Ну-с, в качестве всяческого вылезания и раздачи долгов перепостим сюда запоздалый разбор "Ноя" Аронофски - не дело ему прозябать на форуме ЗВшников :) Как кто-то знает, а кто-то нет, фильмами Аронофски я увлекаюсь капитально - каждый раз стараюсь разобрать их по косточкам, ну а если мэтр для подогрева интереса радует нас графическим романом - непременно
перевожу - даже если он, как в этот раз, оказался на французском.
(на вопрос, почему только половина, ответ простой: после премьеры комикс вышел на английском, и его тут же кто-то шустренько доперевёл за меня).
Поэтому на премьеру, само собой, я шёл по самые уши загруженный всякими апокрифами и прочими спойлерами.
А теперь разбор.
Пожалуй, у меня плохо получается писать восторженные отзывы. Я ведь тоже - как и многие сейчас в интернете - готов часами твердить "это был невероятный фильм!". Сумбурно, сбивчиво, с горящими глазами - "а помнишь вот еще? Как он показал сцену в лагере! А как кричала Ноема! А как..."
Нет, всё-таки восторги - для живого общения. В тексте же хочется делиться наблюдениями. Хочется не только порадоваться вместе с другими зрителями - но и раскрыть все смыслы и нюансы картины, найти под каждым слоем ещё один. Конечно же, их там очень много. Быть может, и вы в ответ со мной поделитесь?
1. "Ной" как произведение Даррена Аронофски.Критики любят удивляться, какие же разные картины представляет на суд зрителей Аронофски. Мне же ещё со времён "Чёрного лебедя" видится в его творческом пути простая и чёткая логика: фильмы он снимает трилогиями. С выходом "Ноя" эта уверенность окрепла. Вторая трилогия завершена - и можно подвести черту. Вывод получается парадоксальный: режиссёр с честью выдержал испытание Голливудом, остался верен себе и снял именно такого "Ноя", на которого мы надеялись... но следующий его фильм можно не ждать - он многих разочарует.
Если попытаться обобщить, то первая трилогия была о саморазрушении, вторая же - о самосовершенствовании. При этом одна тема красной нитью проходит через все шесть фильмов: одержимость. Герои могут быть очень разными - и по характерам, и по стремлениям, но рано или поздно находится какая-то идея, которая подчиняет себе всю их жизнь и поглощает личность.
Я просто хотела попасть в телевизор...
Я не умру - не здесь, не сейчас, никогда!
Я просто хочу быть идеальной.
Он избрал меня потому, что я доведу дело до конца.Если вы видели все фильмы Аронофски - эти реплики покажутся вам очень, очень похожими.
Первый фильм в трилогии - всегда эксперимент по форме и порой не слишком внятен по содержанию. Аронофски беседует сам с собой, а заодно набирает новый инструментарий. Герой фильма "Пи" пытается постигнуть мир через призму каббалы и чисел и постепенно сходит с ума; мы же видим это в нервном чёрно-белом обрамлении с запутанными, бьющими в глаза символами. Престарелый Микки Рурк пытается наладить собственную жизнь, которая некогда крутилась исключительно вокруг карьеры - и Аронофски ведёт с ним негромкий диалог в сугубо документальном жанре, не особо заботясь о том, что рядом есть ещё какие-то зрители.
Затем приходит второй фильм: жесткая психологическая драма. Здесь режиссёр уже уверенной рукой проходится по зрителю асфальтовым катком и показывает настолько беспросветный кошмар, что надежда на хоть какое-то подобие счастливого финала тает с каждым кадром. Заметим, что такие фильмы часто понимают превратно: "Реквием по мечте" до сих пор не может отделаться от ярлыка "фильм про наркоманов", а "Чёрный лебедь" не раз был осмеян поклонниками балета за недостоверность. Что уж там, какая достоверность, когда в условно-балетных (условно-наркоманских) декорациях герои с каждым шагом заколачивают себя в гроб. Главное действие происходит именно с ними и про них.
Наконец, следом на экраны выходит притча. Герои всё больше отдаляются от нас и начинают напоминать символы - ведь мы и так уже видели, что творится у них в голове. Достаточно напомнить тему... и неожиданным, символическим образом опровергнуть её, подарив зрителю надежду.
