Забытая деревня ("У бурмистра Власа бабушка 
Ненила...")


1

У бурмистра Власа бабушка Ненила
Починить избенку лесу попросила.
Отвечал: "Нет лесу, и не жди - не будет!"
-"Вот приедет барин - барин нас рассудит,
Барин сам увидит, что плоха избушка,
И велит дать лесу", - думает старушка.

2

Кто-то по соседству, лихоимец жадный,
У крестьян землицы косячок изрядный
Оттягал, отрезал плутовским манером.
"Вот приедет барин: будет землемерам!-
Думают крестьяне.- Скажет барин слово -
И землицу нашу отдадут нам снова".

3

Полюбил Наташу хлебопашец вольный,
Да перечит девке немец сердобольный,
Главный управитель."Погодим, Игнаша,
Вот приедет барин!" - говорит Наташа.
Малые, большие - дело чуть за спором -
"Вот приедет барин!" - повторяют хором...

4

Умерла Ненила; на чужой землице
У соседа-плута - урожай сторицей;
Прежние парнишки ходят бородаты
Хлебопашец вольный угодил в солдаты,
И сама Наташа свадьбой уж не бредит...
Барина всё нету... барин всё не едет!

5

Наконец однажды середи дороги
Шестернею цугом показались дроги:
На дрогах высокий гроб стоит дубовый,
А в гробу-то барин; а за гробом - новый.
Старого отпели, новый слезы вытер,
Сел в свою карету - и уехал в Питер.

(2 сентября 1855)

 

26.04.2013, Москва 22:33:04 На юге Москвы сотрудники Федеральной миграционной службы и Федеральной службы безопасности обнаружили молельный дом, прихожане которого становились сторонниками исламского радикализма и впоследствии вступали в бандформирования, действующие на Северном Кавказе. Об этом сообщили в пресс-службе управления ФСБ России по г.Москве и Московской области.

По данным ведомства, молельный дом "Дар уль - Аркам", расположенный в Южном административном округе Москвы, неоднократно посещали прихожане, которые участвовали в подготовке и совершении экстремистских и террористических акций на территории России.

Так, правоохранительные органы выяснили, что одним из таких прихожан был Ибрагим Плиев 1992 г.р., являвшийся уроженцем г.Грозного. Молодой человек после посещения молельного дома "Дар уль - Аркам" и под воздействием приверженцев радикальной идеологии в мае 2011г. вступил в состав бандгруппы, действующей на территории Северного Кавказа, а в октябре 2011г. был уничтожен. Кроме того, в начале июля 2011г. в Москве были задержаны четыре подозреваемых в подготовке крупного теракта на территории московского региона - подозреваемые намеревались подорвать отдел внутренних дел, а также совершить теракт на метрополитене.

Следствием было установлено, что эти уроженцы северокавказского региона - Мансур Эльбиев, Мансур Умаев, Ислам Хамжуев, Фаиль Невлютов - неоднократно посещали "Дар уль - Аркам" и входили в состав одноименной футбольной команды, они лично общались с идеологом данной мечети.

В ведомстве отметили, что по адресу Даниловская набережная, д.8 организованы и проводятся оперативно-разыскные мероприятия, в результате которых было задержано 140 человек, из них более 30 являются гражданами иностранных государств. Для установления личности и выяснения обстоятельств задержанные доставлены в районные отделы внутренних дел Южного административного округа г.Москвы.

http://www.rbc.ru/fnews.open/20130426223304.shtml

 

 

Картины Павла Рыженко...Он — ученик Ильи Глазунова, потрясающий современный российский художник.
О своем творчестве в стиле «классического реализма» Рыженко говорит: "Я предлагаю людям еще раз взглянуть на наше неоднозначное прошлое, полное трагических событий, в которых во всей полноте проявился великий дух нашего народа. Понять, что мы не серая масса, не так называемый «электорат», а народ с богатой историей и самосознанием. Мне хочется верить, что я предлагаю людям альтернативу массовой, «мишурной» культуре, которая заставляет нас забыть о главных вопросах бытия".




Молитва Александра Пересвета перед Куликовской битвой

Поединок Пересвета с Челубеем


Житие Сергия

Муравейник


Царево молчание

Смутное время

Князь Алексей Михайлович Тишайший

Выбор веры. Святой мученик Георгий Победоносец

Выбор веры (фрагмент)

Ветеран




Веночек

Александр Невский

Калка

Саргат


Молитва

Пасха

Пейзаж с крестом

Несказанный свет

Осенний пейзаж

http://www.prikol.ru/2010/09/24/kartiny-pavla-ryzhenko-30-foto/



Художник Павел Рыженко называет сумасшествием все, что не относится в живописи к реализму. А в кризисе современного реализма винит самих художников. Жестко? Да. Несовременно? Возможно. Однако со многими его доводами сложно не согласиться.

Художник Павел Рыженко. Фото: А.Бурый– Павел, когда вы начали рисовать?

– Рисовал лет с пяти – как все дети. Потом поступил в художественную школу в родном городе – Калуге. Ничем не выделялся на общем фоне. В 11 лет поступил в Московскую среднюю художественную школу (МСХШ) при Институте им. Сурикова, которая раньше располагалась напротив Третьяковской галереи. Окончил ее в 1987 году, потом служил в армии. Ничего выдающегося не делал. Могу сказать, что в МСХШ процент талантливых ребят был очень велик, к их числу, кстати, я не относился. Их учебные работы можно было смело вешать в Третьяковку рядом с Суриковым или Репиным.


– Вы учились у Ильи Глазунова. Вам повезло с учителем, который не просто учит, но и душу воспитывает?

– Учиться у Глазунова – это и счастье, и почет, и одновременно огромный личный труд. Илья Сергеевич Глазунов – гениальный педагог и никакой художник. Это мое личное мнение. Я сейчас свободен в своих суждениях, достаточно много времени прошло. Я считаю его своим учителем. Он сформировал меня как личность. Понимаете, это как стихия. Человек может не выдержать этой стихии и превратиться в ничтожество рядом с ним. Тот, кто его пережил как заболевание, становится сильнее. Да, то, что он делал раньше – его великолепные иллюстрации к Достоевскому, Лескову, – это как будто делал другой человек. И посмотрите на то, что сейчас: эти размозженные черепа, пасхальные ночи, разрушение храмов…
Глазунов, русский дворянин, выдающийся носитель прежней, ушедшей, как Атлантида, культуры, с ним никто из нынешних педагогов сравниться не может. Но, мне кажется, сегодня все такие большие художники переживают серьезную внутреннюю драму: они перестают быть самими собой.


– Вы приверженец реалистической школы…

– Ничего, кроме реализма, я не признаю. Все остальное, на мой взгляд, сумасшествие в разных формах.

– Сегодня восторгаются другим. Знаете, разрезанные акулы в формалине, эпатирующие перформансы, инсталляции…

– Да-да, телевизионные шоу, блокбастеры и так далее… Народ болен почти смертельно. Приходят люди и спрашивают: а Никас Сафронов хороший художник? Что я должен отвечать? Я молчу. Правда заключается в том, что, раз вы задаете такой вопрос, – вы больны. А Донцова – настоящий писатель? Понимаете? Это мы задаем такие вопросы, мы – наследники Достоевского, Сурикова… Да, сейчас время Донцовых, но и в том числе – время настоящего подвижничества. Есть возможность писать, отталкиваясь от классической русской школы живописи, в литературе – от классической русской литературной школы, в музыке – то же самое. Рахманинова и Чайковского никто не отменял, как Пушкина, Сурикова и Репина.


– А у вас нет никаких званий?

– Нет. Я сознательно отказался от всех званий. Извините, у меня звание – русский художник. «Заслуженный», «народный» – я не хочу этих званий получать, потому что среди заслуженных и народных есть, например, Олег Кулик, который собаку изображал. Есть и другие. Заслуженных и народных, которых народ не знает, вы даже представить себе не можете сколько.

До миллионов зрителей можно дойти двумя путями. Первый – честный, без денежных вливаний, через собственный труд, покаяние, работу над своей душой. И Бог тогда сам все выстраивает как нужно. Второй – путь грязи, лести, сделок с совестью, спонсоров и прочих «прелестей». Каждый сам выбирает свой путь…

– На котором всегда столько искушений и стремлений оправдать свои не самые лучшие поступки. И столько ошибок и заблуждений…

– А как без этого? Это и есть испытание. Мне кажется, важно признать это и очистить душу.

– У вас это получилось?

– Не мне судить. Понимаете, я был как все, советский такой, в тренировочных штанах с оттянутыми коленками, дерущийся, матерящийся… И тут случилось так, что, благодаря Богу и Глазунову, я отправился в Эрмитаж, естественно, до открытия, копировать картины ван Дейка. Ночь, конец ноября, за окном дождь. Эрмитаж пустой, только мы, студенты, поднимаемся по лестнице. И вдруг я понимаю: это не Эрмитаж, это – Зимний дворец! Сейчас царь выйдет навстречу. Я это чувствую. Это ж мое – родное! Это невозможно объяснить… Я тут с оттянутыми коленками, здесь вот – ван Дейк, а там – государь. И кто я? Я – кто? А сокурсник за мной идет с этюдником: «Ох, я вчера пивка перебрал!» А у меня – слезы из глаз текут. Я просто уже не мог жить по-прежнему… В 23 года крестился, никто меня не уговаривал, сам пошел. Потом хотел уйти в монастырь.

– В монастырь?

– Да. Был послушником на Валаамском подворье в Приозерске. Но там я понял, что мне лучше к этому не приближаться.

– Почему?

– Не могу об этом говорить.






– Поэтому вы так много пишете исторических образов?

– Да. Эти люди знали ответы на сложные вопросы. Ведь Александр Невский или Дмитрий Донской – это не просто штампованные православные святые. Ну посмотрите на иконы XVIII–XIX веков, когда наша иконопись претерпевала маразматическое влияние Запада. Это же ужас! Александр Невский – какой-то дядька на тонких ножках, в каких-то древнеримских доспехах, с мечом – не пойми что просто. А Георгия Победоносца на тех же иконах посмотрите. Это какая-то девушка с «хаером» как у негра, которая держит тонкий и длинный мечик… А когда читаешь жития, начинаешь представлять их… Да это же другие люди! Потом поднимешь хорошую реплику старинного меча, помашешь им чуть-чуть – и тогда точно понимаешь, что изображенное на иконе существо с мечом в тончайших лапках, да еще в кольчуге… Разве это Александр Невский? Вы только попытайтесь представить его жизнь. Нет времени на сон нормальный, помолился, жену приехал повидать на несколько дней и опять – на войну. Вот и вся жизнь. Молитва и сеча. И раздумья – что делать? Надо взять дань, заставить Новгород заплатить, отвезти дань в Орду, но зато выживет Русь. Он тяжелый выбор каждый день делал. Я пытаюсь дать зрителю возможность хотя бы чуть-чуть, как говорится, влезть в шкуру этого человека. Ведь он человек был! Может быть, ранимый. Может, он обидчивый был даже. Может, он гречневую кашу любил. Кто знает? И он прожил свою жизнь так, что в 44 года его уже называли «солнцем земли русской». А мы? Мы – кто? Вот умирает сегодня человек, как его вспоминают обычно? «Ой, Господи, да как же так? Безвременно ушедший! Такой хороший товарищ… А сколько мы с ним выпили… А дача какая!» Разве не бред? Я не хочу так. Каким примером я буду сыну своему, если буду жить по нынешним мерилам?

статья- Лада Клокова и Александр Бурый
http://www.pravoslavie.ru/smi/45325.htm





«Моя роль, -раскрыть духовный подвиг русского народа, поднять эту тему на щит, чтобы русские люди воспрянули, чтобы избавить нынешних сынов Отечества от уныния».

.

1948 - Валерий Борисович Харламов (1948 - 27. 08. 1981), выдающийся советский хоккеист, родился в Москве. Его отец был слесарем - испытателем на Московском заводе "Коммунар". Мать его была испанкой, приехавшей в СССР в 1930- х годах. С детства Валерий увлекался футболом и хоккеем. В 1962 году он стал заниматься в спортшколе ЦСКА, а через 7 лет, когда ему было 21 год, вошел в состав основной хоккейной сборной клуба. С этого времени и до 1981 года Валерий Харламов считался самым быстрым и техничным нападающим мира. Он отличался быстротой реакции и нестандартными подходами. Валерий Харламов входил в тройку ведущих игроков сборной СССР. Всего за свою 15- летнюю спортивную карьеру Харламов сыграл 438 матчей за команду ЦСКА и забил 293 гола. На чемпионатах мира и Олимпийских играх им было сыграно 123 матча и забито 89 голов. Его голы приводили в восторг болельщиков и изумляли соперников. В 1976 году после перенесенной автокатастрофы Харламову рекомендовали воздержаться от занятий спортом, но он не послушал врачей и уже через полгода вернулся на лёд. 27 августа 1981 года Валерий Харламов и его жена погибли в автокатастрофе. Их сын Александр также стал хоккеистом. В сборной России за Валерием Харламовым навечно закреплен его номер – 17. В 2008 году Валерий Харламов был назван в числе шести лучших хоккеистов за всю 100- летнюю историю мирового хоккея.-Это правда!
ЛЕГЕНДА:

Брежнев  не болел за хоккейный Спартак (иногда правда ходил).Он был фанатом ЦСКА и Сборной.
Сам видел как он болел в ложе.Ни курил длинных современных сигарет,их тогда просто не было!
Цска забирал всю самую талантливую молодежь по всему СССР,перечислять команды и игроков даже не буду,слишком длинный список,иногда целыми тройками.Сами понимаете такое не могло
происходить без прямой поддержки той власти.Слава А.Тарасова сильно преувеличена  в качестве
старшего тренера Сборной ,он завоевал серебро Мира и бронзу Олимпиады.
Аркадий Иванович Чернышев старший тренер сборной СССР: добился с ней следующих достижений:
на чемпионатах мира

• 1-е место 1954, 1956, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967, 1968, 1969, 1970 и 1971 гг.
• 2-е место 1955, 1957 гг.
• 3-е место 1961 г.

на чемпионатах Европы

• 1-е место 1954, 1955, 1956, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967, 1968, 1969 и 1970 гг.
• 2-е место 1961 и 1971 гг.

на зимних Олимпийских играх

• 1-е место в 1956, 1964, 1968, 1972 гг.

Добиться этих замечательных достижений, прославивших на весь мир советскую школу хоккея, А. И. Чернышёву помогали его помощники, тренеры сборной В. К. Егоров (1954—1957), А. Н. Виноградов и А. М. Кострюков (1961), А. В. Тарасов (1962—1972).
Почему то не упоминается вовсе!
Создается впечатление,что фильм снимали американцы!Много вымысла,мало правды.Ура- проплаченный патриотизм!Дешевый фильм о Величайшем хоккеисте!
А самое обидное ,что кто то из наших детей примет эту фальшивку за чистую монету...
Кому интересно:http://www.sport-express.ru/newspaper/2009-02-13/16_1

 

О факте депортации чеченцев и ингушей известно практически всем, но истинную причину этого переселения знают немногие.

Хасан Исраилов Осман Губе   Чечен-доброволец из восточных батальонов Вермахта.

О факте депортации чеченцев и ингушей известно практически всем, но истинную причину этого переселения знают немногие.

Дело в том, что ещё с января 1940 года в Чечено-Ингушской АССР действовала подпольная организация Хасана Исраилова, ставившая своей целью отторжение от СССР Северного Кавказа и создание на его территории федерации государство всех горских народов Кавказа, кроме осетин. Последних, как, впрочем и русских, проживающих в регионе, по мысли Исраилова и его сподвижников, следовало поголовно уничтожить. Сам Хасан Исраилов был членом ВКП(б)и в свой время закончил Коммунистический университет трудящихся Востока имени И. В. Сталина.

Свою политическую деятельность Исраилов начал в 1937 году с доноса на руководство Чечено-Ингушской республики. Первоначально Исраилов и восемь его сподвижников сами попали в тюрьму за клевету, но вскоре сменилось местное руководство НКВД, Исраилова, Авторханова, Мамакаева и других его его единомышленников отпустили, а на их место посадили тех, на кого они написали донос.

Однако на этом  Исраилов не успокоился. В тот период, когда англичане готовили нападение на СССР (подробнее смотрите про это  в статье «Как Англия любила Россию»), он создаёт подпольную организацию с целью поднять восстание против Советской власти в тот момент, когда англичане высадятся в Баку, Дербенте, Поти и Сухуме. Однако английские агенты потребовали от Исраилова начать самостоятельные действия ещё до нападения англичан на СССР. По заданию из Лондона Исраилов со своей бандой должны были напасть на грозненские нефтепромыслы и вывести их из строя с тем, чтобы создать недостаток горючего в частях Красной Армии, сражающихся в Финляндии. Операция была назначена на 28 января 1940 года. Сейчас в чеченской мифологии этот бандитский рейд возведён в ранг национального восстания. На самом же деле была лишь попытка поджечь нефтехранилище, отбитая охраной объекта. Исраилов же с остатками своей банды перешёл на нелегальное положение – отсиживаясь в горных аулах, бандиты в целях самоснабжения время от времени нападали на продовольственные магазины.

Однако с началом войны внешнеполитическая ориентация Исраилова резко изменилась - теперь он начал надеяться на помощь немцев. Представители Исраилова перешли линию фронта и вручили представителю немецкой разведки письмо своего руководителя. С немецкой стороны Исраилова стала курировать военная разведка. Куратором же выступал полковник Осман Губе.

 Этот человек, аварец по национальности, родился в Буйнакском районе Дагестана, служил в Дагестанском полку Кавказской туземной дивизии. В 1919 г. присоединился к армии генерала Деникина, в 1921 г. эмигрировал из Грузии в Трапезунд, а затем в Стамбул. В 1938 году Губе поступил на службу в Абвер, и с началом войны ему пообещали должность начальника «политической милиции» Северного Кавказа.

В Чечню были направлены немецкие десантники, в числе которых был и сам Губе, и в лесах Шалинского района заработал немецкий радиопередатчик, осуществлявший связь немцев с повстанцами. Первым мероприятием повстанцев стала попытка срыва мобилизации в Чечено-Ингушетии. За вторую половину 1941 года число дезертиров составило 12 тысяч 365 человек, уклонившихся от призыва – 1093. Во время первой мобилизации чеченцев и ингушей в РККА в 1941 году планировалось сформировать из их состава кавалерийскую дивизию, однако при ее комплектовании удалось призвать лишь 50% (4247 человек) от имевшегося призывного контингента, а 850 человек из уже набранных по прибытии на фронт тут же перешли к противнику. Всего же за три года войны из рядов РККА дезертировало 49 362 чеченца и ингуша, еще 13 389 уклонились от призыва, что в сумме составляет 62751 человек. Погибло же на фронтах и пропало без вести (а в число последних входят и перешедшие к противнику) всего-навсего 2300 человек. Вдвое меньший по численности бурятский народ, которому немецкая оккупация никак не грозила, потерял на фронте 13 тысяч человек, а в полтора раза уступавшие чеченцам и ингушам осетины потеряли почти 11 тысяч. На тот же момент, когда был опубликован указ о переселении, в армии находилось лишь 8894 человека чеченцев, ингушей и балкарцев. То есть, дезертировало в десять раз больше, чем воевало.

