На ней были надеты высокие сапоги, с выбитым орнаментом, цвета коралла. Цветастая юбка длиною до середины колена, на которых с детства до сих пор алели шрамы. Этими коленями, играя в воде, она наступила на речные беззубки, те глубоко порезали кожу, и тогда какой-то сельский мальчик отвез ее на велосипеде в местный травмопункт, в котором вечно пьяный травматолог-коновал сделал два шва, по одному на каждый порез, но раны не срослись как положено, и теперь при каждом переохлаждении или перегреве эти шрамы бледно, но все-таки алели, как две грустные улыбки детства. Платья она носила ниже черты этого воспоминания, а сегодняшняя юбца, в складку, от ходьбы и ветра открыто демонстрировала их.
Свитер цвета какао-порошка и красные бусы подпрыгивали на груди, пышной, вдыхающей острый и свежий воздух южного города. Идти вдоль длинной грязной реки пришлось долго, на этот путь ее ноги не привыкшие, а в сумке болтались мешочек с монетами, старый мобильный телефон и паспорт, в котором аккуратно сложены были все ее бумажные деньги.
На узеньких тротуарах под мостами она шла навстречу быстродвижущимся автомобилям: старые развалюхи-жигули, маленькие дамские хюндаи и матизы, широкие неуклюжие внедоорожники и даже порше пролетали мимо со скоростью дождя. В одном месте ей показалось, что она будет размазана с нижней стороны моста как масло на школьном бутерброде. Бог миловал. Специфика движения местного транспорта такова, что шум шин по дороге разбавлялся тонким и противным звуком сигналов. Фа-фа, бпфу-фа-фа…
Это они думали, что она не замечает, но гордо поднятый вверх нос, и улыбка лица, поворачивающегося к волнам, замечал, даже то, что не стоило замечать. Красная губная помада растеклась от горьких слез и соплей из-под огромных очков. Солнце не слепило, потому что утром был дождь и, какая-то дымка, что образовалась над горной рекой, делая атмосферу серой и неузнаваемой, не давала сфокусировать взгляд.
Мысли роями пугали и смешили неуклюжестью, обвивали пуповиной шею, которая в красных бусах и в духоте просила свежести.
Желтые такси притормаживали аккуратно, потому как дивились одинокой прохожей. Отважные оптимисты сигналили настойчиво, но тщетно.
Шум улицы становился тише, обмелевший берег оголял круглые камни-валуны, рыбаки дремали в парящем воздухе…а полицейский собирал на воде плавающие зеленые купюры, их было очень много, все их, не поглощенные быстрой рекой, раскладывал на брезент под строгим присмотром старшего. На капоте дежурной машины лежал вишневый мундштук, какой-то документ и сапоги с выбитым орнаментом, цвета кораллового рифа…
https://oksjumoron.livejournal.com/50302.html
