Царство Ночи… еще никогда любовь не была такой пугающей…

Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.

Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:

Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.

Никогда не влюбляйся в смертного.

Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.

ГЛАВА 1

– Ровена, Кестрель и Джейд... – произнесла Мэри-Линетт, когда они с Марком проходили мимо старой викторианской фермы.

– Что?..

– Ровена, Кестрель и Джейд. Так зовут девушек, которые скоро сюда приедут. – В руках у Мэри-Линетт был складной стул, поэтому она лишь кивнула головой в сторону дома. – Это племянницы миссис Бердок. Ты что, забыл? Я же тебе говорила: они приезжают к ней жить!

– Что-то не припомню, – буркнул Марк, поправляя на плече телескоп. Они с Мэри-Линетт взбирались на холм, поросший толокнянкой. Краткий ответ означал – Мэри-Линетт хорошо знала своего брата, – что он испытывает сильное смущение.

– У них прелестные имена. И сами они, должно быть, очень милые девушки. Во всяком случае, так говорит миссис Бердок.

– Миссис Бердок чокнутая.

– Нет. Она просто странная. А вчера она мне сказала, что все ее племянницы – писаные красавицы, что они великолепны, каждая по-своему. Думаю, миссис Бердок преувеличивает, но она в этом убеждена.

– Тогда им нужно не сюда, а в Калифорнию, – как всегда, пробурчал себе под нос Марк, – позировать для модных журналов.

Наконец они добрались до вершины холма.

– Где тебе поставить телескоп?

– Прямо здесь.

Мэри-Линетт опустила складной стул, слегка утоптала землю, чтобы ровно установить телескоп, и, как бы между прочим, сказала:

– Знаешь, я подумала, может, нам прийти сюда завтра и познакомиться с ними... ну, хотя бы просто поздороваться...

– Может, хватит? – резко оборвал ее Марк. – Я сам могу о себе позаботиться. Если я захочу встречаться с девушкой, то познакомлюсь с кем-нибудь сам, без твоей помощи.

– Ну ладно, хорошо-хорошо. Поосторожней с окуляром, пожалуйста...

– И что, по-твоему, мы им скажем? Добро пожаловать в Вересковый Ручей, где никогда ничего не происходит? Где койотов больше, чем людей? Где единственным развлечением являются мышиные бега в баре «Золотой ручей» по субботам?

– Ну ладно тебе, успокойся... – вздохнула Мэри-Линетт.

Она взглянула на младшего брата. Он стоял на вершине высокого холма, освещенного последними лучами заходящего солнца: здоровый загар, румянец на щеках... Его черные волосы блестели так же, как у Мэри-Линетт, и глаза были такими же синими и ясными, а взгляд таким же живым. Сейчас просто невозможно было себе представить, что в жизни Марка был хоть один печальный день.

Однако в детстве Марк ужасно страдал от астмы и был худеньким – кожа да кости. Каждый вдох давался ему с трудом. Когда ему было всего два года, он, борясь со смертью, почти целый год провел в кислородной палатке. Мэри-Линетт, которая была старше Марка всего на полтора года, каждый день спрашивала родителей, вернется ли когда-нибудь ее маленький братик домой.

Ему выпало на долю тяжелое испытание. Малыш был в этой палатке совсем один, даже мама не могла его погладить по голове или поцеловать. И это не прошло бесследно. Домой он вернулся робким и пугливым, все время цеплялся за мамину руку, долго не мог заниматься спортом, как другие дети. И хотя все это было давным-давно (в этом году Марк перешел в старшие классы), он по-прежнему робел, а если его «доставали», мгновенно вспыхивал и мог наговорить лишнего.

Мэри-Линетт хотелось, чтобы одна из приезжих девушек ему понравилась, чтобы он стал более раскованным, уверенным в себе. Может, ей как-нибудь удастся это устроить...

– О чем ты задумалась? – подозрительно спросил Марк.

Мэри-Линетт смутилась, заметив его пристальный взгляд.

– Ну... например, о том, что сегодня хорошо будет наблюдать за звездами, – тихо ответила она. – Август для этого – лучший месяц. Воздух такой теплый и тихий. А вот и первая звезда! Загадывай желание!

Она показала на яркую точку над южным горизонтом. Удалось! Марк отвлекся, глядя на небо.

Мэри-Линетт уставилась в его темный затылок. «Если бы это могло сбыться, я загадала бы для тебя целый любовный роман. И для себя тоже... Но что в том проку? Здесь нет никого, с кем стоило бы закрутить роман».

Никто из ее школьных приятелей – может быть, кроме Джереми Лаветта, – не понимал, почему она интересуется астрономией и что она чувствует, глядя в звездное небо. Впрочем, Мэри-Линетт это не очень огорчало. Но временами она ощущала какую-то смутную тоску... Если бы хоть кто-то мог ее понять! И если уж загадывать желание, то пусть оно будет об этом... О том, чтобы кто-то вместе с ней смотрел в ночное небо.

Ну, довольно. Все это пустое. К тому же они загадывали желание совсем не на звезду – только Марку об этом лучше не говорить. Это была планета. Планета Юпитер.

Марк тряхнул головой. Тяжело ступая, он спускался вниз по тропинке, вьющейся через кусты медвежьей ягоды и заросли болиголова. Вообще-то надо было извиниться перед Мэри-Линетт. Меньше всего ему хотелось ее обидеть: сестра была единственным человеком, с кем он старался быть добрым и вежливым.

Но почему она вечно все за него решает? Взять хотя бы эту ерунду с загадыванием желаний. Впрочем, Марк ничего и не загадал, однако сейчас подумал: если бы я загадал желание... правда, я все равно не загадал бы... это так пошло, так глупо... Но если бы я загадал... я хотел бы, чтобы хоть что-то в нашей жизни изменилось.

«Дикость какая-то», – решил про себя Марк, и ему вдруг стало не по себе. Он шел по склону холма, погружаясь в сгущающуюся тьму.

Джейд вглядывалась в сверкающую бриллиантовую точку, застывшую над южным горизонтом. Она знала, что это – планета. Последние две ночи Джейд наблюдала, как эта яркая точка в сопровождении крошечных блесток света – должно быть, спутников – двигалась по небу. Там, откуда приехала Джейд, никто не загадывал желаний на звезды, но эта планета была для нее почти другом. Планета-путешественница, как и сама Джейд. Наблюдая за ней этой ночью, Джейд вдруг ощутила зарождающуюся в глубине души надежду. Следовало признать, что начало путешествия оказалось не слишком многообещающим. Ночь была подозрительно тиха и спокойна, с дороги не доносилось ни звука. Джейд устала, и почему-то ей было тревожно. К тому же она ужасно проголодалась. Обернувшись, Джейд взглянула на сестер:

– Ну и где же она?

– Не знаю, – мягкий, спокойный голос Ровены прозвучал на этот раз подчеркнуто ровно. – Потерпи.

– Может, нам стоит ее поискать?

– Нет, – сказала Ровена. – Ни в коем случае. Вспомни, о чем мы договорились.

– Может, она забыла, что мы должны приехать, – предположила Кестрель. – Она стара, как мумия, из нее уже песок сыплется.

– Не смей так говорить! Веди себя прилично, – по-прежнему мягко, но уже теряя терпение проговорила Ровена.

Ровене было девятнадцать лет. Высокая и стройная, как рябина, она держалась с достоинством и была спокойной и кроткой, если ей удавалось с собою справиться. У нее были светло-карие глаза и длинные волосы теплого каштанового цвета, волнами струившиеся по спине.

Золотые волосы семнадцатилетней Кестрель развевались, словно крылья птицы. Янтарные глаза напоминали глаза ястреба, и кротости в ней не было ни капли.

Джейд, самой младшей, только что исполнилось шестнадцать. Она не походила ни на одну из своих сестер. У нее были зеленые, словно нефрит, глаза, а лицо скрывала вуаль белокурых волос. Люди считали ее безмятежной, но они ошибались. Джейд постоянно находилась либо в состоянии безумного восторга, либо в таком же безумном беспокойстве и растерянности.

В данный момент ее терзало беспокойство. Она тревожилась о своем видавшем виды сафьяновом чемодане полувековой давности: из него не доносилось ни звука.

– Эй, почему бы вам на пару не пройтись немного вниз по дороге? Может, вы ее увидите?

Сестры переглянулись.

Ровена и Кестрель редко сходились во взглядах, но в том, что касалось Джейд, они были единодушны. И сейчас она видела, что сестры вот-вот ополчатся на нее.

– Еще чего! – взвилась Кестрель, сверкнув зубами. А Ровена добавила:

– По-моему, ты что-то задумала. Что ты затеваешь, Джейд?

Джейд привела мысли в порядок и взглянула на Ровену со всем простодушием, на какое была способна. Она все еще надеялась...

Некоторое время сестры пристально смотрели на нее, затем переглянулись.

– Похоже, придется идти пешком, – сказала Кестрель Ровене.