 Через два года после своего первого рейда – 28 января 1942 года Исраилов организовывает ОПКБ – «Особую партию кавказских братьев», ставящую своей целью «создание на Кавказе свободной братской Федеративной республики государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи». Позднее эту партию он переименовывает в «Национал-социалистическую партию кавказских братьев». В феврале 1942 года, когда гитлеровцы заняли Таганрог, сподвижником Исраилова бывшим председателем Леспромсовета Чечено-Ингушской АССР Майрбеком Шериповым было поднято восстание в аулах Шатой и Итум-Кале. Аулы были вскоре освобождены, но часть повстанцев ушли в горы, откуда проводили партизанские вылазки. Так, 6 июня 1942 года около 17 часов в Шатойском районе группа вооруженных бандитов по дороге в горы залпом обстреляла грузовую автомашину с ехавшими красноармейцами. Из числа ехавших на автомашине 14 человек трое были убиты, а двое ранены. Бандиты скрылись в горах. 17 августа банда Маирбека Шерипова фактически разгромила райцентр Шароевского района.

Для того, чтобы не допустить захвата бандитами объектов нефтедобычи и нефтепереработки, в республику пришлось ввести одну дивизию НКВД, а также в самый тяжелый период Битвы за Кавказ снимать с фронта воинские части РККА.

Однако выловить и обезвредить банды долго не удавалось – кем-то предупреждённые бандиты избегали засад и выводили свои подразделения из-под ударов. И наоборот, объекты, на которые совершались нападения, часто оставались без охраны. Так, перед тем самым нападением на райцентр Шароевского района из райцентра были выведены опергруппа и войсковое подразделение НКВД, которые предназначались для охраны райцентра. Впоследствии выяснилось, что бандитам покровительствовал начальник отдела по борьбе с бандитизмом ЧИ АССР подполковник ГБ Алиев. А позже среди вещей убитого Исраилова было найдено и письмо самого Наркома Внутренних Дело Чечено-Ингушетии Султан Албогачиева. Тогда-то и стало понятно, что все чеченцы и ингуши (а Албогачиев был ингуш) вне зависимости от занимаемой должности спят и видят, как бы навредить русским. и вредили они очень активно.

Тем не менее, 7 ноября 1942 года, на 504-й день войны, когда гитлеровские войска в Сталинграде пытались прорвать нашу оборону в районе Глубокая балка между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады», в Чечено-Ингушетии силами войск НКВД при поддержке отдельных частей 4-го Кубанского кавалерийского корпуса была проведена спецоперация по ликвидации бандформирований. В бою был убит Майрбек Шерипов, а Губе был пойман в ночь на 12 января 1943 года в районе села Акки-Юрт.

Однако бандитские вылазки продолжались. Продолжались они благодаря поддержке бандитов местным населением и местным начальством. Несмотря на то, что с 22 июня 1941 года по 23 февраля 1944 года в Чечено-Ингуштии было убито 3078 участников бандформирований и взято в плен 1715 человек, было ясно, что пока бандитам кто-то даёт пищу и кров, победить бандитизм будет невозможно.  Именно поэтому 31 января 1944 года было принято постановление ГКО СССР № 5073 об упразднении Чечено-Ингушской АССР и депортации её населения в Среднюю Азию и Казахстан.

23 февраля 1944 началась операция «Чечевица», в ходе которой из Чечено-Ингушении было отправлено 180 эшелонов по 65 вагонов в каждом с общим количеством переселяемых 493 269 человек. Было изъято 20 072 единицы огнестрельного оружия. При оказании сопротивления были убиты 780 чеченцев и ингушей, а 2016 были арестованы за хранение оружия и антисоветской литературы.  

В горах сумели скрыться 6544 человека. Но многие из них вскоре спустились с гор и сдались. Сам Исраилов был смертельно ранен в бою 15 декабря 1944 года.

http://www.opoccuu.com/deport.htm

Губернатор Ставрополья публично отчитал их за это
ОПУБЛИКОВАНО : 28 апреля
METRO


На открытии турнира по греко-римской борьбе в Ставрополье губернатор края Валерий Зеренков публично отчитал несколько ингушских борцов, которые демонстративно остались сидеть в то время, когда звучал государственный гимн страны. Кроме того, многие спортсмены сидели в шапках, причем на некоторых из них, красовалась надпись "Россия".

"Нельзя себя так вести!", - сказал губернатор и попросил вывести борцов из зала.

После замечания губернатора спортсменов вывели из зала, а местные спортивные чиновники пообещали провести проверку.

"Мы будет квалифицировать это как неспортивное поведение, а это может повлечь за собой санкции, вплоть до дисквалификации", - сказал "Пятому каналу" министр спорта Ставропольского края Александр Гребенюк.

Докрещенский период истории Руси был большой головной болью советских историков и идеологов, о нём проще было забыть и не упоминать. Проблема была в том, что в конце 20-х и начале 30-х годов ХХ столетия советские учёные гуманитарных наук смогли более-менее обосновать закономерную “эволюционность” новоиспечённой коммунистической идеологии двух “гениальных” евреев – К.Маркса и Ленина-Бланка, и разбили всю историю на пять известных периодов: от первобытнообщинной формации до самой прогрессивной и эволюционной – коммунистической.

Но период истории России до принятия христианства не вписывался ни в одно “стандартное” лекало – не был похож ни первобытнообщинный строй, ни на рабовладельческий, ни на феодальный. А скорее был похож на социалистический. И в этом состояла вся комичность ситуации, и большое желание не обращать на этот период научного внимания. В этом была и причина недовольства Фрояновым и другими советскими учёными, когда они пытались в этом периоде истории разобраться.

В период перед крещением Руси у русов было, бесспорно, своё государство и при этом не было классового общества, в частности феодального. И неудобство было в том, что “классическая” советская идеология утверждала, что класс феодалов создаёт государство как инструмент своего политического господства и подавления крестьян. А тут получалась неувязочка…

Более того, судя по воинским победам русов над соседями, и что сама “царица мира” Византия платила им дань, то получалось, что “оригинальный” уклад общества и государства наших предков был более эффективным, гармоничным и выигрышным по сравнению с другими укладами и структурами того периода у других народов.

“И вот тут надо заметить, что археологические памятники восточных славян воссоздают общество без каких-либо явственных следов имущественного расслоения. Выдающийся исследователь восточнославянских древностей И.И.Ляпушкин подчеркивал, что среди известных нам жилищ

“…в самых разных регионах лесостепной полосы нет возможности указать такие, которые по своему архитектурному облику и по содержанию найденного в них бытового и хозяйственного инвентаря выделялись бы богатством.

Внутренне устройство жилищ и найденный в них инвентарь пока не позволяют расчленить обитателей этих последних лишь по роду занятий – на землевладельцев и ремесленников”.

Другой известный специалист по славяно-русской археологии В.В. Седов пишет:

“Возникновение экономического неравенства на материалах исследованных археологами поселений выявить невозможно. Кажется, нет отчетливых следов имущественной дифференциации славянского общества и в могильных памятниках 6-8 веков”.

Всё это требует иного осмысления археологического материала” – отмечает в своём исследовании И.Я.Фроянов.

То есть, в этом древнерусском обществе не было смыслом жизни накопление богатств и передача его детям, это не было какой-то мировоззренческой или нравственной ценностью, и это явно не приветствовалось и презрительно порицалось.

А что было ценным? Это видно из того – чем клялись русские, ибо клялись самым ценным – например, и в договоре с греками 907 года русы клялись не золотом, не матерью и не детьми, а “оружием своим, и Перуном, Богом своим, и Волосом, скотьем богом”. Также Перуном и Волосом клялся Святослав в договоре 971 года с Византией.

То есть – самым ценным считали свою связь с Богом, с Богами, их почитание и свою честь и свободу. В одном из договоров с Византийским императором есть такой фрагмент клятвы Светослава в случае нарушения клятвы: “пусть будем мы золотые, как золото это” (золотая дощечка-подставка византийского писца – Р.К.). Что лишний раз показывает презренное отношение русов к золотому тельцу.

И теперь и тогда славяне, русы выделялись и выделяются в своём подавляющем большинстве доброжелательностью, душевностью, терпимостью к другим взглядам, то – что иностранцы называют “толерантностью”. Яркий пример этому, – ещё до крещения Руси, в начале 10 века на Руси, когда в христианском мире и речи не могло быть, чтобы языческие капища, святилища или кумиры (идолы) стояли на “христианской территории” (при славной христианской любви ко всем, терпении и милосердии), – в Киеве за полвека до принятия христианства была построена Соборная церковь и вокруг неё существовала христианская община.

Это только теперь вражеские идеологи и их журналисты лживо завопили о несуществующей ксенофобии русских, и во все бинокли и микроскопы пытаются эту их ксенофобию увидеть, а ещё более – спровоцировать.



Исследователь истории русских немецкий учёный Б.Шубарт с восхищением писал:

“Русский человек обладает христианскими добродетелями в качестве постоянных национальных свойств. Русские были христианами ещё до обращения в христианство” (Б.Шубарт “Европа и душа Востока”).

У русских не было рабства в привычном понимании, хотя были рабы из пленников в результате сражений, у которых, конечно, был иной статус. И.Я.Фроянов написал на эту тему книгу “Рабство и данничество у восточных славян” (СПб.,1996г.), а в своей последней книге писал:

“Восточнославянскому обществу было известно рабство. Обычное право запрещало обращать в рабов своих соплеменников. Поэтому рабами становились захваченные в плен иноземцы. Их называли челядью. Для русских славян челядь – прежде всего предмет торговли…

Положение рабов не было суровым, как скажем, в античном мире. Челядин входил в родственный коллектив на правах младшего члена. Рабство ограничивалось определённым сроком, после которого невольник, приобретая свободу мог вернуться в свою землю или остаться у бывших хозяев, но уже на положении свободного.

В науке подобный стиль отношений между рабовладельцами и рабами получил наименование патриархального рабства”.

Патриархальное – это отеческое. Такого отношения к рабам вы не встретите не у мудрых греческих рабовладельцев, не у средневековых христианских торговцев рабами, ни у христианских рабовладельцев на юге Нового Света – в Америке.

Жили русские в родовых и межродовых поселениях, занимались охотой, рыболовством, торговлей, земледелием, скотоводством и ремесленничеством. Арабский путешественник Ибн Фадлан в 928 году описывал, что русские строили большие дома в которых жило 30-50 человек.

Другой арабский путешественник Ибн-Русте на рубеже 9-10 веков описывал как диковинку русские бани в сильные морозы:

“Когда же раскаляются камни высшей степени, поливают их водой, от чего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают одежду”.

Наши предки были очень чистоплотны. Тем более в сравнении с Европой, в которой даже в период Возрождения при дворах Парижа, Лондона, Мадрида и других столиц дамы пользовались не только парфюмерией – чтобы нейтрализовать неприятный “дух”, но и специальными вшеловками для ловки вшей на голове, а проблему выброса испражнений из окон на улицы города даже в начале 19 века рассматривал парламент Франции.

Дохристианское древнерусское общество было общинным, вечевым, где князь был подотчётен народному собранию – вече, которое могло утвердить передачу власти князя по наследству, а могло и переизбрать себе князя.

“Древнерусский князь – это не император и даже не монарх, ибо над ним стояло вече, или народное собрание, которому он был подотчетен” – отметил И.Я.Фроянов.

Русский князь этого периода и его дружина не демонстрировала феодальных “гегемонских” признаков. Без учёта мнения авторитетнейших членов общества: глав родов, мудрых “дидов” и уважаемых военноначальников – решение не принималось. Хорошим примером этого был знаменитый князь Светослав. А.С.Иванченко в своём исследовании отмечает:

“…Обратимся к оригинальному тексту Льва Диакона… Встреча эта произошла у берега Дуная 23 июля 971 года, после того, как накануне Цимисхий запросил у Светослава мира и пригласил его к себе в ставку для переговоров, но тот ехать туда отказался… Пришлось Цимисхию , укротив свою гордыню, самому отправиться к Светославу.

Однако, мысля по-ромейски, император Византии желал, если не удалось воинской силой, то хотя бы пышностью своего облачения и богатством нарядов сопровождающей его свиты… Лев Диакон:

“Государь, покрытый парадными, золотой ковки, доспехами, подъехал верхом к берегу Истра; за ним следовали многочисленные сверкающие золотом всадники. Скоро показался и Святослав, переплывший реку в скифской лодке (это лишний раз подтверждает, что скифами греки называли руссов).

Он сидел на веслах и греб, как все, ничем среди других не выделяясь. Внешность у него была такая: среднего роста, не очень большого и не очень малого, с густыми бровями, с голубыми глазами, с прямым носом, с бритой головой и с густыми длинными волосами, свисавшими с верхней губы. Голова у него была совсем голая, и только с одной её стороны свисал клок волос… Одежда на нём была белая, которая ничем другим, кроме заметной чистоты, не отличалась от одежд других. Сидя в лодке на скамье гребцов он поговорил немного с государём об условиях мира и уехал… Государь с радостью принял условия русов…”.

Имей Святослав Игоревич относительно Византии такие же намерения, как против Великой Хазарии, он без особых усилий уничтожил бы эту кичливую империю ещё во время своего первого похода на Дунай: четыре дня пути оставалось ему до Царьграда, когда синкель Феофил, ближайший советник византийского патриарха, пал перед ним на колени, запросив мира на любых условиях. И действительно Царьград платил дань Руси огромную”.

Подчеркну важное свидетельство – князь русов Светослав равный по своему статусу византийскому императору был одет как все его дружинники и грёб веслами вместе со всеми… То есть, на Руси в этот период общинный, вечевой (соборный) строй был основан на равенстве, справедливости и на учёте интересов всех его членов.

С учётом того, что на современном языке умников “социум” – это общество, а “социализм” – это строй учитывающий интересы всего общества или его большинства, то мы видим в дохристианской Руси пример социализма, причём как очень эффективного способа организации общества и принципов регуляции жизни общества.

История с приглашением на княжение Рюрика примерно в 859-862гг. также показывает устройство русского общества того периода. Познакомимся с этой историей и заодно выясним – кто же по национальности был Рюрик.

Издревле сложилось у русов два центра развития: южный – на южных торговых путях на реке Днепр город Киев и северный – на северных торговых путях на реке Волхов город Новгород.

Когда был построен Киев доподлинно неизвестно, как и многое в дохристианской истории Руси, ибо многочисленные письменные документы, летописи, в том числе и те, над которыми работал знаменитый христианский летописец Нестор, были уничтожены христианами с идеологических соображений после крещения Руси. Но известно, что Киев был построен славянами во главе с князем по имени Кий и его братьями Щеком и Хоривом. Была у них и сестра с красивым именем – Лыбедь.

Тогдашний мир вдруг узнал и заговорил о киевских князьях, когда 18 июня 860 года киевский князь Аскольд и его воевода Дир подошли с русским войском к столице Византии Царьграду (Константинополю) с моря на 200 больших ладьях и предъявили ультиматум, после чего неделю атаковали столицу мира.

В конце концов византийский император не выдержал и предложил огромную контрибуцию, с которой русы уплыли на Родину. Понятно, что главной империи мира могла противостоять только империя, и это была великая развитая славянская империя в виде союза славянских племен, а не дремучие варварские славяне, которых облагодетельствовали своим приходом цивилизованные христиане, как об этом пишут авторы книг даже в 2006-7 годах.

В этот же период на севере Руси в 860-х годах появился ещё один сильный князь – Рюрик. Нестор писал, что прибыл “князь Рюрик и его братья – с роды своими… те варяги назывались русью”.

“…Русский Старгород находился в районе теперешних западногерманских земель Ольденбург и Макленбург и примыкающего к ним балтийского острова Рюген. Именно там и находилась Западная Русь или Рутения. – объяснял в своей книге В.Н.Емельянов. – Что же касается варягов, то это не этноним, обычно ошибочно ассоциируемый с норманнами, а название профессии воинов.

Воины-наёмники, объединяемые под общим названием варяги, были представителями разных родов западнобалтийского региона. Западные руссы тоже имели своих варягов. Именно из их числа и был призван родной внук новгородского князя Ростомысла – Рюрик, сын его средней дочери Умилы…

Он пришел в Северную Русь со столицей в Новгороде, так как мужская линия Ростомысла угасла ещё при его жизни.

Новгород к моменту прихода Рюрика и его братьев Санеуса и Трувора был древнее Киева – столицы Южной Руси – на века”.

“Новугородьци: ти суть людье ноугородьци – от рода варяжска…” – писал знаменитый Нестор, как видим, подразумевая под варягами всех северных славян. Как раз оттуда и начал править Рюрик, из расположенного севернее Ладограда (современная Старая Ладога), о чём и записано в летописи:

“И седее старейший в Ладозе Рюрик”.

Как утверждает академик В.Чудинов – земли сегодняшней северной Германии, на которых ранее жили славяне, называли Белой Русью и Рутенией, и соответственно славян – русами, рутенами, ругами. Их потомками являются и славяне-поляки, давно живущие на Одере, и берегах Балтики.

“…Ложь, направленная на кастрацию нашей истории, – это так называемая норманнская теория, по которой Рюрик с братьями веками упорно числятся скандинавами, а не западными руссами… – возмущался в своей книге В.Н.Емельянов. – А ведь имеется книга француза Кармье “Письма о севере”, изданная им в 1840 году в Париже, а затем в 1841 году в Брюсселе.

Этот французский исследователь, не имеющий, к нашему счастью, никакого отношения к спору антинорманистов с норманистами, во время посещения им Макленбурга, т.е. как раз той области, откуда был призван Рюрик, записал среди легенд, обычаев и обрядов местного населения также и легенду о призвании на Русь трёх сыновей князя славян-ободричей Годлава. Таким образом, ещё в 1840 году среди онемеченного населения Макленбурга бытовала легенда о призвании…”.

Исследователь истории древней Руси из Сан-Франциско (США) Николай Левашов в своей книге “Россия в кривых зеркалах” (2007г.) пишет:

“Но, самое интересное в том, что даже фальшивку они не смогли сделать без серьёзных противоречий и пробелов. По “официальной” версии славяно-русское государство Киевская Русь, возникло в 9-10 веках и возникло сразу в готовой форме, со сводом законов, с довольно сложной государственной иерархией, системой верований и мифов. Объяснение этому в “официальной” версии весьма простое: “Дикие” славяне-русы пригласили к себе в князя Рюрика-варяга, якобы шведа, забыв о том, что в самой Швеции в то время никакого организованного государства ещё просто не было, а были только дружины ярлов, которые занимались вооружённым грабежом своих соседей…

К тому же, Рюрик никакого отношения к шведам не имел (которых, к тому же, называли викингами, а не варягами), а был князем из венедов и принадлежал к касте варягов профессиональных Воинов, изучавших искусство боя с детских лет. Рюрик был приглашен на княжение по существующим у славян в то время традиции выбирать на Вече наиболее достойного славянского князя себе в правители”.

Интересная дискуссия развернулась в журнале “Итоги” № 38 за сентябрь 2007г. между мэтрами современной российской исторической науки профессорами А.Кирпичниковым и В.Яниным по поводу 1250-летия Старой Ладоги – столицы Верхней или Северной Руси. Валентин Янин:

“давно уже неуместно рассуждать о том, что призвание варягов – это антипатриотический миф… При этом надо понимать, что до прихода Рюрика у нас уже существовала некоторая государственность (тот же старейшина Гостомысл был до Рюрика), благодаря чему варяг, собственно, и был приглашен местными элитами княжить.

Новгородская земля была местом жительства трёх племен: кривичей, словен и финно-угров. Сначала им владели варяги, которые хотели, чтобы им платили “по белке с каждого мужа”.

Возможно, именно из-за этих непомерных аппетитов их вскоре прогнали, и племена стали вести, так сказать, суверенный образ жизни, который до добра не довёл.

