В зеркале мотоцикла пылает сапфировое ожерелье Москвы – июньская ночь. Время, когда город в синих сумерках сохраняет наброски истории наших встреч.

- Нам сегодня как будто по восемнадцать! – восклицает она, ссаживаясь с моего мотоцикла. – Пусть так и будет хотя бы в эту ночь!
- Не дай бог! – возражаю я, пристраивая наши шлемы на руль.

В антраците Москвы-реки фосфоресцирует сокровище залитых светом набережных – Патриарший мост. Вспыхивают огни ресторанов на воде. Над праздными теплоходами загораются фейерверки – полыхают, искрятся и гаснут, добавляя небу седины. Город даёт светопреставление наоборот, и в какой-то момент мы оказываемся совсем одни в центре набирающего обороты хоровода ночной жизни.

- Я старше на один день, так что будет по-моему, - настаивает она. – Чудесная ночь… Хочется просто быть, любить и ни о чём не думать. Бывает с тобой, что ты ни о чём не думаешь?
- Сейчас. Я сейчас ни о чём не думаю.
- Совсем ни о чём?

По Пречистенской с рюмочным звоном летит фаэтон, запряжённый парой лошадей: мысленно я немедля осёдлываю одну из них, нарекая своим Фюрстенфельдбруком.

- Вот что я скажу тебе… Легче всего помешать человеку в тот момент, когда он ни о чём не думает, - говорю я.
Она делает большие глаза, и тотчас раскрывает всю себя: она смеётся, она счастлива, она влюблена.

Наши лица озаряет свет летней московской ночи. И ничто, казалось бы, не напоминает нам о том, что ещё двенадцатью часами ранее мы встретились на месте преступления.

https://o-jeremie.livejournal.com/1355022.html

Когда спустя месяц всё дачное многоборье сосредотачивается на последнем полене, что вот-вот будет пущено на зубочистки, но у тебя есть отличный спарринг-партнёр, праздность каникул подчиняется джиу-джитсу.

Эта встреча преимущественно в партере длилась двадцать пять минут без единого перерыва. Пёс уже еле держался на ногах, но уступать полукилограммовый трофей категорически не хотел. И всё же Михаил победил.

https://o-jeremie.livejournal.com/1354925.html

Тот, кто выкручивает все прелести возраста, как громкость в машине, на максимум, и ставит мою охренительную опытность на колени, и доводит остаток каникул до полной прожарки… - мой прекрасный двенадцатилетний сын.

P. S. Саундтрек - SHAMAN.
Хотя в моей крови и в крови сына нет ни капли русской - французская течёт, да немецкая - мы русские по духу временем посвящённые.

https://o-jeremie.livejournal.com/1354746.html

https://o-jeremie.livejournal.com/1354459.html

Завтрак на крыше московской высотки – классический омлет с лёгким шардоне соломенного цвета – перенёс меня на крыле светлой ностальгии в родной и любимый с детства Париж.

Париж для меня – это редкая возможность побыть в гостях у себя. Квартира с лепниной в 6-м округе, в квартире военный мотоцикл моего деда - мотоцикл с невероятной историей, героическим эпизодом вписанной в биографию де Голля - до сих пор на ходу; бульвар Сен-Жермен и caf'e de Flore в закатном свете сквозь терпкий дымок отцовских сигарет «Gitanes»; рождественская ярмарка в саду Тюильри, где два года назад мой десятилетний сын катался на коньках и ел жареные каштаны…

Сегодня впервые за всю свою сознательную жизнь в родной и любимой Москве я перестаю думать о Париже, как о городе моих детских воспоминаний, куда всегда было приятно приехать на пару-тройку дней, на неделю-другую… Меня перестаёт устраивать это привычное «в гостях у себя» в отношении Парижа… В гостях у себя с некоторых пор я здесь – в Москве.

