова вновь окунаться в тот ужас, в котором она провела своё детство.
Сагитта встала, уже ровно дыша, и подошла к розе. Как только она прикоснулась к к цветку, тот рассыпался в прах.

***

Письмо в Министерство пришло неожиданно, то есть письма в принципе никто не ожидал, но то, что было там написано, просто не укладывалось в голове. Министр снова и снова перечитывал письмо и не верил своим глазам.
— Он жив, — тихо проговорил министр себе под нос.
Такого поворота никто не мог даже предположить.

***

Сагитта снова вошла в комнату. 
На этот раз это было помещение с камином выше человеческого роста, охраняемым странными змеями. 
*Нет, это не змеи*, — подумала Сагитта, подойдя ближе. — * Это не змеи, это восточные драконы! Какие красивые! * — Сагитта непроизвольно улыбнулась. Она всегда была без ума от восточных драконов: их грации, их могущества, их величия и красоты.
Девушка прикоснулась к дракону так нежно, будто боялась, что он рассыплется от её прикосновения. Однако дракон не рассыпался, а только посмотрел на неё. 
— Кто ты? – тихо спросил один из драконов.
Сагитта отпрянула и вспомнила, что примерно такие же восточные драконы её атаковали в бассейне.
Девущка устала, намокла, замерзла, и её самообладание стало ей изменять. Но ведь никто не видит, а значит, всё в полном порядке.
— Кто ты? – снова спросил дракон.
— Я — это я, — тихо ответила Сагитта.
-Ты — это ты? – переспросила змея.
Как оказалось, второй был вовсе не дракон, а вполне себе обычная змея приличных размеров.
— Да, я — это я, а кто вы? – задала встречный вопрос Сагитта.
— Мы — хранители этого рода, — дракон явно начинал злиться.
— Рода Блэков?
— И его тоже, — тихо прошипела змея. – Ты здесь незваный гость....
— Поэтому ты умрёшь, — закончил за змеёй дракон.
Эти слова порядком выводили из себя, но Сагитта сдержалась и всего лишь оскалилась.
— Незваный, да?! Я прошла сюда через другие комнаты не просто так, чтобы позабавится с парой статуй, которые давно пора если не реставрировать, то разбить – точно. А эти статуи ещё заявляют, что я здесь незваный гость! – Сагитта чеканила каждое слово, при этом её белоснежные зубы, среди которых выделялись красивые маленькие клыки, клацали как у злившегося зверя. 
Сагитта больше не сдерживалась в выражениях, а эта парочка узнавала очень много нового о себе.
В конце концов, Сагитта больше не желала никуда идти и села на пол перед парочкой, которая не могла вымолвить и слова, после такой тирады. Они выглядели так, словно их оглушили.
— Как тебя зовут? – прошипела змея.
— Сагитта.
— Как твоё полное имя?
— Сагитта Бьянко Алтейя Серпенс Блэк, герцогиня Серпенс, виконтесса Блэк, маркиза Шазейль, маркиза Лейриаль. 
Змея и дракон переглянулись.
— Следуй за нами, — сказал дракон, поворачиваясь к камину.

***

Драко вышел и сел на ступени. Он достал пачку дорогих сигарет и закурил.
*Хоть что-то маглы смогли сделать хорошо*, — каждый раз, закуривая сигарету, думал юный лорд Малфой.
В последнее время ничто не помогало расслабиться лучше, чем сигареты; заполняя лёгкие теплым дымом, они наполняли и самого юношу теплом и спокойствием, которого сейчас ему так не хватало.
Драко сидел на ступенях уже много часов, солнце зашло, стемнело, и луна поднялась высоко в небо. Но холодно не стало, было по-прежнему душно, так, что даже комары не появлялись.
*Она слишком долго*, — подумал Драко, но всё же решил подождать ещё немного.

***

Гарри почему-то стало очень душно, несмотря на то, что в доме стоял кондиционер и работал он на пределе своих возможностей. Гарри всё равно было очень-очень душно. Да ещё ему захотелось выкурить сигарету. Он просто не мог сдержаться, так ему хотелось курить. 
Гарри встал с кресла и вышел на улицу. Ему ничего не оставалось, как пойти и купить сигареты, иначе он просто подпалит дом, чтобы надышаться тёплым дымом. 
— Куда ты? — раздался голос сзади.
Оглянувшись, Гарри увидел кузена.
— У тебя ведь есть сигареты? — вдруг спросил он.
— Откуда ты знаешь!? – Дэ подошёл на расстояние вытянутой руки.
— Дай мне одну, — Гарри смотрел, как Дэ замер.
Затем Дэ вздохнул и махнул рукой, приглашая кузена пойти с ним. Они вышли на улицу и пошли по тротуару. Дэ достал пачку дешёвых сигарет и протянул ее Гарри, затем сам взял сигарету. У Дэ уже давно была зажигалка, но только недавно он стал пользоваться ею. 
Гарри вдохнул дым и закашлялся. Дэ похлопал кузена по спине.
— Эй, Гарри, не так резко.
Но, несмотря на то, что Гарри закашлял от сигаретного дыма, было что-то приятное в этом: то ли тепло, то ли иллюзия спокойствия, которое дарила сигарета.
— Я раньше никогда не курил, — признался он хриплым голосом.
— Зачем тогда просил сигарету?
На этот вопрос Гарри ответить не мог, потому что сам не знал ответа.

***

Сагитта стояла напротив огромного зеркала с кованой рамой и не понятной надписью на латыни, и смотрела в него.
— Что ты видишь? — спросил дракон.
— Себя, — недоумённо ответила девушка и внимательнее вгляделась в зеркало, не веря своим глазам. В руках у Сагитты был кубок из переплетения двух кобр, как показалось ей. Она порезала запястье и налила свою кровь в этот кубок. 
Сагитта взглянула на свои руки, но никакой крови не увидела.
В зеркале девушка улыбалась, такой искренней и лучезарной улыбкой. Что Сагитта почувствовала укол завести.
— Что ты видишь? – теперь уже спросила змея.
— Я вижу себя: я наливаю свою кровь в кубок из двух золотых переплетённых кобр.
Как только Сагитта произнесла эти слова, в её руках появился кубок, точь в точь как в зеркале.
Сейчас девушка, наверное, была счастлива, что у неё такие длинные коготки. Она провела своим ногтем по запястью, и красная жидкость медленно потекла в кубок.
— Мы признаём тебя единственной наследницей, — в один голос произнесли змея и дракон, как только последняя капля крови упала в кубок.
Теперь Сагитта была единственным признанным истинным наследником всего состояния своего отца.

Блейз сидел на кровати и снова смотрел в стену, как он обычно делал после неудачного выхода в магловский Лондон. Больше никуда смотреть и не хотелось. 
Сегодня снова была неудача, как и прошлые 258 поездок к маглам. Да, 259 вояж не оказался исключением: все девушки, как на подбор, были его ровесницами, с карими глазами и каштановыми волосами, но ни на одну из них не отреагировало зелье. Совершенно не было настроения что-либо делать и даже просто вставать с кровати, юноша сидел и смотрел на пустую стену, словно там сейчас появится объект его поисков.
Его отец, Метью Забини, был чистокровным волшебником, несмотря на то, что также был чистокровным вампиром, впрочем, как и его мать, Кристин Забини. Хотя Метью являлся третьим мужем девушки, но самым любимым. Именно от него у Кристин появились сын и дочь — близнецы, и именно Метью отдал жизнь за свою семью. 
Когда Тёмный Лорд пополнял ряды своих приспешников, семья Забини была в начале его списка кандидатур в Пожиратели Смерти, как и все чистокровные и богатые семьи. В тот год в семье Забини родились близнецы — мальчик и девочка. Чтобы Тёмный Лорд не мог шантажировать их, как он шантажировал многих чистокровных волшебников, чета Забини решила спрятать детей среди маглов. Метью Забини отвёз девочку в Испанию, к знакомым сквибам, что жили среди маглов. Они пообещали сменить фамилию и скрыть ребёнка от Тёмного Лорда.
Когда он вернулся назад в родовое гнездо, то было уже слишком поздно: у его жены на предплечье красовалась чёрная метка Тёмного Лорда.
Спрятать мальчика они не успели. На следующий день Мётью Забини был убит Волан-де-Мортом за свою лояльность по отношению к маглам.
Он так и не успел рассказать жене, кому отдал девочку и как её будут звать, но иногда женщина думала, что муж не сказал ей этого лишь потому, что боялся за безопасность своей семьи и сохранность воспоминаний жены.
Род чистокровных волшебников Забини никогда не отличался особой жестокостью по отношению к маглам, однако, несмотря на это, в их роду не было грязнокровок, а только чистокровные волшебники и ламии.
Эту историю Блейз слышал очень много раз в детстве и всегда помогал матери в поисках своей сестры. Вот на днях он снова встречался со своей ровесницей, уже 259 претенденткой в его сёстры, и выяснял, родственница ли она ему, но оказалось, что его поиски снова не принесли никаких плодов. 
Солнце уже стояло высоко, когда юноша, наконец, решил встать и почтить своим присутствием мать.
Он надел, как всегда, белую рубашку и чёрную мантию, что так ему шли. Он знал свои достоинства и, несмотря на столь юный возраст (а в сентябре волшебнику исполнится шестнадцать лет), легко манипулировал женщинами. Блейз оказался таким же любвеобильным, как и его мать, и ничего с этим поделать не мог. Иссиня-черный волос, чуть ниже плеч, туго стянут белой лентой, а челка была достаточно длинной, чтобы скрывать первые морщинки на лбу и придавать загадочности образу, но при этом не лезть в глаза 
Внешностью Блейз пошёл в мать: темная шевелюра, смуглая кожа — Кристин была родом из Испании — и карие глаза.
— У тебя глаза твоего отца, — всегда говорила Кристин, хотя у неё самой также были карие глаза, словно у коршуна, что нашёл свою добычу и не желал с ней расставаться даже под угрозой смерти. Все представители рода Забини имели карие глаза, наверное, поэтому на их гербе изображён коршун.
Блейз спустился в холл и прошёл в гостиную, обитую красным дерево и обставленную белой мебелью с позолотой, но там матери не было. Тогда он отправился в кабинет и в этот раз оказался прав: Кристин сидела за массивным столом из чёрного дерева с резными ножками в виде сфинксов. Она снова выписывала чеки для взяток в Министерство магии, которое с каждым днём становилось всё алчнее. Волшебница была несказанно рада, что Блейз, её драгоценный сын, не успел принять метку Тёмного Лорда. По крайней мере, она была в этом уверена.
— Мама, — Блейз, как обычно, зашёл без стука и присел в кресло напротив Кристин.
Несмотря на то, что мать воспитала сына в строгости традиций, она позволяла ему некоторые вольности, но только дома и только наедине. Тёплые отношения в чистокровных семьях были редкостью, особенно браки по любви, сохранялись в тайне и никогда не демонстрировались на публике.
— Блейз, — всегда строгая, требовательная и жёсткая женщина просто таяла, когда рядом находился сын. Только ему она позволяла увидеть себя настоящую, и только она видела своего отпрыска таким, каким он и был на самом деле.
Женщина расплылась в усталой улыбке, и такой же улыбкой ответил ей сын.
— Вчера ты снова был в Лондоне? – осведомилась мисс Забини.
— Да, но это тоже была ложная ниточка, — тихо проговорил Блейз, тяжело вздыхая. – Почему мы не можем совершить ритуал поиска по крови, ведь у нас есть её кровь? – только вчера он прочитал о таком ритуале и не мог понять, почему мать всё ещё не воспользовалась им.
— О, Блейз, всё не так просто. На девочку наложены чары необнаружения. Даже ритуал поиска на крови ничего не покажет. Кроме того, Министерство магии отслеживает подобные ритуалы, и авторы узнают о твоей сестре даже раньше, чем мы. Также, если ты помнишь, магия крови вне закона, кроме гоблинских ритуалов, а к гоблинам мы обратимся только в крайнем случае, — женщина не была уверенна в сохранности тайны в британском отделении Гринготтс.
— Ясно, — угрюмо отозвался юноша.
— Блейз, мой мальчик, — женщина встала, подошла к сыну и обняла его. – Мы обязательно найдём её, не сомневайся в этом.
— Я не сомневаюсь, мама, но не могу дождаться, когда смогу обнять свою сестрёнку, — юный волшебник уткнулся в мантию матери и вдохнул её аромат, это был аромат дома, тёплый и бархатный. – Но мне всегда кажется, что она в опасности, что ей страшно, а я не могу ей помочь.
В этом Блейз признался абсолютно честно, он действительно с нетерпением предвкушал момент встречи с сестрой. Он полагал, что она живёт среди маглов и понятия не имеет, кто она на самом деле. Но он обязательно её найдёт, чего бы это ему не стоило, и будет её защищать. Ведь не зря он принял метку втайне от матери и выжил на этой кровавой, напрасной войне.

*** 

После своего не самого безопасного приключения Сагитта проспала два дня. Ссадины, укусы и ушибы ужасно болели, но они не помешали девушке выспаться и набраться сил для нового, не столь захватывающего, приключения.
Лорд Малфой и его подопечная посетили Косой переулок, и теперь у Сагитты были не только масса впечатлений и все принадлежности для освоения магии, но и нехватка времени на поиск новых приключений в огромном родовом поместье.
Второй поход в магический центр Лондона был гораздо интереснее, полезнее и приятнее, чем поход в банк с адвокатом Бликшотом. Особенно книжный магазин “Флориш и Блоттс”, где девушка нашла много очень занимательных книжек.
Лорд Малфой и леди Блек зашли в магазинчик мистера Олливандера и долго выбирали палочку. Сагитте не подходила ни одна из предложенных, и ей пришлось перепробовать больше сотни палочек, попутно разрушая магазин.
-Попробуйте вот эту, тринадцать дюймов ровно, тис, клык василиска и волос эльфа , — мистер Олливандер протянул одну из последних палочек юной леди Блэк.
Сагитта взяла палочку и, о чудо, наконец! Драко так долго ждал этого момента! Из палочки посыпались серебряные искры.
Мистер Олливандер тоже вздохнул с облегчением: магазин, который теперь больше напоминал кладовку после природного бедствия, больше не будет атакован юной леди Блэк.
— Странно, но этой палочке уже не одна сотня лет, уже никто не помнит, как создавать палочки из более чем одной сердцевины, — пояснил удивлённый мистер Олливандер.
*Это опасная палочка, в средние века в восточной Европе такими палочками творили кровавые чудеса*, — тем временем подумал мистер Олливандер. — * Нужно сообщить в Министерство магии, возможно, появился новый Тёмный Лорд*. 
С этими мыслями мистер Олливандер подбирал вторую палочку, теперь для лорда Малфоя, и как ни странно, тот тоже не мог подобрать себе палочку, хотя, как помнил старый мастер волшебных палочек, в прошлый раз одиннадцатилетний мистер Малфой быстро подобрал спокойную и гармоничную палочку.
— Двадцать семь с половиной дюймов, ива, сердце василиска и волос вейлы, — удивлённо констатировал мистер Олливандер.
— Двойная сердцевина? – переспросил Драко.
Старик кивнул, не в силах больше рассказывать о волшебных палочках. 
*Странно, тоже двойная сердцевина. Это, безусловно, мощная палочка, даже слишком*, — Драко хорошо знал историю волшебного мира и догадывался, что окончит свои дни в Азкабане, если в Министерстве магии прознают про такую мощную палочку у него. 
*Нужно было уничтожить эти проклятые палочки, как только я стал полноправным наследником семейного бизнеса*, — с грустью подумал мистер Олливандер.
Надевать мантию, как и покупать её, Сагитта наотрез отказалась, сославшись на то, что она всё ещё растёт и через пару месяцев мантия будет ей мала.
Книги Сагитта брала все, которые ей казались интересными, и в конце концов Драко уже не мог тащить все её покупки самостоятельно и воспользовался магией, уменьшив их, несмотря на протесты леди Блек, которая пыталась доказать ему, что книги обязательно испортятся, если с ними обращаться неподобающим образом, тем более уменьшать.
Дракосерпенс-менор встретил юных лорда и леди уже в чистом, свободном от пыли виде, и Драко сразу решил приступить к обучению своей подопечной.
Сагитта снова мучилась с головной болью, но, как и обычно, на протяжении последних нескольких лет, она просто наелась аспирина, не подозревая, как это может быть опасно для неё, и смиренно слушала историю магии из уст лорда Малфоя. Это было не особо интересно. Вот история мира — это интересно. Александр Македонский, Наполеон Бонапарт, Ганнибал Барка или Эрвин Ойген Йоханнес Роммель, который наводил ужас не только на противников, но и на союзников. Стратегия гениальных полководцев и стратегов — это самое лучшее, что есть в истории.
— Историки всё ещё спорят, действительно ли это был замок Мерлина, — Драко посмотрел на Сагитту, которая прикрыла глаза и задремала.
Он и сам прекрасно знал, что история магии — самый нудный и неинтересный предмет в Хогвартсе. Но здесь ничего поделать было нельзя, Сагитте в любом случае придётся сдавать этот предмет.
— Леди Блэк, — тихо произнёс Драко в надежде, что девушка не проснётся.
— Я вас слушаю, лорд Малфой, — отозвалась Сагитта, не открывая глаз.
Облегчение, которое пришло минуту назад, улетучилось, и юноша продолжил рассказывать историю магии.
Потом, когда Драко экзаменовал Сагитту, то не мог поверить: несмотря на то, что она спала практически на всех его лекциях, иногда даже на практике умудрялась заснуть, девушка на зубок знала всё, что он ей рассказывал.
Лишь на зельеварении и ЗОТИ Сагитта не спала, а внимательно слушала и всё повторяла за ним. Однако в зельеварении прогресса не было никакого, абсолютно никакого: что бы она не пыталась приготовить, у неё получался только яд. Талант! А когда Сагитта поведала своему временному преподавателю, что единственное, что она может приготовить, это кофе и сэндвич, а всё остальное тоже превращается в яд, тот был слегка удивлён.
Как оказалось, летать на метле Сагитта не умеет, но она не растерялась и предложила лорду Малфою прыгнуть без парашюта, ведь так веселее. Хотя в тот момент в её голосе было больше сарказма, чем веселья. Но когда она поняла, что наставник не шутит, а предлагает на полном серьёзе полетать на метле, стало гораздо интереснее. Пожалуй, полёты под облаками и над гладью озера были самыми весёлыми.
На губах Драко сияла улыбка, когда он думал, что его никто не видит, а Сагитта всё никак не хотела расставаться с метлой. Ей не нужен был ни завтрак, ни обед, ни ужин, ни другие предметы. Только высота и свобода, которая наполняла всё тело, именно это чувствовал и юный лорд Малфой.
Она даже потребовала снова сходить за покупками, а точнее за скоростной метлой, на которой она сможет летать ещё выше и ещё быстрее.
Письмо из Хогвартса пришло на исходе июля, и застало девушку врасплох.

***

День рождения Гарри был через несколько дней, а сегодня пришло письмо из Хогвартса, в котором профессор МакГонагалл напоминала, когда, откуда и во сколько уходит Хогвартс-экспресс, поздравляла с днём рождения и прилагала список учебников, которые обязаны были иметь все старшекурсники.
Часом позже прилетел сычик Рона с письмом от друга и всего семейства Уизли, которое приглашало Гарри на его же день рождения. Кроме того, миссис Уизли была крайне довольна Олли, которого юноша отправил к ней в тот же день, как получил. Дурсли были не в восторге от такого подарочка неизвестно от кого и потребовали, чтобы “племянничек” избавился от домовика. Несмотря на то, что они всё ещё находились под действием зелья, которое волшебник тщательно дозировал, он не желал лишних ссор и увеличения дозы.
Хлопнула дверь, и Гарри повернулся, чтобы посмотреть, что случилось, но через холл пронёсся ураганом Дэ, и через несколько секунд громко хлопнула дверь комнаты кузена. Тётя Петунья решила, что нужна сыну и стала его выманивать из комнаты, предлагая всякие сладкие вкусности, зная, как он их любит, но, видимо, случилось нечто из ряда вон выходящее, раз даже подобная мера воздействия не возымела должного эффекта.
Сам же Дэ все это время неподвижно просидел на полу, прокручивая в голове снова и снова свиданье с Райсой, своей девушкой.
Когда они познакомились весной, это имя ему показалось странным, по меньшей мере, нераспространенным или иностранным. Но он не стал задавать девушке лишних вопросов. Впрочем, когда девушка нравится, то задавать каверзные вопросы становится страшно, а Райса ему нравилась, очень нравилась. 
Но сегодня был вообще мерзкий денёк. Дэ проснулся, когда не было ещё и пяти утра, спустился в гостиную и обнаружил, что кузен снова сидит в кресле, а Нарти спит, свесив голову на грудь хозяина. Юноша сварил себе кофе и включил телевизор на кухне, новости, как обычно, были наискучнейшими, и поэтому парень уснул, положив голову на стол. Проснулся Дэ от причитаний матери и криков отца, такое поведение родителей выматывало, и он под предлогом переодеться отправился в свою комнату, после чего поспешил уйти из дома.
Раньше он просто кайфовал от подобного к себе отношения, но сейчас он вырос, и подобное отношение к себе считал оскорбительным и не достойным внимания. Хорошо он чувствовал себя только в компании Райсы, которая не видела в нём ни Дадлика в розовом чепчике, ни Большого Дэ, избивавшего всех, кто ему не нравится или просто так.
Райса была необыкновенной. Её голос, словно тонкие нотки арфы, звучал каждый раз с таким задором, будто ей было невероятно весело с ним. Волосы цвета воронового крыла были до середины спины, а кожа — бледной, почти прозрачной. Когда они сидели вместе в парке или ходили в кино и в кафе, она всегда своими тонкими пальчиками перебирала его пальцы. Девушка говорила, что это её отвлекает от внешнего мира и успокаивает. Однако она никогда не рассказывала о себе, все, что Дэ знал о Райсе, это то, что она очень любит весну и подснежники. Ещё она любила какао и горький шоколад, любила смеяться и смотреть на небо и ненавидела говорить о своей семье и о школе — похоже, это её угнетало. 
Сегодня Дэ не повезло: он нарвался на бандитов недалеко от магазина, где покупал сигареты. Мало того, что их было шестеро, но у них ещё были ножи и пистолеты. Это были не те придурки, которые и кулаками-то махать не умеют, а настоящие бандиты, которые уже убивали людей. Наверное, не стоило Дэ вмешиваться в спор хозяина магазина и этих бандитов, которые так хотели тому помочь в безопасности его маленькой булочной, что не смогли пройти мимо.
Да, Дэ влип по-настоящему в свой шестнадцатый день рождения, но когда он уже потерял надежду, осознав, что его сейчас покромсают на галстуки, появилась Райса и, взмахнув палочкой, раскидала всех бандитов в разные стороны. Дэ не мог отвести глаз от палочки, что держала Райса, она так была похожа на палочку Гарри!
Райса подбежала к Дэ, направила на него палочку и что-то произнесла — все раны Дэ в тот же момент начали затягиваться. Несмотря на приятное тепло, было ещё как-то больно и холодно, холодно в душе или в сердце — этого юноша пока не знал.
— Райса, ты.... — но Дэ не успел договорить, девушка заплакала и убежала.
Только теперь Дэ понял, почему она такая необыкновенная и красивая.
Сейчас Дэ сидел около кровати и прижимал голову к коленям: наверное, волшебники – это проклятье их семьи.
Когда голос матери стих и она ушла от его двери, Дэ, наконец, откинулся к кровати и вытянул ноги. Ему нужно было подумать.
В это время Гарри собирал свои вещи, потому что планировал провести весь месяц в Норе, и снова с интересом взглянул на фотографии своих родителей. Только сейчас он вспомнил, что хотел сделать их общий портрет. Единственный мастер в Англии, который делал колдопортреты, находился в Уэльсе, городе Фишгарде.