Неудивительно, что из прежних картин "Ной" сильнее всего рифмуется с "Фонтаном". Для начала - об очевидном: оба проекта основаны на мифах и стоящей за ними философии, оба вынашивались по много лет и поначалу требовали серьезного бюджета, оба куда сильнее прочих картин Аронофски наслаждаются своей визуальной составляющей и эффектами. Наконец, по обоим выходил комикс, немного отличавшийся от финального варианта.
Конечно, такого поверхностного сходства было бы мало. Вот только "Ной" то и дело подкрепляет его визуальными рифмами. Символом новой жизни снова выступает характерное шипастое семечко - и чудесным образом вырастающий белый цветок. В очень знакомой гамме снято дерево в Эдемском саду. Крупный план с чашечкой и скребком, которым Ной добывает пищу, повторяет сцену с подготовкой чернил вплоть до характерного звука. Некоторые темы в саундтреке Клинта Манселла тоже то и дело бродят вокруг мотивов "Фонтана". Наконец, вселенная после Большого взрыва опять подозрительно похожа на реакцию в чашечке Петри - самый первый кадр из той истории даже хочется остановить и проверить, не взят ли он напрямую из взрыва Шибальбы.
Стоит заметить, что столь же охотно Аронофски заимствует и наработки из собственного инструментария, обкатанные в других фильмах. Клиповый монтаж и ускоренная съёмка, которые он мастерски освоил еще в "Реквиеме", великолепно ложатся на кадры, в которых надо было показать течение времени или историю человечества. Комбинацию "стедикам и резкие монтажные склейки" - когда идущий герой остается в кадре, но за ним порой внезапно меняется фон - вообще можно считать фирменным приёмом: он отлично работал и в "Реквиеме", и в "Чёрном лебеде", а здесь засиял новыми красками, когда камеру "привязали" к летящим голубям. А вот любовь к необычным резко-вертикальным ракурсам с высоты птичьего полёта явно можно отнести к новым находкам Мэттью Либатика: такого обычно не позволяет себе ни сам режиссёр, ни голливудский мейнстрим.
Конечно же, на ум приходят и картины других режиссёров. Разве не чудится в ехидном Мафусаиле что-то неуловимо напоминающее мастера Йоду? Разве зря Стражей сравнивают с энтами, громящими Изенгард? Разве главный символический кадр с камнем в руке - не откровенное возражение на кость из "Космической одиссеи"?
Но, разумеется, важнее всего у Аронофски - не обрамление, а идея и тема. Как и полагается третьему фильму трилогии, конфликт наконец-то разрешается - и финал преисполнен надежды. Да, человек не идеален: стремление к этому идеалу может уничтожить даже то светлое, что в нас ещё осталось. Ной решает дилемму Нины точно так же, как Томас помогает героям "Реквиема": он отказывается от своего пути, наконец-то вняв окружающим и поняв, что зашёл слишком далеко.
Да, отступиться - это тоже выбор, требующий мужества. Человек смертен, человек порочен. Но можно найти радость даже в смерти, Томас. Можно найти радость даже в жизни, Ной.
Впрочем, это лишь один взгляд на картину. Прочие критики забывают о режиссёре, рассматривая "Ноя" лишь как библейское произведение - я же, наоборот, пока ни словом не обмолвился о религии.
Поэтому - продолжение следует.
2. "Ной" как библейская экранизация.Говоря о "Ное" как экранизации Библии, стоит сразу оговорить два очень важных момента.
Первый факт стоит упомянуть для атеистов: Даррен Аронофски - тоже атеист. Его фильм не задумывался и не мог задумываться как "христианская агитка". Раз режиссёр обратился к библейским темам - значит, он увидел в них по-настоящему важные идеи; зрителям же он тоже предлагает взглянуть на знакомую историю свежим взглядом и без предубеждения.
Второй момент будет важен для религиозных зрителей: Даррен Аронофски отлично разбирается в авраамических религиях, поскольку и в детстве рос в религиозной еврейской среде, и позже получил хорошее образование. Если внимательно присмотреться к фильму, "отсебятины" там почти нет: даже самые смелые ходы, вроде каменных великанов, на самом деле были придуманы уже пару тысяч лет назад.
