письмо первое

Что тебе рассказать про этот городок? Меня привезли сюда шесть часов назад в наглухо затонированном чёрном мерседесе. Кожаный салон, нелепые полированные накладки на дверях, люк в крыше. Водитель – итальянец лет сорока в чёрном костюме и очках Ray Ban, каждые полчаса он протирал их фирменной тряпочкой. Все пять часов пробок от Милана до Мерано я или дремала, или смотрела в его мощный затылок, тоже будто отполированный. Всё думала, на какое кино это больше похоже – "Крёстный отец" или "Перевозчик". И немного чувствовала себя княжной Таракановой.

Мой отель почти в центре городка, что немного удивляет – вся эта история предполагает, кажется, некоторое уединение. Мерано небольшой, но вполне живой, и, пройдя пять минут, можно отлично съесть и выпить всё, что запрещено. Да, я же не написала – тут что-то вроде санатория для богатых, очень богатых. Приезжают всякие шишки вроде шейхов и президентов нефтяных республик – неделю едят спаржу на пару, пьют травяные чаи и посещают "энергетические массажи", где им восстанавливают течение энергии ци или что-то в этом роде. Уверена, многие из них, восстановив ци, отправляются пропустить бокальчик апероля, а то и со штруделем.

Когда мне было пять, дед стал директором заводской базы отдыха, так что следующие несколько лет мы каждый август проводили там. И хотя здешняя роскошь ничем не напоминает санаторий-профилакторий завода "АРТИ-Резинопласт", я почему-то всё время его вспоминаю. Там была тушёная капуста на ужин, очередь за кефиром перед сном, бильярд (шары и кий у дежурной по этажу), сосны и дырявые лодки, здесь – гигантские люстры под стеклянными куполами, ковры в мраморных холлах, миллион мягких полотенец и вода с лимоном в хрустале. Но вот эта особая вечерняя тишина, в которой много маленьких звуков, что-то в лицах и походке постояльцев, даже то, как шумит дождь, – то самое, настоящее, санаторское, не спутать.

Я уже немного погуляла. Город показался мне похожим на Цюрих. Впрочем, неудивительно, тут же бывшая Австро-Венгрия, а я не видела немецких городков, кроме швейцарских (вот такая каша у меня в голове, но ты поймёшь). Днем было удушающе жарко, но на обратном пути я попала под ливень со шквальным ветром. Вода летела перекрёстно – никогда не видела такого, сразу стало холодно. Я спряталась под навесом какой-то гостиницы. Это убежище со мной делили две крепкие немки (или австриячки) в одежде для трекинга, парочка средних лет – красивый итальянец и некрасивая итальянка, которые всё время обнимались, и пожилой велосипедист. За десять минут у нас образовалось что-то вроде тайного общества, мы были молчаливо рады друг другу, и появление чужаков – шумных то ли цыганок, то ли венгерок с детьми в колясках – приняли почти враждебно. Они галдели, стряхивали воду с длинных чёрных волос, их дети роняли кепки и игрушки, и магия тотчас пропала. Впрочем, за ними довольно скоро приехал микроавтобус, но тут и дождь стих. Я дошла до отеля, переоделась к ужину, съела всё, что дали, поднялась в номер и занималась чёрт знает чем. Потом подумала о тебе.

Тут очень легко выпасть из времени. Вот телевизор, вот вай-фай, но кругом всё равно сплошной Цвейг. Я пока не решила, как потратить этот подарок мироздания, семь дней в долине. Знакомиться ли с кем-то, пытаться ли работать, взять ли велосипед, ходить ли на шопинг, нарушать ли режим аперолем и штруделем? Подумаю об этом завтра. Сейчас захотелось написать тебе, я и написала. Мне хорошо и спокойно, а я теперь умею это ценить. Спокойной ночи.

23 июля

https://elka-m.livejournal.com/324206.html

письмо первое

Что тебе рассказать про этот городок? Меня привезли сюда шесть часов назад в наглухо затонированном чёрном мерседесе. Кожаный салон, нелепые полированные накладки на дверях, люк в крыше. Водитель – итальянец лет сорока в чёрном костюме и очках Ray Ban, каждые полчаса он протирал их фирменной тряпочкой. Все пять часов пробок от Милана до Мерано я или дремала, или смотрела в его мощный затылок, тоже будто отполированный. Всё думала, на какое кино это больше похоже – "Крёстный отец" или "Перевозчик". И немного чувствовала себя княжной Таракановой.