***

Сагитта вновь и вновь перечитывала письмо.
— Лорд Малфой, кто директор школы? – наконец задала она глупый вопрос.
Драко тоже был застигнут врасплох. В июле он не прочитал ни одного “Ежедневного Пророка” и не знал, что произошло в магическом мире за последний месяц. Хотя, по его мнению, ничего значимого произойти не могло.
— В письме написано, леди Блэк, что директор — Альбус Дамблдор.
— В прошлом письме была опечатка? – задала закономерный вопрос Сагитта.
— Нет, я так не думаю. Подробности мы узнаем в школе, — коротко ответил Драко.
Сейчас лорду Малфою совсем не хотелось ни с кем разговаривать. 
*Я точно знаю: он мёртв. Я сам видел, как крёстный его убил. От Авады никто не может спастись, кроме Поттера, но за него отдала жизнь мать. Как же директор мог выжить!?*— Драко сидел в кресле и потихоньку потягивал огневиски. Последнее время он часто утопал в спиртном, чтобы просто забыть все, что происходило в его жизни.
Сагитта на секунду задержалась у двери и посмотрела на лорда Малфоя. Она уже поняла, что, несмотря на то, что ему было шестнадцать лет, жизнь его уже научила быть взрослым.
*Это не моё дело*, — снова одёрнула себя Сагитта. — *Кроме того, будет достаточно неприятно, если он увидит меня настоящую*.
Сагитта снова отправилась во двор, села на метлу и взмыла в небо. Теперь Дракосерпенс-менор казался таким далёким и маленьким, как и все проблемы, которые окружали девушку последние месяцы.
*Интересно, как её звали?* — вдруг подумала Сагитта, и только теперь до неё дошло, что она всё ещё не знает, как звали её мать. Что касается отца, то здесь всё ясно, но про мать она знала только то, что она магл. — *Как найти человека, если о нём ничего не известно? Хотя я знаю о ней не так уж и мало: она, как минимум, была блондинкой*, — Сагитта взяла локон своих волос и посмотрела на белые, бесцветные волосы. — *У неё была белая, почти прозрачная кожа, она из Лондона и она была ровесницей Регулусса Блэка. Да, не много. Может, стоит испытать Империус и Забвение на тогдашних друзьях Блэка? Хотя, это может быть слишком опасно — Министерство магии всё же отслеживает запретное трио и несовершеннолетних волшебников. Стоп!!!* — Сагитту будто молния ударила. — *Если мой возраст верен, то кто-то должен был отдать меня маглам, а те уж точно видели того, кто меня тогда принёс!*

***

Гарри и Дэ уже сели в поезд и ехали в Фишгард.
Конечно, Гарри не планировал брать спутника, но после того, как Дэ накричал на тётю Петунью и у неё случилась истерика, а дядя Вернон, вернувшись домой, в свою очередь, накричал на Гарри и чуть было не получил порцию яда от Нарти, получился большой скандал, и, как ни странно, Дэ заявил, что уходит вместе с Гарри.
Сейчас оба парня сидели в поезде, молча, никто не хотел начинать разговор и отвечать на неприятные вопросы.
Когда они приехали в Фишгард, уже стемнело, и Гарри попросил таксиста отвести их в отель. Сняв номер на двоих, юноши уже готовились ложиться спать, как снова прилетел сычик Рона.

Гарри, 
Я уже слышал, что ты ушёл из дома, но мама сказала, что это плохо. Хоть война и окончена и Тот-Кого-Нельзя-Называть мёртв, на тебе все ещё защита, которую установила твоя мама.
А ещё есть новости из Хогвартса! Я знаю, что теперь ты редко читаешь «Пророк», но эту новость ты должен узнать. Дамблдор жив! Он снова наш директор, а МакГонагалл наш декан.
Мама всё ещё в восторге от Олли, а как он готовит! Пальчики оближешь!!! Мы ждём тебя на день рождения, и надеюсь, ты снова решишь остаться с нами до сентября.
Рон.

Гарри сначала не понял, шутит друг или нет, но на шутку это письмо похоже не было. Конечно, что Дамблдор жив, это прекрасно, но как он смог выжить! Снейп был уверен, что убил директора, когда умирал сам. Но вот незадача, Гарри понятия не имел, кого тогда похоронили, если не директора!
— Гарри! Гарри! — Дэ тормошил кузена, который так задумался, что не заметил, как им в номер принесли заказанный поздний ужин.
— А, да, — на автомате ответил Гарри.
— В письме что-то плохое? – поинтересовался Дэ.
— Нет, новости очень хорошие, но только странно всё это как-то, — Гарри сам не понимал, что его так встревожило, вот только снова разболелась голова.
Когда утром Гарри проснулся, Дэ уже не было. Он не стал искать кузена, а решил закончить со своими делами.
Мастера оказалось найти несложно, его дом находился в самом начале Пенслейд-стрит. Ничем не примечательный дом – такой, как все. Было даже как-то странно, что мастер колдопортретов живёт среди маглов. Гарри ожидал увидеть умудрённого годами, а может и веками, старика, но дверь ему открыла маленькая девочка, лет девяти, с розовыми косичками. Как оказалось, это была правнучка мастера, которая жила вместе с ним. Она попросила Гарри подождать в гостиной, а сама отправилась за мастером.
Вся гостиная была увешана картинами с природой, с экзотическими рыбками и с дикими животными. На них плавали волшебные морские ежи и зачарованные большеглазые лилии, играли разноцветные леопарды и серебристые гиппогрифы, а на одной картине гремела гроза и дул ураганный ветер, Гарри пристально присмотрелся к картине и смог различить Хогвартс.
— Это школа волшебства и магии Хогвартс, — на всякий случай пояснил мастер, вошедший в гостиную.
Это был человек лет 50-55, с заметной проседью в некогда темных волосах, ростом не выше Гарри. От этого волшебника явно исходило какое-то непонятное обаяние. 
— Здравствуйте, мастер. Я Гарри Поттер. И я пришел, чтобы заказать портрет родителей, — поспешил перейти сразу к делу Гарри.
— Я знаю, кто вы, мистер Поттер. Кто же не знает Мальчика-Который-Выжил. Значит, вы хотите заказать портрет ваших родителей?
— Да, сэр.
— У вас есть часть их тел? 
— Ну, не часть их тел, а только волосы, — Гарри достал из кармана два пакетика и показал мастеру. – Я нашёл эти локоны в хранилище Гинготтс, — поспешно добавил юноша, чтобы старый мастер не подумал, что он расхититель могил.
Некоторое время мастер рассматривал волосы Лили и Джеймса Поттеров.
— Мистер Поттер, колдопортреты — это не самое дешёвое удовольствие, — начал было мастер, усомнившийся в способности мальчишки, одетого в обноски, оплатить столь дорогой заказ.
— Мастер, сэр, не сомневайтесь, я смогу оплатить портрет моих родителей, — поспешил успокоить Гарри мастера.
— Хорошо, — помедлив, согласился мастер. – Приходите завтра, я посмотрю, что можно сделать. Кроме того, завтра вы должны будете оплатить заказ: 2 000 галлеонов.

Сагитта снова сидела в библиотеке и рассматривала книгу с картинками. Больше всего ей нравились книги о необычных животных, которых оказалось в библиотеке более чем достаточно.
Перед Сагиттой возник домовик, который встретил её в первый день. Фиделис был всё таким же слегка высокомерным и статным домовым эльфом. Он низко поклонился госпоже.
— Что-то случилось?
— Прошу простить меня, хозяйка, но лорд Малфой потребовал третью бутылку огневиски, — сообщил ей домовик. – Фиделис должен отнести лорду Малфою огневиски?
*Что он делает!? Ведь он просто губит свою юность и вообще свою жизнь, свою репутацию и своё здоровье!*
— Фиделис, добавь в огневиски лорда Малфоя снотворное или успокоительное – то, от чего он уснёт, — приказала Сагитта. – Затем возвращайся ко мне.
— Да, хозяйка. Фиделис всё сделает, хозяйка.
Когда домовик щёлкнул пальцами и исчез, у Сагитты появился шанс подумать, что же ей всё-таки делать с лордом Малфоем.
*Он пьёт как алкоголик со стажем, но, несмотря на это, утром у него нет похмелья и даже следа от выпитого огневиски. Значит, он принимает какое-то зелье, которое мы ещё не проходили, либо это зелье не входило в программу обучения*.
Фиделис возник перед Сагиттой так же неожиданно, как и исчез.
— Что желаете, хозяйка? Фидели исполнит всё.
— Фиделис, обыщи покои лорда Малфоя и все его вещи. Найди зелье, которое он принимает по утрам, и принеси его мне.
— Фиделис не может этого сделать, хозяйка.
— Почему?
— Домовой эльф не должен обыскивать хозяев, — пояснил Фиделис.
— Лорд Малфой здесь не хозяин, Фиделис. Я здесь единственная хозяйка, и ты будешь выполнять мои приказы, нравится тебе это или нет, — Сагитта отчеканила каждое слово, а её тон не терпел возражений.
— Фиделис повинуется, хозяйка, — с этими словами Фиделис щёлкнул пальцами и исчез.
Когда приказы не исполняются, оспариваются или комментируются, значит, властитель теряет свою власть и уважение. То, что завоёвывается и доказывается умом и силой, теряется из-за одной паршивой овцы, которая не может подчиняться.
Тот, кто требует железный аргумент для выполнения приказа хозяина, не признаёт абсолютности его слова. Это сравни мятежу в крепости или бунту на корабле.
Через некоторое время Фиделис вернулся и принёс склянку с какой-то дурно пахнущей жидкостью.
*Похоже, это именно то, что нужно*.
Сагитта была несказанно рада тому, что не ошиблась.
— Хозяйка желает ещё чего-нибудь? – спросил Фиделис с явным притворством.
— Да, у меня есть вопросы, но сперва расставим все точки по местам. — Сагитта решила сразу выяснить всё, чтобы потом не оставалось недосказанностей. – Я здесь единственная хозяйка, и все подчиняются только мне. Лорд Малфой здесь только гость, не более того. 
— Фиделис просит простить его неповиновение. Фиделис понесёт любое наказание от хозяйки, — домовик склонился перед Сагиттой.
— Лучше скажи мне, как делают такие портреты, — Сагитта указала на стену с портретом, на котором был изображён старец с огромным количеством книг. Он безумолку болтал, пока Сагитта не пригрозила, что закрасит его чёрной краской.
— В Англии такие портреты делает единственный мастер: колдопортреты — древнее искусство со сложнейшими ритуалами. Мастер живет в Фишгарде, 
— Вот как. В Дракосерпенс-менор нет ни одного портрета моего отца, я права?
— Да, хозяйка права.
— Я хочу заказать портрет Регулуса Блэка.
— Это невозможно, хозяйка, не сохранилось никакой частицы от хозяина Блэка.
— Волоса будет достаточно? – осведомилась Сагитта.
— Да, хозяйка.
— Тогда завтра утром я хочу отправиться к мастеру и заказать портрет. А теперь подавай обед в столовую. 
Несколько дней назад, когда Сагитта копалась в апартаментах покойного хозяина Дракосерпенс-менора, она обнаружила небольшой сундучок. Как оказалось, он не был защищён ничем сложным, и “Алохомора“ легко его открыло. Внутри были разные, не стоящие внимания постороннего, вещи. В том числе там было два локона волос. Иссиня-черные, вероятно, принадлежащие Регулусу Блэку, и светлые, почти бесцветные, наверное, его жены.

***

Гарри не сразу решил вернуться назад в отель, а пошёл в парк, чтобы прогуляться. Юноша шёл по парку: на клумбах цвели петуньи, георгины и виолы, деревянные лавочки на кованых ножках, как и фонарные столбы, мелькали довольно часто, большой круглый фонтан располагался в центре парка, но как ни странно, сейчас около него не бегали дети и не гуляли горожане — люди просто обходили центр парка стороной. Гарри увидел Дэ, сидящего на скамейке напротив фонтана и смотрящего в никуда.
Юный волшебник не сразу решил подойти к кузену, сначала Гарри остановился посреди аллеи, чтобы иметь возможность пристально рассмотреть Дэ. Он не мог понять, как мог измениться такой человек, как Дадлик в розовом чепчике и Большой Дэ со своей извечной охотой на Гарри, до полной неузнаваемости. Тот его кузен, которого он всегда знал, никогда бы не накричал на свою мать, не послал отца куда подальше и не поехал с ним, волшебником, неизвестно куда.
Гарри не знал человека, который сидел на скамейке в парке и смотрел в пустоту. Похоже, ему было всё равно, что происходит вокруг него, ему было достаточно комфортно при летней духоте и совершенно ничего не хотелось. Дэ о чём-то усердно думал. Он раз за разом прокручивал в голове то утро. «Райса», «палочка», «ложь» крутились у него в голове. Он всё ещё не мог поверить, что девушка, которую, как выяснилось, он любил, всё это время его обманывала.
Гарри купил две порции мороженого и подошёл к Дэ.
— Хочешь? — Гарри протянул Дэ его любимое клубничное мороженое.
Дэ посмотрел на кузена, затем взял мороженое. Как ни странно, у Дэ не было аппетита.
— Как-то не хочется, — признался Дэ.
— Что-то случилось вчера утром? – Гарри присел на лавочку рядом с кузеном.
— Зачем ты спрашиваешь? — Дэ встретил Гарри в штыки, хотя раньше посмеялся бы над участливостью кузена.
— Извини, я не хотел лезть тебе в душу.
Кузены сидели в молчании некоторое время. Несмотря на то, что Дэ не хотел есть, он всё же уплел мороженое, которое принёс ему Гарри, а потом задал неожиданный вопрос:
— Почему все волшебники злые?
— Не все волшебники злые, но и не все любят маглов.
— Весной я познакомился с девушкой, она очень красивая и очень милая, но она обманывала меня всё это время, — Дэ замолчал, но Гарри решил не перебивать кузена, потому что по себе знал, что выложить что-то достаточно личное очень сложно. – У неё есть волшебная палочка, — закончил Дэ, опустив изрядную часть рассказа.
— Она волшебница? — удивился Гарри.
— За три месяца она мне ничего так и не сказала!
— Она не могла, — коротко ответил Гарри.
— Не могла! Не могла рассказать мне правду? – это не на шутку возмутило Дэ.
— Рассказать маглу о том, что ты волшебник, значит нарушить кучу законов. Возможно, даже попасть в Азкабан, а оттуда обычно не выходят, по крайней мере, в своём уме, — пояснил Гарри.
— Азкабан — тюрьма?
— Помнишь, в прошлом году нас с тобой атаковали дементоры?
— А, да, — припомнил Дэ.
— В Азкабане их сотни.
Этого объяснения оказалось вполне достаточно, чтобы сердце Дэ смягчилось.
Они ещё несколько часов просидели в парке на скамейке, болтая и смеясь. Гарри рассказывал забавные истории, а Дэ не мог поверить, что такое может быть на самом деле. Сейчас ему больше всего захотелось в мир Гарри, где невозможное становилось возможным.
Когда они вернулись в отель, Дэ, неожиданно для себя, попросил Гарри показать ему его волшебную палочку.
Минуту подумав, Гарри решил, что ничего страшного не произойдёт, если он покажет Дэ свою волшебную палочку.
Кузен вертел палочку, не зная, что ею делать.
Гарри улыбнулся, смотря на кузена: сейчас тот уже не был похож на потерянного человека, что сидел на лавочке в парке.
— Произнеси “Люмос”.
— Люмос, — наверное, что-то должно было произойти, но совершенно ничего не произошло.
Дэ продолжал вертеть палочку и произносить это странное слово.
Прошло примерно полчаса, и Гарри уже сонно наблюдал за кузеном и своей волшебной палочкой, как из последней неожиданно вырвался свет.
Дэ сразу же бросил палочку на пол и уставился на неё, а Гарри, сонливость которого мгновенно улетучилась, уставился на кузена.
— Что… что это было? – Дэ недоумённо посмотрел не кузена.
— Это невозможно, — тихо проговорил в ответ Гарри.
Неожиданно в комнату ворвалось письмо-кричалка.

Уважаемый лорд Поттер,
В 20 часов 56 минут вы использовали заклинание “Люмос” в присутствии магла и при запрете на любую магию вне школы волшебства и магии Хогвартс. Разбирательство по вашему делу назначено на 31 июля 12 часов 33 минуты в Министерстве Магии.
Просьба не опаздывать.
С уважением,
мадам Боунс. 

Затем письмо разорвало само себя.
— Гарри? 
— Всё в порядке, Дэ, но, похоже, ты латент , — тихо проговорил Гарри, который сам в это ещё не верил.
— Что значит ла-ла-латнет? – Дэ, похоже, был прилично напуган произошедшим.
— «Латент» значит скрытый маг, — пояснил Гарри.

***

— Доброе утро, лорд Малфой. Как себя чувствуете? – на лице Сагитты не отразилось ничего, кроме презрения.
— Доброе утро, леди Блэк. Я хорошо себя чувствую, спасибо.
— Вот как, значит, вы ещё не конченый алкоголик, — заключила Сагитта.
— Леди Блэк.... — начал было Драко, но Сагитта не дала ему закончить.
— Лорд Малфой, вы уверенны, что в вас течёт благородная кровь? – с этими слова Сагитта вышла из гостиной и отправилась к выходу из Дракосерпенс-менора в сопровождении Фиделиса.
И уже через 15 минут трансгрессировала в Фишгард.
К горлу снова подступила тошнота, Сагитта приложила ладонь к губам. К счастью, через несколько минут голова перестала кружиться, и Сагитта вздохнула свободно.
Фиделис напрягся, не зная, что у хозяйки это уже не первый опыт. За более чем месяц, что Сагитта находилась в Дракосерпенс-меноре, Фиделис понял, что его хозяйка не так проста, как кажется на первый взгляд.
Наконец, Сагитта подняла голову и огляделась. 
Они стояли на пороге дома, около которого зеленел газон, а зелёная живая ограда создавала иллюзию защищенности.
Сагитта нажала на звонок и услышала забавную рождественскую песенку. Слушать рождественскую песенку посреди лета в такое пекло пришлось около полутора минут, затем дверь открыла девочка лет 9 с розовыми волосами.
*И куда мать сморит, чтобы такая малявка уже красила волос?!* — подумала Сагитта.
— Добрый день, мастер по колодопортретам здесь живёт?
— Да, проходите, я сейчас позову мастера.
Сагитта прошла в гостиную, мельком посмотрев на колдокартины, села в кресло и принялась терпеливо ждать мастера. Видимо, мастер выжидал время, чтобы Сагитта полюбовалась его работами, а также набивал себе цену – как это делают все мастера.
Наконец, объект ожидания появился.
— Я... — начал было мастер.
— Я леди Блэк, — с нетерпением произнесла Сагитта. На её лице не отразилась ни одна эмоция, если не считать слегка прикрытые глаза. – Я хочу заказать портрет, вот, — Сагитта протянула мастеру локоны, которые нашла. – Когда портрет будет готов? – осведомилась она.
— Леди Блэк, вы достаточно нетерпеливая особа.
— «Особой» называют ещё ту грубиянку, а я осведомилась, когда будет готов мой заказ, — Сагитта начинала злиться и чеканить слова.
— Ну, портрет будет выполняться ровно лунный месяц, плюс... — и снова мастер не смог договорить.
— Я вернусь за заказом 30 августа. Будьте добры, не опаздывайте, — с этими отчеканенными словами Сагитта направилась к выходу.
Мастер был не в восторге от своей заказчицы: таких самоуверенных и высокомерных людей он не часто встречал и не особо любил, но его мнения не имело отношения к заказу.
Когда Сагитта наконец вышла из дома мастера, то почувствовала некое облегчение. Лёгкий ветерок делал своё дело, рассеивая последние подступы тошноты. Однако желудок чувствовал себя так, будто девушка отравилась, и не желал окончательно успокаиваться. 
*Просто жизненно необходимо выпить кофе, но трансгресировать для меня сейчас не самый лучший вариант*.
— Фиделис, возвращайся в Дракосерпенс-менор и присмотри за нашим гостем, надеюсь, он не сможет достать огневиски. За мной возвращайся после полудня.
— Фиделис исполнит все приказы хозяйки, — с этими словами домовик щёлкнул пальцами и исчез.
Сагитта шла по улице и размышляла о своей новообретённых корнях. Несмотря на то, что девушка была очень внимательна и не врезалась ни в один столб, она врезалась в парня примерно её возраста.
— Извини, ты в порядке? – парень смотрел на Сагитту сквозь стёкла очков с искреннем беспокойством.
— Я в порядке, но нужно смотреть, куда идёшь! – зло выпалила Сагитта и пошла дальше.
Парень прервал её размышления о том, кем может являться её мать, да и жива ли она вообще. Девушке не особо хотелось с кем-либо разговаривать. Настроение было отнюдь не под стать погоде: назревала мысленная буря по поводу лорда Малфоя, который, похоже, решил свести счёты с жизнь в её доме.
Сагитта сама не знала, как она подошла к кофейне, ведь в городе она была впервые, но аромат кофе, распространяющийся от небольшого каменного домика в тюдорском стиле с забавной вывеской в форме дымящейся кружки, просто пленял.
Свободных столиков в кофейне не оказалось.
— Здесь не занято? — улыбнулась она парню, явно тоже её ровеснику.
— А?
— Я могу присесть?
— Да, садись, — отозвался парень, явно летавший очень далеко и высоко в своих мыслях, не замечая никого и ничего вокруг, когда подошла Сагитта.
Кофе в провинциальной кофейне действительно оказался куда лучше этого же напитка в некоторых именитых ресторанов, которые больше внимания уделяли заморским деликатесам, а не элементарному кофе.
*Интересно, я похожа на неё хоть немного?* — подумала Сагитта.
— На кого?
— Что? – уже Сагитта где-то летала, а потому вздрогнула от неожиданности, услышав мужской голос.
— Ну, ты сказала, что не знаешь, похожа ли ты на неё.
— О, я сказала это вслух? Прошу простить, я не хотела никого беспокоить, — попыталась извиниться Сагитта.
*Да, сегодня действительно не мой день*.
— Да нет, ничего, ты меня не беспокоишь.
— Я Дад... — Дэ запнулся, вспомнив, что его теперь зовут по-другому, — Александр, Алексендр Эванс .
— Я Сагитта, просто Сагитта, — девушка улыбнулась и пожала протянутую руку. – Ты часто бываешь в этой кофейне?
— Нет, я не местный, а ты?
— Я здесь проездом, просто шла на аромат кофе.
— А, да, кофе здесь вкусный, — Александр улыбнулся и отпил своего эспрессо. – Просто Сагитта — необычное имя.
— «Сагитта» значит «стрела». Я не знаю, почему меня назвали так, но мне нравится думать, что меня назвали в честь созвездия стрелы.
— О, круто, а меня назвали в честь дедушки — банально, правда?
— Может, и банально, когда знаешь своего дедушку. Но мне не кажется это банальным: быть названным в честь кого-то — это большая ответственность. Нельзя ударить в грязь лицом, чего бы это ни стоило.
— Хочешь сказать, нужно поддерживать имидж семьи?
— Скорее, честь, имя семьи и рода, — отозвалась Сагитта. – Ты здесь с девушкой? 
Александр посмотрел на неё удивлёнными голубыми глазами полными сожаления.
— Нет, мы расстались, вроде как.
— Извини, я не хотела задевать за живое, — спохватилась Сагитта.
— Всё в порядке, наши отношения сложно было назвать....
— Любовными? – подобрала слово Сагитта.
— Да, наверное. Мы были не достаточно хорошо знакомы для очень близких отношений, — тихо проговорил Александр.
— Знаешь, может, я сейчас скажу глупость, но никогда не бывает достаточно. Это или просто есть, или этого нет — третьего не дано.
— Ты тоже рассталась со своим парнем?
— Он мне и не парень, — улыбнулась Сагитта, — но если бы мы встретились при других обстоятельствах, то я бы сейчас здесь не сидела.
— Что он сделал, что ты не хочешь его видеть?
— Ничего.
— Ничего? – Александр был удивлён такому ответу.
— Да, ничего, и я тоже ничего не сделала. Дело в том, — Сагитта решила объяснить, в чем проблема, то ли Александру, то ли себе, – что весной в шторм я нашла на берегу человека. Он умирал, но когда он пришёл в себя, то не помнил, кто он. Для него в таком состоянии личные отношения – роскошь. Для меня – чистой воды самоубийство.
— Почему ты так строга?
— Потому что у него могут быть жена и дети, а если кто-то из нас сделает первый шаг, то потом нам обоим будет нестерпимо больно.
— Я понимаю, — Александр посмотрел на другую сторону улицы, будто кого-то ища, но никого не увидев там, снова перевел взгляд на Сагитту.
— Понимаешь?
— Да, я сделал первый шаг, не зная, кто она, а когда узнал....
— Тебе это не особо понравилось, — закончила Сагитта.
— Да. О, Гарри!
К столику подошёл парень лет 15-16, брюнет, выше среднего роста и в очках. Точнее, это был тот самый парень, который совершенно не смотрит, куда идёт, но это только мнение Сагитты.
— О, слепой парень, который толкает девушек, — вспомнила Сагитта.
— Девушка, которая налетает на парней, — не остался в долгу Гарри.
— Вы уже знакомы?
Сагитте показалось, что Александр от осознания того, что они уже встречались, стал грустнее.
— Нет, то, что парень посреди улицы не смотрит, куда идёт, и налетает на девушку, знакомством назвать нельзя, — прокомментировала Сагитта. 
— О, Гарри, это Просто Сагитта. Просто Сагитта, это мой кузен Гарри, — официально представил их Александр.
— Приятно познакомиться, Просто Сагитта, — Гарри протянул Сагитте руку.
— О, а мне как приятно, Кузен Гарри, — не заставила себя ждать Сагитта.
— Александр, нам пора отправляться.
— Вы уже уезжаете? Жаль, но кто знает, может, судьба нас ещё сведёт, — губы Сагитты тронула лёгкая улыбка, немного насмешливая и самодовольная, но отвращения у молодых людей она не вызвала, как часто бывало.