Подробно я разбирал источники "Ноя" в комментариях к комиксу - чтобы не перегружать текст сухой справкой, я их просто здесь продублирую и спрячу под кат. Правда, теперь комментарии чуть-чуть подросли, потому что в фильме есть некоторые существенные отличия. Кому интересно - можете углубиться, остальных же прошу поверить на слово: матчасть режиссёр знает получше многих :)
"Какие еще шестирукие великаны? - гневно воскликнут многие читатели. - В Библии такого не было!" Если вас тоже удивила трактовка общеизвестной легенды, которую предлагает Аронофски, то эти комментарии - для вас. На самом деле уже по первому тому видно, что при написании сценария режиссер провел не один день в библиотеках, вдумчиво читая Библию, Талмуд, Коран и ветхозаветные апокрифы. Поэтому здесь мы постараемся пояснить происхождение некоторых героев.Наама
В тексте Ветхого Завета имя жены Ноя не упоминается - о ней рассказывается только в апокрифах. Древнерусский апокриф "О потопе" называет ее Евгой, Книга Юбилеев - Емзараг. Аронофски выбрал иудейский вариант, обратившись к мидрашам - так называются комментарии раввинов I-II вв. н.э., ныне входящие в Талмуд. "Мидраш Берешит Раба" сообщает, что женой Ноя была Наама (в других переводах - Ноема), дочь Ламеха (Лемеха) и сестра Тувал-Каина. Вероятно, под Ламехом понимается не отец Ноя, а его тезка.
Аккад
Неясно, зачем Аронофски решил назвать так одного из своих героев: ни в каких легендах человека по имени Аккад нет. Так называлась древнейшая из известных историкам империй - шумерское государство, более четырех тысяч лет назад располагавшееся на землях современного Ирака. Интересно, что именно на аккадском языке город Вавилон носил название "Баб-Илим".
Ила
Из библейских текстов имя "Ила" встречается только в "Книге Юбилеев" - ветхозаветном апокрифе I-II вв. н.э. В Юбилеях Ила - это название одной из земель, которые достались во владение Симу и его сыновьям. Впрочем, куда вероятнее, что Аронофски заимствовал имя из индуистской мифологии: там Ила - это андрогин, который из-за проклятия богов каждый месяц меняет пол. В женской своей ипостаси Ила возникла из жертвы, которую принес Ману после Всемирного потопа, а затем стала его женой. В любом случае, ранение Илы у Аронофски не случайно: она явно связана с плодородием и, вероятно, может стать тем семенем, из которого возродится человечество.
Стражи
Легенды о падших ангелах нет в библейском каноне, но она часто описывается в ветхозаветных апокрифах; подробнее всего - в "Книге Еноха", написанной в I веке до н.э. Повествование в книге ведется от лица прадеда Ноя - Еноха, которого за праведность живым взяли на небо. В раннехристианские времена этот текст пользовался большим авторитетом, и следы легенд из него до сих пор можно встретить в западной мифологии.
Согласно книге Еноха, когда люди расплодились на земле, двести ангелов, возжелав их дочерей, решили спуститься с неба. От этого союза родились великие исполины, "рост которых был в три тысячи локтей". Ненасытные великаны, пожрав все припасы людей, обратились против них. Именно из-за бесчинств, которые стали творить люди и исполины, Бог решил наслать на Землю потоп. "Стражами" или "Стражами неба" у Еноха периодически называются все ангелы - как падшие, так и праведные.
Семияз
В книге Еноха приводится несколько имен падших ангелов, которые научили людей ремеслам и искусствам. Начальник их в разных переводах именуется Семйъязой или Шемихазой (на иврите это означает "Тот, кто видит Мое Божественное Имя"). Имена эти чаще всего упоминаются в эзотерической литературе, где обозначают духов или демонов; самую же широкую известность обрел Азазель, который научил мужчин ковать оружие, а женщин - пользоваться косметикой и делать украшения.
