Дню рождения Сергея Есенина посвящается.

http://www.adme.ru/tvorchestvo-pisateli/skandalnyj-genij-564605/

3 октября исполнилось 119 лет со дня рождения великого русского поэта.

Есенин читает стихи своей матери

«Быть поэтом — это значит то же,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души».

Читать далее...

Маленькие слабости больших людей: чем увлекались российские правители



Психологи утверждают, что хобби человека – это его несостоявшаяся профессия. Даже власть имущие во все времена иногда отвлекаются на приятные занятия: кому-то ближе поэзия и аристократическая охота, кому-то коллекционирование или живопись. Сегодня речь пойдет об альтер-эго российских небожителей.

Давайте вместе на время вернемся в детство!

Агния Барто. Фотография ИТАР–ТАСС

Агния Барто - явление в отечественной литературе уникальное. Каждый из нас, даже те, кто в школе не вылезал из двоек по литературе, способен процитировать не одно, не два, а десяток её стихов. Сегодня 111 -я годовщина со дня ее рождения.

Читать далее...

✿ღ✿Виктор Гюго — суперзвезда. Как тщеславие погубило французского гения✿ღ✿

26 февраля исполняется 215 лет со дня рождения Виктора Гюго, автора романов «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные», «Человек, который смеётся».

Прославленный поэт, гениальный писатель и великий любовник — таким вошёл в историю Виктор Гюго. Какой же была жизнь одного из самых читаемых в мире французских авторов.

История его души

Начало здесь

 

15 октября 1814 года родился великий русский поэт Михаил Лермонтов.

 

 

Два идеала

 

 

Лермонтов сумел найти свой, особый путь в русской литературе. На смерть Пушкина ответил только он, притом ответил так, что голос его прозвучал на всю страну, и никому не ведомый молодой гусарский офицер стал тут же  всеми признан пушкинским преемником. Лермонтов как бы сменил Пушкина на посту, занял опустевший трон, и никто не посмел оспаривать его право на это. И с тех пор у нас два основных поэта, два полюса, два поэтических идеала.

 

 

Пушкин — мудрее, прозрачнее, с более безупречным вкусом, у Лермонтова же поражает в стихах интонация, звук, он захватывает и потрясает силой страсти, накалом чувства.  Пушкин чуть холоднее, Лермонтов — страстней, расточительней сердцем.
С Пушкиным у нас связаны представления о классике, совершенстве, покое, высшей гармонии, с Лермонтовым — о романтике, порыве, смятении чувств. Недаром его так любят в юности. Лермонтов сумел придать русскому языку особую энергию выражения и внёс в литературу подлинный романтизм. Чернышевский писал о его стихе: «Тяжестью кажется энергия, поэтому говорят, что стих Лермонтова тяжелее Пушкина, что решительно несправедливо».
К сожалению, при всей любви к Лермонтову, у нас его мало знают. Сохранившийся биографический материал крайне скуден и малосодержателен. Утрачены автографы многих произведений, альбомы, картины, рисунки.
Писем дошло очень мало, писем к нему вовсе не сохранилось, воспоминания бедны и поверхностны, да и те появились лишь полвека спустя после его гибели, когда многое стёрлось из памяти. Причём писали их люди, плохо знавшие поэта. Близкие друзья - Раевский, Столыпин-Монго не написали ни строчки. И это понятно — ведь правду писать было нельзя. Император Николай I имел какие-то тайные, до сих пор невыясненные до конца причины ненавидеть само имя поэта, и упоминать его печатно не осмеливались, да и цензура не пропускала.
В этом смысле Пушкину повезло больше. Русское и мировое пушкиноведение сделало невозможное: оно оживило Пушкина, сделало нашим современником. Пушкин влияет на наше сознание так, как он не влиял на современную ему читающую и мыслящую Россию. С Лермонтовым этого не произошло. Он во многом ещё не открыт, он до сих пор — тайна...

 

 

 

Всеведенье пророка

 

 

Вот что писал Белинский в письме В. Боткину вскоре после смерти поэта:

 

 

«Надо удивляться детским произведениям Лермонтова — его драме «Боярину Орше» и т.п. (не говорю уже о «Демоне»!): это не «Руслан и Людмила», тут нет ни легкокрылого похмелья, ни сладкого безделья, ни лени золотой, ни вина, ни шалостей амура — нет, это сатанинская улыбка на жизнь, искривляющая младенческие ещё уста, это «с небом гордая вражда», это — презрение рока и предчувствие его неизбежности. Всё это по-детски, но страшно сильно и взмашисто. Львиная натура! Страшный и могучий дух!»

 

 

Ахматова говорила, что не от Пушкина или Гоголя, а именно от Лермонтова произошли Толстой и Достоевский.
Нет в нашей литературе явления более загадочного, мистического, фатального, непостижимого, чем Михаил Лермонтов. Поневоле думаешь о пророческих знаках, которыми была отмечена вся судьба этого поэта. В год столетия со дня его рождения началась I мировая война, в год столетия со дня смерти — Вторая. И всякий юбилей Лермонтова сопровождался у нас в стране большими историческими потрясениями. И сам Лермонтов обладал знаниями пророка, о чём писал:

 

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка...