Когда между племенами начались разборки, решено было отправить послов к (нейтральному) Рюрику, к тем варягам, которые называли себя Русью. Проживали они на территории южной Балтики, северной Польши и северной Германии. Наши пращуры призвали князя оттуда, откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам…

Если исходить из реального положения дел, то до Рюрика элементы государственности среди упомянутых племен уже были. Посмотрите: Рюрику местная элита предписала, что он не имеет права собирать дань с населения, это могут делать только сами высокопоставленные новгородцы, а ему должны давать только дар за отправление им обязанностей, опять переведу на современный язык, наёмного менеджера. Весь бюджет также контролировался самими новгородцами…

К концу 11 века они вообще создали свою вертикаль власти – посадничество, которое затем сделалось главным органом вечевой республики. Кстати, я думаю, не случайно Олег, ставший после Рюрика новгородским князем, не захотел здесь задерживаться и направился в Киев, где уже стал безраздельно властвовать”.

Рюрик умер в 879 году, и его единственный наследник Игорь был ещё очень юн, поэтому Русь возглавил его родственник Олег. В 882 Олег решил захватить власть во всей Руси, что означало объединение Северной и Южной частей Руси под его властью, и двинулся военным походом на юг.

И взяв приступом Смоленск, Олег двинулся на Киев. Олег выдумал хитрый и коварный план – он с войнами под видом большого торгового каравана приплыл по Днепру к Киеву. И когда встретить купцов вышли на берег Аскольд и Дир, то Олег с вооруженными войнами выскочили из ладей и, предъявив Аскольду претензию – что он не из княжеской династии, убил обоих. Таким коварным и кровавым способом Олег захватил власть в Киеве и таким образом объединил обе части Руси.

Благодаря Рюрику и его последователям Киев становился центром Руси, в которую входили многочисленные славянские племена.

“Конец 9, 10 век характеризуются подчинением древлян, северян, радимичей, вятичей, уличей и других союзов племён Киеву. В результате под гегемонией Полянской столицы сложился грандиозный “союз союзов”, или суперсоюз, охвативший территориально почти всю Европу.

Киевская знать, поляне в целом использовали эту новую политическую организацию как средство для получения даней…” – отметил И.Я.Фроянов.

Соседние с Русью угры-венгры очередной раз двинулись через славянские земли в сторону былой Римской империи и по дороге попытались захватить Киев, но не получилось и, заключив в 898г. союзный договор с киевлянами, двинулись в поисках военных приключений на запад и дошли до Дуная, где и основали Венгрию, которая сохранилась и до наших дней.

А Олег, отразив нападение угров-хунов, задумал повторить знаменитый поход Аскольда на Византийскую империю и стал готовиться. И в 907 году состоялся знаменитый второй поход русов во главе с Олегом на Византию.

Огромное русское воинство двинулось опять на ладьях и сушей на Царьград – Константинополь. На этот раз византийцы, наученные предыдущим горьким опытом, решили быть умнее – и умудрились перетянуть вход в бухту у столицы огромной толстой цепью, чтобы помешать входу русского флота. И помешали.

Русы на это посмотрели, высадились на сушу, поставили ладьи на колёса (катки) и под их прикрытием от стрел и под парусами пошли в атаку. Потрясенный необычным зрелищем и напуганный византийский император со своим окружением запросил мира и предложил выкупиться.

Возможно, с тех пор и пошло крылатое выражение о достижении цели любыми путями: “не мытьём, – так катаньем”.

Загрузив на ладьи и телеги огромную контрибуцию, русы потребовали и выторговали себе ещё беспрепятственный доступ русских купцов на византийские рынки и редчайший эксклюзив: беспошлинное право торговли русских купцов на всей территории Византийской империи.

В 911 году обе стороны этот договор подтвердили и пролонгировали в письменной форме. И на следующий год (912) Олег передал правление процветающей Руси Игорю, который женился на псковянке Ольге, перевозившей некогда его на лодке через реку у Пскова.

Игорь удержал Русь в целостности и смог отразить опасный набег печенегов. И судя по тому, что Игорь в 941году двинулся третьим военным походом на Византию, то можно догадаться, что Византия перестала соблюдать договор с Олегом.

На этот раз византийцы приготовились основательно, цепи вешать не стали, а додумались забросать русские ладьи сосудами с горящим маслом (“греческий огонь”) из метательных орудий. Этого русские не ожидали, растерялись, и, потеряв много судов, высадились на сушу и устроили жестокую сечу. Константинополь не взяли, понесли серьёзный урон и затем в течение полугода злые возвращались домой с различными приключениями.

И тут же стали готовиться более основательно к новому походу. И в 944 году в четвёртый раз двинулись на Византию. На этот раз византийский император, предчувствуя беду, на полпути запросил мир на выгодных для русов условиях; те согласились и гружёные византийским золотом и тканями вернулись в Киев.

В 945 году во время сбора дани Игорем с дружиной у древлян произошёл какой-то конфликт. Славяне-древляне во главе с князем Малом решили, что Игорь с дружиной переборщил в требованиях и сотворил несправедливость, и древляне убили Игоря и перебили его дружинников. Овдовевшая Ольга направила к древлянам большое войско и люто отомстила. Русью стала править княгиня Ольга.

Со второй половины 20-го века в распоряжение исследователей стали поступать новые письменные источники ― берестяные грамоты. Первые берестяные грамоты были найдены в 1951 г. в ходе археологических раскопок в Новгороде. Уже обнаружено около 1000 грамот. Общий объём словаря берестяных грамот составляет более 3200 слов. География находок охватывает 11 городов: Новгород, Старая Русса, Торжок, Псков, Смоленск, Витебск, Мстиславль, Тверь, Москва, Старая Рязань, Звенигород Галицкий.

Самые ранние грамоты относятся к 11-му веку (1020 год), когда указанная территория ещё не была христианизирована. К этому периоду относятся тридцать грамот, найденных в Новгороде, и одна ― в Старой Руссе. До 12-го века ни Новгород, ни Старая Русса ещё не были крещены, поэтому имена людей, встречающиеся в грамотах 11-го века, языческие, то есть настоящие русские. К началу 11-го века, население Новгорода переписывалось не только с адресатами, находящимися внутри города, но и с теми, кто был далеко за его пределами — в деревнях, в других городах. Даже деревенские жители из самых отдалённых деревень писали на бересте хозяйственные поручения и простые письма.

Именно поэтому, выдающийся лингвист и исследователь новгородских грамот академия А.А.Зализняк утверждает, что «эта древняя система письма была очень распространённой. Эта письменность была распространена по всей Руси. Прочтение берестяных грамот опровергло существовавшее мнение о том, что в Древней Руси грамотными были лишь знатные люди и духовенство. Среди авторов и адресатов писем немало представителей низших слоев населения, в найденных текстах есть свидетельства практики обучения письму — азбук, прописей, числовых таблиц, “проб пера”».

Писали шестилетние дети — «есть одна грамота, где, вроде бы, некоторый год обозначен. Писал его шестилетний мальчик». Писали практически все русские женщины — «сейчас мы совершенно точно знаем, что значительная часть женщин и читать, и писать умела. Письма 12 в. вообще в самых разных отношениях отражают общество более свободное, с большим развитием, в частности, женского участия, чем общество ближе к нашему времени. Этот факт вытекает из берестяных грамот совершенно ясно». О грамотности на Руси красноречиво говорит тот факт, что «картина Новгорода 14 в. и Флоренции 14 в., по степени женской грамотности — в пользу Новгорода».

Специалисты знают, что Кирилл и Мефодий изобрели глаголицу для болгар и в Болгарии провели всю свою оставшуюся жизнь. Письмо, называемое «кириллицей», хоть и имеет схожесть в названии, но ничего общего с Кириллом не имеет. Название «кириллица» происходит от обозначения письма — русское «каракули», или, например, французское «ecrire». И найденная при раскопках Новгорода дощечка, на которой писали в древности, называется «кера» (сеrа).

В «Повести временных лет», памятнике начала 12-го века, о крещении Новгорода сведений нет. Следовательно, новгородцы и жители окрестных сёл писали за 100 лет до крещения этого города, и досталась письменность новгородцам отнюдь не от христиан. Письменность на Руси существовала задолго до христианства. Доля нецерковных текстов в самом начале 11-го века составляет 95 процентов всех найденных грамот.

Тем не менее, для академических фальсификаторов истории долгое время являлась основополагающей версия о том, что русский народ обучался грамоте у пришлых священников. У чужеродцев! Помните, мы с вами уже обсуждали такую тему: Когда наши предки вырезали на камне руны, славяне уже писали друг другу письма»

Но в своём уникальном научном труде «Ремесло Древней Руси», выпущенном ещё в 1948 году, археолог академик Б.А.Рыбаков опубликовал такие данные: «Существует укоренившееся мнение, что церковь была монополистом в деле создания и распространения книг; мнение это усиленно поддерживалось самими церковниками. Верно здесь лишь то, что монастыри и епископские или митрополичьи дворы были организаторами и цензорами книжного списания, выступая нередко в роли посредников между заказчиком и писцом, но выполнителями зачастую оказывались не монахи, а люди, не имевшие никакого отношения к церкви.

Мы произвели подсчёт писцов в зависимости от их положения. Для домонгольской эпохи результат был таков: половина книжных писцов оказалась мирянами; для 14 — 15 вв. подсчёты дали следующие результаты: митрополитов — 1; дьяконов — 8; монахов — 28; дьяков — 19; попов- 10; «рабов божьих»-35; поповичей-4; паробков-5. Поповичей нельзя считать в разряде церковников, так как почти обязательная для них грамотность («попов сын грамоте не умеет ― изгой») не предрешала ещё их духовной карьеры. Под расплывчатыми наименованиями вроде «раб божий», «грешник», «унылый раб божий», «грешный и дерзый на зло, а на добро ленивый» и т.п., без указания на принадлежность к церкви, мы должны понимать светских ремесленников. Иногда встречаются более определенные указания «Писал Евстафие, мирской человек, а прозвище ему Шепель», «Овсей распоп», «Фома писец». В таких случаях у нас уже не остаётся сомнений в «мирском» характере писцов.

Всего по нашему подсчёту 63 мирянина и 47 церковников, т.е. 57% ремесленников-писцов не принадлежало к церковным организациям. Основные формы в изучаемую эпоху были те же, что и в домонгольскую: работа на заказ и работа на рынок; между ними существовали различные промежуточные стадии, характеризовавшие степень развитости того или иного ремесла. Работа на заказ характерна для некоторых видов вотчинного ремесла и для отраслей, связанных с дорогим сырьём, как, например, ювелирное дело или литьё колоколов».

Эти цифры академик привёл для 14 — 15 вв., когда уже, по повествованиям церкви, она служила, чуть ли не кормчим для многомиллионного русского народа. Интересно было бы посмотреть на загруженного, одного единственного митрополита, который вместе с совершенно ничтожной кучкой грамотных дьяконов и монахов обслуживал почтовые нужды многомиллионного русского народа из нескольких десятков тысяч русских деревень. Кроме этого, этот митрополит и К° должны были обладать многими поистине чудесными качествами: молниеносной скоростью письма и перемещения в пространстве и времени, умением одновременно находиться сразу в тысячах мест и так далее.

Но не шуточный, а реальный вывод из данных, приведённых Б.А. Рыбаковым, следует такой, что церковь никогда не являлась на Руси местом, из которого проистекало знание и просвещение. Поэтому повторим, другой академик РАН А.А.Зализняк констатирует, что «картина Новгорода 14 в. и Флоренции 14 в. по степени женской грамотности — в пользу Новгорода». Зато церковь к 18-му веку привела русский народ в лоно безграмотной тьмы.

Рассмотрим другую сторону жизни древнерусского общества до прихода на наши земли христиан. Она касается одежды. Историки привыкли нам рисовать русских людей одетыми исключительно в простые белые рубахи, иногда, правда, позволяя себе сказать, что эти рубахи были украшены вышивками. Русские представляются такими нищими, едва способными одеться вообще. Это очередная ложь, распространяемая историками о жизни нашего народа.

Для начала напомним, что первая в мире одежда была создана более 40-ка тысяч лет назад именно на Руси, в Костёнках. А, например, на стоянке Сунгирь во Владимире уже 30 тысяч лет назад люди носили кожаную куртку из замши, отделанную мехом, шапку-ушанку, кожаные штаны, кожаные сапоги. Всё было украшено различными предметами и несколькими рядами бус Умение делать одежду на Руси, естественно, сохранилось и развилось до высокого уровня. И одним из важных материалов одежды для древних Русов стал шёлк.

Археологические находки шёлка на территории Древней Руси 9 — 12-го века обнаружены более чем в двухстах пунктах. Максимальная концентрация находок — Московская, Владимирская, Ивановская и Ярославская области. Как раз в тех, в которых в это время наблюдался подъём населения. Но эти территории не входили в Киевскую Русь, на территории которой, напротив, находки шёлковых тканей весьма малочисленны. По мере удаления от Москвы — Владимира — Ярославля плотность находок шёлка вообще стремительно падает, и уже в европейской части они единичны.

В конце 1-го тысячелетия н.э. в Московском крае жили вятичи и кривичи, о чём свидетельствуют группы курганов (у станции Яуза, в Царицыне, Чертанове, Конькове. Дереалёве, Зюзине, Черемушках, Матвеевском, Филях, Тушине и др.). Вятичи составили и первоначальное ядро населения Москвы.

По разным источникам Князь Владимир крестил Русь, вернее – начал крещение Руси в 986 или 987 году. Но христиане и христианские церкви были в России, конкретно в Киеве задолго до 986 года. И дело было даже не в терпимости славян-язычников к другим вероисповеданиям, а в одном важном принципе – в принципе свободы и суверенности решения каждого славянина, для которого не было хозяев, он сам для себя был царь и имел право на любое решение не противоречащее обычаям общины, поэтому никто не вправе был его критиковать, попрекать или осуждать, если решение или поступок славянина не наносил вред общине и её членам. Ну а дальше уже началась история Крещенной Руси …

источники:

За основу взяты исследования нашего современного учёного из Санкт-Петербурга Игоря Яковлевича Фроянова, у которого ещё в СССР в 1974 году вышла монография под названием “Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории”, затем было опубликовано много научных статей и издано немало книг, а в 2007 году вышла его книга “Загадка крещения Руси”.
А так же А.А.Тюняев, академик АФН и РАЕН.

Министр обороны Шойгу своим приказом воссоздал расформированные ранее Таманскую и Кантемировскую танковые дивизии.
Они были расформированы четыре года назад в ходе реформ предшественника генерала армии Шойгу - специалиста по мебельной промышленности Сердюкова.
То есть, реформа продержалась ровно четыре года, а теперь идет вспять. Уже сообщается, что "парадные расчеты соединений примут участие в предстоящем параде Победы на Красной площади уже под новыми боевыми знаменами".
Про знамена мне особенно понравилось. И Таманская, и Кантемировская дивизии для наших Вооруженных Сил легендарные. Они провоевали всю Великую Отечественную, награждены орденами и гвардейскими званиями, а знамена - воинскую святыню, выходит, шьем заново. И это очень символично для страны, беспрерывно отказывающейся от своего прошлого.
Не так давно общался с ветераном Афганистана, который взахлеб рассказывал мне про свой знаменитый 345-й гвардейский парашютно-десантный полк. Полк этот дрался с фашистами, заработав гвардейское звание, почетные наименования и ордена на свое Боевое Знамя. Пять Героев Советского Союза, два Героя России. А где он сейчас, спрашиваю я. А нету, пожал плечами "афганец", расформировали и следов не осталось.
Да что там 345-й. У нас от Уральского Добровольческого танкового корпуса - главного символа фронтового Урала ничего не осталось. Кроме маленького школьного музея в Богучаре, который и на карте-то не найти.
Каждый новый реформатор начинает с того, что немедленно уничтожает созданное предшественником. И после этого кто-то что-то хочет от этой несчастной армии, двадцать пять последних лет вообще не понимавшей для чего и как она существует.
Мы что-то хотим от солдат, которые должны быть горды одной мыслью, что служат такой Родине, мы предъявляем какие-то претензии офицерам за недостаточную, с точки зрения такого общества, патриотичность.
А самое главное, мы почему-то уверены, что однажды, если не дай Бог понадобится, такая армия нас защитит. Взмахнет очередным пяти-, нет, шестиколором и забьет врага сапогами. Доставшимися еще с советского времени...

komandorva

Доктор политологии Владимир Пастухов пытается понять, что будет с Россией после Путина:

После знаменитой «сентябрьской рокировочки» многие были искренне убеждены в том, что еще немного, еще чуть-чуть, и им явится совершенно другой, чем прежде, Путин. Есть люди, которые до сих пор этого ждут, убеждая себя и окружающих в том, что не позже, чем через полгода, в крайнем случае, через год, начнется, наконец, все самое интересное. Боюсь, что самое интересное уже было.

Думаю, что никакого нового Путина не будет. Будет только старый или очень старый. Просто другого Путина для России у Бога нет. Путин не столько несменяем, сколько неизменяем. В этом его трагедия, и это делает его фигурой, вызывающей скорее сочувствие, чем ненависть.

Образ «раба на галерах» был на самом деле очень точен. Путин не просто прикован к галере, он распят на мачте русской истории, на борту которой написано: «Миссия невыполнима».

Сегодня России если и нужен царь, то царь-строитель, царь-созидатель, который возведет новый Храм над котлованом. Путин – не созидатель, он защитник, точнее - охранник. Он пришел не для того, чтобы строить новое, а для того, чтобы восстанавливать старое. Его ориентир – «Россия, которую мы потеряли». Но эта Россия даже и не существовала никогда. Идеал Путина – это мираж.

Путину не повезло со временем, он оказался не на своем историческом месте, и с этим ничего нельзя сделать. Если генеральным директором ракетного конструкторского бюро назначить самого лучшего, пусть даже гениального директора ЧОПа, это никак не поможет полетам в космос.

Путин — главный заложник России. Но больше, чем тяжелыми внешними обстоятельствами, он загнан в угол своими непомерно раздутыми страхами. В критический для русской истории момент он пал жертвой демонов, терзающих его душу...

Для одних Путин — предмет культового почитания, для других — объект плохо скрываемых ненависти и презрения. В действительности, причин как для канонизации, так и для демонизации Путина нет. Он вполне достойно смотрится в пантеоне советских вождей.

Он не менее образован, чем Сталин или Андропов, и не менее артистичен, чем Хрущев. Ему присущи цепкий ум и безусловная харизма, он умеет добиваться своего. Тем более нет ощущения, что он уступает кому-то из современных зарубежных лидеров — скорее, наоборот. Что же не так?

В мировоззрении Путина есть имеющий принципиальное значение для судеб России изъян. На месте правового сознания у него — «слепое пятно». Правосудие торчит у него из кармана, как уши кролика из шапки балаганного мага. Он манипулирует правом, как инструментом для достижения своих целей. Недавно он продекларировал свой интерес к юридическим занятиям как к хобби. Это прозвучало кощунственно, с таким же успехом мясник мог бы заявить о своем интересе к исследованиям в области анатомии.

Путин отбросил Россию в правовом отношении назад на несколько десятилетий, а, возможно, и столетий.
Врожденный правовой нигилист, Путин создает хаос во всем, к чему прикасается. Он на самом деле не столько управляет политическими процессами, сколько находится под контролем стихийных сил, с которыми не в состоянии совладать. Он похож на визборовского «человека, сидящего верхом на турбине». Путин летит по вынужденной траектории, чтобы упасть там, где предписано законами политической механики. И вся Россия летит вместе с ним туда же.

Еще до своего второго пришествия национальный лидер озадачил страну неслабым вопросом: «Где посадки?». Спустя годы можно с уверенностью сказать — посадка, как минимум одна, будет, да такая, что мало не покажется. Траектория полета турбины с пристегнутым к ней народом в общем и целом понятна. Она будет скользить по поверхности катастрофы до тех пор, пока слабеющие руки Путина удерживают ее от падения, а затем свалится в штопор (если, конечно, ее раньше не собьет противоракета мирового кризиса или внутри нее не сработает какой-нибудь секретный механизм исторической самоликвидации)...

