Мне позвонили и высокий женский голос, представившись, попросил освятить недавно приобретённую квартиру. Я согласился. Мы условились о времени, и вскоре я уже стоял перед дверью квартиры по указанному мне адресу.
Позвонил. Дверь открылась. Передо мной на пороге стояла женщина, молодая, лет тридцати. Приятное открытое лицо, глаза спокойные, изучающие. Не помню, чтобы я где-то встречал её прежде. Спросил:
- Наверное, вы неместная. Или я ошибаюсь?
- Действительно, не местная. Сюда к вам я перебралась из Саратова. Вышла замуж за коренного жителя посёлка и теперь вот тоже живу здесь, - и, посторонившись, она жестом пригласила меня войти.
Зайдя в квартиру, я увидел ещё и мальчика, маленького, лет шести.
- Вот, приболел, - жалуется мама, - пришлось оставить дома. Узнал, батюшка придёт, и ждёт вас с самого утра.
Мальчик молча с интересом рассматривает священника.
- Ну, что, рад? Дождался? – Смеётся мама.
- Да, - смущается мальчик и убегает из комнаты. Потом возвращается и протягивает мне свою маленькую ладошку:
- Меня зовут Богдан! – и снова убегает.
Умиляюсь: - Какой у вас хороший сыночек!
К детям я давно уже неравнодушен, особенно если они такого же возраста, как и мои собственные внучки.
Пока готовился к освящению, раскладывая на столе всё необходимое, краем глаза рассматривал развешенные по стенам комнаты фотографии. Их было много, разного размера, цветные и чёрно-белые. И даже я, не специалист в этом деле, понимал, что большая часть из них сделаны профессионалом. Здесь были и пейзажи, и храмы, и люди. Кто-то из них смотрел в объектив фотоаппарата, кто-то просто шёл по своим делам, и даже не догадывался, что его в этот момент фотографируют.
Одна из фотографий, та, что висела здесь же, как раз напротив моих глаз, больше остальных приковывала моё внимание. Три человека, молодой мужчина с младенцем на руках, рядом с ними совсем молоденькая мамочка. Отец, а это был именно отец ребёнка, прижимается лицом к головке младенца. Все трое, даже малыш, улыбаются.
Присмотревшись, в молоденькой мамочке я узнал хозяйку квартиры.
- А этот малыш, как я понимаю, и есть Богданчик?
Хозяйка, заметив, что я с интересом смотрю на фотографии, с удовольствием начинает представлять мне своих родственников.
- Это, как вы догадываетесь, мои родители. Они остались у себя дома в Саратове. А это – она показывает на фотографию, меня заинтересовавшую, - наша семейная. Она вздохнула, - это время, когда нашу семью посетило счастье. Здесь мы сфотографированы все втроём, вскоре после рождения нашего Богданчика. Я, Богданчик и его папа, мой первый супруг.
Он был очень хорошим человеком. Мне вообще везёт на людей добрых. Профессионально занимался фотографией. В Саратове его знали, несмотря на молодой возраст, он успел провести персональную выставку своих работ.
Когда-то он, ещё юношей попал в автомобильную аварию. Родители подарили на совершеннолетие своему единственному сыну машину. А вскоре он, не справившись с управлением, улетел в кювет и перевернулся. И очень переживал, представив, как расстроятся родители. А ещё, когда машина перевернулась, он ударился головой о металлическую стойку.
В результате от всего, что произошло, у него в голове начала расти опухоль. Он лечился, сделали операцию, и болезнь остановилась. Мы познакомились, когда он уже оправившись от болезни, вернулся к нормальной жизни. Он чувствовал себя вполне здоровым, и через полгода после нашего знакомства сделал мне предложение.
И она снова повторила: - Он был очень хороший человек.
- Был? – Переспросил я.
- Я вдова. К сожалению, он умер ещё совсем молодым. Мы счастливо прожили первые два года, а потом вернулась болезнь. Не знаю, что стало причиной рецидива, но она вернулась.
Муж быстро слабел. Он не мог работать, не мог ходить. Только лежал, хотя и оставался в полном рассудке.
Руки уже не слушались, и кормить его мне приходилось из ложечки.
- Представляю, как вам было тяжело. Лежачий муж, а ещё и маленький ребёнок.
- Ребёнок? Нет, Богданчика тогда ещё не было, он родился потом.
По образованию я медик, потому супруга в больницу класть отказалась, ухаживала сама, полностью посвятив себя мужу. Можете представить, во что превратилась наша квартира. Не дом, а настоящая реанимационная палата.
Лечащий врач приходил к нам домой, смотрел больного, прописывал необходимые лекарства. И очень ненавязчиво подготавливал меня к смерти любимого человека.
На то время моему мужу было всего двадцать семь лет. Я понимала, что чудес не бывает, и что лечащий доктор прав, сотню раз прав, но в двадцать два становиться вдовой, это у меня в голове не укладывалось. Тем более, что больной не впадал в забытье, постоянно оставаясь в полном рассудке. Вы не поверите, он меня ещё и поддерживал. Улыбался, рассказывал какие-то забавные случаи из истории своей ещё такой недолгой жизни. Он жалел меня, жалел родителей, ещё бы – единственный ребёнок в семье.