Мой бывший командир и военный наставник, что разделил со мной французский завтрак на московской крыше, будто мысли мои прочитал:
- Ты ведь понимаешь, для тебя пути назад не будет.
- Я не чувствую себя свободным человеком. Разве это свобода? Мне доводилось жить в плену и быть в розыске, и могу сказать, что тогда дышалось свободнее, и была уверенность в завтрашнем дне даже с приставленным к затылку дулом. А что же сейчас… Сейчас мы доедим наш омлет, допьём наше вино и спустимся вниз. На крыше хорошо ровно до тех пор, пока с неё можно уйти. А теперь представьте себе, нас затащили на крышу, и мы можем смотреть на мир только сверху вниз – мы видим всех, нас не видит никто – всё как на ладони… Таким оно и останется. С этой крыши нет выхода.

https://o-jeremie.livejournal.com/1353765.html

Это лето мы с па проводим не в родном Антибе, а на Черноморском побережье Кавказа.
На море штиль. Над тихим посёлком плывёт солоноватая летняя дрёма. Во дворе, где мы снимаем жильё, тут и там желтеют россыпи недельных цыплят. Из открытого настежь окна хозяйского дома летят будто чайки, белые кружевные занавески, за которыми виднеется небольшая комната; в окно льётся вечернее солнце, на старую кованую кровать падает живописная тень, похожая на рыболовную сеть.
Я стою на подножке из ящиков, поставленных друг на друга и, вытянувшись в струнку, смотрю на двух больших прекрасных рыб, пойманных в этот час в сети праздной оседлой жизни – на своего загорелого отца и на хозяйку дома по имени Тамара. Замечая меня, она улыбается и пытается задёрнуть непокорную занавеску. Рыболовная сеть персидской каллиграфией скользит по крыльям мускулистой спины па, переходя на бледные руки Тамары, на округлые плечи и шею и наполовину забирая её лицо.


Я спрыгиваю с ящиков и бегу в укрытие большой раскидистой магнолии. В кармане шорт нахожу цепочку с медальоном в виде книжечки, которую прислала мне мама. Перед нашим путешествием к морю, мы договорились, что она будет присылать нам с па что-нибудь из своих вещиц, и тогда мы не будем сильно скучать. В книжечке наш черно-белый семейный портрет, сделанный па в Париже – мы улыбаемся, но улыбка мамы кажется мне печальной или задумчивой.
Я осматриваю хозяйский двор: пыльно-розовое облако альбиции, большой деревянный обеденный стол, латунный умывальник в тени шелковицы, худой покосившийся сарай, сонный курятник. На жердях палисада сидят большие стеклянные банки. Внизу у забора копошится выводок цыплят. Я перевожу взгляд на окно. Занавески теперь напоминают сдутые паруса.
Я покидаю магнолию и направляюсь через двор к палисаду – туда, где суетятся золотисто-жёлтые комочки – цыплята. Осторожно беру одного из них, рассматриваю со всех сторон, провожу пальцем по его крохотной голове и вдруг начинаю медленно сжимать руку с птенцом в кулак.
Вечер с каждой минутой полнится сладостью жизни: благоухает скошенная трава, цветёт душистая лаванда, парят перламутровые стрекозы, высоко в небе пулями свищут чёрные стрижи, рвут бельевые верёвки цветастые простыни, отовсюду доносится раскатистое эхо моря, пурпуром горят на каменных ступенях пузатые бутыли с домашним вином.
Цыплёнок засыпает в моей руке, и тогда только я разжимаю пальцы и смотрю на испустившее дух неподвижное цыплячье тельце. Я беру ещё одного, потом ещё одного и ещё одного… В тот момент я отчётливо понимаю, что больше переживаю, таская из конфетницы карамель, и наверное это становится моим первым знакомством с собой.
На море штиль. Мне пять лет.


P. S. Каждый день в предвечерний час белых парусов и рыболовных сетей я отправляюсь к цыплятам. И Тамара знает об этом.
- Пожалуйста, больше так не делай, - однажды шёпотом на ухо и почему-то очень по-доброму просит она.
С того дня папа и Тамара больше не превращаются в больших рыб. Папа садится на скрипучий велосипед и едет к Жанне – официантке столовой местного пансионата.

https://o-jeremie.livejournal.com/1353587.html

Сопутствующие потери… Ущерб, о котором во всём мире принято говорить языком полуправды.
«Молчи мне, - говорил в своё время мой командир и военный наставник. – Случайные потери – жертвы стечения обстоятельств».
Молчи мне. Когда говорит оружие, молчание – это послание. Красноречивее и действеннее всяких слов оно способно выпекать хлеб, затачивать ножи, запрягать волков.
Эта командировка в Донбасс останется в моём сознании могилой верности собственным убеждениям. Молчи мне. Сопутствующие потери.

