...Вот яблоко. Вот целое. Как одна половинка этого яблока может сказать другой: " Я люблю тебя по-настоящему, а ты меня нет?" Абсурд? Конечно, абсурд! Это яблоко не может быть только на половину настоящим. Поэтому все, что два человека могут понять про свои отношения "настоящего", они могут понять только с позиции яблока. Все прочие способы понимания будут фантомными. А если посмотреть на мир отношений мужчины и женщины с позиции яблока, то как в том, что "мы расстались", может быть виноват кто-то один? И единственное, что мы можем сказать в случае любовной катастрофы: "Это яблоко куда-то укатилось." В противном случае нам придется сказать: "Половинка этого прекрасного яблока укатилась под диван". Нас спросят: "Может быть мы его разрезали?". А мы ответим: " Нет, мы его не разрезали, но одна половинка укатилась под диван".

Поэтому, когда одна половинка яблока пытается победить другую, московская грушовка начинает гнить на корню. Конечно, О Целом можем говорить только метафорически. В языке нет прямого пути для осознавания и описания Целого. Поэтому мы мыслим метафорически. А метафора - это целостный образ. То есть яблоко. Получается, что мыслить посредством метафоры о Целом - все равно что мыслить посредством яблока о яблоке. Метафоры - это богоизбранный народ. Это хорошая фишка.

- А легко ли смотреть на отношения мужчины и женщины с позиции яблока?

- По-моему, очень трудно. У меня получается только фрагментами. Ведь все время забываешь, что нужно попробовать так смотреть. Но иногда, очень редко, вот это "яблочное целое" становится настолько очевидным, что вопросам или проблемам просто неоткуда взяться. Потому что нет одной половинки, которая могла бы обратиться к другой, нет одной половинки, которая могла бы спросить другую, а сама мысль о том, что яблоко могло бы обвинить себя в том, что оно яблоко, кажется предельно абсурдной. Яблочный привкус жизни появляется, конечно, не только в отношениях мужчины и женщины. Я думаю, что каждый преподаватель может сказать, что в его практике были моменты превращения аудитории и педагога в одно целое, где уже не понятно, кто кому лекции читает. Волшебные минуты! После таких лекций совершенно невозможно вспомнить логическую последовательность, ход рассуждений, узловые моменты смысла и т.д. Потому что информационно вычленить вопрос: "Про что была лекция?! - это уже разделить яблоко. Вспомнить, о чем была лекция, трудно, но возникает ощущение, что она была лучшей. И у аудитории примерно такая же реакция. Причем все всё поняли, вопросов нет, интеграция в одно целое педагога, аудитории и содержания лекции полное.
Я думаю, что каждый человек жаждет таких целостных моментов творческой жизни. Быть вместе с яблоком в максимальном количестве ситуаций - это и значит жить своей жизнью. И когда такие переживания случаются, ты думаешь: "А как же это у тебя получилось? Ведь должна была быть какая-то причина?". Но по зрелому размышлению понимаешь, что из ряда предшествующих ситуаций вывести причину невозможно.
И тут я вспоминаю Мераба Константиновича Мамардашвили. У Мамардашвили был потрясающий курс лекций о Прусте, изданный отдельной книгой. Он анализирует фрагмент одного из романов, где главный герой смотрит на Альбертину, которую он любит, и задается вопросом, а что же именно он любит в Альбертине? В чем исток, причина его любви? Может быть, ему нравятся ее глаза, грация, особенная энергия, которая от нее исходит? Да, все в ней прекрасно, все мило, все вызывает эмоциональный отклик. Но всех качеств Альбертины мало для того, чтобы объяснить огромную силу его чувств. Он понимает, что из всех прекрасных качеств Альбертины его любовь к ней невыводима. Она рождается из какого-то другого источника. Он любит в ней, как пишет Мамардашвили, некое "абстрактное другое". То есть он любит в ней нечто большее, чем сама Альбертина. Попробуем обострить ситуацию. Как, например, мужчина может любить женщину, если он отчетливо видит, что она мелочна, вульгарна или не очень умна? Или, например, что же именно может любить женщина после пяти лет знакомства, когда она знает мир твоих механизмов наизусть? И что означает "любить в ней нечто большее, чем она сама?". В эпизоде с лектором и аудиторией мы ту же самую ситуацию обозначили словами - "неизвестно, кто кому лекцию читает". И в первом, и во втором случае из системы причин и следствий ничего не вытекает.
Французский поэт Поль Валери говорил, что все составное, производимое из частей, делается людьми, а все несоставное происходит само собой. Герой Пруста имеет дело с чем-то несоставным, вдруг само собой воплотившимся в его любовь к Альбертине. Метафорически выражаясь, можно так определить разницу. Человек мыслит фрагментами, которые он соединяет в разные сочетания и комбинации. "Что я люблю в ней - глаза, грацию, нежный нрав, способность к самопожертвованию?" - это типично составной стиль мышления. А Бог мыслит всем человечеством сразу. И всей историей человечества и отдельного человека, Марселя Пруста, например, сразу, в одно мгновение. И мы, люди, совершая движение в потоке истории, своей личной или истории человечества, как бы догоняем или все время постигаем раз и навсегда случившуюся "мысль Бога". Можно попробовать на вкус и другую метафору. Можно сказать, что акт любви, однажды случившийся в мироздании, одновременно случился во всех известных и не известных человечеству любовных историях: Тристана и Изольды и моей собственной, любви птиц под окном, любви Мамардашвили к Марселю Прусту, и так до бесконечности. Это и будет то самое "абстрактное другое", о котором говорит гениальный философ. Или мы можем вернуться к нашей метафоре и сказать, что Марсель любит в Альбертине яблоко, и Бог любит в Марселе и Альбертине яблоко, и, когда Марсель смотрит на Альбертину и понимает, что он любит в ней нечто большее, чем она сама, он любит в ней "яблоко" Господа Бога, и его любовь неуничтожима во всех точках бесконечного пространства. И каждый раз, когда я вижу в женщине то, что увидел Марсель в Альбертине, я люблю ее его любовью. Или можно сказать, что Марсель полюбил Альбертину любовью Валерия Бондаренко. Потому что внутри яблока нет первых, и нет последних. Все реальное реально раз и навсегда.

(с) В. Бонд. "48 часов"