– Ничего, бывает и хуже.– Ровена откинула со лба прядь каштановых волос и оглядела автобусную остановку: стеклянная кабинка – три стенки и навес, ободранные деревянные скамейки. – Если бы здесь был телефон...

– Но его здесь нет. И отсюда до Верескового Ручья двенадцать миль. – Золотистые глаза Кестрель блеснули злорадством. – Наверное, придется оставить багаж здесь.

Джейд пронзила тревога.

– Нет, нет!!! Там мои... Там вся моя одежда! Пойдемте! Двенадцать миль – это не так уж далеко.

Одной рукой она подхватила простую, самодельную клетку с котенком – деревянную с железными прутьями, а другой – чемодан.

Джейд прошла довольно далеко, прежде чем услышала позади себя хруст гравия. Сестры следовали за ней: Ровена – терпеливо вздыхая, а Кестрель – тихонько посмеиваясь; в свете звезд ее волосы отливали старинным золотом.

Узкая дорога была темной и пустынной, но уже не безмолвной: со всех сторон доносились едва различимые звуки, вливаясь в стройный хор ночной тишины. Джейд с восторгом вслушивалась в эту музыку, но ей мешал наслаждаться ее чемодан, который, казалось, с каждым шагом становился все тяжелее. К тому же ей очень хотелось есть. Она понимала, что Ровене об этом лучше не говорить, и от этого чувствовала себя совсем слабой и несчастной.

Наконец, когда Джейд почти сдалась и решила поставить чемодан на землю и отдохнуть, в ночном хоре она услышала некий новый звук.

Их догонял автомобиль. Мотор работал так громко, что казалось, будто машина едва тащится. Но когда автомобиль пролетел мимо, Джейд поняла, что на самом деле он ехал на большой скорости. Раздался скрежет гравия, машина остановилась и дала задний ход. Из окна на Джейд смотрел молодой человек со светлыми и, похоже, давно немытыми волосами. Рядом с ним сидел темноволосый парень в жилете на голое тело и жевал зубочистку. Парни были примерно одного возраста с Ровеной, оба бронзовые от загара.

Джейд с любопытством уставилась на них. Они разглядывали Джейд с не меньшим любопытством. Затем стекло окошка скользнуло вниз. Джейд поразило, как быстро это произошло.

– Подвезти? – Хмурое лицо водителя неожиданно осветилось белозубой улыбкой.

Джейд посмотрела на Ровену и Кестрель, которые уже почти догнали ее. Кестрель промолчала, глядя на автомобиль сквозь густые ресницы сузившимися янтарными глазами. Карие глаза Ровены излучали теплоту.

– Мы бы не против...– Ровена нерешительно улыбнулась. – Но нам нужно на ферму Бердок. Наверное, вам не по пути...

– Да знаю я это место. Это здесь, недалеко, – сказал тот, что в жилете, не вынимая изо рта зубочистки. – Для вас, леди, – все, что пожелаете!

Эта фраза, по-видимому, представлялась ему верхом галантности.

Парень открыл дверцу и вышел из автомобиля.

– Одна может сесть впереди, а я с остальными устроюсь сзади. Везет мне, а? – сказал он, взглянув на водителя.

– Везет, – вновь широко улыбнулся тот и открыл свою дверцу. – Клетку можете поставить впереди, а чемодан – в багажник.

Ровена улыбнулась Джейд, и та поняла, о чем думает сестра. «Неужели здесь все так приветливы?»

Девушки пристроили свои вещи и сели в машину: Джейд – впереди, рядом с водителем, Ровена и Кестрель – сзади, по обе стороны от парня в жилете. Через минуту они уже мчались вниз по дороге со скоростью, которая привела Джейд в восторг. Под шинами колес скрежетал гравий.

– Я – Вик, – представился водитель.

– А я – Тодд, – сказал парень в жилете.

– Я – Ровена, это – Кестрель. А впереди – Джейд.

– Вы подруги?

– Нет, сестры, – подала голос Джейд.

– Вы не похожи на сестер.

– Все так говорят.

Джейд имела в виду всех, кого они встретили с тех пор, как убежали из дома. Дома все прекрасно знали, что они сестры.

– А что вы делаете здесь так поздно? – спросил Вик. – Это не место для хороших девочек.

– А мы не хорошие девочки, – рассеянно возразила Кестрель.

– Но очень стараемся, – сверкнув глазами на сестру, с упреком сказала Ровена. И объяснила Вику: – Мы ждали нашу тетушку Опал на автобусной остановке. Она должна была нас встретить, но так и не пришла. Мы приехали жить на ферму Бердок.

– Старуха Бердок – ваша тетка? – Тодд выронил изо рта зубочистку. – Эта чокнутая дряхлая летучая мышь?

Вик обернулся к нему, и оба захохотали, качая головами.

Джейд отвернулась от Вика и уставилась на клетку с котенком, прислушиваясь к слабому попискиванию, которое означало, что Тигги проснулся.

Она ощутила смутное беспокойство... Эти два парня выглядели вполне дружелюбными, и все же они были не так просты, как казались. Но ей очень хотелось спать, и голова от голода была совсем пустая.

Они довольно долго ехали молча, прежде чем Вик снова заговорил:

– Вы когда-нибудь раньше бывали в Орегоне?

Джейд вздрогнула от неожиданности и пробормотала:

– Нет.

– Здесь попадаются классные места. Совсем безлюдные. Как, например, это. Раньше Вересковый Ручей кишел золотоискателями. Но золото кончилось, железную дорогу проложили в стороне отсюда, и город почти вымер. Скоро это место снова станет пусто...

В голосе Вика слышался многозначительный намек, но Джейд не поняла, что он имел в виду.

– Это место выглядит довольно спокойным, – донесся с заднего сиденья вежливый голос Ровены.

Вик высокомерно фыркнул:

– Да нет, спокойным его не назовешь. Взять хотя бы эту дорогу. Вон до тех ферм отсюда несколько миль, верно? Даже если вы станете кричать изо всех сил, вас никто не услышит.

Джейд снова вздрогнула. «Что за странные вещи он говорит?»

Все еще стараясь поддержать светскую беседу, Ровена сказала:

– Ну, вы же с Тоддом услышите.

– Я имею в виду, никто, кроме нас.

В голосе Вика Джейд почувствовала нетерпение. Автомобиль двигался все медленней. Вик свернул на обочину и затормозил.

– Никто даже слушать не станет. – Он обернулся и окинул взглядом заднее сиденье.

Джейд тоже обернулась и увидела ухмылку Тодда – широкую, ослепительную ухмылку.

– Это точно, – согласился Тодд. – Кроме нас с вами, здесь никого нет. Поэтому, может, вам лучше слушаться нас, а?

Джейд увидела, как одной рукой он сжал плечо Ровены, а другой – запястье Кестрель.

Ровена все еще сохраняла вежливый и недоуменный вид, а Кестрель уставилась на дверцу автомобиля. Джейд поняла: она ищет ручку. Но ручки не было.

– Дохлый номер, – заявил Вик. – Эта машина – просто груда хлама. Задние дверцы изнутри не открываются.

Он схватил Джейд за руку так крепко, что ей стало больно.

– Ну а теперь девочки будут хорошими и покладистыми, и никто их не обидит.

ГЛАВА 2

– Мы, знаете ли, парни одинокие, – с издевкой сказал Тодд. – Здесь нет девушек нашего возраста, и когда нам встречаются три хорошие девушки, такие, к примеру, как вы... ну, ясное дело, нам хочется познакомиться с ними поближе. Понимаете?

– И если мы поладим, то хорошо развлечемся вместе, – вставил Вик.

– Развлечемся? О нет... – испугалась Ровена. Джейд поняла, что сестра поймала обрывок мысли Вика и теперь с трудом сдерживается, чтоб не выведать дальнейшего.

– Кестрель и Джейд слишком молоды для этого. Извините, но мы вынуждены отказаться.

– Я не согласилась бы, даже если бы была достаточно взрослой, – сказала Джейд. – Только парни думают вовсе не об этом... Они имеют в виду...

Джейд мысленно передала Ровене кое-какие образы, которые она выудила из головы Вика.

– О господи... – по-прежнему ровным голосом проговорила та. – Джейд, ты ведь знаешь, мы договорились не шпионить за людьми.

Да, но ты только посмотри, о чем они думают, беззвучно произнесла Джейд, считая, что раз нарушила одно правило, то можно нарушить и остальные.

– Слушай... – Вик почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Он схватил Джейд за другую руку и слегка встряхнул, заставив повернуться к себе. – Хватит болтать, мы не для этого сюда приехали. Ясно?

Мгновение Джейд изучала его, затем обернулась и вопросительно посмотрела на сестер.

Она ощутила досаду и разочарование Ровены. Лицо сестры, обрамленное каштановыми волосами, было бледным. Кестрель сидела нахмурившись, ее золотистые волосы потускнели.