P. S. Много лет назад мне довелось в прямом смысле слова жить на цепи. И с каждой попыткой освободиться эти несколько погонных метров оков делали меня канатоходцем-беглецом, который разбивался снова и снова, проходя большую часть пути.
В Донбассе мне отчётливо дали понять, что я всё ещё на цепи. Видно, пришла пора перестать делать то, чего от меня ждут. Время себе послужить.

https://o-jeremie.livejournal.com/1353250.html

Как-то осенью в кофейне на моём стакане предупредительный бариста написал: «На Вас кровь». Поистине ноябрьский эквивалент пожелания хорошего дня. Это была не моя кровь.
Почему вдруг вспомнилось?

Сейчас, перед очередной командировкой в Донбасс я пытаюсь понять, что для меня война и что для меня мир. И с точки зрения нормального человека картина вырисовывается безрадостная. Я не умею обустроить мой сегодняшний мир – чем больше впрягаюсь, тем меньше получается – выверяю, укрепляю, оснащаю, но всё разваливаться, и я снова и снова оказываюсь в тупике. Я на полном серьёзе признаюсь себе в том, что ловить злодеев и выходить с пистолетом на пистолет мне легче, чем решать элементарные житейские вопросы, оплачивать счета или выяснять у своего двенадцатилетнего сына, почему он в очередной раз забил на тренировку или не сделал домашку. И в этом свете, напоминающем поведение лампочек при перепадах напряжения, я ловлю себя на том, что перестаю воспринимать командировки просто как часть работы; война становится для меня прикрытием – удобным и надёжным прикрытием моего бегства из персонального плена под названием… мирная жизнь. А вот это уже паршиво, так быть не должно.

Как бы там ни было, мне надо суметь пройти между Сциллой и Харибдой до понедельника.

https://o-jeremie.livejournal.com/1352782.html

Опрокинутый стеллаж почёта, запущенная в стену поверх портрета Верховного главнокомандующего увесистая печать и поднятая в воздух «эскадрилья» бумаг – с моей стороны это была всего лишь попытка выиграть время.
Надо понять, что для меня война, если - не деньги, не работа и уж тем более не люди. Надо услышать себя – как однажды надо было услышать тайгу, чтобы не дать ей забрать меня и чтобы не сгинуть – иначе на следующей неделе я снова еду в Донбасс.
С другой стороны, что для меня мир? 12-летний сын на своей волне, и мне ежечасно приходится осваивать и принимать этот грёбаный ментальный сёрфинг, чтобы никому из нас не пришлось жалеть о недосказанном и недослышанном.
Завожу мотоцикл. Улыбаюсь знакомым. Гуляю с собакой. Отвечаю в чатах на ходу. Много работаю.

Возвращаясь к своей попытке выиграть время, я думаю не о мире, но об этой его чудовищной разнице во времени… с войной.

https://o-jeremie.livejournal.com/1352620.html

Я часто говорю ему о том, что в мире полно всякого дерьма, и надо уметь быть безразличным, если не получается быть опасным; и что необходимо держать дистанцию, когда лезут обниматься - тем более, когда лезут обниматься; и что дружить - это 18+; и что не всегда есть время подумать - дать в морду или смолчать. Я понимаю, что порой навязываю ему своё представление о мире, в котором мы живём, не беспокоясь о том, что он, возможно, ещё не вполне знает, что между добром и злом существуют соглашения.




Иногда я чувствую, что занимаюсь полной хернёй, пытаясь подогнать его вселенную под какие-то грёбаные правила. Подгонять надо правила. А бывает, мы разговариваем, и я ловлю себя на том, что включаю долбаного переговорщика и даже могу ощутить где-то внутри себя что-то схожее с торжеством, и, наверное, это торжество барана.



В такие моменты он становится по-особенному светлым... Может быть, это свет его тайной планеты... Но я знаю, что он обо всём этом думает. Да, я знаю. И он прав... Он бесконечно прав. Мудрец. Миротворец. Боец. Благородный, борзый, светлый, с охренительной силой воли и потрясающим чувством юмора, душа компаний, труженик и баловень. Подросток, способный взглядом сеять рожь и запрягать волков.


Двенадцать… Рехнуться можно. Сыну двенадцать! Мой герой. Моя вселенная.