 

И если один наш пророк — Пушкин - в 20 лет уже предсказал «рабство, падшее по манию царя», то другой — Лермонтов — в свои 16 далеко его опередил в своём всеведении:

 

Настанет год, России чёрный год,
когда царей корона упадёт.
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
и пища многих будет смерть и кровь...

 

Поражает сила проникновения этого поэта в тайну своей судьбы, предсказавшего собственную смерть:

 

В полдневный жар в долине Дагестана
с свинцом в груди лежал недвижим я,
глубокая ещё дымилась рана,
по капле кровь точилася моя.

 

Лермонтов не только предчувствовал свою роковую смерть, но прямо видел её заранее. И не верится в случайность этой гибели. Это не случилось, а свершилось.

 

Не говори: я трус, глупец!
О! Если так меня терзало
сей жизни мрачное начало,
какой же должен быть конец!

 

 

Не здешний душой

 

Существует предание о том, что род Лермонтова происходит от испанского герцога Лермы, который во время борьбы с маврами бежал из Испании в Шотландию. И будто поэт даже долгое время подписывался под письмами и стихами: «Лерма». 

 

"Портрет герцога Лермы" (1832-1833), первое известное живописное произведение Лермонтова. Своему воображаемому предку художник придал автопортретные черты.

 

 

Правда, позже выяснилось, что это предание не соответствует действительности.
Существует также легенда о другом предке поэта — шотландском барде-пророке Томасе Лермонте, воспетым Вальтером Скоттом в своей балладе.

 

 

 

Пророчества его, высказанные в поэтической форме предсказания исторических событий в Шотландии, ценились очень высоко и ещё в 1615 году были изданы в Эдинбурге. Большой известностью он пользовался и как поэт. Ему приписывалось авторство древнейшего варианта «Тристана и Изольды».

 

 

Рассеянный судьбою род Лермонтов искал счастья по всему свету. Одна его ветвь осела в России. К восьмому колену, когда явился в этом роду младенец Михаил, Лермонты обрусели и стали Лермонтовыми, незнатными дворянами, почти утратившими воспоминания о земле, откуда вышли.

 

 

Лермонтов упоминает о своих шотландских предках в ранних стихах 30-х годов:

 

Под занавесою тумана,
под небом бурь, среди степей
стоит могила Оссиана
в горах Шотландии моей.
Летит к ней дух мой усыплённый
родимым ветром подышать...

 

могильник ирландского певца Оссиана в Северной Ирландии

 

 

Я здесь был рождён, но не здешний душой...

 

 

О, зачем я не ворон степной!
На запад, на запад помчался бы я,
где цветут моих предков поля,
где в замке пустом, на туманных горах
их забвенный покоится прах...

 

 

 

 

Сын страданья

 

Тарханы — не только место рождения, но и творческая колыбель поэта.

 

Тарханы. Пензенское имение Е. А. Арсеньевой

 

 

Здесь в 1828 году (в 14 лет) были написаны «Черкесы», спустя несколько лет драма «Два брата», поэма «Сашка». Здесь истоки поэзии Лермонтова.

 

рабочий кабинет Лермонтова в Тарханах

 

 

Здесь он похоронен в часовне рядом с прахом матери.

 

 

С детства Лермонтову пришлось стать свидетелем семейной драмы его родителей.

 

 

Отец дурно обращался с матерью, изменял ей, даже поднимал на неё руку. Ребёнок рос слабым, болезненным. Мать и любовь, и горе своё выплакала над его головой.
Мария Михайловна была одарена душою музыкальною. Посадив ребёнка на колени, она играла на фортепиано, выплёскивая в музыке свою боль, а он, прильнув головкой, сидел неподвижно, и звуки потрясали его младенческую душу, и слёзы катились по детскому личику.

 

 

Мать передала ему свою необычайную нервность. Через три года чахотка свела её в могилу.

 

 

Она скончалась в 21 год. Лермонтов очень её любил и с тех пор всё время словно прислушивался к чему-то, поющему в душе, стремясь уловить памятью ускользающую мелодию, тень её песни...

 

 

В младенческих летах я мать потерял.
Мне мнилось, что в розовый вечера час
та степь повторяла мне памятный глас.
За это люблю я вершины тех скал,
люблю я Кавказ.

 

Это «памятный глас» - эхо рано прервавшейся жизни, забытая песня матери. Это «забытое» он будет слушать и искать всю жизнь.

 

 

Ранняя смерть матери, разрыв между отцом и бабушкой, смерть отца — всё это несомненно повлияло на характер Лермонтова и на его творчество, предопределив появление многих трагических мотивов.

 

Я сын страданья. Мой отец
не знал покоя по конец.
В слезах угасла мать моя.
От них остался только я:
ненужный член в пиру людском,
младая ветвь на пне сухом...

