Из рассылки Марселя "Сверхновый мировой порядок". Часть 1

Сегодня

1. Заглядывать в прошлое и оставаться при этом объективным трудно, так как ничто так неоднозначно, как чужие слова и немые «ископаемые останки». Поэтому посмотрим вокруг себя здесь-и-сейчас.

Первое, что бросается в глаза — люди вынуждены работать. «Вынуждены», потому что почти никто не работает ради самого процесса или результата, но только ради вознаграждения — ради зарплаты. Работать приходится, так как деньги кончаются, а без денег в городе не удовлетворишь ни одну свою потребность. Работа никогда не даёт (и не даст) денег столько, чтобы можно было перестать работать. Посвящать большую часть своего бодрствования работе считается нормальным, с этим смиряются, говоря: «такова жизнь».

Скверно: очень трудно приносить пользу людям, занимаясь не своим любимым делом. Экономическая система производства-потребления выстроена так, что деньги даёт работа, то есть делание чего-то такого, что вообще не может быть любимым.

2. Человечество живёт разумной жизнью уже многие столетия, а в вопросе питания так и не достигнуто единогласия. Правильное здоровое питание уже давно должно было преподаваться как точная наука в школах, в питании уже, казалось бы, не должно быть нераскрытых тайн, но всё совсем наоборот: все рекомендуемые диеты противоречат друг другу, все исследования опровергают друг друга, называя один и тот же продукт то вредным, то полезным. Ежедневный рацион всё больше занимают продукты, прошедшие глубокую промышленную обработку: от рафинации до консервации, от дезодорации до подкрашивания, от стабилизации до пастеризации. Натуральные продукты во всё большей степени перестают быть натуральными, подвергаясь обработке химикатами в фазе роста и вмешательству в ДНК в фазе получения самих семян.

Скверно: извращённость отношения человека к природе и к себе проявляется и в питании — наспех проглотив трапезу из того, что выступает компромиссом вкусовых привычек, скорости приготовления и толщины кошелька, мы считаем, что акт питания (пищеварения) состоялся, в то время как всё ещё только начинается.

3. Изобретатель телевизора и не предполагал, что люди на протяжении часов согласятся глазеть в ящик, сообразуя свою жизнь с расписанием телепередач. Однако, сейчас даже давление воды в водопроводе зависит от того, идёт ли телесериал по ТВ или уже закончился — если закончился, то все ринутся в кухни-ванные-туалеты. Третье занятие (после работы и питания), роль и смысл которого понимается неправильно. Средства массовой дезинформации стали действительно массовыми, так что общественным мнением можно управлять, не выходя из студии.

Скверно: сводки новостей превращаются в хроники катастроф и преступлений (плюс немного политлицедейства); развлекательные передачи — в рассадник пороков и извращений; кинофильмы — в кривое зеркало настоящего, которое искажает, уводит от главного, развращает и не даёт образов-идеалов, к которым стоило бы стремиться.

4. Признак, общий для всех стран, начавших переход к «рыночной экономике» — рост числа автомашин и количества мусора. Авто — первая цель человека среднего класса (затем, по мере роста благосостояния, этой целью становится квартира, потом — путешествия). Рынок бензина (его сжигание — это прямой ущерб природе: из воздуха забирается кислород, а прибавляется углекислый и угарный газы и другие токсины) — самый большой мировой рынок. Воздух всё больше загрязняется выхлопами, земля — отработанным маслом; пыль на дорогах в основе своей — частички колёсных покрышек. Грязи всё больше, так как всё имеет индивидуальную упаковку (ведь за неё всё равно платит потребитель), но никто не считает, что приобретя товар, ответственность за утилизацию товара и упаковки ложится на покупателя. Обёртку от сигарет, окурки, спички принято вообще не задумываясь выкидывать там, где пришлось открыть пачку или покурить (если в машине, то — да, правильно — выкидываем в окно). Мы платим за упаковку, рекламу, за саму вещь, но те, кому мы платим, не спешат браться за их утилизацию — потому всё идёт на общую свалку, опять же за наш счёт.

Скверно: та же извращённость отношения — считается, что выбросив мусор в мусоропровод, смыв грязь в унитаз, мусор или грязь перестают существовать, почти аннигилируют. Но мусор только начинает долгий путь к своей ассимиляции природой (что может занять сотни лет), а грязь оказывается в реках, из которых вода снова попадает в водопровод (а поверхностно активные вещества стиральных порошков и другой домашней химии — основная причина "цветения воды" в Волге!).

5. В общении между людьми всё меньше правды. Ложь повсеместно. Между родителями и детьми — ложь, между начальством и подчинёнными — ложь, между властями и народом — ложь, между продавцами и покупателями — ложь. Ложь со всех сторон — с экранов ТВ, со страниц книг, журналов, газет, с сайтов интернета. Настоящие цели не называются, правда ретушируется, истина задрапировывается. Сбивают с толку, уводят от истинного понимания, второстепенное выдаётся за главное, структура приоритетов извращается. Качество информации подменяется количеством.