Ну? – молча обратилась Кестрель к Ровене.

Ну? – так же молча спросила и Джейд, извиваясь в руках у Вика, который пытался теснее прижать ее к себе. Скорей, Ровена! Он меня щиплет.

Думаю, у нас нет выбора, беззвучно ответила Ровена.

Джейд тут же повернулась к Вику. Он все еще пытался прижать ее к себе и удивлялся, почему у него ничего не выходит. Джейд перестала сопротивляться и позволила ему притянуть себя поближе. Затем спокойно высвободила одну руку. Удар пришелся как раз в челюсть. Его зубы щелкнули, а голова откинулась назад, обнажив незащищенное горло. Рванувшись вперед, Джейд впилась в него зубами...

Она испытывала смешанное чувство возбуждения и вины: еще минуту назад она и представить себе не могла, что способна напасть на человека, который находится в сознании, бороться с ним... Джейд привыкла пользоваться податливостью загипнотизированной жертвы... Но она также знала, что ее инстинкты должны действовать ничуть не хуже, чем у любого охотника, который всю свою жизнь добывает пропитание, подкарауливая свою жертву и нападая на нее. В ней самой природой было заложено оценивать все, что ни увидишь, с точки зрения: еда это или нет? Можно ли ее добыть? В чем ее уязвимое место?

Только вот наслаждаться своей добычей Джейд не следовало бы. Это противоречило тому, ради чего они с Ровеной и Кестрель приехали в Вересковый Ручей.

Краем сознания она следила за тем, что происходит на заднем сиденье. Ровена подняла вверх руку Тодда, когда тот попытался ее схватить. Кестрель, сидевшая с другой стороны, сделала то же самое.

Ошеломленный Тодд попробовал было сопротивляться:

– Эй... эй, вы что!..

Ровена укусила его.

– Что вы делаете?!

Кестрель последовала ее примеру.

– Кто вы? Какого черта? Отстаньте!

Тодд задергался в конвульсиях, но тут же затих: Ровена и Кестрель погрузили его в транс.

Прошло еще около минуты, прежде чем Ровена сказала:

– Довольно.

Ну, Ровена... Еще немножко, беззвучно произнесла Джейд.

Довольно. Прикажи ему забыть обо всем... и узнай, где находится ферма Бердок.

Джейд легонько коснулась сознания Вика щупальцем своей мысли. Затем щупальце втянулось, Джейд оторвалась от своей жертвы и, сложив губы бантиком, как для поцелуя, разжала руки. Вик обмяк, как большая тряпичная кукла, и застрял между рулем и дверцей автомобиля.

– Ферма сзади. Нам нужно вернуться назад, к развилке. Странно все это... – добавила Джейд в недоумении. – Он действительно думал, что с нами ему все сойдет с рук, потому что... в общем, из-за чего-то такого, что связано с тетей Опал. Я не поняла, в чем дело.

– Может, потому что она свихнулась, – безразлично сказала Кестрель. – А Тодд считал, что ему все можно, потому что его отец – Старейшина.

– У них нет Старейшин, – с чувством превосходства уточнила Джейд. – Наверное, он губернатор, шериф или кто-нибудь еще в этом роде.

Ровена нахмурилась.

– Что ж. Нас вынудили это сделать. Крайний случай. Но впредь нужно помнить, о чем мы договорились.

– До следующего крайнего случая, – улыбнулась Кестрель из окна автомобиля ночной тьме.

Стараясь предотвратить перепалку между сестрами, Джейд спросила:

– Ну что, оставим их прямо здесь?

– Почему бы нет? Через несколько часов они проснутся, – небрежно бросила Кестрель.

Джейд взглянула на Вика. Две маленькие ранки в том месте, где ее зубы пронзили кожу, почти затянулись. К завтрашнему дню останутся лишь бледные розоватые отметины, как от пчелиных укусов.

Они снова шли по дороге со своими чемоданами. Но теперь Джейд чувствовала себя прекрасно. Все дело было в еде – она насытилась кровью, зарядилась энергией и могла сейчас горы свернуть. Она бодро шагала, размахивая чемоданом и клеткой, в которой ворчал Тигги.

Это было просто замечательно: идти одной, окутанной теплым ночным воздухом, когда рядом никто не хмурится с неодобрением. Замечательно слушать, как олени, кролики и мыши пасутся на окрестных лугах. Джейд переполняла радость. Никогда еще она не ощущала такой свободы.

Они подошли к развилке.

– Как здесь хорошо, правда? – тихо произнесла Ровена, оглядываясь вокруг. – Это настоящий живой мир. И мы имеем на него такие же права, как и любой другой.

– Думаю, все дело в крови, – возразила Кестрель. – Оказывается, у диких людей она гораздо вкуснее, чем у тех, которых мы держим для еды. Почему наш дорогой братец никогда не говорил нам об этом?

«Эш...», – вспомнила Джейд, и ее будто обдало холодным ветром! Она быстро оглянулась, но не в поисках автомобиля... Не затаилось ли там, во тьме, что-то безмолвное и страшное? Внезапно Джейд поняла, каким хрупким и призрачным было ее счастье.

– Нас поймают? – спросила она Ровену. На мгновение она вновь почувствовала себя шестилетней девочкой, ищущей защиты у старшей сестры.

И Ровена, лучшая сестра на свете, тотчас ответила:

– Нет.

– Но если Эш поймет... Ведь он единственный, кто может догадаться...

– Мы не допустим, чтобы нас поймали. Никто не догадается, что мы здесь.

Джейд облегченно вздохнула. Она поставила чемодан и протянула Ровене руку. Та сжала ее.

– Вместе навсегда!

Кестрель, которая шла на несколько шагов впереди, бросила быстрый взгляд через плечо. Затем вернулась назад и накрыла ладонью руки сестер:

– Вместе навсегда!

Ровена произнесла эти слова торжественно, Кестрель – слегка прищурив янтарные глаза, а Джейд – с полной решимостью.

Они продолжили свой путь, и Джейд вновь чувствовала себя бодрой и радостной, наслаждаясь бархатной темнотой ночи.

Дорога была немощеной и грязной. Они миновали луга и сосновый бор. Слева, вдали от дороги, показалось здание какой-то фермы. И наконец впереди, у самого конца шоссе, они увидели еще один дом.

– Вот он, – сказала Ровена.

Джейд тоже его узнала: это был тот самый дом с фотографий, которые присылала им тетя Опал, – двухэтажный, окруженный верандой, с высокой крышей и множеством архитектурных украшений. В центре крыши возвышался купол, а на кровле амбара красовался флюгер.

– Настоящий флюгер! Джейд замерла от восторга, разглядывая его. Она чувствовала себя на вершине блаженства.

– Мне он нравится, – произнесла она торжественно. Ровена и Кестрель тоже остановились. Но им этот дом не внушал благоговения. Ровена глядела на него с нескрываемым ужасом.

– Развалина, – вздохнула она. – Взгляните на флюгер – краска почти облезла... На фотографиях этого не было видно.

– А веранда! – поддержала ее Кестрель. – Она просто рассыпается, в любую минуту может рухнуть.

– Сколько работы, – прошептала Ровена. – Сколько труда понадобится, чтобы привести все это в порядок...

– И сколько денег, – добавила Кестрель.

Джейд холодно взглянула на них. «Зачем восстанавливать? Какая разница? Мне и так нравится», – подумала она. Поджав губы, Джейд подхватила свой багаж и направилась к дому. Усадьбу окружал ветхий, почти повалившийся забор с калиткой, до которой страшно было дотронуться. За забором, на заросшей бурьяном тропинке, был свален в кучу штакетник, выкрашенный белой краской. Похоже, кто-то собирался чинить забор, но руки так и не дошли.

Джейд поставила чемодан и клетку с котенком и попыталась открыть калитку. К ее удивлению, калитка сразу поддалась.

– Может, она не так уж и хорошо выглядит, но все-таки... – Джейд не успела закончить: на нее упала калитка. – ...но все-таки она наша, – договорила Джейд, пока Ровена и Кестрель помогали ей подняться.

– Нет, она теткина, – возразила Кестрель. Ровена откинула назад волосы и сказала:

– Идемте.

В одной из ступенек крыльца не хватало доски; кое-где прорехи зияли и в настиле веранды. Прихрамывая, но сохраняя довольный и величественный вид, Джейд обошла дырку. Оказалось, что здесь все сделано из дерева, и это приятно волновало Джейд. Дома к дереву питали особое почтение... и старались его избегать.

«Чтобы жить в этом мире, нужно быть ужасно внимательной, – подумала Джейд. – Иначе придется ходить с синяками».

Ровена и Кестрель постучали в дверь: Ровена – вежливо, костяшками пальцев, Кестрель – громко, ребром ладони.

В доме никто не отозвался.

– Похоже, ее нет дома, – сказала Ровена.

– Она передумала. Она не хочет нас видеть, – сверкнула золотистыми глазами Кестрель.