Ог
В Библии Ог упоминается дважды как царь васанский - причем книга Иисуса Навина уточняет, что он был последним из Рефаимов. Рефаим или нефилим - это различные названия великанов. Правда, некоторые исследователи считают их разными народами: рефаим (ивр. "мертвецы") упоминаются после Потопа, а нефилим, как считается, его не пережили.
В мидраше рабби Элиэзера (I-II вв. н.э.) объясняется, откуда взялись великаны после Потопа: согласно этому тексту, Ной взял на ковчег великана Ога, царя башанского. Ог за это поклялся вечно служить Ною и его сыновьям. Правда, в трюм исполин не поместился: ему пришлось сидеть на доске под крышей, а Ной просверлил в Ковчеге отверстие и передавал ему пищу.
Наконец, связать Ога со Стражами помогают фрагменты "Книги исполинов" из плохо сохранившихся свитков Иудейской пустыни. Это едва ли не единственный источник, где Семияз с единомышленниками сами называются исполинами, а не только стражами. Среди прочих там упоминается великан Охийя, который видит пророческие сны и просит Еноха их растолковать.
----
Второй том "Ноя" уже гораздо меньше опирается на апокрифические мифы: почти все действующие лица появились еще в первом выпуске и теперь Аронофски рассказывает нам свою собственную историю. Тем не менее, мы традиционно постараемся поподробнее рассказать о некоторых легендах, которые могли вдохновлять режиссера.Побег Хама
Основой для этого сюжета могли послужить предания из совсем другой религии - ислама. Заимствования оттуда уже встречались в первом томе: именно в Коране упоминаются проповеди Ноя. В христианских и иудейских источниках такой сцены найти не удалось, а вот Коран прежде всего представляет Нуха пророком. Когда же Нух увидел, что над его словами только смеются, он сам обратился к Аллаху с просьбой истребить всех неверных.
Действия Хама во втором томе тоже отдаленно напоминают мусульманские легенды. В одной из сур Корана рассказывается, что нух спасал не только собственную семью, но всех уверовавших из своего народа - и потому требовал ото всех беспрестанно молиться. Но один из его сыновей религию отца не исповедовал, а потому решил не связываться с Ковчегом и переждать потоп на какой-нибудь горе. Сын утонул, и Аллах велел Нуху не горевать о потере. Имя сына в сурах не упоминается. Мог ли это быть Хам? Ответить на этот вопрос не так-то просто.
Сам Коран еще более скуп на подробности, чем Библия, поэтому в мусульманской традиции распространены так называемые тафсиры - толкования сур, аналог мидрашей из иудаизма. Одним из самых ранних текстов считается "тафсир ибн Аббас" (VII в.), который приписывают сподвижнику самого пророка Мухаммеда. В нем перечисляются все три сына Нуха - Шем, Хам и Йафет - а четвертый появляется под именем Канаан. Такое же имя повторяется в "тафсире аль-Джалалайн" (XVI в.) - оттуда мы заодно узнаём, что Нух взял с собой на борт от шести до восьмидесяти праведников.
Дальше начинается самое интересное. "Тафсир ибн Катир" (XIV в.) входит в суннитский канон наравне с "тафсиром аль-Джалалайн", но в этом тексте четвертый сын Нуха описывается под именем Йам. А из более светского источника - исторического труда "Акбар-наме" (XVI в.) - мы узнаём, что "Иам" может быть вариантом перевода имени "Хам"!
Что же до Канаана, то он упоминается и в "Акбар-наме", и в Ветхом Завете как сын Хама. В Книге Бытия говорится, что после Потопа Ной проклял Ханаана за проступок Хама, посмеявшегося над наготой отца. Изо всех этих легенд становится очевидно: в мифологии Хам и Ханаан тесно связаны. Вводя в сценарий намек на сюжет из Корана, Аронофски имел все основания отождествить их.
Просьба Наамы
Во всех трех авраамических религиях так глубоко укоренилось представление о греховности женщин, что в действиях Наамы наперекор мужу нет ничего удивительного - Аронофски скорее даже смягчает известные легенды. Если снова обратиться к исламской традиции, в Коране мы обнаружим упоминания о том, что жена Нуха не была праведницей. В тафсире ибн Аббас называется ее имя - Вахила, а из тафсира аль-Джалалайн можно узнать, что во время потопа она тоже погибла.