 

Согласно завещанию бабушки, Лермонтов должен был жить с ней до его 16-летия, в противном случае она лишала его наследства. Она пошла на этот хитрый шаг, чтобы привязать к себе внука, без которого не мыслила жизни. Таким образом она обезоружила отца поэта, вынужденного ради благополучия сына терпеть разлуку с ним, хотя он очень тосковал по ребёнку. Когда же срок 16-летия подошёл, и сын должен был уехать к отцу, бабушка сделала всё возможное и невозможное, чтобы помешать этому. Упрёки, угрозы, слёзы, интриги... Жизнь без внука была бы для неё адом, и она восстала против этого ада.

 

 

Лермонтов сдался, пожалев бабушку, и остался с ней. А отец вскоре умер. Что сразило его — болезнь или нравственное страдание? Может быть, и то, и другое. Лермонтов страшно переживал смерть отца, мучаясь сознанием своей невольной вины. «Ужасная судьба отца и сына — жить розно и в разлуке умереть...»

 

отец поэта. Акварель Лермонтова. 1835 год.

 

 

Чёрные мысли овладевали его душой. Той же весной 1830 года он пишет стихотворение «Смерть». Оно преисполнено вертеровского настроения, решимости уйти из жизни. «Окончен путь, бил час, пора домой» (домой — на «небесную родину», если по Жуковскому). «Пора. Устал я от земных забот». И это не игра в смерть, это действительно мысли о самоубийстве, настолько тяжело даётся поэту жизнь во всех своих проявлениях. Он буквально изнемогает душой. Он любит земное, любит жизнь с её страстями, и никто, как он думает, не подвержен им так сильно, любит даже мучения, но он устаёт, как пловец среди больших волн. И возникает некий протест, душевный срыв:

 

Ужели захочу я жить опять,
чтобы душой по-прежнему страдать
и столько же любить? Всесильный Бог,
ты знал: я долее терпеть не мог.

 

Мысль о смерти постоянно тяготела над ним:

 

Я предузнал мой жребий, мой конец,
и грусти ранняя на мне печать.
И как я мучусь, знает лишь Творец,
но равнодушный мир не должен знать.

 

Он не совершил этого греха, но готовность к самоубийству оставила рубец на его душе. Эта мысль встречается в его стихах, в записанных в черновых тетрадях сюжетах для драм, и обе драмы его, носящие автобиографический характер, «Люди и страсти» и «Странный человек» кончаются самоубийством.
Но, как ни странно, грустные, а часто по-настоящему трагические стихи Лермонтова дают душевную силу, какую-то внутреннюю свободу. Ведь многие живут как бы зажмурившись, отгоняя от себя мысли о смерти, распаде тела, муках души. Лермонтов не боится проникать в самые глубины ада. В стихотворении «Чума в Саратове» под впечатлением слухов о холере, которая была тогда в наших краях, Лермонтов рисует страшную картину, представив себе погибшей от чумы девушку, которую он любил, кузину Анюту Столыпину, увидев в этой воображаемой страшной смерти возмездие за умершую любовь, которую они оба не сберегли.

 

ЧУМА В САРАТОВЕ

Чума явилась в наш предел;
Хоть страхом сердце стеснено,
Из миллиона мертвых тел
Мне будет дорого одно.

 

Его земле не отдадут,
И крест его не осенит;
И пламень, где его сожгут,
Навек мне сердце охладит.

 

Никто не прикоснется к ней,
Чтоб облегчить последний миг;
Уста, волшебницы очей,
Не приманят к себе других;

 

Лобзая их, я б был счастлив,
Когда б в себя яд смерти впил,
Затем что, сладость их испив,
Я деву некогда забыл.

 

Саратов 19 века. На Волге. Курсеев В.А.

 

 

Одинокость

 

Лермонтов очень любил Пушкина, Шиллера, но больше всего говорил его душе Байрон.

 

 

Белинский в то время писал о несуществовании русской литературы, и мрачная байроновская муза нашла отзвук в душе молодого непризнанного ещё поэта. В стихотворении «К...» Лермонтов сделал попытку выяснить степень своей близости к нему:

 

Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,
Хотя теперь слова мои печальны; — нет;
Нет! все мои жестокие мученья—
Одно предчувствие гораздо больших бед.

 

Я молод; но кипят на сердце звуки,
И Байрона достигнуть я б хотел;
У нас одна душа, одни и те же муки;
О если б одинаков был удел!..

 

Как он, ищу забвенья и свободы,
Как он, в ребячестве пылал уж я душой,
Любил закат в горах, пенящиеся воды,
И бурь земных, и бурь небесных вой.

 

Как он, ищу спокойствия напрасно,
Гоним повсюду мыслию одной.
Гляжу назад — прошедшее ужасно;
Гляжу вперед — там нет души родной!