Правовая вакханалия, организованная Путиным, оказывает на жизнь русского общества такое же действие, как разрыхлитель на тесто. Все общественные и государственные институты превращаются под воздействием безудержного произвола власти в пористый, рассыпчатый «бисквит». Россия сегодня больна размягчением государственной ткани.

Путин не может преодолеть коррупцию по той простой причине, что он сам является ее источником. Он хочет быть русским Ли Кван Ю, но не хочет делать того, что делал Ли Кван Ю. Для того, чтобы вырвать страну из тисков коррупции, сингапурский диктатор, по его воспоминаниям, посадил в тюрьму 26 ближайших друзей. Путин поставил «26 друзей» руководить борьбой с коррупцией и сделал их неприкасаемыми.

Неприкасаемость «путинской гвардии» развращает страну больше, чем все вместе взятые педофилы, сильнее, чем вся нецензурная брань в СМИ. Народ приучается ко лжи в большом и малом, по поводу и без повода, корысти ради и безо всякой практической цели.

Государство, выстроенное на лжи, подобно замку на песке. Он кажется величественным до первого дождя.

Надо быть готовыми к тому, что после Путина останется выжженная земля. Экономика и социальная сфера будут лежать в руинах.

Все отрасли хозяйства, кроме экспорта природных ресурсов и примитивной торговли, придут в упадок. Криминал и коррупция обесценят огромные вложения в медицину, образование и спорт, подравняв их не под европейские, а под африканские стандарты. Всеобщее раздражение и неудовлетворенность жизнью будут такими же универсальными, как и на закате брежневской эпохи, а разгул уголовщины будет сопоставим разве что с годами гражданской войны. «Кущевка» покроет метастазами всю страну, проникнет буквально в каждую деревню, на каждую улицу, каждый дом. Только все это будет потом.

После Сталина Россия осталась с жизнеспособной, хоть и кособокой, экономикой, с работающими, пусть и по инерции, институтами, но с запуганной, деморализованной элитой. К концу брежневской эры она пришла с полуразрушенной экономикой, полуистлевшими институтами, но с энергичной, нацеленной на преобразования элитой. Путин оставит страну с разрушенной экономикой, без институтов и с морально деградировавшей элитой. Кризис, с которым России предстоит столкнуться, сопоставим только с тем, что ей пришлось пережить в начале XVII и в начале XX веков.

Шансы любого «мадуры», который примет бразды правления из рук Путина, совладать с ситуацией и удержать страну от развала, невелики. То, что Путина нельзя изменить - это полбеды, беда в том, что его нельзя заменить. Путин замкнул Россию на себя, придал ей свою форму, и поэтому на его место нельзя поставить никого другого, не изменив всю конфигурацию власти. Стабильность путинского режима держится на многочисленных личных униях, три из которых, с моей точки зрения, являются главными.

«Путин и Сечин». Путин подобен двуликому Янусу – он и глава государства, и лидер неформального, но весьма организованного сообщества, которое по сути своей очень похоже на «партию ленинского типа», где беспрекословная дисциплина обеспечивается при помощи пресловутого «демократического централизма». Его отношения с этим сообществом, статс-секретарем которого можно считать Игоря Сечина, чем-то неуловимо напоминают отношения Ивана Грозного с опричниками, объединенными в особый монашеский орден, главой которого был сам царь. Путин потому и является незаменимым, что контролирует правящую элиту изнутри, как вождь стаи, а не как Президент. Путин – главный «разводящий» России, он не позволяет кланам пожрать друг друга. Без него стая тут же распадется на многочисленные «толки», враждующие между собой, и потеряет возможность контролировать страну.

«Путин и Кадыров». Путин консолидировал элиту, прежде всего, тем, что приостановил колониальную войну и, соответственно, распад Империи. Но достиг он этого лишь благодаря весьма сложному и запутанному компромиссу, при котором Империя обязалась де-факто выплачивать контрибуцию колонии в обмен на формальное признание суверенитета Империи. Держится этот компромисс на особых доверительных отношениях между Путиным и притихшими на время элитами мятежного Кавказа, выразителем интересов которых стал Кадыров. Путин является личным гарантом сложных и абсолютно закрытых договоренностей, и ни один другой человек не сможет его в этом качестве подменить. Уход Путина потребует достижения новых договоренностей, что будет вряд ли достижимо мирным путем.

«Путин и Обама». Путин считается приемлемой для Запада фигурой, которая обеспечивает некое подобие контроля над огромной территорией пугающе большой ядерной державы. Несмотря на свою агрессивную риторику, он является типичным компрадорским лидером, успешно защищающим интересы крупных транснациональных компаний. Отдельные эксцессы, вроде необходимости урегулировать «дело Магнитского», являются досадным исключением из общего правила, которое не вписывается в планы Запада еще больше, чем в планы Путина. В целом Запад не рассматривает более Россию как угрозу своим интересам, его вполне устраивает ее сегодняшнее полупридушенное существование, и он не намерен за русских решать их внутриполитические проблемы. Поэтому «коллективный Обама» готов и дальше закрывать глаза на то, что происходит в России, выбрасывая адреналин при помощи докладов о правах человека (вообще странно, что Путин так остро на них реагирует). Но такое положение возможно лишь до тех пор, пока Путин действительно обеспечивает стабильность. Как только статус-кво будет нарушен, Запад вмешается в ситуацию и найдет-таки, наконец, все «неправильные» деньги в своих банках.

Из этих трех меченных карт Путин сложил свой уютный карточный домик. Но жить в нем может только он сам. Оставшись бесхозным, домик сложится в простую колоду без единого козыря. Этой колодой наследники Путина вынуждены будут играть против кризиса.

Россия достигнет дна не при Путине, а после Путина. Это объективная реальность, пусть пока еще и не данная нам в ощущениях, но от этого не ставшая менее неотвратимой...

ОТСЮДА

- Алло, здравствуйте! Это Моня!

- Здравствуйте, Моня. Это Aлло.
Что ж вы меня так не бережёте в интернетах? Я, например, буржуинствую в пятизвёздах, хочу в ЖЖ читать только про праздничные выезды и пикники. Даже понимая, что на майские праздники традиционно шизофреники вяжут веники - не могу не вздрагивать от непоследовательности оных.

Даже привыкнув, что День Победы и Православная Пасха люто выбешивают часть эмигрировавших и часть подзадержавшихся - всё равно недоумённо повожу подзажиревшим от шведского стола плечиком. То, что основа тех и других - мои клиенты по второму базовому - всё равно не могу привыкнуть, что вышеперечисленные группы риска планомерно кроют весь раён.
Вспомнилось, как одна прелестная дама в прошлом году проехалась по мне танком, что я возмутилась по поводу многократного перекрытия центра Москвы ради белоленточных шествий Маршей Ахуллиардов, упрекнув меня в эгоизме и начихательстве на чаяния страны. Сегодня подобные же дамы обдираются криком по поводу перекрытия того же центра той же Москвы, но уже по другому поводу - репетиций Парада Победы. Вот у шизофреников всегда так: если они машут перед носом остро заточенными ножами, то это норма. Но если этот же предмет они видят в руках у повара или хирурга - всё! Готовится казнь!
Сегодня эти хренопожатные рукопожатные и неполживые дамы (почему то женской части в этой группе всегда больше, или они просто истеричнее?) п...дят без передыху и остановки весь день, стонут как надломленные берёзы, проклиная парады, День Победы, православие вместе с его Пасхой, купают всё это дело в овациях в комментах друг у друга, бросаются на красную кирпичную стенку с зубцами и вообще мешают Карлику отдыхать на тихой гламурной Истре.
У меня вопрос: кто психушку оплачивать будет? - у них нет иных забот на эти милые тёплые праздники? Ну, там... выспаться, проэппилировать ноги, сделать маникюр, а если хватит денег, то и педикюр, с мужчиной своим погулять по прекрасной весенней Москве. Или выехать за город с мангалом и просто обожраться некошерного? Водки выпить в конце концов! Охота им митинговать, пороть чушь, брешь и фальшь? Или желание на клеточном уровне выпедриться намного сильнее, чем простые человеческие радости в виде прогулки и мирного сидения у камина с любимым человеком? Бляди.
А, плевать на них, кто им считает? Рупь ведро и имя им легион.
А вас, мои дорогие-кто-причастен, я поздравляю с наступающим днём Светлой Пасхи. Бог у нас один, а вот чертей, походу, много и у каждого свой личный. Ешьте куличи, бейтесь крашенками, троекратно целуйтесь и не читайте дамочек с белыми пышными бантами на их плоской груди. Ну их. Бляди.

Буду стараться вас читать, вот прямо щас этим и займусь - за окошком дождик.
Целую, ваш истринский Карлик.

- Сара, как вы живете ? Вы же спите с мужем в разных комнатах???
- А шо такое? Нормально живем. Когда он хочет, он свистит.

- А когда вы хотите?
- Тогда я его спрашиваю: "Хаим, ты свистел?!
bolshoy_karlik

Посол США в России назвал антиамериканские настроения «сюрпризом»
http://www.km.ru/v-rossii/2012/03/23/dvoinye-stand...-amerikantsev-russkie-vragi-no
«Настоящим сюрпризом» стал для нового посла США в Москве Майкла Макфола «уровень антиамериканизма в России». Об этом он заявил в интервью радиостанции «Голос Америки».
«На прошлой неделе я был в Вашингтоне, где встретился практически с каждым сотрудником администрации, занимающимся этой частью света, и многими другими людьми, – рассказал он. – Уровень антиамериканизма в России для всех стал настоящим сюрпризом, потому что мы были уверены, что строим отношения совершенно другого типа. И, конечно, многие люди обеспокоены тем, каким стремительным может быть этот регресс, особенно в риторике, которая, нам казалось, осталась далеко в прошлом».
«В Вашингтоне я встретился с госсекретарем Клинтон, с советником президента по национальной безопасности Томом Донилоном. Вице-президент Джо Байден сам пришел ко мне, и даже он знал об атаках против меня и был очень расстроен. Я работаю с вице-президентом в тесном сотрудничестве и глубоко его уважаю, в прошлом году мы были здесь с очень успешным визитом, и тут, совершенно неожиданно, такая критика!», – пожаловался г-н Макфол. Он также отметил, что всплеск антиамериканизма в России уже стал поводом для критиков Барака Обамы внутри США: ведь те теперь имеют основания утверждать, что никакой «перезагрузки» российско-американских отношений, собственно, и не произошло.
«Мы совершенно не заинтересованы в возврате к подобию холодной войны и язвительной риторике, – почти что поклялся Макфол. – Мы не думаем, что это служит американским национальным интересам».
И кое-что г-на посла обнадеживает: «Официальные лица российского правительства сообщали мне персонально и другим высокопоставленным чиновникам правительства США, что они разделяют наше мнение в этом вопросе и хотят продолжительных отношений». Ну а для того, видимо, чтобы закрепить эти надежды, американские власти намерены провести «очень содержательную встречу» с Владимиром Путиным, когда тот приедет в США после инаугурации. Что касается Обамы, утверждает г-н Макфол, то президент США не собирается пересматривать свою политику в отношении России, над которой он работал три года.
Ах, какие же все-таки нехорошие эти люди – русские! Не любят они Америку. А на кону ведь, шутка ли, сама «перезагрузка»!.. Хорошо хоть, что «официальные лица российского правительства» об Америке иного мнения.
А не задавался ли г-н Макфол вопросом, как относятся к русским в Америке? Хотелось бы посоветовать ему посмотреть краткий сюжет, показанный недавно по российскому «Познавательному интернет-телевидению». Там полюбивший Россию «русский американец» Тим Керби рассказывает, почему русские всегда изображаются врагами в компьютерных играх, подавляющее большинство которых, как известно, «made in USA».
Среди самих американцев, рассказывает Тим Керби, бытует три объяснения феномену нелюбви/ненависти к русским. Одни просто считают, что это – своего рода инерция 50-летней антисоветской пропаганды. И такое в жизни систем действительно случается. «Ведь если что-то продолжается слишком долго, то мы зачастую просто забываем, почему мы это делали», – поясняет Керби.
Еще одно объяснение феномена, почему русские почти всегда предстают врагами американцев, лежит в плоскости конкуренции. Россия – это настоящий конкурент, поясняет Керби. Арабы, Иран – это не сильные конкуренты для Америки. А вот Россия или Китай – это настоящая война, против людей, которые могут воевать. Поэтому на самом деле такое объяснение причин того, что русские всегда изображаются врагами, – это комплимент для русских, считает Керби.
А вот третье объяснение может русских расстроить, предупреждает он, но от нескольких американцев он его слышал. По их мнению, убивать русских – это морально. Хотя убивать других – почему-то не морально...
Кроме того, Тим Керби имеет и свои объяснения причин, почему русские постоянно изображаются в Америке врагами. Например, потому, что у русских – белая кожа. Ведь убивать негров, арабов и прочий «цветной» народ «неполиткорректно». А вот «бледнолицых» русских – пожалуйста...
Еще одно объяснение: демонизация России как страны, более всего склонной к войне. И это говорит Америка, вопрошает Керби? Страна, которая воюет сейчас на нескольких фронтах?
И третья причина, продолжает «русский американец», – это голливудская тенденция. В итоге всем в Америке вдалбливается, что русские – злые, что русские – враги, что русские любят убивать...
«Я хочу сказать, - отмечает в конце фильма Тим Керби, – что многие американцы все же так не думают. Они не думают, что русские – враги».
И это уверение «русского американца» можно было бы считать лишь слабым утешением (после всего того, что он рассказал ранее), если бы оно не было все-таки истиной.
Года три назад, сообщает сайт topwar.ru, в одной американской газетке была опубликована почти что исповедь лейтенанта морской пехоты США Майкла Фогетти. В ней описывались события его жизни, происшедшие 40 с лишним лет назад в ходе «одной маленькой, но грязной войны, которую вели США, Алжир, Эфиопия и Сомали». Самому тексту Фогетти необходимо, впрочем, предпослать краткое пояснение: описываемые события разворачиваются в теперь печально знаменитом Аденском заливе. «Tankist», он же «бородатый капитан» – майор Николай Игнатьевич Еременко, командир отдельного батальона 104-й ТБ, приданного миссии ООН.
А вот и сами воспоминания Майкла Фогетти.
Исповедь лейтенанта морской пехоты США
Меня зовут Майкл Фогетти, я – капитан Корпуса морской пехоты США в отставке. Недавно я увидел в журнале фотографию русского памятника из Трептов-парка в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. Мой взвод после выполнения специальной операции получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но попасть в эту точку мы так и не смогли.
В районе Золотого Рога, как всегда, было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу – один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации.
Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16 и М-60, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными.
Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных ниггеров (извините, «афро-африканцев»). Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета, и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять. Мы взлетели на холм, на котором, собственно, и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.
В порту скопилось больше 1000 европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи не в счет).
У нас было плавсредство, готовое к походу, и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не вправе приказывать кому-либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу.
Но, к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы: 29 «марин», включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой, и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшими со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны.
Вот этот комплекс и послужил нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ооновской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод, и канализация. Конечно, туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо, кто-то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. Т. е. вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая…
Больше 3000 инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить, вооруженных, на наше счастье, только легким оружием – от «маузеров-98» и «штурмгеверов» до автоматов Калашникова и «стенов», – периодически атаковали наш периметр. У местных были три старые французские пушки, из которых они умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект.
На данный момент мы могли им противопоставить 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства с патронами 50-го калибра. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо-таки с ужасающей скоростью.
Французы сказали, что через 10-12 часов подойдет еще один пароход, и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с юга, и с запада, и с севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи «били» практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер-сержанта Смити, нашего «радиобога». Он там что-то смудрил из двух раций, но особого толку от этого пока не было.
У противника не было снайперов, и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров… И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и достаточно массированной.
Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки. За пять минут были ранены трое пулеметчиков, еще один убит. В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком. Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Отделение капрала Вестхаймера – последний резерв обороны, – отбило атаку, но потеряло трех человек ранеными, в т. ч. одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней: у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза, и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами.
Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
- Сэр. У меня какой-то непонятный вызов, и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?
- А почему ты решил, что это – русские?
- Они сказали, что нас вызывает «солнечная Сибирь», а Сибирь – она вроде бы в России…
- Валяй, – сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.
- Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? – последовал вопрос.
- Здесь – Marine First Lieutenant Майкл Фогетти. С кем имею честь?» – в свою очередь, поинтересовался я.
- Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».
Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой «мощи». Русский в ответ поинтересовался, не является ли, мол, мой минорный доклад просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как-то, что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль, заключил бы союз против него с самим дьяволом, и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада:
- Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам – все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.
Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался, не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю, что Африка больше Техаса, и нисколько на это не обижаюсь.
Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам в случае, ежели они появятся. И тут грянуло. Били как минимум десяток стволов калибром не меньше 100 мм. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом.
Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно казавшееся грозным воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно повернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада, и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств.
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин. Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра.
Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что-то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета с соседнего танка.
Потом извиняюще мне улыбнулся и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка (кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что «вечно сеньор капитан лезет под пули», и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего Purple Heart, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне.
А русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души. Это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю.
Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру русского солдата со спасенным ребенком на руках и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том, что, мол, это все – большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью, и, значит, та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может, врет и наша пропаганда о том, что русские спят и видят, как бы уничтожить Америку?.. Нет, для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке.
В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН и приплывшим-таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом, задумчиво сказал:
- Никогда бы я не хотел, чтобы русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут.
И, подумав, добавил:
- Ну а пьют они так круто, как нам и не снилось. Высосать бутылку виски из горлышка – и ни в одном глазу… И ведь никто нам не поверит: скажут, что такого даже Дэви Крокет не придумает.

Источник: KMnews

Это интервью можно просто разорвать на цитаты полностью. Ну чего стоит хотя бы объяснение необходимости платить за крещение:

- Вот покрестил я ребёнка, а потом его людоед в лес уволок и съел, то мы хотя бы кости отпеть сможем. Он должен за это благодарность дать 500 рублей за это, разорится что ли?... ( я так понимаю речь о родителях съеденного ребёнка )

Я вот послушал это всё, и у меня один только вопрос: на хера он там работает? Человек полностью утративший веру, и в принципе возможность спасения души. Чего он там забыл то? Хотя тут объяснение есть: Nothing personal,just business.





http://razumnyi.livejournal.com/589714.html

Старое фото. Время на нем остановилось и донесло до наших дней один миг из жизни этих людей. Миг спокойной жизни, полной надежд.
Для читателя это просто ещё одно чёрно-белое фото, но если я расскажу историю этой семьи, быть может, вы по другому, вглядитесь в их лица.

Жили они в селе Киселёвка Херсонской области. Глава семьи, Пётр Лянзберг, от своего отца перенял любовь к земле и труду. Его отец, Михал Лянзберг, всегда стремился иметь земли побольше. В селе его прозвали «дед нужда».
Из-за того, что когда его спрашивали.
- Михал, как жизнь?
Он тяжело вздыхал и отвечал.
- Ох, нужда замучила… Землицы ещё бы хоть немного.
- Куда тебе ещё? У тебя и так тридцать десятин!
- Землицы много не бывает,- отвечал он с улыбкой.
Привыкший к физическому труду, он и в старости не мог сидеть на месте. Еле передвигаясь по дому, шаркая ногами, он шёл в мастерскую и целыми днями там что-то строгал, стучал, пилил.
Соседи спрашивали.
- Михал, что ты всё там стучишь? Мастеришь что?
- Хоромы себе делаю дубовые, ни у кого таких не будет.
- Гроб что ли? – изумлялись они. – Побойся Бога, живи ещё, Михал!
- Дак, я помирать и не собираюсь, куда спешить? Мне ещё узоры вырезать, шлифовать, ого, сколько работы!
Больше года вырезал узоры на своём гробе Михал, а, как закончил, так и помер тихо.


