В документах эпохи, исключительно богатых, мало свидетельств о взаимоотношениях Петра и Екатерины, кроме нескольких, скорее юмористических; мало известно об избраннице царя и ее личности уже как царицы, хотя жизнь ее протекала в русле стремительной и разносторонней деятельности царя-реформатора.

Сохранилась переписка Петра и Екатерины, предельно лаконичная, но весьма для них важная в дни, когда им случалось разлучаться. Приветствия одни и те же, для сурового царя весьма неожиданные: «Катеринушка, друг мой сердешненькой, здравствуй!» И это с первых разлук до конца жизни. Хотя я занимаюсь историей Петра давно, с созданием трагедии «Державный мастер», только теперь для меня на первый план выдвигается пленница, наложница царя, ставшая царицей и императрицей. Несомненно это одна из самых удивительных историй любви всех времен и народов - в полном соответствии с эпохой Возрождения, взошедшей в России в начале XVIII века.

Летом 1702 года в Лифляндии, территории шведов, крепость Мариенбург на острове после осады в 12 суток и интенсивного артиллерийского обстрела была захвачена русской армией под командованием Шереметева, который вернулся в Псков с трофеями: 51 пушка, 26 знамен, пленных свыше тысячи, в том числе 68 офицеров, - там были и гражданские лица, среди которых заметили молодую девушку, статную и вообще красавицу, из прислуги, и она попала в прачки фельдмаршала.

Вскоре обратил внимание на пленницу Меншиков, который выпросил ее у Шереметева.



­
Светлейший Князь Александр Данилович Меншиков

Меншиков помнил о первой фаворитке молодого царя Анне Монс, на которой он бы женился, если бы та, не понимая своего счастья, не изменила ему. У Меншикова не сложились отношения с Анной Монс, теперь он решил действовать наверняка. Ему важно было заручиться доверием девушки.





Следует знать, что царь Петр высокого роста, смолоду красивый, с женщинами галантный, при желании, помимо сана, неотразимый, мог привлечь внимание пленницы, помимо Меншикова. Как бы то ни было, царь Петр и Екатерина, несмотря на разницу их положения, в силу исключительно их природных качеств мужчины и женщины в превосходной степени, с самого начала заговорили между собою как влюбленные, с доверием и шутливо, что предопределило их взаимоотношения до конца жизни. И о том сохранились свидетельства, пусть чаще косвенные, в пересказах и анекдотах (особый жанр малой новеллы, который зародился в русской литературе именно в воспоминаниях и исторических рассказах о Петре Великом).

Екатерина была не просто молода и хороша собой (18-19 лет), она была статной, подвижной, сильной. В руках ее при всей ее женственности была такая сила, что сохранила и царицей: она одной рукой могла поднимать за конец жезл, что мог сделать не всякий мужчина, и она это демонстрировала легко, к полному восхищению Петра.





Ее сила, не только чисто физическая, но и духовная, - она не теряла самообладания даже при самых драматических обстоятельствах вообще жизни и в ее взаимоотношениях с царем с его взрывным характером, - импонировала ему, что несомненно проявилось с первых дней их встречи и предопределило ее судьбу. Возможно, и Екатерина со своей стороны сыграла далеко немаловажную роль в жизни и начинаниях царя. Ведь она по сути оказалась в числе самых близких и выдающихся сподвижников царя, которых он сам выращивал и выдвигал, находя в них опору во всех его начинаниях. Пусть нередко они его подводили.

Став фавориткой царя в 1703 году (девятнадцати лет), Екатерина, - с рождением двух дочерей: Анны - в 1708, Елизаветы - в 1709, с заключением церковного брака в 1712, с рождением сына Петра - в 1715 (умер в 1719), - всегда следовала за царем в его беспокойной деятельности и была, разумеется, в курсе всех его дел. Поскольку Петра окружали лишь денщики и ближайшие сподвижники, то, можно сказать, Екатерина была его женой и единственным другом.



­
Свадьба Петра и Екатерины

О Екатерине достоверно известно лишь то, что она рано осталась без родителей, росла в семье пастора Глюка, исполняя, как Золушка, обязанности служанки. С этой семьей она и попала в плен. Ее звали Марта. Известно, Петр относился к ней как уроженке Швеции. Он предоставил в ее распоряжение Сарскую мызу, где, очевидно, и родились Анна и Елизавета, оказавшиеся, как в сказке, принцессами из Царского Села.



­
Цесаревны Анна и Елизавета

Екатерина была свидетельницей строительства Петербурга и, можно сказать, участницей строительства Летнего сада и Петергофа. Поскольку Петр во всех своих начинаниях любил сам принимать непосредственное участие, несомненно и Екатерина присоединялась к нему, особенно в пределах Летнего сада, где был выстроен совсем небольшой летний дворец, напротив через Неву еще более крохотного домика, где царь первоначально поселился.