Гарри и Дэ подошли к красной телефонной будке. Волшебник посмотрел по сторонам: люди сновали по улицам, а некоторые бежали по своим делам так, будто непростительно опаздывали. 
Гарри вошёл в телефонную будку и потянул за собой Дэ. Он хорошо помнил, как входить в Министерство магии именно из этой телефонной будки, ещё с прошлого года. Он набрал номер, и будка, дернувшись, поехала вниз, словно обычный лифт. Когда они остановились, то оказались в холле Министерства.
Гарри вышел и снова потянул кузена за собой.
Дэ озирался по сторонам. Для него всё было ново и необычно, но, что более важно, интересно и страшно одновременно. Вокруг куда-то торопились люди в странных одеждах, летали листы бумаги, свёрнутые в самолётики, и вдоль обеих стен холла виднелось множество каминов и лифтов, которые непрерывно использовались. А в центре возвышался круглый фонтан с гаргульей, что внимательно посмотрела на мальчика и тут же отвернулась.
— Дэ, нам сюда, — Гарри взял кузена за руку и направился к лифту у противоположной стены.
Дэ послушно последовал за ним, но постарался, чтобы его никто не заметил, хотя это и было сложно: он был маглом и шёл рядом с самим Гарри Поттером.
— Мистер Поттер, здравствуйте, — Амелия Боунс зашла в тот же лифт, что Гарри и Дэ. На ней была зелёная мантия, подчёркивающая её зрелую красоту, а в руках она держала коричневый портфель с бумагами. 
— Добрый день, мадам Боунс, рад видеть вас снова в Министерстве.
Дэ заметил, как кузен мгновенно изменился. Это был не тот Гарри, всегда улыбающийся и добрый. На лице юного волшебника появилась маска сдержанных эмоций, спина была прямой, а плечи — расправленными. Он стал немного растягивать слова, словно смакуя каждое из них. Только сейчас Дэ заметил, что кузен не в старых джинсах и бесформенной футболке, а в дорогом костюме-тройке, красной рубашке и при галстуке, а свою палочку мальчик спрятал в ножны на левой руке.
— Кто этот молодой человек? – мадам Боунс посмотрела на Дэ.
— Мой кузен Александр, мадам Боунс, — несмотря на то, что Гарри ответил на вопрос мадам, он не посчитал нужным представлять Дэ официально, а мадам Боунс не настаивала.
— Ах, да, магл, для которого вы сделали новые документы?
— Именно так, мадам Боунс.
— Что вы думаете о неожиданном воскрешении директора Дамблдора? – мадам Боунс неспроста интересовалась мнением Мальчика-который-выжил.
— Боюсь, у меня не достаточно информации, чтобы составить своё мнение, так как я не читал «Ежедневный Пророк» всё лето. Однако то, что профессор Дамблдор жив, — это прекрасно, лучшего директора для Хогвартса не придумать, — Гарри старался не занимать какую-либо определенную позицию, пока не встретится с директором лично и не уточнит некоторые нюансы. Несмотря на то, что мальчик был искренне счастлив фактом воскрешения Дамблдора, его что-то настораживало. Мысли приходили разные, одна ужасней другой, а оборотное и многосущное зелья были самыми безобидными из них.
— О, вы не читали газеты всё лето! Значит, вы не знаете, что Люциус Малфой скончался в Азкабане, а Нарциссу Малфой убили в Косом переулке, на глазах у толпы? – поинтересовалась мадам Боунс со злорадством. Впрочем, унижать и оскорблять чистокровных волшебников в последнее время вошло в моду. «Министерство не против такого положения дел, значит, одобряет», — именно так полагало общество.
Гарри был слегка ошарашен такими новостями. Он никому не желал пережить то, что когда-то пережил сам, но Драко не повезло, так же как когда-то и ему.
— Прискорбно, я обязательно должен выразить свои соболезнования лорду Малфою, — коротко ответил Гарри и вышел из лифта на первом этаже.
Мадам Боунс пошла в противоположную сторону, а Гарри и Дэ направились к кабинету министра Скримджира.
Министр Скримджир был уже в возрасте, с копной непонятного цвета то ли рыжих, то ли каштановых волос и в тёмно-синей мантии. Раньше он возглавлял Аврорат, но после скоропостижной гибели министра Фаджа занял кресло министра магии.
Скримджир был несказанно рад, когда секретарь сообщила ему о прибытии Гарри Поттера, ведь Министерству магии как никогда нужна была поддержка, а Гарри Поттер был выгодной партией по всем параметрам. Вот только подчиняться приказам этот молодой человек не умел, и, по мнению министра, им было крайне сложно манипулировать.
— Мистер Поттер! – министр подошёл к Гарри и заключил протянутую руку в крепкое рукопожатие. – Гарри, как я рад, что ты зашёл перед отправлением в Хогвартс.
— Добрый день, министр Скримджир, — Гарри слегка улыбнулся. – Я тоже рад вас видеть. Я слышал, что за лето много чего произошло, — юноша прошёл к одному из двух кресел и присел, жестом приглашая присесть и кузена.
— Да, Гарри, так много всего, но ты уже всё знаешь.
— Вообще-то, министр, за лето я не прочёл ни одного выпуска «Ежедневного Пророка», — признался Гарри. – И был очень удивлён, когда друзья известили меня о «воскрешении» директора Дамблдора.
— Да, да, очень странно, но мы не можем даже задать очевидные вопросы.
Дверь открылась и вошла секретарша, которая всегда знала, что нужно делать, когда приходят знатные посетители. Она внесла поднос с серебряным сервизом и дорогим заваренным чаем, что отличался бархатным ароматом. Поставив поднос на стол и разлив чай по чашкам, она смиренно удалилась, не проронив ни единого слова.
— Почему вы не можете задать вопросы? Директор не хочет общаться? – спросил Гарри, как только девушка тихо закрыла дверь.
— Дело в том, что директор Дамблдор не желает встречаться со мной под предлогом, что всё ещё не оправился от предательства.
— Предательства? Разве профессор Снейп не выполнял прямой приказ директора?
— О, Гарри, я уже совершенно не понимаю этого старика, — тяжело вздохнул министр.
— Министр, мадам Боунс сказала, что Люциус и Нарцисса Малфой погибли, — Гарри сам не знал, зачем он спрашивает об этом, но всё же эти люди спасли ему жизнь.
— Да, Люциус Малфой умер в Азкабане....
— Но, министр, почему Люциус оказался в Азкабане? Разве ему не простили все его прегрешения, когда он был Пожирателем Смерти? – это был закономерный вопрос, ответ на который хотел знать Гарри.
— Верно, все его прегрешения были прощены. Он был доставлен в Министерство на допрос, и, как оказалось, он использовал незарегистрированную волшебную палочку. Поэтому он был задержан до выяснения обстоятельств.
— Прискорбно, но Нарцисса Малфой... — Гарри запнулся, ожидая продолжения от министра.
— Да, бедная женщина, — вот только никакого сочувствия на лице министра не промелькнуло, а скорее удовлетворение. — Она была убита на Диагон-аллее, посреди бела дня.
— Но того, кто это сделал, поймали, не так ли?
— Боюсь, что нет. Дело в том, что никто не видел того, кто использовал запретное заклятие.
Гарри был огорчён подобным исходом, но министру не показал этого. Министру не обязательно знать о его переживаниях, и вообще кому бы то ни было еще.
Гарри хорошо помнил, как за ним ухаживала эта невероятной красоты женщина. Три дня он пролежал в заброшенной лесной хижине в забытьи, между жизнью и смертью, а Нарцисса Малфой поила его зельями и сбивала температуру ледяной водой.
Именно Нарцисса Малфой научила его держать себя в руках, а свои эмоции — под замком. За пару недель он узнал эту женщину так, будто знал её с самого рождения. Тогда он подумал, как Драко повезло с мамой. Может, его отец и был монстром, но его мама была воистину святой женщиной, пожертвовавшей всем ради своей семьи. Так же как и его мама, Лили Поттер.
— Я уверен, Министерство магии сделает всё возможное, чтобы найти убийц.
— Конечно, убийцу обязательно найдут, — министр был не в восторге от такой заботы о Малфоях со стороны Гарри Поттера, героя войны. – Гарри, может, представишь мне этого молодого человека.
Дэ понял, что министр говорит о нём и отвлёкся от своих тягостных мыслей. Он внимательно слушал разговор, пока не принесли чай, а потом снова провалился в свои размышления о несправедливости жизни.
— Министр, это мой кузен Александр Эванс. Александр, это министр магии Руфус Скримджир, выдающийся аврор, — польстил Гарри, хотя не был уверен, что это лесть.
Министр протянул руку, и Дэ, немного боязливо, пожал её.
— Кузен, для которого ты делал документы, не так ли, Гарри?
— Да, вы правы, министр, — подтвердил Гарри.
— Но разве твой кузен не магл? Как он смог пройти в Министерство магии?!
И действительно, гаргулья, что стояла в холле в виде фонтана, должна была поднять тревогу сразу же, как магл каким-то удивительным образом сумел воспользоваться телефонной будкой или камином.
— Министр, у меня есть подозрения, что мой кузен — латент, — ответил на вопрос Гарри.
— Латент! Интересно, за последние пятьдесят два года в Англии не было обнаружено ни одного латента, — осведомил юных посетителей министр. 
Скримджир достал из ящика стола футляр с палочкой, открыл его и протянул палочку Дэ.
— Возьмите, молодой человек, — предложил министр.
Дэ с недоверием и страхом взял волшебную палочку.
— Александр, взмахни палочкой, — порекомендовал Гарри.
Дэ так и сделал, но как только палочка рассекла воздух, стол министра отлетел к стене через весь кабинет и разбился в щепки, несмотря на то, что был он довольно массивным и вырезанным из цельного куска дерева.
— О, замечательно! – воскликнул министр, а Дэ при виде того, что произошло по его вине, бросил палочку на пол и попятился.
Гарри слегка улыбнулся.
*Да уж. Тётя Петунья и дядя Вернон терпеть не могут волшебство и всё, что с ним связанно, а тут вдруг Дэ становится волшебником*.
— Министр, прошу простить моего кузена, он совершенно не знает, как нужно использовать палочку.
— О, нет, Гарри, я давно хотел сменить этот старый стол. Ну что же, мистер Эванс, — министр повернулся к Дэ, — в какую школу вы хотите отправиться?
— Ш-школу? – тихо переспросил Дэ.
— Министр, я бы хотел предложить Хогвартс, где я сам учусь. Дело в том, что Александру будет непросто привыкнуть к волшебству и школе, и я не хочу оставлять его в одиночестве.
— Да, Гарри, пусть будет Хогвартс.
Когда секретарша подготовила документы, и Дэ поставил на них свою подпись, Гарри вспомнил, что родители никогда не отпустят своего драгоценного Дадлика в мир магии. Но это, по его мнению, было поправимо.
Гарри и Дэ попрощались с министром только через полтора часа с начала визита, когда вся бюрократическая волокита осталась позади и в школу с министерской совой было отправлено письмо с просьбой принять на обучение талантливого латента.
От каминной сети пришлось отказаться, так как Дэ, и без того напуганный, не умел пользоваться ею и мог повторить первое перемещение кузена по каминной сети только с более плачевными последствиями. Поэтому они вышли из Министерства магии так же, как вошли, и отправились в Дырявый котёл, который находился в нескольких кварталах от красной телефонной будки.
Кивнув Тому, Гарри быстрым шагом преодолел все препятствия и вышел в Косой переулок.
— Куда мы идём? — спросил Дэ, еле поспевая за Гарри. 
— В Гринготтс на Диагон-аллее, — Гарри не обратил внимания, что его кузен не знает ни что такое Гринготтс, ни что такое Диагон-аллея, и даже не заметил, что кузен в прямом смысле слова бежит за ним. В его голове крутились совершенно другие мысли, но делиться ими он ни с кем не спешил. Ведь сначала нужно проверять свои подозрения, а потом обвинять.
Несмотря на то, что утро не предвещало ни облаков, ни тем более дождя, после полудня начали наступать тёмные, словно грязный снег, тучи. Где-то вдалеке раскаты грома заводили долгий танец с молниями. 
Ураганного предупреждения не было, но сильные порывы своенравного ветра срывали остроконечные шляпы и заставляли шлейфом развиваться мантии волшебников. Магазины быстро сворачивали рекламу и закрывали витрины, дабы вошедший во вкус ветер не принёс убытки. Стекло в одной из витрин многочисленных магазинов со странными названиями и ещё более странными товарами, разлетелось в дребезги, и совы, филины, голуби и орлы получили свободу, но улетать не спешили, важнее было скрыться от этого вездесущего жестокого ветра. На крышах некоторых зданий сверкали громоотводы, привлекая внимание молнии и маня её в свои объятия. 
Дэ заметил несколько человек в джинсах и оглянулся на них — на фоне необычных одежд волшебников они довольно сильно выделялись.
Мощённая булыжником улица расходилась надвое перед белоснежным угловым зданием, что возвышалось над остальными, словно подчеркивая свое величие.
Гарри в буквальном смысле влетел в банк и сразу прошёл к гоблину Нидссоохху. 
— Добрый день, лорд Поттер, — приветствовал Нидссоохх, мельком взглянув на молодого человека, испуганно озирающегося по сторонам за спиной Гарри.
— Я хотел бы стать магическим опекуном, если это возможно.
— Пройдёмте в мой кабинет, — гоблин спустился со своего места, и Гарри последовал за ним.
— Гарри, Гарри, — тормошил его Дэ.
— Что случилось, Дэ? — терпеливо спросил Гарри.
— Кто все эти монстры? 
Несмотря на то, что Дэ говорил шёпотом, гоблины его услышали и крайне недружелюбно посмотрели на того, кто их оскорбил. 
Гарри на мгновение затаил дыхание, не веря своим ушам. Он-то знал, что ссориться с гоблинами себе дороже.
— Гоблины — самые щепетильные банкиры в магическом мире, — Гарри остановился и повернулся к Дэ. Он говорил шёпотом, но достаточно громко, чтобы быть уверенным, что его услышат все гоблины. – Банки гоблинов раскиданы по всему миру, волшебники разных стран спят спокойно, храня свои артефакты и секреты в подземельях гоблинов. Кроме того, если нужно составить секретный документ, то гоблины составят его в совершенном виде и сохранят любую тайну ото всех, даже от Министерства магии. А Гринготтс — самый большой и влиятельный клан гоблинов, который веками хранил тайны Поттеров, — Гарри закончил на одном дыхании, затем развернулся и последовал за Нидссооххом. – Не отставай, — кинул он через плечо.
Нидссоохх сразу предложил присесть молодым людям, а затем выслушал все пожелания Гарри. Как оказалось, признать новое имя Дэ магически не составило труда, а вот стать магическим опекуном оказалось не так просто, как описывала однажды Гермиона. Понадобилось два свидетеля из чистокровных волшебников и два поручителя глав семьи.
Найти в банке двух чистокровных свидетелей оказалось достаточно просто: Фред и Джордж Уизли пришли в банк, чтобы подписать ещё некоторые бумаги для своего бизнеса, а вот глав семей отыскать оказалось сложнее.

***

Гринготтс встречал всех своих посетителей одинаково, гоблины никогда не делали особого различия по статусу своих клиентов, но никогда не упускали при этом свою выгоду. В этот раз лорд Малфой сопровождал свою подопечную к поверенному, невзирая на все протесты девушки.
— Лорд Малфой, вам не обязательно было меня сопровождать, — Сагитта вошла в кабинет и присела в кресло для посетителей. 
Лорд Малфой расположился в соседнем кресле и выжидающе посмотрел на Крыссоохвосста.
— Я хочу вступить в полные права наследования и узнать, кто моя мать. Лорд Малфой посоветовал обратиться к вам за помощью в ритуале на крови, — изложила свое желание Сагитта.
Выслушав просьбу, Крыссоохвосст не стал медлить и потребовал каплю крови для ритуала.
— Также вам понадобится два свидетеля для полного вступления в наследование.
— Вы можете быть вторым свидетелем? – осведомилась Сагитта.
— Нет, свидетелем может быть только глава рода. Лорд Малфой — глава рода, если в банке есть ещё кто-то, то я попрошу его быть свидетелем.
Гоблин быстро вышел из кабинета, торопясь провести ритуал.
В кабинете остались только лорд Малфой и леди Блэк. Сагитта подумала, что самое время поговорить с лордом Малфоем.
— Лорд Малфой, — Сагитта чеканила в сталь каждое слово, её тон звучал так, что перечить не было никакого желания, — если вы хотите остаться в Дракосерпенс-меноре моим наставником, то вам следует оставить дурную привычку напиваться по вечерам огневиски, а утром зелий.
— Леди Блэк, вам не следует....
— Лорд Малфой, — тон Сагитты не предвещал ничего хорошего для лорда Малфоя, – желания имеют странное свойство сбываться и не всегда так, как нам того хочется. Что будет дальше, решать только вам, это ваша жизнь, но делать вы это будете в полном одиночестве или в компании шлюшек. В противном случае вы будете играть по моим правилам.
Такого Драко явно не ожидал. Тон Сагитты оказался настолько жёстким, что он невольно подумал сбежать от неё как можно дальше, но только подумал. 
Однако ответить на такую дерзость со стороны грязнокровки он не успел, поскольку открылась дверь, и вошёл гоблин, ведя с собой двух молодых людей и ещё одного гоблина.
— Лорд Поттер, это леди Блэк. Леди Блэк, это лорд Поттер — ваш второй свидетель, — представил их гоблин.
— Приятно познакомиться, — Сагитта протянула руку и только сейчас признала в лорде Поттере того самого невоспитанного парня, — лорд Поттер.
— Леди Блэк?
*Блэк? Что значит Блэк? Кто она? Дочь Сириуса?* — в голове у Гарри царил настоящий каламбур.
Сагитта сделала вид, что они встречаются впервые. Посмотрев за спину лорда Поттера, она увидела Александра.
*Похоже, он здорово напуган,* — решила Сагитта. — *Но в первый раз и я, наверное, выглядела так же*.
Девушка понятия не имела, как сильно ошибалась. Когда она была в Гринготтс впервые, то вела себя так, будто была в банке уже множество раз.
— Поттер, — констатировал факт лорд Малфой.
— Малфой, — констатировал факт лорд Поттер.
Казалось, воздух начал трещать вокруг этих юных лордов, что-то между ними явно происходило, но они не спешили афишировать свои антипатии, а может, и симпатии.
— Лорд Поттер согласился стать вашим свидетелем, если вы согласны стать его свидетелем, — осведомил Крыссоохвосст.
— Мы согласны, — согласилась сразу за двоих Сагитта.
Гарри посмотрел на Драко и, несмотря на свою антипатию к нему, заметил, как тот устал. Но устал не так, что простой сон всё снимет, а так, будто устал от самой жизни и держится из последних сил.
Юноша не стал ничего говорить и выражать свои соболезнования, снова тревожа незатянувшиеся раны, оставшиеся после утраты слизеринцем родителей, а вспомнил, что гоблин назвал Сагитту «леди Блэк».
— Леди Блэк? – Гарри снова посмотрел на Сагитту.
— Совершенно верно, лорд Поттер, вы не расслышали?
— А это ещё что за мышь? – Драко посмотрел на Дэ.
— Это мой кузен Александр Эванс, — холодно пояснил Гарри. – Он латент.
— Эванс? – Драко помнил, что крёстный ему рассказывал, что в девичестве Лили Поттер была Эванс. – Случайно не родственник Лили Эванс, грязнокровки?
*Латент? Последний латент погиб около полувека назад. Так, значит, этот магл — латент*.
Драко так смотрел на Дэ, что тому хотелось спрятаться или провалиться сквозь землю, только бы не чувствовать этот взгляд.
— Александр — сын родной сестры моей мамы, — коротко пояснил Гарри, пропустив мимо ушей оскорбление.
Тем временем Сагитта прочла бумаги, которые дал ей Крыссоохвосст, и уверенно поставила свою подпись.
— Лорд Малфой, — Сагитта подала бумаги Драко.
Гарри так же быстро читал бумаги, которые подал ему Нидссоохх.
Не найдя ничего зловещего в документах, молодые люди и девушка подписали их.
— Лорд Поттер, теперь вы магический опекун мистера Александра Эванса, — заключил Нидссоохх.
— Леди Блэк, вы вступили в полные права наследования, мои поздравления, — заключил Крыссоохвосст.
У Гарри были вопросы по поводу фамилии леди Блэк, но он решил не спешить и выяснить всё самостоятельно. Потому что когда он рубил сгоряча, то зачастую оказывался на грани жизни и смерти.
— Поттер, ты не слишком ли безответственный, чтобы становиться опекуном? – не сдержался Драко.
— Не понимаю, зачем вообще нужен опекун, — Сагитта надела маску удивления и снова посмотрела на Александра. – Если вдруг захочется сделать глупость, то никакой опекун не остановит.
— Таковы наши законы, — парировал Гарри. 
— О, так вы законопослушный гражданин, а случаем не маменькин сыночек? – Сагитта не желала останавливаться и позволять этому невоспитанному лорду ставить точку.
— Законопослушность в последнее время ценится, не так ли, лорд Малфой? — Гарри посмотрел на Драко.
Только теперь девушка поняла, что подставила под удар своего наставника.
— Однако мода уйдёт так же, как пришла, а верность останется в цене, как и тысячу лет назад.
— Леди Блэк, вы абсолютно правы, но не стоит путать верность и фанатизм.
— О, полностью согласна, лорд Поттер, а вы случайно не фанат Тотенхема? Футбольные фанаты такие психи!
— Нет, я больше люблю квиддич.
— Не удивлюсь, если в команде факультета вы самый преуспевающий игрок.
— Я ловец, леди Блэк.
— Вот как, тогда я должна извиниться за свою излишнюю настойчивость. Вас, наверное, слишком часто бил по голове бладжер, вот вы и забыли, что леди всегда права, даже если это не так.
— Вы правы, леди Блэк, приношу свои извинения за свою несдержанность, — Гарри скрипнул зубами, Александр поёжился, а лорд Малфой был доволен, что не встретился с этой грязнокровкой при иных обстоятельствах.
*Сообщение о смерти Малфоев выбило меня из колеи*, — грустно заметил юный лорд Поттер.
— Я подумаю, стоит ли вас извинять, — Сагитта слегка ухмыльнулась и осталась довольна, что последнее слово всё же принадлежало ей.
Леди Блэк явно выводила лорда Поттера из себя.
Гарри смотрел на девушку и не мог понять, почему она его так бесит. Внешностью она полностью походила на Малфоев, хотя цвет её волос был не просто бесцветный, а седой, но манеры определённо впитывались в кругу высокородных снобов.
Александр только сейчас посмотрел на Сагитту и признал в ней девушку из кофейни, но ничего не успел сказать.
Гарри попрощался с парнем-блондином и Сагиттой и что-то уточнил у гоблинов, затем вылетел из кабинета на прежней сверхзвуковой скорости.
Сагитта посмотрела на захлопнувшуюся дверь. Что-то её беспокоило в этом лорде Поттере. 
*То ли я его здорово задела, то ли мне совсем скучно*.
— Леди Блэк. Ваша родословная:

Полное имя – Сагитта Бьянко Алтейя Серпенс Блэк, герцогиня Серпенс, виконтесса Блэк, маркиза Шазейль, маркиза Лейриаль.
Раса – неизвестна.
Дата и время рождения – 15 июня 1980 года, 07:07:33 до полудня.
Отец – Регулус Арктурус Блэк.
Мать – неизвестна.
16 июня 1980 года – ритуал скрытия на крови, проведён крёстным.
Полное имя с 16 июня 1980 года – Сагитта Бьянко Блэк.
Отец с 16 июня 1980 года – отсутствует.
Мать с 16 июня 1980 года – отсутствует.
Крёстный – неизвестно.
Крёстная – неизвестно.
Другие родственники: неизвестно

— Уважаемый Крыссоохвосст, то, что вы сейчас рассказали обо мне, я и так знаю. Меня интересует, кто моя мать. Кроме того, вам не кажется, что здесь слишком много неизвестных переменных?
Хотя у Сагитты было много вопросов, она не стала показывать свою неграмотность, однако продемонстрировала своё недовольство выполненным ритуалом.
— Боюсь, что на вас были наложены чары, которые не позволяют даже нам, гоблинам, узнать вашу родословную полностью.
— Хотите сказать, что были наложены древние защитные чары? – поинтересовался Драко.
— Совершенно верно.
Вместо ответов, которые ожидала девушка, Сагитта получила только массу новых вопросов, ответы на которые она обязательно найдёт, чего бы это ни стоило.