Если же вернуться к ветхозаветным источникам, то похожие мотивы найдутся в древнерусском апокрифе "О потопе" и произошедших от него сказках. По этой версии, Ной никому не рассказывал, зачем строит Ковчег. Тогда дьявол подговорил его жену Евгу приготовить хмельной напиток и опоить мужа. Узнав о потопе, дьявол уничтожил ковчег, но Ной отстроил его заново. Тогда Евга по наущению дьявола стала тянуть время, отказываясь войти в ковчег. Ной в сердцах обругал ее, и дьявол тоже смог пробраться на борт.
Новые персонажи
В 10 главе Бытия перечисляются сыновья Иафета: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, Фувал, Мешех и Фирас. Нетрудно заметить, что трое из них представлены в этом томе как исполины. Впрочем, в случае с Фувалом (Тувалом) мы рискнули предположить, что Аронофски заодно ссылается на Тувал-Каина - мы уже упоминали о нем в прошлом томе, рассказывая про Нааму. Библия описывает его так: "Цилла также родила Тувалкаина, который был ковачом всех орудий из меди и железа. И сестра Тувалкаина Ноема" (Бытие 4:22). На наш взгляд, образ легендарного кузнеца куда лучше соотносится с историей Стражей.
Магог же гораздо лучше известен нам по словосочетанию "Гог и Магог", которое в наше время часто ассоциируется с двумя великанами. Изначально этот образ пошел от канонической Книги пророка Иезекииля, где приводится пророчество о нашествии на Израиль перед самым концом света. Здесь Гог - это воинственный князь земель Магог, Фувал и Мешех (отметим, что снова используются имена сыновей Иафета). В Откровении Иоанна Богослова пророчество немного отличается: Гог и Магог - это две страны, которые поднимутся на последнюю битву против божественных сил.
Неелтамаук (или Неелатамек) напрямую взята из уже знакомой нам Книги Юбилеев - там говорится, что так звали жену Хама, в честь которой он потом назвал свои земли. В других источниках это имя не встречается. В западных переводах его обычно передают более изысканно: "На'эльтама'ук".
----
После фильма, конечно же, у меня появились новые комментарии. Для начала посыплю голову пеплом: признаю, два имени мне стоило перевести иначе. Ноема (а не Наама) - она всё-таки нашлась в Ветхом завете, а не только в иудаистских источниках. Фувал (а не Тувал) - поскольку Тувал-Каином стал Аккад. Есть у меня и еще два расхождения с фильмом (Самьяза и Наэль)... но это уже вопрос предпочтений, ибо устоявшегося варианта нет :) Ну и заодно не без гордости отмечу, что со своим предсказанием насчет Илы я настолько попал в точку, что сам удивляюсь!
Теперь об отличиях фильма. Во-первых, переименование Аккада в Тувал-Каина (через "в", тут локализаторы промахнулись) не только снимает вопрос "почему вдруг название страны стало именем человека". Это еще и куда более четкая связка между историей Стражей (один из которых, напомню, - Азазель) и каиновым племенем. Ведь в каноне Тувал-Каин - "ковач всех орудий из меди и железа". Здесь эта его роль восстановлена - и знания, и идею борьбы с Творцом он напрямую наследует от падших ангелов.
Во-вторых, Мафусаил прямо говорит, что Енох предупреждал его о грядущем истреблении человечества. Это уже не просто кивок в сторону "Книги Еноха", а едва ли не признание открытым текстом: "Да, это был наш основной источник вдохновения". Ведь сюжет этого апокрифа строится именно вокруг видений Еноха, который рассказывает обо всех дальнейших событиях, включая и Потоп.
В-третьих, в сюжете появилось новое загадочное понятие - tzohar (зоар/тзоар/зохар/тзохар). С иврита это переводится как "сияние" и может означать, в числе прочего, окно или драгоценный камень. Самое известное значение термина - название каббалистической книги Зоар, которая в соответствующих кругах считается одним из самых глубоких толкований Торы. Но в легенде о Ное зоар тоже фигурирует: в Книге Бытия говорится "И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху". На иврите отверстие было именно "зоаром", и толкователи не раз спорили, имеется ли в виду окно или же некая инкрустированная в ковчег драгоценность.