 

Однако вскоре Лермонтов освобождается от влияния своего кумира, отвечая тем, кто упрекал его в подражании английскому поэту, стихотворением, в котором отстаивал свою индивидуальность:

 

 

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум немного совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.

Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я - или бог - или никто!

 

Однако мятежный дух Байрона — дух гордого одинокого изгнанника — всегда жил в сердце Лермонтова. Он всегда ощущал себя одиноким. В университете держался в стороне от студентов и не примыкал ни к одному кружку. Он даже не познакомился с такими своими товарищами по университету, как Белинский, Герцен, Гончаров. На лекциях поэт не слушал, читал книги, был погружён в себя. И зыбка была грань, отделявшая то, что было в нём от книг, от Байрона, книжного романтизма — от его истинной сути.

 

Пусть я кого-нибудь люблю:
любовь не красит жизнь мою.
Она, как чумное пятно
на сердце, жжёт, хотя темно.

Враждебной силою гоним,
я тем живу, что смерть другим,
живу, как неба властелин -
в прекрасном мире — но один.

 

В 16 лет он напишет стихотворение — наверное, не найти в России человека, кто бы ни знал его наизусть - «Белеет парус одинокий...» - раздумье о себе, о своей одинокости, о грустной бесцельности жизни, когда ни в прошлом, ни в будущем нет счастья, как нет и настоящих бурь, способных насытить мятежную душу.

 

 

 

В стихотворении «Одиночество» юный Лермонтов пишет:

 

Как страшно жизни сей оковы
нам в одиночестве влачить.
Делить веселье — все готовы:
никто не хочет грусть делить.

 

Он с горечью сознаёт:

 

Никто не дорожит мной на земле
и сам себе я в тягость, как другим...

 

Он в отчаянии от этой вселенской глухоты и непонимания: «Но люди не хотят к моей груди прижаться», - оттого, что «души в них волн холодней». Он ищет в земном хоре созвучий свою человеческую рифму.

 

И как преступник перед казнью
ищу вокруг души родной.

 

Но он был не создан для этого слияния. Поэт страдал от всякого неловкого прикосновения, от каждой фальшивой ноты в отношениях, и редко допускал кого-либо в святая святых своего я.

 

Я холоден и горд. И даже злым
толпе кажуся, но ужель она
проникнуть дерзко в сердце мне должна?
Зачем ей знать, что в нём заключено?
Огонь иль сумрак там — ей всё равно.

 

В минуту отчаяния Лермонтов пишет сам себе эпитафию, которая кончается так:

 

И в нём душа запас хранила
блаженства, муки и страстей.
Он умер, здесь его могила.
Он не был создан для людей.

 

Мысль, которая была так чудесно высказана в «Демоне», когда ангел описывает любящую душу:

 

Творец из лучшего эфира
соткал живые струны их.
Они не созданы для мира,
и мир был создан не для них.

 

 

"Как Демон, с гордою душой..."

 

Считается, что Лермонтов стал известен широкой публике в 1837 году своим стихотворением «На смерть поэта». Но гораздо раньше — с 1829 года, когда он был ещё в юнкерской школе, его поэма «Демон» ходила по рукам в рукописи. Великий князь Михаил Павлович, отличавшийся остроумием, прочтя её, сказал: «Был у нас итальянский Вельзевул, английский Люцифер, немецкий Мефистофель, теперь явился русский Демон. Я только никак не пойму, кто кого создал: Лермонтов ли — духа зла, или Дух зла — Лермонтова?»

 

Голова Демона. М. Врубель

 

 

Поэма во множестве списков разошлась по стране и была воспринята современниками как призыв к свободе, вся читающая Россия знала её наизусть. Лермонтов работал над ней с 1829 по 1841 год (12 лет), она выдержала у него 8 редакций, в ходе которых он углублял характеристики героев, обогащал пейзажные зарисовки, менял стихотворный размер. Автограф последней редакции «Демона» утерян. Первое полное издание «Демона» было осуществлено в Германии в 1856 году, в России лишь в 1860-м (почти 20 лет спустя после его смерти).
«Демону» Лермонтова предшествовал, как известно, «Демон» Пушкина, оказавший сильное влияние на молодого поэта:

 

Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.

 

Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.

 

Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;

 

Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

 

Это демон сомнения, дух размышления, рефлексии, разрушающий всякую полноту жизни, отравляющий радость бытия. Счастлив был Пушкин — тот злобный гений лишь навещал его в прошлом, но потом перестал и души его не отравил. Пушкин видел в нём врага и не пытался приблизиться к нему, понять его. Демон Лермонтова — иной.

 

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
он любит бури роковые
и пену рек, и шум дубров.

 

 

Иллюстрация Врубеля. Парящий в небе Демон. Если пушкинский Демон «вдохновенье презирал», то лермонтовский Демон — само вдохновенье, бурно летящее в тучах, полное страстей. Его Демон — это безмерная печаль одиночества и жажда любви, не осуществимая в жизни. Рванувшись к добру, он пал ещё глубже, не сумев преодолеть свою сатанинскую гордость. Он не создан для любви, он обречён на вечное одиночество в пустынных горах.