Гарри и, теперь уже официально, Александр Эванс вышли из банка и наткнулись на Гермиону и Луну Лавгуд, которые ходили по магазинам в поисках подарков к 30 июля, дню рождения Гарри Поттера.
— Гарри! Что ты здесь делаешь? — воскликнула Гермиона, от удивления забывшая поздороваться: несколько минут назад она как раз приобрела для Гарри подарок.
— Привет, Герми, Луна, — Гарри улыбнулся и пропустил вопрос подруги.
— Привет, Гарри, — улыбнулась Луна. Девушке было приятно снова встретить своего друга.
Она выглядела, как всегда, счастливой и готовой помочь любому, кто попросит, иногда её доброта переходила все границы, впрочем, как и фантазия. Длинные белые волосы лежали на плечах, улыбка такая нежная, что не может не пленить, голос воистину по-вейловски манящий. И ещё бы, ведь у девушки на самом деле в роду были вейлы. Порой она была похожа на призрак, но только когда о чём-то упорно размышляла. И хотя сама Луна не гриффиндорка, но её лучшая, если не единственная, подруга — это Гермиона.
— Вы по магазинам? – Гарри посмотрел на пару пакетов в руках девушек.
*Явно фолианты*, — юноша хорошо знал, что зелья и старинные фолианты — это единственное, что нельзя уменьшать. Хотя некоторые волшебники их уменьшают, а потом удивляются, почему зелье дало не тот эффект, а с фолиантов спала слабая защитная магия.
— Да, мы выбираем подарки, — пояснила Луна и сразу предложила: – Хочешь пойти с нами?
— Гермиона, ты уже придумала, что мне подарить? – Гарри улыбнулся тому, как девушка надула губки и сердито посмотрела на Гарри.
*Только не книгу*, — подумал юный волшебник.
— Нет, Гарри, в этом году ты останешься без подарков, — обиженно заявила Гермиона, будто прочитав его мысли.
— О, Луна, если вы выбираете подарки, то нам лучше не ходить с вами, — заключил Гарри и добавил: – А то я все подарки заранее увижу, и сюрприза не получится.
— Гермиона Грейнджер, — Гермиона протянула руку парню, который, похоже, прятался за Гарри, словно за щитом, который мог защитить его от кого угодно.
— Это мой кузен Александр Эванс, вы, кажется, не знакомы, Герми? – Гарри всё же представил кузена, поскольку уже обдумывал, как попросить гриффиндорскую всезнайку всего за месяц подготовить Александра к экзаменам четвёртого курса.
— Нет, не знакомы, — Гермиона убрала руку, которую Александр так и не пожал. – Но разве твой кузен не магл? Гарри, нам нельзя приводить маглов на Диагон-аллею и тем более в Гринготтс. 
— Гоблины беспощадны к маглам, которые забредают в их земли или штольни, а вы были в Гринготтсе, но этот магл всё ещё жив, и это странно, — пояснила со всей своей невозмутимостью Луна. 
— Нет, нет, вчера выяснилось, что Александр – латент, — поспешил объясниться Гарри.
— Латент! – Гермиона была так удивлена, что переспросила в полный голос. Некоторые прохожие оглянулись на них, но не более того. – Прости, что так громко, но ты уверен, Гарри?
— Мы уже были в Министерстве магии, и министр Скримджир сам проверил и сделал те же выводы, что и я прошлым вечером, — пояснил юный волшебник.
— Гарри, последний латент был обнаружен на территории Англии пятьдесят два года назад.
— Пятьдесят два года назад!? – Гермиона удивилась словам Луны. 
— Не знал, что это такая редкость, — Гарри действительно был удивлён, хотя когда об этом его осведомил министр, то он не придал его словам никакого значения.
— Профессор Биннс на истории магии рассказывал про латентов, но я, наверное, пропустила!
— Гермиона, странно, что ты этого не знаешь, ведь ты единственная, кто не засыпает на истории магии, — Гарри действительно было странно слышать, что самая умная ученица в Хогвартсе чего-то не знает.
— Гарри, история магии будет на СОВ. Если ты хочешь стать аврором, то тебе нужно сдать СОВ на «Превосходно», — напомнила Луна своим завораживающем голосом.
— Гарри, ты всё ещё хочешь стать аврором? – Гермиона была немного удивлена, что друг хочет стать аврором после всего, что произошло, но она отлично знала, насколько тот бывает упрям.
— Да, я стану аврором, — подтвердил Гарри. Гермиона хотела ещё что-то спросить, но юноша опередил её: – Я стал магическим опекуном Александра, только что.
Девушка, открывшая рот, поспешила закрыть его и переварить то, что только что сообщил ей лучший друг.
— О, как это благородно с твоей стороны, Гарри, но для подтверждения опеки нужны свидетели, — Луна снова улыбнулась и посмотрела на того, кто прятался за спиной её друга.
— Фред и Джордж стали моими свидетелями, а также Малфой и леди Блэк.
— Так ты уже знаешь, Гарри?
— Что знаю, Гермиона?
— Леди Блэк — дочь Регулуса Блэка.
— Регулуса? Брата Сириуса!? – вот теперь Гарри был по-настоящему удивлён. Ему казалось, что на него вылили ушат ледяной воды или сообщили что Том Реддл — его дядя.
— Гарри, разве ты не читаешь газеты? – полюбопытствовала Луна.
— Нет, летом я не выписывал «Пророк», — признался Гарри.
— Гарри, сейчас нам нужно идти, но завтра мы поговорим об этом в Норе, — девушка взяла подругу за руку и зашагала прочь, но через несколько шагов остановилась и снова повернулась к юноше. – Только спокойно Гарри, мы во всём разберёмся.
— Да, Герми, поговорим в Норе, — юный волшебник понял, что у гриффиндорской умницы возникли подозрения и вопросы, что и у него самого, многочисленные вопросы, которые требовали ответов.
Попрощавшись, они разошлись в разные стороны.
Гарри отправился в магазин мадам Малкин, чтобы купить мантию для кузена, а то джинсы и футболка привлекают слишком много ненужного внимания волшебников на Диагон-аллее.
У мадам Малкин возникли некоторые проблемы, потому как Александр наотрез отказался, чтобы в него тыкали волшебной палочкой, но после того, как Гарри пригрозил ему немедленным возвращением к любящим родителям, Александр смирился с тем, что в него все-таки будут тыкать волшебной палочкой.
— Значит, ты знаешь? – спросил Александр, когда они вышли от мадам Малкин.
— Знаю о чём? – Гарри сделал вид, что не понимает, о чём говорит Александр.
— Знаешь, что моя девушка оказалась такой, ну такой как...
— Как ты? – закончил Гарри за кузена.
— Ну, да, наверное, ну....
— Да, я сразу догадался, она совершенно не умеет общаться с обычными маглами. Скорее всего, она из аристократичной семьи волшебников. Общение с тобой ей могло очень дорого обойтись, — юноша вспомнил, как однажды заметиил парочку, держащуюся за руки, на улице.
— Что ты имеешь в виду?
— В каждой аристократической семье свои правила. В худшем случае её могли выжечь из родового древа, в лучшем – убить, — пояснил Гарри, но Александр, похоже, не очень понял его слова. Обычному человеку вообще сложно понять, что такого плохого в общении с другими слоями общества, но для чистокровок это было очень важно и поддерживало честь и чистокровность семьи. Несмотря на то, что Гарри являлся гриффиндорцем, которые обычно не ставят свой род превыше всех и вся, он на примере крёстного увидел, что происходит с теми, кто теряет защиту родовой магии, защиту крови. И теперь уже не осуждал жёсткие нормы чистокровных семейств. – Мы пришли, — Гарри вошёл в магазин и поманил с собой Александра. 
Магазин мистера Олливандера был по-прежнему забит футлярами с палочками. Гарри хорошо помнил, как пришёл сюда первый раз и как, выбирая палочку для себя, попутно разрушал магазин мистера Олливандера.
— О, мистер Поттер, рад вас видеть. Неужели вы сломали свою палочку!? – старик вышел из-за одного из стеллажей, услышав колокольчик, что висит над дверью.
— Нет, что вы, мистер Олливандер, я привёл своего кузена. Он латент и срочно нуждается в палочке, а у вас покупали палочки все волшебники моей семьи.
— О, ну тогда приступим, — мистер Олливандер скрылся за стеллажами с футлярами с палочками.
— Гарри, ты уверен, что мне нужна палочка? – тихо спросил Александр, снова вспомнив пресловутый стол.
— Да, у каждого волшебника есть палочка, и ты не исключение. Не бойся, мистер Олливандер сможет подобрать подходящую для тебя палочку, которая поможет развить твои способности. Вообще-то палочка выбирает волшебника, а не наоборот, но не каждая палочка может раскрыть потенциал мага в полной мере, — пояснил Гарри.
Палочку подбирали воистину долго!
Сначала Александр боялся брать в руки палочки, а тем более взмахивать ими, с ужасом вспоминая последствия подобного эксперимента в кабинете министра. Затем, когда юноша уже порядком устал, он перестал шарахаться от мистера Олливандера, однако ни одна палочка так и не подошла. Они перебрали более сотни вариантов, пока наконец при взмахе очередной палочкой из нее не посыпались искры
— Десять с четвертью дюймов, ясень, хорошая упругость, сердцевина — волос из хвоста единорога, — осведомил юных волшебников мистер Олливандер.
*Да, сложный покупатель попался мистеру Олливандеру на этот раз*, — мысленно усмехнулся Гарри.
— Вы второй мой сложный покупатель за лето, мистер Эванс, — пожаловался мистер Олливандер, будто читая мысли Гарри.
— Позвольте поинтересоваться, мистер Олливандер, кто был первым сложным покупателем? – не смог скрыть своего любопытства Гарри.
— О, это леди Блэк. Мой магазин выглядел как после урагана! К счастью, я смог подобрать палочку для леди Блэк: тринадцать дюймов ровно, тис, клык василиска, кровь вампира.
— Мощная палочка.... подождите. Вы сказали: кровь вампира?
— И очень похожа на вашу, мистер Поттер, — добавил мистер Олливандер.
— Но у меня — дуб и жилы василиска, — возразил Гарри. 
— Именно, но сердцевины ваших палочек родственны, — пояснил старый волшебник, но тут же, заметив озадаченные лица собеседников, решил разъяснить поподробнее: – Жилы василиска в сердцевине вашей палочки, клык в сердцевине палочки леди Блек и сердце василиска в сердцевине палочки мистера Малфоя принадлежат одному и тому же василиску. Кроме того, в прошлый ваш визит я очень торопился, поэтому забыл упомянуть, что в сердцевине вашей палочки также содержится волос дроу.
— Мистера Малфоя? – вскинул бровь Гарри.
— Да, юный мистер Малфой покупал у меня палочку ещё в начале лета. 
*Три палочки, и все родственные. Не могу поверить, что у меня и Малфоя родственные палочки! Да ещё эта леди Блэк, кто она, великий Мерлин, такая!? * — Гарри был, мягко говоря, не в восторге от Сагитты, а говоря не мягко, она ему просто не нравилась. Именно поэтому он пропустил последние слова мистера Олливандера.
— Куда теперь? – спросил Александр, когда они вышли из магазина.
— В “Дырявый котёл” — снимем комнату, а завтра отправимся в Нору.
*Дырявый котёл? Это что? И в чью нору мы отправимся? Для охоты на лис ещё рано. Не поймешь все-таки этих волшебников *, — с такими размышлениями Александр шел за Гарри.
Когда Гарри стукнул по нужным кирпичикам и кирпичная стена открылась, кузены наконец прошли в «Дырявый Котёл». Бармен Том, а по совместительству владелец заведения, как всегда приветствовал желанных посетителей и предоставил Гарри Поттеру лучшую комнату. Они поднялись в комнату: та была довольно большой и светлой, с двумя кроватями с балдахинами, стены и пол расписаны в слизеринском стиле, два кресла у окна, выходившего на магловскую улицу, и большая колдокартина с изображением Хогвартса довершали обстановку, создавая ощущение уюта. Александр почувствовал себя в полной безопасности и без ужина упал на кровать, несмотря на то, что за весь день даже не перекусил. 

***

— Вы лучшие друзья с лордом Поттером? 
Драко чуть не поперхнулся вином, когда Сагитта предположила, что они с Поттером могут быть друзьями.
— Мы с лордом Поттером не друзья, — коротко ответил он.
— Тогда почему так хорошо друг друга понимаете? — Сагитта говорила тихо и размеренно, словно напевала песенку.
— Мы понимаем друг друга без слов? Леди Блэк...
— Лорд Малфой, меня зовут Сагитта. Будьте добры, перестаньте меня называть леди Блэк.
— Этикет требует...
— Я знаю, чего требует этикет, — Сагитта повернулась к Драко и выпалила: – Меня этим этикетным дерьмом с детства кормили, но я не собираюсь жить так, как того требует какой-то этикет.
Драко неожиданно рассмеялся, но Сагитта не поняла, что его рассмешило. Однако, она впервые видела, как лорд Малфой смеётся, и ей это понравилось.
*Наконец-то обстановка разрядилась*, — облегчённо вздохнула девушка.
В каминной комнате было темно, в камине горел огонь, а на улице лил затяжной ливень. Вся обстановка состояла из двух кресел у камина и маленького столика между ними, на котором стояла бутылка вина и два бокала. 
— Тогда, Сагитта, называй меня Драко.
— Мне подходит, — удовлетворённо согласилась Сагитта, — Драко.
— Значит, тебя действительно воспитывали аристократы, хоть и маглы?
— Да, они воспитывали меня десять лет, а затем они мне надоели, — соврала девушка и решила сменить тему. — Я могу задавать неприятные и личные вопросы? – осведомилась Сагитта.
— Да, задавай любые вопросы, я отвечу на все.
— Тогда почему ты и лорд Поттер разговариваете как друзья, но ты не считаешь его свои другом?
— Потому что Поттер мне не друг. Каждый раз, когда я о нём думаю, у меня болит голова. В Хогвартсе он самый заносчивый, самый высокомерный, самый гордый и самый надменный. Он маглолюб и водится с семейкой предателей крови, Уизли. 
— Вообще-то, ты только что описал себя, не считая семейки Уизли.
Драко посмотрел на Сагитту так, будто она оскорбила его.
— Вообще-то, ты на него очень похожа, только не такая маглолюбивая. Не заводи себе неправильных друзей, и тогда тебя не в чем будет упрекнуть, кроме ужасного характера, — вспомнил старый совет Драко.
Сагитта рассмеялась.
— Вы давно знакомы?
— С первого курса.
— О, уже пять лет? – подсчитала Сагитта.
— Да, Поттер учится на Гриффиндоре, а я — на Слизерине.
— А как определяют, на какой факультет отправить студента? – в голове девушки промелькнули страшные медицинские инструменты и модель цепочки ДНК. 
*Наверное, как-то проверяют гены*, — от этой мысли стало страшно.
— Это определяет старая зачарованная шляпа.
— Ясно, — с облегчением вздохнула Сагитта. — Семейство Уизли — это какие-то преступники?
— Если нищета и маглолюбство — преступление, то да.
— Конечно, кровь и состояние имеют значение, но способности важнее.
Драко снова посмотрел на свою собеседницу.
*Она так быстро впитала основы. Просто удивительно, что она не поддерживает грязнокровок, хотя, вероятно, и сама принадлежит к их числу*.
— Я слышала, что недавно была война.
— Да, была война, но она окончена, — Драко поморщился, говоря о войне, будто говорил о чём-то омерзительном. 
— Не хочешь говорить? Я не буду настаивать. — Сагитта допила вино в бокале и поставила его на столик. – Знаешь, я нашла нечто необычное, — Сагитта достала из сапога медальон и подала его Драко.
— Сапог? – усмехнулся Драко.
— Удобно, когда нет карманов, — оправдалась Сагитта. — Что это?
— Медальон из чёрного золота, старинный, — Драко рассматривал медальон в виде чёрного солнца, образованного тремя переплетенными змеями, явно кельтского характера. Открыть медальон не получилось, но чар волшебник на нём не обнаружил. 
*Нужно посмотреть в библиотеке кельтскую защитную магию*, — Драко всегда привлекали тайны и секреты, однако, будучи слизеринцем, он очень не любил рисковать и подставляться, поэтому всегда сдерживал свои желания, но ведь в этот раз ничего страшного не произойдёт, это всего лишь медальон.
— Чёрное золото? Но я не заметила там примеси бронзы.
— Нет, чёрное золото — это редчайший драгоценный металл, который невозможно найти.
— То есть это что-то магическое?
— Да, — кивнул Драко.

***

Гермиона вернулась домой, когда уже стемнело, и снова поругалась с родителями. Это лето для неё было словно ад, за всю жизнь она ссорилась с родителями меньше, чем за последние месяцы. Она сама не понимала, что с ней происходит и почему она не может быть сдержанной как всегда. Сегодня она чуть не поссорилась с Гарри, накричала на Рона, и, наконец, девочки на улице, с которыми она когда-то дружила, снова стали её задирать и обзывать. Если бы она не торопилась так сильно домой, то, наверное, снова бы подралась.
Гермиона сидела на кровати и смотрела на стену, где висели многочисленные грамоты и дипломы, свидетельствующие, что в начальной школе она была лучшей ученицей и превосходной спортсменкой. Прошлая жизнь казалась ей чужой, словно была прожита не ею самою, а совершенно другим человеком.
Гермиона никогда не опускала руки, даже в минуты отчаяния, когда очень хотелось заплакать и сказать: “Достаточно, я хочу умереть”, любой другой на её месте так и сделал бы, но только не она. Девушка вообще не любила плакать, особенно так, чтобы видели другие. По её мнению, показывать свои слёзы — непростительная слабость, которую она не может себе позволить.
Если вспомнить самый ужасный момент в её жизни, то это будет детская площадка шесть лет назад. У Гермионы всегда были необычные способности, и она очень любила животных — даже самые дикие животные подходили к ней и позволяли себя погладить. А иногда, когда Гермиона злилась, случалось что-то необычное, например, начинали двигаться предметы, или внезапно поднимался ветер. Вот и в тот раз, когда Гермиона каталась на качелях на детской площадке, соседские дети стали её обзывать ведьмой и кидать в неё грязью, что оставил утренний дождь.
Когда Гермиона хотела уйти домой, то дети повалили её на землю и сильно избили, сломав несколько рёбер и руку в двух местах. Это было очень, очень больно, но она не заплакала, от чего дети только сильнее её били.
Воистину говорят, что дети очень жестоки.
В себя пришла Гермиона уже в больнице. Родители сказали, что нашли её на детской площадке без сознания и привезли в больницу. На вопрос «Кто это сделал?» Гермиона не ответила, хотя если бы она призналась, то дети, что издевались над ней каждый день и зашли так далеко, что чуть было не убили, получили бы свою долю жестокости.
Гермиона никогда не была ябедой и не любила жаловаться, что бы ни происходило. Она всегда стойко сносила все унижения и, наверное, именно поэтому и выжила на войне, когда Беллатрикс Лестрейндж пытала её Круциатусом, а Волан-де-Морт добавлял неизвестные ей заклинания, которые приносили не меньше боли.
Но даже тогда Гермиона не чувствовала такой боли, как сейчас. Это была боль от одиночества, которая создаёт пустоту в сердце и душе. После того, как она поступила в Хоогвартс и нашла настоящих друзей, все каникулы она проводила с ними. Они были неразлучны как в школе, так и за пределами её стен, но после того, как окончилась война, всё стало совсем иначе. Родители настояли, чтобы их дочь провела всё лето с ними, маглами, а Рон и Гарри, настоящие друзья, что всегда были вместе с ней, не стали возражать. Казалось, что победа в войне отдалила гриффиндорское трио друг от друга и проложила невидимую пропасть непонимания и усталости от их дружбы. Конечно, Гермиона была хорошей дочерью и приезжала к родителям летом на день или два, чтобы увидеться с ними, но каждый раз девушка ловила взгляды непонимания, страха и, наверное, отвращения — точно такие же взгляды, как от соседских детей. Ей не хотелось задерживаться в родном доме, потому что это причиняло боль, а в голову приходили не самые хорошие мысли.
Скорее всего, она так и просидела бы всю ночь в своих раздумьях о несправедливости, если бы в окно не постучала сова. Это была белая полярная сова, Гермиона сразу узнала в ней сову Гарри, что они втроём выбирали сразу после войны. Это был последний день, проведенный вместе с друзьями, и девушка помнила его в мельчайших подробностях.
Она не могла представить, что с ней будет, если Гарри и Рон, её драгоценные друзья, покинут её потому, что она маглорождённая. Ведь, несмотря на то, что Рон – один из предателей крови, он чистокровный волшебник, как и Гарри, который также из древнего рода. Как известно, на войне все средства хороши, и умные люди полезны, несмотря на их происхождение.
Но что будет после войны, не знал никто, ведь дети, знавшие только войну и умевшие только воевать, не могут так просто пустить свою магию в мирное русло.
Однако, это было первое письмо от друзей за всё лето!

Герми, привет!
Впрочем, мы сегодня уже виделись.
Я хотел спросить у тебя, до того как мы встретимся в Норе, не согласишься ли ты за месяц преподать четыре курса моему кузену, чтобы он мог сдать зачёт в Хогвартсе?
Гарри.

Письмо оказалось на редкость коротким, хотя Гарри всегда был достаточно красноречив и его письма Сириусу порой оказывались толстыми, словно книги, но вот доходили ли они до крестного, друзья толком не знали, потому что ответов никогда не приходило. Может, Аргентина слишком далека для сов, и стоило отправлять магловской почтой? 
Гермиона почувствовала укол ревности, но отбросила эту мысль сразу же. Вместо глупых мыслей, она взяла перо и пергамент и быстро, красивым почерком написала ответ Гарри, такой же короткий, как и полученное от него письмо:

Гарри!
Мог бы спросить и завтра в Норе, ведь ты заранее знаешь мой ответ. Конечно, я преподам всю программу за четыре курса твоему кузену, и не сомневайся, после моих уроков он обязательно сдаст зачёт четвёртого курса.
Гермиона.