Можно еще вспомнить о жертвоприношении после Потопа во могих религиях и о легенде про Авраама и Исаака... но, пожалуй, копать дальше можно до бесконечности.
---
Итак, перед нами экранизация не просто мифа, а целого мифологического пласта, где Библия - лишь вершина айсберга. Само собой, это значит, что все атрибуты мифа надо принять как данность. В этом мире есть Творец, являющий чудеса; здесь человек ведёт свой род от Адама, а бок о бок с ним живут падшие ангелы. Что это за эпоха и что за мир - можно лишь догадываться: континенты намеренно имеют незнакомые очертания, а животные лишь отдалённо напоминают реальных.
А дальше снова вступают в дело не истории и легенды, а идеи. И здесь Аронофски применяет очень интересный подход.
Во-первых, на редкость мастерски и неожиданно в сюжете представлен Творец. Велик был риск показать его топорно: мало ли мы видели картонных примеров с белобородым старцем или голосом с небес? Но, тем не менее, трудно представить другой религиозный фильм, где Творец настолько явно выступал бы как персонаж. Некоторые уже пишут, что чудеса в "Ное" - это неизбежная и очень буквальная deus ex machina. Но ведь на самом деле чудеса - это диалог! Творец точно так же реагирует на слова и поступки Ноя, как и остальные персонажи - и в сценарий его "реплики" вписаны невероятно точно.
Во-вторых, центральная тема фильма - тема выбора. Пожалуй, именно благодаря ей христианское сообщество не предало Аронофски анафеме, а присоединилось ко всеобщим восторгам. По сути, это одна из главных тем христианской философии: "человек может вознестись выше ангелов и пасть ниже демонов, выбирать лишь ему". Столь любимый богословами парадокс между Замыслом и свободой воли показан здесь со всех сторон... и поэтому фильм получился куда глубокомысленнее и ближе к духу канона, чем если бы Аронофски намеренно пытался снять агитку.
Наконец, с антагонистами Аронофски очень сильно схитрил. Вместо того, чтобы рассматривать "каиново племя" с позиций канона (такие злодеи вышли бы картонными), он... обратился к настоящим ересям. "Ной" - это экранизация "Книги Еноха" ничуть не в меньшей степени, чем экранизация Библии. И если сама эта книга некогда считалась канонической, то вокруг неё вскоре сложился корпус текстов с совершенно противоположными идеями.
Сейчас эти тексты принято называть гностическими. А одна из сект, проповедовавших философию "каинового племени", так и называла себя - каиниты. История падших ангелов играла в их мифологии ключевую роль.
"Да, Творец хочет, чтобы мы следовали Его воле, - говорили каиниты. - Но это не значит, что Он прав: человек вправе определять свою судьбу и менять мир под себя".
Вложив в уста Тувал-Каина подлинную идею богоборчества и связав её с прометеевскими фигурами Стражей, Аронофски получил, пожалуй, даже более убедительных антагонистов, чем рассчитывал.
Впрочем, в итоге режиссёр оспаривает и тезис, и антитезис - и Ноя, и Тувал-Каина. Как уже говорилось, любимая тема Аронофски - одержимость, и при таком градусе накала любая идея принесёт только зло.
Синтезом выступает милосердие. Причём, подчеркну, - милосердие даже вопреки праведности. И кстати, как и в "Фонтане", носителем этой мудрости выступает женщина, жена и мать.
Так парадоксальным образом режиссёр-атеист, превративший Ноя в безумного маньяка и недрогнувшей рукой вписавший в Ветхий завет целый ворох ересей и апокрифов, снял едва ли не самый убедительный на настоящий момент гимн идеям Христа.
Неплохо для голливудского блокбастера, да?
----
P.S. Disclaimer: Если что, я тоже атеист. Что не мешает мне наслаждаться древними текстами и отличным кино :)
http://sithoid.livejournal.com/165205.html
