– "Аллерод" вовсе не значит "все красное", – раздраженно возразила Алиция. – Не понимаю, как такая идиотская мысль пришла тебе в голову.
Вот чуть ли не первые слова, какими встретила меня лучшая подруга, когда я сошла с поезда на маленькой датской станции Аллерод. Мы с Алицией стояли на привокзальной площади в ожидании такси. Умей Алиция угадывать будущее, она наверняка еще энергичнее восстала бы против моего перевода названия "Аллерод".
– А что значит? – спросила я. – "Род" – "красный", "алле" – "все".
– На каком языке, хотела бы я знать?
– На среднем между немецким и английским.
– Ах, среднем… Скажи на милость, чем набит твой чемодан?
– Твоим бигосом, твоей водкой, твоими книгами, твоей колбасой…
– А своего у тебя там ничего нет?
– Как же, пишущая машинка. "Род" означает "красное", и баста, я так решила!

Умерла Иоанна Хмелевская. Ей было 82 года.

Для многих словосочетание "иронический детектив" сейчас равняется священному ужасу и шараханью от бесконечных полок с Донцовой, Поляковой, и иже с ними: кричащие обложки, названия вроде "Убийство под кириешками", продакт-плейсмент, юмор на уровне нефтяных месторождений в Марианской впадине.

А ведь все было совсем не так. Пани Иоанна стала, можно сказать, родоначальником жанра - и уж ее-то юмор был настоящим. Истории, достойные леди Агаты, но в качестве места действия выбрана не Англия начала двадцатого века, а Польша спустя пятьдесят и более лет (а также всякие прочие страны). Живые герои - еще бы, ведь большинство образов рисовались с натуры! Путешествия, приключения, множество разнообразных тем - скачки, марки, драгоценности, карточные игры. И, разумеется, основа любого детектива: загадки. Похищения, убийства, покушения, махинации, шантаж - рассказывать обо всем этом, не теряя чувства юмора, тяжело. Порой невозможно. Отчасти именно поэтому нас воротит от Донцовой и прочих: там ни загадок, ни юмора.

Но пани... У пани получалось.

– Перестаньте ссориться, – вмешалась Алиция. – Вы правы, яд предназначался мне. Я бы слопала верхнюю кисточку как пить дать. Ясно, он меня боится. С Эдиком покончил, теперь осталась я.
Объятые ужасом, мы молча смотрели на нее. Чудом уцелевшая жертва покушения, причины которого таинственны и загадочны, она вдруг предстала перед нами в каком-то новом свете – ни дать ни взять дева, влекомая в лабиринт на съедение Минотавру. Вот если бы на ней еще была белая хламида…
– А пошто? – поинтересовался господин Мульдгорд.
– Откуда мне знать? Может, я ему просто не симпатична. Разные ведь бывают вкусы у людей…
– Алибо пани весть имея паки. О та особа, убивец. Да будут велики труды пани в мыслех! Воистину память твоя – мрак великий, да прояснит его мысль светлая! На тя взираху!
– Воистину мысль светлая не можаху прояснити память нашу, – с ходу ответила Алиция.
– Во дают! – восхитился Павел, а у меня невольно вырвалось "О, боже милостивый!", что, безусловно, гораздо больше подходило по стилю к только что услышанному.

При всем этом у Хмелевской была очень интересная жизнь. Двое детей, и оба достигли успеха. Внуки. Множество мужчин - впрочем, официально замуж она, после самого первого раза, так и не вышла. Пани умела стрелять, водить машину, разбираться с туристическим снаряжением. У нее было всякое, хорошее и плохое - и она рассказывает об этом в своей "Автобиографии", не теряя великолепной иронии.

Я выросла на многих книгах - и ее книги были одними из любимых. Покупала томики в мягких обложках на уличных лотках; ждала новых. Пани Иоанна научила меня иронии. Благодаря ей я знаю, что мечта "хочу писать книги и много путешествовать" - такая, которой стоит гордиться. И еще мечтаю посетить Польшу. Когда-нибудь.

(Эпитафия от Лина - тут.)