P. S. С рождением сына тьмы во мне не убавилось. Но вернулась вера, и вместе с ней пришло понимание, что тьма – просто часть света. А свет... - его больше.

https://o-jeremie.livejournal.com/1352192.html

МГФСО. Декабрь, 2021.
Два дня домашних выступлений, и… вот он - дебютный предновогодний волнительный II взрослый.



Первый день соревнований не обошёлся без курьёза: Миша умудрился проспать старт. И если бы не тренер с вопросом: «Где ребёнок?», он так бы и спал безмятежно. Я далеко, сын в постели, в зале идёт разминка, до начала соревнований полчаса, и как будто ничего невозможно изменить. Но только не для меня.
Пришлось обливать сына холодной водой на расстоянии. «У тебя двадцать минут». Это был тот случай, когда не столько важно - что сказать, сколько - как сказать. В результате почти не опоздал, и прошёл все снаряды.
Выступая во второй день Миша уже просто получал удовольствие.
II взрослый. Отличное завершение года. Работаем.

https://o-jeremie.livejournal.com/1352038.html

22.02.2022 - моё персональное Ватерлоо наоборот.
Февраль оглушил и поставил колени с крепким намерением клеймить и высечь. А всё моя грёбаная твердокаменная, как медицинский факт, непогрешимость! Однажды она должна была припереть меня к стенке фактом свершившейся вины. Чувство вины мне знакомо мало, и от этого делалось только тяжелей.
В ночь на двадцать второе решаю использовать своё излюбленное в подобных случаях средство. И оно не подвело. Достаточно было пустить на песочные часы боксёрский мешок, положить стрелку на заброшенном аэродроме под выкрученную на полную катушку «Vivo per lei» Бочелли, выпить стакан доброго коньяку, пройти сквозь триплекс собственной тьмы – от сбитых до невинных – и лечь спать, едва сбросив ботинки на пороге рассвета, чтобы встретить новый день с хладнокровием, приподнимающим чуть над землёй и с ясной головой. Всё, что оставалось, это взять за ноздри враждебный февраль и не обосраться.
В этот день меня ждал Донбасс. Командировка, четырнадцать суток. За ней ещё одна. Станет ли эта война работой, пока не знаю.

P. S. Февраль – трахальщик, духовник и миротворец февраль. Снежный. Тревожный. Седой. Оружейный. Артхаусный. Свой. Есть куда нож всадить, куда деревце посадить.

https://o-jeremie.livejournal.com/1351928.html

Этот эпизод в мясной лавке не отпускает категоричностью условий, в которые было загнано моё желание взять ублюдка за ноздри через сраный прилавок и выбить всю его дурь, дав волю своей самой тёмной стороне. Но со мной был щенок – ласковый бич моей неуязвимости - а значит, никого брать за ноздри нельзя. Это как если с тобой ребёнок, и тебе нельзя быть опасным, нельзя напугать.

Мясо для собаки я покупаю не только в магазинах, но и на фермерском рынке, что рядом с нашим домом. В этот раз мы с Гвидо вместе зашли к мясникам. Пёс, понятно, вызвал всеобщий восторг.
Один из торговцев выражал своё восхищение чересчур рьяно и при этом позволял себе запредельное панибратство. Он отрезал от голяшки куски мяса и бросал через прилавок моему щенку, восклицая: «Давай, возьми! Возьми!». Гвидо же шарахался от каждого падающего на кафель куска, всячески давая понять, что ему неприятно. Соседи по прилавку пытались унять коллегу. Мясник как будто не слышал и мои требования прекратить это.
Рядом упал очередной кусок, и перед моими глазами, точно кадры киноплёнки, понеслись воспоминания о жизни в плену, когда мне в яму точно так же бросали куски сырого мяса. Стены отступили, голоса мясников теперь звучали глухо, будто доносились откуда-то издалека. На мгновение яма плена поглотила меня: всё, что пришлось тогда пережить, вернулось в полной мере.

https://o-jeremie.livejournal.com/1351501.html

Не могу не вернуться в эти дни и не повторить хотя бы мысленно свой персональный переход на весну-2021.

