Если я это всё-таки делаю, то этот человек умирает или с ним случается что-нибудь страшное. Примеров – масса.
Если я очень уж сильно разозлюсь, то я могу убить человека усилием воли.
Один из таких эпизодов моей жизни произошёл ровно три года тому назад. Я нисколько не жалею о нём и даже смеюсь, когда вспоминаю о нём. Я о нём уже писал, но сейчас повторюсь.
Вот как это было.
22-го марта 2006 года умерла моя первая жена.
23-го мы её хоронили. Бригада могильщиков состояла из четырёх молодых парней. Они опустили гроб в яму и потом закопали его. А потом бригадир сказал, что нам надо срочно заказывать ограду для могилы, потому что с 1-го апреля ограды сильно подорожают. Мы ничего не соображали, пребывая в слезах, и дали ему деньги без всяких квитанций и расписок.
Потом я понял, что деньги мы просто выбросили. Меня просветили об этом в кладбищенской конторе и сказали, что ответственности не несут за нашу глупость, а при входе в кладбище висит объявление с огромными полуметровыми буквами, предупреждающее хоронящих, чтобы они такого не делали.
Я почитал эти гигантские буквы, но вспомнил, как всё было: въезжали на машине, плакали, ну и так далее. И букв этих не заметили бы, даже, если бы их высекли из камня на гранитной скале и каждая была бы размеров в один метр. Эти гады знали, что делали: пользовались состоянием людей, брали деньги и имели от этого дополнительный доход. В ходе своего собственного расследования, я узнал, что это была обычная практика на этом кладбище. А кладбище – большое. Очень большое. По нему ходят автобусы.
Если не ошибаюсь, к началу августа я всё же добился в конторе, чтобы ограду мне поставили, но её нужно было ещё и забетонировать, а этого никто делать не собирался.
Тогда же, в начале августа, я впервые увидел этих парней с того самого дня, как мы похоронили мою жену. Они все четверо проехали мимо меня в машине и при этом весело смеялись.
Я крикнул им вдогонку:
– Чтоб вы сдохли!
И при этом сделал резкое движение левою рукою, словно бы кидая в них камень.
Между тем, бетонировать ограду так никто и не собирался, и под конец августа я пришёл в кладбищенскую контору и говорю:
– Я хочу, чтобы этих людей уволили с работы!
Тут меня обступили работники кладбища – все молодые парни, каждый из которых имел колоссальное телосложение, очень высокий рост и абсолютно бандитское выражение лица. Это были лица убийц – я нисколько не преувеличиваю. Все черноволосые и кареглазые, но – русские, не кавказцы.
Впрочем, я забыл сказать, что все они держали себя очень вежливо и очень культурно. Один из них – самый обходительный – попросил у меня свидетельство о смерти моей жены. Я знал, зачем это нужно: на его обратной стороне стояла печать с указанием номера той самой бригады.
Обходительный назвал вслух номер и многозначительно переглянулся со своими коллегами, и все понимающе закивали, а мне и говорит очень-очень вежливо и культурно-прекультурно:
– К сожалению, уволить этих гадов в настоящее время не представляется возможным.
Он ничего больше не сказал, но я мгновенно понял почему.
Он, видимо, решил, что я всё-таки не понял и после некоторой паузы сказал:
– Дело в том, что они все лежат теперь на этом самом кладбище.
И рассказал, что одни из них погибли в бандитской разборке, а другие напились и вдребезги разбились на своей машине. И теперь их нету.
Я поблагодарил за сообщение и ушёл. По дороге с кладбища – смеялся. Но это был нервный смех.

http://latinisttt.livejournal.com/261322.html