Летний дворец, конечно же, не дачное строение, а настоящий зимний дом, выстроенный, легко предположить, для семьи, то есть прежде всего для «Катеринушки», а затем и дочерей. История Летнего сада воспроизведена в «Воспоминаниях в Летнем саду». Теперь не приходится сомневаться в том, что Летний сад был задуман царем как благоустроенный уголок на пустынных землях будущего города прежде всего для его семьи.



­
Семейный портрет

Вместе с тем и для новых горожан быстро растущей столицы. Все убранство Летнего сада с фонтанами, птичниками, зверинцем, оранжереями, Готторпским глобусом и скульптурами имело сугубо просветительские цели. И первыми воспитанниками, прошедшими курсы ликбеза, были прежде всего Екатерина и ближайшие сподвижники царя, а из детей - подрастающие Анна и Елизавета, которые здесь явились всему свету как принцессы. Недаром Елизавета Петровна, став императрицей, пожелала, чтобы и у нее был летний дворец, выстроенный за Мойкой (снесенный Павлом I для строительства его замка).

Царь Петр, задумав Санкт-Петербруг как парадиз на Земле, осуществил свой замысел прежде всего в возведении Летнего сада, а затем и Петергофа, который тоже связан с Екатериной, с ее значением в жизни царя. Став официально царицей, Екатерина занялась всецело организацией своего двора, а двор Петра был предельно прост, состоял из его денщиков и сподвижников. При этом Екатерина проявила вкус, соединяя формы и обычаи дворов карликовых немецких княжеств и русского двора, подвергшегося решительно ломке при Петре, со столицей в наново заложенном городе. Именно Екатерина основала пышный двор, который позже станет затмевать лучшие дворы Европы. Разумеется, она постоянно пользовалась уроками царя-просветителя.

Да, Петр осуществил бы свои планы с Летним садом и Петергофом, не будь рядом с ним все эти годы Екатерины, но начинания, овеянные личным чувством к женщине, в которую он был влюблен и любил и восхищался, и несли в себе не просто внешние формы архитектурно-паркового искусства, а выявили задушевную праздничность русского барокко, что легло в основание миросозерацния с детства Елизаветы Петровны и всего ее поколения.

Петр не умел и не хотел чем-то жертвовать или ограничивать себя - государственными делами ради семьи, или наоборот. Ему была нужна вся полнота жизни во всех ее проявлениях; кораблестроитель и плотник, он обнаруживал в себе талант полководца, а не просто слушал своих генералов, и так во всех сферах жизни и творчества. В Летнем дворце у него было два заветных места, где любил уединяться - токарня и половина семьи. У станка, будучи превосходным токарем, он наслаждался работой, служившей ему отдыхом. И в семье своей он был счастлив, случай редкий, можно вспомнить разве Перикла с Аспазией.



­
Петр и Екатерина на прогулке по Неве

Они не любили разлучаться, хотя бы ненадолго. Петр налегке, в сопровождении денщиков, уезжал по делам - то в Воронеж закладывать новые корабли, то под Полтаву, - вслед за ним выезжала Екатерина с ее все более разрастающимся двором. Да и в Петербурге при спуске очередного корабля дамы во главе с царицей съезжались на берегу Невы напротив Адмиралтейства. Это был красочный цветник, и там она - Петр любил видеть Екатерину всюду среди его разнообразных дел. Он любил ее и гордился ею, можно бы сказать, как Пигмалион, скульптор и тоже царь, своим творением - Галатеей, но оживить-то изваяние ему помогли боги.





В обыденной повседневности Екатерина оставалась проста, даже занимаясь организацией своего двора. На торжественных приемах она превращалась, обнаруживая величие, врожденное у ее венценосного супруга, в императрицу, что замечали иностранные послы, а Петр отмечал с восхищением ее умение предстать императрицей. Очевидно, ей был присущ подлинный артистизм, как и ему. На ассамблеях они с готовностью танцевали, увлекая всех задором и темпераментом.

Став императором, Петр позаботился о том, чтобы Екатерина не просто была тоже императрицей (после его смерти, стало быть, вдовствующей императрицей), а была коронована, и ее коронацию в Москве обставил со всей пышностью Кремля. Корону на голову императрицы, вряд ли это по канону, он сам возложил, по сути, венчая ее на царство после себя. По новым правилам имя преемника он должен был назвать. В это время наблюдается обострение болезни, с временными улучшениями, казалось бы, следует назвать имя наследника. Даже с последним обострением болезни имя не было названо.

Возможно, вмешались какие-то события во взаимоотношения Петра и Екатерины в зените их славы. На это указывает дело Монса, брата Анны Монс, который сделал карьеру при дворе Екатерины, стал одним из ее четырех камергеров (два немца и два русских). Разумеется, он ловко занимался всякими делами, пользуясь своим положением, в интересах обогащения. Он брал взятки с просителей за милости, оказываемые императрицей. Его арестовали. Следствие могло длиться как угодно долго, но Монса обезглавили спустя неделю. Императрица вступилась за кузину Монса, одну из ее фрейлин, но ее сослали в Сибирь.