Эти игры ему никогда не доставляли удовольствия, только излишне трепали нервы. Наверное, он был сделан не из такого теста, как авроры, что хранили спокойствие британского магического общества....
И действительно, кровь у него и всех остальных авроров была совершенно разная и отличалась чистотой и названием. В нём текла голубая кровь чистокровных волшебников, но этот факт приходилось скрывать от всех, даже от любимого.
Аврор скинул плащ и тяжёлые сапоги и, вздохнув, опустился в кресло. Камин разжигать не было никакого желания, как и разговаривать со своим напарником, который тихо дышал на кровати.
Квартира была небольшая и находилась на чердаке дома времён второй мировой войны прямо на границе магического Лондона. С одной стороны окна выходили на неприметную и малолюдную улицу волшебного Лондона, с другой стороны — на магловскую улицу в Бренте . Это была довольно просторная комната, вмещавшая кровать, камин, два скрипучих кресла, которые стремились сломаться под своими хозяевами, а также некое подобие кухни. Стенным шкафом и хранилищем мётел служил тёмный чулан, что находился за ванной.
После тяжёлого дня и половины ночи, потому что через пару часов уже осенний рассвет, Рик не хотел не только ни с кем разговаривать, но и никого видеть, даже своего любимого. Он не желал посвящать его во все подробности того дела, которое привлекло его внимание ещё в начале лета. Он и раньше замечал нестыковки в делах осуждённых и отправленных в Азкабан волшебников, но закрывал глаза на это обстоятельство в виду того, что все они были Пожирателями Смерти. Но это дело было явно шито белыми нитками, к тому же так неумело.
В “Ежедневном Пророке” напечатали известие о смерти Люциуса Малфоя, да ещё обвинили его в смерти жены, Нарциссы Малфой, в то время как он уже несколько дней находился в Министерстве магии, а обвинение и приговор ещё не были вынесены. Предполагалось, что об этом небольшом недоразумении никто не узнает, а даже если узнают, то определённо будут молчать, ведь лорд Малфой — Пожиратель Смерти.
Но Люциуса Малфоя Рик знал лично. И не только. Рик был посвящён в обстоятельства некоторого старого дела, о котором не догадывались даже в Министерстве магии. Ещё бы, если бы об обстоятельствах, при которых они познакомились , узнали непосвящённые, то лорда Малфоя могли объявить новым Тёмным Лордом, да и не только его одного. 
Рик закрыл глаза и прислушался, услышав размеренное дыхание любовника, расслабился.
В ходе своего самостоятельного и далеко не законного расследования аврор выяснил, что не только дело лорда Малфоя шито такими заметными нитками в тёмном архиве Министерства. Кроме того, всё говорило о том, что это всё проделывает некто извне, а не министерские клерки и даже не министр магии. 
Рик всё лето убил на поиски этого некто, но результата не было совершенно никакого, пока “Ежедневный Пророк” не прокричал на всю магическую Британию, что сильнейший светлый маг жив, точнее, каким-то чудом выжил во время войны с Тем-кого-нельзя-называть.
Аврор не был уверен, что герой войны с Грин-де-Вальдом связан с тем, кто и отдает приказы, поэтому в голову приходила всего одна бредовая мысль, которая просто не могла, не имела права быть правдой.
Весь день и большую часть ночи Рик следил за своим непосредственным начальником, Аластором Грюмом. Этот выдающийся аврор побывал в Хогвартсе в преддверии нового учебного года и разговаривал именно с директором. Конечно, могла быть масса причин и одна правдоподобнее другой, но визит был неофициальный. Затем аврор отправился в Хогсмит, но с кем встречался Грюм там, Рику выяснить не удалось. После Рик потерял из вида своего непосредственного начальника и был вынужден вернуться в Министерство, где и узнал, что в Хогсмите найден труп неизвестного , которого пытали, а затем убили Авадой. Предположений появилось много, одно хуже другого.
Рик не заметил, как в комнате стало светло, а его по-прежнему так и не клонило в сон. Он просто не мог уснуть с осознанием того, что никогда не сможет собрать доказательства своей теории заговора, если это, конечно, не результат его усталости.
— Доброе утро, милый, — прошептал тихий сонный голос и нежно поцеловал Рика в губы. Только теперь напряжение покинуло аврора, и он почувствовал себя сонным и усталым. 
— Ты уже проснулся? – удивился аврор, ведь он не слышал, как Рин встал.
— Уже рассвело, — Рин указал на окно, в которое проникало осеннее, всё ещё тёплое, солнце. – С днём рожденья, Рик, — в руке Рина будто по волшебству появился бардовый тюльпан, любимый цветок его супруга.
— Ты прелесть, — прошептал Рик и теперь сам впился в губы Рина.
Рин был на одиннадцать лет младше Рика, но парней это не смущало. Они официально поженились пять лет назад, через полгода после того, как познакомились на стажировке будущего аврора в аврорате, именно тогда у юноши и вспыхнули чувства к своему старшему товарищу и наставнику. Рин был среднего роста и телосложения, со светло-каштановыми волосами и чёлкой, которая постоянно лезет в глаза. Его длинные тонкие пальцы намекали, что он мог бы быть пианистом, но Рин не играл ни на одном музыкальном инструменте, потому что у него попросту не было слуха.
Рин сел на колени к Рику, снова прильнув к его губам, и кресло жалобно заскулило, будто отсчитывая себе последние мгновения жизни. Так и было, как только поцелуй прервался, кресло пискнуло последний раз и парни упали на пол. Рик рассмеялся. Увидев что любимому весело, Рин наконец успокоился и решил поговорить на тему, которая не давала ему покоя уже давно, но подходящего момента всё не находилось.
Последние несколько месяцев парни почти не виделись, даже на работе, и это учитывая то, что они напарники. Рик ничего не рассказывал Рину, а лишь отмахивался от него и возвращался в их гнёздышко, только когда супруг засыпал.
— Рик, ты обещал рассказать, чем занимаешься всё лето, когда кресло сломается.
Рик посмотрел на любимого и устало улыбнулся.
— Я имел в виду не это кресло, а то, — указал он на второе кресло.
— Хватит увиливать, — Рин встал и пошёл на некое подобие кухни, где можно было сварить кофе и найти овсяные печения, что так любили парни.
Рик тяжело вздохнул, ему не хотелось сейчас разговаривать об этом и вообще посвящать в такое опасное дело Рина. Ведь он не переживёт, если с его любимым что-либо случится из-за него.
Аврор почувствовал аромат кофе и нехотя поплёлся вымаливать благосклонности у своего любимого. Ему очень не нравилось, когда они спорили: при их работе каждый спор мог оказаться последним воспоминанием, оставшимся о любимом. Рик подошёл сзади и обнял супруга, который наливал горячий кофе, за талию.
— Прости, — шепнул он, склонившись к плечу Рина. – Наверное, я не должен был скрывать это от тебя, но, — Рик пытался найти слова, которые не разозлят Рина и не заставят его расспрашивать дальше, — я не уверен, что хочу, чтобы ты знал об этом.
— Ты мне не доверяешь? – на мгновение руки Рина замерли в ожидании ответа.
— Нет, — Рик сильнее прижал Рина к себе, чтобы случайно не потерять самое драгоценное, что есть в его жизни.
— Тогда в чём проблема?
— Я тебя люблю, разве этого не достаточно?
Рин повернулся и обвил шею любимого руками, он внимательно смотрел в глаза Рика, будто мог прочесть его мысли. Но аврор был превосходным окклюментом, ведь его обучал столь же превосходный окклюмент.
— Я люблю тебя, поэтому не хочу, чтобы ты оставался один. Разве ты не помнишь нашей клятвы? 
Теперь, когда Рин вспомнил день их венчания, ему стало стыдно за такое отношение к супругу, который терпеливо прощал ему каждый день лета. Как он мог забыть! Как!?
— Мне стыдно, что я такой идиот.
— Ты мой любимый идиот, — Рин притянул Рика ближе, и они слились в нежном поцелуе.
Кофе был как всегда превосходен — только Рин мог сварить настолько вкусный кофе. Впрочем, кофе становился еще вкуснее в постели с любимым, несмотря на то, что он давно уже остыл.
Люди говорят, что холодный кофе отвратительный на вкус, и отказываются его пить, но вкус кофе не зависит от его температуры. Если ты с любимым, который приготовил для тебя кофе, то этот ароматный напиток сохраняет свой божественный вкус, даже когда остынет.
— Так ты посветишь меня в тайны мадридского двора?
Рик помедлил, но всё же решился.
— Большинство дел сфальсифицированы. Я об этом давно знаю, но в начале лета был арестован Люциус Малфой, его объявили мёртвым, когда приговор ещё не был вынесен и он ещё не был отправлен в Азкабан.
— Люциус Малфой – Пожиратель Смерти, — напомнил Рин. – Его всё равно ждёт поцелуй дементора.
— Люциус, — тихо произнёс Рик, не подозревая, какой укол ревности почувствовал любимый. – Рин, есть история, которую не знают волшебники, в неё посвящены только избранные. 
— Неизвестная история?
Рик кивнул и продолжил.
— Избранных всегда было семь , свою ношу они передавали самым близким людям, в “чистоте” которых были уверены. Они должны хранить тайны чистокровных родов любой ценой.
— Ты выслеживал их всё лето?
Рик понял, что Рин пошёл совершенно в противоположную сторону, но разубеждать его не стал. Ведь Рин не знает, что Рик — чистокровка.
— Знаешь, я написал завещание, — вдруг выпалил аврор.
— Рик, мы все пишем завещание перед тем, как войти в состав аврората, — напомнил супруг любимому.
— Нет, милый, я написал другое завещание, по которому ты основной наследник. Это завещание хранится у поверенного в Гринготтсе, тебе достаточно показать обручальное кольцо, чтобы встретиться с ним.
— Что за глупости ты говоришь? Будто умирать приготовился! – Рину совсем не нравился такой настрой его Рика.
— Любимый, я же аврор, я каждый день могу умереть, — пояснил Рик и, перевернув Рина на спину, накрыл его губы поцелуем.

***

Сагитта встала достаточно поздно, но только потому, что всё утро лениво провалялась в постели. Солнце уже стояло высоко, и было ужасно душно, хотя в Дракосерпенс-меноре это не ощущалось. Каменные холодные стены делали работу дюжины кондиционеров. 
Больше всего на свете Сагитта хотела попить кофе, но как она ни звала Фиделиса, тот не приходил. С мыслью, что старый домовик, наверное, сдох от жары, Сагитта встала и, найдя в шкафу чёрные брюки из тяжёлого атласа и трикотажный чёрный топ, спустилась вниз и отправилась в кухню.
Драко, который уже больше часа сидел и освежал свои знания по трансфигурации, она не заметила, пронесясь мимо него со скоростью света.
Фиделис стоял на кухне и что-то делал.
— Доброе утро, Фиделис.
— Хозяйка, Фиделис желает доброго утра хозяйке.
— Где турка? – сразу перешла к делу Сагитта.
— Вот, хозяйка, — Фидели щёлкнул пальцами, и турка вылетела из верхнего шкафчика прямо в руки Сагитты.
— И кофе в жестяной банке, который я принесла, — названный предмет тут же прилетел к Сагитте.
— Доброе утро, леди....
— Вообще-то, мы перешли на “ты”, Драко. И я собираюсь сварить кофе, будешь?
Драко посмотрел на турку и на жестяную банку, что держала в руках Сагитта.
— Венская обжарка, — пояснила она, откупорив банку и вдохнув аромат, что был сравни аромату букета вина.
Кофе оказался действительно ароматным. И очень крепким. Драко был удивлён, что такое кофе Сагитта пьёт чёрным и без сахара.
Юный лорд Малфой достал из мантии медальон, который девушка вчера ему показывала, и положил на столик. Сейчас они сидели в гостиной и при дневном свете медальон будто тускнел.
— Ты выяснил, что это за медальон?
— Нет, никаких упоминаний о подобных медальонах, но, возможно, это старинный артефакт. А вот о чёрном золоте упоминалось в 15 веке как о металле, который поглощает душу своего носителя.
— Ну в таком случае у меня уже нет души, потому что этот медальон у меня столько, сколько я себя помню, — пожала плечами девушка.
Драко очень насторожило то, с каким безразличием к собственной душе относится Сагитта, впрочем, если бы он собственными глазами не видел того, что может произойти с душой человека, наверное, тоже не поверил бы.
Он раз за разом прокручивал в голове тот самый день, когда увидел крестраж. Его неудержимо тянуло к этому медальону, что чуть было не забрал его жизнь. Он знал, что когда прикоснётся к этому восьмиугольному ювелирному изделию, принадлежавшему самому Салазару Слизерину, то его жизнь оборвётся. Но это не имело для него никакого значения, однако, за мгновение до того, как он притронулся к этому крестражу и лишился своей души, отец остановил его руку. В тот момент ледяной Люциус Малфой смотрел на своего сына не с обычной холодностью и отстранённостью, а с беспокойством, которое Драко видел только в глазах матери, а руку сжимал так крепко, что казалось, будто кость сейчас сломается. Люциус мотнул головой, говоря, что не нужно этого делать, но от этого желание Драко стало только сильнее. 
В тот раз Драко смог себя сдержать и не прикоснуться к медальону Салазара Слизерина, но юноша не мог быть уверен, что в следующий раз сможет сдержаться.
Что бы произошло, если бы желание Драко достигло апогея, когда он был так близко к крестражу, что пленил его желания? На этот вопрос не мог ответить никто. Лишиться души, умереть или стать пленником крестража и Тёмного Лорда — для юноши ничего хорошего это не предвещало.

***

*Четыре месяца назад* 

Нагайна сделала своё дело, его бузинная палочка теперь у Тёмного Лорда, а сам он лежит и дожидается медленной смерти от её яда. Да, наверное, он хочет умереть, снова встретить свою драгоценную Лили.
Вот Гарри смотрит на него. Сначала он хочет отдать Гарри свои воспоминания, но его что-то останавливает. То ли страх, что он окажется, в буквальном смысле, голым перед ЕЁ сыном, то ли нежелание оправдываться перед ЕГО сыном. Он не понимает, что с ним происходит и хочет ли он вообще жить. 
Вот Гарри уходит, оставив его в гордом одиночестве ожидать старуху с косой. 
Он уже не чувствует своего тела так, как должен, руки с трудом двигаются, а голоса совершенно нет. Почему-то ему кажется, что все, что происходит, абсолютно неправильно, будто он что-то упустил. Причем упустил нечто очень-очень, ну просто невероятно, важное – то, что не имеет ни малейшего права терять из вида.
Наверное, именно это чувство чего-то упущенного, какой-то ошибки и заставляет его использовать противоядие, которое он приготовил много лет назад и всегда носил с собой. Он заблаговременно знал, что Тёмный Лорд не пощадит его и может приказать Нагайне подарить долгую мучительную смерть предателю, двойному агенту.
Несмотря на то, что руки его уже не слушаются, а всё вокруг начинает приходить в состояние хаоса, ему удаётся достать из потайного кармана мантии миниатюрный бутылёк с противоядием. Сил на раскупорку нет, как и гарантий, что такое старое противоядие вообще подействует. Он кладёт бутылёк себе в рот и раскусывает его. Содержимое оказывается не самым приятным на вкус, впрочем, аромат также отвратительный, стекло ранит рот, от чего на губах появляется алое сияние крови.
Благо невербальные заклинания — его конек, и он никогда не ошибается в них, поэтому поджечь хижину не составляет особого труда, хоть и получается не с первого раза.
*Вот и понадобилась незарегистрированная палочка *, — подумал он.
Воющая хижина загорелась и быстро превратилась в пылающий факел.
Когда он трансгрессировал , всё его тело будто разрывало на мелкие части, а затем собирало вновь, никогда раньше он не испытывал такой боли, даже запретное Круцио не могло сравниться с этой болью.
Он должен был оказаться в своём доме, где прошло всё его детство, но почему— то последним, что он почувствовал, был песок.

Он снова сидел на скале и смотрел на Адриатическое море. Прошло уже почти три месяца, но всё, что он о себе знал, — это имя. Его имя, которое ничего ему не говорило. Он отлично готовил и рисовал, знал несколько языков, в том числе и мёртвые языки! Но он не мог вспомнить самого главного – себя.
*А стоит ли вспоминать?* — думал он иногда. Может, то, что он забыл, и есть благо?
Сегодня была на удивление ветреная погода, собирался шторм, наверное, такой же сильный, как и тот, что принёс его сюда, на этот пляж, где его нашла невероятной красоты и самоуверенности девушка. 
Когда он пришёл в себя, то лежал в постели в полутёмной комнате. Через плотные портьеры от потолка до пола пробивалась полоска света. Постель была белая и шёлковая, как ни странно, толстое одеяло закапывало его с головой. Найдя край одеяла и приподняв его, он понял, что одежды на нём нет.
*Кто меня раздел?* — вопрос всплыл сам по себе. 
Он попытался встать, но как только он оторвался от постели, то полетел обратно на неё. Ноги были словно ватные и не желали повиноваться. После нескольких неудачных попыток он, наконец, сумел не только встать, но и, укутавшись в одеяло, дойти до двери. Он толкнул дверь, и та распахнулась, заставляя его зажмуриться от боли, которую причинял глазам дневной свет. Было так светло, что тошнило, а может, тошнило и не из-за света вовсе. Как выяснилось, спальня находилась на втором этаже. Лестница хоть и была широкой, но оказалось, не так просто спускаться и поддерживать равновесие в то время, когда кто-то пытается проткнуть тебя катаной.
Он не знал, как увернулся от первого удара, может, это была удача, а может, рефлекс, выработанный в течение жизни, которой он не помнил. Но вот второй удар катаной был направлен в голову, он видел, как оружие устремляется к нему, потому что оно должно было пронзить его лоб и выбраться наружу в затылке. Последних мыслей не было, да и вся жизнь перед глазами не промелькнула, потому что у него не было жизни, а только несколько минут, что он был в сознании.
Но клинку было не суждено испробовать его крови.
— Исаки , — мелодичный голос заставил замереть клинок в нескольких сантиметрах от его лица. – Он слишком полумёртвый, чтобы угрожать моей безопасности.
Обладательница этого мелодичного голоса подошла к лестнице и посмотрела на свою горничную, которая быстро спрятала катану в зонтик и поклонилась госпоже.
— Прошу простить мою дерзость, Бьянко-сама.
— Отправляйся в город и купи джинсы и майки для нашего гостя, и про бельё не забудь.
Приказ был отдан, и хоть Исаки не нравилось, что её госпожа останется с ЭТИМ, она не смела перечить.
Единственное, что он смог рассмотреть в нападавшем, — это зонтик и форму горничной. Стоя на лестнице, он прижался к стене, чтобы элементарно не упасть. 
— Не стоило вставать, — мелодичный голос на поверку оказался холодным и надменным. Он принадлежал девушке лет 15-16 с тонкими чертами лица, точеной фигурой и маленькой грудью. Её длинные волосы были седыми, а глаза серебрились. Насмешливый взгляд, лёгкая улыбка и...
*Легкий аромат моря*, — подумал он и понял, что ему хочется ползать перед ней на коленях, только бы она перестала так смотреть на него. Этот взгляд заставил его дрожать от страха, теперь она не казалась ему такой уж загадочной и красивой. — *Если есть сирена, что тащит на дно морское своих жертв, то это она*, — снова подумал он и внезапно осознал, что лестница становится ближе к его лицу, а может наоборот.
Но его лицо так и не долетело до ступеней лестницы, а остановилось, уткнувшись в белые, словно морская пена, волосы, которые и пахли морской пеной. Девушка стояла на пару ступеней ниже и держала его за плечи.
*Как такая хрупкая девушка может меня удержать?*
Несмотря на весь холод, которым веяло от девушки, она была тёплой — словно тёплая вода согревала его плечи.
— Пойдём на террасу, Северус, — с этими словами она помогла встать ему на ноги и зашагать за ней. 
Терраса оказалась просторной и солнечной, с видом на Адриатическое море. Два плетённых кресла стояли посреди террасы, а между ними возвышался столик, также плетённый.
Он сел в кресло и снова посмотрел на девушку.
Она тоже посмотрела на него, бледного, худого, но с черными, словно смоль, волосами, а потом почему-то удалилась обратно в дом.
*Северус*, — проговорил он про себя, но это имя ему ничего не говорило, и только теперь он понял, что не помнит, даже как его зовут!
Девушка вернулась через пару минут и подала ему открытую холодную пластиковую бутылку с водой. Он даже не заметил, как сильно хочет пить.
Ледяная жидкость обожгла горло и направилась ниже, утоляя жажду. Он осушил бутылку одним залпом и снова посмотрел на девушку. Раньше он не заметил, но при пристальном рассмотрении стали видны морщинки в уголках глаз.
— Где я? – его голос оказался тихим и хриплым, но, несмотря на это, он решил задавать вопросы и задавать осторожно. Ведь он не знал, кто она — друг или враг.
— Вообще-то, вопросы здесь задаю я, — сразу определила главенство девушка. – Но, так и быть, ты находишься в Италии в моём доме и сморишь на Адриатическое море. Теперь — отвечай на мои вопросы, — она начинала чеканить слова, и ему это совершенно не нравилось. Он помнил её взгляд и мелодичный голос, который одним словом остановил смертоносный клинок. Чувство самосохранения подсказывало ему, что злить её нельзя. – Что ты здесь делаешь? – вот на этот вопрос ей очень хотелось знать ответ. Если бы она знала ответ на этот вопрос, то не стала бы тащить этого парня через весь пляж, а потом ещё и доктора звать для него.
— Я заблудился, — осторожно начал он сочинять.
— Ложь, — оборвала его хозяйка дома. Она посмотрела так, будто намеревалась сожрать его душу, и от этого ему стало невероятно холодно.
— Почему....
— Я не люблю повторять, но вопросы здесь задаю Я, — девушка посмотрела на своего собеседника, если можно его назвать таковым. Он был бледен, словно туман, и слаб. – Как тебя зовут? – уже тише спросила она.
— Северус, — он вспомнил, как она назвала его на лестнице.
— А полное имя?
— Северус, — он посмотрел на море и выдал фамилию, — Ларус . Северус Ларус.
— Я тоже знаю латынь, — буднично прокомментировала девушка. – Чайка, значит, но такая фамилия совершенно не подходит к имени. Верно, — девушка снова посмотрела на него, — Северус Снейп?
— Если ты знаешь моё имя, то зачем спрашиваешь?
— Потому что хочу убедиться в диагнозе, который поставил доктор. У тебя амнезия, но должна разочаровать, я ничего, кроме имени, о тебе не знаю.
— Кто ты?
— Это неправильный вопрос, не кто я, а кто ты.... И прекрати со мной играть, я не терплю, когда мной пытаются манипулировать.
— Как я оказался у тебя? – ему уже нечего было скрывать и незачем было придумывать историю.
— Я нашла тебя на пляже во время шторма, ты был избит и ранен.
— Значит, я должен тебя благодарить за спасение своей жизни, — заключил Северус, хоть ему и не по душе было подобное признание.
— Лучшей благодарностью будет, если ты всё вспомнишь и исчезнешь, — холодно ответила девушка.

***

Он просто не знал, куда себя деть и чем себя занять. Чем больше он пытался вспомнить, кто он, тем сильнее начинала болеть голова. Доктор появлялся через день и осматривал своего пациента, задавая массу пустых вопросов. Однако кое-что Северус всё же выяснил: он не знал, как пользоваться телефоном и компьютером, у него нет соцстраховки, водительских прав и паспорта ни в одной стране мира.
Стоял уже конец мая, когда хозяйка дома, которая уехала по делам сразу после их разговора, вернулась. Исаки была в восторге от того, что госпожа наконец вернулась и она могла служить ей.
— Вспомнил что-нибудь? – Она нашла его на террасе на том самом месте, где учинила допрос две недели назад.
— Нет, — коротко и неохотно ответил Северус.
Она села в плетеное кресло и закрыла глаза. Ей не хотелось говорить, впрочем, как и ему.
Подошла Исаки, госпожа подала ей большой жёлтый конверт.
— Я хочу, чтобы ты лично узнала абсолютно всё, в мельчайших подробностях и нашла того, кто меня заказал. Но не убивай его.
— Да, Бьянко-сама, — Исаки со злостью и ревностью посмотрела на Северуса и удалилась.
Северус посмотрел на девушку.
— Ты сказала....
— Тебя это не касается, и буду благодарна, если будешь похож на мебель, — она была холодна и резка и намеренно оскорбляла своего гостя. Хотя она больше не видела в нём гостя, теперь он стал для неё проблемой. Она была не настолько щедрой, чтобы терпеливо дожидаться, когда он всё вспомнит, но и не настолько жестокой, чтобы выкинуть его.
Солнце уже стремилось утонуть в море, когда девушка ужасно захотела есть. В холодильнике она нашла продукты, но есть сухомятку ей не хотелось. Вот только проблема была в том, что она не умела готовить, точнее умела готовить, но её блюда почему-то всегда получались ядовитыми.
Северус подошёл сзади и чуть было не получил нож в сердце.
— Я ненавижу, когда ко мне подкрадываются, – процедила она.
— Я не подкрадывался, — попытался оправдаться Северус. – Я тоже хочу есть.
— Я не умею готовить.
— Я могу приготовить ужин, — предложил Северус.
Девушка посмотрела на него так, будто он предлагал ей добровольно накушаться яду.
— Готовь, — безразлично бросила она и уселась на высокий барный стул за стойку.
То, что появилось на столе через какой-то час, восхитило девушку. Конечно, Исаки очень хорошо готовила, да и в известных мировых ресторанах готовят превосходно, но это было нечто. Словно аромат и вкус смешались и повисли волшебным туманом, заставляя почувствовать и насладиться каждым кусочком.
— Вино красное есть? – спросил Северус, посмотрев на девушку.
— Шато полусладкое?
— Да, в самый раз.
*Откуда я знаю?*
Сагитта встала и вышла, когда она вернулась через несколько минут, то в руках держала пыльную бутылку красного вина.
Ужинали они молча, наслаждаясь блюдами и приправляя всё вином. Сагитта наслаждалась каждым кусочком, как оказалось, она никогда не ела так вкусно и с таким удовольствием.
— Теперь ты повар и готовить будешь только для меня, — заявила она, когда закончила свою трапезу.
— Только для тебя? – Северус находился в некотором недоумении. Он знал, что готовит весьма неплохо, но не думал, что ей его стряпня так понравится.
— Да, я хочу есть только то, что готовишь ты. Разве тебе не нравится то, что ты сам приготовил? – девушка смотрела на него по-прежнему высокомерно, но теперь в её взгляде не было такого безразличия как обычно.
*Вино заставило её расслабиться*, — подумал Северус.
— Я всё ещё не знаю, как тебя зовут.
— Сагитта. Сагитта Бьянко.
*Полное имя тебе не нужно*, — подумала девушка.
— “Сагитта” – это “созвездие стрелы”, а “Бьянко” – значит “белый”. “Белая стрела”? – предположил Северус.
— Почему именно “созвездие”? Может, просто “стрела”?
— Не знаю, просто предположил, — Северус действительно не знал, почему ему в голову пришло именно созвездие.
— Может, это память даёт о себе знать, только как-то странно это происходит.
Вечер был долгим. 
Допив бутылку вина, Сагитта предложила раскупорить вторую, а затем и третью. Северус узнал, что почти не пьянеет, но расслабляется по полной. Напряжение, которое только росло, наконец пошло на убыль. И они начали говорить о себе.
Сагитта узнала, что Северус не только превосходно готовит, но и рисует карандашом. Что побаивается Исаки и совершенно не хочет оставаться с ней в одной комнате, что любит читать мифы и рассказы древности и что он облюбовал спортзал, потому что доктор посоветовал заняться спортом.
Северус же узнал, что Сагитта никогда не знала своих настоящих родителей, потому что её удочерили в младенчестве. Что родители особо её не любили и не баловали, но вложили в неё манеры и желание сбежать куда подальше от них. Что у неё от природы белый волос и серебристые глаза, самоуверенность и высокомерие, а холодность и шипы, которыми она наградила его в тот день, когда он чуть было не был пронзён Исаки, — это всего лишь метод защиты, как у ёжика.
Уснули они на террасе, а когда проснулись, то солнце так ярко светило в лицо, что слепило даже закрытые глаза.