Мой отель почти в центре городка, что немного удивляет – вся эта история предполагает, кажется, некоторое уединение. Мерано небольшой, но вполне живой, и, пройдя пять минут, можно отлично съесть и выпить всё, что запрещено. Да, я же не написала – тут что-то вроде санатория для богатых, очень богатых. Приезжают всякие шишки вроде шейхов и президентов нефтяных республик – неделю едят спаржу на пару, пьют травяные чаи и посещают "энергетические массажи", где им восстанавливают течение энергии ци или что-то в этом роде. Уверена, многие из них, восстановив ци, отправляются пропустить бокальчик апероля, а то и со штруделем.

Когда мне было пять, дед стал директором заводской базы отдыха, так что следующие несколько лет мы каждый август проводили там. И хотя здешняя роскошь ничем не напоминает санаторий-профилакторий завода "АРТИ-Резинопласт", я почему-то всё время его вспоминаю. Там была тушёная капуста на ужин, очередь за кефиром перед сном, бильярд (шары и кий у дежурной по этажу), сосны и дырявые лодки, здесь – гигантские люстры под стеклянными куполами, ковры в мраморных холлах, миллион мягких полотенец и вода с лимоном в хрустале. Но вот эта особая вечерняя тишина, в которой много маленьких звуков, что-то в лицах и походке постояльцев, даже то, как шумит дождь, – то самое, настоящее, санаторское, не спутать.

Я уже немного погуляла. Город показался мне похожим на Цюрих. Впрочем, неудивительно, тут же бывшая Австро-Венгрия, а я не видела немецких городков, кроме швейцарских (вот такая каша у меня в голове, но ты поймёшь). Днем было удушающе жарко, но на обратном пути я попала под ливень со шквальным ветром. Вода летела перекрёстно – никогда не видела такого, сразу стало холодно. Я спряталась под навесом какой-то гостиницы. Это убежище со мной делили две крепкие немки (или австриячки) в одежде для трекинга, парочка средних лет – красивый итальянец и некрасивая итальянка, которые всё время обнимались, и пожилой велосипедист. За десять минут у нас образовалось что-то вроде тайного общества, мы были молчаливо рады друг другу, и появление чужаков – шумных то ли цыганок, то ли венгерок с детьми в колясках – приняли почти враждебно. Они галдели, стряхивали воду с длинных чёрных волос, их дети роняли кепки и игрушки, и магия тотчас пропала. Впрочем, за ними довольно скоро приехал микроавтобус, но тут и дождь стих. Я дошла до отеля, переоделась к ужину, съела всё, что дали, поднялась в номер и занималась чёрт знает чем. Потом подумала о тебе.

Тут очень легко выпасть из времени. Вот телевизор, вот вай-фай, но кругом всё равно сплошной Цвейг. Я пока не решила, как потратить этот подарок мироздания, семь дней в долине. Знакомиться ли с кем-то, пытаться ли работать, взять ли велосипед, ходить ли на шопинг, нарушать ли режим аперолем и штруделем? Подумаю об этом завтра. Сейчас захотелось написать тебе, я и написала. Мне хорошо и спокойно, а я теперь умею это ценить. Спокойной ночи.

23 июля

https://elka-m.livejournal.com/324206.html

письмо первое

Что тебе рассказать про этот городок? Меня привезли сюда шесть часов назад в наглухо затонированном чёрном мерседесе. Кожаный салон, нелепые полированные накладки на дверях, люк в крыше. Водитель – итальянец лет сорока в чёрном костюме и очках Ray Ban, каждые полчаса он протирал их фирменной тряпочкой. Все пять часов пробок от Милана до Мерано я или дремала, или смотрела в его мощный затылок, тоже будто отполированный. Всё думала, на какое кино это больше похоже – "Крёстный отец" или "Перевозчик". И немного чувствовала себя княжной Таракановой.

Мой отель почти в центре городка, что немного удивляет – вся эта история предполагает, кажется, некоторое уединение. Мерано небольшой, но вполне живой, и, пройдя пять минут, можно отлично съесть и выпить всё, что запрещено. Да, я же не написала – тут что-то вроде санатория для богатых, очень богатых. Приезжают всякие шишки вроде шейхов и президентов нефтяных республик – неделю едят спаржу на пару, пьют травяные чаи и посещают "энергетические массажи", где им восстанавливают течение энергии ци или что-то в этом роде. Уверена, многие из них, восстановив ци, отправляются пропустить бокальчик апероля, а то и со штруделем.