Пётр построил большой светлый дом с просторными комнатами. Как же, ведь он всегда мечтал о большой семье. Жена его, Мария, спокойная женщина с добрыми глазами, всегда поддерживала мужа. Со временем дом наполнился детским смехом. Почти каждый год семья ждала пополнения. Пётр, трудолюбивый, хозяйственный, сам обрабатывал свою землю. Заработанные деньги не жалел на образование детей. Так как в Киселёвке проживали в основном поляки, дети учились в польской гимназии. Общительный жизнерадостный, Пётр был всегда душой компании, он играл на баяне, и ни одно мероприятие не проходило без него. Любовь к музыке он передавал и своим детям и даже купил для них пианино – по тем временам это была невиданная роскошь.

Мария качала головой, глядя на своего жизнерадостного мужа.
- Петенька, ты бы поосторожней, не гнал бы, детки ведь малые дома, - причитала она, смотря, как он запрягает пару лошадей в бричку.
- Не в первой! Чай и обгоним! А? Обгоним мы железяку?! – кричал он и ждал сигнала.
Железнодорожная станция Заселье находилась в трёх километрах от села. Подъезжая к станции, паровоз давал гудок, который и был сигналом к старту. Услышав сигнал, Пётр тут же выезжал на проселочную дорогу вдоль железнодорожного полотна, из всех сил погоняя лошадей.
В селе это было целое событие. Люди выбегали из домов, поднимались на пригорок и наблюдали, обгонит Пётр паровоз или нет.
- Перегонит! Ещё немного осталось.
- Нет слабо, не обгонит, нет.
- Подожди сейчас, сейчас…


Когда же в 1929 году проводилась коллективизация, Пётр одним из первых вступил в колхоз.Его назначили бригадиром.
Он верил в доброе светлое будущее. И всё повторял.
- Жаль батя не дожил, он всё хотел землицы побольше, а теперь вся земля наша! Вся общая! Да мы теперь такое будущее построим для наших детей!!
Мария плакала и убивалась от горя, когда уводили коров, лошадей и всю остальную живность.
Он её успокаивал.
- Что ты, Маричка, не плачь, теперь у нас всё общее, как ты не поймёшь глупая, радоваться надо!

А в 1931 году из города приехали люди в форме. Они долго ходили по селу, смотрели колхозное хозяйство. Затем собрали всех в клубе на собрание.
С трибуны выступил председатель Егор Захарович. Трясущимися руками он налил себе стакан воды, выпил и начал.
- Товарищи! Все вы знаете, как мы тяжело трудимся на благо Родины, но в тоже время среди нас остались ещё люди, которые держатся за пережитки прошлого. Партия поставила нам задачу выявить кулацкий элемент и их прихвостней!! - кричал он, поглядывая в сторону людей из города. Те сидели с каменными лицами.
- Так вот, - продолжил он,- кто из вас может назвать таких?
В зале воцарилась тишина. Люди боялись пошевелиться. Дело в том, что в селе практически все были связаны родством. В семьях было по шесть- восемь детей. А у Поплавских вообще было шестнадцать дочерей, которые подрастая, выходили замуж за своих односельчан. Теперь же нужно было называть кого-то из своих.
- Хорошо… Я смотрю никто не хочет проявлять инициативу, -сказал Егор Захарович.
- Почему же никто, - послышался хриплый голос вечно подвыпившего Коли Бобенко, - все давно поняли кто у нас кулачара!
Он отдёрнул руку жены и продолжил.
- Да, да и пианина и баян и барахло разное, даже болонка имеется у Петьки Лянзберга.
Люди в форме оживились, закачали головами. Председатель сразу выкрикнул, - Голосуем товарищи! – и первый поднял руку.
Несмело, поглядывая друг на друга, люди поднимали руки.
- Хорошо, товарищи. Единогласно! Теперь продолжим по списку, Скрицкие! Вишняковские!! – кричал он с трибуны. Люди с замиранием слушали новые фамилии, боясь услышать свою, и с тяжёлым сердцем поднимали руки…


В дом вошли люди в форме они стали спокойно оценивать имущество…
- Так, пианино в школу и баян туда же, что тут ещё, глобус и стол дубовый тоже в школу.
Плакали дети, голосила Мария, только Пётр стоял с бледным неподвижным лицом. Он теребил в руках шапку и молчал.
- А вы что стали?Собирайтесь, можете взять только одежду, всё остальное у вас конфискуется, через несколько дней вас проведут на станцию Заселье.
- Куда? Зачем? За что? – кричала Мария, пытаясь перекричать плач детей.
- В Сибирь, красавица, в Сибирь, теперь там будете наслаждаться жизнью,- сказал молодой комиссар с насмешкой.
- Всё пошли!
Их стали толкать, выгоняя на двор.
- Куда же нам с детками на мороз? – спросила Марья.
- В свинарнике переночуете, там вам и место! Коля! Коля Бобенко, иди сюда, будешь их сторожить. Смотри, сбегут – пристрелю!

Всю ночь в селе слышались крики – людей выгоняли из домов, женщины и дети рыдали. На телеги грузили зерно, выгребая всё до последнего зёрнышка. Забрали даже колхозное зерно.

Ночью сильный студёный ветер продувал дощатый сарай. Дети жались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться.
Пётр сидел неподвижно.
- Петенька, как же так? Что мы им сделали? Всё хозяйство отдали, землю, скотину… За что? – она посмотрела на него и замерла.
- Что cтобой, родной мой? – кинулась она к мужу.
По его щекам лились слёзы, он хрипел и с трудом дышал.
- Помогите! Человеку плохо!! Помогите!!! – она кричала и колотила в запертую дверь. – Сейчас, потерпи Петенька, потерпи родной.
-Коля! Коля, открой!! – кричала она. Но её никто не слышал. Коля Бобенко, проверив надёжность засова, выпил и уснул в их же доме.

Утром, когда открыли дверь свинарника, на полу лежало застывшее тело Петра.
- Завести на время в дом, пусть отогреются, а то все дуба дадут. Будем решать, что с ними делать, - сказал комиссар.

Так как глава семьи умер, было решено отправку в Сибирь пока отложить. Марии с детьми разрешили пожить в свинарнике. Она оказалась в ужасном положении: потеряв мужа, осталась одна с девятью детьми. Старшему Станиславу было тогда пятнадцать, за ним Тина тринадцати лет, Франчишек, Ольга, Анна, Павел, Иосиф, София и годовалый Петенька.

В селе начался голод. Люди доедали последние крохи.

От голода малыши опухли и всё время плакали. Мария пыталась найти хоть какое-то пропитание. От отчаянья она решилась пойти к председателю. Мария плакала и умоляла ей помочь.
- Что? – возмутился он. – У меня люди умирают от голода, а я буду кулацким ублюдкам помогать! Пошла вон отсюда!!
Рыдая, она выбежала от него, не зная, что ей делать.
А ночью под снегом рыла землю в поле, в надежде найти опавшее зерно. Ей даже удалось отыскать несколько почерневших колосков. С ними её и поймали…
Колоски отобрали, объявив её врагом народа. Но так как в селе свирепствовал голод, отпустили со словами: « Иди, всё равно сдохнешь».

Старшие дети Станислав и Тина, чтоб не умереть подались в город. Ночью, боясь как бы их не поймали, они разошлись в разные стороны. Станислав подался в Николаев, а Тина в Херсон.
Станислав устроился на завод. Смышлёный, грамотный парень он смог добиться там уважения, не смотря на то, что поляк и сын врага народа.

Тина устроилась прислугой в семью инженера. В его доме она выполняла всю домашнюю работу. Он платил ей жильём и едой. Тина откладывала для мамы и малышей еду, сушила хлебные корочки.

Наконец, она что-то собрала и в выходной день приехала в Киселёвку.
С тревогой подошла к свинарнику, открыла дверь и ощутила запах смерти…
На полу лежал распухший, мёртвый Франчишек, возле него на коленях стоял маленький Иосиф. Он дёргал Франчишека за ногу и слабым голоском просил, - Пошли, поиграем, ну же, пошли играть.
Тина прошла вглубь сарая. В самом углу на соломе лежала мертвая Мария, она обнимала холодное тельце Ольги. Боль и мука исказили её застывшее лицо. Рядом в разных позах лежали тела Софии, Анны и Павла. Петенька лежал сверху на матери и жадно сосал грудь, пытаясь выдавить из неё хоть каплю…
Тина выпустила на пол узелок с хлебными корочками…

Люди умирали массово. По улице, скрипя колёсами, медленно ехала телега до верха заполненная опухшими трупами людей. Тина укрыла Иосифа одеялом, подняла узелок и дала его малышу.
- На, держи, я сейчас приду, - сказала она и вышла.
Заплаканная худенькая девчушка подбежала к телеге и попросила людей забрать мать и малышей, чтоб похоронить их.
Когда она вернулась, Иосиф был мертв, ни одеяла, ни узелка рядом уже не было…


Маленького Петю забрали в детский приют, который организовали в Киселёвке. Прошло несколько лет, голод закончился. К нему иногда приходила родственница, тётя Фильцианна. Приносила гостинцы, гладила малыша по кудрявой головке. Однажды когда она уходила, Петенька кинулся ей в ноги, обхватил их своими маленькими ручками и заплакал,- Тётенька заберите меня, пожалуйста! И она не смогла оставить его в приюте, взяв на воспитание к себе.


Из большой, дружной семьи выжило только трое : Тина, Станислав и мой дедушка Петя.

Спасибо, Вам, что прочитали эту историю. Смотрю на фото, плачу и повторяю.
- Хочу, чтобы помнили…


© 15.01.2012 Анна Март

Говорят, что есть намоленные места. Церкви, Погосты. Знают, что есть места проклятые. Омуты, зАмки, сумеречные графские развалины.
Вот о знаменитом старом поместье я и расскажу теперь.
И начну издалека. В 1862 году князь Феликс Алексеевич Юсупов купил у знаменитых венецианских стеклодувов невероятных размеров зеркало. Поле его являло плоскость, составленную семью аршинами ширины и двадцатью одним аршином длины. Толщина стекла составляла шесть дюймов. Изначально зеркало готовили в канцелярию Папы Римского. Но когда понтифик узнал цену, он открестился от зеркала.
Князь Феликс Александрович за ценой не постоял. Вместе с земляком, знаменитым архитектором Людвигом Людвиговичем Мысловским они осмотрели стекло, и Мысловский приговорил:
-Для вашего веселовского дворца самое онО, князь. Я лишь внесу некоторые изменения в проект, и зеркало станет украшением имения.
Для перевозки стекла из Италии в воронежское имение Веселое князь снарядил особую экспедицию. Он купил лошадей и нанял возчиков. Под зеркало приготовили жёсткое деревяннное ложе, расположив его сразу на восемь телег, закреплённых одна за другую. Тянули упряжку шестнадцать лошадей. Этой странной и нелепой конструкции предстояло преодолеть чуть не три тысячи вёрст через горы, по мостам и топям.
А сам князь уехал налегке. В России началась крестьянская реформа, и его присутствие требовалось во многочисленных имениях.
В марте, перед самым началом полевых работ князь прибыл в Веселое. Он накоротке переоделся в недостроенном дворце , распёк за нерадение десятников и во двор имения велел скликать своих крепостных.
Надобно запомнить, что крепостные к тому времени имели свои личные земельные наделы, юридически принадлежащие помещику . Реформа 1861 года высвобождала крестьян из личной зависимости и закрепляла приусадебные участки за общиной . Но при этом участки эти подлежали постепенному выкупу.
И все наделы бывших крепостных включались в земский земельный фонд. То есть – у крестьянина исчезал закрепленный надел. Как и у государственных крестьян до того, бывшие крепостные включались в систему чересполосицы. Иначе- каждый год, по жеребьевке, они получали кусок земли, на котором в прошлом году работал кто-то другой. А твой прошлогодний участок ухожил иному хозяину.
То есть – что произошло с веселовскими крепостными по александровской реформе? Они перестали быть имуществом помещика, но становились полностью зависимыми от сельской общины. Раньше за право владеть землей они работали на барских угодьях. Теперь за то же самое они обязаны были долгие годы выплачивать князю денежный выкуп.
Если это отмена крепостного права, то довольно лукавая.
И вот что предложил князь своим вчерашним крепостным:
-Господа мiр!, - начал он, стоя на крыльце при Андреевской ленте и звезде, рядом с мировым посредником Огуречным. – Вы долгие годы верой и правдой служили моим родителям и мне. И было бы подлостью с моей стороны теперь наживаться на вашем незнании. И, чтобы разойтись без обмана, предлагаю вам свой способ выхода из крепостной зависимости.
И князь сделал то, за что веселовцы благодарили потом Юсуповых до самой революции.
А по тупил он так. По приговору мiра с каждым хозяином бывшего крепостного подворья князь заключил договор аренды. То есть – он освободил крестьян от выкупа за землю, но оставил её за собой и раздал мужикам же на правах аренды. То есть – князь показал кукиш общинному крестьянству. Ему удалось сохранить помещичьи земли единым клином, не подвергать его изнурением чересполосицей.
И до того на селе было как бы два крестьянских мiра – государственные хлебопашцы и владельческие, помещичьи крестьяне. Теперь же в Веселом возникли как бы два лагеря по способу обработки земли – общинный и ещё один общинный, но на закрепленных землях.
Это сразу раскололо село. И до того община судилась и самозахватывала юсуповские земли. Теперь же, по реформе, община уже видела помещичьи угодья своими.
И князь их объехал на вороном коне. Село поволоновалось, и притихло. Но уголёк полспудно тлел, и дымком пахло в воздухе постоянно.
А князь оставил после себя молодого управляющего Варравку, и уехал по своим делам.
Деятельный Варравка занялся достройкой имения. Он точно и вовремя выполнял все распоряжения архитектора Мысловского, который задержался в имении до окончания стройки.
Надо сказать, что Мысловский был лучшим русским архитектором Х!Х века. Его здания украшали городские площади, именно он воздвиг комплекс портовых сооружений во фанцузском городе Ницца. Богатейшие русские вельможи заказывали ему проекты сельских усадеб.
Так Людвиг Людвигович оказался и в Веселом. Он понял, что в самом селе закладывать дворянское гнездо неразумно. Долго выбирал ландшафтную основу и разбил разметку в удивительном месте у озерца, на краю дубовой рощи.
Крепостные в десяток лет воплотили на местности все, что архитектор начертал на бумаге.
А к Троицину дню того же года в имение привезли то самое зеркало, что сам Мысловский заботливо укладывал на подвижной помост ещё в Венеции.
Итальянских возниц, изрядно угостив и заплатив за труды, отправили на Родину. Потом местные балагуры утверждали, что кучерявые дети, родившиеся через год, «лопочут по итальянски», но мы этого подтвердить не можем.
Зато свидетельствуем, что громадное зеркало заняло всю стену новенького вестибюля княжеского дворца.
И в этом зеркале отражалась вся жизнь великосветского дома. Взросление детей, криолины дам, мерцание свеч на глянцевой крышке рояля. Ему, зеркалу, показывал язык маленький Феликс. Тот самый, что станет убивать потом сумеречного Гришку Распутина…
В 1905 году искра выкатилась из-под спуда и воспламенила Веселое. Здесь случился чуть не самый крупный крестьянский бунт в России. Его подняли общинники-чересполосовцы, дорвавшиеся, наконец, до княжеского добра.
Не стану описывать бунта. Скажу лишь, что на спад он пошёл не тогда, когда в селе появились казаки. И даже не тогда, когда с карательной командой в село прибыл сам губернатор Андреевский.
Бунт схлынул, когда крестьяне ворвались в купеческий дворец.
Они увидели зеркало…
Нет, неверно.
Они увидели в зеркале себя. Разъярённых, пьяных, в крови , лаптях и с дубьём. Они увидели зверей, грозивших уничтожить их же.
И зеркало было разбито на мелкие кусочки. Как в сказке Андерсена, кусочки стекла попали в глаза бунтовщикам, и кривой мир для них стал выглядеть нормальным.
Бунтовщики разбегались, унося осколки зеркала. Каждый тянул кусок на подворье, и в несколько дней по веселовским хатам засверкало солнце, отраженное во вмурованном в глиняную стену расколотом венецианском шедевре.
Собственно, бунтовщиков потом и брали по этому признаку: есть в хате осколок юсуповского зеркала – пшёл под суд!

. . .

А ослепленное зеркалом село в советские годы почти разгромило изумительное помещичье имение. Много годы на месте архитектурного ансамбля был пионерский лагерь, нычне там «мерзость запустения».
У воды с удочкой дремлет кучерявый мальчик. Я опускаюсь на корточки рядом, покусываю травинку:
-Знаешь, что было сто лет назад на этом месте? – спрашиваю мальчика.
-Знаю! – оживает тот. – Клёв хороший был!


© 15.05.2013 Владимир Калуцкий

«Стон»
Н.Е. Лемкин

... Пейзаж был бесцветен...
Нет, не так – он был серым...

И опять не так... Не то...
Как бы поточнее...

Вся гамма серых тонов... вот – это точно! Да!


Слева от меня – заводские корпуса, коричнево-серые от пыли карбида кальция, ярко-белые от слоя хлорной извести и аммиачной селитры, жёлто-серые от паров кислот...
Серной, ортофосфорной, азотной, соляной...

Пыль от известковых печей, дымы от бесконечных заводских труб клубились в воздухе, смягчая силуэты...
Серые силуэты...
Даже тополя, росшие вдоль бараков, не были зелёными.

Душистый ветерок, насыщенный парами хлора, аммиака и серного ангидрида, переносил тонны продукции с ближайших химзаводов, окрашивая всё в благородные серые, бархатисто - чёрные, и серебристо - белые тона.

Изредка цвет менялся на радостные лимонно-жёлтые, или оранжево-красные
оттенки – это либо прилетала пыль серы с кислотных производств, либо цех циансолей сбрасывал в воздух цианистые цинк или медь.

Народ боялся только запаха свежего сена – так пах боевой газ фосген...

Но бывало это нечасто, привычным был запах дихлордифинилтрихлорметилэтана, известного под вульгарным именем «дуст».
По – английски дуст – это пыль, в моём городе это было правильно, ибо именно «дуст» покрывал всё – чёрно-серый песок, тополя, бараки, лица и души.
Запах моего детства...
Он был могуч и велик как сатана – от него не росло ничего кроме тополей и страшной осоки - жёсткой и острой как бандитский нож.
Он проникал повсюду, сжигал лёгкие, печень, почки...

Лето 1957 года.

Мне семь лет, скоро в школу, родители ищут по магазинам форму, но она дефицит, и пойду я в первый класс не в гимнастёрке с роскошным ремнём с латунной бляхой, не в форменной фуражке с шикарной алюминевой кокардой...

Но не об этом думаю я, стоя перед бараком на посёлке Калинина.

Я впервые осознаю смерть.
Вернее – гибель.

Гибнет дом, в котором я родился, начал ходить, прожил всю свою долгую семилетнюю жизнь.
Здесь родилась и вскоре умерла от белокровия моя старшая, неведомая мне сестра...
Здесь хоронили моих друзей, съеденных раком в младенчестве.
Смерть, гибель не укладывается в разум, тем более – в детский, светлый и радостный...
Дом может сгореть – и это понятно, дом может рухнуть, и это тоже не странно, но...

Мой Дом УХОДИЛ ПОД ЗЕМЛЮ !

Чёрный песок засасывал барак как удав кролика – медленно, мучительно...
Барак тонул в грязном, вонючем песке... как в болоте.


