«Мост Мирабо»…
Первая мелодия Алексея Рыбникова, которую я услышала, но она навсегда запала мне в душу.

Сначала я услышала её, а потом узнала, что стихотворение «Мост Мирабо» написал Гийом Аполлинер.

В пору моей молодости имена Аполлинера, Жака Превера звучали волшебно и были ключиками, открывающими дверь в новый, другой мир.

Тогда у меня появилась тонкая книжечка стихов Аполлинера, и я вслушивалась и вчитывалась в строки непривычного размера и склада.

Сегодня мне вспомнились эта мелодия и эти стихи – и я не могу не поделиться с вами.



Под мостом Мирабо тихо Сена течет
И уносит нашу любовь...
Я должен помнить: печаль пройдет
И снова радость придет.

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Будем стоять здесь рука в руке,
И под мостом наших рук
Утомленной от вечных взглядов реке
Плыть и мерцать вдалеке.

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Любовь, как река, плывет и плывет,
Уходит от нас любовь.
О, как медлительно жизнь идет,
Неистов Надежды взлет!

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Проходят сутки, недели, года...
Они не вернутся назад.
И любовь не вернется... Течет вода
Под мостом Мирабо всегда.

Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.

Перевод Михаила Кудинова
(В кн.: Г. Аполлинер. Стихи. Серия "Литературные памятники". М., 1967)

А позже в журнале «Иностранная литература» («Иностранная литература» 1998, №4) мне попалась статья об Аполлинере и об этом стихотворении.

В глубь стихотворения


Друзья Аполлинера любили его рисовать. Вламинк, Матисс, Таможенник Руссо, особенно Пикассо, Макс Жакоб и Жан Кокто. И Мари Лорансен.



Его античный профиль, его голова, "как у императора позднего Рима" — притягивали художников. Его сравнивали то с Цезарем, то с Вергилием.

От меня:
АПОЛЛИНЕР, ГИЙОМ (Apollinaire, Guillaume), (1880–1918), французский поэт начала 20 в.; настоящее имя – Вильгельм Альберт Владимир Аполлинарий Кастровицкий. Мать – Анжелика Кастровицкая, российская подданная, дочь польского офицера Михаила Аполлинария Кастровицкого, бежавшего в Италию после Польского восстания 1863–1864; отец неизвестен.
="/">




Романские корни определили его внешность и южную живость характера; славянские — гордость и открытость. К тому же почти всю жизнь он прожил французом без гражданства. Достаточно взрывчатая генетическая смесь, умноженная на повседневные обстоятельства, располагавшие к жесткости и обидчивости, — из всего этого мог получиться сложный и трудный характер.



Так — сложно и трудно — его и воспринимали: впечатлительный, наивный, немного суеверный, сангвиник, тиран, самодур; внутренне чистый, простой, легко сходящийся с людьми; блестящий и остроумный собеседник, постоянно готовый к шутке; певец меланхолии, поэтике которого вовсе не присуща радость...

Мари Лорансен. Они познакомились с легкой руки Пикассо в 1907 году, ей — двадцать два, ему — двадцать семь. Она художница и немного поэтесса, за его плечами — крах сумасшедшей любви, значительный опыт работы журналистом и критиком, первые серьезные публикации стихов и прозы.



Они пробудут вместе пять лет, которые окажутся, возможно, самыми знаменательными в жизни поэта. Это время главных художественных открытий начала века — и у их истоков стоял Аполлинер: орфизм, кубизм, футуризм, Пикассо, Матисс, Таможенник Руссо. Это время прорывов в поэтическое будущее — и их ознаменовал своим присутствием Аполлинер. Но прежде чем стать певцом новой эстетики и нового лирического сознания, он станет великим завершителем классической эпохи французского стиха — и в этом тоже скажется его "двойственность".

Странное пятилетие любви Гийома и Мари было восхитительным и чудовищным. Непохожесть Мари на друзей Аполлинера, постоянное столкновение жестких и самостоятельных характеров, несовместимые семейные традиции, убивающие, как и в прежних любовных историях Аполлинера, живое чувство, и все-таки, как прежде, как всегда, — надежда, что все можно вернуть, повернуть вспять, остановить мгновение...

Мари Лорансен напишет прощальное стихотворение: короткое, на одном дыхании, одной фразой, но не про него, не про них — про себя. И назовет его "для себя" — "Успокоительное":

Не просто печальная
А скорбящая
Не просто скорбящая
А несчастная
Не просто несчастная
А страдающая
Не просто страдающая
А покинутая
Не просто покинутая
А сирая
Не просто сирая
А изгнанная
Не просто изгнанная
А мертвая
Не просто мертвая
А забытая

В стихах же Аполлинера как раз забвения и не было.



Михаил Яснов

От меня:

В статье М. Яснова приведены около десяти переводов знаменитого «Моста Мирабо»
Но мне всех ближе – тот, что положен на музыку Алексеем Рыбниковым.