 

 

И душа поэта летит вместе с Демоном над снежными вершинами гор, страстно внимая тайному голосу его тоски.

 

 

Демон стихотворения Лермонтова — это не Демон поэмы. Это антипод ангела-хранителя поэта. Поэт предчувствует трудную жизнь и собирает все силы. И вот какова, он думает, будет его жизнь:

 

И гордый демон не отстанет,
пока живу я, от меня,
и ум мой озарять он станет
лучом чудесного огня.
Покажет образ совершенства
и вдруг отнимет навсегда
и, дав предчувствие блаженства,
не даст мне счастья никогда.

 

 

Двоюродная сестра поэта Саша Верещагина, когда он прочёл ей это стихотворение, спросила:

 

 

- Так Вы согласны со своим Демоном?
- Нельзя не согласиться со своей судьбой, - ответил он.
- Это великая судьба, - подтвердила она. - Но тогда Вам надо быть подальше от людей, как Байрону.

 

Поэт гнева и гордыни, Лермонтов с юности полюбил чёрный образ Демона, воспев красоту зла, его одушевлённость, мученье, тоску и величие.

 

 

Лермонтов первым в русской литературе поднял религиозный вопрос о зле. Никто никогда не говорил о Боге с такой личной обидой:

 

Зачем так долго прекословил
надеждам юности моей?

 

Никто никогда не обращался к Богу с таким спокойным вызовом:

 

И пусть меня накажет Тот,
кто изобрёл мои мученья.

 

Никто никогда не благодарил Бога с такой горькой усмешкой:

 

Устрой лишь так, чтобы Тебя отныне
недолго я ещё благодарил.

 

Лермонтов чувствовал, что Демон, плод его фантазии, обретал какую-то свою, отдельную от него жизнь. Это уже не простой дух зла. Это отвергнутая Богом могучая и одинокая душа, хотя и мечтающая о прощении, как человек о счастье, но, если б оно последовало — может быть, и не принявшая бы его. И не только из гордости, а из любви к своей судьбе, такой, как она есть, из верности своему бытию.

 

Я не для ангелов и рая
всесильным Богом сотворён,
но для чего живу, страдая,
про это больше знает Он.

 

Но его Демон — это не Дьявол или, по крайней мере, не только Дьявол.

 

То не был ада дух ужасный,
порочный мученик, о нет!
Он был похож на вечер ясный,
ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет.

 

Почти то же самое говорит Лермонтов о себе самом:

 

Я к состоянью этому привык,
но ясно выразить его б не мог
ни демонский, ни ангельский язык.

 

«Какая нежная душа в нём!» - восклицал Белинский о Лермонтове. «Недобою силой веяло от него» - осуждал Тургенев. Так добрый или недобрый? И то, и другое. Ни то, ни другое.
Страшно делалось от невозможности понять самого себя, как будто несколько таинственных душ жили в нём под одной телесной оболочкой.

 

Меня спасало вдохновенье
от мелочных сует.
Но от своей души спасенья
и в самом счастье нет...

 

Первая любовь

 

Лермонтов начал жить, думать и чувствовать слишком рано. В том возрасте, когда детей тешат игры, он уже изведал безнадёжную любовь, чертил в тетрадях женские профили, а в 10 лет его опалило дыхание страсти.

 

 

Позже поэт опишет ту свою первую раннюю любовь — 9-летнюю девочку, встреченную на Кавказе у родственников, куда бабушка возила его лечиться на воды: «Кто мне поверит, что я уже знал любовь, имея 10 лет от роду? Белокурые волосы, голубые глаза...никого я так не любил, как в тот раз. И так рано! В 10 лет! О, эта загадка, этот потерянный рай до могилы будут терзать мой ум! Иногда мне странно, и я готов посмеяться над этой страстью! Но чаще плакать».

 

 

По мнению Байрона, поэта, очень близкого Лермонтову, такая страстная детская влюблённость является безошибочным признаком души, предназначенной для изящных искусств. Очевидно, к этому эпизоду детской любви относится стихотворение Лермонтова «Первая любовь», написанное в 16 лет:

 

О, этот взор в груди моей живёт.
Как совесть, душу он хранит от преступлений.
Он — след единственный младенческих видений.
И деву чудную любил я, как любить
не мог ещё с тех пор, не стану, может быть...

 

Но в 12 лет он переживёт ещё одну пылкую влюблённость. В стихотворении «К гению» рукою поэта была сделана приписка: «напоминание о том, что было в Ефремовской деревне в 1827 году, где я во второй раз полюбил 12-ти лет и поныне люблю».