***

Гермиона встала рано утром и хотела уйти из дома до того, как проснутся родители, но, к сожалению, родители предусмотрели подобное желание своей дочери.
— Гермиона, позавтракай с нами, — встретила дочь в холле миссис Грейнджер.
— В семь утра? – удивилась девушка, она действительно не хотела снова ссориться с родителями, но шансов избежать ссоры оставалось всё меньше и меньше.
— Если только кофе с молоком, — согласилась Гермиона.
Родители тоже согласились, но мама всё же насыпала целую чашку хлопьев, залила их молоком и подала дочери.
После нескольких достаточно неприятных замечаний Гермиона, несмотря на то, что родители не хотели отпускать её, ушла, как она оправдалась, на утреннюю прогулку.
В Нору мисс Грейнджер добралась быстро, просто воспользовавшись камином в «Дырявом котле».
Миссис Уизли уже гоняла детей, заставляя их готовиться к празднику, и пекла торт для Гарри. Джини не могла выбрать, что ей надеть, видимо, старалась быть красивой для своего парня. Джордж и Фред готовили фейерверки, которые должны были запуститься вечером, ну и, конечно же, не обошлось дело и без маленьких шалостей. Хотя шалости близнецов сложно было назвать маленькими и безобидными.
Гермиона рассказала миссис Уизли о вчерашней встрече с Гарри и Александром и предположила, что Александр будет вместе с Гарри сегодня в Норе. Миссис Уизли была удивлена, а Рон, который помогал ставить стол в саду и накрывать его, был просто вне себя от злости. Ему казалось, что кузен Гарри не достоин, быть волшебником и обладать волшебной палочкой, тем более что Гарри теперь его магический опекун. 
Гермиона постаралась смягчить эту новость, но у неё ничего не выходило, тогда, сославшись на день рожденья Гарри, девушка предложила обсудить этот вопрос завтра, а сегодня не портить настроение имениннику, с чем сразу же согласились близнецы, подоспевшие к ним вовремя, потому что Рон снова пытался решить все сложности магией.

***

Гарри проснулся гораздо раньше Александра и, оставив ему записку, ушёл в Министерство магии. Он хотел поскорее оправдаться перед судом, который ожидал его в 12:33 по полудню. Юноша уже знал, что заседание могут перенести на более ранний срок, а опаздывать на подобные разбирательства категорически нельзя.
Юный волшебник давно подумывал завести семейного адвоката, как и советовала ему Нарцисса Малфой, но за всё лето он ни разу не был в Лондоне, а теперь появился повод сделать это.
В адвокатской конторе “Бликшот и сыновья” Гарри встретил сам мистер Бликшот, который работал по большей части с чистокровными волшебниками. Заключив договор, они уже через час находились в Министерстве магии. Как и предполагал Гарри, заседания по его делу было перенесено на 10:33.
В зале было всего несколько человек, включая мадам Боунс. Женщина уже в возрасте, но по-прежнему активный член Визегамонта.
— Дисциплинарное слушание по делу о неправомерном использовании магии несовершеннолетним Гарри Поттером объявляется открытым, — громко сообщила она именно в тот момент, когда юный лорд Поттер и адвокат Бликшот вошли в зал заседаний.
Заседание длилось не так долго, как представлял Гарри, адвокат Бликшот быстро всё уточнил и предоставил все документы, которые подтверждали невиновность Гарри и что его кузен Александр Эванс в тот момент, в 20:56 29 июля, был обнаружен как латент.
К полудню всё недоразумение разрешилось, и юный волшебник смог вздохнуть спокойно.
По дороге в “Дырявый котёл“ Гарри зашёл в риэлтерское агентство и нашёл подходящий домик в Шотландии, специально для занятий Александра и Гермионы, и кроме того, Гарри и Александру негде было жить. Не мог же знаменитый Гарри Поттер оставаться в “Дырявом котле” целый месяц.
Когда юноша вернулся в номер в «Дырявом котле», то Александр уже проснулся и позавтракал. Он рассматривал книги, что купил для него кузен, и, как заметил Гарри, ему было очень интересно.
— Александр, мы отправляемся в Нору, вещи нам доставят.
— О, Гарри! Сегодня твой день рожденья! С днём рожденья, — Александр подошёл к кузену и обнял его, — Гарри.
Такого Гарри точно не ожидал от него.
Когда они прибыли в Нору, то их уже ждали, и все были в курсе последних новостей. Когда миссис Уизли узнала, что герой Второй волшебной войны намерен арендовать домик в Шотландии, то заявила, что Гарри и Александр могут оставаться в Норе до начала учебного года, как и Гермиона, которая не намерена была отказываться от возможности сверкнуть своими знаниями.
Однако, как только Рон увидел кузена Гарри, то сразу на него набросился, и они подрались. Победителя не было, потому что Фред и Джордж сумели растащить их, после чего миссис Уизли поручила им столько работы, что времени на продолжение драки просто не осталось.

***

*Через две недели в школу, а я так ничего и не нарыла, ну, может, здесь повезёт*, — вздохнула Сагитта и начала копать. Точнее раскапывать. Могилу.
Эта идея пришла Сагитте в голову после того, как она заказала портрет. Ведь если её родители действительно похоронены здесь, на семейном кладбище, значит, половины от её огромной проблемы не станет. Но, несмотря на надежды и изрытые чужие могилы, девушке так и не удалось обнаружить своих биологических родителей, не в их могилах, не в могилах других усопших. 
Она не использовала магию для определения родства, а всё отсылала в лабораторию, исследования в которой стала финансировать в начале августа. Сагитта не сомневалась, что экспертиза максимально точная, но сомневалась, что сможет изрыть все кладбища в королевстве, чтобы найти всего пару скелетов и назвать их “мама” и “папа”.
Несмотря на все сложности, она не намерена была останавливаться, будучи твёрдо уверенной в своей правоте. Впрочем, даже если она не права, он всё равно будет делать то, что желает.

***

Лето закончилось так же быстро, как и началось.
Профессор МакГонагалл 29 августа протестировала Сагитту и Александра и убедилась, что они могут учиться на пятом курсе.
Сагитта забрала портрет родителей, по крайней мере, она была уверенна в том, что это её родители, однако когда увидела портрет, который отказался с ней разговаривать, была разочарованна. На портрете была изображена не семейная пара, а двое мужчин: блондин с длинными волосами и бледной кожей и брюнет с иссиня-черными волосами, бледной кожей и почему-то обречённым взглядом — будто его приговорили к смерти за преступление, которого он не совершал. 
Гарри был в восторге от портрета, который сделала мастер, и решил, что обязательно ещё закажет. Но как оказалось, юному лорду некуда повесить портрет родителей, которые с удовольствием разговаривали со своим маленьким Гарри. Но решение быстро нашлось, Гарри повесил портрет в своём личном хранилище в Гринготтсе на время, пока родовое гнездо не будет полностью восстановлено. Всё-таки Гринготтс всё ещё оставался самым надёжным местом для портрета родителей.
Гермиона так и не вернулась домой к родителям после празднования дня рождения своего друга Гарри. Несмотря на то, что родители настаивали, чтобы их дочь училась в общеобразовательной школе, Гермиона была полна решимости покинуть родной дом навсегда, чтобы закончить образование в Хогвартсе.
Блейз проверил ещё одиннадцать девушек, которые соответствовали его критериям, но успеха по-прежнему не было, и это стало выводить его из равновесия. Не так давно он встречался с друзьями — Панси и Ноттом, но с Драко им встретиться не удалось, потому как тот нянчился с какой-то грязнокровкой по принуждению Министерства. Блейз понимал, что все делают всё, что в их силах и больше, лишь бы сохранить семью, честь и состояние, которое так жаждет прибрать Министерство.

Драко и Сагитта шли на платформу 9 и 3/4 из магловского Лондона, предварительно посетив магловский банк, как настояла Сагитта, точнее, она заявила, что пойдёт в магловский банк, а лорду Малфою не оставалось ничего, кроме как отправиться с ней.
Магловский банк разительно отличался от Гринготтс и после длительного ожидания в общем зале и наблюдения за работой маглов совершенно не понравился лорду Малфою.
Также на платформу 9 и 3/4 подошло семейство Уизли и Гарри с Александром и Гермионой.
— Что ты делал в магловском Лондоне, Малфой? – словесно напал Рон, как только увидел слизеринца.
— Маглов убивал, — как ни в чём не бывало ответил Драко.
Гарри заметил, что назревает драка, и встал между Роном и Малфоем.
Тем временем Гермиона увидела свою подругу, болтающую по сотовому, и, оставив парней с миссис Уизли, зная, что драки эта похожая на наседку женщина не допустит, подошла к Сагитте.
Сагитта потёрла висок и коротко ответила: 
— Делай все, что считаешь нужным. Мне нужен только результат, — с этими словами девушка отключила сотовый и убрала его в футляр, который покоился на дне её маленькой сумочки.
— Сагитта, привет, что ты здесь делаешь? – удивилась Гермиона.
— О, Миона, — Сагитта улыбнулась. – Я еду в школу, как это ни прискорбно признавать, — сделала расстроенное лицо Сагитта.
— Ты сказала, что ты из Италии, — пояснила своё любопытство Гермиона.
— Так и есть, я из Италии, но учиться буду в Хогвартсе. Ты ведь тоже отправляешься в Хогвартс?
— Да, на какой факультет ты хочешь попасть? – Гермионе было очень интересно, она надеялась, что Сагитта попадёт на Гриффиндор, так же как и она когда-то. 
Сагитта ей нравилась, и ещё бы! Девушка любила книги, как и сама Гермиона, была умная и простая – идеальная Гриффиндорка!
— Надеюсь попасть на Слизерин.
— Слизерин!? – от удивления голос Гермионы прозвучал несколько громче, чем следовало, и все оглянулись на них.
Сагитта легко и снисходительно улыбнулась, как она делала в неловких ситуациях. Она вспомнила, что Гермиона всегда слишком эмоциональна, точнее, эмоциональна она в самый раз, но по сравнению с Гермионой сама Сагитта просто ледышка. Однако девушка не считала это своим недостатком.
Девушки познакомились почти месяц назад, когда Гермиона совершала очередной налёт на книжные полки, а лорд Малфой и леди Блек посещали банк Гринготтс.
Сагитта засмотрелась на витрину, где было множество разных штучек, назначения которых она не знала, и отстала от лорда Малфоя, но если честно, то она просто потерялась — с ней такое часто случалось. Теперь она шла по улице и искала блондина с более тёплым оттенком волос, чем у неё. Впереди на углу Сагитта увидела невероятно яркое здание, которое вырывалось из ряда невзрачных серых лавочек и магазинчиков, а около входа суетились её ровесники, рассматривая что-то невероятно интересное. Ей стало так любопытно, что она не сдержалась и вошла туда.
Это оказался достаточно большой магазин, похожий на магловский ювелирный салон, но очень пёстрый, кроме того, в ювелирных салонах бывает столько народу только при ограблении века, и то все посетители – журналисты, жадные до сенсационных подробностей. Со всех сторон слышались звонкий смех и влюблённые вздохи. Товары были по меньшей мере необычными: лупа для подсматривания через весь класс, палочка-обманка, которая все заклинания отправляет не в противника, а в пользователя, и, конечно, масса любовных зелий и не только. Девушка с интересом рассматривала полки и слушала чужие разговоры, благо слух у неё был превосходный. Заглянув на второй этаж, где народу было ничтожно мало, Сагитта обнаружила книжную полку во всю длинную и высокую стену. Сначала названия были однотипными и не могли заинтересовать девушку, которая прочитала слишком много книг за свою жизнь, но вот одна книга привлекла её внимание.
— “Мифы и легенды эльфийского народа”. Эльфийского? М-м, любопытно, — тихо проговорила она и, взяв книгу, открыла её. Но в книге не было ни единой строчки, тогда Сагитта “перезагрузила” книгу, как это делают с компьютерами, закрыв и открыв снова, но строчки так и не появились.
— Книга зачарована, — пояснил рыжий парень, который неслышно подкрался к девушке сзади, напугав её так, что та подпрыгнула от неожиданности.
— Зачарована? И как её читать?
— Очень просто, смотри, — парень достал волшебную палочку и, дотронувшись до книги, произнёс слова названия в обратном порядке: — Народа эльфийского легенды и мифы.
В книге сразу же начали появляться строчки и картинки.
— О, круто, — улыбнулась Сагитта. – Сколько стоит книга?
— Шесть кнатов. Я Фред.
— А я Джордж, — улыбнулся второй совершенно идентичный Фреду парень, который подкрался так же неслышно, как и его брат близнец.
— О, вы близнецы? – Сагитта была удивлена такому сходству молодых людей.
Джордж и Фред были не на много старше Сагитты, однако гораздо выше, рыжие, улыбчивые. Веснушки были тусклыми, но всё же заметными, однако открытый характер парней только притягивал к себе людей.
— Близнецы, и называть нас можешь ФреДжо, — выпалили они хором и рассмеялись.
— ДжоФре — звучнее, но ФреДжо — уникальнее, — как обычно констатировала Сагитта и тоже рассмеялась. – Я беру эту книгу, — заявила она и снова посмотрела на полку. – Хочу ещё что-нибудь интересное, — заявила девушка.
— Сюда редко кто поднимается, хоть книги и интересные...
— Кроме Гермионы.
Близнецы говорили одновременно или дополняли друг друга, начиная и заканчивая предложения. Они понимали, о чём думает другой, без слов и жестов, даже не пользуясь магией. Это, наверное, и называется единством душ. 
— А кто такая Гермиона? – осведомилась Сагитта, беря книги, которые протягивали ей близнецы.
— Гермиона, гриффиндорская заучка,…
— …национальная героиня…
— …подружка нашего младшего брата…
— …она часто поднимается сюда, чтобы найти редкие рецепты, — пояснили близнецы.
Сагитта выбрала ещё три увесистые книги, на которые Фред, а может быть и Джордж, ну кто не важно, наложили чары, чтобы их вес уменьшился вдвое.
“Маленькие шалости на Хэллоуин и Рождество”.
“Достань профессора и останься незамеченным”.
“Зельеварение для забавы”.
*Теперь ясно, почему сюда никто не поднимается*, — подумала Сагитта, тем не менее, книги ей очень понравились. Открывались они так же, как и “Мифы и легенды эльфийского народа”, а содержали совсем не безобидные, как может показаться на первый взгляд, заклинания, сглазы и рецепты.
Сагитта взяла все предложенные ей книги и отправилась в кассу, где перед ней стояла девушка, её ровесница, с копной каштановых волос, больше похожих на гнездо перепёлки — разве что птенчиков не хватало для полного комплекта. У неё тоже были книги, только гораздо толще и увесистее, и чары на них, видимо, наложены не были, потому как шатенка явно с трудом удерживала выбранные ею фолианты. Сагитте было интересно, как девушка может держать такую тяжёлую ношу, когда она сама еле держала свои тяжёлые книги с наложенными на них облегчающими чарами. Впрочем, единственный изъян Сагитты, кроме ужасного характера и недостатка веса в области груди, был в том, что она не могла поднять вес больше пяти процентов от своего тела. Так как она порой бывала дотошна до умопомрачения, то проверила, насколько она сильна, поднимая гантельки в спортзале. Результат оповерг все ожидания, когда девушка едва ли смогла поднять половину своего веса.
Сагитта прочитала название одной из книг: “Книзлы и их среда обитания”.
— Книзлы… что-то знакомое, — прошептала она себе под нос.
Девушка перед ней в очереди обернулась.
— Книзлы — волшебные существа, живущие веками, а порой и тысячелетиями, хороший тому пример — василиск, — пояснила она тоном, намекающим, что нет ничего, чего бы она не знала в этом мире.
— Вот как, поразительно, если они ещё и преданы настолько же, насколько живучи, тогда я бы не отказалась от такой зверушки, — легко улыбнулась Сагитта, пытаясь определить, кем для неё может стать эта девушка в будущем, врагом или союзником, но её надменный всё знающий взгляд блондинке не понравился. – Не знала, что это место так популярно не только у маглорождённых, но и у чистокровок, — предположила Сагитта.
— Я не чистокровка, — поправила девушка. – Гермиона Грейнджер, Гриффиндор, — представилась шатенка и протянула руку. — А вы?
— Сагитта Бьянко, — Сагитта всё ещё пользовалась своей старой фамилией, — по невероятному совпадению я тоже маглорождённая, — она пожала руку шатенки. – Случайно не та Гермиона, единственная, кто покупает здесь книги?
— Да, — смутилась шатенка, — но я не единственная, кто любит читать, — и указала на несколько пухленьких книг в руках Сагитты.
— О, это Фред и Джордж посоветовали, думаю, эти книжечки будут интересным чтивом на ночь, — на губах Сагитты повисла лёгкая ироничная улыбка, и шатенке это явно понравилось.
— А где ты учишься?
— Я уже отучилась, теперь только президентов зарабатываю.
— Президентов зарабатываешь? – на лице шатенки отразилось непонимание.
Сагитта отругала себя мысленно и поправилась, поняв, что шатенка живёт в совершенно другом мире и не понимает её юмор.
– Я не учусь, я работаю, — пояснила она.
— А президенты — это...?
— На банкнотах долларов изображены президенты США, это страна такая в Северной Америке, — сразу же пояснила Сагитта.
— Я знаю, что такое США. И Северная Америка тоже.
— О, я не хотела...
— Всё в порядке, иногда даже маглорождённые не знают элементарного числа пи, — пояснила Гермиона.
*Пи?*
— 3,1415 упрощённо, если меня не подводит память, — Сагитта чувствовала, что ошиблась.
И она действительно ошиблась: это было верное число.
— Верно, — шатенка выглядела удивлённой.
Очередь Гермионы подошла к кассе, и, расплатившись, она подождала, когда то же сделает Сагитта.
Девушки вышли на свежий воздух.
Голубое небо, белые кучевые облака и штиль, в общем, погода предвещала быть солнечной и тёплой для прогулки девушек, и кто бы мог подумать, что к вечеру зарядит дождик, а ночью будет буря.
В нескольких кварталах от многолюдного переулка располагался небольшой парк, с лавочками на кованных ножках, мощёнными плиткой аллеями и памятником, вероятно, какого-то важного волшебника, куда и предложила отправиться Гермиона.
Как выяснилось, Гермиона была первой волшебницей в семье, и хотя родители, коренные британцы, были этому несказанно рады, но после первого года обучения что-то изменилось, и мистер и миссис Грейнджер стали настаивать, чтобы их единственная дочь перешла на обучение в магловскую общеобразовательную школу. Однако каждый год Гермиона настаивала, что для неё магия жизненно важна.
Гермиона не очень любила маглов, потому что они слишком ограничены в своих суждениях и способностях к понимаю элементарных вещей. Также у девушки было много книг, даже слишком много для столь юного возраста; себя Сагитта, конечно же, не учитывала, потому что у неё было мало художественной литературы, а больше трудов философских и чисто профессиональных, не считая библиотеки в Дракосерпенс-меноре.
*А какие библиотеки у других подростков?* — вдруг подумала Сагитта, а затем попыталась выкинуть это из головы.
Также выяснилось, что у Гермионы был кот-книзл, который погиб ещё зимой, и теперь у неё нет животного, точнее, она не может подобрать животное для себя. Каждый питомец в зоомагазине напоминал ей о Живоглитике, которого девушка так любила.
Когда заморосил дождь, Сагитта спросила, как выйти в магловский Лондон, а Гермиона удивлённо поинтересовалась, как она попала в магический Лондон. Блондинка не стала вдаваться в подробности, сказав, что она отстала от друга.
— Потерялась, — уточнила Гермиона.
Сагитта поморщилась, но всё же согласилась, что оказалась в затруднительном положении. Тогда Гермиона помогла своей новой подруге выйти в магловский Лондон. Хоть у девушек и было настроение пройтись по магловским магазинам, но погода портилась с разительной скоростью, и шопинг был отложен на неопределённый срок.
Кто бы мог подумать, что вторая за год мощная буря снова пронесётся по Европе, принося с собой новые перемены.
Из воспоминаний Сагитту вырвал лорд Малфой своим холодным голосом, будто дождливый вечер.
— Нам пора, леди Блэк, — спокойно проговорил Драко. – Проходите на платформу 9 и 3/4, — он указал на стену, разделяющую платформы девять и десять.
— Проходить в стену? — уточнила Сагитта.
— Девочка, какая худая, — покачала головой миссис Уизли.
— Вы знакомы? – факт того, что её подруга и Малфой были знакомы, ещё больше удивил гриффиндорку.
— Конечно же, знакомы, Грейнджер, — коротко заявил лорд Малфой.
— Не тебя спрашивала, Малфой.
— Малфой, не разговаривай с Гермионой в таком тоне! – Рон как всегда не сдерживался. 
— Хватит, Рон, пойдёмте, а то опоздаем на Хогвартс-экспресс, — Гарри уже привычно был настороже: когда их троица встречалась со слизеринским принцем, то редко всё заканчивалось без дуэли или драки.
Пока Гарри, Рон и Драко выясняли, кто есть кто, Сагитта узнала близнецов и Александра.
— Давно не виделись, — напомнила она Александру.
— Привет, Сагитта, — Александр был немного смущён, но изо всех сил старался этого не показывать.
— Они снова за своё, — констатировал Фред или Джордж.
— “Снова за своё”?
— Да, Сагитта, когда Рон и Малфой встречаются, это может закончиться дракой, а Гарри их всегда разнимает.
— Вот как. Так, может, пойдём, пускай сами заканчивают? – предложила Сагитта.
— Пойдём.
— Так как? – решила всё же уточнить девушка, подумав, что лорд Малфой пошутил.
— Просто проходи, — Гермиона прошла первая и потащила за собой Александра, на лице которого был написан небольшой страх — он тоже явно проходил впервые.
Затем прошли миссис Уизли, которая всё ещё причитала по поводу худобы Сагитты, Джинни, с которой Сагитта так и не успела познакомиться, близнецы и рывком отправился Рон, что-то напоследок выкрикнув.
Трое юных волшебников остались стоять на перроне. Гарри — потому что подозревал, что слизеринец в самом настроении отправить к праотцам его лучшего друга. Драко — потому что просто не хотел ехать в Хогвартс, который сейчас был похож на осиное гнездо, и в тайне надеялся на чудо. Сагитта — не желала идти без лорда Малфоя, меньше всего на свете она хотела заблудиться и сегодня тоже.
Молчание затянулось и стало крайне неловким.
— Леди Блэк, — первым заговорил Гарри. – Я...
— Лорд Поттер, у вас слишком короткая память, нас представили в Гринготтс больше месяца назад, — напомнила Сагитта.
— Леди Блэк, Поттер, мы опаздываем на Хогвартс-экспресс, — Драко указал на вокзальные часы, которые показывали без одной минуты одиннадцать. 
Юные волшебники, не сговариваясь, одновременно прошли на платформу 9 и 3/4, но оказались в лесу... 

***

Пятикурсники стояли на перроне, с нетерпением ожидая своих друзей, что должны были пройти прямо за ними, но всё ещё не появлялись. Алый паровоз уже готовился покинуть платформу 9 и 3/4 и отправиться в Хогвартс. Первокурсники мешкались и искали свободные купе или места, остальные искали своих друзей и однокурсников. Всё было почти как и каждый год, если не учитывать, что в этот раз было на редкость мало чистокровных студентов, а те, что всё же осмелились ехать на Хогвартс-экспрессе, старались как можно реже попадаться на глаза аврорам, охранявшим платформу. 
Было похоже, что Министерство магии не уверено, что всех приспешников Тёмного Лорда расселили в Азкабане. Хоть несовершеннолетних чистокровных волшебников, даже с титулами из-за скоропостижной кончины родителей, и допрашивали с пристрастием в аврорате, но их не имели права отправить в Азкабан или на свидание с дементором.
Однако Визегамонт уже месяц обсуждал такой закон, по которому “предателей Волшебного мира” и “изменников Министерству” смогут отправлять в Азкабан в любом возрасте, хоть с самого рождения. И, как ни странно, такой закон нашёл необычайно высокую поддержку. Наверное, никто не думал, что любой, в том числе его собственный, ребёнок может оказаться в Азкабане и сойти с ума. Именно потому, что психика ребёнка не так устойчива, как психика взрослого человека, детей не отправляли в Азкабан и не подвергали допросам с использованием зелий или проклятий, в том числе “запретного трио”. 
На таких страстных допросах было больше шансов выжить у чистокровного волшебника, чем у маглорождённого. Всё-таки сила родовой защиты поражала даже чистокровных, именно поэтому существовал закон, по которому допрашивать маглорождённых, когда хотя бы один родитель — магл, с использованием зелий или проклятий запрещалось. Часто, пугающе часто, разум маглорождённых, а бывало и полукровок, просто не выдерживал давления, и психика ломалась. Тёмный Лорд нередко использовал сей недостаток как рычаг для шантажа или допросов. Всё же самому испытывать боль не так страшно, как смотреть, как корчится на грязном, залитом кровью полу собственная кровь и плоть. Когда из горла уже вырываются не крики, а хрипы с кровью и пеной, когда слышишь хруст костей и мольбы прекратить, а когда уже пытки подходят к концу, то твой дорогой человек как-то непонятно хихикает и смотрит уже не теми жизнерадостными глазами, которыми всегда смотрел на тебя, а пустыми, лишёнными разума стекляшками, которые не могут тебя увидеть, потому что для него тебя больше не существует. Тогда ты начинаешь проклинать весь этот мир и себя в первую очередь, но ты отлично знаешь, что твоё согласие на сделку не спасут твоего любимого. 
— Почему они так долго? – не выдержал Александр.
— Действительно, странно.
— Может, Гарри заавадил Малфоя? – предположил рыжий волшебник.
— Нет, Гарри никогда такого не сделает, — возразила Гермиона.
— Кто этот Малфой?
— Ты не знаешь, кто этот хорёк? – удивлению Рона не было предела. 
Александр покачал головой.
— Рон, ты забыл, Александр маглорождённый, — напомнила девушка.
— Малфой – Пожиратель Смерти, слизеринец, хорек и чистокровный зазнайка.
— Это как “хорёк”? Он может превращаться в хорька? – несмотря на целый месяц занятий и успешную сдачу экзаменов, Александр всё ещё выражался как магл.
— Нет, Малфой слишком туп, чтобы быть анимагом, — яростно опроверг предположение Александра Рон.
— Рональд! Не обязательно так обращаться с Малфоем лишь потому, что он был вынужден так поступить.
— Ты его оправдываешь, Гермиона!?
— Нет, я не оправдываю Малфоя, но иногда люди делают то, что заведомо неправильно, лишь для того, чтобы кого-то спасти или защитить, — Гермиона знала, о чём говорит, потому что не так давно у неё состоялся не самый приятный разговор с родителями, которые порицали её активное участие в войне, а также такие знакомства, как, например, с Малфоями или Блэками, хоть и в девичестве. Гермиона не могла понять, почему родители так реагируют на её друзей и врагов, только услышав фамилии, но объяснять родители ей ничего не пожелали.
Конечно, Гермиона всё понимала, хоть она и обиделась на родителей, но она не была глупой избалованной девочкой, и с её мозгами ещё ничего из ряду вон выходящего не случилось, чтобы не понять мотивов родителей.
— Гермиона, это Малфой, он мерзкий Пожиратель, он не заслуживает ничего лучше, — на лице Рона было написано отвращение. Впрочем, ничего удивительного, ведь не так давно Драко был их врагом.
— Э, может, сходить за ними? – предложил Александр, прерывая спор Гермионы и Рона.
— Я ща наваляю этому Малфою, с моей новой палочкой это не проблема, — Рон вытащил палочку, но пройти на магловскую платформу ему помешала Гермиона, которая схватила парней и потащила в Хогвартс-экспресс.
— Нет, мы найдём свободное купе и подождём Гарри там. 
— Но Гермиона! – запротестовал было рыжий волшебник, но вовремя замолчал, потому что девушка бросила на него один из своих убийственных взглядов, не терпящих возражений.

