Мифы о самураях




Миф 1. Самураями могли становиться только люди знатного происхождения

Самураи, как правило, были довольно бедны. Каждый самурай принадлежал своему господину и жил немногим лучше обычных крестьян. Некоторым все же удавалось достичь определенного уровня богатства, однако самурай, как и прежде, оставался всего лишь вассалом своего хозяина. Более того, большинству самураев, дабы прокормить свою семью, приходилось возделывать землю наравне с прочим крестьянским населением.

С японского слово «самурай» переводится как «человек, который служит». Во время войны большая часть самураев была обычными рядовыми солдатами, а не военачальниками, отдающими приказания.

Читать далее...

Мифы и правда о самураях.

Итак что же представлял собой обычный самурай того времени? Этот обзор не претендует на исчерпывающие объяснения. Чтобы более-менее подробно рассказать о самураях не хватит и толстой книги. Эта статья предназначается лишь тем, у кого могло сложиться искаженное и неверное представление о самураях, взращенное на почве низкопробных фильмов и анимэ, но никак не людям, серьезно интересующимся восточной культурой.

more

Заблуждение о самураях


Находил глупые копипасты, якобы ''разоблачающие'' мифы о самурая. Писались они какими то дурачками,которые не особо разбираются в самураях вообще. Поэтому привожу (со ссылкой) отличный разбор некоторых заблуждений.

Некоторые заблуждения о самураях
Самураи ненавидели ружья, называя их «оружием трусов»


Голливуд, вместе с широкой публикой, сошлись во мнении, что самураи были вооруженными мечами героями давно ушедшей эпохи. Ружья просто не вписываются в эту картину; следовательно, самураи не должны были их использовать.

В действительности, японцы использовали ружья эффективнее, чем их европейские современники XVI века, а также производили качественные, прочные экземпляры. Сражение при Нагасино, в котором ружья косили атакующую самурайскую конницу, является одним из наиболее известных и значимых сражений в истории самураев. Самураи не были упрямцами; в действительности, они были известны своей приспособляемостью. Монгольское вторжение, китайская придворная культура, и активное Западноевропейское влияние – в то или иное время все они оказывали воздействие на Японию. В самом деле, кимоно, один из знаменитых символов Японии, пришло из Китая в период Хэйан. Никакой разницы между этим событием и ввозом португальцами нового, эффективного оружия, называемого аркебузой (или, по-японски, тэппо) не было. Не имеет значения, насколько японцы были привязаны к своим лукам – они не могли проигнорировать тот факт, что ружья несомненно превосходили излюбленный ими вид метательного оружия. В Японии использовалось несколько форм огнестрельного оружия, начиная со старинного фитильного ружья, которое мы представляем в первую очередь, до больших ручных пищалей и, хотя и редких, но полноценных пушек (которые обычно добывали с потерпевших крушение европейских кораблей). Все виды оружия использовались с поразительной эффективностью. Один из великих даймё (феодальных князей) эпохи Воюющих Провинций, Ода Нобунага, был признанным мастером ружейной тактикой. Другие даймё, такие, как Такэда Сигэн, Токугава Иэясу и Датэ Масамунэ, были также хорошо известны благодаря использованию снайперов, окопной артиллерии и иногда просто огромного числа аркебузиров - с ошеломляющими результатами.

Некоторые считают, что поскольку огнестрельное оружие в основном использовали пешие солдаты (асигару), самураи должны были презирать ружья. На самом деле, асигару были обычным расходным материалом для того, чтобы учить их чему-то еще. Это не значит, что самураи не учились использовать ружья; в действительности, они овладевали этой наукой в более глубокой степени, чем асигару. Стоит также заметить, что из степеней отличия в сражении того, кому доверили стрелковый отряд, мог превзойти только тот самурай, который взял голову противника в индивидуальном бою.
Все самураи следовали рыцарскому этическому коду, известному как бусидо


С тех пор как книги с названиями «Хагакурэ: Книга самурая» и «Будо Сёсинсю: Кодекс самурая» заполнили рынок, считается, что ВСЕ самураи следовали бусидо, иначе они не были настоящими самураями. Но это совершенно не так.


Бусидо дословно переводится как «Путь Воина». Однако, бусидо было ничем иным как введением периода Эдо, предназначением которого было держать самураев в повиновении к князьям (даймё), которым они служили. Период Эдо был 250-ти летним периодом мира под управлением последнего сёгуната, который пришел на смену периоду Воюющих Провинций (более известному как Сэнгоку Дзидай). Сёгунат в течение этого периода находился в параноидальном состоянии; в конце концов, это был уже третий сёгунат, и предыдущие два закончились войнами. В этот период было применено несколько новых мер, направленных на поддержание порядка – например, даймё должны были проводить часть своего времени в Эдо, столице сёгуната (теперь Токио). Это делалось для того, что бы держать непокорных даймё (вроде Симадзу или Мори, которые позже уничтожили правление сёгунов) под присмотром.


Другой практикой было укрепление верности самурая своему даймё. В течение эпохи Сэнгоку было несколько случаев, когда самураи обращали оружие против их князей, почти всегда с успехом. В эпоху Эдо сёгунат сделал это наиболее серьезным преступлением самурая.
Также, в течение этого мирного периода, самурай более не имел практического значении в японском обществе. Самураи стали администраторами и правительственными чиновниками. В этих условиях ронин по имени Ямага Соко взял конфуцианские принципы, которые регулировали жизнь Японии в течение столетий, и дал самураям новые причины для существования. Заветы Соко позднее стали основой для бусидо, которое получило значительную поддержку сёгуната. Помните, как уже говорилось ранее, сёгунат всячески пытался избежать восстания самураев против своего господина. Поскольку одним из заветов Соко была полная, искренняя преданность своему господину, это превосходно соответствовало параноидальным попыткам сёгуната подавить все возможные возмущения… и это работало!


В целом, до периода Эдо самураи НЕ СЛЕДОВАЛИ никакому бусидо. В действительности, в период Сэнгоку находится столько примеров предательства, насилия и других действий, полностью противоположных бусидо, что это становится совершенно очевидным. Но это не говорит о том, что не было благородных самураев. Уэсуги Кэнсин, например, был известен своей честью, проявленной в сражениях с Такэда Сингэн - что было бы немыслимо при наличии кодекса бусидо.
Самоубийство было известно как «харакири»

Когда бы уроженцы Запада не говорили о ритуальном самоубийстве самураев, они обычно называют его харакири. Это очень грубая ошибка. На самом деле, надо говорить сэппуку.

Кроме этого, многие западные жители имеют ложное представление о том, чем в действительности было сэппуку. Большинство думает, что даже самую мелкую ошибку самурай должен был исправить, взрезав себе живот. В действительности, сэппуку стало определенной концепцией только в период Эдо (практически как бусидо, о котором уже говорилось выше). Сэппуку имело две формы: 1) это была форма наказания, назначенная старшим по положению, и обычно считавшаяся более легкой, чем настоящая казнь (которая обычно включала обезглавливание, распятие или сожжение у столба) или 2) путь избежать пленения. Последнее применялось как самураями и даймё, осажденными в обреченном замке, так и простыми солдатами, потерпевшими поражение на поле боя.

Сэппуку было гораздо сложнее, чем один разрез живота, который показывают в фильмах о самураях. Существовало три общепринятых формы сэппуку: один горизонтальный разрез, два перекрещивающихся разреза, или три горизонтальных разреза. Сразу после этого секундант, называемый кайсяку, должен был обезглавить самурая, обычно до того, как самурай закричит или поддастся боли. Иногда, если самураи не имели секунданта, или они были достаточно сильны духом, они делали сэппуку без обезглавливания и ждали, пока не истекут кровью.

Кроме разрезания живота, самураи иногда прибегали к другим формам самоубийства – одним из известных примеров является Миура Ёсимото, который обезглавил себя в сражении при Араи в 1516 г., когда стало ясно, что его сторона проиграла (достоверность этой истории подвергается сомнению).
Самураем был любой, кто следовал кодексу бусидо


Как уже ранее обсуждалось, мы пришли к выводу, что кодекс бусидо не обязательно был кодексом всех самураев. Сегодня многие, кто не знает об этом, находятся под неверным впечатлением, что самураем был любой, кто следовал кодексу бусидо. Некоторые даже считают, что самурай не должен был носить меч, поскольку у него был кодекс поведения.

Это, вероятно, самое абсурдное из всех обсуждаемых заблуждений. Самураи, независимо от периода, были членами воинского сословия Японии – буси. Другими тремя классами были ремесленники, крестьяне и торговцы. В период Сэнгоку еще продолжали существовать определенные возможности изменить свое сословие. Например, асигару, рожденный крестьянином, и выживший в нескольких сражениях, мог стать членом военного сословия. Также, в период Эдо богатый торговец мог в буквальном смысле слова купить себе место в сословии воинов. Однако, в своей основе самурай ВСЕГДА был буси (воином), вне зависимости от класса, в котором он был рожден. В период Эдо классы общества были закреплены навечно, т.е. в каком сословии Вы были рождены, в таком Вы и должны были умереть. Неважно, следовали Вы бусидо или нет, в любом случае в период Эдо Вы были самураем, если Вы были рождены в семье самурая.
Ниндзя были трусливыми, таинственными убийцами, которые враждовали с самураями



Лучше всего начать объяснение с одной простой истины – ниндзя и самураи были двумя различными типами воинов. В действительности, ниндзя, или синоби, как их называли в течение периода Сэнгоку, были эквивалентом современного спецназа. Некоторые книги и фильмы распространяют идею, что ниндзя использовали тогда, когда даймё было нужно сделать что-то, что «благородные самураи» не могли сделать вопреки своей чести. Вместо этого, если нужно было выполнить какую-то задачу, для которой обычному самураю не хватало умения (шпионаж, заказное убийство, рекогносцировка, проникновение в тыл противника и т.д.), даймё находил другого самурая, который мог выполнить эту задачу. Существовали самураи, которые специализировались как раз в таких вещах; два известных примера – ниндзя провинций Кога и Ига, которые присоединились к Токугава Иэясу. Хаттори Хандзо, который тоже был ниндзя, имел звание хатамото – наивысший ранг в тогдашней военной иерархии, которого самурай (и только самурай) мог достичь.

