У каждого детства свои конфеты.

Я, например, рос попеременно то в условиях бабушкиного воспитания, которые и спартанцы признали бы несколько суровыми, то в мамином монмартре. Для меня конфеты были ритуалом перехода из насупленного пейзажа с Тарпейской скалой ( по мнению бабушки, постоянно ждущей меня с нетерпением) в мир советского декаданса с изображением Джимми Хэндрикса в розовом небе с зелёными полосами. И самыми важными конфетами для меня были ребристые кирпичики в голубой аэрофлотовской бумажке.

Шоколад из коробок, торгашеские "Мишки" и всякие там "Ананасные" были результатом разгрызания мной (нетерпелив был уже тогда) аэрофлотовских леденцов. Результатом неизбежным и вторичным. Обратный путь, из блаженной безнадзорности в тиски педагогики подготовки среднего и высшего командного сотава, также сопровождался взлетно-посадочной карамелью на синем подносе. Двойственность моей натуры объяснима даже моими детскими конфетами.

Мне и музыкальный инструмент в детстве выдали такой, чтобы был удобен в скитаниях, вызывал жалость и мог прокормить липового сироту в любых условиях - флейту. Перебитый на боксе нос (бабушкина лепта в моём формировании) и флейта (мамина линия) - это сочетание, которое заставляет дрогнуть самые чёрствые сердца.

В детстве Б-ча конфеты делились на "заслуженные", "праздничные" и "негигиеничные". Заслуженными конфетами Б-ча направляли на путь его несомненной для семьи гениальности, его ими поощряли. Праздничные конфеты внушали ему мысль, что праздник - это только в семье праздник, чужие у нас не ходят. А негигиеничными конфетами А. Б-ча отпугивали от доступных соблазнов улиц и площадей. И что мы получаем в итоге? Б-ча в его домашнем уюте, его недоверчивость к миру и его прекрасную, хоть и суховатую, игру на фортепьяно.

А для Федюнина конфеты детства всегда были доказательством существования его, федюнинского, фартового бога. Конфеты в детской жизни Иннокентия появлялись случайно, бессистемно и как-то сами по себе, не за что, а просто. Из хаоса.

Кто-то, вроде, их ронял с небушка. А наш бодрый птенец Федюнин, прыжком из зарослей, в которых он деловито шароёбился сутки напролёт, эти плоды сбирал в свой мощный клюв. И славил набитым клювом удачный ход мироздания. Думаю, что дубасить в барабан Федюин начал уже тогда. С возрастом увлечение ударными окрепло. Потом появилась бас-гитара и репутация человека, странного даже в среде остальных уездных бас-гитаристов. Ритм мира, биение сердца мирового организма до сих пор очень занимает Кешу. Так он объясняет нам и своей семье некоторые свои приключения и следы побоев.

Поэтому секрет нашей дружбы прост. Мы как-то взаимодополняем друг друга.

Конфеты аукнулись в нашей жизни так, что я отвечаю за "опыт, сын ошибок трудных", Б-ч - за "гений, парадоксов друг", а Инокентий Сергеевич кряжисто сидит верхом на теме "случай - бог изобретатель". Отсюда и "открытия чудные", которые мы вспоминаем всегда с огромной теплотой, проходя курс реабилитации.

http://gilliland.livejournal.com/390922.html