Когда мне было пять, дед стал директором заводской базы отдыха, так что следующие несколько лет мы каждый август проводили там. И хотя здешняя роскошь ничем не напоминает санаторий-профилакторий завода "АРТИ-Резинопласт", я почему-то всё время его вспоминаю. Там была тушёная капуста на ужин, очередь за кефиром перед сном, бильярд (шары и кий у дежурной по этажу), сосны и дырявые лодки, здесь – гигантские люстры под стеклянными куполами, ковры в мраморных холлах, миллион мягких полотенец и вода с лимоном в хрустале. Но вот эта особая вечерняя тишина, в которой много маленьких звуков, что-то в лицах и походке постояльцев, даже то, как шумит дождь, – то самое, настоящее, санаторское, не спутать.

Я уже немного погуляла. Город показался мне похожим на Цюрих. Впрочем, неудивительно, тут же бывшая Австро-Венгрия, а я не видела немецких городков, кроме швейцарских (вот такая каша у меня в голове, но ты поймёшь). Днем было удушающе жарко, но на обратном пути я попала под ливень со шквальным ветром. Вода летела перекрёстно – никогда не видела такого, сразу стало холодно. Я спряталась под навесом какой-то гостиницы. Это убежище со мной делили две крепкие немки (или австриячки) в одежде для трекинга, парочка средних лет – красивый итальянец и некрасивая итальянка, которые всё время обнимались, и пожилой велосипедист. За десять минут у нас образовалось что-то вроде тайного общества, мы были молчаливо рады друг другу, и появление чужаков – шумных то ли цыганок, то ли венгерок с детьми в колясках – приняли почти враждебно. Они галдели, стряхивали воду с длинных чёрных волос, их дети роняли кепки и игрушки, и магия тотчас пропала. Впрочем, за ними довольно скоро приехал микроавтобус, но тут и дождь стих. Я дошла до отеля, переоделась к ужину, съела всё, что дали, поднялась в номер и занималась чёрт знает чем. Потом подумала о тебе.

Тут очень легко выпасть из времени. Вот телевизор, вот вай-фай, но кругом всё равно сплошной Цвейг. Я пока не решила, как потратить этот подарок мироздания, семь дней в долине. Знакомиться ли с кем-то, пытаться ли работать, взять ли велосипед, ходить ли на шопинг, нарушать ли режим аперолем и штруделем? Подумаю об этом завтра. Сейчас захотелось написать тебе, я и написала. Мне хорошо и спокойно, а я теперь умею это ценить. Спокойной ночи.

23 июля

https://elka-m.livejournal.com/324206.html

письмо первое

Что тебе рассказать про этот городок? Меня привезли сюда шесть часов назад в наглухо затонированном чёрном мерседесе. Кожаный салон, нелепые полированные накладки на дверях, люк в крыше. Водитель – итальянец лет сорока в чёрном костюме и очках Ray Ban, каждые полчаса он протирал их фирменной тряпочкой. Все пять часов пробок от Милана до Мерано я или дремала, или смотрела в его мощный затылок, тоже будто отполированный. Всё думала, на какое кино это больше похоже – "Крёстный отец" или "Перевозчик". И немного чувствовала себя княжной Таракановой.

Мой отель почти в центре городка, что немного удивляет – вся эта история предполагает, кажется, некоторое уединение. Мерано небольшой, но вполне живой, и, пройдя пять минут, можно отлично съесть и выпить всё, что запрещено. Да, я же не написала – тут что-то вроде санатория для богатых, очень богатых. Приезжают всякие шишки вроде шейхов и президентов нефтяных республик – неделю едят спаржу на пару, пьют травяные чаи и посещают "энергетические массажи", где им восстанавливают течение энергии ци или что-то в этом роде. Уверена, многие из них, восстановив ци, отправляются пропустить бокальчик апероля, а то и со штруделем.

Когда мне было пять, дед стал директором заводской базы отдыха, так что следующие несколько лет мы каждый август проводили там. И хотя здешняя роскошь ничем не напоминает санаторий-профилакторий завода "АРТИ-Резинопласт", я почему-то всё время его вспоминаю. Там была тушёная капуста на ужин, очередь за кефиром перед сном, бильярд (шары и кий у дежурной по этажу), сосны и дырявые лодки, здесь – гигантские люстры под стеклянными куполами, ковры в мраморных холлах, миллион мягких полотенец и вода с лимоном в хрустале. Но вот эта особая вечерняя тишина, в которой много маленьких звуков, что-то в лицах и походке постояльцев, даже то, как шумит дождь, – то самое, настоящее, санаторское, не спутать.