Образ ниндзя был настолько искажен Голливудом и поп-культурой по обе стороны Тихого океана, что не представляется почти никакой возможности его изменить. Более-менее нормальными работами, из которых можно узнать правдивую информацию о ниндзя, представляются две книги Стивена Тернбулла. Тем не менее, я хотел бы раскрыть самые знаменитые заблуждения о ниндзя. Одно из них касается цвета одежды, которую ниндзя одевали во время своих ночных заданий. Хотя Голливуд показывает ниндзя в черных костюмах, в действительности они носили темно-синюю одежду, поскольку черные костюмы слегка отсвечивают в темноте. Другим чудовищным измышлением является так называемый «ниндзя-то» - «меч ниндзя». Обычно он показан как прямой меч, короче самурайского, и с квадратной цуба (гардой). Вебсайты говорят нам, что это были не просто мечи, но целые наборы инструментов. Правда в том, что «ниндзя-то» на самом деле не существовали. Ниндзя использовали то же самое оружие, что и самураи, и относились к нему с тем же уважением. Другое известное оружие ниндзя называют «метательными звездочками». Они известны под термином сюрикэн, который обозначает любое метательное оружие небольшого размера, например, метательные ножи или пики, которые могли использовать и самураи. Ниндзя тоже использовали сюрикэн гораздо реже, чем можно было бы представить. Сюрикэн-дзютцу – искусство метания сюрикэн – действительно существовало, но оно использовалось разными людьми в разные периоды и вовсе не было прерогативой только ниндзя.

Использование ниндзя «волшебства», к счастью, все более и более подвергается критическому анализу. Исчезновение в облаке дыма, магические пассы, дающую сверхчеловеческую силу, и необыкновенные способности вроде левитации являются абсолютным вымыслом. Ниндзюцу было всего лишь искусством быть невидимым; в наши дни оно существует в виде, когда подложный сэнсэй в черной форме учит Вас каратэ (в лучшем случае) вместе с метанием дымовых бомб.


http://samurai-illustrated.narod.ru/articles/misconceptions/

Воспитание и образование молодого самурая 1 часть. Моя работа на половину


Первую часть, взял с сайта http://www.aikidoka.ru/bushido_3/page/4/ с очень маленьким добавленим из Хагакурэ и изменением про площадки у феодалов(хорошие площадки были только у богатых)

Воспитание самураев в эпоху Эдо

В Хагакурэ мы находим такие слова

Покойный Дзинъэмон говорил, что лучше, когда рождаются сыновья, но не дочери. Дочери не могут прославить свою семью и позорят родителей. Очень плохо, если дочь - первый ребенок, а лучше всего, если все дети - сыновья.

Хагакуре. Вторая книга.

Может быть это слишком жесткая позиция, но безусловно взгляд о предпочтительности наследника перед наследницей, у самураев имел место быть. Мальчик был будущим главой семьи, продолжателем рода, а поскольку при Токугаве сын наследовал профессию отца, также продолжателем семейного дела. Кроме того, сын наследовал землю или рисовый паёк, за который служил у феодала его отец. Поэтому, если самурай без наследника в семье (в 1615 г. самураям было разрешено усыновление наследников из среды их родственников, носящих то же родовое имя) почему-либо не мог взять себе наложницу или если последней не удавалось родить ему сына, феодал конфисковывал у буси его надел и лишал родового имени. Это означало, что самурай терял место в социальной структуре и становился ронином. Такая мера часто практиковалась феодалами при первых сёгунах Токугава ввиду того, что земля находилась под их непосредственным контролем. В период между временами Кэнтё (1601) и Кэинан (1651) около 60 феодальных семей потеряли по этой причине свои феоды. Также только мужчина мог “успокоить” духов предков, в соответствии с синто.
Развивать в детях самураев военный дух и почитание воинской доблести (сёбу) были призваны ежегодные праздники мальчиков - "танго-но сэкку", отмечаемые в пятый день пятого месяца по лунному календарю и получившие затем большое распространение в период Эдо. ("Танго-но сэкку" является одним из традиционных японских праздников, который празднуется повсеместно в Японии и в настоящее время). Во время праздника мальчиков выставляли в доме искусно изготовленные миниатюрные доспехи, надетые иногда на специально изготовленных для этой цели кукол (кабуто-нингё), мечи, луки и стрелы, знамёна, стараясь тем самым воспитать в будущем самурае воинственность, уважение и благоговейное отношение к военному снаряжению и к самому ремеслу самурая. Играть такими мечами и доспехами детям запрещалось, на них можно было только смотреть, так как демонстрация игрушек приравнивалась к самурайской практике показа мечей и доспехов.
Непременным аксессуаром на празднике мальчиков были коинобори - изображение карпов, сделанные из цветной ткани или бумаги и поднимавшиеся на бамбуковых шестах над каждым домом, где жили один или больше мальчиков. (Число вывешиваемых карпов соответствовало числу мальчиков в семье). Карпы были предназначены для той же цели, что и игрушечное вооружение. Они символизировали "мужественную добродетель", которая подразумевала "военную добродетель". В Японии карпы и доныне считаются самураями среди рыб. Их рассматривают как символ энергии, храбрости и непреклонной твёрдости. Детям воинов внушали, что от них требуется такое же упорство в достижении цели, какое показывает карп, преодолевая бурные потоки, такой же стоицизм и бесстрашие, какие "проявляет", по словам самураев, эта рыба на столе повара, не уклоняясь и не вздрагивая от удара ножа. Возможно, что именно эти "качества" карпа обусловили появление его амулетов в храме бога войны Хатимана.
Самурайская молодёжь приобщалась к профессии воина также во время праздников в честь побед над айнами и в других битвах эпохи средневековья, когда выставляли и носили по городу самурайское снаряжение, демонстрировали искусство буси и рассказывали повести о героизме (гундан). Значительное влияние оказывало конфуцианство. По одному из его принципов, дети должны были относиться к родителям с почтением и уважением, дорожить ими, любить их, не противодействовать их воле, не причинять им огорчения и беспокойства даже в том случае, если "родители по влечениям своим были дурными людьми и относились дурно к детям".
В бусидо такое отношение детей к родителям опосредовалось принципом гири, обусловливавшим почитание возраста (уважение родителей и старших вообще) и объяснявшим такие поступки, как жертвование собой ради родителей.
Тщательное домашнее воспитание детей подразумевало чтение им нравоучительных историй из книг конфуцианского характера. Такого рода назидательные рассказы служили руководством к практическому действию, являлись своеобразными сводами моральных правил. Так, в одном из подобных рассказов говорилось о том, как мальчик лёг в стужу на лёд замёрзшей реки, чтобы растопить его теплом своего тела и достать рыбы для своей мачехи; в другом - как мальчик спал ночью, ничем не прикрывшись, чтобы отвлечь москитов от родителей на себя.
Однако конечной целью воспитания в ребёнке чувства сыновнего долга (оякоко) были не только уважение и любовь к родителям и старшим, проявляемые в деле. Высшим пунктом морального обучения самурайской молодёжи в духе учения Конфуция являлась выработка верности государю, который также рассматривался как отец воина. Сыновний долг, таким образом, служил как бы основой верноподданичества и приравнивался к верности вассала сюзерену. В качестве примера можно привести высказывание об обязанностях вассала одного из правителей токугавской Японии князя Мито Мицукуни (1628-1700). Он говорил: "Если виновным (в государственной измене) является ваш отец, я не склоню вас к измене ему; поступить так - значило бы погрешить против справедливости (гири). Сыновняя любовь и верность суть одинаковые добродетели, поэтому вы лично должны знать, как поступить в подобном случае, я представляю решение подобного вопроса вашей совести".
Не меньшим уважением, чем отец, пользовался учитель молодого самурая. Авторитет наставника был очень высок, его приказы выполнялись беспрекословно. Популярное изречение гласило: "Родитель тот, кто произвёл меня на свет, учитель тот, кто делает меня человеком". В другой поговорке сказано: "Твой отец и мать подобны Небу и Земле, твой учитель и господин - солнцу и луне". Духовная услуга учителя (часто священника) в воспитании считалась неоценимой. За воспитание человека нельзя было дать материальное вознаграждение, так как нельзя измерить неосязаемое и неизмеримое, за него следовало бесконечно почитать и превозносить своего учителя.
Обучение в семье и наставления учителя были двумя основными факторами, фундаментом в воспитании молодёжи сословия самураев, формировавшими идеал воина, основанный на мифических сказаниях, буддийском безразличии к смерти, конфуцианском культе сыновней почтительности и чисто японской основе - верности своему феодалу. Семья и наставник прежде всего заботились о становлении характера подростка, вырабатывали отвагу и мужество, выносливость и терпение.
Внимание! У вас нет прав для просмотра скрытого текста.
Будущих самураев старались растить бесстрашными и смелыми, другими словами, развивали в них качества, которые считались в среде самураев самыми главными добродетелями, при которых воин мог пренебречь своей собственной жизнью ради жизни другого, особенно жизни своего покровителя и господина. Такой характер развивался чтением рассказов и историй о храбрости и воинственности легендарных героев, знаменитых военачальников и самураев, просмотром театральных представлений. Нередко отец приказывал будущему воину для развития смелости отправляться ночью на кладбище или место, известное своей дурной славой (где "водилась" нечистая сила, духи и т.д.). Практиковалось посещение мальчиками публичных наказаний и казней, а также ночной осмотр отрубленных голов преступников, на которых сын самурая должен был оставить свой знак, доказывающий, что молодой буси действительно приходил на указанное ему место.
Чтобы развить у молодёжи терпение и выносливость, сыновей воинов заставляли исполнять непосильно тяжёлые работы, проводить ночи без сна (во время праздников богов учения), ходить босиком зимой, рано вставать и т.д. Ненамеренное же лишение пищи считалось полезным.
Мальчики и девочки воспитывались в умении контролировать свои действия, воздерживаться от выражения своих чувств восклицаниями, от стонов и слёз. "Что ты плачешь от таких пустяков, трусишка? - говорила мать плачущему сыну. - Что ты будешь делать, если тебе отрубят в битве руку или тебе придётся сделать харакири?" С самого раннего детства детям буси прививали чувство чести и стыда, учили быть правдивыми и дисциплинированными.
Такое воспитание вырабатывало хладнокровие, спокойствие и присутствие духа, помогало самураям не терять ясности ума при самых серьёзных испытаниях
. От самурайского юношества требовали систематически тренироваться, чтобы овладеть военным искусством, быть всесторонне подготовленным для пользования оружием, физически сильным и ловким. Молодые самураи должны были в совершенстве владеть приёмами фехтования (на мечах и алебардах), стрелять из лука, знать дзю-дзюцу, уметь обращаться с копьём, ездить верхом (для юношей из самурайских семей высокого ранга), обладать знанием тактики.
В богатых клана были также устрое ны великолепные фехтовальные залы, площадки для стрельбы из лука и гимнастических упражнений, манежи, где преподавали лучшие знатоки своего дела под непосредственным руководством самого феодала. Обучение в этих клановых школах начиналось обычно с восьми лет и продолжалось до 15.
Педагогические требования бусидо добавляли к овладению военными искусствами ещё и изучение литературы, истории, каллиграфии и т.д. Однако самураи останавливали своё внимание на посторонних военному делу дисциплинах лишь постольку, поскольку это касалось профессии воина и могло быть полезно в военной практике. Специальные школы, в которых преподавались классическая китайская литература, изящные искусства и т.д., считавшиеся необходимым аксессуаром поместья феодала скорее из приличия, как подражание императорскому двору в Киото, где император находился в почётной ссылке, презирались самураями и ни в коем случае не были уважаемы, а лишь терпимы. В этих школах можно было увидеть детей, не способных к овладению самурайскими военными науками, болезненных и слабых, просто физических уродов или же людей, добровольно отрешившихся от мира насилия. Насмехаясь и презирая таких учащихся, самураи говорили: "Занятия науками - это жалкий удел изнеженных женоподобных царедворцев Киото, слабое здоровье которых не позволяет им пользоваться своими мускулами и лишает их приятной возможности упражняться в благородном искусстве самураев".
Тем не менее именно из этой среды вышли многие национальные мыслители, знаменитые поэты, писатели и прославленные художники эпохи японского средневековья.
В 15 лет воспитание молодого самурая считалось законченным. Он получал настоящие боевые мечи, с которыми не должен был расставаться всю жизнь; девушке вручался короткий кинжал - принадлежность каждой женщины сословия воинов. Юноша переходил в новую возрастную группу - общество взрослых. Совершеннолетие сопровождалось и другими иниционными действиями, называвшимися "гэмбуку", или "гэнпуку".
Во время обряда половой зрелости иницианту, по древнему обычаю, впервые делали причёску самурая - сакаяки: сбривали волосы у лба и завязывали на макушке узел волос (мотодори). Юноше надевали специальный высокий головной убор - эбоси, приспособленный для ношения мотодори. Человек, который во время церемонии надевал на голову молодого буси эбоси, назывался "усироми", т.е. опекун, или эбоси-оя (букв. "родитель по головному убору"). В Японии обряд инициации был распространён как среди аристократии, так и простого народа со времён древности. Начиная с периода Нара (710 - 794) юноши аристократических семей церемониально инициировались по ритуалу, определённому влиянием китайских обычаев. Этот обряд назывался "уи-кобури", или "какан" (какан-но сики) - "первое ношение короны").
В связи с гэмбуку самурай облачался впервые в одежду взрослого человека; в её комплект входили широкие шаровары (хакама), похожие на юбку и являвшиеся особым отличием сословия воинов. Их первое торжественное одевание было семейным праздником и связывалось с посеще-нием храма божества - покровителя рода совершеннолетнего.
В состав инициационных действий входили получение взрослого имени, церемониальное сожительство со своей невестой (хода-авасэ), испытание силы самурая и т.д.
Опекуном подвергавшегося гэмбуку обычно просили стать сильного и могущественного феодала, чему самураи придавали очень большое значение и что рассматривалось как принятие обоюдных обязательств сеньора и буси.
Получив оружие и пройдя обряд инициации, молодой самурай обретал свободу и независимость в действиях, был преисполнен чувства самоуважения и ответственности. Он становился полноправным членом своего сословия.
Само собой разумеется, что, будучи профессиональными воинами, самураи должны были основное внимание уделять военному ремеслу и признавать только его единственным занятием, достойным "благородного" человека, т.е. буси. Весь комплекс того, что культивировал в себе каждый самурай, все духовные и физические способности были подчинены в конечном счёте единственному и главному моменту - овладению военным мастерством, без которого было бы бессмысленным само понятие "самурай". От степени военной и физической подготовленности самурая зависело высшее требование, предъявляемое каждому воину: умение бороться (с оружием или без оружия) с противником и побеждать его. Это обусловило то, что, готовя себя к основному в жизни - войне, буси постоянно совершенствовали искусство воина и физическую подготовку уже с раннего детства, упражняясь во владении оружием, воспитывая телесную и духовную твёрдость, храбрость и решительность.
Отличительной особенностью всех японских видов военных искусств (бугэй) являлось то, что основной акцент при овладении ими делался прежде всего на нравственно-моральную сторону и развитие "духовных способностей самурая", т.е. психической уравновешенности воина, а затем уже на формирование физически развитой личности. Моральное содержание таких дисциплин, как кэндо, кю-до и т.д., показывается иероглифом, который в сочетании с другими звучал как "до", являясь основой этих слов, говорящей о нравственном принципе и имеющей также глубокую связь с религиозными аспектами жизни военного сословия. Моральный принцип в военных тренировках японских воинов был обусловлен учением Конфуция. В Конфуцианстве "до" рассматривалось как определённая этическая категория. Что же касается религиозного аспекта, то основой сделать была непосредственная связь "до" с дзен-буддизмом.

