Линор Горалик
====================
Каждый месяц я вижу, как свято место пустует в соседних яслях,
Потому что мой незачатый сын истекает кровью в двадцатых числах,
Упирается больно, бьется, хочет родиться,
Кровью плачет, шепчет: мама, я бы мог тебе пригодиться,
Что за черт, почему ты не хочешь со мной водиться?
Я пою ему песенку про сестру и братца,
Как они никогда не плачут на аппельплаце.
Скручиваюсь эмбрионом, чтобы помешать ему драться,
К животу прижимаю грелку, чтобы ему согреться,
Говорю: отстань, не дури, обретайся, где обретался,
Радуйся, что еще один месяц там отсиделся,
Ты бы кричал от ужаса, когда бы увидел, где очутился.
Он говорит: уж я бы сам разобрался.
Я читаю ему стишок про девочку из Герники,
Про ее глаза, не видящие того, что делают руки.
Он говорит мне: ты думаешь, это страшней, чем гнить от твоей таблетки,
Распадаться на клетки, выпадать кровавой росой на твои прокладки,
Каждый месяц знать, что ты не любишь меня ни крошки,
Не хочешь мне дать ни распашонки, ни красной нитки,
Ни посмотреть мне в глаза, ни узнать про мои отметки?
Полюби меня, мама, дай мне выйти из клетки.
Я рассказываю ему сказку про мою маму,
Как она плакала сквозь наркоз, когда ей удалили матку,
Я говорю ему: ладно, твоя взяла, я подумаю, как нам быть дальше;
Я не люблю тебя, но я постараюсь стать лучше,
Чувствовать тоньше, бояться тебя меньше,
Только не уходи далеко, не оставляй меня, слышишь?
Он говорит: ладно, пора заканчивать, я уже почти что не существую,
Так - последние капли, черный сгусток сердца, красные нитки.
Мы, говорит, еще побеседуем, мама, я еще приду к тебе не родиться,
Истекать кровью, плакать, проситься, биться,
Клясться, что я бы смог тебе пригодиться,
Плакать, просить помочь мне освободиться.
Где-то в двадцатых числах приду к тебе повидаться.
====================
Наталья Воронцова-Юрьева
====================
Молоко
Дождь с утра по крышам скачет, не кончается пока.
Молоко прокисло - значит, будем жить без молока.
Знать, судьба у нас такая (все равно ее люблю).
Хватит ныть, а молока я завтра днем схожу куплю.
Есть, в конце концов, котлетки, есть кефир - его попьем.
Жили ж как-то наши предки, вот и мы не пропадем.
Магазин, конечно, рядом, в общем, пять минут всего,
но, пардон, за коим лядом мне приспичило в него?!
Дождь за окнами клокочет, будто с неба льет река.
До утра мы сможем точно потерпеть без молока.
Вот котлетка, вот сосиска, вот вчерашний чудный блин.
Магазин, конечно, близко... Очень близко магазин:
Если сильно постараться... Нет, не выйду, хоть убей.
Включим телек. Ух ты, Гальцев! И Елена Воробей!
Дождик хлещет... Нет, без лодки делать нечего теперь.
Я уже сняла колготки. Я уже закрыла дверь.
Я уже "Спокойной ночи" посмотрела и кино.
Не пойду. Там сыро очень. Там противно и темно.
...Книжкой ночь уткнулась в руки. Теплый свет от ночника.
Дождь выделывает звуки, словно капли молока.
На полу пустая миска. Бродит тень под потолком.
Ладно, детка. Ладно, киска. Я схожу за молоком.
Разговор на кухне
Ничего, утихнет. Уймись. Проглоти комком.
Вылепишь заново жизнь - это всё та же глина.
Будешь потом смеясь вспоминать о том,
как была любовницей этого господина.
Ну что ты теперь заладила - дрянь да дрянь,
да все мужики такие, от цезаря до солдата,
тоже мне исключение, да ты хоть на фотку глянь,
ты блядскую его морду видела хоть сама-то?!
Ох, все мы дурищи те еще, господи нас прости,
а тут еще муж и возраст, londacolor, морщины...
Бесы так и толкают, дескать, не упусти,
дескать, не каждый же день молоденькие мужчины,
дескать, и думать нечего, дескать, момент лови,
дескать, пора, допрыгалась, климакс не за горами.
А он к тебе - словно к девочке. А он тебе - о любви,
и всё, понимаешь, искренне, возвышенными словами!
Ври теперь, что, мол, страсть одолела на старости лет,
нет уж, моя дорогая, не этого ты хотела.
Пей кофе, а то остынет. Юности больше нет.
Есть просто духи и тушь. И крем дорогой для тела.
***
http://bliki.jino-net.ru/stixi.htm
