В то чудесное и беззаботное время моего отрочества, когда солнце светило ярче и ласковый ветер развивал мои есенинские кудри, был лишь один человек на всём белом свете, которого я мог назвать своим другом. Тёплыми летними вечерами я часто прибегал на конюшню к Анисимовичу – высокому, розовощёкому улыбчивому, толстячку, с юности служившему конюхом моей достопочтенной маман. Я любил наблюдать за тем, как ловко он управляется с лошадьми. Затаив дыхание, слушал небылицы его собственного сочинения. Мило хихикал над его шутками, хотя совсем не понимал их смысла. Мы любили смотреть на небо, лёжа вдвоём на сеновале. Мы лежали и мечтали, что когда-нибудь, когда я стану совсем большим, как вон то облако, мы махнём куда-нибудь далеко-далеко. Будем выступать, с матерными частушками на ярмарках и радовать народ. Выращивать коноплю для производства первоклассных верёвок. И жить аморальной жизнью бродячих артистов. Анисимович, как обычно, закуривал трубку. Я лизал карамельного петушка. Мы лежали и смотрели на неторопливо проплывающие облака. Вечернее небо неспешно окрашивалось тёплыми закатными красками. Анисимович пускал колечки дыма. Я чавкал леденцом. В такие минуты, казалось, мы были абсолютно счастливы и свободны. «Анисимович! – оклик маман прервал нашу идиллию – Поди сюда, ты мне нужен на кухне!» Он удалился, а я всё лежал и мечтал. Вскоре сладкая вечерняя дремота незаметно унесла меня в царство Морфея. Сквозь лёгкий сон, казалось, я слышал, доносящиеся откуда-то издали, крики Анисимовича. Такие знакомые. Невинные. Убаюкивающие. Проснулся я как раз к ужину. Маман сидела во главе стола. Подали свинину.

- Сынок, жаркое получилось дивно, его готовила сама.
- О да, маман. На вкус чудесно сладковато, необычно так весьма.
- В жаровню еле запихнула тушу, пришлось помучиться сперва.
- Определённо вкус такой особый. На свинину он похож едва.
- Как нежно получилась ножка. Её, сынок, уже вкусил?
- Да, ножка просто объеденье и оторваться нету сил.
- Подай большой мне самый ножик. Хочу нажраться я от пуза.
- Я ем и ем, и нет на свете лучше вкуса.
- Малыш, хоть ты и мал, но ешь как за двоих.
- Божественно сочны так рёбра. Наесться не могу я их.
- Хряк громко так орал – наверно смерть свою предвидел.
- Маман, а где, позволь спросить, наш конюх пропадает? С обеда я его не видел.
- Анисимович уж больше не вернётся. Уехал друг твой навсегда.
- Скажи, заедет, может, он когда?
- Нет, солнышко, теперь он далеко.
- Ну почему он нас покинул? Мне без него так нелегко.

После ужина я поднялся к себе в комнату и долго ещё глядел в окно. Мне казалось если сильно вглядываться в горизонт я смогу увидеть знакомую фигуру Анисимовича. Так я смотрел вдаль, пока глаза не заболели. Нет, я не плакал, просто в глаз что-то попало. Я был сильным мальчиком, поэтому, хлюпая носом, я отправился спать. Мне снилось тако.