– Может, она пошла не на ту остановку? – предположила Джейд.

–Так и есть! Держу пари, что так оно и есть, – сказала Ровена. – Бедная старушка... она, наверно, до сих пор нас ждет и уже думает, что мы раздумали и не приедем.

– Иногда ты бываешь не совсем тупой, – заметила Кестрель, взглянув на Джейд.

В ее устах это была высочайшая похвала.

Джейд не подала виду, что польщена «похвалой» сестры, и предложила:

– Ну что, может, войдем? Когда-нибудь она же вернется.

– Люди запирают свои дома на замки... – начала было Ровена.

Но оказалось, что этот дом не заперт. Круглая ручка двери повернулась под рукой Джейд. Все трое вошли в дом.

Внутри было темно. Темнее даже, чем снаружи, в безлунной ночи. Но через несколько секунд глаза Джейд привыкли к темноте.

– А здесь вовсе не так плохо!

Они стояли посреди старомодной, но красивой гостиной, набитой громоздкой мебелью – разумеется, деревянной, темной и тщательно отполированной. Столы были уставлены мраморными статуэтками.

Ровена отыскала выключатель, и комнату залил яркий свет. Прищурившись, Джейд увидела, что стены бледно-зеленого цвета отделаны зелеными панно более темного оттенка и резными деревянными панелями. Ее охватило чувство покоя и защищенности, будто она всегда жила здесь. Может, все дело в старинной массивной мебели?

Она бросила взгляд на Ровену: та, постепенно расслабляясь, разглядывала все вокруг. Встретившись глазами с Джейд, она улыбнулась и кивнула:

– Да.

Мгновение Джейд наслаждалась триумфом: в течение пяти минут она дважды оказалась права! Но тут она вспомнила о своем чемодане и заторопилась:

– Давайте осмотрим весь дом. Я поднимусь наверх, а вы поглядите здесь.

– Просто ты хочешь занять лучшую спальню, – заявила Кестрель.

Не обращая на нее внимания, Джейд помчалась наверх по широким, застланным ковром ступенькам лестницы. Наверху было несколько просторных спален. Она хотела занять вовсе не лучшую спальню, а самую дальнюю. В самом конце холла находилась комната со стенами цвета морской волны. Джейд захлопнула за собой дверь и положила чемодан на кровать. Затаив дыхание, она открыла замок и подняла крышку.

– Ой, нет! Нет, только не это...

Она слышала, как сзади скрипнула дверь, но даже не обернулась: ей было не до того.

– Что ты делаешь? – раздался голос Кестрель.

– Они умерли! – запричитала Джейд, прервав свои отчаянные усилия воскресить двух котят.

– А ты чего ожидала? Им же надо было чем-то дышать, идиотка! Думаешь, они два дня могли обходиться без воздуха?

Джейд шмыгала носом.

– Ровена предупреждала тебя, что ты можешь взять только одного.

Джейд всхлипнула еще громче и сердито уставилась на сестру.

– Я все поняла... Поэтому и положила этих двух в чемодан.

У нее началась икота.

– В конце... концов, с Тигги все в порядке...

Она опустилась, на колени и стала разглядывать кошачью клетку, чтобы убедиться, что Тигги жив и здоров. Из клубка черного меха сверкнули золотистые глаза. Котенок прижал уши и зашипел. Джейд приподнялась: этот уж точно был в полном порядке.

– За пять долларов я могу позаботиться о дохлых, – предложила Кестрель.

– Нет! – вскочила Джейд, закрывая собой котят и выставив вперед пальцы, словно когти.

– Я вовсе не об этом, – оскорбилась Кестрель. – Я не ем падаль. Ну ладно, если ты не сумеешь избавиться от них, Ровена что-нибудь придумает. Черт возьми, детка, ты же вампир! – добавила она, увидев, как Джейд баюкает безжизненные тельца у своей груди. – Не забывай об этом!

– Я хочу их похоронить, – сказала Джейд. – У них должны быть похороны.

Кестрель вытаращила глаза, повернулась и вышла из комнаты. Джейд завернула трупики котят в куртку и на цыпочках вышла вслед за сестрой.

«Лопата, – подумала она. – Где же здесь лопата?»

Стараясь не попасться на глаза Ровене, она крадучись прошла через первый этаж. Все комнаты здесь походили на гостиную: импозантные, в духе утонченного декаданса. Кухня оказалась огромной. В ней был очаг, а рядом с задней дверью – чулан для грязного белья. Здесь же была дверь, ведущая в подпол.

Джейд стала осторожно спускаться вниз. Она не могла включить свет, так как обеими руками держала котят, завернутых в куртку. К тому же она не видела ничего у себя под ногами и каждый шаг делала на ощупь.

В конце лестницы она споткнулась обо что-то мягкое и упругое. Что-то преградило ей путь.

Джейд с опаской вытянула шею и заглянула вниз через сверток с котятами.

Внизу трудно было что-либо рассмотреть. Свет, проникающий из кухни, Джейд закрывала собственным телом. Но то, что лежало у нее под ногами, было похоже на кучу старого тряпья. Скомканного старого тряпья.

Джейд почувствовала что-то очень, очень плохое. Она ткнула носком эту кучу. Куча слегка поддалась. Джейд глубоко вздохнула и толкнула сильнее.

Внутри что-то было. Что-то большое. Учащенно дыша, Джейд посмотрела вниз и завизжала. Визг был требовательный и пронзительный. Джейд невольно добавила к нему безмолвный крик:

Ровена! Кестрель! Скорее сюда!

В подвале мгновенно зажегся свет: Ровена и Кестрель с громким топотом спускались по лестнице.

– Сколько раз я тебе говорила, – начала было Ровена, – мы не должны использовать нашу...

Внезапно она умолкла.

– Думаю, это наша тетя Опал, – сказала Джейд.

ГЛАВА 3

– Да, видок у нее не очень... – Кестрель смотрела вниз через плечо Ровены.

– Бедная! – Ровена опустилась на ступеньку. Старая тетя Опал превратилась в мумию. Ее кожа стала желто-коричневой, жесткой и гладкой. Почти прозрачной. И это было все, что от нее осталось. Кожаный чехол, обтягивающий кости. Волос вообще не было. Вместо глаз зияли черные дыры. Нос провалился.

– Бедная тетушка. – На карие глаза Ровены навернулись слезы.

– Мы будем выглядеть так же, когда умрем, – задумчиво проговорила Кестрель.

Джейд топнула ногой.

– Нет, вы только поглядите! Вы что, не видите? Посмотрите сюда! – В бешенстве она взмахнула ногой, указывая на грудь мумии. Из нее торчала штакетина, острая и длинная. Толстая в основании, она сужалась в том месте, где вошла в грудь тети Опал. На ней еще остались следы белой краски. Несколько штакетин валялось на полу подвала.

– Бедняжка, – сказала Ровена. – Она, наверное, упала, когда несла их.

Джейд и Кестрель переглянулись. В золотистых глазах Кестрель промелькнуло раздражение. Джейд и Кестрель редко сходились во взглядах, но в своем мнении о Ровене они были солидарны.

– Ровена, – раздельно произнесла Кестрель, – ее убили, убили колом.

– О нет!

– О да! – воскликнула Джейд. – Кто-то ее убил. И этот кто-то знал, что она вампир.

Ровена покачала головой.

– Но кто мог знать об этом?

– Ну... – Джейд задумалась. – Другой вампир.

– Или охотник на вампиров, – предположила Кестрель.

Пораженная Ровена подняла глаза.

– Их не существует в природе. Это просто страшилка для детей... Вы же знаете.

Кестрель пожала плечами, но ее золотистые глаза потемнели.

Мысли Джейд беспокойно заметались: сначала сладкое ощущение свободы, охватившее ее недавно на дороге, потом мирный покой гостиной... и теперь – вот это. Она почувствовала пустоту и одиночество.

Ровена сидела на ступеньках. Она так устала и так была поглощена свалившимися на них новыми заботами, что даже не убрала со лба упавшую прядь волос.

– Возможно, мне не следовало приводить вас сюда, – тихо сказала она. – Может быть, здесь еще хуже.

Она больше ничего не сказала, но Джейд смогла уловить ее следующую мысль: «Возможно, нам придется вернуться».

Джейд рассвирепела.

– Ничего хуже этого быть не может! Я лучше умру, чем вернусь!

Вернуться, чтобы снова зависеть от мужчин? Чтобы выйти замуж и попасть в кабалу? Чтобы снова видеть вокруг эти хмурые лица, этих неизлечимых зануд, готовых осудить все, что ни делается, точно так же, как четыреста лет назад?

– Мы просто не можем вернуться, – сказала она.

– Вот именно, не можем, – сухо подтвердила Кест-рель. – Разве что захотим кончить так же, как тетя Опал, либо... – она сделала многозначительную паузу, – ...либо, как наш дядюшка Ходж.

Ровена подняла глаза.