«И почему я не могу провести эту неделю в баре?», - думалось мне. – «Или в постели», - мысленные поиски хотя бы одной причины отказаться от горы ни к чему не приводили. - «Можно сесть за руль и просто ехать, а через неделю повернуть назад…», - мой внутренний монолог напоминал выяснение отношений между менталистом и столовыми приборами. - «У меня же охотничий дом в лесу – камин, шкуры, ружьё, снег нехоженый… Чего ещё нужно на неделю отпуска?!». Но нет. Катастрофическую потребность в тишине удовлетворят только горы.
Моя персональная отметка весны - 5204 м. – вершина Дыхтау.
8 дней в горах. Соло-восхождение 1 марта. Налегке.



Мир - это тишина. В тишине даже безразличное сердце обретает абсолютный слух. Счастье… Граничащее с лёгким помешательством, оно было вызвано, казалось бы, уже очевидным торжеством изверившегося и вымотанного существа, ухватившегося за взятую высоту, как за край земли, дальше которой только пронизывающая ледяная бесконечность ледников, хребтов и вершин. Лишь мимолётный отголосок той эйфории можно уловить, выпив на голодный желудок четвёртый стакан ямайского тёмного рома и будучи в тот момент чрезвычайно чутким к своим ощущениям. Но была ли обязана моя эйфория явственному достающему до темени дыханию вершины, до которой оставалось каких-то несколько часов пути или же отказ от неё из-за непреодолимых обстоятельств с такой силой ударил по защитным механизмам моего естества, что гнев и отчаяние в обход упрямства обернулись почти пьянящим смирением – сказать трудно.

Свобода… Сколько жизни добавляет всему, что ты любишь, свобода, если умеешь принять её! Восемь дней в горах, и возвращение в зимний альпинизм через штурм давно знакомой, но неизменно коварной Дыхтау… Это было почти обрядным испытанием для меня – испытанием, укрепляющим волю, освобождающим от навязанных привязанностей и проясняющим голову.

Со мной не было телефона. Иначе это был бы уже не отпуск. Мой телефон со всеми чатами, мессенджерами, контактами остался в Москве.



В горах при мне была только местная рация. Тем страннее было включить телефон и, ответив на первый же звонок, вновь стать частью артерий этого бессердечного мира, частью его топлива.

https://o-jeremie.livejournal.com/1351177.html

Однажды, когда мне предстояло очередное испытание из тех, что обыкновенно оставляют без кож, мой командир, наставник и духовник сказал: «Тебе понадобятся перевязочные средства, время для молитвы, смена одежды и запасной магазин. - он помолчал тогда и добавил - И немного любви. Разберись с этим - тебе надо кого-то любить».
От этих слов сделалось спокойно и хорошо, как от надетой любимой вещи.

Лето-2021
Ночной Кёнигсберг проливает свет на воспоминания, с одной стороны, не имеющие к этому городу никакого отношения, но с другой… атмосфера, огни, лодки, воздух, вода в заливе - словно ключи времён, собранные вместе, необъяснимым образом вдруг возвращают на нужную станцию за горизонтом персонального прошлого.





Дорога из Светлогорска в Балтийск.
Последние солдаты вермахта - дубы, вязы, каштаны, липы и клёны, посаженные немцами вдоль автомобильных дорог, чтобы в солнечные жаркие дни можно было с комфортом ехать в тени. Сегодня же их называют так из-за частых аварий, и не важно, что в основном происходящих по вине лихачей, которые идут на обгон, маневрируя между деревьями.



Отморозить уши, обгореть на солнце и промокнуть до нитки за один день - метеопримета Кёнигсберга и окрестностей.
День третий, Светлогорск и Балтийск.







В Балтийске удалось взять напрокат катер - это, конечно, большой плюс. Сын увидел военные корабли, знаменитые десантные «Зубры» на воздушной подушке, баржи и паромы, рядом с которыми покачивались на волнах ленивые белоснежные лебеди.
За недостатки города отвечает Туристик бар, что на Морском бульваре - худшая закусочная во всех отношениях: еда - дрянь, напитки - дрянь, обслуживание - соответствующее (путают и забывают, ответ на любой вопрос: «не знаем - не пробовали»).

В целом городок понравился. Действующий красавец-маяк, 14-метровый памятник Её Императорскому Величеству Елизавете Петровне, запущенные вековые дома, звучание Балтийского моря, голоса чаек… Хорошо. Не без лёгкой грусти.