***

Рик всё ещё не мог поверить, что он согласился на это новое задание, как и Рин. Впрочем, заданием это было назвать сложно: создавалось такое впечатление, что его и его напарника просто отстраняют от дел аврората и отсылают от разоблачения подальше или в гнездо пикси. Конечно, он не против преподавать глупым детишкам свой любимый предмет – зельеварение, но только не там, откуда у него не будет доступа в аврорат и министерские секретные архивы.
Теперь Рик был уверен, что член “Ордена Феникса” Аластор Грюм, который явно метил на место главы аврората, знал, что он за ним следит, и водил его за нос, пока Рик думал, что копает в правильном направлении. Теперь аврор не был так в этом уверен, странное назначение под предлогом, что уже первое сентября, а профессоров зельеварения и ЗОТИ в школе волшебства и магии Хогвартс по-прежнему не нашлось. Как ни странно, но даже по окончанию войны должность профессора ЗОТИ оставалась проклятой, более того, клуб проклятых должностей Хогвартса пополнился должностью профессора зельеварения, следовательно, деканом Слизерена. По крайней мере, очереди из желающих занять эту вакантную должность не наблюдалось. 
Рик не возражал по поводу его назначения на должность декана Слизерина, отлично понимая, что его, по сути, отстраняют от работы в аврорате, но он даже предположить не мог, что его напарника это также коснётся. Меньше всего на свете аврор хотел вмешивать в это тёмное дело своего любимого, которому так и не смог всё толком объяснить, в результате чего Рин всё понял не так. Рисковать жизнью и здоровьем супруга он не желал, хоть именно из-за этого на заданиях у них часто бывали разногласия, потому как Рик всегда кидался вперёд, а Рина оставлял в тылу, но при этом напарник не раз его вытаскивал из неприятностей, которые грозили Рику не безобидными проклятиями, а порой и непростительными. 
Накопать что-либо из Хогвартса, где за ним почти — нет, не почти, а наверняка — будет следить Дамблдор, глава Визенгамота, будет непростой задачей. Кроме того, теперь он не может также доверять национальным героям, потому что они все тесно связанны с директором Хогвартса, в особенности Гарри Поттер, опекуном которого является Дамблдор.
Сложностей становилось всё больше и больше, но особого выбора не было. 
*Хотя новое завещание я написал вовремя*, — оптимистично подумалось Рику.

***

Два парня и девушка стояли посреди тёмного волшебного опасного леса и не могли понять, что случилось и почему они не попали на платформу, как должны были. 
— А разве мы должны ехать не на поезде? – первой подала голос девушка.
— Да, именно на поезде, — подтвердил взлохмаченный брюнет в очках, которому не подчинялись его собственные волосы, а не постригся он крайне коротко лишь потому, что подруга вовремя его отговорила. 
— Но здесь нет рельсов, да и поезда тоже, мы точно должны были оказаться здесь?
— Нет, мы должны были оказаться на платформе 9 и 3/4, а не в лесу, — Драко раздражали вопросы, ответ на которые очевиден.
— Малфой, не нужно быть таким грубым, — попытался одёрнуть его брюнет.
— Что, снова на героизм потянуло, Потти?
— А ты снова нарываешься, Малфой?
— Леди Блэк, что вы делаете? – Малфой наблюдал странную сцену. 
— М-м, связи нет, — девушка надула губки и продолжила крутиться вокруг парней с сотовым над головой, но связь так и не появлялась.
— Леди Блэк, здесь электронные приборы маглов не работают, — пояснил отсутствие связи Гарри.
— Значит, вызвать спасателей не получится? – на лице Сагитты читалось выражение, которое обычно бывает на лице человека забывшего пароль, из-за чего все данные были утеряны.
— Нет, леди Блэк, не получится, но мы можем трансгрессировать в Хогсмит.
— Потти, как думаешь, почему Хогвартс находится на окраине магического леса? – на лице слизеринца повисла нехорошая ухмылка, но он не стал дожидаться наивного ответа гриффиндорца, а сам ответил на свой элементарный вопрос: – Потому что трансгрессировать в магический лес крайне сложно, а если наложить защитные и антитрансгрессионные чары, то трансгрессировать становится невозможно.
— Трансгрессировать — это лучший вариант, Малфой, — продолжал настаивать взлохмаченный брюнет.
— Ты что, спал на истории магии?
Поттер смутился. Как понял Малфой, тот действительно спал на истории магии, впрочем, только гриффиндорская заучка и он сам не засыпали от монотонных лекций профессора Бинса, а конспектировали их.
— Будто ты не спал, Малфой.
— Вообще-то, Поттер, чистокровке непростительно засыпать не лекциях или по крайней мере быть пойманным на этом.
— Слизеринская заучка, — как-то само собой вырвалось из уст гриффиндорца до того, как он смог осознать смысл сказанного.
— Трансгрессирование — это самоубийство для нас, Потти. Тем более, леди Блэк не умеет трансгрессировать, — Драко сделал вид, что не слышал последние слова своего заклятого врага-гриффиндорца.
Только теперь парни заметили, что в пылу своего спора проигнорировали исчезновение своей спутницы.
Сагитта так сильно была увлечена сотовым и попытками поймать сигнал, что не обратила внимания, что больше не слышит голосов своих спутников. Когда она огляделась, то поняла, что не только не попала на платформу 9 и 3/4 и теперь находится в лесу неизвестно в каком конце света, но и заблудилась. Это было для неё так характерно, что она этого уже не замечала.
Девушка остановилась и тяжело вздохнула, обнаружив, что лес, кажется, ожил. По крайней мере, на деревьях что-то шевелилось, не самое доброжелательное, а под ногами зло шелестела листва и хрустели сухие ветки, которые уже отжили своё и уступили место более молодым и сильным побегам. Влажный воздух стал тяжелее и холоднее, темнота, не так давно казавшаяся какой-то ненастоящей, сгущалась, а зловещие тени начинали двигаться сами по себе. 
Сотовый мог бы помочь в каменных городских джунглях, но в настоящем лесу созданным природой, а не людьми, он становился бесполезной игрушкой. Да, в школе обычно не рассказывают, как выжить в лесу, если ты потерялся, и что делать с тяжёлым, липким страхом, который начинает мерзко окутывать всё тело и вызывает истерику.
*Спокойствие, только спокойствие и ничего, кроме спокойствия*, — даже внутренний голос девушки дрожал от страха. Она не знала, откуда пришла и куда нужно идти, что вообще нужно делать. Полагаться тоже было не на кого — самые преданные люди сейчас находились где-то в Европе, выполняя её поручения: телохранитель Эрмете сейчас занят важным заданием хозяйки, а горничная Исаки, как надеялась Сагитта, сейчас не убивает Северуса.
Она уже давно не оказывалась в таких скверных ситуациях совершенно одна.
Сагитта опустилась на колени и стала озираться вокруг, пытаясь подавить зарождающуюся панику и успокоиться.
*Паника мне не поможет. Нужно подумать, что делать*, — девушка шмыгнула носом. -*Только без паники, спокойно. Безвыходных ситуаций не бывает, наверное*.
Через несколько минут тишины, в которой отчетливо слышались стоны дряхлых деревьев, гул ветра и стук собственных зубов от страха, что, казалось, разносился на весь тёмный лес, девушка встала и медленно поплелась вперёд.
*Если я буду идти по прямой, то рано или поздно выйду на шоссе. И лучше, если это произойдёт до того, как стемнеет*, — девушка не желала думать, какие монстры водятся в этом страшном лесу и что они могут с ней сделать, но её воображение настойчиво рисовало достаточно правдоподобные и далеко не оптимистические картины её разорванного, разодранного на кусочки и перевариваемого в разных желудках многочисленных тварей тело.
Идти по прямой было не сложно — просто двигаться от дерева к дереву, правда, это вовсе не значило, что от первого и до десятого дерева шла прямая линия, а не зигзаг или того хуже – круг. Нет, круга не было, но девушка входила всё дальше в чащу, где было гораздо холоднее и темнее. Она шла совершенно не в ту сторону, углубляясь в магический лес, который мог раскидываться на сотни миль в диаметре.
Сагитта снова всхлипнула, смирившись, что найти своих спутников уже не сможет, однако она не была намерена сдаваться, рыдая, садиться посреди тёмного недоброжелательного леса и ждать, когда её спасёт герой на белом коне или за ней придут монстры, учуявшие аромат свежего сочного мяса и липкого дикого страха. 

***

Джинни присоединилась к своим друзьям, уже когда Хогвартс-экспресс набрал скорость и мчался к замку, который должен был стать домом для студентов на целый учебный год, не считая рождественских и пасхальных каникул.
Гермиона и Рон спорили, почему Гарри не прошёл на платформу 9 и 3/4 следом за ними.
— Рон, почему ты оставил Гарри наедине с Малфоем? – Джинни не могла сдержать нотки раздражения в голосе, поэтому вопрос выглядел как упрёк в адрес старшего брата.
— Гарри не ребёнок, сам разберётся со своими проблемами и подозрениями, — прокомментировала Гермиона и сразу же пожалела об этом.
— Ты о чём, Гермиона?
Гермиона зажала рот ладонью, когда поняла, что сказала лишнее и ей сейчас учинят допрос. 
— Упс, — тихо пробормотала она.
— Гермиона, ты что-то от нас скрываешь! – удивительная проницательность, но Рональд Уизли был абсолютно прав.
— Гермиона, расскажи, я волнуюсь за Гарри, — Джинни смотрела на подругу с таким неподдельным волнением, что волшебнице стало не по себе от того, что её друг не удосужился рассказать о своих переживаниях собственной девушке.
— Гарри хотел поговорить с леди Блэк наедине. 
— Что? С этой высокомерной чистокровкой! – Рон не мог поверить в то, что сказала подруга.
— Рон, эта высокомерная чистокровка леди Блэк — дочь Регулуса Блэка, младшего брата Сириуса. Ты понимаешь, что для Гарри она последняя родственница, что осталась в живых и не Пожиратель Смерти.
— А разве Нимфадора…?
— Да, Тонкс тоже родственница Гарри, но достаточно дальняя, Джинни, — пояснила Гермиона.
Вообще-то, никто из друзей толком не понимал, как маглорождённая волшебница может так просто и легко разбираться в родословных и родственных связях. Порой даже чистокровные наследники путались в собственных родословных и часто не знали, кем кому приходятся, из-за чего порой возникали неприятные казусы.
— Но всё же, зачем Гарри остался с Малфоем, ведь Гарри не сможет поговорить с этой Блэк наедине? — выразила сомнения Джинни.
— Та красивая блондинка — родственница Гарри? – подал голос Александр, который до этого только слушал и не вмешивался в разговор волшебников.
— Да, она из Блэков, а Сириус Блэк — крёстный Гарри, хоть и преступник, — пояснил Рон.
— Рональд, Сириуса оправдали, если ты запамятовал, — напомнила Гермиона.
— Оправдали посмертно и бездоказательно, потому что Хвост погиб какой-то ненормальной смертью, — упёрся рыжий волшебник. – Странно, что его убил тот, кто долгое время скрывал эту крысу в своём поместье.
Порой даже спокойная и рассудительная Гермиона теряла терпение, пытаясь доказать ему что-то, с её точки зрения, до безобразия очевидное. Впрочем, это того не стоило, потому что Рональд Уизли не желал принимать то, что, по его мнению, было недостаточно очевидным или доказанным, хотя верил на слово в то, что маглы — великие изобретатели.
— То, что его убил Люциус, ненормально? Зная Малфоев, можно предположить, что Люциусу было выгодно убить твою крысу.
— Нет, Гермиона, его убил Пожиратель, это по меньшей мере подозрительно. Зачем вообще Малфою убивать своего соратника, это не выгодно? – вопрос был вполне резонный, если бы его ещё хоть кто-нибудь услышал. — И я не знал, что Короста — это Хвост.
— Но зачем тогда Волан-де-Морт пытал круциатусом своих приспешников? Может, ему это просто доставляло удовольствие. В любом случае, Рон, давай закроем эту тему и сообщим старостам, что Гарри, Малфой и Блэк не успели на экспресс до Хогвартса.
— Может, хорёк вообще не приедет в Хогвартс, а отправится прямо в Азкабан, — усмехнулся рыжий волшебник, но всё же составил компанию подруге, которая отправилась в вагон старост, чтобы сообщить о неприятном инциденте.
Джинни и Александр остались сидеть в купе в установившейся в нём гнетущей тишине. За прошедший месяц они так и не смогли найти общий язык, хоть девушка и не набрасывалась с кулаками на потенциального будущего родственника, но постаралась свести общение с ним к минимуму.
— В прошлый раз ты сказал, что пока не знаешь, на какой факультет хочешь поступить, а сейчас уже выбрал? – решилась начать разговор Джинни, не выдержав мрачного давления в купе.
— Ну, на какой факультет я попаду, от меня не зависит, но всё же не хочется попасть на Слизерин.
— Да, Слизерин — это преимущественно Пожиратели или дети Пожирателей Смерти. Спать там, не боясь проснуться утром приведением, будет невозможно.
— А ты, кажется, на Гриффиндоре?
— Да, — улыбнулась Джинни, — Годфрик Гриффиндор, один из основателей Хогвартса, был невероятно храбрым и могущественным волшебником. Поэтому на Гриффиндор попадают только храбрецы независимо от статуса крови, — пояснила девушка.
— Тогда на Гриффиндор я тоже не попаду, — расстроился Александр.
— Но разве ты не храбро поступил, когда решил быть волшебником, несмотря на то, что твои родители были против? Вот я никогда не смогла бы пойти против воли родителей.
Александр посмотрел на девушку с грустью, но всё же приободрился, ведь, в самом деле, не мог же он быть настолько трусливым, чтобы не попасть ни на один факультет. Но, с другой стороны, может ли быть такое, что его не примет ни один факультет и ему, возможно, придётся вернуться в родительский дом.

— О, Мордред, — шепнул Гарри, когда очередная ветка хлёстко ударила его по лицу.
Они шли уже несколько часов сами не зная куда, только лес становился всё гуще и гуще. После продолжительного спора, в какую сторону им идти, Драко подбросил монетку и проиграл своему извечному врагу… Куда идти, выбирал Гарри, и они оба очень надеялись, что их спутница пошла в ту же сторону, что и они.
— Потти, мы заходим только дальше в лес, — прокомментировал Драко, когда Гарри споткнулся на ровном месте. Не смотря на то, что их окружали камни, поваленные деревья и заросли всевозможных трав и кустарников, Поттер всё же споткнулся там, где ни один нормальный человек не споткнётся – на ровном месте.
— Я вижу, Малфой, но я узнаю эти места. Я здесь уже бывал раньше, и через несколько миль должна быть заброшенная хижина. 
— Когда это ты успел побрататься с кентаврами? – изобразил удивление блондин. 
— Нарцисса тоже здесь была, — тихо проговорил Гарри, наконец решив рассказать слизеринцу, хоть и неприятную для него, но всё же правду.
Драко остановился, мгновение осознавая, что ему только что сказал Поттер, его заклятый враг ещё с первого курса.
-Что? – Драко понадеялся, что глупый гриффиндорец пойдёт на попятную, но забыл, что такого понятия, как тактическое отступление, в гриффиндорском словаре не существует.
— Что-что?! Был здесь с Нарциссой несколько месяцев назад. В нашей последней дуэли ты действительно тяжело меня ранил, Малфой, и меня тогда выхаживала твоя мама, — пояснил Гарри, внимательно наблюдая за руками врага, который мог в любой момент потянуться за палочкой, чтобы, использовав непростительное, или по меньшей мере оставить не самые приятные впечатления об этом неожиданном приключении.
— Значит, тогда она не была во Франции, — Малфой усмехнулся и прошёл мимо гриффиндорца, оставшегося стоять в недоумении. – Чего отстал, Потти, или испугался, что здесь водятся корнуолские Пикси? – благо, что даже в самых критических и отвратительных ситуациях чувство юмора Драко не изменяло.
Такой реакции Гарри точно не ожидал. 
Он ждал криков, оскорблений и даже дуэли, но точно не такого спокойствия и безразличия, которые проявил Малфой.
*Он знал, что Нарцисса выхаживала меня здесь, или ему всё равно?*
*Поттер никогда не отличался умом, а тем более хитростью, но такой глупости я от него не ожидал! Этот идиот решил умереть в этом лесу от моей палочки, или он повредился умом во время последнего сражения с Тёмным Лордом?*
Теперь оба волшебника шли молча, лишь изредка обмениваясь косыми взглядами. Никто не решался продолжить разговор: каждый из них желал, чтобы говорить начал другой. Драко не мог переступить через свою чистокровную гордость, которую родители впихивали в него всеми возможными способами с самого детства. Гарри не желал задевать слизеринца за живое и тревожить ещё не затянувшиеся раны, которые нанесли тому смерть родителей и «Пророк», щедро поливший их грязью.
Некоторое время они шли молча, но, как только стемнело совсем, волшебники были вынуждены использовать Люмос, чтобы элементарно не потерять друг друга. Меньше всего на свете заклятым врагам хотелось находиться в этом уединенном месте в подобной компании, но ещё меньше им хотелось оказаться в этом лесу в полном одиночестве.
Люмос осветил им не только дорогу, то есть направление, в котором они шли уже несколько часов, но и тех, кто любил темноту и мясо, свежее тёплое мясо. 

***

Уже почти стемнело, сотовый взорвался у девушки в руках и обжёг ладонь, когда она решила использовать его как фонарик, потому что её фонарик не желал работать. Поэтому теперь она шла исключительно наощупь, от одного дерева к другому, дрожа от страха и холода и шмыгая носом.
Сагитта уже не следила за временем и не надеялась найти своих спутников, потому что они уже наверняка куда-то шли и не факт, что в её направлении. 
*А может, они трансгрессировали, хоть это и сложно, но как Драко сказал, возможно. Может, они уже вызвали помощь*, — снова шмыгнула носом Сагитта и остановилась. На мгновение ей показалось, что она слышит шум воды, но, остановившись, услышала только своё бешено колотящееся сердце. Разные непонятные звуки, что доносились даже через гулкие стуки сердца девушки, заставили её снова двигаться вперёд не останавливаясь.
*Промедли – состаришься, остановись – умрёшь*, — Сагитта не помнила, где прочитала или услышала это выражение, но сейчас и промедленье, и остановка могли стоить ей жизни. Она не умела сражаться с монстрами, что населяли этот лес и сейчас окружали её, и не желала делать этого. Девушка прибавила шаг и теперь почти бежала неизвестно от кого и неизвестно куда, но зато точно известно: если бы чья-то сильная рука вовремя крепко не схватила её за запястье, то она совершила бы незабываемый последний в своей жизни полёт со скалы в ледяные объятья бурной реки.
Сагитта вскрикнула, посмотрев вниз, это было уже не забавное приключение и не затянувшаяся неудачная шутка, теперь это больше походило на попытку убийства.
— Эй, держись крепче, — порекомендовал хриплый голос.
— Держусь, — со всхлипом отозвалась девушка.
— Я тебя сейчас достану, становись за меня и ни шагу в сторону, если жизнь дорога.
— Ладно, — согласилась Сагитта.
В темноте она смогла разглядеть только спину мужчины с хриплым голосом, сильными руками и выше неё ростом примерно на голову. Она сделала, как он и сказал, встала за его спиной и принялась наблюдать за тем, что происходило прямо перед ними и отрезало всяческое разумное отступление к суше.
В руках у мужчины был арбалет, которым он стрелял в то, что, наверное, только он сам и видел. Но после каждой выпущенной стрелы раздавались жалобные подвывания и стоны. Кто-то явно был ранен, но пока что не убит. 
— Давай, иди за мной, не отставай, — мужчина даже не оглянулся, а только прошёл мимо чего-то, похожего на большого комодского варана с не самым доброжелательным хвостом, на конце которого располагался нарост в виде копья. Таким вполне можно убить хрупкого человека.
Через несколько минут Сагитта и неизвестный мужчина, что спас её от ледяной смерти, уже подходили к лесной заброшенной хижине, хотя таковой её можно было назвать с трудом, скорее землянка, обитая шкурами животных как снаружи, так и внутри.
— Кто вы? 
— Что ты здесь делаешь? – мужчина проигнорировал её вопрос и даже не спросил, кто она.
— Меня зовут Сагитта Бьянко, — решила сначала представиться юная волшебница.
— Блэк, — поправил незнакомец.
— Что, простите?
— Твоя настоящая фамилия Блэк. Присаживайся, я сейчас заварю горячий чай, — мужчина развёл огонь в очаге, как это делают маглы.
— Откуда вы знаете, кто я? И к слову, я терпеть не могу чай.
— Значит, кофеманка, как многие маглы?
— Вы так осведомлены о маглах, но не знаете элементарных благ цивилизации, — зубы Сагитты клацали, впрочем, её всю бил озноб, но, несмотря на это, она не желала замолкать, а продолжала излагать свои наблюдения и задавать вопросы: – Вы живёте в неком подобии норы, спите на шкурах, не имеете элементарного табурета, хотя, должна признать, стол очень даже стильный. — Девушка снова обвела взглядом превосходный стол в виде пенька многостолетнего дерева, покрытого лаком. – Как я вижу, вы зельевар, а значит, волшебник, но волшебной палочки я у вас не заметила. Зачем стрелять из арбалета, когда можно просто обездвижить это подобие варана?
Отвечать на многочисленные не совсем удобные вопросы мужчине совершенно не хотелось. Да и зачем? Не стоит будить спящего дракона, если не готов к его огню.
— Я знал твоего отца, поэтому я знаю, кто ты, — пояснил мужчина и хотел продолжить, но Сагитта наплевала на все приличия и нагло перебила его.
— Как звали мою мать!?
Мужчина посмотрел на неё с неприкрытым изумлением.
*Неужели она настолько отлична от Регулуса, что не захотела раскрыть все тайны Дракосерпенс-менора?!*
— Разве ты не знаешь своей родословной? – После того как девушка отрицательно мотнула головой, он всё же решил ответить на её вопрос: – Садор, и больше ничего не спрашивай. Ведь ответ будет слаще, если найдёшь его сама, — мужчина оскалился, будто лис в предвкушении сладостной добычи. — Как ты оказалась в этом лесу, ты сейчас должна ехать в Хогвартс?
— Садор, — тихо произнесла девушка. Такое поведение ей было не присуще, но она плевать хотела, что подумает о ней этот человек.
Мужчина вздохнул и немного даже ухмыльнулся.
*Она совершенно не соответствует тому, что должно было получиться, но не беда, она наверняка попадёт на Слизерин, как и её отец. Все Блэки окончили Слизерин, кроме того предателя крови*.
Несмотря на заявление Сагитты, что чай она не пьёт и вообще терпеть его не может, мужчина налил ей целую кружку чая. Она посмотрела на ненавистный напиток, но из вежливости отказываться не стала.
— Как ты попала в этот лес, если сейчас должна быть на распределении в Хогвартсе?
— Не знаю, — честно ответила девушка. — Мы прошли через стену на платформу 9 и 3/4, но вместо этого оказались в тёмном лесу, где нет связи.
— Нет связи? – переспросил мужчина.
— Сотовой. Сотовой связи.
— Новое изобретение маглов. Вообще магловские изобретения не действуют в местах особо волшебных, а порой — становятся опасными.
— Я это уже поняла, — девушка показала руку, которая была наспех перевязана шёлковым шарфиком. – Сотовый взорвался у меня в руках. О! Вы знаете, как меня зовут, но сами не представились.
— Антонин, Антонин Долохов, — мужчина ждал реакции Сагитты и гадал, знает ли она, кем он является. 
— Из Восточной Европы, полагаю.
— Да, так и есть.