– Не смей упоминать об этом!

У Джейд желудок сжался в тугой комок.

– Они этого не сделают, – проговорила она, пытаясь отогнать воскресший в памяти образ. – Они не поступят так с собственными внучками.

– Если мы не хотим возвращаться, – сказала Кест-рель, – то должны смотреть только вперед. Нужно решить, как нам теперь быть без помощи тети Опал... особенно если здесь поблизости действительно бродит охотник на вампиров. Но, прежде всего, что нам делать с этим? – Она кивнула в сторону тела.

Ровена лишь беспомощно покачала головой. Она оглядела весь погреб, словно могла найти ответ где-нибудь в углу. Затем ее взгляд упал на Джейд и задержался... Джейд почувствовала, что сестра внимательно изучает ее.

– Джейд! Что у тебя в куртке?

Джейд не могла соврать сестре. Она развернула куртку и показала Ровене котят.

– Я не думала, что мой чемодан убьет их.

У Ровены не было сил сердиться на нее. Она закатила глаза и, вздохнув, раздраженно спросила:

– Зачем ты их сюда принесла?

– Я хотела похоронить их на заднем дворе и пошла в подвал за лопатой.

Последовала долгая пауза. Джейд смотрела на сестер, те – друг на друга. Потом все трое посмотрели на котят... и, наконец, на тетю Опал.

Мэри-Линетт плакала.

Эта ночь была так прекрасна. Просто идеальная ночь для наблюдений. Неподвижный и теплый воздух создавал замечательную видимость. Световых помех почти не было. На викторианской ферме, стоявшей как раз у подножия холма, где расположилась Мэри-Линетт, светилась лишь пара окошек. Миссис Бердок была неизменно бережливой.

А вверху через все небо, словно река, протянулся Млечный Путь. В южной стороне, куда Мэри-Линетт направила свой телескоп, взошло созвездие Стрельца, которое всегда напоминало ей скорее чайник, чем лучника. Прямо над носиком чайника повисло бледно-розовое пятно, похожее на облачко пара. Но это был не пар, а звездное скопление. Звездная система туманность Лагуна. Здесь из пыли и газа умерших звезд рождались горячие молодые светила.

Все это происходило за четыре с половиной тысячи световых лет отсюда. А Мэри-Линетт глядела туда именно сейчас. Семнадцатилетнее человеческое дитя наблюдало свет рождающихся звезд в телескоп с подержанным ньютоновским рефлектором.

Временами ее переполнял благоговейный страх и... такое томление, что казалось, она сейчас разорвется на кусочки.

Сейчас Мэри-Линетт могла позволить слезам катиться по щекам: вокруг не было ни души, и не надо было даже врать про аллергию. Некоторое время она просто сидела, вытирая нос и глаза рукавом футболки.

«Ну все, хватит. Успокойся, – сказала она сама себе. – Похоже, ты просто чокнутая».

И зачем только она подумала о Джереми?! Лучше б она этого не делала. А теперь Мэри-Линетт уже не могла не вспоминать, как он пришел вместе с ней наблюдать затмение. В его обычно спокойных карих глазах сквозило волнение, казалось, он на самом деле интересуется тем, что видит, и каким-то непостижимым образом все понимает.

«Я здесь одна, кто знает тайны ночи», – романтично пропел тихий, сентиментальный внутренний голос, заставляя ее заплакать вновь.

– Да уж, это точно, – цинично ответила ему Мэри-Линетт.

Она потянулась к пакету с чипсами, который держала под складным стулом. Когда жуешь чипсы, романтические чувства моментально улетучиваются.

«Теперь Сатурн», – подумала она, стряхивая с пальцев липкие оранжевые крошки. Эта ночь в самый раз для наблюдения Сатурна: его кольца приняли почти вертикальное положение.

Мэри-Линетт спешила, так как в 23:16 должна взойти луна. Но прежде чем направить телескоп в сторону Сатурна, она бросила прощальный взгляд на Лагуну. Даже, скорее, к востоку от Лагуны, пытаясь разглядеть скопление слабо светящихся звезд. Она знала, что оно там есть, но не видела его. Ее зрение было не настолько острым. Если бы у нее был телескоп помощнее... или если бы она жила в Чили, где воздух сухой... или могла бы подняться над земной атмосферой... Тогда у нее был бы шанс. А так... Одним словом, человеческий глаз на это не способен. Зрачок человека не может расшириться больше чем на девять миллиметров. С этим ничего не поделаешь.

Но как только Сатурн оказался в ее поле зрения, фермерский дом внизу осветился мощным светом. Обычно ночью горела лишь маленькая лампочка над крыльцом, а теперь ярко сиял газовый фонарь у сарая. Вся задняя часть усадьбы была освещена будто прожектором.

Мэри-Линетт в недоумении оторвалась от телескопа. На самом деле этот свет не мешал ей: Сатурн и его кольца, которые этой ночью тонкой серебряной нитью перерезали центр планеты, все равно были видны. Но все же это странно... Миссис Бердок никогда не зажигала ночью свет во дворе.

«Это девушки, – вспомнила Мэри-Линетт. – Племянницы. Они, должно быть, приехали, и тетка показывает им свой дом». Ей стало любопытно, и она рассеянно потянулась к биноклю. Это был хороший бинокль, «Селестрон алтимес», гладкий и легкий. Она разглядывала в него все – от таинственных небесных объектов до кратеров на Луне. А сейчас он в десять раз увеличил заднюю часть дома миссис Бердок.

Однако миссис Бердок нигде не было. Мэри-Линетт хорошо видела сад, сарай и загон, где миссис Бердок держала своих коз. И еще она видела трех девушек, хорошо освещенных газовым фонарем. У одной были каштановые волосы, у другой – золотистые, а у третьей – того же цвета, что кольца Сатурна, – серебристого: такой свет излучали звезды. Девушки тащили что-то, завернутое в пластиковый мешок, здоровенный черный мешок для мусора, если Мэри-Линетт это не померещилось. Ну, и что же они делают с ним во дворе? Кажется, зарывают в землю.

Та девушка, что пониже ростом, с серебряными волосами, орудовала лопатой. Из нее вышел бы неплохой землекоп! За несколько минут она уничтожила большую часть ирисов миссис Бердок. Затем ее сменила девица среднего роста, с золотистыми волосами, потом настала очередь самой высокой, темноволосой.

Вместе они подняли огромный сверток – на вид он был более пяти футов длиной, но казался очень легким, – опустили его в яму и стали засыпать.

«Нет, – сказала себе Мэри-Линетт. – Нет, это же смешно! Не сходи с ума. Должно же этому быть какое-то логичное, совершенно простое объяснение».

Вот только именно оно ей в голову и не приходило.

Нет, нет и нет. Это тебе не «Окно во двор», и мы не в «Сумеречной зоне». Они только что закопали... нечто. Нечто... самое обычное.

Но что еще, кроме трупа, могло быть неподвижным и длиной чуть больше пяти футов? Что еще заворачивают в пластиковые мешки перед тем, как закопать?

Сердце Мэри-Линетт бешено билось. Что-то еще... Я что-то забыла... Ах да, где все же миссис Бердок?

Мэри-Линетт чувствовала, что утрачивает над собой контроль, а она этого терпеть не могла. Руки у нее так сильно дрожали, что пришлось опустить бинокль.

С миссис Бердок все в порядке. С ней все в порядке. Это же не кино! В реальной жизни ничего такого не происходит!

А что сейчас сделала бы Нэнси Дрю?

Внезапно Мэри-Линетт почувствовала, что, несмотря на охватившую ее панику, она вот-вот захихикает. Нэнси Дрю, конечно же, отправилась бы прямо сейчас вниз, на ферму, и все расследовала. Она спряталась бы в кустах и подслушала, о чем говорят девушки, а потом дождалась бы, когда они уйдут в дом, и вырыла то, что они закопали в саду.

Но в жизни так никто не поступает! Мэри-Линетт не могла даже вообразить, как она в глухую полночь роется в саду у соседей. Ее поймают, и все превратится в унизительный фарс. Миссис Бердок, целая и невредимая, выйдет из дому и поднимет шум, и Мэри-Линетт придется с ней объясняться. Нет, лучше сразу умереть.

В книге это было бы так занимательно! Но в реальной жизни?.. Она и думать об этом не желала.

Одно хорошо: Мэри-Линетт поняла, насколько абсурдными были ее подозрения. Теперь-то она точно знала, что с миссис Бердок все в порядке. И все-таки... наверно, ей не следовало сидеть здесь сложа руки. Всякий разумный человек на ее месте вызвал бы полицию.

Внезапно на нее навалилась усталость. Хватит на сегодня наблюдений. В свете фонаря с красным фильтром Мэри-Линетт взглянула на часы. Почти одиннадцать... В любом случае у нее осталось всего шестнадцать минут. Когда луна поднимется, все небо посветлеет. Но прежде чем разобрать телескоп и уйти с холма, она опять взяла бинокль: взглянуть еще разок...