Барак красив и логичен – он длинный как корабль, приземистый, как мужик, простой, как милицейский протокол...
Его сколачивают за неделю, но живут в нём десятилетиями.
Его собирают из досок гвоздями, засыпая промежутки в стенах душистыми опилками, его кроют благородным рубероидом.
В нём длинный коридор, пропахший керосиновой гарью от примусов, кошачьим говном и блевотиной, и он пронзает всё здание насквозь.

Слева и справа от него уютные, десятиметровые каюты-комнаты.


За тридцать лет мягкие слои досок истлели, сучки нахально вылезли, жёлтые и жёсткие.
Доски насытились парами бензола, дибутилфталатов, изопренов, дуста...

Уже отсуетились жильцы, спасая своё нищенское богатство, уже спасли бабульку, забытую и запертую под замок, кончились слёзы и крики.

Сотня человек в полной тишине внемла стону...

Оторвите доску от забора, запомните скрип и визг отрываемых гвоздей.
Умножте услышанное в миллион раз...

Крыша выгнулась дугой, стропила мгновенно выскочили наружу, раскидав куски рубероида.
Чердак взорвался, вывернувшись наизнанку...

Чердак-место, где взрослые сушат бельё.
Чердак-это страшно загадочное место для пацанов.
Оно пугает своей высотой, полумраком, но как тянет к себе!...
Нашли мы там в закутке парабеллум – большой, чёрный, красивый, и наше счастье, что мы – шестилетние, не смогли его взвести...
Нет чердака!

Почти залпом треснули окна...
Стаи мышей и крыс хлынули из барака.

Странная эпоха породила массу парадоксов – была нищенская зарплата, но в буфетах торговали копеечными бутербродами с красной икрой, кетой, роскошной сельдью «иваси»...
Магазины были завалены свежим мясом и сливочным маслом, но крестьяне бежали из голодных сёл на химзаводы.
Люди жили в нищенских бараках, но завешивали окна решётками...
Чего они боялись потерять?

Было мне лет пять, меня заперли дома, мне стало скучно, и я кухонным ножом прорезал стенку и ушёл в гости к другу – соседу...
Из чего была стена?

На чём держались двери, если сосед - матвей регулярно выбивал свою, вместе с куском стены...
Матвей – не имя, - это явление, неописуемое, бесконечное, и безграничное.
Люди, сбежавшие из колхоза.
Семья Матвеевых...
Матвеев было человек девять, не меньше, ну да – мамка, папка и ещё человек семь детей...
А может, и не семь – больше...
Впрочем, они и сами едва ли знали, сколько их...
Они переливались как ртуть – одни в тюрьму, другие – из тюрьмы, или колхоза... мы не успевали запоминать их имена.
И вся эта вечно пьяная, орущая, поющая и падающая орда умещалась в самой большой комнате барака, на двадцати метрах.

Мы, дети, придумали игру по мотивам их бурной пьяной жизни – брались штаны, завязывались снизу, и набивались тряпками, выигрывал тот, у кого «матвей» дольше стоял, не падая...
Как по расписанию по ночам подъезжал шумный «Чёрный воронок», и «мильтоны» в синих гимнастёрках проводили обыск...
Старший матвей привычно объяснял соседям воровской промысел своих детей -... Чай не из дома несут, а в дом...
Очередной сын попадал в тюрьму, и вот уже соседи рассуждают, глядя вслед отцу, несущему передачку «на зону» -...А теперь вот из дома пора нести...

Всё имело своё место – клопы жили в щелях и на потолке, откуда и падали, злые и рыжие.
Крысы и мыши плодились в стенах, уголовники собирались у матвея.
Но и там, опившись одеколона и нажравшись таблеток, они не орали в полный голос «блатоту».
Бренча на гитарах, они вполголоса выли словесный тюремный сблёв о вертухаях, Колыме, о «зоне».

«Зона» была загадочной для нас, пацанов, и постыдной для всех остальных...

«Зона» была поблизости, практически на территории завода жирных спиртов, в десятке метров от «Капролактама».
«Зона» была и в бараке – половина жильцов щеголяли фиксами и наколками.
Щипачи и мокрушники обожали Хрущёва за амнистию, но гордились и Сталином, наколотым на груди.

Стены со скрипом и стоном стали сближаться...


В нём стонали бывшие зеки, отсидевшие «ни за что» - ну, подумаешь, мужика «порезал»!


-...Враг народа, фраер! Я лес за Уралом валил, а ты, гад, девок французских тискал!..
Туберкулёзный Федя-Неси-Подай пытался зачать очередную драку с моим дядькой.
Дядя Костя воевал во Франции, там он бежал из концлагеря, попал к «маки», с ними и прошёл всю страну с юга до Ла Манша.
В самом конце войны англичане собрали советских, пуганули Сибирью, посадили на корабль, и доставили в Британию.
Месяц их держали на рейде, убеждая принять подданство британской королевы, месяц СССР требовал их вернуть.

-...И ведь не спрашивают, что делал во Франции!
Что делал в Англии?
Чего-чего...на барже сидел!- дядя Костя зло посмеивался после очередного вызова «куда надо».

«Куда надо»-звучало страшно даже для нас, пацанят.
Я держал в своих руках его французские награды, так не похожие на наши.
Нашими мы просто играли, отцы не надевали медалей даже в праздники.
Была война, ну была... все там были? Все...

И только бабёнки-фронтовички вызывали кривые ухмылки у бывших зеков.
-...Мы-то понимаем, чем они там занимались...
Дядя Костя не дрался с зеками без особой нужды, он брезговал иметь дело с уголовной грязью.

Федя-Неси-Подай нарывался.
Ежедневные пьянки заканчивались для него синяками, выбитыми зубами, и пьяными слезами «жертвы сталинского режима».

Он сидел ни за что!
-...Я её, понимаешь ли, аккуратненько так увёл в поле, ласково так уложил в межу...почему в межу?
Так горбатенькая она была, чтобы не кувыркалась набок, хе-хе-хе, ну и...

Он считал, что осчастливил соседскую девочку.
-...Кто на неё позарится? Я первый и последний!..
Так он летом сорок второго спьяну отпраздновал повестку на фронт, куда, естественно, не попал.

Не дожил он до светлых времён, когда мог бы именоваться «жертвой репрессий», в одной из очередных драк неудачно упал на собственную же финку...

Стены с хрустом вдавливались во внутрь. Начали крениться и осыпаться печные трубы...

В крошечных каморках умещался целый мир, его согревали печками.
Зимой сладко-омерзительный запах горящего метилакрилата перебивал все привычные заводские ароматы – кто-то топился обрезками оргстекла.
Горы обломков, кусков и брусьев плексигласа перетаскивались с заводской свалки.
Оргстекло горело адским пламенем, гудело, чёрный дым рвался в небо.
Время от времени случалось радостное для пацанят – раздавался оглушительный грохот, из печной трубы вылетал столб чёрного дыма и устремлялся в зенит-это взрывалась сажа от сгоревшего оргстекла в печной трубе.

Толпа матвеев радостно галдела, фантазируя о предстоящем вселении в новую квартиру, и обязательно - в центре города!
-...Мы многодетные! Товарищ Сталин нам помогал, Никитка-то, что-не человек?
-...Поможет! Я Маленкову напишу, если что!...
Пьяный визг и хохот заглушал стон гибнущего барака.
Спасать им было нечего, пяток грязных матрасов, ватники, валенки и прочие шобоны кучкой валялись в луже браги (бутыль лопнула в самый последний момент).

Прошедшая война отняла у каждого чего-нибудь.
Семью.
Здоровье.
Ноги.
«Врачи отняли» - так тогда говорилось, и мы, пацаны так и представляли это, не удивляясь, нелепости – кому и зачем нужны чужие ноги?
Безногих называли почему-то танкистами, хотя половина из них была в наколках с якорями.

«Танкисты»... деревянные коляски зло визжали подшипниками по асфальту.

Седые, страшно старые – лет по тридцать пять-сорок, покрытые ужасными шрамами, они собирались поутру вокруг серого дощатого чапка.
Не могли они дотянуться до окошка, буфетчица сама выносила им водку.
-... А ну, враги народа, налетай!
Враг народа по-настоящему был один – старый армянин Ашот.

Ашот без слёз смотрел на гибель своего жилища.
В юности он был дашнаком, и воевал против красных, в молодости строил Беломор-канал.
Вернулся с чемоданом денег и мечтой купить домик в Горьком, подальше от Еревана, за независимость которого он больше не хотел ни воевать, ни сидеть.
Деньги отняли урки, ноги - хирурги под Прагой.
Ну, что ж, судьба опять отняла у него угол...

Через сутки из песчаной воронки раздался последний звук...
Мой город и все его химзаводы стоят на карстовых пещерах, присыпанных песком, время от времени своды пещер обрушаются, в провал уходит всё, что наверху – к примеру, цех завода «Химмаш».

Сейчас уходил мой дом.
Со стоном.
Тридцать лет деревянный корабль барака впитывал в себя звуки, чтобы вернуть их миру.
И звук тот не был радостным.
Да, в нём смеялись мы - дети, да, пели наши матери, но остался только стон...
Рожали нас со стоном, хоронили кого-то со стоном, стонали фронтовики, и не было тому причин...
Всё вроде бы давно кончилось...


2008 г.

© 13.08.2008 Николай Лемкин.

"Кайтанов, поедем в Сокольники, что ли?"
"Пожалуй, немножечко далековато…"
"Поедем!" Глаза загорелись у Лели.
Трамвай №6 атакуют ребята.
Не втиснуться - страшная давка в вагоне.
Кондукторша дергает дважды веревку.
Но эти прицепятся, эти догонят,
Для них не придется продлять остановку.
Тяжелую гроздью висят пассажиры,
И Коля почти обнимает подругу.
Ее закружило, она положила
На руку его свою твердую руку.
Когда б этот миг задержался навеки,
Она бы летела, летела, летела,
Стыдливо смежая счастливые веки,
К могучим плечам приникая несмело.
Летит наша Леля, душой замирая,
И так ей спокойно, и так ей тревожно!
Одна остановка, за нею вторая,
И жаль, что в вагон им протиснуться можно.
Сейчас он ей скажет то самое слово,
То слово, которое ново и вечно.
Но Коля Кайтанов, насупясь сурово,
Глядит на трамвай переполненный встречный.
Вагон, задыхаясь, проносится мимо,
И он говорит, наклоняясь над нею:
"Метро обязательно, необходимо
Построить в Москве, и как можно скорее."
Наверное, час продолжалась дорога.
Вокзалы их встретили шумом и звоном.
Вдоль старых домишек, мерцавших убого,
Они подъезжали к Сокольникам сонным.
И вот наконец они вышли на Круге.
Кайтанов басил, наклоняясь к подруге.
В ответ лишь кивала счастливая Леля,
Казалось волшебным ей слово любое.
Меж ними возникло магнитное поле,
Как током весь мир, заряжая любовью.
Они проходили по узким аллеям,
Над озером черным стояли на склоне
И он ее жесткую руку лелеял
В гранитной своей ладони.
Они заблудились меж просек оленьих,
Под сенью берез и весенних созвездий…
Влюбленные завтрашнего поколенья,
Как просто вам будет в Сокольники ездить!
И новая юность поверит едва ли,
Что папа и мама здесь тоже бывали.
Им долго обратно шагать предстояло
Был Коля задумчив, и Леля устала.
Рассвет их настиг на безлюдной Мясницкой.
Прохлада, и небо совсем голубое,
И Леля призналась "Кайтанов, мне снится,
Что так вот всю жизнь мы шагаем с тобою…"
Ну, что он подругу молчанием дразнит?
И вдруг, словно ливня веселые струи,
Как майская буря, как солнечный праздник,
Её закружили его поцелуи.
Зеркальные стекла соседней витрины
Влюбленным устроили тут же смотрины,
И вслед улыбались им все постовые,
Хотя и милиция - люди живые.
И Леля шептала: "Не надо, не надо!..." -
Пока они шли до Охотного ряда.



Евгений Долматовский
"ДОБРОВОЛЬЦЫ"

Если бы кто-то из современных российских беллетристов решился создать коллекцию «Проклятые цари» наподобие литературной серии о французских королях, император Павел I занял бы в этой эпопее достойное место. В отечественной историографии, не говоря уже о кинематографе, его принято представлять «монархом взбалмошным и психически неуравновешенным». Но так ли было на самом деле? Об императоре и его реформах в интервью «Итогам» размышляет военный историк Андрей Малов-Гра.

— Неужто, Андрей Геннадьевич, инерция представления императора в виде «венценосного самодура, играющего в солдатики», упрямо продолжает действовать?

— Не стоит удивляться. История царствования Павла I написана руками его убийц. А точнее — по заказу тех самых людей, которые его ненавидели. Исследования павловской эпохи основываются в основном на воспоминаниях верхушки дворянства той поры. А она немало претерпела от государя, ведь он не давал элите грабить страну. Павел не был революционером, он просто хотел навести в огромной стране порядок по европейскому образцу.

— Прежде всего по прусскому?

— Ничего плохого в этом нет: в Пруссии, тоже, кстати, крепостном государстве, был порядок. Павел стал заложником такой ситуации, когда он оказался чуть ли не единственным чиновником, который стремился ревностно служить России. Остальные же хотели лишь наживаться: в постпетровские времена дворянство к этому привыкло. Возьмем положение в армии. Скажем, в гвардии количество числившихся под знаменами дворян превышало штатное расписание в 2—3 раза. Так, Сибирский егерский батальон стоял «во глубине сибирских руд», а «лишние» офицеры, числившиеся в нем, постоянно пребывали в Санкт-Петербурге и носили форму этой воинской части. Приходит Павел к власти и командует: «Все — в строй!» А в дворянской среде начинается вой: «Как же так? Где наши сословные вольности?!» Количество юнкеров в батальоне просто зашкаливает! Павел же строго восстановил то, что было при Петре I: дабы иметь право стать офицером, молодой дворянин обязан прибыть в полк и пройти рядовую солдатскую службу.

При Павле, получается, юнкерами служили по 7—8 лет. До тридцати двух годов! Как же так? Все просто: раз ты «строю не знаешь», грамоты «не разумеешь», оставайся в юнкерах. При Екатерине такого недоросля давно бы произвели в офицеры и понесся бы он в Санкт-Петербург на балах танцевать. Павел был суров. Он уволил со службы 333 генералов и 2261 офицера, не сумевших ответить на простые вопросы по военному делу. Выгнал всех нижних чинов из дворян, числившихся при полках и находящихся в длительных отпусках. Запретил офицерам и генералам отпуска более одного месяца в году. Не говоря уже о том, что царь решительно запретил использовать солдат в качестве рабочей силы в офицерских или генеральских имениях.

— Об этом поподробнее, пожалуйста. Очень современно звучит, знаете ли.

— Возьмем статистику из того же егерского батальона, изначально называвшегося 1-й Сибирский егерский. Майор Гаврила Сидоров был отставлен от службы за то, что «в собственное употребление солдата имел». Говоря иначе, солдат косил луг, принадлежащий лично майору. За то, что «использовал рядовых в свои услуги», был уволен и майор Александр Корнеев, когда о таком «стройбате» узнало командование... Знаменательно, что этих офицеров вывели за штат без пенсии.

— Почему историки пишут с таким пренебрежением о «прусских мундирах», введенных Павлом?

— Да потому, что они «некрасивые и мешкообразные», как сказано в воспоминаниях той поры. Дело в том, что на рубеже XVIII и XIX веков в русской армии существовало два покроя мундира. Стандартный, западноевропейский, бывший в екатерининской армии: облегающий, смотрящийся красиво, но в наших природных условиях весьма неудобный — с открытым животом, с обтягивающими штанами-кюлотами. Дворянину нравилось: шубу поверх накинул — и порядок! А солдату в этом наряде на часах стоять, ночами да в мороз. Максимум, что сверху надевалось, это епанча — короткий плащ до колен. И все!

Оставалась в обиходе и форма потемкинской армии. Эта одежда более легкая: война-то обычно велась с турками, на юге и, как правило, летом. Значит, нужны холщовые штаны и легкая рубаха. А Павел, который прекрасно понимал, что будущие войны грозят России прежде всего из Европы, ввел одинаковую форму. Кафтаны сильно долгополые, фалды могут отстегиваться и, как шинель, закрывать ноги. Кроме того, именно Павел придумал для нижних чинов как предмет формы суконную шинель, которую у нас в армии носят по сей день. Трудно и представить, что раньше русские солдаты имели на зиму только облегающий мундир. А Павел приказал: «Мундиры шить широкими, дабы под них сподручно было поддевать». Павел первым из русских императоров в солдате человека увидел. Ввел на зимнее время для часовых караульные овчинные шубы и валенки. Причем валенок в караульном помещении должно быть столько, сколько требуется, чтобы каждая смена часовых надевала сухую обувь. Это правило действует и сегодня... Дворянам все эти нововведения не нравились. Ведь офицеры должны были теперь соблюдать ту же форму, что и рядовые.





Прусский мундир императора Павла.

— А как же прически с буклями, введенные Павлом для солдат?

— Прически эти нескладные были введены еще при Анне Иоанновне, остались они и при Павле. Он, правда, ввел послабление: от солдат такие прически требовались только на парадах. А в обычные дни надобно было ходить с длинными волосами, собранными в косицу или в пучок...

— Говорят, Суворов выступал против. Считал это негигиеничным.

— Ничего не поделаешь, в любом случае во всех европейских странах воины носили длинные прически, а вши в ту пору были практически у всех. Рассказы же о так называемых протестах Суворова — это в большинстве своем придумки. Как это ни покажется странным на первый взгляд, военные концепции Павла и Суворова в значительной степени сходятся. Когда мы посмотрим павловские уставы и сравним их с «Полковым учреждением» Суворова, окажется, что речь идет об одном и том же. Главная их суть: надо беречь и ценить солдата! Павловские уставы продержались в русской армии до середины XIX века — до Крымской войны.

— И все-таки: были ли у Павла существенные противоречия с Суворовым или нет?

— Александр Васильевич Суворов славился консервативными взглядами. Он искренне любил императрицу Екатерину, которая его подняла и сделала видной фигурой государства. И тут он видит, что сын царицы, над которым все вельможи смеялись — до сорока лет в солдатики играет! — начинает поносить все, что было связано с его великой матерью. Суворова это возмущало. Он демонстрировал свою подчеркнутую «русскость», учитывая, что Павел вводил в армии многие элементы из прусского воинского устава. Например, у караульной будки расположена так называемая платформа, где стоит караул. Император вызывает Суворова. Когда к «платформе» подходит генерал, часовой должен вызвать весь караул и построить для приветствия. Суворов находится в ста шагах, и часовой дает команду: «Вон!», что является не чем иным, как переводом на русский немецкой команды Heraus! Что делает Суворов, услышав это? Разворачивается и уходит... Получается, что от императора несколько раз за Суворовым посылают, а он все не приходит. Наконец связываются с ним, а генерал говорит: «Мне кричат: «Вон!», значит, государь меня не хочет видеть». Издевка по большому счету! Царь не позволяет Суворову так с собой обращаться и отправляет его в деревню, в ссылку.

Впрочем, гнев императора длился не долго. Павел всегда с большим уважением относился к Суворову и признавал его заслуги перед Россией. Да и Суворов в имении поостыл. Он понял, как много Павел делает для армии. Царь считал дворян кастой, созданной для защиты Отечества. Если дворянин не умеет, еще хуже — не желает этого делать, он достоин самого сурового отношения к нему.

— Рыцарский кодекс по сути дела...