Однажды я вошла к нему в комнату и увидела, что он плачет. Не так, не навзрыд, а просто слёзы текли у него из глаз. Я подошла, подсела к нему поближе, и, взяв платок, стала утешать его и вытирать ему слёзы.
- Родной мой, не плачь. Ты ещё обязательно выздоровеешь! У тебя ещё будет много-много новый работ.
Он ответил:
- Дорогая моя, я устал болеть. Почти вся моя взрослая сознательная жизнь – это одни страдания. Я благодарен Богу, что встретил тебя, и ты есть в моей жизни. Но… мне очень горько, что после меня не останется никого, кто понесёт в своих жилах мою кровь. Кто будет носить моё имя, и называть меня отцом. Я не оставил после себя детей. Этот факт убивает меня быстрее болезни.
Ещё до знакомства с моим мужем я бывала в храмах, ставила свечи, училась молиться. В моей семье не было верующих, раньше никто меня этому не учил. Отношения с Богом складывались у меня стихийно. Когда всё было хорошо, ограничивалась одними свечками, а как муж заболел, молиться стала по-настоящему.
Домой из храма приносила освящённое масло, святую воду, поила ею мужа. В комнатах появились иконы.
Однажды в кафедральный собор привезли ковчежец с мощами блаженной Матроны Московской. Узнав эту новость, я решила, что обязательно пойду в церковь и буду просить святую о моём муже. О чём, или о ком ещё я могла её просить?
Пришла в храм и попала как раз на службу. Служба получилась очень торжественной. Было много священников. А потом все стали подходить к иконе блаженной Матроны и её мощам. Я стояла в очереди к мощам и молила Бога только об одном – пожалеть моего несчастного мужа.
Из храма я вернулась со святой водой и освящённым маслом от мощей святой Матроны. Ещё, подойдя к ковчежцу с мощами, приложила к нему небольшое узкое полотенце. Я брала его с собой, специально, чтобы потом повязать голову больного.
Я не знаю, верил мой муж в помощь молитв святых угодников, но воду пил и никогда не отказывался. Маслом я тоже его помазала с его согласия.
Прошла всего неделя с того дня, когда после молебна святой Матроне я вернулась домой и повязала голову мужа освящённым на мощах полотенцем. Однажды, войдя в комнату больного, я с удивлением увидела его сидящим на постели. А ещё через два дня он, встав с кровати, уверенно стоял на собственных ногах. Его тело наливалось силой, да так, что месяц спустя он уже вернулся к своей любимой работе. А вскоре я поняла, что забеременела. Два года мы прожили с ним до его болезни, надеясь зачать ребёнка, но почему-то не получалось, а сейчас всего за какой-то месяц и получилось.
Мы были счастливы. Муж уверился, что болезнь побеждена, и что всё самое плохое осталось в прошлом. Ещё он был уверен, у него родится сын. Ждал его появления на свет, и даже походка у него изменилась. Он ходил так, как могут ходить только счастливые люди.
Сегодня, благодаря тем дням я легко отличаю походку счастливого человека, от множества всех тех, кто идёт с ним рядом.
Он дождался рождения сына. Сам ездил забирать нас из роддома. Это его решение назвать мальчика Богданом. «Данный мне Богом». Три месяца спустя мы в присутствии папы крестили нашего сыночка в храме. Эта фотография, что сегодня висит здесь на стене, как раз с того самого крещения.
Потом, словно добежав до какой-то невидимой финишной черты, переступил через ленточку победителя и остановился. Что-то с ним произошло. Силы покидали его тело точно воздух из проколотой иголкой надувной резиновой игрушки.
После крещения Богданчика он очень быстро слёг. И больше уже не вставал. Вот, все эти фотографии сделаны им в дни, когда мы ждали появления на свет нашего с ним сына. Видите, на них появились храмы. Раньше они его особо не интересовали.
Богданчику было всего пять месяцев, когда мы похоронили его папу. В те дни я слышала, как знакомые между собой говорили. «Это несправедливо. Почему Бог не пожалел его молодости»?
И только одна я понимала, как Он на самом деле его пожалел. Бог услышал самое заветное желание моего мужа и помог ему исполниться. Последний год его жизни был для него самым вдохновенным. Не каждому даётся прожить хотя бы один год в таком напряжении и такой ликующей радости. Ещё я думаю, он пришёл к вере в Бога. Эти храмы на его фотографиях. Они свидетельствуют именно об этом.
Теперь мы вместе с сыном переехали сюда, к вам в посёлок. Кто знает, может именно по молитвам моего умершего супруга нам повезло встретить ещё одного очень доброго человека, ставшего мне мужем, а моему Богданчику – любящим отцом.
Слушаю её не перебивая, и, наконец, отзываюсь:
- Ещё ему наверняка захочется иметь собственного сына.
- Сына? – Улыбается моя собеседница, - честно сказать, лично я мечтаю о дочке.
- И когда придёте крестить её в наш храм, тоже сфотографируйтесь. Чтобы рядом с этой фотографией, где вы с папой Богданчика такие счастливые, и улыбаетесь, появилось ещё одно радостное фото всех вас сегодняшних и уже вчетвером.
https://alex-the-priest.livejournal.com/354855.html