Предполагается, что императрица слишком приблизила к своей особе камергера. Это могло быть давней историей, случайной, но кому-то понадобилось, чтобы она разгласилась в дни, когда встал вплотную вопрос о наследнике, с коронацией императрицы даже прояснилось, чье имя назовет государь.

Монс мог лишиться головы исключительно за финансовые махинации и злоупотребление доверием императрицы. В любом случае, удар был нанесен по престижу Екатерины, что и вызвало гнев царя на Монса. Сохранились свидетельства о гневе царя и о разговоре его с Екатериной. В первом случае, возможно, это случай с тиком, искажающим лицо царя, что у него бывало время от времени с юности. Во втором случае - это разговор у зеркала.

- Видишь ли ты это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнем, стало украшением дворца? Достаточно одного удара моей руки, чтоб обратить его в прежнее ничтожество, - удар рукой, и зеркало рассыпалось.

Метафора могла относиться исключительно к Монсу. Петр особенно впадал в гнев, когда обнаруживалось воровство ему близких людей, а Виллима Монса он знал с его детства, на ее сестру не имел зла в сердце, без его одобрения вряд ли Екатерина приблизила брата Анны Монс к себе, доверив ему ведение своих доходов, стало быть, и принцесс.
Судя по источнику, Екатерина была далека от мысли принять угрозу с действием в свой адрес, иначе любая женщина на ее месте застыла от страха или просто убежала, разрыдавшись.
- Но неужели разрушение это, - сказала она ему со вздохом, - есть подвиг, достойный вас, и стал ли от этого дворец ваш красивее?

Императрица отреагировала лишь на его действие, на разбитое без всякой необходимости зеркало. И казнь Монса - действительно не деяние, достойное царя Петра. Если он и был повинен в чем-то в отношении императрицы, его вина не коснулась ее. А ее ответ выдает в ней ум и достоинство, даже если грех у ней был, за ним куда больше. Она не снизошла до объяснений. Поэтому царь Петр отреагировал, как всегда, если им случалось поспорить. Он обнял жену и удалился.

Если верить источнику (из «Запискок» графа Бассевича, переданных при Елизавете Петровне Вольтеру с заказом написать «Историю России»), Петр прислал протокол о допросе преступников (кроме Монса, в деле были замешаны и другие) императрице, а на другой день - уже после казни - государь с государыней проехал мимо столба с пригвожденной головой Монса. Она не смутилась, лишь сказала: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности».

Эта версия вполне правдоподобна. Пройдет два месяца после казни Монса, когда - до резкого обострения болезни - Петр мог назвать имя наследника, этого он не сделал, хотя, верно, отдавал отчет в том, что дело Монса всплыло недаром вскоре после коронации императрицы. Возникло ли охлаждение между августейшими супругами, трудно сказать. Но и преемников не было, кроме Екатерины, которая с подвижниками Петра могла бы продолжать преобразования в России. Как бы то ни было, императрица Екатерина I взошла на престол, как, верно, и предполагал император Петр, возлагая на ее голову корону Российской империи.

Недолго она правила, всего около двух лет. С ее смертью взошел на престол Петр II, сын несчастного Алексея, умерший юным. Елизавете Петровне было 21. Красива и честолюбива. Силы у трона предпочли возвести на престол Анну Иоанновну (дочь царя Ивана V, выданную замуж за герцога Курляндии), что дорого обошлось России.

Лишь с восшествием на престол Елизаветы Петровны в 1741 году, нашедшей опору в новых поколениях, выросших в условиях преобразований Петра, как Ломоносов, Россия окончательно вступила в эпоху Возрождения, с зарождением новой русской литературы, с расцветом русского барокко в архитектуре, в образе жизни и миросозерцании, разумеется, прежде всего дворянского сословия. Русское барокко явилось эстетикой Ренессанса в России, с переходом к русскому классицизму при Екатерине II и к ренессансной классике пушкинской эпохи, к Золотому веку русской национальной культуры.





­
памятник Императору Петру Великому и Императрице Екатерине Алексеевне

В истории любви царя Петра и Екатерины мы обнаруживаем сугубо ренессансные представления о любви и красоте, с устремлениями к жизнетворчеству и творчеству величайших гениев эпохи Возрождения. Празднество, устроенное в Летнем саду в честь античной гостьи Венеры, объясняет многое в миросозерцании Петра и именно как ренессансной личности. При метафоричности мышления царя это празднество он устроил несомненно и в честь Екатерины. С нею же связано и выделение Минервы, воительницы, богини мудрости и ткачества, у греков Афины, которая предстает в изваяниях в Летнем саду, на украшениях, картинах и шпалерах в Летнем дворце, словно там обитала сама Миневра.





автор Петр Киле