В саду было пусто. И хотя фонарь уже не горел, на земле отчетливо выделялся темный прямоугольник, указывая место преступления.

Мэри-Линетт подумала, что не будет большого вреда, если она зайдет туда завтра. Она все равно собиралась это сделать. Во-первых, нужно по-соседски поприветствовать этих девушек. А еще вернуть садовые ножницы, которые одалживал отец, и нож, который миссис Бердок дала ей, чтобы открыть прилипшую крышку бензобака. И конечно же, повидать миссис Бердок и удостовериться, что все в порядке.

Эш поднялся по извилистой дороге на пригорок и остановился полюбоваться ярко сверкающей точкой на южной стороне неба. В таких вот местах, как это, где редко разбросаны одинокие провинциальные городки, действительно небо ближе. Юпитер, король планет, выглядит отсюда как НЛО.

– Где ты был? – спросил голос из темноты. – Я уже давно тебя жду.

– Где я был? – не оборачиваясь, вопросом на вопрос ответил Эш. – А где был ты? Мы договаривались встретиться на том холме, Квин. – Не вынимая рук из карманов, Эш указал локтем в сторону.

– Неправда. На этом. И я все время сидел тут, дожидаясь тебя. Ну да ладно, не будем об этом. Они здесь?

Эш повернулся и не спеша подошел к автомобилю с откидным верхом, который с выключенными фарами стоял прямо у дороги. Опершись локтем о дверцу, он поглядел вниз.

– Они здесь. Я говорил тебе, что они сбежали сюда. Это единственное место, куда они могли уйти.

– Все трое?

– Конечно, все трое. Мои сестры всегда держатся вместе.

Квин скривил губы:

– До чего же эти ламии дорожат семейными узами!

– До чего же эти искусственные вампиры... маленькие, – безмятежно парировал Эш, снова глядя на небо.

Глаза Квина сверкнули, как черные льдинки. Невысокий и хрупкий, он еще больше съежился на сиденье автомобиля.

– Хочешь сказать, что я так и не вырос? – спросил он очень тихо. – Что ж, об этом позаботился один из твоих предков.

Эш подтянулся и сел на капот автомобиля, свесив длинные ноги.

– Думаю, лично я остановлю свое старение в этом году, – мягко проговорил он, глядя вниз с холма. – Восемнадцать лет – хороший возраст.

– Возможно, если у тебя есть выбор. – Тихий голос Квина шелестел, словно опадающие мертвые листья. – Попробовал бы ты, каково это – оставаться восемнадцатилетним лет четыреста...

Эш обернулся к нему с улыбкой.

– Прими мои соболезнования. От имени моей семьи.

– А я соболезную твоей семье. У Редфернов в последнее время появились кое-какие неприятности, не так ли? Сам посуди. Сначала твой дядюшка Ходж нарушил закон Царства Ночи, за что и был соответствующим образом наказан...

– Не дядюшка, а муж моей двоюродной бабки, – вежливо прервал его Эш, подняв палец. – Он был Бердок, а не Редферн. И это случилось десять с лишним лет назад.

– Затем твоя тетка Опал...

– Моя двоюродная бабушка Опал.

– ...вдруг исчезает без следа, совершенно порывает с Царством Ночи. Наверно, ей понравилось жить у черта на куличках. Со смертными.

Эш пожал плечами, не отрывая взгляда от южного горизонта.

– У черта на куличках удобно охотиться на людей. Никакой конкуренции. И никакого давления со стороны Царства Ночи – никаких Старейшин и никаких ограничений. Бери сколько хочешь.

– И никакого контроля, – угрюмо добавил Квин, – То, что она живет здесь, не так уж и важно. Но она подстрекала твоих сестер присоединиться к ней. Ты должен был донести на них, когда обнаружил, что они тайно переписываются.

Эш пожал плечами, почувствовав неловкость.

– Закон не запрещает писать письма. И потом, я же не знал, что у них на уме.

– Дело не только в них, – все так же вкрадчиво и тихо проговорил Квин. – Разве ты не слышал, что говорят об этом твоем кузене, Джеймсе Расмуссене? Ходят слухи, что он влюбился в смертную девчонку. Что она умирала, и он без разрешения превратил ее...

Эш соскользнул с капота и выпрямился.

– Я никогда не слушаю сплетен, – солгал он на ходу. – И потом, сейчас проблема не в этом.

– Верно. Проблема в твоих сестрах и в той каше, которую они заварили. И еще в том, как ты выпутаешься из этой истории.

– Не волнуйся, Квин. Я справлюсь.

– Нет, Эш, я буду волноваться. Не пойму, как я позволил тебе втянуть меня в это.

– Ты и не позволял. Просто ты проиграл ту партию в покер.

– А ты меня надул. – Квин глядел мимо Эша, его темные глаза сузились, губы сжались в ниточку. – Я до сих пор считаю, что нужно было рассказать Старейшинам! – нервно выпалил он. – Это единственная гарантия тщательного расследования.

– Не понимаю, к чему тут особая тщательность. Они пробыли здесь всего несколько часов.

– Твои сестры – несколько часов. А твоя тетка сколько лет здесь? Десять?

– Что ты имеешь против моей тети, Квин?

– Ее муж был предателем. И она сейчас тоже предатель – ведь это она подбила девчонок сбежать. И кто знает, чем она занималась здесь в последние десять лет? Кто знает, сколько смертных узнало от нее о Царстве Ночи?

Эш пожал плечами, разглядывая свои ногти.

– Может, она никому ничего и не говорила.

– А может, уже всему городу растрепала.

– Квин, – терпеливо, как к младенцу, обратился к нему Эш. – Если моя тетя нарушила закон Царства Ночи, она умрет. Ради чести семьи. Эта история ложится на меня тенью.

– Да, единственное, на что я могу рассчитывать, – вполголоса произнес Квин, – это твоя личная заинтересованность. Ты ведь всегда старался быть первым, правда?

– Как любой другой.

– У других это не так очевидно. Последовала пауза, затем Квин спросил:

– Ну так как с твоими сестрами?

– Что с моими сестрами?

– Ты сможешь убить их, если это будет необходимо? Эш даже глазом не моргнул.

– Конечно. Ради чести семьи.

– Если они хоть словом обмолвились о Царстве Ночи...

– Они не настолько глупы.

– Они наивны. И могут попасться на крючок. Так случается, когда живешь на острове, совершенно изолированно от обычных людей. Ты не представляешь, каким хитрым бывает этот сброд.

– Зато мы знаем, какими хитрыми умеют быть мои сестры, – улыбнулся Эш. – И что они могут сделать с этим сбродом.

Впервые за все время Квин улыбнулся – обворожительно, почти мечтательно.

– Да уж... Ну ладно. Оставляю тебя, позаботься здесь обо всем сам. Думаю, ты понимаешь, что нужно проверить каждого, с кем твои девчонки вступали в контакт. Сделай все как следует, и, возможно, спасешь честь своей семьи.

– В том числе и от позора открытого суда.

– Я вернусь через неделю. И если ты к этому времени не возьмешь все под контроль, я пойду к Старейшинам. Имей в виду – не только к вашим, редферновским, Старейшинам. Я доведу это дело до сведения Общего Совета.

– Прекрасно, – сказал Эш. – Знаешь, Квин, тебе стоит найти какое-нибудь хобби. Отправляйся-ка на охоту. Похоже, у тебя депрессия.

Квин пропустил мимо ушей добрый совет Эша и коротко спросил:

– Ты знаешь, куда идти?

– Конечно. Девчонки прямо здесь, внизу. – Эш повернулся к востоку. Закрыв один глаз, он указал пальцем на полоску света в долине. – Они на ферме Бердок. Я выясню, что происходит в городе, а затем нанесу визиты этому сброду, тем, кто поближе к ферме.

ГЛАВА 4

Не зря, наверно, говорят, что утро вечера мудренее!

Проснувшись утром и окунувшись в марево горячего августовского солнца, Мэри-Линетт уже совсем не была настроена выяснять, жива ли миссис Бердок. Это было бы просто нелепо. Кроме того, у нее дел по горло: через две недели в школу. В начале июня ей казалось, что лето никогда не кончится, что она никогда не скажет: «Ох, как быстро пролетело это лето!»

«Мне нужно купить кое-что из одежды, – подумала Мэри-Линетт. – И новый рюкзак, еще тетради, и несколько маленьких фломастеров. И нужно заставить Марка сделать то же самое, потому что сам он никогда этого не сделает, а Клодин его не заставит».

Клодин, их мачеха, хорошенькая бельгийка с темными вьющимися волосами и искрящимися темными глазами, была всего на десять лет старше Мэри-Линетт и выглядела даже моложе своего возраста. Пять лет назад, когда мама только начала болеть, Клодин работала у них горничной. Мэри-Линетт любила ее, но Клодин не могла заменить им мать, и Мэри-Линетт обычно приходилось самой заботиться о Марке.