Скверно: докопаться до правды, анализируя поступающие данные, становится всё труднее, потому что количество информации удваивается каждые полтора года. Если опираться на СМИ (СМдезИ), то правды вообще не увидишь, а если и увидишь, то это не та правда, которую нужно знать. То, что действительно нужно знать, то, понимание чего наиболее необходимо, — тщательно скрывается: доступ ограничен или крупицы истины завалены горами бесполезной и пустой «информации».

28.02.2003

Паразитизм

1. Современный нам тип цивилизации называют то технократическим, то потребительским. Технократическим, потому что жизнь человека стала просто невозможной без технических вещей, всяческого рода машин, агрегатов, приспособлений — от ручки до космических кораблей, от швейной машинки до сборочных конвейеров. Такая невозможность жизни означает зависимость — люди зависят от вещей.

2. Потребительской, потому что жизнь человека большую часть дня связана или прямо с потреблением каких-то благ, или с подготовкой к потреблению. Всё, что производится, — делают для последующего потребления; всё, что покупается, — нужно для последующего использования, то есть потребления. Современная система производства-потребления построена так, что потребление и производство друг друга подстёгивают, всё более и более расширяясь.

Работа, — удел обывателя, — есть часть производства, какая-то его отдельная функция, а гонит туда человека нужда, необходимость, потребность в тех товарах, которые можно обрести не иначе, как за деньги. Что ещё хуже, так это то, что ни одна вещь не делает человека счастливым на сколько-нибудь длительное время, ведь человеку надоедает всё (и все!), что перестаёт удивлять. Никакая вещь не способна обновляться сама по себе, а потому её перестаёшь замечать, вообще перестаёшь обращать на неё какое-либо внимание. В гонке за вещами проходит вся жизнь, хотя все чувствуют, что наибольшее удовольствие, удовлетворение, счастье возможно испытать только в общении с живым — с людьми и с природой.

3. Но ещё более правдивым названием-описанием нашей цивилизации является не какое иное, как паразитическая цивилизация. Паразит — это не ругательство, паразит — это кто-то, живущий за счёт других, живущий лишь отнимая, но не давая ничего взамен или даже делая за это ещё хуже.

Именно такой способ взаимоотношений сложился между человечеством и голубой планетой Земля: человечество берёт из природы нужное себе, но не просто берёт, а возвращает затем вредное, то есть человек — это паразит в квадрате. При сжигании топлива — из атмосферы забирается кислород, а возвращается углекислый и другие токсичные газы; в сельском хозяйстве — забирается биомасса, а возвращаются удобрения и почва, убитая механической обработкой; в промышленности — забираются полезные ископаемые, а возвращается бытовой или токсический мусор…

Земля не выдерживает нагрузки, исходящей от всего человечества и от каждого человека в отдельности, ведь мы забираем из природы слишком много, а возвращаем тоже слишком много, но не полезного или нейтрального, а очень вредного.

4. Мы берём из природы очень много, потому что у нас нет тех ограничений, какие есть у животных: те поедают, используют ровно столько, сколько надо для того, чтобы выжить самим и дать жизнь потомству. У людей появились и другие мотивы, кроме биологических.

Во-первых, человек может убивать животных (и не только) или как-то ещё потреблять природные блага просто из удовольствия это делать, просто по прихоти своей.

Во-вторых, у человека есть страсть к роскоши, к богатой жизни. Эта страсть обусловливает непомерное накопление, во много крат превосходящее насущные потребности.

И в-третьих, в наш век разделения труда большинство благ добывается не для личного использования, а ради денег, которые за них можно выручить. Стремление максимизировать денежную выручку подбивает нас добывать больше и больше…

Мы возвращаем в природу слишком много вредного. Те отходы нашей жизнедеятельности, с которыми природа могла бы без труда справиться, мы выбрасываем не туда, где природа смогла бы выполнить свою функцию. Например, пищевые отходы могут быть переработаны в компостных кучах, но они или смываются в канализацию, или попадают на свалки твёрдых бытовых отходов. Остальные виды отходов не могут быть утилизированы (ассимилированы) природой по определению, так как в природе не предусмотрено таких микроорганизмов, которые бы были способны перерабатывать те синтезированные материалы, которые наизобретали наши химики-физики…

5. В самом нашем обществе тоже не обходится без паразитизма. Богатые — это тоже паразиты, потому что они существуют за счёт армии бедных. Если бы не было бедных, то не было бы и богатых! Богатая красивая жизнь держится благодаря тому, что бедные делают (вынуждены делать!) всю грязную рутинную работу.