— Именно. Павел мог сказать: «В России велик только тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю», но при этом император считал, что дворянина унижать нельзя, он «должен быть не поротый». Бывали случаи, когда император замахивался тростью на офицера, но никогда не бил. С чего началась карьера Петра Палена, будущего военного губернатора Санкт-Петербурга и в скором времени одного из убийц Павла? Как-то на разводе царь, пришедший в ярость от чьего-то неуклюжего поступка, хотел ударить офицера тростью. А генерал Пален оказался рядом и перехватил трость. Павел опешил: «Как смеешь?!.» — «Государь, перед вами дворянин и офицер. Вы же потом сами себя не простите». Павел наградил и офицера, и Палена, которого приблизил к себе. При всей своей горячности царь был отходчив и объективен.

В 1798 году Павел I запретил дворянам, прослужившим менее года на офицерских должностях, просить отставку, а в 1800 году — принимать на гражданскую службу дворян, не прошедших службы военной. Уклонение от воинских обязанностей расценивалось как серьезное нарушение законов, исполнение их возлагалось на губернаторов и прокуроров. Дворянство взвыло, но ничего поделать не могло. Павел к тому же ввел для содержания войск постоянные денежные сборы с дворян. Сумма налога напрямую зависела от количества земли и численности крепостных.

— Иными словами, дворянству было за что ненавидеть Павла...

— Солдаты рекрутировались прежде всего из крестьян, а царь сделал невероятно много для облегчения положения крепостных. Император разрешил крестьянам подавать жалобы на притеснения помещиков в суд и непосредственно императору. В 1797 году Павел отменил все недоимки крестьян, заменил подворную и дорожную повинности, а также хлебную подать денежным сбором, год спустя организовал во всех губерниях запасы хлеба на случай неурожая. Удельные и казенные крестьяне обеспечивались земельным наделом в 15 десятин, могли получать паспорта при выходе на заработки. Им разрешили после выплаты выкупной суммы переходить в купечество. Можно упрекать Павла в непоследовательности, но некоторые его манифесты были поистине историческими. Так, в апреле 1797 года был издан указ «О трехдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещиков и не принуждении к работам в дни воскресные». Крепостных запретили продавать без земли, на аукционах и торгах, с раздроблением семей. Впервые! Более того, крестьянин получил право приносить присягу и подавать апелляции в суд. Крепостных, расцениваемых ранее лишь как двуногая скотина, при Павле признали людьми.





— Однако телесные наказания в русской армии все равно сохранялись.

— Но их назначали за весьма серьезные поступки: побег, оскорбление командира... Павел регламентировал телесные наказания нижних чинов, особо отметив, что «оные допускать в крайних случаях». Наказывали палками, или шпицрутенами. Существовала шкала, что за что давалось. Прогнать через роту — двести ударов... Но применяли это не так часто, как говорилось, исходя из пресловутого «классового подхода», в советское время. Русская армия была гуманнее других. В ней, скажем, в отличие от английской никого к андреевскому кресту не приковывали и кнутами не били. Павел ввел реальную дисциплинарную и уголовную ответственность офицеров за сохранение жизни и здоровья солдат. Царю нужны были здоровые воины. Под страхом каторги командирам запрещались удержания из солдатской зарплаты и под страхом смерти — невыдачи солдатского жалованья.

— Мог ли недворянин стать офицером русской армии?

— Бытовал советский миф в стиле водевиля «Крепостная актриса», что Павел якобы запретил недворян производить в офицеры. Это еще одна подтасовка фактов. Царь запретил возводить в офицеры не из нижних чинов, а из лакеев и брадобреев. То есть из нестроевых, не участвующих в боевых действиях чинов. Из подхалимов, клянчащих наград у командиров... Царь приказал все открывающиеся офицерские вакансии заполнять только выпускниками военно-учебных заведений или опытными унтер-офицерами из дворян, сдавших экзамены на грамотность и знание устава. Но и простолюдин мог быть произведен в офицеры, если сдаст необходимые экзамены. Только солдатская или унтер-офицерская служба его будет дольше — в зависимости от социального класса, из которого он пришел.

— А унтер-офицер — это что?

— Сержант, говоря современным языком. Если при Екатерине воинские звания были на французский манер, при Павле — стали на немецкий. Дворянин три месяца проходил службу рядовым, три — унтер-офицером, а дальше его производили в офицеры. Если, конечно, он научился чему положено и сдал экзамены. Если нет — ходи и дальше в рядовых, родимый! Были осуществлены реформы и по военно-медицинской части. При Павле лекарями в полк допускались только лица, сдавшие специальный экзамен в Медицинской коллегии. За считанные годы российская военная медицина стала на голову выше европейской. При каждом полку были учреждены лазареты.

Павел вовсе не в одночасье стал реформатором армии, он готовился к этому всю жизнь. Будучи удаленным из Санкт-Петербурга в Гатчину и играя там «в солдатики», он отрабатывал будущие уставы на воинских подразделениях, отданных ему в управление императрицей. Это и кирасирский кавалерийский полк, и пехотный батальон, и конноартиллерийская рота, и полурота матросов. Вымуштрованная гатчинская мини-армия стала прообразом будущих мощных вооруженных сил Отечества. Придя же к власти, Павел освободил Военную коллегию от административных, хозяйственных и судебных функций. Теперь она занималась комплектованием, вооружением, боевой и строевой подготовкой, обмундированием и продовольствием для личного состава, не говоря уже об оперативном и тактическом управлении. Император сделал правилом ежемесячные отчеты частей и подразделений. Чтобы искоренить казнокрадство, по традиции разъедающее русскую армию, Павел создал аудиторский департамент, которому предоставил широчайшие полномочия. Прежнее военное руководство простить царю такой революции не могло. Тем более что у Павла была очень узкая команда, которая его поддерживала. Характерно, что имена этих ярких, но вовсе не знатных людей упоминаются в нашей историографии непременно в негативном контексте. Скажем, Алексей Аракчеев. Выходец из беднейших дворян, он был блестящим артиллеристом: реконструировал лафеты орудий, сократил до минимума количество калибров и, главное, ввел, опять же по «проклятому» прусскому образцу, конную артиллерию.

Была существенно реорганизована и кавалерия. Ранее воевавшая чаще всего с дикими ордами турок и татар, она стала тяжелой и настроенной на войну с Западом. И через пятнадцать лет после павловской реформы русские кирасиры ничуть не уступили «железным людям» французского генерала Этьена де Нансути, образно говоря, танкам тогдашней Европы. Армия Александра I, отстоявшая от Наполеона Россию и взявшая Париж, это на самом деле армия Павла. Такова аксиома. Люди те же, только мундиры изменились. Но, как известно, воюют-то люди, а не мундиры. Кстати, об Александре. Не он помогал отцу, когда Павел занимался армией, а младший сын Константин.





— Не могу не спросить вас о так называемом индийском походе, последней военной акции Павла.

— После предательства австрийцами русской армии в войне с французами и бегства суворовских «чудо-богатырей» из Швейцарии стало очевидно, что внешней политике России нужны иные ориентиры. Павел первым понял, что России, готовой раздавить и Швецию, и Османскую империю, нужен такой могучий союзник, как Наполеон. После же захвата англичанами Мальты, которую император, будучи главой Мальтийского ордена, рассматривал как российскую территорию, стало ясно: Великобритания — вот главный враг России. Посылка 22 тысяч казаков во главе с атаманом Василием Орловым в поход через Хиву и Бухару в Индию — это, безусловно, часть антибританской политики Павла. Не уверен, что акция была задумана совместно с французами. Мне думается, что это была лишь разведка. 41 полк сопровождали всего 12 пушек. С такой артиллерией и крепостей не берут, и с регулярными войсками, которые были у британцев в Индии, не бьются... Другое дело, что «индийский поход» настолько встревожил англичан, что они решили ускорить операцию по устранению российского императора. Не секрет: убивать Павла заговорщики отправились непосредственно из петербургской резиденции лорда Уитворта, бывшего британского посла в России. И Лондону, и российскому дворянству Павел I мешал как великий реформатор. Для народа же убийство царя стало трагедией. Солдаты плакали, стоя в карауле. Есть воспоминания, что офицер спросил служивого, из-за чего тот плачет, ведь царь солдат частенько наказывал. Суворовский ветеран ответил: «Раньше лишь нас пороли, а при Павле Петровиче была справедливость — за дело всех наказывали». Такое вот мнение снизу.





Кирилл Привалов, "Итоги"

Сборная СССР. Первый ряд (слева направо) С. Мышалов (врач команды), В. Онищенко, А. Якубик, В, Семенов, М. Хурцилава. Второй ряд О. Долматов, Р.Дзодзуашвили, Ю. Истомин, Е. Ловчев, В. Капличный. Третий ряд: Г. Зонин (тренер команды), Ю. Елисеев, А. Куксов, В.Банников, С. Ольшанский, А. Еськов, А. Пономарев (старший тренер). Фото: РИА Новости/Юрий Сомов

Один из лучших центральных защитников советского футбола семидесятых живет на юге Москвы – недалеко от стадиона «Труд», где играет «Ника». Ольшанский приезжает домой с очередного матча команды, опекаемой Романцевым и Тархановым.
– В «Нике» работаю генеральным директором. Школы в связи с финансовыми трудностями не стало. Осталась команда, играющая в КФК на первенство Москвы. Начальник команды – старший сын Тарханова Эдик, а тренер – младший сын Юра. У него с сердечком что-то – сам в футбол не заиграл. Среди учредителей «Ники» есть еще Олег Романцев и Дима Хохлов.
В прихожей Ольшанского – его портрет, барельеф с мюнхенской Олимпиады, грамота от министра обороны. В гостиной – подаренная на 60-летие огромная ваза с эмблемой «Спартака» на одной стороне и ЦСКА – на другой.
– Жена умерла шесть лет назад. Теперь вот один живу, – рассказывает Сергей Петрович, складывая диван, занимающий большую часть зала, и садясь в кресло у приоткрытого окна. – Друзья зовут в воскресенье в «Лужники» – вот думаю, идти ли. Фанаты в метро один раз чуть голову не снесли.
Ольшанский провел шесть лет в «Спартаке», четыре – в ЦСКА, но начинал в другой московской команде.
– В экспериментальной молодежной сборной, которую создали на базе «Буревестника», я играл центрального нападающего. Нашего тренера Всеволода Блинкова вызвали на чемпионат мира 1966 года, а нам как раз предстоял важный турнир в Сан-Ремо. Блинков попросил съездить с нами Никиту Симоняна. На том турнире я стал лучшим бомбардиром и получил приглашение от «Спартака».
- Что запомнилось в Сан-Ремо?
– Это была моя первая поездка за рубеж. Первый раз на море попал. В Сан-Ремо мы стали чемпионами, хотя среди соперников были сильные итальянцы и немцы. После турнира нас пригласили на фестиваль. Попали на выступление знаменитого шансонье Сальваторе Адамо. Нас как чемпионов усадили в отдельную ложу. Нам всем по 18 лет было.
- Кто побеждал в Италии вместе с вами?
– Вратарь Виктор Абаев, отец вратаря «Волги», пахтакоровец Слава Бекташев, торпедовец Сашка Чумаков, игравший с Ворониным (Сашке потом ногу отняли, недавно умер), Саша Гребнев (его в «Спартак» раньше меня позвали), Вася Курилов из Минска, динамовец Володя Долбоносов.
- Что привезли домой?
– Мокасины и водолазку, матери – кофточку. После Сан-Ремо нас повезли в Париж – купил невесте модные тогда сапоги-чулки. У нас они стоили 200 рублей, а там – доллар-полтора. Помню, будущая теща разволновалась, увидев их: «Зина, не бери! Это ж такой дорогой подарок». Себе я чаще всего набирал пластинки. В Бразилии купил альбом Энгельберта Хампердинка, британского певца. Когла летели через Нью-Йорк, на Брайтон Бич купил невесте кроличью шубу.
- Зарубежный шопинг не обходился без курьезов?
– Решили как-то пройтись по парижским магазинам – без денег. Вдруг Володька Редин увидел те же самые сапоги-чулки и рванул в гостиницу за наличными – боялся, что все разберут. Двери в магазине были стеклянные и раздвижные. Так Вовка несся с такой скоростью, что не заметил их, а они не успели раздвинуться. Влетел в них лбом. Продавщицы в панике. Стали лед к шишке прикладывать.
- Бывает.
– Еще один случай произошел с Николаем Петровичем Старостиным. Пошел он как-то закупаться со своим помощником Анатолием Коршуновым. Набрали вещей, идут расплачиваться, а там обед. Касса закрылась прямо перед Старостиным, а у него полные сумки в руках. Ему говорят: «Ноу-ноу!». Старостин сплюнул так и выдал: «Какой нах.й ноу?! Я в Москве все проблемы одним ударом решаю». И бабахнул по прилавку кулаком. Мы все ахнули.
- Кто в советской сборной знал больше английских слов?
– Особых полиглотов не было. Но Гешка Логофет освоил английский и начал учить итальянский. Ему самому это было интересно, готовил себя к тренерской деятельностью.


Николай Старостин
- Как вы попали в «Спартак»?
– «Буревестник» распустили. Его создавали на четыре года – расчитывали, что хотя бы два человека попадут в основную сборную. Но через два года нас расформировали. Не поверите – из-за того, что взрослая сборная проиграла США. Почему-то гнев председателя Спорткомитета пришелся на нас. В ту пору председателем федерации футбола был локомотивец Гранаткин и он распорядился передать лучших игроков «Буревестника» в «Локомотив», но на нас с Женькой Ловчевым уже положил глаз «Спартак». Строили разные козни, заманивали в «Локомотив», но Старостин сказал: «Держитесь» и мы стояли на своем: «Только в «Спартак». Симонян дал понять, что мы с Ловчевым ему очень нужны, а Старостин ходил по всем вышкам – сражался за то, чтобы мы перешли в «Спартак».
- Каким был Ловчев в юности?
– Быстренький, настырный, техничный. В «Спартак» лихо вошел. Крутиков сломался и Ловчев заиграл слева в обороне. Через год после дебюта в «Спартаке» Женька поехал на чемпионат мира.
- Свой дебют в «Спартаке» запомнили?
– Вышел в Кутаиси с первых минут. Ведем 2:0, выхожу один на один и вдруг защитник Цверава засаживает мне по ахиллу. Упал как подкошенный. Миронова из ЦИТО спрашивает: «Ну что, делаем операцию?». Уточняю: «А что потом – могу и не заиграть?», Отвечает: «Можешь». – «А как без операции?» – «Бинтовать ногу». Так я и стал играть с бинтом. В состав поначалу не пролезал и надумал менять команду. Принес Старостину заявление об уходе. Он спросил: «Ты играть хочешь?» – «Хочу». – «Ну и забирай тогда свое заявление. Если хочешь – добьешься своего».
- И как вы добивались?
– В 69-м мы стали чемпионами, получив в подарок «Спидолы» – такие транзисторные радиоприемники, а в 70-м большинство спартаковцев уехали в сборную. В том числе защитники – Вадик Иванов, Гешка Логофет. Симонян говорит: «Давай попробуем тебя в обороне». Поехали на халтурную игру в Астрахани. Выиграли 2:0, подходит Старостин: «Ты же прирожденный защитник!» А потом Вадик Иванов сломался в Ташкенте и я окончательно закрепился в защите – так, что колом не вышибешь. Когда Вадик выздоровел, сказал мне: «Серег, ну мне здесь делать нечего». Позже на предсезонном собрании ребята выбрали меня капитаном.
- Вы участвовали в мюнхенской Олимпиаде, во время которой палестинские террористы захватили израильскую делегацию. Что в это время происходило с нашей сборной?
– Нам запретили ходить в форме с буквами СССР по Олимпийской деревне. Был такой террорист Меир Кахане. После убийства 11 израильтян (тренеров, спортсменов и судей) он пообещал выкорнуть кого-то из советской делегации. Когда происходили похороны погибших, нам даже запретили на них появляться. В нашем корпусе дежурили и немецкие полицейские, и наши чекисты. Олимпийские игры вообще собирались сворачивать, но затем все же решили провести соревнования до конца.
- Какой матч уцелел в памяти?
– С поляками играли за выход в финал. Вели 1:0, у Блохина была куча моментов, но Дзодзуашвили организовал пенальти, а потом Шолтысек засадил в девятку – проиграли 1:2. За третье место играли с ГДР. Но тогда было правило – если ничья, бронзовые медали получают обе команды. Ну, мы и сыграли 2:2.
- Журналист Лев Филатов написал про чемпионство «Зари» в 1972-м: «Никогда прежде мышиный шлейф сомнительных слухов не сопровождал чемпионов». Вы замечали странности в том сезоне?
– К нам подходили в конце чемпионата – из «Кайрата», «Пахтакора». Но мы со всеми играли в полную силу. Зато на следующий год ввели абсурдное правило, по которому после каждой ничьей пробивали пенальти. Игроки его не признавали. Однажды Женька Ловчев в серии пенальти против Тбилиси специально засадил в угловой флажок – чтоб показать, что не дело выявлять победителя таким образом. Бывают же боевые ничьи.
- Кто лучше всех исполнял пенальти в том «Спартаке»?
– Миша Булгаков, левый край. Когда разбегался, отходил чуть ли не до центрального круга – такая манера у него была. Он невысокий, ножки маленькие, вот и бежал от центра, чтобы сильней удар был. Мишку в команде любили – звали его Курский Соловей. Дружили с ним после окончания карьеры. Когда я работал тренером дубля ЦСКА, Миша просился ко мне помощником. Пришел к нему как-то на день рожденья – а там артист Церишенко, его сейчас по телевизору часто показывают. К сожалению, у Миши Булгакова не сложилась семейная жизнь. Почувствовал, что жена изменяет, ушел из семьи и вскоре выбросился из окна. Осталось двое детей.
- С кем еще дружили в «Спартаке»?
– С Женькой Ловчевым, Славкой Егоровичем. С Колей Абрамовым жили в одном доме. Шефствовал над нами Анзор Кавазашвили. В том, что стали чемпионами в 69-м, наполовину заслуга Анзора.
- Как проводили выходные?
– Шли всей командой в Оружейные бани на Маяковке. С утреца приходил массажист, занимал лавочки. Часто, особенно после выигрышей появлялся Николай Петрович Старостин. Усядется на лавку и начинает с нами игру разбирать: кто как сыграл. Затем все вместе шли в ресторан «София». Обедали. Было и спиртное – но только в выходной.
- Когда у «Спартака» начались проблемы?
– Симонян ушел в «Арарат» и сделал с ним золотой дубль. Нас возглавил Николай Гуляев. Безобидный тренер, но некоторые его упражнения не шли, квадраты какие-то, а он все равно их давал. Только он отходил – мы по-своему тренировались. Сашка Минаев, правый полузащитник, записывал за Гуляевым афоризмы: «Беги бегом», «Подавай угловой на уровне метр двадцать» и так далее. Разборы игры Гуляева были для нас лучше любого концерта.
- Весело тогда было в Тарасовке?
– Наша база тогда представляла собой двухэтажное деревянное здание, которое дрожало, когда мимо проезжали электрички. Там же сидел сапожник, который шил на бутсы и готовил шипы. Когда играл дубль, в Тарасовку приезжало две тысячи болельщиков – на каждый матч. Однажды Гешка Логофет привез в Тарасовку Савелия Крамарова. Целое событие для нас было. За «Спартак» вообще много актеров болело. Коршунов из Малого театра, Плучек из Театра Сатиры. В фойе Малого театра хранится мяч с нашими подписями. Мы же на игры всегда отъезжали от Театральной площади – там была остановка автобуса. Когда играл за ЦСКА, на базу в Архангельское приезжал Юрий Кузьменков – Федоскин из «Большой перемены».