Зеленоградск и Светлогорск
Если Зеленоградск - тихое пристанище котов и их ревнителей, то Светлогорск - город-сад роскошных вилл и дорогих отелей с вековой историей. У входа одного из отелей вишенкой на торте стоит красный кабриолет MG MGB - если не ошибаюсь, 1970 года. Сейчас, правда, он огорожен и накрыт брезентом, потому что чересчур много охотников прыгнуть за руль этой тачки.







Многие особняки и виллы, что принадлежали вермахту, сегодня в собственности российской армии.
Сохранилась здесь Кирха - лютеранская церковь, переделанная в 90-е в православный храм преподобного Серафима Саровского.
На пляжи и набережные можно спуститься по лестнице или прокатившись в маленькой двухместной гондоле старого фуникулёра.
Есть в Светлогорске и макет замка Кёнигсберг периода 1511 - 1544 г.г., сделаный из корабельной пемзы.

Кёнигсберг - территория саун и бань. По какой улочке ни пройдёшь, непременно окажешься у дверей очередной сауны.
С названиями всяких ООО тоже полный порядок: например, перевозчик «Архангел».
Кёнигсберг, я отдаю тебе кусок своего сердца.

Балтийское море, посёлок Рыбачий, Куршская коса, дюны и высота Эфа, танцующий лес, Зеленоградск.
Взяли машину и махнули в дюны на Куршскую косу, что в 50 км от Кёнигсберга. Поднялись на высоту Эфа; дюну высотой 64 м над уровнем моря и протяжённостью почти 3 км Михаил время от времени проходил на руках - деревянные настилы к тому весьма располагали.
Выбрались на пустынный песчаный пляж посёлка Рыбачий и, конечно, искупались в неспокойном Балтийском море. Причём сын так обрадовался необычайному простору и роскошным волнам, что бросился к воде прямо в одежде - искупался в джинсах. Встал вопрос, в чём возвращаться… Запаски нет, купить негде и снять не с кого. А находиться в мокром нельзя ни при каких обстоятельствах.
Импровизация - вот что всегда работает безотказно!
Неподалёку была янтарная лавка. На мой вопрос прямо с порога: «Штаны есть?» добрые хозяева нашли в подсобке и подарили Михаилу старые, но вполне приличные штаны какого-то своего рабочего. Боже, храни эту волшебную янтарную лавку и этих прекрасных людей! Штаны, разумеется, были сильно велики, и сыну приходилось поддерживать их руками через карманы. Выглядел он при этом, как борзый бродяга на стиле в снятых с кого-то хип-хоп джоггерах. Порядок! Зато тепло и сухо, а это в походах главное!





Поужинали там же - на Куршской косе - в посёлке Рыбачий, в кабаке «Рыбный двор». Готовят здесь очень вкусно!

И ещё одно внезапное возвращение в моё прошлое подарил Кёнигсберг. Много лет назад в Петербурге довелось выходить с пистолетом на пистолет: подъезд был сквозным - в стихийных перестрелках обстоятельство в эквиваленте перевязочных средств - это помогло.
Подъезд дома на улице Красной в Кёнигсберге сегодня напомнил поразительным сходством.



Удивительный город: почти под каждой вековой крышей цветущие балконы, обшарпанные стены в многослойных колоритных заплатах, старая брусчатка как добродетель и бич, в транспорте кондукторы и алкоголь не купить с наступлением девятичасовых сумерек… Всё работает на крепкое ощущение, что между Кёнигсбергом и Калининградом существует своя внутренняя разница во времени.



Мой полуотпуск пролетел незаметно…
Казалось бы, только вчера заселились, махнули в город, взяли машину; поехали на Куршскую косу, отправились в дюны и танцующий лес, искупались в штормующем Балтийском море, поужинали в посёлке Рыбачем, помчались в Светлогорск, Зеленоградск, Балтийск; взяли напрокат катер и прокатившись с ветерком по волнам, погрузились в атмосферу военно-морского флота; прогулялись по вечернему Кёнигсбергу и проплыли по ночному Калининграду…
И вот уже нас встречает славный «Храброво». Летим домой.
Путешествовали налегке, возвращаемся с необременительным грузом невероятных впечатлений - самый ярких, самых содержательных, самых западных.

https://o-jeremie.livejournal.com/1351064.html