Познание "до" ("правильного истинного пути", или "правды") считалось главным в фехтовании, стрельбе из лука, борьбе без оружия, плавании и т.д. (где оно являлось как бы образующим идеалом самурая, достижение которого означало в философском смысле познание самого себя), необходимым для гармонического развития индивидуума.

Восточная философская традиция часто называет "до" "путём", обладающим жизнедарящими силами, испускающим лучи света, подобно солнцу. В этом плане "до" идентично понятию "дао", трактуемому в философии и эстетике Китая как вечная и неотъемлемая первопричина всего существующего духовного и материального и отождествляемому объективным идеализмом с источником вещей и явлений мира, с "путём" природы. В соответствии с этим теоретики военных искусств считали, что "до" как первичная субстанция может однократно пробуждать в человеке "ценное" явление, понимаемое лишь инстинктивно, мистически, что позволяет индивидууму становится причастным цели "великого учения". В военных искусствах самураев "до" носило характер образующего идеала и начала, без которых эти искусства были невозможны. Целью и сутью борьбы было достижение и соприкосновение каждого воина с "до", т.е. слияние единичного и целого. Другими словами, "до" должно было помочь самураю найти "единичное бытиё во всём", "войти в соприкосновение с божественным (божеством), уловить его присутствие, увидеть его существование. Это согласуется с дзеновскими положениями об "изначальной природе Будды", присутствующей во всём (живом и неодушевлённом), которая постигается человеком посредством сатори, обретения нирваны на земле, среди живых.
Таким образом, самурай, познавая "до", должен был достичь военного мастерства, соприкасающегося с "истинным путём", и "войти в совершенную гармонию с природой", с которой человек составляет неразделимое целое. Преобладающее значение имела внутренняя подготовка воина, на что обращалось больше внимания, чем на напряжение внешних физических сил самурая. Решающим фактором в деле выработки силы духа была медитация. При помощи дзадзен - духовной основы военно-спортивного образования самураев, призванной, по выражениям толкователей дзен-буддизма, помочь в достижении гармонии с "отрицательным ничто", воины должны были развить у себя психически уравновешенное состояние для исполнения своих основных, военных функций, а также для не менее важного дела - тренировок в фехтовании, стрельбе и т.д., которые в свою очередь выступали как репетиции собственно боевых действий. Это было состояние "повышенной готовности", которое ни в коем случае не означало "малодушной сонливости".
Несмотря на ряд чисто мистических элементов, медитация по системе дзен имела и рациональное зерно. Прежде всего это касается постановки правильного дыхания, что крайне необходимо при любых физических упражнениях. Перед тренировочным боем самураи обычно принимали позы, характерные для дзен-буддийских монахов, приготовившихся к созерцанию, и старались дышать глубоко и равномерно. Это заранее готовило органы дыхания к физической работе и содействовало дальнейшему ритмическому функционированию лёгких во время самой схватки с противником, когда резко возрастала потребность организма в кислороде.
Преимущественное духовное напряжение, способствовавшее развитию самообладания, хладнокровия и трезвости мысли при всех упражнениях, однако, не означало что в военных искусствах самураев физический фактор (сила и выносливость) рассматривался как несущественный. Являясь вторым образующим элементом в военных дисциплинах, физическое воспитание требовало от воина кропотливого оттачивания техники, развития физической силы, выносливости, выработки почти инстинктивной феноменальной реакции и координации движений. Всё это достигалось в результате каждодневных и многочасовых тренировок.

Воспитание и образование молодого самурая 2 часть. Моя работа на половину


Это уже моя половина

Начиная с эпохи Эдо образовательная система, несмотря на то что казалась отставшей (какой ее могли видеть в середине 19 века), тем не менее сформировала людей, которые уже в 18 столетии превратили Японию в наиболее развитую страну в Азии. Образование было возможно ТОЛЬКО для мальчиков и зависело от общественного положения, которое занимали семьи, а именно отвечало требованиям каждого класса и не давало преимущества для изменения социального статуса, так как любая социальная мобильность была запрещена в принципе, сын наследовал дело отца. Эта правовая и бытовая ситуация не была исключением для Японии, она характерна для любого феодального общества. Сыновья самураев, молодые аристократы, могли получить образование в одной из множества общественных или частных школ как во владениях сёгуната где в Эдо процветал замечательный Сохэйко, некогда основанный семьей Хаяси, так и в других вотчинах. Школьные программы включали изучение китайской классики, боевых искусств и медицины. Постепенно по инициативе правительства создавались специализированные школы. Их стало много к концу сёгуната Вагаку-со (1793). Это школы специализировались на : медицине, военное образование, морское и т.д.
Юный самурай начинал учиться с шести лет. Под руководством учителя в течение нескольких лет он обучался письменности при помощи большой кисти. Прежде чем овладеть гибкостью этого инструмента, позволяющего передать оттенки и правильную линию каждого иероглифа, ребенок исписывал тушью страницу за страницей долговечной бумаги. Первые буквари ученика содержали несколько простых текстов из китайской классики : мальчик изучал одновременно произношение и смысл каждого иероглифа. Понемногу учебники заменялись более сложными книгами, и он упражнялся в том, чтобы объяснять и комментировать прочитанное своими словами на родном языке. До девяти лет обучение сводилось к запоминанию : шла ли речь об этикете, морали или поэзии, школьник накапливал материал для своих размышлений в будущем. С девяти лет изучение классической китайской литературы, которое по преимущество было связано с философскими сочинениями.
Занятия начинались с семи или восьми часов утра и продолжались до четырех часов после полудня. В начале все ученики- обычно триста или четыреста человек- собирались в большом зале, где один из преподавателей читал и комментировал тот или иной текст, сопровождая собственными моральными наставлениями, каждый ученик должен был иметь в руках копию этого текста, чтобы внимательно следить за этим чтением. Затем, когда упражнения завершалось, учащиеся расходились по своим классам с наставником, чтение и комментарии продолжались, учитель задавал ученикам вопросы.
Затем начинались уроки каллиграфии, китайской и японской поэзии : успех в этих предметах высоко ценились в обществе, так как по ним составлялись задания, позволяющие судить об умственных способностях ученика.
Конец учебного дня посвящался физическим упражнениям : стрельба из лука, битва на копьях, езда на лошади, фехтование, Образовательные предметы и моральные наставления в духе конфуцианской морали, боевые искусства и медицина были направлены на воспитание бесстрашных и верных воинов. Позднейшие занятие литературой стали постепенно появляться в период затихания междоусобных войн, когда на второй план отодвинулась актуальность самурайской готовности к бою. Срок образования не был ограничен, зрелые люди могли постигать науки ради своего личного совершенствования. Они оставляли лишь небольшое время для каникул на период поведения государственных или религиозных праздников и в течении двух недель летнего времени и зимнего солнцестояния, когда проводились церемонии в честь Конфуция.
Смотря на процесс воспитания самураев, вспоминаются слова этого китайского мудреца.