Я уже немного погуляла. Город показался мне похожим на Цюрих. Впрочем, неудивительно, тут же бывшая Австро-Венгрия, а я не видела немецких городков, кроме швейцарских (вот такая каша у меня в голове, но ты поймёшь). Днем было удушающе жарко, но на обратном пути я попала под ливень со шквальным ветром. Вода летела перекрёстно – никогда не видела такого, сразу стало холодно. Я спряталась под навесом какой-то гостиницы. Это убежище со мной делили две крепкие немки (или австриячки) в одежде для трекинга, парочка средних лет – красивый итальянец и некрасивая итальянка, которые всё время обнимались, и пожилой велосипедист. За десять минут у нас образовалось что-то вроде тайного общества, мы были молчаливо рады друг другу, и появление чужаков – шумных то ли цыганок, то ли венгерок с детьми в колясках – приняли почти враждебно. Они галдели, стряхивали воду с длинных чёрных волос, их дети роняли кепки и игрушки, и магия тотчас пропала. Впрочем, за ними довольно скоро приехал микроавтобус, но тут и дождь стих. Я дошла до отеля, переоделась к ужину, съела всё, что дали, поднялась в номер и занималась чёрт знает чем. Потом подумала о тебе.

Тут очень легко выпасть из времени. Вот телевизор, вот вай-фай, но кругом всё равно сплошной Цвейг. Я пока не решила, как потратить этот подарок мироздания, семь дней в долине. Знакомиться ли с кем-то, пытаться ли работать, взять ли велосипед, ходить ли на шопинг, нарушать ли режим аперолем и штруделем? Подумаю об этом завтра. Сейчас захотелось написать тебе, я и написала. Мне хорошо и спокойно, а я теперь умею это ценить. Спокойной ночи.

23 июля

https://elka-m.livejournal.com/324206.html

"Это было лучшее из времен, это было худшее из времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас всё было впереди, у нас ничего не было впереди..."

Страшно жалею, что не записывала этот октябрь каждый день. И ведь писала лихорадочно – в аэропортах, самолетах, в метро, в кафе, в чужих квартирах за полночь, но всё равно мало. Ноябрь начался со странной передышки, и вот я спешу записать хоть что-то, пока очередная Москва не смела всё одним взмахом.

Такие месяцы случаются нечасто, а с кем-то и вовсе раз в жизни. Впрочем, есть подозрение, что этим кем-то я уже не стала.

Что же сказать о нём сейчас, как обычно, ничего не рассказывая? Что всё снова изменилось навсегда? Такие большие слова, но ведь и их не хватает. Пять недель, растянувшиеся на световые годы, и ни одного дня, похожего на предыдущий, и ни минуты остановки.

Жизнь, много лет разделённая на внешнюю и внутреннюю, снова сошлась в одну. Словно река, расступившаяся когда-то, чтобы обогнуть большой остров.

Счастье и ужас узнавания. Прозрения, ничего не стоящие уже через несколько часов. Ослепительные смыслы, забывающиеся к утру.

В кафе книжного магазина на Маяковке, сыгравшего неожиданно пронзительную роль во всей этой истории, на меня с полки упала книга и раскрылась на странице с единственной фразой: "Всё болит у дерева жизни". Ну, вот это и есть мой октябрь 2014-го.

Со всем этим ещё предстоит что-то делать. Ничего не закончилось, и это единственное, что понятно. В остальном впереди полная неизвестность. Никогда не задумывалась, что это одна из высших точек жизни человека, но это так. Впереди. Полная. Неизвестность.

Какое счастье, что есть жж, ни одно другое место столько пафоса не выдержит.

https://elka-m.livejournal.com/322802.html

"Это было лучшее из времен, это было худшее из времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас всё было впереди, у нас ничего не было впереди..."

Страшно жалею, что не записывала этот октябрь каждый день. И ведь писала лихорадочно – в аэропортах, самолетах, в метро, в кафе, в чужих квартирах за полночь, но всё равно мало. Ноябрь начался со странной передышки, и вот я спешу записать хоть что-то, пока очередная Москва не смела всё одним взмахом.

Такие месяцы случаются нечасто, а с кем-то и вовсе раз в жизни. Впрочем, есть подозрение, что этим кем-то я уже не стала.

Что же сказать о нём сейчас, как обычно, ничего не рассказывая? Что всё снова изменилось навсегда? Такие большие слова, но ведь и их не хватает. Пять недель, растянувшиеся на световые годы, и ни одного дня, похожего на предыдущий, и ни минуты остановки.

Жизнь, много лет разделённая на внешнюю и внутреннюю, снова сошлась в одну. Словно река, расступившаяся когда-то, чтобы обогнуть большой остров.