Это была 12-летняя Анюта Столыпина, двоюродная сестра Лермонтова, с которой он встретился в селе Васильевском, куда ездил с отцом. Чистые серые глаза девочки заставили его забыть о синих. Они гуляли по саду, ели яблоки, падавшие с веток. Он брал с собой нож, чтобы очистить ей яблоко. Они долго шли, держась за руки, а потом садились под яблоню и молчали, глядя друг другу в глаза.
А однажды девочка увидела на стволе яблони свежевырезанные буквы «А» и «М». Потом Аня с матерью уехали в Москву. Мальчик одиноко бродил по саду. Ему больно было видеть места, где ещё вчера бывала она, буквы «А» и «М» на коре дерева. Он прижался лбом к этой яблоне. «Ты — свидетельница моей любви, - шептал он ей. - Ты видела нас счастливых. Живи дольше! Если ты засохнешь — и я умру. Пусть меня похоронят у твоих корней».
А потом им было написано стихотворение «Дереву», в котором он вспомнил «два талисмана», то есть те буквы А и М, вырезанные им на коре яблони.

 

И деревцо с моей любовью
Погибло, чтобы вновь не цвесть;
Я жизнь его купил бы кровью,
Но как переменить, что есть?

 

Ужели также вдохновенье
Умрет невозвратимо с ним?
Иль шуму светского волненья
Бороться с сердцем молодым?

 

Нет, нет, - мой дух бессмертен силой,
Мой гений веки пролетит;
И эти ветви над могилой
Певца-страдальца освятит.

 

Анна Столыпина. Рисунок Лермонтова на посвящении к драме "Menschen und Leidenschaften".

 

Когда через год Лермонтов снова увидел Анюту — его постигло жестокое разочарование. Она не только совсем не помнила их любви, говорила о ней с насмешкой, как о каком-нибудь пустяке, но и не сохранила в себе ничего от той прелестной девочки. Черты её изменились. Душа тоже. Он вспоминал о заветном дереве в Кропотове, но всё это больше не связывалось с ней, - это была не та милая девочка, а холодная, насмешливая светская девица. В Петербурге родные подыскали ей выгодную партию.

 

А. Г. ФИЛОСОФОВА, УРОЖДЕННАЯ СТОЛЫПИНА
Акварель В. Гау, 1843 г.

 

 

В «Стансах», которые Лермонтов напишет в тот же день, эта встреча отразилась как одна из самых крупных его жизненных катастроф.

 

Смеялась надо мною ты,
И я презреньем отвечал -
С тех пор сердечной пустоты
Я уж ничем не заменял.

 

Ничто не сблизит больше нас,
Ничто мне не отдаст покой...
Хоть в сердце шепчет чудный глас:
Я не могу любить другой.

 

 

«Что ж, пусть это живёт во мне одном», - с горечью думал он. Лермонтов пишет стихотворение «Ночь» - явное продолжение «Стансов», посвящённых Столыпиной:

 

Один я в тишине ночной;
Свеча сгоревшая трещит,
Перо в тетрадке записной
Головку женскую чертит:

 

Воспоминанье о былом,
Как тень, в кровавой пелене,
Спешит указывать перстом
На то, что было мило мне.

 

Слова, которые могли
Меня тревожить в те года,
Пылают предо мной в дали,
Хоть мной забыты навсегда.

 

И там скелеты прошлых лет
Стоят унылою толпой;
Меж ними есть один скелет -
Он обладал моей душой...

 

А позже он адресует Ане Столыпиной трагедию «Люди и страсти» со стихотворным посвящёнием ей:

 

Тобою только вдохновенный,
Я строки грустные писал,
Не знал ни славы, ни похвал,
не мысля о толпе презренной.

Одной тобою жил поэт,
Скрываючи в груди мятежной
Страданья многих, многих лет,
Свои мечты, твой образ нежный;

Назло враждующей судьбе
Имел он лишь одно в предмете:
Всю душу посвятить тебе,
И больше никому на свете!..

Его любовь отвергла ты,
Не заплативши за страданье.
Пусть пред тобой сии листы
Листами будут оправданья.

Прочти – он здесь своим пером
Напомнил о мечтах былого.
И если не полюбишь снова,
Ты, может быть, вздохнешь об нем.

 

АВТОГРАФ ПОСВЯЩЕНИЯ К ДРАМЕ „MENSCHEN UND LEIDENSCHAFTEN“ ЛЕРМОНТОВА
С ЗАРИСОВКОЙ А. Г. СТОЛЫПИНОЙ НА ПОЛЯХ

 

 

Но, хотя Лермонтов и похоронил свою любовь под сухой яблоней, однако оставаться с незанятым сердцем было не в его характере. Он вновь увлёкся, правда, опять ненадолго. Летом 1830 года он напишет:

 

Никто, никто, никто не усладил
В изгнанье сем тоски мятежной!
Любить? -- три раза я любил,
Любил три раза безнадежно.

 

ЛЕРМОНТОВ
Акварель М. Дурнова, 1914 г.