1.” Учитель сказал2: "Учиться и время от времени повторять изученное, разве это не приятно? Встретить друга, прибывшего издалека, разве это не радостно? Человек остается в неизвестности и не испытывает обиды, разве это не благородный муж?"3.”

Но уровень образования также зависел от школы и знатности семьи. Богатые и знатные кланы обеспечивали самураям своего клана , прекрасное воспитание как физическое так и интеллектуальное, тогда как воины низших категорий “практиковали воинское искусство , когда у них появлялось время, свободное от многочисленных побочных обязанностей, а в изучении литературы не заходили дальше “Пятикнижия” и на чуть более продвинутой стадии одно или двух книг Мэнцзы и “Цзо чжуань”.
Вот например одна из программ обучения института Ниссинкан, в котором специализация была литературное образование и физическая подготовка будущих провинциальных правителей, вассалов высшего ранга и ведущих администраторов древнего клана Аидзу (элитная школа).: “ Получив свой первый меч, мальчик присоединялся к другим детям, разделенным на группы по территориальному признаку в соответствии с разделением города на районы. В каждой группе был свой лидер, который отвечал за всех ее членов перед учителем из храма или института. Под строгим надзором учителей дети, начиная примерно с десятилетнего возраста, заучивали наизусть литературные тексты (без объяснений).В возрасте от десяти до одиннадцати лет они начинали изучать и практиковать правила официального этикета. В тринадцать они начинали практиковаться в стрельбе из лука, фехтование на мечах и копьях и продолжали совершенствоваться в этих навыках на протяжении всей жизни. В пятнадцать они приступали к изучению китайской классики , и опытные педагоги помогали им выбрать одну из специализаций военного управления в зависимости от своих персональных наклонностей. Когда юношам исполнялось по шестнадцать лет, группы распускались, и каждый из них продолжал заниматься с учителями по индивидуально программе. Например в программу могли входить :
Литература.
А) Китайская классика (дзюкаку)
б) Японская религия и литература (синто оёби когаку)
в) Каллиграфия (сёгаку, судзи)
г) Этикет (реёсики)
д) Классическая музыка (гагаку)
е) Математика (сугаку)
ж) Медицина (игаку)
и) Астрономия (тэммон)

Военная подготовка
а) Стрельба из лука (кюдзюцу)
б) Фехтование на копьях (яридзюцу, нагинатадзюцу, бодзюцу)
в) Фехтование на мечах (кендзюцу, тодзюцу)
г) Артиллерия и огнестрельное оружие (ходзюцу)
д) Искусство строительства фортификаций (тикудзодзюцу)
е) Искусство управление лошадью на земле и воед (бадзюцу, суйбадзюцу)
ж) Плавание в доспехах (суйёи)

Факультативные премдеты.

А) Чайная церемония (садо)
б) Поэзия
в) Стихотворная ипровизация.(сукусёки)
г ) Охота (ториои)

Такое индивидуальное обучение продолжалось до двадцати двух лет. После этого, если молодой человек успешно усвоил программу, он мог либо остаться в институте Ниссинкан, либо продолжить свое образование, посещая другие учебные заведения страны. Как правило, его подталкивали к избранию специализированной карьеры, которую напрямую зависела от ранга и должности отца, поскольку предполагалось, что сын сменит отца, после того как тот выйдет в отставку или умрет. Менее талантливым студентам делались некоторые послабления. м уделяли больше внимание и предоставляли больше времени, чтобы они не отставали от остальных. Провал на экзаменах, разумеется, означал полное бесчестье, поскольку чаще всего он означал (в характерной японской манере), что вся семья буде переедена на более низкую ступень клановой иерархии, поскольку сын не смог следовать правилам отца.

Самурай находился во главе трех сословий. Поэтому должен был быть хорошо развит как интеллектуально, так и физичкски.

Напоследок хочется привести, наставления из Юдзан Дайдодзи. Будо Сёсинсю .


Образование.

Раз самурай находится во главе трех сословий общества и призван управлять, он должен быть хорошо образован и глубоко понимать причины вещей. Однако, во времена внутренних войн молодой воин отправлялся сражаться в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, поэтому он должен был начинать обучаться боевому искусству в двенадцать-тринадцать лет. Раз у него не было времени сидеть за книгой или брать в руки кисть для письма, он часто оставался почти неграмотным. В те времена было много самураев, которые не могли написать ни одного иероглифа. Поэтому, либо из-за их собственных побуждений, либо из-за неправильного наставления родителей не делалось ничего, чтобы исправить это, ведь вся их жизнь была полностью отдана Пути воина. Ныне империя находится в мире, и хотя нельзя сказать, что родившиеся в самурайских семьях безразличны к военному делу, их не посылают в битву в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, как воинов прежних времен. Поэтому, в семь или восемь лет, когда ребенок подрос, его необходимо познакомить с Четверокнижием, Пятиканонием и Семикнижием, а также обучить каллиграфии, чтобы он запомнил, как писать иероглифы. Затем, когда ему исполнится пятнадцать или шестнадцать, его следует обучать стрельбе из лука, верховой езде и всем другим воинским искусством, ибо только так самурай должен воспитывать своих детей в мирное время. Нынешнему воину, в отличие от воина эпохи внутренних войн, безграмотность непростительна. Но самих детей не следует осуждать за отсутствие образованности. Это полностью вина их родителей, которые по незнанию или пренебрежению не осуществляют подлинной любви к детям.

Харакири. Часть 1.Моя работа


Моя небольшая работа о харакири. Когда нить мне хватит сил и я ее допишу

Путь война это смерть”. Эта мысль с разной долей фанатизма одобряется во многих самурайских наставлениях., Таких как “ Хагакуре”, Ямамото Цунэтому, говорит

“Я постиг, что Путь Самурая — это смерть”

В “Будосесинсю”. Юдзан Дайдодзи также наставляет

“Самурай должен прежде всего постоянно помнить -- помнить днем и ночью,
с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю
трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги -- что
он должен умереть. Вот его главное дело.”

И после этих слов, в нашем сознании возможно всплывет образ самурая спокойно разрезающего себе живот. Харакири. Вершина презрения к смерти. Полный контроль человека над собой. Этот акт можно назвать одним из центральных в понимании “бусидо” (пути война).

Эти статьи носят ознакомительный характер. И конечно не претендуют на полноту раскрытия такой сложной темы. Но я надеюсь они будут интересны для читателей.

Слово “харакири” происходит от японских корней хара (живот), и кири (резать). Оно записывается двумя иероглифами с тем же значением. “Верхнее”, же, китайское чтение , которое употребляется в документах и иных текстах высокого стиля, этих двух иероглифов звучит “сэппуку”. Соответственно исконно японское слово харакири принадлежит к разговорной речи и употребляется в неформальной обстановке, а сэппуку- звучит официально или торжественное. Какое из этих двух слов употребляет японец- зависит от обстановки и его отношения к обряду. В иностранные же языки проникло в первую очередь слово “ харакири”. Хотя значение именно в японской традиции его было гораздно глубже, о чем мы будем говорить.

Итак, когда можно встретить первые упоминания о харакири?

Удивительно, но в старых японских рукописях, Кодзики и Нихонсеки, сэппуку не упоминается. В этих памятниках культуры и других источниках, написанных несколько позже ,присутствуют, однака многочисленные описания самоубийств- но это либо самоудавление либо самосожжения вместе с собственным домом.
В Хогэн-моногатари (Рассказы о гражданской войне Хогэн, события которой относятся к 1156 г.) содержаться рассказ о Минамото- но Тамэтомо, который посл битвы, и будучи окруженный врагами убил себя. Сначала вонзив короткий меч себе в живот, а потом вытащил лезвие и снова нанес себе удар, на этот раз резанув по позвоночнику. Такой болезненный способ уйти из жизни, не прибегая к помошнику (кайсяку), и разрезание спинного мозга. Доказывает, что техника сэппуку была еще не разработана и этот случай был одним из первых.

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/da/M...

Его портрет.

Также в 1180 гобделенный властью сын Го-Сиракава, принц Мотихито, подстрекнул престарелого Минамото Еримаса, обратить оружие против правителей. Но прежде чем восставшим удалось собрать армию, их отряд был атакован и перебит полностью. Мотихито был убит, а Еримаса совершил сэппуку. Интересен способ ухода из жизни в данном случае. Еримасу вошел в храм монастыря Бедоин, написал прощальное стихотворение, сидя на веере, он прижал острие длинного меча к животу и наклонился вонзая его в тело.

Подобные смерти описываются в сорока свитках хроники Тайхейки. В ней самураи разрезают себе животы,( иногда даже швыряются внутренностями как это сделал Мураками Еситэру), убивают друг друга, и совершают массовые самоубийства как Кусуноки Масацура вместе с тридцати двумя верными соратниками.
Такой знаменитый военачальник как Ода Набунага также совершил сэппуку в храме Хонно-Дзи, когда был окружен врагами предавшего его Акэти Мицухиде

Подобные вещи показывают, что для японского война смерть была предпочтительнее плена, что не отменяло побег с поля боя. Подобный способ самоубийства показывал бесстрашие война перед смертью. И то, что он остается хозяином своей судьбы до последнего мгновения своей жизни. Но уже в феодальную эпоху взгляд на сэппуку был пересмотрен….

По каким же причинам совершались харакири?

Сэппуку подразделялось на несколько разновидностей в зависимости от мотивов поступка, способа совершения и тяжести вины. Например, сэппуку совершенное из преданности дайме, господина, называлось тюгибара. (Тюги значит верность, а бара-сокращение слова харакири). Тюгибара в свою очередь может совершаться от скорби после смети господина, -и тогда это дзюнси, “ самоубийство вослед”, иначе называемое коибара- либо из протеста против каких-то его действий или решений, и в этом случа называлось канси.
Обычай дзюнси заставляет вспомнить мрачную практику посмертных жертвоприношений, которая существовала в Древней Японии, как и во многих других странах Древнего мира. Но впоследствии была оставлена- и возродилась в виде “самоубийства вослед” в сославии самураев. Оно совершалось из верности и преданности-но это была не рабская, собачья преданность. Просто считалось, что вассал живет полной жизнью только при своем господине, а потеря последнего означает потерю главного содержания собственной жизни. Собственно, весь феодальный порядок держался на абсолютизации отношений господина и слуги, а в этих условиях ритуализированное самоубийство укрепляло порядок. Считалось, что нет ничего более похвального для вассала, чем добровольная смерть вслед за добрым господином.
В период Муромати (1392-1573), однако, мы находим не так уж много примеров подобного самопожертвования. Однако же когда начинается длительный период мира при Токугаве, многие сражавшиеся войны были еще живы. И жизнь стала казаться им скучной. У них практически не было способов, показать свою преданность господину или отличиться. В этой ситуации и участились случаи самоубийства вслед за смертью крупного феодала. И если на войне подобное считалось, в порядке вещей. То в мирное время подобный уход из жизни лучших людей, обеспокоивал правительство. И уже Токугава в своем “Завещании”, в 76 параграфе запрещает подобное поведение для самураев

Период Эдо. Период мира и процветание. Закончились войны эпохи Сенгоку Дзизай. Клан Токугава словом и силой заставил объединиться разрозненных феодалов(дайме), под своим началом. Все общество было поделено на 4 сословия: cамураи, крестьяне, ремесленники и торговцы. .Война закончилась, но войны остались. Как жить этим людям в мирное время? И эпоха Эдо, благодаря последователям мудрейшего Конфуция, дала ответ на этот вопрос.
Удивительно , но именно это мирное время подарило нам такие “классические” самурайские трактаты, такие как “Будосесинсю” и “Хагакурэ”. Именно в этот период особенно сильно развилась идея, что самураи это не просто грубый воин, это идеальный человек, это защитник общества который должен сочетать путь “кисти и меча”. Вот что пишет по этому поводу Юдзан Дайдодзи :

“Раз самурай находится во главе трех сословий общества и призван управлять, он должен быть хорошо образован и глубоко понимать причины вещей. Однако во времена внутренних войн молодой воин отправлялся сражаться в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, поэтому он должен был начинать обучаться боевому искусству в двенадцать-тринадцать лет. Раз у него не было времени сидеть за книгой или брать в руки кисть для письма, он часто оставался почти неграмотным. В те времена было много самураев, которые не могли написать ни одного иероглифа. Поэтому, либо из-за их собственных побуждений, либо из-за неправильного наставления родителей не делалось ничего, чтобы исправить это, ведь вся их жизнь была полностью отдана Пути воина. Ныне империя находится в мире, и хотя нельзя сказать, что родившиеся в самурайских семьях безразличны к военному делу, их не посылают в битву в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, как воинов прежних времен. Поэтому, в семь или восемь лет, когда ребенок подрос, его необходимо познакомить с Четверокнижием, Пятиканонием и Семикнижием, а также обучить каллиграфии, чтобы он запомнил, как писать иероглифы. Затем, когда ему исполнится пятнадцать или шестнадцать, его следует обучать стрельбе из лука, верховой езде и всем другим воинским искусством, ибо только так самурай должен воспитывать своих детей в мирное время. Нынешнему воину, в отличие от воина эпохи внутренних войн, безграмотность непростительна. Но самих детей не следует осуждать за отсутствие образованности. Это полностью вина их родителей, которые по незнанию или пренебрежению не осуществляют подлинной любви к детям.

Роль харакири в мирной жизни также пересматривается. Во первых 23 мая 1663 году был издан указ в котором как говорилось ранее, запрещается “самоубийств вослед» (дзюнси), нарушение данного указа могло иметь плачевные последствия для семьи самоубийцы.
Во вторых харакири стало назначаться как уголовное наказание. О его идее я буду говорить позднее, но она уже значительно будет отличаться от первоначального смысла данной практики.
Совершение сэппуку трансформируется в сложный ритуал. Если раньше процедура самоубийства была довольно простая. Воин просто разрезал себе живот, а помошник отрубал ему голову, чтобы убивающий себя долго не мучался. То теперь это становится настоящим театральным действом, где у каждого есть своя роль, где каждый акт расписан до мелочей, и все несет в себе скрытый смысл. (продолжение следует)

Крайне пародоксальные мысли о смерти.


Хотя самурай должен прежде всего чтить Путь Самурая, не вызывает сомнений, что все мы небрежительны. Поэтому, если в наши дни спросить: "В чем подлинный смысл Пути Самурая?", лишь немногие ответят без промедления. А все потому, что никто заранее не готовит себя к ответу на такие вопросы. Это свидетельствует о том, что люди забывают о Пути.

Небрежение опасно.

Я постиг, что Путь Самурая - это смерть.

В ситуации "или-или" без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации "или-или" практически невозможно.

Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

Что главное для самурая?

Одно из моих любимых наставлений. Вообще хочу как нить его выучить наизусть. Это первая глава из книги Юдзана Дайдодзи." Будо Сёсинсю"


Самурай должен прежде всего постоянно помнить - помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги - что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе своему господину или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед господином и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшим днем и не думает о дне завтрашнем, так, что стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения будут искренними, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности.

Но если он не помнит о смерти, он будет беззаботен и неосторожен, он будет говорить слова, которые оскорбляют других, тем самым давая повод для споров. Если на это не обратят внимания, их можно будет разрешить, но если сделают упрек, он может окончиться ссорой. Если он прогуливается в увеселительных местах среди толпы без должной осторожности, то может столкнуться с каким-нибудь большим глупцом и будет втянут в ссору еще прежде, чем поймет это. Тогда он может быть убит, имя его господина - запятнано, а его родители и родственники - осыпаны упреками.

Все эти несчастья идут от того, что он не помнит все время о смерти. Тот же, кто делает это, будет, как и полагается самураю, говоря самому или отвечая другим, тщательно взвешивать каждое слово и не вдаваться в бесполезные ссоры. Самурай не позволит никому заманить себя в ловушку, где он внезапно может оказаться в безвыходном положении, и потому избегнет зол и бедствий. И верхи, и низы, если они забывают о смерти, склонны к нездоровым излишествам в еде, вине и женщинах, поэтому они умирают преждевременно от болезней печени и селезенки, и даже пока они живы, болезнь делает их существование бесполезным. Но те, у которых всегда перед глазами лик смерти, сильны и здоровы в молодости, а поскольку они берегут здоровье, умеренны в еде и вине и избегают женщин, будучи воздержанными и скромными во всем, болезни не иссушают их, а жизнь их долга и прекрасна.

Тот, кто живет в этом мире, может потакать всем своим желаниям; тогда его алчность возрастает так, что он желает того, что принадлежит другим, и не довольствуется тем, что имеет, становясь похожим на простого торговца. Но если он всегда смотрит в лицо смерти, он не будет привязан к вещам и не проявит неуемности и жадности, станет, как я говорил прежде, прекрасным человеком. Что касается размышления о смерти, то Ёсида Кэнко в "Цурэдзурэ-гуса" говорит, что монах Синкай имел обыкновение сидеть днями напролет, размышляя о своем конце; несомненно, это очень удобный способ для отшельника, но не для воина. Ведь тогда он должен был бы пренебречь своим военным долгом и отказаться от пути верности и сыновней почтительности. Самурай же, наоборот, должен постоянно быть занят и общественным, и личным. Но когда бы у него ни появлялось немного времени для себя, чтобы побыть в безмолвии, он не должен забывать возвращаться к вопросу о смерти и размышлять о ней. Разве не сказано, что Кусуноки Масасигэ увещевал своего сына Масацуру всегда помнить о смерти? Все это предназначено для обучения юного самурая.

О Миямото Мусаси. Часть 1

Вообщем немного о своем нике. Миямото Мусаси. И почему то мне опять хочется писать в дневнике. Я знаю что Гордеева это наверно единственный человек который его возможно будет читать. Итак.

Миямото Мусаси это самый знаменитый мечник Японии. Или один из самых знаменитых. Стал он таковым благодаря двум вещам.
1 Классический приключенчиский роман Эйдзи Есикавы ''Мусаси''. (У нас его умники перевели также как Десят Мечиносцев(видать от большого ума и изобритательности, но я встречал эту книгу и в мягком переплете, с правильным переводом названия). Книга хорошая. Но исторически конечно слабая. Мусаси в ней это такой идеальный самурай, вечно стремящийся к постижению боевых искусств, размышления о природе мироздания, преодоление себя и т.д. Вообщем воплощение самурая периода Эдо (17-19 века). Путь Меча и Пера.
2 Это книга самого Миямото Мусаси. Называется ''Книга Пяти Колец''. Книгу он написал когда ему было за пятидесят лет. Он уже нарубился в досыта. Ушел в пещеру и там в уединении подумал о высоком. Книга интересная, настоятельно рекомендую.

Итак. Чем вообщем то занимался Миямото Мусаси и кто он такой? Миямото Мусаси это сын самурая Мунисая. Из деревни Миямото ( так еще область в Японии называется Мусаси). Своего первого врага Мусаси убил в 13 лет. Это был самурай. Мусаси завалил его на землю и стал бить палкой по голове, пока у того не пошла горлом кровь. Историю продолжу завтра.(или позже)

Суровые самурай, о том как правильно давать советы


Высказывать людям свои мнения и исправлять их ошибки очень важно. В этом проявляется сострадание, которое больше всего помогает в вопросах служения. Однако делать это очень трудно. Выявлять хорошие и плохие стороны человека легко и высказывать о них свое мнение тоже легко. Чаще всего люди полагают, что делают другим добро, когда говорят им нелицеприятные вещи. Если после этого к их замечаниям относятся без должного понимания, эти люди думают, что ничем не могут помочь. Это неправильное мнение. Делать так — все равно что наставлять человека, упрекая его в слабоумии. При этом ты заботишься только о том, чтобы облегчить себе душу.

Прежде чем выразить человеку свое мнение, подумай о том, в состоянии ли он его принять. Для этого вначале нужно поближе сойтись с ним и убедиться, что он доверяет тебе. Переходя на предметы, которые дороги для него, подыскивай надлежащие высказывания и делай все, чтобы тебя правильно поняли. В зависимости от обстоятельств обдумай, как лучше это сделать — с помощью письма или во время прощания. Похвали хорошие качества человека и используй любой предлог, чтобы поддержать его. Возможно, тебе следует рассказать о своих недостатках, не упоминая его слабые стороны — но так, чтобы он сам задумался о них. Позаботься о том, чтобы он получил твой совет, как получает воду тот, кто изнывает от жажды, и тогда твое наставление поможет ему исправить ошибки.

Это очень трудно. Если недостаток человека опирается на многолетнюю привычку, скорее всего совладать с ним тебе не удастся. Я знаю об этом по себе. Быть откровенным со всеми своими знакомыми, указывать другим на их ошибки и всегда помнить о том, чтобы быть полезным своему хозяину — вот что значит проявлять сострадание слуги. Но если ты просто заклеймил человека, как ты можешь ожидать, что он станет от этого лучше?

Женщина в Японии. От периода Хейан, до эпохи Эдо, часть 1. Моя работа.


В период Хэйан (8-12 в.н.э) женщины играли немаловажную роль во взаимоотношениях между аристократическими кланами. Дочь безоговорочно подчинялись родителям даже после замужества, через замужнюю дочь ее семья оказывала влияние на семью зятя. В японском обществе вдова могла унаследовать поместье и состояние мужа. В период Камакура (12-14 в.н.э) женщина, принадлежавшая к сословию самураев, имела право явиться ко двору и потребовать защиты ее прав на наследство. Такими же правами обладали вдовы вассалов-гокэнин.(служилый разряд мелкого японского дворянства). При камакурском бакуфу существовал особый чиновник, разрешающий споры из-за наследства (монтюдзе). Во время регенства Ходзе(1210-1333) правительство усилило надзор за гокэнин, а за соблюдением прав женщин перестали следить. Несмотря на это, женщина спешили в Камакура через всю страну, чтобы добиться справедливости ; в опасно путешествии их сопровождал приближенные и слуги. Некоторые вдовы самураев яростно защищали от посягательств унаследованные поместь, встав во главе отряда вооруженных слуг.
На севере Кюсю было немало женских монастырей и святилищ. В древние времена суеверные японцы поклонялись целому пантеону богинь, подобному греческому; религиозными обрядами руководили верховные жрицы. Упоминания о жрицах можно найти и в источниках, относящихся к концу периода Муромати (14-16 вв.).Это побудило исследователей предположить, что на протяжении всей истории страны общество на севере Японии было патриархальным, а на юге преобладал матриарахат. Интересно отметить, что на юге Японии развивалось в первую очередь земледелие, выращивание риса, а жители севера занимались преимущественно охотой. Когда власть “аграрного юга” постепенно распространилась на “охотничий север”,начались конфликты между правительством Киото и “варварами”-эмиси.
Неудивительно, что в иерархическом обществе, пребывающем в процессе постоянных изменений, находились сильные духом и решительные женщины, стремившиеся к власти и добивавшиеся ее. После смерти Минамото Еримото его вдова Масако сумела войти в бакуфу(военное правительство) с помощью своего отца Ходзе Токимаса. В сущности, Масако пользовалась большей властью, чем ее отец, благодаря положению вдовы сёгуна. и матери его сына. В период Муромати жена равнодушного сёгуна Асикага Ёсимаса по имени Хино Томико стала самой богатой и влиятельной женщиной в Японии.
Далеко не бесправными были не только аристократки, но и женщины из низших слоев общества- из сословия крестьян, ремесленников, торговцев и ростовщиков. Однако в период Сэнгоку, с конца 15 и до середины 16 в, когда судьба провинциый решала только сила и военная мощь, женщины постепенно утратили власть. Последней из влиятельных правительниц была Ёдогими., мать Тоётоми Хидэёри которая покончила с собой в 1615 г. когда замок Осака сдался Токугава Иэясу.


ПЕРИОД ЭДО

Большинство самурайских идеологов и авторов домашних кодексов писали с расчетом на мужскую аудиторию, поскольку именно отцы и сыновья возглавляли иэ( семьи), занимали ответственные государственные посты, содеражали лавки и обрабатывали семейные поля.
Нет никакого сомнения, что моралисты смотрели на жизнь преимущественно с позиции мужчин, поэтому женщинам отводилось место лишь во внутренних покоях дома, хотя это не всегда соответствовало реальности.
Одним из самых популярных подобных трактатов, касающихся воспитания женщин, японский “Домострой”, был Онна даигаку (Великое учение для женщины) опубликованное в 1716 г. Автор этого текста неизвестен. Обычно исследователи приписывают его Каибара Эккен, выдающемуся конфуцианскому ученом, который был автором известных медицинских трактатов. Бытует также мнение, что Онна даигаку был написан женой Каибара. Как бы то ни было, но девятнадцать глав, составляющих этот трактат, написаны человеком, считающим, что женщина должна подчиняться мужчине, а ее деятельность не должна выходить за пределы дома. Мир женщины, таким образом, замыкается на домашних работах, а также на рождении и выращивании детей.
Онна даигаку постоянно повторяет, что женщина на протяжении своей жизни должна все время выполнять обязанности по дому. Что касается .юных лет, то “главной обязанностью девочки в доме родителей является проявление почтительности к отцу и матери”. Выйдя замуж, молодая женщина “должна смотреть на мужа как на своего господина и служить ему со всей учтивостью. Когда муж что-то приказывает, жена не может ослушаться его”. В одном месте автор текста поднимает мужчину еще выше : “Женщина должна смотреть на своего мужа так, будто он является самим Небом”. Появление детей увеличивает количество обязанностей. Мать должна “кормить, стирать и зашивать одежду, подметать полы” и при этом “неустанно ткать, шить и прясть”. В то же время идеальная жена должна “почитать свекра и свекровь сильнее своих родителей” и “выполнять любое задание, которое они ей дадут”. Исполняя свои обязанности, продолжает автор текста, женщина должна “избегать расточительности” и “не предаваться роскоши”. Жена и невестки должны были держаться подобающим образом, то есть вести себя “учтиво, скромно, должна располагать к себе, не впадать в раздражение и не выказывать непокорства, никогда не допускать грубости и высокомерия”.
Ясное видно, даже из этих наставлений, что в мирную эпоху Эдо, женщине отводилась роль домохозяйки, и не власти даже в доме и уж тем более влияние на большую политику ,как это было ранее, не могло быть и речи. Хотя как мы увидим далее все было не настолько плохо для них.
Но продолжим. Несмотря на надежду, что из девочек получается добродетельные женщины, автор Онна даигаку с горечью отмечает, что “семь или восемь из десяти” будут склонны “к непослушанию, злобе, клевете, зависти или глупости”.Эти врожденные “недостатки их натуры” ставят женщин “ниже мужчин” и могут разрушить брак. Соответственно, “Великое учение для женщин” предоставляет мужинам моральное право развестись со своими женами в семи случаях :
1 ) Если они не подчиняются родителям мужа.
2) Если они не могут вынести ребенка
3) Ведут себя распутно
4) Если они ревнивы.
5) Болеют проказой или “любой подобной грязной болезнью”.
6) Разрушают гармонию в доме
7) Склонны к воровству.
Подобные идеи распространяли и некоторые другие теоретики. Одним их них был известный ученый Хосои Хеисуи. Он преподавал в собственной школе в Эдо, затем обучал самураев доменов Овари и Ёнидзава. Всем своим ученикам он повторял слова, сказанные им перед горожанами Нагои в 1783 г. : “В юности девушка должна подчиняться своим родителям. Выйдя замуж, она должна подчиняться своему мужу. В старости она должна подчиняться своим сыновям”.Привержинцы Сингаку также игнорировали социальные различия и рассматривали женщин-из самурайского, городского или крестьянского сословия- как однородную массу, нуждающуюся в моральном руководстве. На своих занятиях, особенно для женщин, наставники Сингаку критикиовали их за то, что у них “сжатые сердца, что делает их легко уязвимыми и тщеславными”. Поэтому каждая женщина должна искать свое подлинное сердце, чтобы раскрыть свои “шесть конфуцианских добродетелей для женщины”-послушание, чистоту, доброжелательность, бережливость, скромность и усердие,- каждую из которых она наиулчшим образом может реализовать во время замужества.

Женщина в Японии. От периода Хейан, до эпохи Эдо, часть 2. Моя работа.


Подобные проповеди производили определенный эффект. Из поколения в поколение дочери торговцев и крестьян становились послушными долгу женщинами, и когда даймё начали объявлять жизнь той или иной женщины примером достойного поведения, у них было из чего выбирать. Подобным этическим образцом могла служить жизнь молодой женщины, которая отложила свое замужество, чтобы присматривать за больным овдовевшим отцом. Однажды она спасла семейные сбережения, столкнув забравшегося к ним вора в отхожее место. Незадолго до смерти отца она вышла замуж за человека, которого сам отец выбрал в качестве своего приемного сына и наследника в качестве главы семьи. В начале 20 века Ямакава Кикуэ, выдающаяся социалистка и феминистка, составила историю женщин своей семьи, мужья и отцы которых были самураями на службе у правителя домена Мито. При этом о женщинах 40-50 гг.19 века она писала, что “их непримечательные жизни были ограничены сферой домашнего хозяйства”, где они “сталкивались с проблемами, молча выполняли своей долг по поддерживанию семьи и выращиванию детей”. Далеко не все женщины, разумеется, находили такой стиль жизни недостойным. У писателя Судзуки Бокуси можно найти такие строки : “ Моя горячо любимая мать была очень честным человеком и никогда ни с кем не ссорилась. Она никогда не гневалась, но посвятила себя служению моему отцу. Они шли по жизни вместе, подобно двум колесам одной повозки “
Одна жизненный опыт женщин в семьях торговцев и крестьян значительно чаще расходился с идеализированными кодексами поведения, чем об этом свидетельствуют тому ученого теоретизирования. Во-первых, женщины не были настолько привязаны к домашнему хозяйству, как об этом говорится в Онна даигаку и других текстах. Горожанки помогали своим мужьям содержать лавку и вести деловые записи. Более того, в Осаке и некоторых других городах западной Японии женщина могла даже исполнять обязанности главы домовладения, хотя обычно этим занимались мужчины. В сельской местности мужчины и женщины работали сообща.(Посмотрите фильм 7 самураев). Жены и дочери ухаживали за огородами, собирали и сушили фрукты и даже занимались вместе с мужчинами обработкой рисовых полей. Весной они помогали высаживать рассаду на основные поля, а осенью прочесывали рис, протягивая срезанные стебли через специальную гребенку, в результате чего зерна выскакивали из своих гнезд.
Многие женщины, не принадлежавшие к самурайскому сословию, работали вне дома, особенно до замужества. Энциклопедии, составленные в конце 17 и начале 18 столетия, перечисляли более сотни типов работ, которые могли выполнять женщины. Женщины могли быть швеями, ныряльщицами за жемчугом, прачками, плотниками, книгоношами, прислугой в чайных домиках, банщиками, проститутками, монахинями, массажистками, кормилицами, поварихами, могли продавать с лотка ароматические палочки, соломенные сандалии, цветущие растения и тофу. Большое количество женщин работали в качестве служанок в домах богатых самураев и купцов. Женщины также шли в зарождающиеся текстильные предприятия в качестве швей, ткачих и красильщиц. Сейчас невозможно с точностью сказать, сколько женщин было занято работой вне дома. Однако подсчеты свидетельствуют, что от четверти до половины женщин в окрестности Киото и Осаки в начале 19 века работало в качестве служанок.
Кроме того, женщины не всегда были “покорными, кроткими, целомудренными и спокойными” особами, каковыми их желали видеть автор Онна даигаку. Как свидетельствует одна поговорка, “самым скверными характером обладают погонщики вьючных животных, капитаны кораблей и няньки”. Служанки, которые не жили в доме своих хозяев, пользовались дурной славой. Считалось, что они охотно обсуждали на публике внутренние дела и проблемы семьи, в которой они работали, и распространяли о ней всяческие сплетни. Они могли потихоньку воровать или просто скрывались, прихватив из дома хозяев ценные вещи. Бывало, что служанки нападали на работодателей, а сведениями о поджогах, совершенных ими, содержатся в полицейских записях многих городов. В канадзаве, в 60-е гг. 17 века одна женщина поочередно работали в шести самурайских домах. Всякий раз она воровала семейные сбережения, а затем поджигала дом, чтобы скрыть свое преступление. Власти наконец схватили ее, и за совершенные преступления она была сварена в котле с кипятком.
Женщина из крестьянского и торгового сословия располагали довольно широкими личными свободами в браке, по сравнению с женщинами из самурайского сословия. Некоторые прерывали нежелательные замужества, удаляясь в энкиридэра, или “храм развода”. После того как женщина прослужит в подобном храме два полных года, правительственные чиновники объявляли ее свободной от всех брачных обязательств. Сейчас невозможно сказать, сколько всего отчаявшихся жен нашло свое спасение в подобных храмах, однако в самом известном подобном храме -Токэйдзи и Камакура- начиная с 20-х гг. 18 в. и до конца первого периода Нового времени, побывало около 2000 женщин. Однако большинство крестьянских и городских жен предпочитали более легкий способ. Они просто уходили из дома своего мужа, причем зачастую забирали с собой и детей. Например, в некоторых деревнях в окрестностях Осаки в начале 19 века около 15 % браков заканчивались подобным образом. Более того, разведенные женщины из низших сословий довольно часто вступали в повторный брак, и факт предыдущего развода не оставлял на них такого пятна, как на женщинах из самурайских семей. После того как писатель Судзуки Бокуси отослал свою молодую жену, Минэ, обратно к ее родителям (за то, что она не умела вести домашнее хозяйство), она вышла замуж во второй раз, а затем и в третий. Судзуки, надо отметить, не утратил интереса к Минэ. Он произнес пылкую речь в ее честь во время ее второй свадьбы и даже подумывал вновь взять ее себе в жены после того, как закончилась провалом и ее третья попытка найти счастье в браке.
Кроме того, женщины не всегда были “покорными, кроткими, целомудренными и спокойными” особами, каковыми их желали видеть автор Онна даигаку. Как свидетельствует одна поговорка, “самым скверными характером обладают погонщики вьючных животных, капитаны кораблей и няньки”. Служанки, которые не жили в доме своих хозяев, пользовались дурной славой. Считалось, что они охотно обсуждали на публике внутренние дела и проблемы семьи, в которой они работали, и распространяли о ней всяческие сплетни. Они могли потихоньку воровать или просто скрывались, прихватив из дома хозяев ценные вещи. Бывало, что служанки нападали на работодателей, а сведениями о поджогах, совершенных ими, содержатся в полицейских записях многих городов. В канадзаве, в 60-е гг. 17 века одна женщина поочередно работали в шести самурайских домах. Всякий раз она воровала семейные сбережения, а затем поджигала дом, чтобы скрыть свое преступление. Власти наконец схватили ее, и за совершенные преступления она была сварена в котле с кипятком.
Женщина из крестьянского и торгового сословия располагали довольно широкими личными свободами в браке, по сравнению с женщинами из самурайского сословия. Некоторые прерывали нежелательные замужества, удаляясь в энкиридэра, или “храм развода”. После того как женщина прослужит в подобном храме два полных года, правительственные чиновники объявляли ее свободной от всех брачных обязательств. Сейчас невозможно сказать, сколько всего отчаявшихся жен нашло свое спасение в подобных храмах, однако в самом известном подобном храме -Токэйдзи и Камакура- начиная с 20-х гг. 18 в. и до конца первого периода Нового времени, побывало около 2000 женщин. Однако большинство крестьянских и городских жен предпочитали более легкий способ. Они просто уходили из дома своего мужа, причем зачастую забирали с собой и детей. Например, в некоторых деревнях в окрестностях Осаки в начале 19 века около 15 % браков заканчивались подобным образом. Более того, разведенные женщины из низших сословий довольно часто вступали в повторный брак, и факт предыдущего развода не оставлял на них такого пятна, как на женщинах из самурайских семей. После того как писатель Судзуки Бокуси отослал свою молодую жену, Минэ, обратно к ее родителям (за то, что она не умела вести домашнее хозяйство), она вышла замуж во второй раз, а затем и в третий. Судзуки, надо отметить, не утратил интереса к Минэ. Он произнес пылкую речь в ее честь во время ее второй свадьбы и даже подумывал вновь взять ее себе в жены после того, как закончилась провалом и ее третья попытка найти счастье в браке.
Некоторые женщины предпочитали замужество самостоятельную жизнь. Ямакава Кикуэ рассказывала, что жена ее прапрадеда, Ичиносина, никак не могла родить ребенка. Тогда Ичиносин обратил внимание на дочку богатого торговца из близлежащего порта Минато и пригласи ее приехать в город-замок Мито, где она проживала, в качестве его “второй жены”. Минамото был процветающим перевалочным пунктом, который играл важную роль в транзитной торговле между Эдо (нынешнее Токио) и Эдзочи. Люди даже называли его маленьким Эдо. Родив Ичиносину сына (прадеда Ямакава), молодая женщина сразу же поспешила вернуться в свою семью в Минамото. Там она “вернулась к беззаботной жизни дочери горожанина”, для которой “считалось само собой разумеющимся ходить в театры или обучаться хорошим манерам”. Когда посланцы из Мито явились к ней с просьбой вернуться обратно, она просто ответила ; “Большое вас спасибо, но я уже достаточно пожила в самурайском доме. Я покинула его с намерением никогда туда не возвращаться. Поэтому, пожалуйста, оставьте меня. Даже несмотря на моего сына, я бы предпочла остаться здесь, в Минамото”.
Жизненный выбор молодой женщины из Минамото служит хорошим напоминанием, что все Пути были описаниями идеального поведения и не отражали реальность. Как в прежние времена одни самураи были свирепыми воинами, другие- жалкими трусами

Женщина в Японии. От периода Хейан, до эпохи Эдо, часть 3. . Моя работа.


Жены самураев.


Как уже говорилось ранее в период сёгуната Минамото женщины играли довольно заметную роль в жизни страны. Одной из таких женщин была жена Минамото Ёримото, госпожа Масако. Мирэ, цитируя Брикли, который называет ее “проницательная, ловкая, изобретательная и отважная женщина”,далее добавляет : “При жизни своего мужа она обладала огромным влиянием, а после его смерти, по сути, управляла страной. По видимому, это был единственный случай в истории Японии, когда верховная власть в стране принадлежала женщине, не являвшейся императрицей. Разумеется, госпожа Масако не правила официально, но ее власть и влияние были весьма реальными”(Меre,16).
Самурайских женщин, как и их отцов, братьев и мужей, учили абсолютно преданности своему непосредственному начальнику в клановой иерархии, и точно так же как и мужчины, они были обязаны беспрекословно исполнять все данные поручения, включая и те, которые подразумевали использования оружия. Поэтому совсем не удивительно, что в литературе посвященной будзюцу, часто говорится о том, что женщин из военного сословия (далее букё) обучали владеть традиционными видами оружиями, с тем, чтобы они могли эффективно использовать против врагов или, при необходимости, чтобы лишить себя жизни. Более того, во многих эпизодах, относящиеся к периоду возвышения буке, упоминаются женщины, которые исполняли преимущественно воинские обязанности и при случае даже присоединялись к своим мужчинам на поле боя. Так, например, в некоторых хрониках упоминается Томоэ, жена Ёсинака из Кисо, одного из племянников Минамото Ёсимото. Расходясь в описании ее кокретных подвигов, различные авторы почти единодушны, когда рассказывают нам о том, что “она обладала большой физической силой и безрассудной отвагой, мастерски владела оружием и превосходно держалась в седле”(Мere 16). Обычно она выезжала на поле боя вместе со своим мужем, и от ее инициативы и внешнего вида сердце его воинов наполнялось отвагой. Она даже демонстрировала ярость, типичную для профессионального воина, которого противник пытается схватить руками на скаку. Рассказывают, что в сражении Авадзу-но-Хара она убила в поединке нескольких врагов, “и тогда их лидер, Исида Ияёси, попытался схватить Томоэ. Она стегнула лошадь, ее рукав, который он удерживал, разорвался, и кусок рукава остался у него в руке. Разъяренный этим, она развернула лошадь, бросилась в атаку на своего преследователя и отрубила ему голову, которую впоследствии преподнесла мужу”(Mere 14-15). Но такие “амазонки” конечно всегда были исключением в истории.
Традиционным оружием самурайской женщины было копье, как прямое (яри), так и изогнутое (нагината) которые обычно висели над дверью каждого самурайского жилища, с тем чтобы она могла использовать его против атакующих врагов или любого незваного гостя, проникшего в дом. С не меньшим мастерством она умела обращаться с коротким кинжалом (кайкэн), который, подобно вакидзаси воинов-мужчин, всегда находилась при ней (обычно в рукаве или за поясом). Кинжал дарился женщина на свадьбу мужем. Она могла наносить им молниеносные удары в ближнем бою, а также метать его со смертоносной точностью. Если же самурайской женщине требовалось совершить церемониальное самоубийство, она использовала тот же самый кинжал. При этом она не вспарывала свой живот, подобно воинам-мужчинам, а перерезала себе горло, следуя строгим правилам ритуала, который также предписывал ей плотно связывать свои лодыжки, чтобы независимо от продолжительности предсмертной агонии ее тело было найдено в пристойной позе. На самом деле ритуальное самоубийство женщин, носившее название дзингай, было распространенго так же широко, как и его мужской аналог
Когда возникала реальная угроза попасть в плен к врагу, они не только решительно рпинимали смерть от рук родственников мужского пола или их командирова, но и сами убивали мужчин, если по какой то причине они не могли или не желали совершить ритуальный акт и не щадили в такой ситуации ни себя, ни своих детей. Один из самых древних эпизодов, связанных с принятием и исполнением подобного решения в соответствии с воинскими традициями, можно найти в старинном сказани о гибели дома Тайра в той его асти, где описывается морское сражение при Данноура. Ниидоно, бабушка малолетного императора Антоку (сын второй дочери Киёмори, Токуко или Кэнрэёмонъин), столкнувшись с угрозой попасть в плен к воинам клана Минамото, крепко прижала ребенка к груди и бросилась вместе с ним в волны морского пролива. Следом за ней последовали другие придворные дамы, а также сама Токуко. Мать императора была насильно спасена, но остальным женщинам удалось утопить себя и юного наследника.
Женщины-самураи также использовали самоубийство в качестве протеста против несправедливого обращения с ними. Один из самых поразительных примеров подобного рода приводит Франциск Карон (1600-1673). Могущественный правитель провинции Хиго организовал убийство своего верного вассала, чтобы завладеть его красавицей женой. Женщина попросила дать ей немного времени на то, чтобы оплакать и похоронить мужа, а также предложила правителю собрать на верхней площадке его замка высокопоставленных членов клана и друзей ее мужа якобы для того, чтобы отпраздновать окончание периода траура. Поскольку она вполне могла убить себя своим кинжалом, если бы кто-то попытался применить к ней насилие в период траура, ее просьба была удовлетворена. В назначенный день, когда церемония в честь ее убитого мужа подходила к концу, она внезапно бросилась с башни “и сломала себе шею”(Cooper 83) на глазах у правителя Хиго, его вассалов и высокопоставленных членов клана. Такой вид самоубийства, хотя и не соответствовал правилам ритуала, признавался как одна из действенных форм протеста (канси) против несправедливости господина. Но он порождал дилемму в умах военных, поскольку он также нарушал кодекс преданности, который говорил о том, что женщина не имеет права распоряжаться собственной жизнью, особенно в такой независимой манере.
Не меньшей известностью в японской литературе и театре пользуется история Кёса-годзэн, жены стражника императорской охраны из Киото, которая произошла в двенадцатом веке, когда букё потянулись к сжимающемуся и обрушающемуся центру империи. Эта дама стала предметом страсти другого воина, который твердо решил овладеть ею. Когда преследователь задумал убить ее мужа во сне, она легла на мужнину кровать и позволила обезглавить себя вместо него. Таким образом, она одновременно спасла свою честь и жизнь мужа.
Будучи такими же решительными жестокими, как и мужчины буке, самурайские женщины при необходимости брали на себя обязанность по осуществлению мести, которая в соответствии с японской интерпретацией конфуцианской доктрины считалась единственно возможной реакцией на оскорбление и убийство господина. “Не только мужчины считали своим долгом отомстить за члена своей семьи или господина- пишет Доутремер,-но и женщины не останавливались перед этой задачей. Японская история приводит нам множество подобных примеров”.(Dautremer,83). Даже в течении спокойно-застойного сёгуната Токугавы женщины строго соблюдали принцип (порою даже более строго , чем их мужчины) безусловной преданности клану, то есть удзи-но-оса, а ниже по иерархии и своему мужу. Даже в ту эпоху, когда воинские доблести утрачивали свое прежнее значение под воздействием женственны манер, распутства и постепенного растворения в “быстротекущем мире”(укиё), новой культуры, он по прежнему отличались своим целомудрием, преданностью и самоконтролем. На протяжении веков самурайская женщина оставалась грозной фигурой, консервативной во взгляда и действия, неизменно преданной этическим нормам своего клана, причем не только их сути (которая в период Токугава была сильно размыта), но также внешним формам и атрибутам.
Очень интересен также вопрос с разводами. Как было написано, инициатива развода, в крестьянском и торговом сословии была возможна с двух сторон. У самураев это было возможно только со стороны мужа. И если жизнь в семье для жены самурая была невыносима, она старалась сделать совместное проживание невыносимым. Это можно проявляться в постоянном брюзжании и оскорблениях. Другие отгораживались стеной молчания и отказывали мужьям в сексуальны удовольствиях. Другими способами борьбы женщина в самурайской семье не располагала. Воин желающий разойтись со своей супругой, должен был просто написать ей об этом письмо. Обычно это был документ стандартной формы. Он получил название “три с половиной строки”, и эти популярным термином стали обозначать сам развод. Вслед за этим письмом женщина получала обратно свое приданое и возвращалась в дом родителей. Дети в любом случае оставались с отцом, в отличии от других сословий. Ортодоксальное конфуцианство всегда неодобрительно смотрела на повторные браки разведенных женщин, равно как и на повторные замужества вдов. “Женщина, вышедшая однажды замуж, а затем получившая развод,-утверждал автор Онна даигаку утратила свой “путь”, и имя ее покрывалось великим позором”,
Но в самурайской литературе, например в “Будо Сёсинсю” Юдзана Дайдодзи., при кризисе в семейных отношения, самураю рекомендуется дать развод, чем жить недовольным с женой, а уж тем более бить ее

“ГЛАВА 2.
Управление домом.

Если самурай недоволен какими-то поступками своей жены, он должен разумными доводами убедить ее согласиться с ним. При этом в пустяках лучше быть терпимым и снисходительным к ней. Но если она ведет себя плохо, и он считает, что от нее не будет никакой пользы, он, в ключительных случаях, может развестись с ней и отослать ее домой к родителям. Но если самурай не делает этого и продолжает держать ее в своем доме, так что люди обращаются к ней по уважительным именам окусама и камисама, но при этом кричит на нее и поносит ее оскорбительными выражениями, он ведет себя так, как наемники и чернь, живущие на задворках торговых кварталов, что не подобает самураю-рыцарю. Еще менее подобает ему хвататься за меч или грозить жене кулаком - храбрость, на которую осмелится только трусливый самурай. Ибо девушка, рожденная в самурайском доме и достигшая брачного возраста, никогда, будь она мужчиной, не стала бы терпеть, чтобы кто-нибудь грозил ей кулаками. Лишь потому, что она имела несчастье родиться женщиной, ей остается лить слезы и мириться с этим. Храбрый самурай никогда не угрожает тому, кто слабее его. Тот же, кто любит и делает то, что презирает отважный человек, справедливо называется трусом.”
Являясь ядром тех семейств, которые даже сегодня бережно сораняют узы, связывающие их с феодальным прошлым, многие из эти женщин продолжают противиться переменам и выращивают своих детей в тени семейного ками.- комплекта древних боевых доспехов, перед которым днем и ночью воскуривают благовония. Их сыновья обычно поступают в военные академии Японии, в то время как дочери встрачаются друг с другом в просторных додзё, где их обучают древнему искусству нагинатадзюцу, вместе с девушками менее знатного происхождения, но, так же как и они, сохраняющими привязанность к традициям, породившим на свет самурайских женщин.

1 Благородная истина Будды

ПЕРВАЯ БЛАГОРОДНАЯ ИСТИНА – О НАЛИЧИИ СТРАДАНИЙ

А в чем состоит благородная истина о страдании?[2]

и рождение страдание, и старость страдание, и смерть страдание,

и печаль, стенания, боль, уныние, отчаяние – страдание.

С нелюбимым связь – страдание, с любимым разлука – страдание,

и не получать то, чего хочется – страдание.

Короче говоря, пять групп привязанности (упадана кхандха) – страдание.

Притчи

http://ezotera.ariom.ru/2011/04/23/pritcha.html

Интересный списочек.

Abbadon (Абаддон, Абаддона) - (иврит) разрушитель
Adramelech (Адрамелех) - шумерский дьявол
Ahpuch (Апух) - дьявол у Майя
Ahriman (Ахриман) - маздакийский дьявол
Amon (Амон) - египетский бог жизни и воспроизведения с головой барана
Apollyon (Аполлион) - греческий синоним Сатаны, архидьявол
Asmodeus (Асмодей) - иудейский бог чувственности и роскоши, первоначально - "существо судящее"
Astaroth (Астарта) - финикийская богиня сладострастия и похоти, эквивалент вавилонской
Иштар
Azazel (Азазель) - (иврит) оружейник, изобретатель косметики
Baalberith (Баальберит) - канаанский Властелин согласия, позднее превращенный в дьявола
Balaam (Валаам) - иудейский дьявол жадности и алчности
Baphomet (Бафомет) - тамплиеры поклонялись ему как воплощению Сатаны
Bast (Баст) - египетская богиня удовольствия, представляемая в виде кошки
Beelzebub (Вельзевул) - (иврит) Повелитель Мух, взятый из символизма скарабея
Behemoth (Бегемот) - иудейская персонификация Сатаны в виде слона
Beherith (Бегерит) - сирийское имя Сатаны
Bile (Вил) - кельтский бог Ада
Chemosh (Чемош) - национальный бог моабитов, позднее - дьявол
Cimeries (Кимерис) - восседает на черной лошади и правит Африкой
Coyote (Койот) - дьявол американских индейцев
Dagon (Дагон) - филистимлянский мстительный бог моря
Damballa (Дамбалла) - змеиный бог вудуизма
Demogorgon (Демогоргон) - греческое имя дьявола, не должное быть известным смертным
Diabulus (Дьявол) - (греч.) "текущий вниз"
Dracula (Дракула) - румынское название дьявола
Emma-O (Эмма-О) - японский правитель Ада
Euronimus (Евронимус) - греческий принц смерти
Fenriz (Фенриц) - сын Локи, изображенный в виде волка
Gorgo (Горгона) - уменьш. от Демогоргон, греческое название дьявола
Haborym (Хаборим) - ивритский синоним Сатаны
Hecate (Геката) - греческая богиня подземного царства и колдовства
Ishtar (Иштар) - вавилонская богиня плодородия
Kali (Кали) - (хинди) дочь Шивы, верховная жрица туггиев
Lilith (Лилит) - иудейская дьяволица, первая жена Адама
Loki (Локи) - тевтонский дьявол
Mammon (Маммон) - арамейский бог богатства и выгоды
Mania (Мания) - богиня Ада у этруссков
Mantus (Манту) - бог Ада у этруссков
Marduk (Мардук) - бог Града Вавилон
Mastema (Мастема) - иудейский синоним Сатаны
Melek Taus (Мелек Таус) - йизидский дьявол
Mephistopheles (Мефистофель) - (греч.) тот, кто избегает света, см. также "Фауст" Гете
Metztli (Метцтли) - богиня ночи у ацтеков
Mictian (Миктиан) - ацтекский бог смерти
Midgard (Мидгард) - сын Локи, изображаемый в виде змеи
Milcom (Милком) - аммонитский дьявол
Moloch (Молох) - финикийский и канаанитский дьявол
Mormo (Мормо) - (греч.) Царь Вампиров, супруг Гекаты
Naamah (Наама) - иудейская дьяволица соблазнения
Nergal (Нергал) - вавилонский бог Гадеса
Nihasa (Нихаза) - дьявол американских индейцев
Nija (Нидза) - польский бог подземного мира
O-Yama (О-Яма) - японское название Сатаны
Pan (Пан) - греческий бог вожделения, помещенный позднее в дьявольскую свиту
Pluto (Плутон) - греческий бог подземного царства
Proserpine (Прозерпина) - греческая королева подземного Царства
Pwcca (Пакка) - уэлльское имя Сатаны
Rimmon (Риммон) - сирийский дьявол, которому поклонялись в Дамаске
Sabazios (Шавазий) - фригийского происхождения, идентифицируется с Дионисом, поклонение змее
Saitan (Сайтан) - енохианский эквивалент Сатаны
Sammael (Саммаэль) - (иврит) "злоба Бога"
Samnu (Самну) - дьявол народов Центральной Азии
Sedit (Седит) - дьявол американских индейцев
Sekhmet (Сехмет) - египетская богиня мести
Set (Сет) - египетский дьявол
Shaitan (Шайтан) - арабское имя Сатаны
Shiva (Шива) - (хинди) разрушитель
Supay (Супай) - индийский бог подземного мира
T'an-mo (Тянь-мо) - китайский двойник дьявола, бог жадности и страсти
Tchort (Черт) - русское имя Сатаны, "черный бог"
Tezcatlipoca (Тецкатлипока) - ацтекский бог Ада
Thamuz (Тамуз) - шумерский бог, позднее причисленный к свите Дьявола
Thoth (Тот) - египетский бог магии
Tunrida (Тунрида) - скандинавская дьяволица
Typhon (Тайфун) - греческая персонификация Сатаны
Yaotzin (Яоцин) - ацтекский бог Ада
Yen-lo-Wang (Йен-ло-Ванг) - китайский правитель Ада