Счастье и ужас узнавания. Прозрения, ничего не стоящие уже через несколько часов. Ослепительные смыслы, забывающиеся к утру.

В кафе книжного магазина на Маяковке, сыгравшего неожиданно пронзительную роль во всей этой истории, на меня с полки упала книга и раскрылась на странице с единственной фразой: "Всё болит у дерева жизни". Ну, вот это и есть мой октябрь 2014-го.

Со всем этим ещё предстоит что-то делать. Ничего не закончилось, и это единственное, что понятно. В остальном впереди полная неизвестность. Никогда не задумывалась, что это одна из высших точек жизни человека, но это так. Впереди. Полная. Неизвестность.

Какое счастье, что есть жж, ни одно другое место столько пафоса не выдержит.

https://elka-m.livejournal.com/322802.html

"Это было лучшее из времен, это было худшее из времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас всё было впереди, у нас ничего не было впереди..."

Страшно жалею, что не записывала этот октябрь каждый день. И ведь писала лихорадочно – в аэропортах, самолетах, в метро, в кафе, в чужих квартирах за полночь, но всё равно мало. Ноябрь начался со странной передышки, и вот я спешу записать хоть что-то, пока очередная Москва не смела всё одним взмахом.

Такие месяцы случаются нечасто, а с кем-то и вовсе раз в жизни. Впрочем, есть подозрение, что этим кем-то я уже не стала.

Что же сказать о нём сейчас, как обычно, ничего не рассказывая? Что всё снова изменилось навсегда? Такие большие слова, но ведь и их не хватает. Пять недель, растянувшиеся на световые годы, и ни одного дня, похожего на предыдущий, и ни минуты остановки.

Жизнь, много лет разделённая на внешнюю и внутреннюю, снова сошлась в одну. Словно река, расступившаяся когда-то, чтобы обогнуть большой остров.

Счастье и ужас узнавания. Прозрения, ничего не стоящие уже через несколько часов. Ослепительные смыслы, забывающиеся к утру.

В кафе книжного магазина на Маяковке, сыгравшего неожиданно пронзительную роль во всей этой истории, на меня с полки упала книга и раскрылась на странице с единственной фразой: "Всё болит у дерева жизни". Ну, вот это и есть мой октябрь 2014-го.

Со всем этим ещё предстоит что-то делать. Ничего не закончилось, и это единственное, что понятно. В остальном впереди полная неизвестность. Никогда не задумывалась, что это одна из высших точек жизни человека, но это так. Впереди. Полная. Неизвестность.

Какое счастье, что есть жж, ни одно другое место столько пафоса не выдержит.

https://elka-m.livejournal.com/322802.html

"Это было лучшее из времен, это было худшее из времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас всё было впереди, у нас ничего не было впереди..."

Страшно жалею, что не записывала этот октябрь каждый день. И ведь писала лихорадочно – в аэропортах, самолетах, в метро, в кафе, в чужих квартирах за полночь, но всё равно мало. Ноябрь начался со странной передышки, и вот я спешу записать хоть что-то, пока очередная Москва не смела всё одним взмахом.

Такие месяцы случаются нечасто, а с кем-то и вовсе раз в жизни. Впрочем, есть подозрение, что этим кем-то я уже не стала.

Что же сказать о нём сейчас, как обычно, ничего не рассказывая? Что всё снова изменилось навсегда? Такие большие слова, но ведь и их не хватает. Пять недель, растянувшиеся на световые годы, и ни одного дня, похожего на предыдущий, и ни минуты остановки.

Жизнь, много лет разделённая на внешнюю и внутреннюю, снова сошлась в одну. Словно река, расступившаяся когда-то, чтобы обогнуть большой остров.

Счастье и ужас узнавания. Прозрения, ничего не стоящие уже через несколько часов. Ослепительные смыслы, забывающиеся к утру.

В кафе книжного магазина на Маяковке, сыгравшего неожиданно пронзительную роль во всей этой истории, на меня с полки упала книга и раскрылась на странице с единственной фразой: "Всё болит у дерева жизни". Ну, вот это и есть мой октябрь 2014-го.

Со всем этим ещё предстоит что-то делать. Ничего не закончилось, и это единственное, что понятно. В остальном впереди полная неизвестность. Никогда не задумывалась, что это одна из высших точек жизни человека, но это так. Впереди. Полная. Неизвестность.

Какое счастье, что есть жж, ни одно другое место столько пафоса не выдержит.

https://elka-m.livejournal.com/322802.html