«Сегодня у меня нет времени зайти к миссис Бердок».

Весь день она занималась покупками. И только после обеда вспомнила о своей соседке.

Обедали они, как обычно, всей семьей в общей комнате перед телевизором. Мэри-Линетт уже убирала посуду, когда отец вдруг сказал:

– Вы ничего не слышали сегодня о Тодде Эйкерсе и Вике Кимбле?

– А, про этих бездельников? – пробурчал Марк.

– А что случилось? – спросила Мэри-Линетт.

– Они вроде как попали в аварию на Чилоквин-Роуд, где-то между ручьем Зеленого Орешника и Бобровым ручьем.

– Разбились на машине? – спросила Мэри-Линетт.

– Ну, не совсем, – сказал отец. – С машиной, кажется, ничего не случилось, но они оба считают, что попали в катастрофу. Парни явились домой после полуночи и заявили, что с ними там что-то произошло... Но что именно, они не знают. Они словно отключились на несколько часов.

Отец посмотрел на Марка и Мэри-Линетт.

– Ну как вам это, ребята?

– Это НЛО! – тут же воскликнул Марк, схватив со стола тарелку и подняв ее над головой.

– Что за чушь! – возмутилась Мэри-Линетт. – Ты представляешь себе, какое расстояние пришлось бы преодолеть этим зеленым человечкам? Никакого гиперпространства не существует. Ну почему людям нужно придумывать всякие небылицы, когда Вселенная и без того просто... просто кишит невероятными вещами!

Она умолкла. Семья глядела на нее с недоумением.

– Впрочем, Тодд и Вик, скорее всего, просто разбились, – сказала Мэри-Линетт, складывая грязную посуду в мойку.

Отец слегка поморщился. Клодин поджала губы. Марк ухмыльнулся:

– Хорошо, если так. Им это пошло бы на пользу, да и всему городу тоже.

Мэри-Линетт возвращалась в общую комнату, когда ее неожиданно поразила одна мысль: Чилоквин-Роуд находится справа от Канеты, другой дороги, возле которой стоит их собственный дом. Эта же дорога проходит и мимо дома миссис Бердок. От ее фермы до Чилоквин всего две мили.

Но какое отношение это имеет к тому, что случилось с Тоддом и Виком? Разве что девушки похоронили зеленого человечка, который пытался их похитить.

И все-таки Мэри-Линетт стало не по себе. Два странных происшествия в одну и ту же ночь, в одном и том же месте, в крошечном сонном городишке, где никогда ничего не случается.

«Так, сейчас я позвоню миссис Бердок. Окажется, что она жива-здорова, что с ней все в порядке, и я от души посмеюсь над этой детективной историей».

Но в доме миссис Бердок никто не подошел к телефону. В трубке раздавались ровные длинные гудки, автоответчик не включался. Наконец Мэри-Линетт повесила трубку. Ее вдруг охватило странное спокойствие. Теперь она знала, что делать.

На лестнице она столкнулась с Марком.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Слушай, если это о твоем плеере...

– Что-что?.. Да нет, это о том, что мы должны сделать сегодня ночью. – Мэри-Линетт взглянула на него: – А кстати, что там с моим плеером?

– Уф, ничего. Совсем ничего.

Мэри-Линетт тяжело вздохнула, но решила, что сейчас есть вещи поважнее плеера.

– Слушай, ты должен мне помочь. Прошлой ночью я увидела нечто странное, когда была на холме...

И она, насколько могла связно, рассказала все брату.

– А то, что случилось с Виком и Тоддом, еще более странно.

Марк покачал головой, глядя на сестру почти что с жалостью.

– Мэри, Мэри, – мягко проговорил он. – Знаешь, ты и вправду чокнутая.

– Да, я чокнутая, но это неважно. Я собираюсь сегодня ночью все выяснить.

– Что-что ты собираешься?

– Узнать, что произошло. Я просто хочу увидеть миссис Бердок. Если я поговорю с ней, мне станет немножко легче. А если я выясню, что зарыто в саду, мне станет намного легче.

– Может, они зарыли там сасквача. Наверное, поэтому его так и не нашли тогда в горах Кламата.

– Марк, ты передо мной в долгу за плеер...

– Предположим. – Марк вздохнул, затем, смирившись, пробормотал: – Ладно, я твой должник. Но прими к сведению, что я не намерен разговаривать с этими девицами.

– Тебя никто и не просит с ними разговаривать. От тебя требуется кое-что другое.

Солнце садилось. Они шли той же дорогой, которой ходили сотни раз к холму Мэри-Линетт, но на сей раз Марк нес садовые ножницы, а Мэри-Линетт – свой фонарь, с которого сняла красный фильтр.

– Неужели ты и вправду думаешь, что они укокошили старушку?

– Нет, – честно ответила Мэри-Линетт. – Я только хочу, чтобы все встало на свои места.

– Чего-чего?

– Допустим, у тебя есть какое-то представление о том, как устроен мир, но все же порой ты думаешь:

«Господи, а что, если на самом деле все не так?» Ну, например: «Что, если меня на самом деле усыновили и люди, которых я считаю своими родителями, мне вовсе не родители?» И если это вдруг окажется правдой, то все может измениться. На мгновение ты теряешь чувство реальности. Ну вот, именно так я и чувствую себя сейчас. И я хочу избавиться от этого чувства. Хочу, чтобы все было по-прежнему.

– Знаешь, в чем весь ужас? – сказал Марк. – Я, кажется, тебя понимаю.

Когда они добрались до фермы Бердок, уже совсем стемнело. Впереди, на востоке, виднелся Арктур. Казалось, звезда повисла прямо над фермой, мерцая слабым красным светом. Мэри-Линетт не стала возиться с шаткой калиткой. Она направилась к кустам черной смородины, возле которых забор из штакетника полностью повалился.

Дом миссис Бердок был похож на их собственный, но с пышной отделкой в викторианском стиле. Мэри-Линетт подумала, что все эти перила, фестоны и резные украшения придают ему причудливый вид, такой же эксцентричный, как и сама миссис Бердок. Она взглянула на окна второго этажа, за опущенной шторой промелькнула чья-то тень.

«Хорошо, – подумала Мэри-Линетт. – По крайней мере, там кто-то есть».

Они двинулись к дому по тропинке, заросшей травой. Марк вдруг попятился.

– Ты говорила, что я могу спрятаться.

– Ладно. Хорошо. Слушай, а почему бы тебе не взять эти ножницы и, как бы обходя вокруг...

– ...взглянуть на могилку сасквача? Может, еще и раскопать? Ну уж нет!

– Что ж, ладно, – спокойно согласилась Мэри-Линетт. – Тогда спрячься где-нибудь здесь и молись, чтобы они тебя не заметили, когда подойдут к двери.

А если заметят, можешь сказать, что пришел вернуть ножницы.

Заметив раздраженный взгляд брата, Мэри-Линетт поняла: один-ноль в ее пользу! Но когда Марк повернулся, чтобы уйти, она вдруг сказала:

– Марк, будь осторожен!

Он лишь отмахнулся от нее, не оборачиваясь.

Когда Марк скрылся из виду, Мэри-Линетт постучала в парадную дверь. Затем позвонила в колокольчик: звонка здесь не было, и, чтобы вызвать хозяев, нужно было дернуть за шнурок самого настоящего колокольчика. Она слышала, как звон колокольчика раздается внутри дома, но никто не открыл дверь. Тогда Мэри-Линетт постучала настойчивей и снова позвонила. Она надеялась, что дверь вот-вот откроется и на пороге появится сухонькая фигурка миссис Бердок, маленькой старушки в старом ситцевом платье с отливающими голубизной седыми волосами, и Мэри-Линетт услышит ее скрипучий голос. Но этого не случилось. Никто не появился.

Отбросив всякую вежливость, Мэри-Линетт стала одной рукой что есть силы стучать в дверь, а другой звонить. И вдруг ее охватил безотчетный страх. Настоящий страх. Ее картина мира и вправду рушилась. Миссис Бердок почти не выходила из дому и всегда откликалась на стук в дверь. К тому же Мэри-Линетт только что собственными глазами видела, что в доме кто-то есть.

Почему же никто не открывает дверь?

У Мэри-Линетт заколотилось сердце и засосало под ложечкой.

«Нужно поскорее убираться отсюда и звать шерифа Эйкерса. Это его дело – разбираться со всем, что здесь происходит». Но убедить в чем-то отца Тодда всегда было нелегко. Поэтому свой страх и растерянность Мэри-Линетт обратила на дверь, которая вдруг открылась. Кулак Мэри-Линетт застыл в воздухе, и на мгновение ее охватил страх перед неизвестным, почти паника... Мягкий мелодичный голос спросил:

– Чем могу быть полезна?