 

 

Продолжение здесь: http://www.liveinternet.ru/users/4514961/post295571069/

 

 

Переход на ЖЖ: http://nmkravchenko.livejournal.com/227782.html

Цитаты Марины Цветаевой... "Если что-то болит — молчи, иначе ударят именно туда." (Фильм о Марине Цветаевой)

 

Памяти Марины Цветаевой. "Чтобы помнили." здесь

Великая русская поэтесса XX века Марина Цветаева подарила миру проникновенную поэзию. Ее бессмертные стихи по душе тем, кто ценит искренность, непосредственность, правдивость.

"ДАМЕ С КАМЕЛИЯМИ"

Все твой путь блестящей залой зла,
Маргарита, осуждают смело.
В чем вина твоя? Грешило тело!
Душу ты -- невинной сберегла.

Одному, другому, всем равно,
Всем кивала ты с усмешкой зыбкой.
Этой горестной полуулыбкой
Ты оплакала себя давно.

Кто поймет? Рука поможет чья?
Всех одно пленяет без изъятья!
Вечно ждут раскрытые объятья,
Вечно ждут: "Я жажду! Будь моя!"

День и ночь признаний лживых яд...
День и ночь, и завтра вновь, и снова!
Говорил красноречивей слова
Темный взгляд твой, мученицы взгляд.

Все тесней проклятое кольцо,
Мстит судьба богине полусветской...
Нежный мальчик вдруг с улыбкой детской
Заглянул тебе, грустя, в лицо...

О любовь! Спасает мир -- она!
В ней одной спасенье и защита.
Всe в любви. Спи с миром, Маргарита...
Всe в любви... Любила -- спасена!
(Марина Цветаева.)

 

О чувствах

Влюбляешься ведь только в чужое, родное — любишь.

Любить — значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.

«Я буду любить тебя все лето» — это звучит куда убедительнее, чем «всю жизнь», и — главное — куда дольше!

«Стерпится — слюбится». Люблю эту фразу, только наоборот.

Читать далее...

НЕЗАБЫТАЯ ЗВЕЗДА. РОКОВЫЕ РЕШЕНИЯ НАТАЛЬИ ВАВИЛОВОЙ

«Александра-Александа…», - приходят в голову слова песни из прославленного оскароносного кинофильма, когда фотография этой актрисы попадается на глаза. К сожалению, только фотографии – после трагедии на съемочной площадке актриса ушла из кино. И множество сплетен слышала о себе следующее десятилетие.

Наталья родилась в семье дипломата и домохозяйки. Она была пятым ребенком и на нее, как и на старших, возлагали большие надежды. Родители были уверены, что будущая работа дочери так же, как и ее папы, будет связана с дипкорпусом. Но сама судьба вмешалась в жизнь этой девочки.

Семья Вавиловых жила рядом с «Мосфильмом», и впервые спокойную девушку с пронзительными глазами заметили прямо на улице. «Девочка, хочешь сняться в кино?», - кто откажется от такого предложения?

Читать далее...

Татьяна Ивановна Пельтцер.Бабушка с непредсказуемым прошлым (+1 телеспектакль и 1 фильм)

Татьяна Ивановна Пельтцер (6.06.1904, Москва — 16.07. Москва) — советская актриса театра и кино, народная артистка РСФСР (1960), народная артистка СССР (1972), по характеру сыгранных ролей Пельтцер иногда называют Заслуженной бабушкой Советского Союза. 

Татьяна Пельтцер родилась 6 июня 1904 года в Москве в семье актёра. Отец — Иоганн Робертович (Иван Романович) Пельтцер, немец, предки которого переселились из Германии в Россию во времена Ивана Грозного. Они были портными, шили шубы, «пельтцы», так что их ремесло дало им и фамилию. Иоганн Робертович был, тем не менее, актёром и всю жизнь называл себя Иваном Романовичем. Мать — еврейка, дочь главного раввина из Киева. Вплоть до августа 1914 года, пока не началась Первая мировая война, в семье говорили исключительно по-немецки. 

ЕЖЕВИКА

 

Татьяна Ивановна Пельтцер.

ДАЛЕЕ

ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА. ЖАКОВ ОЛЕГ ПЕТРОВИЧ

 

Народный артист СССР (1969)
Лауреат Государственной премии СССР (1946, за роль Фёдора Таланова в фильме «Нашествие»)
Лауреат Государственной премии СССР (1971, за роль ученого Бармина в фильме «У озера»)
Лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1978, за исполнение роли деда Матвея в «Фронт за линией фронта»)
Кавалер двух орденов Трудового Красного Знамени
Кавалер ордена Красной Звезды

Олег Жаков родился 19 марта (1 апреля) 1905 года на Урале в городе Сарапуле. 

В 1912 году семья Жаковых из Сарапула переехала в Казань, где Олег окончил церковно-приходскую школу и два класса реального училища.