***

Александр ожидал от Хогвартса чего угодно, ведь, по словам Гарри, замок очень старый и больший, но латент и представить себе не мог, что перед его взором предстанет величественное строение, возвышающееся над огромным озером.
С платформы в Хогсмите всех первокурсников забрал тот самый огромный и волосаты великан, которой однажды пришёл за Гарри Поттером, и Александру пришлось расстаться со знакомыми волшебниками. Они добирались в кромешной тьме до озера, где многие первокурсники порвали и испачкали свои новенькие, и не очень, мантии, а дальнейший путь продолжили в лодках без моторов и вёсел, к которым так привыкли маглы. Одиннадцатилетние первокурсники вздыхали и завороженно смотрели то на водную гладь, то на огромный величественный замок, окутанный светом факелов. А некоторые тряслись от страха, будучи уверенными, что в озере живут морской народ и морские чудовища. Хоть они и не могли ни подтвердить этого, ни опровергнуть. Но Александр подозревал, что в озере действительно кто-то или что-то живёт, вот только проверять это совершенно не хотел. Мало того что он не очень хороший пловец, так ещё и дышать под водой не умеет, жабры пока не выросли.
Замок имел величественный вид не только снаружи, но и внутри. Своды выше их дома раза в четыре, широкая каменная лестница, и ни одной электрической лампы — везде только факелы. Перед массивными огромными дверями их встретил профессор, женщина в годах, в тёмно-зелёной мантии и остроконечной шляпе.
— Приветствую вас, первокурсники, в школе волшебства и магии Хогвартс. Самой старой и самой уважаемой школе в Англии. После того как войдёте в Большой зал и старая шляпа распределит вас на факультеты, вы обретёте новую семью на ближайшие семь лет. Студенты факультета станут вашими самыми лучшими друзьями, гостиные – вашим очагом. Ваши вещи будут доставлены в ваши комнаты сразу после распределения. После праздничного пира, старосты проведут первокурсников в гостиные факультетов, утром вам раздадут расписание и ознакомят с внутрифакультетскими правилами. А теперь, первокурсники, — профессор повернулась и толкнула тяжёлую дверь, — все на распределение.
Большой зал выглядел, как всегда, волшебно и завораживающе. Овальный свод был звёздным небом, в котором одновременно парили сотни зажжённых свечей, что и освещали, и обогревали зал. Четыре длинных стола стояли рядом друг с другом, но над каждым столом весели разные знамёна. За столом, что стоял во главе всех четырёх, явно преподавательский, сидели преподаватели с длиннобородым директором, что готовился к своей ежегодной вступительной речи для первокурсников.
Распределение проходило быстро, правда, с несколькими студентами возникли заминочки. Леди Блэк, с которой Александр познакомился летом в Фишгарде, – отсутствовала, но это он и так знал, но при этом все-таки надеялся, что оставшиеся волшебники как-то по-волшебному доберутся до Хогвартса. А над другим студентом шляпа несколько секунд думала, но отправила его в Ровенкло.
Наконец профессор МакГонагалл назвала его имя:
— Мистер Эванс, Александр, на пятый курс, — все оглянулись на него разом, а кто не мог увидеть — вытягивал шею и вставал, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть на подопечного знаменитого Гарри Поттера.
Как ни странно, но несмотря на завесу тайны, вся школа знала, что опекун Александра Эванса — национальный герой Гарри Поттер.
Александр сел на стул, и профессор опустила ему на голову старую потёртую шляпу.
— О, помню-помню, Гарри тоже сомневался в том, что он волшебник, но вы, мистер Эванс, действительно волшебник, — развеяла сомнения Александра шляпа. – Вижу много сомнений, но есть желание! Ну хорошо, если вы уверенны, мистер Эванс, что хотите этого, тогда — ГРИФФИНДОР!
Александр вздохнул с облегчением, будто, увидев свои баллы, он понял, что перешёл на следующий курс, и отправился к гриффиндорскому столу.
После плотного ужина, небольшого знакомства с близ сидящими однокурсниками и воодушевляющей речи директора, старосты собрали своих новых подопечных и отправились на небольшую экскурсию “Большой зал – Башня Гриффиндора”.
Гостиная оказалась намного меньше Большого зала, но по сравнению с общепринятыми понятиями о гостиных — гораздо больше. Выдержанная в красно-золотых тонах, с камином в человеческий рост и множеством мягких диванчиков и кресел, а также резными столами и стульями, предназначенными, судя по всему, для выполнения заданий.
В комнате было четыре кровати с плотными пологами насыщенного алого цвета, все парни оказались его однокурсниками – Рон Уизли и Невилл Лонгботтом. Как оказалось, пустовала только кровать Гарри — Гарри Поттера, его кузена.
Рон и Гермиона, которые были невероятно счастливы видеть директора живым и в добром здравии, сообщили ему, что несколько студентов не успели на Хогвартс-экспресс и остались на платформе вокзала Кингс-Кросс. Директор заверил, что немедленно сообщит в Министерство и на вокзал вышлют лучших авроров. Особенно директор старался заверить мистера Уизли, который опасался, что Пожиратель Смерти Малфой покалечит или того хуже — убьёт его друга, соратника и героя – Гарри Поттера. А в этом национальный герой не сомневался.

***

Отбиваться проклятиями, неспособными пробить шкуру хищников, оказалось непросто, но по крайней мере сначала они отвлекали вараноподобных от своей добычи, а теперь эти существа попросту не обращают внимания на летящие и врезающиеся в них проклятия.
Волшебники бежали со всех ног, но всё же недостаточно быстро, или просто хищники гнались за ними гораздо быстрее. Вараноподобных заносило на поворотах, и они кувыркались и врезались в деревья, хотя преимущество и было на их стороне, но схватить и разодрать добычу им не удавалось — уж слишком увертливая попалась добыча.
*Может, их заавадить?* — мелькнуло в голове Гарри. Хоть он и не поддерживал практику тёмной магии, но активно использовал её сам, однако запретное трио Мальчик-который-выжил не использовал никогда.
— Сюда, Потти! – Драко оглянулся и заметил, что Гарри приготовился использовать ещё что-то из своего арсенала, но хищники были гораздо быстрее не преуспевшего в дуэлях волшебника, хотя сложно преуспеть, когда нет практики с реальным оппонентом, потому что Дамболдор и Министерство не особо одобряют дуэли.
Волшебники выбежали к бурной реке, больше бежать было некуда. 
— О, Моргана, Малфой, это тупик! — Гарри выругался и приготовился к сражению.
Драко лишь усмехнулся, хоть ему и было велено родителями не показывать каждому встречному-поперечному свои успехи, но особого выбора у него не было. Они устали, их измотали вараноподобные, а позавтракать никто из них не удосужился.
Драко встал поближе к воде и постарался максимально сосредоточиться, это заклинание было не только очень древним, сложным и тёмным, но и никогда не получалось у него в совершенстве, как того требовал и показывал отец.
— Akvates Iris, — выкрикнул блондин, крепко держа палочку и с трудом производя незнакомые Гарри пассы. Река стала ещё яростнее и постепенно меняла своё направление, приподнимаясь над землёй.
Гарри сразу понял: то, что делает слизеринец, незаконно и относится к тёмной магии, но противопоставить ему ничего не мог, кроме как быть съеденными, что уж точно неприемлемо. Река, изменившая своё русло, пролетела над их головами, создав сильный порыв ветра, но это, как ни странно, не сбило юношей с ног, и врезалась в вараноподобных.
Бурный поток снёс хищников одним мощным ударом и затем быстро вернулся в своё прежнее русло, издавая недовольный гул.
— Emorbilas, — всё же решил подстраховаться Драко.
Теперь хищники, так яростно желавшие отобедать волшебниками, превратились в ледяные статуи, как те, что бывают на званых вечерах и юбилеях.
Юноши стояли на берегу яростного потока реки и пытались отдышаться от продолжительного бега по пересечённой местности и прилива адреналина, благодаря которому они бежали, не замечая усталости.
— Это тёмная магия? – наконец отдышался Гарри.
— Сообщи в Министерство, для меня уже готово место в Азкабане, — посоветовал Драко.
Гарри посмотрел на слизеринца: тот уже не был тем Драко, который на первом курсе предлагал ему дружбу. Это был совершенно другой человек, так похожий на него самого. Или, наоборот, он, Гарри, похож на этого человека? Ведь если Министерство узнает, как он проводил каникулы, то для него тоже приготовят место в Азкабане.

***

Для Сагитты утро не было особо приятным. Большую часть ночи она банально не могла уснуть на шкурах, расстеленных прямо на жёстком полу, хотя, укутавшись в них, девушка перестала чувствовать озноб. Снов особо не снилось, только снова привиделся кошмар, точнее воспоминания о весеннем инциденте, а проснувшись, она вспомнила, что так и не выяснила, кто тот, а точнее та, группа серийных убийц. Однако теперь она знала наверняка: они волшебники и жертв выбирали по неким магическим статам.
В хижине, а точнее землянке, почему-то называемой хижиной, снова пахло чаем.
*Похоже, англичане пьют чай, как я пью кофе, но на это я не соглашалась*.
— Чай я пить не буду, — тихо пробормотала девушка.
Мужчина усмехнулся и заварил кофе в чашке, аромат которого мгновенно проник сквозь шкуры. Сагитта высунула голову и принюхалась, действительно это был кофе, который последний раз она пила больше суток назад, а в силу того, что новоиспечённая Блэк являлась кофеманкой, девушка не имела права отказываться от такого лакомства.
— Откуда кофе, ведь вчера его не было? – на Сагитте была помятая вчерашняя одежда, в которой она и спала, а столь же помятые волосы требовали расчёску, которая незамедлительно обнаружилась в маленькой сумочке девушки.
— Кофе был, но перед сном кофе не пьют, — пояснил Антонин.
Аромат кофе был божественным.
— Кенийская обжарка, — протянула девушка.
— Я отведу тебя к хижине на другой стороне реки, твои сокурсники наверняка придут именно туда.
— Почему ты так решил? – девушка устроилась по-турецки на полу рядом со столом.
— Один из них там уже был и наверняка пойдет именно туда. А может, ты хочешь вернуться в Лондон и навсегда уехать из Англии?
— Я бы с удовольствием это сделала, но я не уеду из этой холодной страны, пока не найду ответов на свои вопросы. И вообще, к чему такие расспросы?
Антонин только усмехнулся, так и не ответив возмущённой девушке.

***

Весь Хогвартс обсуждал нового ученика, который являлся латентом, но знали студенты не много. Например, никто не знал, что подопечный Гарри Поттера — его кузен, когда-то Дадли Дурсль, а ныне Александр Эванс. Несмотря на то, что Александр провёл в Норе последний месяц, подружиться с Роном Уизли он так и не смог, впрочем, времени особо не было, потому как по шестнадцать часов в сутки он учился со своим репетитором — гриффиндорской всезнайкой Грейнджер. И только с этой девушкой с каштановой копной непослушных волос он смог найти общий язык, по крайней мере, их общение не ограничивалось учебной программой.
При свете тёплого солнца Хогвартс не уступал своим величием, лучи солнца, проникающие в замок, играли на разноцветных мозаиках, описывающих в картинках историю школы, а многочисленные старшекурсники рвались на улицу вместо скучных лекциях в душных классах, особенно у профессора Бинса. Хоть изнутри и не было видно, но замок, отражающийся в озёрной глади, сверкал будто хрустальный, однако первокурсникам было не до любований своим новым домом. Половина из них спешила на трансфигурацию, а вторая — на зельеварение. У слизеринцев и гриффиндорцев зельеварение стояло в расписании первым, и всем было любопытно, кто же будет преподавать такой непростой предмет, ведь этот преподаватель автоматически станет деканом Слизерина.
Декан Слизерина, не привыкший к столь пристальному вниманию к своей скромной персоне, прибыл в Хогвартс поздно ночью, несмотря на то, что ехал на Хогвартс-экспрессе вместе со студентами: он провёл много времени в “Сладком королевстве” в Хогсмите. Мадам Розмерта оказалась достаточно болтливой особой, тем более с молодым красивым юношей и бутылочкой огневиски. Кто бы мог подумать, что из “Сладкого королевства” в Хогвартс ведет секретный ход, которым часто пользуются преподаватели и даже студенты.
Хоть директор и принял его, широко улыбаясь и предлагая конфеты наряду с лимонными дольками, но мягкий голос, приветствовавший аврора, показался слишком уж добрым и наигранным. Может, директор устал, а может, не ожидал, что новый преподаватель появится только после торжественного пира в честь нового учебного года.
Со своими слизеринцами Рик не виделся, даже не представился им, но пятый курс ожидал увидеть на первом зельеварении, которое было совместным с грффиндорцами. Все были наслышаны о постоянной войне между змеями и львами не только в самой школе, но и далеко за её пределами. Поэтому новый преподаватель зельеварения ожидал достаточно сложный урок, в ходе которого могут пострадать студенты. Конечно, смерти он не допустит, но вполне может случиться, что кто-то из студентов будет тяжело ранен. 
С Рином увидеться ещё раз не удалось, хоть они и ехали в одном поезде, но не виделись, потому как поссорились ещё утром: конечно же, всё снова из-за взрывного характера Рика, который настаивал, чтобы супруг отказался от этого задания, сославшись на проблемы со здоровьем. Ведь только авроров, у которых есть проблемы со здоровьем, освобождают на некоторое время от активной службы, в том числе и от текущих миссий.
В коридоре уже толпились студенты, слышались недовольные выкрики и призывы к дуэлям. Несмотря на то, что урок ещё не начался, Рик поспешил впустить студентов в аудиторию, чтобы избежать драк и дуэлей. Аврор подозревал, что дуэлянты не будут особенно выбирать заклинания, а постараются убить друг друга. 
— Входите и занимайте места, — коротко приказал декан Слизерина, впуская студентов в аудиторию.
Все без исключения, и змеи, и львы, рассматривали нового профессора. Высокий, смуглый, с хвостом чёрных шелковистых волос и чёрными глазами, на его шее был прикрыт шрам, оставшийся от миссии в мире маглов, — тогда Рику перерезали горло ритуальным кинжалом, так что несмотря на то, что рану удалось быстро заживить, шрам убрать не получилось, — на авроре была чёрная мантия, которая всем напомнила летучую мышь подземелий, что еще не так давно был искустным зельеваром, деканом Слизерина и некоторое время директором школы волшебства и магии Хогвартс.
Змеям, ясное дело, новый профессор полюбился с первого взгляда, а вот львы не питали к нему никакой симпатии, достаточно того, что профессор зельеварения — декан Слизерина и, кроме того, выпускник факультета Слизерин.
К счастью, студенты, не зная чего ожидать от нового профессора, не стали провоцировать его своими выпадами ещё до официального знакомства. 
Александр сел рядом с Гермионой, оказавшись с ней в паре. Конечно, в теории девушка знала зельеварение на «превосходно», однако часто вместо положенного зелья у неё получалось нечто непонятное. А вот у Александра с зельеварением не было проблем вообще, кроме той, что юноша всё ещё до ужаса боялся волшебников, особенно преподавателей этой школы, вспоминая рассказы кузена о летучей мыши подземелий Слизерина. Однако то, что декан Слизерина – аврор, уже знали все факультеты, из-за сего факта единого мнения не складывалось. То ли аврорат приставил аврора к потенциальным Пожирателям Смерти, то ли больше никто не согласился занять очередную проклятую должность в Хогвартсе. А аврор был вынужден выполнять приказ начальства, потому выбора у него не было.
Прозвенел звонок, но тише в аудитории от этого не стало, будто студенты и не слышали сигнала, оповещавшего их о начале первого урока в этом учебном году.
— Урок начался! – громкий голос разнесся по аудитории, заставив всех без исключения студентов замолчать и посмотреть на профессора. – Меня зовут Ричард де Вальд, — представился Рик, зная, что все услышали его фамилию как Лавед. Так же и на доске, не смотря на то, что мужчина написал свою фамилию правильно, все увидели именно Лавед, а не де Вальд. – Я ваш профессор зельварения и декан факультета Слизерин. На зельеварении от вас требуется внимательно слушать объяснения и рекомендации, читать весь рецепт до того, как начинать приготовление зелья, отвечать, когда вас спросят, и задавать вопросы, предварительно подняв руку, без исключений.
По студентам было видно, что аврор их напугал или по крайней мере заставил задуматься над своими последующими действиями, но одна рука всё же взметнулась в верх.
— Что вас интересует?
— Гермиона Грейнджер, Гриффиндор, — представилась гриффиндорка, тянувшая руку. – Профессор Лавед, мы будем следовать программе, составленной профессором Снейпом, или вы лично составите программу обучения, которую одобрит Министерство…
— Я вас понял, мисс Грейнджер. Видимо, вы и есть гриффиндорская заучка, — Рик понял, что попал в яблочко, как только послышались смешки со всех сторон, как гриффиндорцев, так и слизеринцев, но подтвердить свои выводы студентке зельевар не позволил: — Мы будем следовать программе, составленной профессором Снейпом. У меня нет причин заменять столь продуманный учебный курс по зельеварению.
Больше смешков слышно не было, теперь студенты перешёптывались, предполагая, что их новый профессор зельеварения, так же как и предыдущий, – Пожиратель Смерти.
— Любые претензии к утверждённой директором Дамблдором программе ко мне на стол в письменной форме, — на этом вопрос был закрыт, но студенты этого не заметили и продолжали перешёптываться. Однако звук кошачьих когтей по стеклу быстро напомнил студентам, что они находятся на уроке и неприлично игнорировать профессора зельеварения, а в некоторых случаях даже опасно для здоровья.
Теперь львы смотрели на нового декана Слизерина с откровенным призрением, а змеи всё ещё не знали, станет ли на их сторону декан, если они что-то натворят. Ведь профессор Лавед — это не профессор Снейп. 
Конечно же, вопросы по теме четвёртого курса застали многих врасплох, потому как мало кто мог приготовить «Живую смерть» в подобающем для неё виде, а ведь это — зелье для первокурсников. Хотя некоторые студенты, как Грейнджер, Эванс и Забини, всё же отличились в теории, но зато Лонгботтом не смог и слова вымолвить под пристальным взглядом чёрных глаз. И действительно, когда хотел, Рик мог напугать даже самого отъявленного маньяка одним лишь взглядом.

***

У Рина, напротив, особых проблем с любопытными первокурсниками не возникло, ведь на первом курсе преподают предпочтительно теорию и учат правильно держать волшебную палочку. Всезнайки, конечно же, задавали массу вопросов, а остальные конспектировали всё подряд, не разбирая особо, относится это к теме или нет.
Несмотря на то, что Министерством было принято решение не афишировать тот факт, что в Хогвартсе под видом профессоров работают авроры, вся школа это знала, и студенты, особенно первокурсники, восхищавшиеся аврорами, не стеснялись задавать вопросы и при этом полностью игнорировали попытки юного профессора продолжить лекцию по защите от тёмных искусств.
Третий курс, что пришёл на смену первому, оказался столько же заинтригован профессором, который не мог заставить даже первокурсников его слушать, и также начал задавать вопросы.
Одним словом, первый день на должности профессора защиты от тёмных искусств стал для Рина кошмаром.
К вечеру он был полностью выжат и ужин в большом зале проигнорировал, банально заснув в своём кабинете.

***

Ночь была не самой приятной: на мокрых холодных камнях, в лесу, кишащем тварями, что с удовольствием отведают сочного мясца юных волшебников. Юношам поспать не удалось, а с рассветом захотелось ещё и есть.
С тех пор как Драко воспользовался стихийной магией, волшебники не разговаривали друг с другом, но оба думали об одном и том же.
Вараноподобные монстры всё ещё красовались в виде ледяных фигур: несмотря не то, что осеннее солнце активно грело их, таять лёд не желал.
— Так куда идти, Потти? – нехотя спросил Драко, однако всё с теми же презрением и высокомерием в голосе.
— Нужно перейти реку.
— Отлично….
— Что именно тебя не утраивает? – Гарри решил поставить все точки над «i» до того, как они найдут леди Блэк.
— А я что-то сказал, Потти?
Хоть юноше и не нравилось, что заклятый враг дал ему такую кличку “Потти”, но он отлично понимал: чем больше он показывает своё недовольство по этому поводу, тем упорнее Драко будет называть его этой кличкой. Но если Гарри не будет обращать на это внимания, то авось блондинчику надоест над ним издеваться.
— Если ты желаешь дуэль, то давай сделаем это здесь и сейчас, потому что в Хогвартсе мы этого сделать не сможем, — предложил взлохмаченный брюнет.
— Дуэли запрещены Министерством, Потти, или тебе захотелось посетить Азкабан в качестве узника?
— Будто у лорда Малфоя, известного Пожирателя Смерти, нет незарегистрированной палочки.
— Не забывай, что я был оправдан, Потти, и нет, я закон, в отличие от тебя, не нарушаю.
— В отличие от меня? — фыркнул Гарри.
— У тебя из внутреннего кармана мантии торчит вторая палочка, и я сильно сомневаюсь, что она зарегистрирована. Но если ты настаиваешь на дуэли, то тебе придётся назначить более подходящее время и место, — у Драко сейчас не было ни сил, ни желания для дуэли. Его вчерашняя чёрная магия отняла слишком много сил, теперь он не был уверен, что в ближайшее время сможет воспользоваться хотя бы Люмосом.
Гари совсем забыл про свою вторую палочку, незарегистрированную и неотслеживаемую, купленную в Лютном переулке.
*Ларк сказал, что эту палочку сможет увидеть только кровный родственник. Её увидел только Александр, тогда почему её видит Малфой? Хотя, если верить легенде, то во всех чистокровках течёт одна кровь, а Малфой — чистокровный род*.
Размышления Гарри прервал Драко, который звал его уже из-за изгиба реки.
Меньше всего слизеринцу хотелось спорить с Мальчиком-который-выжил, а тем более выяснять подробности того, что делала Нарцисса с ним в этом лесу.
За изгибом реки оказались валуны, белые словно снег, цепочка из которых тянулась от одного берега на другой, создавая своеобразный мостик через реку, хоть и достаточно опасный.
— Не самый безопасный путь, но моста по близости я не вижу.
— Потти, в магическом лесу не строят мосты, — пояснил слизеринец и запрыгнул на первый валун.
Тот оказался скользким, но поднаторевший в дуэлях студент легко удержался и не упал. Так, перепрыгивая с одного на другой валун, юноша смог добраться до противоположного берега реки, хоть Драко и промок до нитки, но ревущий поток не смог заполучить слизеринца в свою оскаленную пасть.
А вот гриффиндорцу не так повезло: на последнем валуне он поскользнулся, но в бурную реку не упал, а, вовремя оттолкнувшись, полетел в сторону берега, хоть и немного не долетел и упал в ледяную лужу на острые камни. 
*Что со мной? Тело будто одеревенело*. 
— Потти, как твоя неуклюжесть ещё тебя под аваду не подставила? – усмехнулся Драко.
— Пошёл ты, Малфой, — Гарри выжал мантию, но снова её одевать не спешил. Сперва гриффиндорец достал палочку и высушил на себе одежду, попутно и одежду слизеринца.
*Почему Малфой сам не высушил свою одежду? Вода ведь ледяная!*
— Ты чего, Потти!? В мамочку захотел поиграть? – Драко ненавидел, когда его жалели, и расценил этот жест гриффиндорца именно так.
*Понял!*
— Из-за вчерашней тёмной магии ты не можешь использовать волшебство, — озвучил своё предположение Гарри и попал в яблочко.
— Это временно, Потти, — фыркнул блондин, — так что не обольщайся. Куда идти?
— В лес, хижина спрятана в зарослях сирени.
*Любимые цветы Нарциссы*, — подумал Гарри.

***

Сагитта сидела у хижины на коленях уже пару часов и ждала своих сокурсников, внимательно рассматривая травку перед собой. Девушка уже подумывала, что Антонин ошибся или просто принёс её в жертву какому-нибудь божеству, ну много чего передумала леди Блек в ожидании лорда Малфоя и лорда Поттера.
Хоть день и начинался хорошо, и небо не предвещало дождя, сейчас откуда-то из-за горизонта слышался гром, оповещая всех о своём приближении.