Сергей Ольшанский против Георгия Ярцева
- Как вам удавалось избегать призыва до 27 лет?
– Я специально учился в институте так, чтобы на каждом курсе задерживаться по два года. В итоге протянул десять лет. Думали, что вопрос с армией уже решен, но вмешались большие силы – министр обороны Гречко и Анатолий Тарасов, работавший с футбольным ЦСКА. Призвали меня, капитана «Спартака» и олимпийской сборной, и Вадима Никонова, капитана «Торпедо». Но вместо ЦСКА его отправили в Чебаркуль, а меня – на Камчатку.
- Зачем вас посреди сезона выдернули из «Спартака», если в ЦСКА все равно не перевели?
– Хотели показать свою силу – вот что мы можем сделать с такими людьми. Старостин рассказывал, что было совещание в ЦК. Схватились партийные, болевшие за «Спартак», и военные. «Все равно он в ЦСКА будет играть» – говорили партийные. «Играть? Нет, он будет служить». 25 мая я сыграл за олимпийскую сборную против Югославии, а 28-го, в мой день рождения, ко мне приехал майор из военкомата. Оказывается – поступил личный приказ министра обороны Гречко заслать меня в Петропавловск-Камчатский. А Гречко был вторым человеком в стране. Прилетаю на Камчатку. Офицеры глазам не верят: «Мы же тебя видели три дня назад – за сборную играл. Ты, наверное, убил кого-то и тебя спрятали сюда, чтоб не сажать». Посмеялись.
- Да, забавно вышло.
– Дело получилось резонансное. Николай Озеров письма наверх собирался писать, как узнал. Обычно-то футболисты-призывники попадали в ЦСКА, смоленскую «Искру», в крайнем случае – в СКА Хабаровск. А тут капитан «Спартака» и сразу на Камчатку – и никакого футбола. Играть запрещали, так я стал чемпионом Камчатской области среди военных по прыжкам в длину. Должен был ехать на соревнования в Хабаровск. Начальство испугалось: вдруг увидят, что Ольшанский прыжками занимается.
- Чем занимались на службе?
– Рубил дрова. Два километра до Тихого океана. Сопки вокруг. 40 минут езды от Петропавловск-Камчатского. Должность называлась – помощник гранатометчика. Когда была учебная тревога, я находился в казарме. Хотя мне было 27, кровать стояла прямо у входа – как у самого молодого. Говорю: «Я ж не смогу за 40 секунд одеться». В итоге лег спать в форме. Вскочили. Схватил ящик с гранатами и побежал на позицию.
- Долго так бегали?
– Пробыл на Камчатке месяц. Пришла телеграмма: у полугодовалой дочки обнаружили проблемы с желудком. Требовалась операция. Солдатам тогда нельзя было летать. Было положено сначала плыть на корабле, а затем восемь суток ехать на поезде. Но офицеры поняли, что у меня дело срочное, собрали денег на самолет и я полетел в Москву. Было распоряжение министра обороны, чтоб духу моего не было в Москве до декабря, так что светиться мне было нельзя. На Камчатке предупредили: сначала реши вопросы с дочкой, и только потом иди в военкомат. Иначе забреют и больше не пустят в Москву.
- Так и сделали?
– Валентин Бубукин заметил меня на матче дублей и пригласил к Тарасову. Он спросил: «Хочешь в Москву? – «У меня дочка только родилась, теперь болеет. Конечно, хочу». – «Ну, хорошо. Будешь в ЦСКА. Иди отмечайся в военкомат». Божился, что все будет нормально, но обманул. Всю Камчатку построили: «Как могли отпустить солдата в Москву?» А меня задержали в военкомате на день. Один майор, болельщик «Спартака», успокоил: «Ладно, сейчас улетишь». – «Как, опять на Камчатку?» Я-то уж думал, что остаюсь дома. Посадили в автобус с сопровождающим и вручили билеты – уже не на Камчатку, а в Хабаровск.
- Уже лучше.
– Стал играть там за СКА. Посещаемость сразу выросла. Всем было интересно посмотреть на игрока сборной. Жил в пансионате на берегу Амура, прямо на территории стадиона. Думали, капитан сборной будет в Хабаровске дурака валять, но я с полной отдачей играл. Помню, в Благовещенске лупили меня всю игру и приговаривали: «Это тебе не высшая лига». Судьи не обращали на это никакого внимания. Однажды играли с красноярским «Автомобилистом» – так против меня действовал Олег Романцев. Тогда и познакомились.
- Как все-таки перешли в ЦСКА?
– В Хабаровске предлагали квартиру. Говорили: «Создадим все условия, привози жену». Но я уехал в отпуск в Москву. А там как раз сняли Тарасова и пригласили Бескова, который пообещал взять меня в ЦСКА. Но Бесков не договорился о чем-то с военными руководителями и вместо него пришел Мамыкин. Тот самый, кому Высоцкий посвятил строчку: «Вы слышали, Мамыкина снимают? За разврат его, за пьянку, за дебош». Мы шли внизу и Мамыкина сменил Всеволод Бобров. Но и он рассорился с военными и – хотя команда была за то, чтобы Боброва оставить – его уволили. Бобров очень тяжело переживал ту отставку.
- Каким он был в быту?
– Бобров – великий спортсмен, но простой человек. Зимой иногда выпускал нас тренироваться в хоккейной коробке. Занимался вместе с нами, ногу мог поднять выше головы – даже мы, молодые, так не умели. Дружили с ним в последние годы его жизни – я ведь был капитаном ЦСКА. Ездили отдыхать с женами.
- Какой-то из матчей ЦСКА – «Спартак» запомнился особо?
– Да нет, для «Спартака» в семидесятые главным соперником было «Динамо». Старостин всегда говорил: «Динамо» обыграйте – и считайте, что свое дело сделали». Видимо, у него такое отношение к органам с сороковых, когда его сослали в ГУЛАГ. Намного тяжелее, чем с ЦСКА, для «Спартака» складывались и игры с «Торпедо» – неудобный был соперник.
- Как проводили время на армейской базе в Архангельском?
– Жили вместе с хоккейной командой ЦСКА. Сблизился с Михайловым, Харламовым, Третьяком, Фетисовым. Спортсменам ЦСКА часто устраивали партийные собрания – там познакомился с баскетболистом Едешко, с ватерполистом Кабановым, с фигуристами Родниной и Зайцевым. Когда Валера Харламов расписался со своей женой, привез в Архангельское шампанское. Пригубили в закутке на кухне узким кругом. Валера, хоть и гениальный игрок, был спокойным и душевным парнем. Кстати, и в футбол неплохо играл.



Юный Валерий Харламов
- Вы поработали не только с Симоняном и Бобровым, но и с Бесковым. Какие с ним отношения сложились?
– Бесков сделал меня капитаном в сборной. Ко мне Константин Иванович относился хорошо. Помню, завоевали право на участие в монреальской Олимпиаде, но вместо Бескова поставили Лобановского, а он повез на Игры киевлян. Даже Женьку Ловчева отцепил.
- Самое необычное происшествие, случившее с вами в сборной?
– Поехали на месяц в турне по Южной Америке. Бах – приходит тренер Парамонов и заявляет: «На основании ваших игр, Ольшанского и Онищенко зовут на прощальный матч Гарринчи на «Маракану». А мы уже домой собирались, совсем невмоготу было играть после месяца путешествий. Парамонов: «Нет, надо быть». Третьим напросился Женька Ловчев: «Можно я тоже сыграю?»
- И как все прошло?
– На «Маракане» 130 тысяч. Против нас играли Пеле, Гарринча, Джалма Сантос. Проиграли 2:1. Трава жесткая, пекло. До конца особо не осознавали, что играем против великих игроков, чемпионов мира. Только сейчас понимаешь, с какими людьми на одно поле выходили.
- Чем еще удивила Южная Америка?
– Играли в Боливии. 4000 метров над уровнем моря. Облака были ниже, чем аэродром, на котором мы приземлились. У Володьки Онищенко кровь пошла. Не мог играть. То же у Витьки Звягинцева из «Шахтера». А я нормально переносил. Люблю жару, хотя у нас многие помирали от такой погоды.
- Как вам работалось с армейским дублем?
– У меня играли Димка Кузнецов и Игорь Корнеев, которые позже стали чемпионами страны. Корнеев переходил из «Спартака» со сложностями, приходилось уговаривать. Кузнецов рвался в «Торпедо», долго вели переговоры с его отцом. Заняли с дублем второе место, но основная команда вылетела, а клубам первой лиги иметь дубли не полагалось. По окончании сезона договорились, что перейду в штаб к Юрию Морозову. Возвращаюсь из отпуска, а на моем месте – Валентин Бубукин. Оказалось, что Бубукина, своего давнего друга, пролоббировал Тарасов.
- А как попали в Африку?
– Юрий Нырков, защитник команды лейтенантов, отвечал в генштабе за отправку специалистов в дружественные страны. Здесь мест не было, предложили армейскую команду в Гвинее-Бисау: «Там будет тяжело, самая отсталая страна в Африке. Мамыкин пробыл там три месяца и сбежал». Мне деваться некуда – поехал на три года. Финансовые запасы-то закончились. рассказывали, что до меня в Гвинее-Бисау работал какой-то лыжник из Ленинграда. Но команда его не восприняла, сразу поняли, что в футболе он не смыслит.
- Уехали с семьей?
– Направляли с женой, но я ей сказал: «Устроюсь, потом прилетишь». Жил не в военном городке, а рядом с футбольным полем. В коттедже бывшего португальского офицера. Сотрудник посольства, Славка, игравший за юношеский «Спартак», помог сделать ремонт в моей лачуге. Покрасил, установил кондиционер, душ. Жена приехала через пять месяцев.
- Как общались с местными?
– Первым делом мне заявили: «Переводчика у нас нет. Не найдешь общего языка с игроками – уедешь обратно». Но в моей команде играл футболист, который учился в советской военной академии. Сажал его рядом и проводил установки с его помощью. Записывал основные выражения в тетрадку. Потом я спокойно заговорил на креольском – это такой испорченный португальский. На тренировках общались с игроками без проблем. Еще я пошел на хитрость – нас ведь тогда изводили всякими партийными лекциями. Так я назначал на это же время тренировки и прогуливал партсобрания.
- Как проводили свободное время?
– Каждое воскресенье собирались на морской базе. Там жил Иван Едешко, тренировавший баскетбольную команду. Разыгрывали однодневные турниры. Выиграли их штук десять – в итоге каждый мой футболист получил по кубку. У меня вон тоже стоит трофей из Гвинеи. А еще советские суда заходили в наши порты, добывали рыбу. Нас с Едешко звали туда выступать перед моряками. В подарок получали по блоку рыбы. Кроме того, в Гвинее устраивали карнавалы – с масками, змеями, чучелами. Такой же, как в Рио.
- Самый запоминающийся матч вашей гвинейской команды?
– Однажды к нам приехала «Красная Пресня», которую тренировали Романцев с Ярцевым. Переживали перед игрой. Говорю: «Да не бойтесь, обыграете вы нас». Так и вышло – «Пресня» выиграла 2:1. Играли на песчаном поле.
- Как добирались на матчи?
– Садились в «студебеккеры» типа наших «уралов». Я в кабину, команда в кузов – и тряслись часа два в сорок градусов жары. Если нужно было играть на другом острове, грузились в вертолет Ми-8. Помню, отыграли игру, возвращаемся к вертолету, а наши пилоты пьяные. Оказывается, когда в Гвинее вызревает плод кажу, типа нашей сливы или персика, его выжимают и спустя день на солнце он превращается в брагу. В эти дни вся страна ходит подшофе. Когда летели домой, молил Бога, чтоб хотя бы не в океан грохнулись. На суше от нас еще что-то может остаться. А в океане сразу сожрут. Но приземлились нормально – пилоты, видимо, привыкли в таком состоянии летать.
- Что вас поразило в Гвинее?
– С двенадцати до четырех – мертвое время. Никто не работает. Все лежат, спят. До моего приезда команда питалась раз в день. Я пробил ребятам двухразовое питание. Сам боялся есть их еду – у них в основном рис и рыба. Готовил себе сам. Во дворе у меня росла папайя, бананы – куст срежешь, вскоре новый вырастает. Когда приехал в Гвинею, мне сказали: «Посади ананас, к твоему отъезду как раз вырастет».
- А вы?
– Посадил стебелек перед своей хижиной, через два с половиной года действительно вырос. Кроме того, два раза в год приплывал корабль и мы набирали себе продуктов на полгода. Однажды случился отлив и корабль оказался на мели – часа два ждали прилива. Дома следили, чтобы электричество не исчезало – иначе бы все продукты пропали. Так мы с еще двумя русскими семьями дежурили посменно: заливали солярку, крутили дизель, чтоб всегда было электричество.
- Чем занимались после возвращения из Африки?
– В Гвинею-Бисау улетал капитаном, а вернулся майором. Устроился в отдел спортигр ЦСКА – работал с баскетболистом Стасом Ереминым и гандболистом Жуком.
- «Спартак» с ЦСКА не забывают про вас?
– «Спартак» после каждого сезона собирает ветеранов – и тех, кто недавно закончил, и среднее поколение, вроде нас, и легенд – Исаева, Парамонова, Симоняна. Дарят подарки. Устраивают турнир, в котором играют Романцев, Ярцев, Хидиятуллин. Романцев одно время не играл, но сейчас снова на поле выходит. В ЦСКА каждый ветеран в день рождения получает от Гинера финансовую поддержку. Кроме того, Гинер платит каждый месяц пенсию. Спасибо ему.
http://www.sports.ru/football/148412331.html

..выдержки из выступления депутата бундестага от ХДС Мартина Хомана:

«Откуда же взял Форд эти идеи, столь напоминающие нам нацистскую пропаганду про «еврейский большевизм»? Послушаем, что сказал еврей Феликс Тайльхабер в 1919 году: «Социализм – идея еврейская…Наши мудрецы веками проповедовали социализм». А это значит, что у колыбели коммунизма и социализма стояли еврейские мыслители. Предки Карла Маркса, как по материнской, так и по отцовской линии – раввины. Портрет его висел в кабинете одной ученой еврейской феминистки, которая, открыто признает: «Я росла с представлением о еврее как защитнике социальной справедливости, стороннике прогресса и социализма. Социализм был нашей религией». В литературе этого раннекоммунистического периода постоянно звучат квазирелигиозные мотивы. Многие евреи причастные к большевизму чувствуют себя, так сказать, «благочестивыми воинами мировой революции». Так, например, Курт Айснер уже в 1908 году ожидал, что «религия социализма» преодолеет «отчаяние скорбной юдоли» и «безнадежность земной судьбы». А Лео Розенберг в 1917 году славил пролетариат как «Всемирного Мессию».

Конкретно встает вопрос: Сколько евреев было представлено в руководстве революции? Из семи членов большевистского политбюро 1917 г. евреями были четверо: Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев и Григорий Сокольников. Неевреями были Ленин, Сталин и Бубнов. Из 21 члена Центрального Революционного комитета (очевидно, имеется в виду Военно-революционный комитет – прим. перев.) России в 1917 г.евреев – шесть, т.е 28,6%. Необычайно высок был процент евреев в революционных учреждениях вовсе не только в Советском Союзе. Евреем был Фердинанд Лассаль, также как Эдуард Бернштейн и Роза Люксембург. В Германии в 1924 году из шести руководителей компартии евреи четверо, т.е. две трети. В Вене из 137 ведущих австро-марксистов евреев 81, т.е. 60%. В Венгрии евреи – 30 из 48 народных комиссаров. Необычайно высок был процент евреев в ЧК - революционной советской тайной полиции. Составляя в 1934 году примерно 2% населения СССР, среди руководителей ЧК евреи составляли 39%. То есть, «еврей» по советским понятиям – это не религия, а национальность. А русских в ЧК всего 36% было. На Украине же евреями были все 75% чекистов.

От этой констатации – прямая дорога к событию, вызвавшему в свое время огромное возмущение: Убийство русского царя Николая II и его семьи было совершено по приказу еврея Якова Свердлова собственноручно евреем Хаимовичем (?) Юровским. Далее встает вопрос, были ли евреи в коммунистическом движении просто попутчиками или скорее лидерами? Верно – второе. Лев Троцкий в СССР, Бела Кун в Венгрии.

Не позабудем и Мюнхенскую Советскую республику: Курт Айснер, Евгений Левине, Тобиас Аксельрод и другие евреи были в ней на должностях руководящих. Много шуму наделало тогда вторжение вооруженных красноармейцев в офис папского нунция Пацелли (ставшего впоследствии Папой). Революционеры угрожали ему, приставили к груди пистолет. В конце апреля 1919 г. красногвардейцами были расстреляны 7 членов «Общества Туле», тесно связанного с будущей НСДАП, что свидетельствует о решимости в осуществлении революционного процесса. Этот расстрел заложников, сообщение о котором стояло 5 мая 1919 г. на первой странице лондонской «Таймс», «дал пищу ядовитому антисемитизму и неутихающей жажде мести».

Обратим внимание на революционный энтузиазм и решимость еврейских коммунистов. Эта революционная элита на полном серьезе заявляла устами Франца Коритшонера из коммунистической партии Австрии: «Лгать и воровать, даже убивать во имя идеи – это требует мужества, требует величия». Григорий Зиновьев в 1917 г. заявил «от 90 до 100 миллионов советских русских пойдут за нами. А что до остальных – сказать вам нечего. Они должны быть уничтожены». Аналогично выразился и Моисей Володарский: «Интересы революции требуют физического уничтожения буржуазии». Вполне в том же духе и Артур Розенберг в 1922 г.: «Долг советской власти – обезвредить непримиримых врагов».

Эти высказывания еврейских коммунистических революционеров, вне всякого сомнения, не были пустыми угрозами. Это было вполне серьезно. Согласно статистическому исследованию одного профессора, процитированному Черчиллем в 1930 г., до 1924 года жертвами Советов стали: 28 православных епископов, 1.219 священнослужителей, 6.000 и профессоров и преподавателей, 9.000 докторов, 12.950 помещиков, 54.000 офицеров, 70.000 полицейских, 193.000 рабочих, 260.000 солдат, 355.000 интеллигентов и ремесленников, а также 815.000 крестьян.

Особенно жестоко подавлялось сопротивление принудительной коллективизации на Украине. При решающем участии еврейских чекистов были погублены миллионы человек. Большей частью они умерли от голода.

Нельзя умолчать и о выраженной антицерковной, антихристианской направленности большевистской революции, хотя большинство школьных учебников об этом не упоминают. Большевизм со своим воинствующим атеизмом организовал фактически самое большое в истории гонение на христианство и религию. По статистике российских властей в период с 1917 по 1940 г. были арстованы и расстреляны 96.000 православных христиан, в т.ч. священники, диаконы, монахи, монахини и прочие священнослужители.

Не щадили ни церквей, ни монастырей. Здания либо разрушались, либо использовались для нерелигиозных целей. Церкви превращали в клубы, магазины или склады. Золотую и серебряную богослужебную утварь пустили на финансирование революционных движений во всем мире. А как же жили сами религиозные евреи в первые годы советской власти? И их большевики тоже преследовали. Именно Троцкий стоял во главе т.н. движения «безбожников». Сам он не считал себя евреем, но и в России, и по всему миру евреем его считали.

Дамы и господа!

Мы видим, каким сильным и продолжительным было еврейское влияние в революционном движении России и среднеевропейских государствах. Именно поэтому американский президент Вудро Вильсон в 1919 г. определил большевистское движение как находящееся «под еврейским руководством». Не без оснований можно было бы, в связи с миллионными жертвами первой фазы революции, говорить о «преступности» евреев. Множество евреев действовало как на уровне руководства, так и в расстрельных командах ЧК. Поэтому в какой-то степени оправдано определение евреев как «народа-преступника». Звучит ужасно, но соответствует той же логике, по которой народом-преступником именуют немцев.


Кто хочет проверить правильность – вот ссылка на оригинал:
Ansprache von MdB Martin Hohmann zum Nationalfeiertag, 3. Oktober 2003
My Webpage