Красота девушки была почти совершенной. Сейчас Мэри-Линетт видела то, что не могла рассмотреть с вершины холма: в каштановых волосах играют яркие рыжие отсветы, точеные черты лица, высокая, изящная и гибкая фигура.

– Вы – Ровена, – сказала Мэри-Линетт.

– Откуда вы знаете?

«А кем же еще вы можете быть?.. Я не встречала еще девушку, которая бы так походила на дриаду. Сама душа рябинового дерева», – подумала Мэри-Линетт, а вслух произнесла:

– Ваша тетя рассказывала мне о вас. Я – Мэри-Линетт Картер, живу здесь неподалеку, на Канета-Роуд. Возможно, вы видели мой дом, когда шли сюда.

Ровена промолчала.

«Какое у нее приятное спокойное лицо... и кожа, как лепестки белой орхидеи», – рассеянно подумала Мэри-Линетт, а сама сказала:

– Знаете, я просто хотела поздороваться с вами по-соседски... Ну, и узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

Ровена немного успокоилась и уже почти улыбалась, ее карие глаза потеплели.

– Как это мило с вашей стороны. Правда, замечательно. Даже обидно, что нам ничего не нужно... Но у нас действительно все в порядке.

Мэри-Линетт поняла: эта подчеркнутая вежливость и хорошие манеры означают, что Ровена старается поскорее закончить беседу. Она судорожно искала повод продолжить разговор.

– Вас ведь трое, да? Вы будете ходить здесь в школу?

– Мои сестры будут.

– Как чудесно! Я им все здесь покажу. Я в этом году перехожу в выпускной класс.

«Теперь найди другую тему, быстро», – скомандовала сама себе Мэри-Линетт.

– А как вам понравился Вересковый Ручей? Вы, наверное, не привыкли к такой тишине?

– О, там, откуда мы приехали, было довольно тихо. Но нам здесь нравится. Прекрасное место. Деревья, маленькие зверушки... – Она внезапно умолкла.

– Да-да, зверушки замечательные! – Внутренний голос вновь торопил Мэри-Линетт: «Давай ближе к делу!» Но язык словно приклеился к нёбу липучкой. Наконец она выпалила: – А как... как поживает ваша тетя?

– Спасибо, хорошо.

Ровена немного помедлила с ответом, и этого оказалось достаточно, чтобы Мэри-Линетт вновь захлестнула волна недавних подозрений и паники. Тело пронзил резкий холод, будто в него вошел ледяной нож. Но она нашла в себе силы прощебетать как ни в чем не бывало:

– А можно с ней поговорить? Как вы думаете? Мне нужно сказать ей что-то важное...

Она попыталась переступить через порог. Но Ровена не сдвинулась с места, преграждая ей путь.

– О, мне очень жаль. Но... сейчас это невозможно.

– Ой, у нее опять приступ мигрени? Недавно, когда я приходила, она лежала в постели.

– Нет, у нее не мигрень, – спокойно ответила Ровена. – Дело в том, что она уехала на несколько дней.

– Уехала?

– Ну да. – По лицу Ровены пробежала мимолетная гримаса, словно подтверждая, что это и впрямь необычно. – Решила немного проветриться. Отдохнуть, так сказать...

– Но... А как же вы? Вы же только что приехали! – срывающимся голосом воскликнула Мэри-Линетт.

– Ну, видите ли, она знает, что мы сможем позаботиться о ее доме. Поэтому она дождалась нашего приезда, а сама уехала.

– Но... черт побери... – У Мэри-Линетт перехватило дыхание. – Но куда? Куда она уехала?

– На север, куда-то на побережье.

– Но... – начала было Мэри-Линетт, но внутренний голос предостерег ее: «Назад! Сейчас нужно быть вежливой и осторожной. Нельзя продолжать в том же духе. Ровена может догадаться, что тебе кое-что известно. А так как здесь и вправду что-то не так, эта девушка может быть опасна...»

И все же, глядя на красивое спокойное лицо Ровены, в это трудно было поверить. Она вовсе не выглядела опасной. Но вдруг Мэри-Линетт бросились в глаза ее босые ноги. Такие же бледно-кремовые, как и все тело, но мускулистые. Что-то особое – то ли постановка ступней, то ли форма пальцев – заставило Мэри-Линетт представить эти ноги бегущими... бегущими с невероятной скоростью первобытного дикаря.

Она подняла глаза и увидела, что сзади к Ровене подходит еще одна девушка. У нее были темно-золотистые волосы, белая матовая кожа и желтые глаза.

– Это Кестрель, – представила ее Ровена.

– Да, – сказала Мэри-Линетт, поймав себя на том, что не может оторвать от нее глаз. А еще через мгновение ей стало совсем страшно. Во всем облике Кестрель угадывалась дикая, животная энергия. Она не шла – она летела!

– Что здесь происходит? – спросила Кестрель.

– Это Мэри-Линетт, – голос Ровены звучал по-прежнему спокойно и мелодично. – Она живет по соседству и пришла навестить тетю Опал...

– Вообще-то я хотела узнать, не нужно ли вам чего-нибудь, – быстро перебила ее Мэри-Линетт. – Мы здесь единственные ваши соседи.

«Перемени стратегию, – скомандовала она себе. – Кругом, марш!» Глядя на Кестрель, Мэри-Линетт уже не сомневалась, что ситуация опасна. Теперь она хотела лишь одного: постараться, чтобы девушки не догадались о том, что ей известно.

– Вы дружите с тетей Опал? – вкрадчиво спросила Кестрель, оглядывая Мэри-Линетт с головы до ног своими желтыми глазами.

– Да. Я иногда прихожу помогать ей в... («О боже, только не упоминай про сад!») помогать с козами. М-м-м... надеюсь, она предупредила вас, что их нужно доить через каждые двенадцать часов?

Выражение лица Ровены неуловимо изменилось. У Мэри-Линетт екнуло сердце. Миссис Бердок ни за что, ни за что не уехала бы, не объяснив, как обращаться с козами.

– Конечно, предупредила, – лишь мгновение помедлив, спокойно ответила Ровена.

У Мэри-Линетт вспотели ладони. Кестрель не спускала с нее бесстрастного немигающего взгляда. Взгляда ястреба, пристально следящего за добычей.

– Ну, уже поздно, и у вас, наверное, есть дела. Не буду вас задерживать.

Ровена и Кестрель переглянулись. Затем обе взглянули на Мэри-Линетт. Обе пары глаз – карие, цвета корицы, и золотистые – пристально уставились на нее. У Мэри-Линетт опять засосало под ложечкой.

– Нет-нет, что же вы заторопились? – бархатным голосом произнесла Кестрель. – Почему бы вам не зайти к нам?

ГЛАВА 5

Марк все еще ворчал, огибая задний угол дома. Какого черта он здесь делает?

Попасть в сад было нелегко: его окружала густая живая изгородь из разросшихся кустов рододендрона и черной смородины. И даже выбравшись из зарослей жесткой зеленой листвы, Марк не сразу сориентировался. По инерции он сделал несколько шагов...

Стоп! Здесь кто-то есть. Девушка.

Хорошенькая... очень хорошенькая девушка. Марк ясно видел ее в свете, льющемся от заднего крыльца. У нее были длинные до бедер, белокурые волосы – такой дивный цвет волос бывает только у маленьких девочек. Она кружилась, и волосы обвивались вокруг ее миниатюрного, тоненького тела бледной шелковой волной. На ней было что-то вроде старомодной ночной рубашки, и танцевала она под звуки какой-то рекламной песенки. На ступеньках веранды стоял видавший виды транзистор, рядом сидел черный котенок; заметив Марка, он тут же метнулся в тень.

Транзистор заливался, суля огромные кредиты под смешные проценты, а девушка танцевала, подняв хрупкие, нежные руки над головой. «Легка, как пух чертополоха, – подумал Марк, в изумлении уставившись на нее. – И вправду, именно такая же легкая. Ну и что, что это избитая фраза?»

Когда реклама закончилась и зазвучала музыка в стиле кантри, девушка повернулась и увидела Марка. Она застыла на месте, так и не опустив рук со скрещенными запястьями. Глаза ее округлились, рот удивленно раскрылся.

«Она испугалась, – подумал Марк, – испугалась меня».

Теперь девушка уже не выглядела такой хрупкой; схватив транзистор, она стала вертеть его в руках и трясти. «Пытается выключить», – догадался Марк. Ее отчаяние передалось ему. Садовые ножницы выпали у него из рук. Не соображая, что делает, он бросился к девушке, выхватил у нее из рук приемник и выключил звук. Марк не мог отвести от нее взгляда, она тоже глядела на него широко раскрытыми серебристо-зелеными глазами. Оба тяжело дышали, будто только что обезвредили бомбу.

– Э-э-э... я тоже терпеть не могу кантри, – спустя минуту нашелся Марк, пожимая плечами.

Он никогда прежде не говорил с девушками в таком тоне. Но прежде и не случалось, чтобы какая-то девушка его испугалась. Причем так сильно испугалась: