Февральское солнце наполняло светом небольшой, опрятный кабинет литературы. Птички за окном чирикали совсем по-весеннему, и сосульки празднично переливались всеми цветами радуги. На задней парте, уткнувшись в книжку, сидела девочка с жиденькими косичками и огромными небесно-голубыми глазами. У доски мерно расхаживал учитель, и голос его, сливаясь с капелью, убаюкивал сидевших за партами учеников. Постепенно звуки как будто бы уплывали в даль, и, когда девочка подняла глаза, она увидела небольшую, уютную гостиную, обставленную в старинном стиле. В руках у неё оказался альбом весь исписанный всякими четверостишиями и эпиграммами. Отложив его в сторону, девочка с мышиного цвета волосами, которые по странному стечению обстоятельств вдруг оказались собранными в причудливой формы пучок, встала с маленькой бирюзовой софы и, ощутив с нескрываемым восторгом на себе платье XIX века, медленно подошла к окну и ахнула. Из окна открывался вид на парадный подъезд к усадьбе, в которой, как оказалось, она сейчас находилась, и сад, окружавший усадьбу с двух сторон. Сад стоял весь в цвету на многие километры, распространяя приторно сладкий аромат сирени. Девочке вдруг нестерпимо захотелось оказаться под этими тенистыми деревьями, она подбежала к прятавшейся за книжным шкафом двери и распахнула её. Уже перестав удивляться окружавшему её убранству, она, прыгая через две ступени, оказавшейся неподалёку лестницы, спустилась в просторный холл и через парадную дверь выбежала на улицу. За поворотом узенькой, мощёной плиткой дорожки она обнаружила калитку, ведущую в сад, ещё из окна поразивший её воображение. Издалека могло показаться, что деревья здесь посажены беспорядочно, но, вступив под их кроны, то тут, то там можно было увидеть паутину узеньких дорожек, которая наверняка опутывала весь сад, казавшийся ещё больше отсюда. Куда хватало глаз, девочка видела цветущие кусты сирени, которые намного уступали в росте своим вековым и полувековым собратьям: дубам, клёнам, осинам. Выбрав одну из дорожек, девочка неторопливо пошла по ней, прислушиваясь к пению птиц, вдыхая аромат сирени.
Ей показалось, что бродит она уже не первый час, и она стала искать какую-нибудь скамейку, чтобы передохнуть, она даже не сомневалась, что таковая здесь имеется. За один из поворотов дорожки она увидела плотные заросли сирени и там в самой их гуще девочка заметила небольшую беседку, всю увитую плющом, и от того похожую на естественную часть сада. Подобрав подол платья, она оббежала кусты сирени в надежде найти проход между деревьями. Он оказался тут как тут, в одном месте ветви сирени сплелись причудливым образом на манер старинной арки. Ещё пара секунд и девочка увидела беседку целиком, это было маленькое строение с плетёными стенами и деревянной крышей, покрашенное зелёной краской, что ещё больше затрудняло её поиски путникам, уставшим бродить по бесконечным аллеям этого сада. Добежав до входа, она толкнула лёгкую, почти невесомую дверь и нос к носу столкнулась с низеньким старичком в чёрном сюртуке и со съехавшим набок париком. «Что это вы тут делаете, моя дорогая?!?» - раздался мелодичный и странно знакомый голос. Девочка молчала… «Я вас спрашиваю!» - повторил старичок. Тут девочка почувствовала прикосновение чьей-то руки и…проснулась.
Февральское солнце всё также заливало светом кабинет, за окном щебетали птички, а над собой испуганная девочка увидела сердитое лицо своего учителя литературы: «Так что вы делаете, моя дорогая? – повторил он. Девочка продолжала молчать… «Я так полагаю, что спите…» - голос преподавателя потонул в раздавшемся со всех сторон хохоте. Это смеялись её одноклассники; некоторые, как и она только что проснулись, но сразу же присоединились к общему веселью. Учитель пытался утихомирить детей, но они всё смеялись и смеялись, а глаза девочки постепенно наполнялись слезами. Она выскочила из-за парты и выбежала из кабинета. Она убежала туда, где никто не стал бы её искать, в подвал, где хранятся лыжи. Там она забилась в угол и зарыдала ещё сильнее. Прозвенел звонок, закончился шестой урок, и девочка услышала отдалённый гул десятков учеников, спешивших побыстрее покинуть школу в этот по-весеннему тёплый день. Постепенно глаза её высохли, сердце забилось ровнее, и тогда она пообещала себе, что никогда и никто больше не увидит её слёз, не увидит как ей больно и обидно.
Светофор загорелся зелёным, сзади засигналили машины, и Аля очнулась от нахлынувших на неё воспоминаний о далёком и не всегда безоблачном детстве. Она тронула с места свой новенький блестящий на солнце автомобиль и, вытирая ладонью левой руки набежавшие ручейки слёз, вспомнила свою жизнь и подумала: Но как же это было трудно никогда никому не показывать свои слёзы»…