вот и все. я проживу без тебя всю жизнь. тебя всегда будет плохо слышно через скайп. сердце сжимается мое в конце двенадцатого года. не на что, так что не прилетай. все понятно теперь — синий луч, горький мед, божоле, ничего не сбылось, продувает насквозь, стою на углу, не о чем, не про кого мне жалеть, с живыми больше я жить не могу - они полусдохшие, мертвые, смеются над ними мертвые, только и нравится мне последнее — смотреть на мир, пальто мое серое и шарф мой черный — я слилась с перелетными птицами. и не горят нам посадочные огни.
и город несчастный, который спал. комната для ожидающих, свет в ее окнах стоял. видишь, как прост набор этих слов — Катерина, как речь моя вдруг проста. позабыла о боге, о том, что внутри меня жалит — жалеть не привыкши, тех, кого вспоминаешь сама при себе - таки-да: хуже - им же. в ебенях, по-над пропастью, вот и верно, по самому краю - выпадая из быта, из формы для торта, из всех телескопов. таки-да: это мы уже мамы и папы. сан-франциско, мой город-герой, там цветов фестивали, я хочу, чтобы русские люди про это не знали: там цветов фестивали, десять раз там шел снег с восемьсотпидисятого года - Катерина, столько раз с того дня шел он, как мы расстались с тобою.
пришла сегодня на эфир профессор, политолог марина солодкая. и вот она похвалила мои тексты. а мне было стыдно - ибо читала она тексты мои старые, которые я почти уже ненавижу. они ужасные. ну это по моим меркам, сразу скажу - а не по меркам всяких там знаете мудаков. ну вот - я ее убеждала, что это она такой человек, если слышит то, что слышит. вообще, странно, меня не понимают мудаки, но понимают такие хорошие люди. причем они мудаки еще до того, как они меня не поняли. я надеюсь, вы меня поняли)