Теперь я затрону вопрос, который мне множество раз задавали.
Меня постоянно спрашивают журналисты, частные лица и официальные, как именно я пишу.
Со времен детства Роберта у меня огромный навык отвечать на вопрос "как". Мои дети терзали меня вопросами, причем каждый сын придерживался своего метода.
Ежи, например, в ответ на любое мое высказывание спрашивал: "Цем?", то есть "чем?" Если я говорила, что мы сейчас будем кушать кашку, он спрашивал". "Чем?", на что я отвечала: "Ложечкой". Но стоило мне сказать, что идет дождь, как он тоже спрашивал: "Чем?" Как тут ответить? Водой, что ли? Или же: я ему говорю, что надо спешить, а он туда же: "Чем?" Ну чем мы можем спешить? Ногами, что ли?
Роберт же спрашивал: "Как?" Тут было легче. Дождь лил сильно, завтрак мы ели с аппетитом, спешили быстренько. Вот с той поры я и наловчилась отвечать на вопрос "как?"
Ответить можно было бы одним словом: пишу глупо. Умно. Быстро. Медленно. Смешно. Мрачно. И так далее.
Но я же отлично знаю, что речь не о том. Этот вопрос заключает в себе массу нюансов и оттенков, он всего лишь концентрация всех остальных вопросов, но ради Бога, я отвечу.
Сейчас мои дети в Лондоне. Я торчу в их доме, привязанная к двум псам, и пытаюсь работать. То есть, писать. Больше собственного текста меня интересует, кто у кого сожрал на завтрак кукурузные хлопья, Каро у Покера или наоборот. Кто-то из них ломится в дверь, и меня вот-вот Кондрат хватит, потому что три минуты назад я дала им по огромной говяжьей кости, чтобы они хоть на полчаса оставили меня в покое, исключено, чтобы они так быстро расправились с костями!
Покер, разумеется, вырос, ему уже шесть месяцев, он еще щенок, но почти догнал Каруню. Каруня – мегера, Покер страшно ее боится, но он пес отважный и оттявкивается изо всех сил. За это она не подпускает его к миске или к кровати, черный дьявол прибегает ябедничать ко мне и просит помочь. Отмахнуться от него нельзя. Каро оскорблена, надо ее погладить, почесать, объяснить, что Покер – тоже человек, пожать лапу, утихомирить скандалистку. Ладно, она меняет гнев на милость и позволяет ему жить. Но черный упырь хочет поиграть, он не способен надолго оставить Каруню в покое, он кусает ее за ухо и за хвост, тянет за шкуру, и мы обе отлично понимаем, что пора от него отдохнуть. Изолировать мерзавца от возжаждавшей покоя собаки, ее запереть в гараже, а он пусть ловит мячик. Может, кто-нибудь знает, как бы это изловчиться одновременно сидеть в доме за машинкой и на газоне кидать мячик псу?..
Все эти фразы я написала единым духом, наверное, только благодаря этим костям. Похоже, теперь мерзавцы облаивают кого-то на дороге.
О, в самый раз! Вовремя почуяла, что собачье варево пригорает!
Ничего страшного, не пригорело: помешала, все в порядке. Но пока засыпала в миску лапшу, успела забыть, о чем писала.
Даю голову на отсечение, что в эту секунду в дверь скребется Покер. Каро этого не делает, она сама умеет открывать, и того и гляди научит этому искусству щенка. Все, к собакам не пойду!
Вчера они четыре раза выключали электричество, и я свила себе гнездышко на ступеньках лестницы в подвал. После каждого их выбрыка надо по новой настраивать водный насос, иначе произойдет катастрофа. И чего этот пес хочет, черт бы его побрал?.. Я все караулила, когда выключат в пятый раз, но электричество почему-то продолжало гореть.
Я боюсь уйти из дома, потому как замок у калитки заедает и существует очень большая вероятность, что отсюда я выйду, а обратно не войду. И останемся мы: я тут, голодные псы там... придется перелезать через забор. Единственное мое спасение – Богдан, мы с ним дежурим по очереди.
Я дала собакам по куску ливерной колбасы, слегка протухшей. Покер свое слопал немедленно. Каро закопала в свежепосаженной клумбе. Покер это видел. Теперь он уселся и ждет момента, чтобы выкопать порцию Каруси. Каро тоже уселась. Она даже не рычала, всего лишь оскалила зубы и сморщила нос. В конце концов она улеглась на землю, поверх своего сокровища. Покер вытащил из земли луковицу лилии. Теперь придется сажать ее обратно. Ну вот вам и ответ: именно так я пишу...

http://wolfox.livejournal.com/194642.html