Отец Жакова был преуспевающим врачом, и в детстве Олег ни в чем не нуждался. Родители Жакова вместе с гостями часто устраивали домашние спектакли и концерты, водили Олега в театр и отпускали в походы. Но настоящей страстью юного Олега было чтение и походы в кино. Причем страсть к кинематографу в семье не приветствовалась, так как киносеансы считались развлечением для бедных, а мальчику из хорошей семьи больше подходило участие в любительских спектаклях. Но, несмотря на неодобрение родных, Олег при каждом удобном случае сбегал из гимназии в кинотеатр «Палас», находившийся неподалеку от их дома, и даже успел устроиться в этот кинотеатр на работу киномехаником. 
Не поладив с революционной властью, семья Жаковых в 1919 году переехала в Екатеринбург, где Олег Жаков окончил среднюю школу, некоторое время проработал на электростанции и поступил в политехникум на педагогическое отделение, который оставил, проучившись три курса.

В то же время он начал посещать клуб под названием «ХЛАМ», футуристическая аббревиатура которого расшифровывалась, как «художники, литераторы, артисты, музыканты».

В «ХЛАМе» Жаков поддружился с лучшими представителями екатеринбургского авангарда. Друзьями Жакова стали Григорий Александров, поставивший «Мистерию-буфф» Маяковского в цирке, будущий известный актер Петр Соболевский, сыгравший в то время в «ХЛАМ» роль Жевакина в гоголевской «Яичнице» и Сергей Герасимов. Сам Жаков проявил себя в «ХЛАМе» в качестве спортсмена, и одно время даже подрабатывал спортивным инструктором, превращая обычные упражнения на перекладине в настоящее шоу. «Две вещи привели меня в кино - спорт и фантастика», - вспоминал потом Жаков. Он был не единственным приверженцем спорта из известных в будущем актеров. Спортсменами, и даже – чемпионами, были  выдающиеся актеры тех годов Игорь Ильинский, Мария Бабанова и Юрий Завадский.
Когда екатеринбургские друзья Жакова уехали учиться в Ленинград, то вслед за ними решил переехать и Жаков. Он приехал в Ленинград 16 января 1926 года, когда Герасимов и Александров уже занимались в студии у Григория Козинцева и Леонида Трауберга в фабрике эксцентризма (ФЭКС). Они помогла Олегу попасть в ФЭКС. Об экзамене Жаков вспоминал: «Козинцев попросил меня изобразить Плюшкина. Я изобразил и был принят». 
В фильмах, сделанных в ФЭКС, Жаков успел сыграть крошечный эпизод в «Шинели» и сцену гибели молодого парня в фильме «Новый Вавилон». Несуразный юноша-солдатик в этой картине должен был умереть на глазах любимой девушки. Жаков построил эту сцену на контрастном переходе от безмятежной радости жизни к смерти с поразительной эмоциональной силой.

Козинцев и Трауберг учили молодых актеров думать над каждым жестом и ценить каждую секунду экранного времени. Их актеры должны были передавать психологическое состояние героев без внешнего нажима и добиваться предельной выразительности, тщательно передавая детали поведения. 
Именно под влиянием Козинцева и Трауберга Жаков выработал свою манеру игры. Принципы актерского мастерства, преподаваемые Козинцевым и Траубергом, были чрезвычайно практичны - они одними из первых в советском кино решили, что актеру в кино мало работать одним лицом и произносить бесконечные монологи. Сильные переживания режиссеры показывали  сугубо кинематографическими средствами. 
От актеров в их фильмах требовалась харизма и предельный минимализм выразительных средств. 
После студии ФЭКС Олег Жаков учился на киноотделении Ленинградского института сценических искусств, а затем работал на студиях «Ленфильм» и «Мосфильм», где судьба его еще не раз сталкнула с Сергеем Герасимовым. В первой звуковой картине Герасимова «Семеро смелых» Олег Жаков сыграл роль немецкого эмигранта Курта Шеффера, в образе которого Сергей Герасимов с помощью Жакова стремился раскрыть героизм в естественных и будничных поступках людей. У Жакова в этом фильме почти не было реплик, и ему было трудно создавать образ молчаливого героя.  Но скудость текстового материала актер обратил в драматургическую силу, и сдержанность Курта Шеффера, сыгранного Жаковым, помогла держать в напряженном  зрителей в течение всего фильма.

Сорок лет спустя, Герасимов предложил Жакову сняться еще в одной своей картине «У озера», где актер сыграл роль профессора Барвина - ревностного хранителя Байкала. Одним из партнеров Олега Жакова в этом фильме стал Василий Шукшин.

В фильме «Депутат Балтики»  Жакову великолепно сыграл доцента Воробьева в дуэте с Николаем Черкасовым. 

А немного позже роль бывшего заключенного Федора Таланова в фильме "Нашествие", жертвующего жизнью на войне ради своей страны стала одной из лучших из работ Олега Жакова. Авторы фильма не рискнули уточнить, за что именно получил свой срок Таланов в конце 1930-х годов, но Жаков сумел сыграть обиду своего героя без единого слова. Его глаза говорили о сталинских репрессиях куда откровеннее, чем осторожный текст сценария Леонида Леонова.

Читать далее...