Что скверно: в обществе неосознанно культивируется идеал: «нужно стремится разбогатеть!». Однако, все одновременно стать богатыми не могут (работать, создавать реальные товары кто-то же должен?), а потому этот идеал однозначно ведёт к конкуренции, а не к сотрудничеству внутри общества! Этот идеал на практике не может быть национальной идеей, так как к такому идеалу заведомо смогут прийти не все, а очень немногие, причём эти единицы придут туда именно потому, что туда не дошли все остальные.

Но одна такая стран с такой «национальной идеей» всё же есть. Это — США. Благодаря хищническому вывозу ресурсов из всех остальных стран (например, 40% мировой добычи нефти потребляется там…), США может из года в год, из века в век культивировать свою «американскую мечту» на своей территории, но и более того — насаждать «капитализм» и «демократию» по всему миру.

Обратной стороной их «высокого уровня жизни» является мегапотребление (и, соответственно, сверхзагрязнение природы), пойти на которое весь мир не может просто по «арифметическим» причинам: если те же 40% нефти потребляет 4% населения Земли (250 млн. янки от 6 млрд. всего человечества), то для «цивилизованной» жизни на всей планете нужно довести нефтедобычу до 1000% …

Марсель из Казани, 4 марта 2003 года.

 

                          Деньги

1. Что такое деньги? В экономической теории принято такое определение: деньги — это всё, что выполняет функции денег. Не зависимо от их физического облика, — будь то беличьи шкурки, соль, золотые монеты, бумажные банкноты или электронные записи на счетах банков, — деньгами является всё то, что делает то же, что и деньги.

Такой функциональный подход к определению вещей, по-моему, более правилен. Ведь если вещь не делает то, что она должна делать, то это уже другая вещь. Например, часы, показывающие неправильное время, — это не часы, они лишь выглядят, как часы. Сканер, который не сканирует, — разве это сканер?

Причём заметьте: если нам нужен сканер, то мы не купим неисправный — он для нас будет «не сканером». Но если выйдет из строя давно купленный сканер, то он всё равно будет считаться нами сканером, хотя то главное свойство, которое делало сканер сканером, пропало.

В отношении человека этот подход означает не больше и не меньше, как то, что человек — это тот, кто живёт человечно, действует по-человечески. Те, кто потерял (или вообще не имеет) это свойство — тот не-человек. Независимая от этих логических выкладок теория Б.Ф. Поршнева (Б.Ф. Поршнев «Человечество как оно есть», Б. Диденко «Цивилизация каннибалов») приводит к тем же выводам…

2. Экономическая наука утверждает, что деньги выполняют по крайней мере вот такие четыре функции: средство обмена (через деньги можно обменять огурцы на помидоры), средство платежа (деньгами можно расплатиться за приобретение качана капусты), средство накопления (много денег в запасе — это богатство) и мера стоимости (стоимость килограмма картошки в столько раз меньше стоимости килограмма моркови, во сколько раз различаются их денежные цены).

С житейской стороны видно, что первое и самое важное в деньгах то, что за деньги можно приобрести многие и многие товары и услуги — «Д — Т» — это самое главное, за что ценятся деньги. Здесь деньги движутся в одну сторону (финансовый аспект), а товары и услуги — в другую (материальный аспект).

Кроме этого, деньгами можно компенсировать ущерб, материальный или нематериальный, умышленный или неумышленный. То есть деньгами можно расплатиться, ими можно откупиться. Здесь неосторожность или злой умысел вызывают движение денег, но с материальной стороны имеет место разрушение, убыль.

И в-третьих, за деньги возможно побудить человека сделать что-то. Деньги как вознаграждение могут заставить человека сделать очень и очень многое, от великого до ничтожного, от безнравственного до героического. Здесь движение денег вызывает какие-то действия человека (на какое-то определённое время или до достижения какого-то результата).

3. Ещё в экономике есть такое определение: деньги — это абсолютно ликвидное средство обмена. Ликвидное — значит, обмениваемое на деньги; абсолютно ликвидное — значит, обмениваемое на деньги проще всего остального, быстрее и без потерь.

За деньги можно купить почти что угодно — за это деньги и ценятся. С деньгами можно удовлетворять потребности, достигать целей. С деньгами в кармане в городе не пропадёшь!

Но вот что интересно — деньги не имеют самостоятельной ценности!! Извлечь пользу из денег возможно лишь потратив их. То есть сами деньги не могут удовлетворить никакую потребность: толк от денег выходит, только если они перетекают из твоего кармана в чужой.

Чтобы воспользоваться деньгами, всегда нужен кто-то, кто считает деньги чем-то ценным. В основе денежного оборота (=способности денег выполнять свои функции) лежит вера — вера в то, что они, деньги, будут оставаться деньгами (=будут и в будущем способны выполнять свои функции).

В периоды инфляции это наиболее заметно — в деньги перестают верить, их быстрее тратят, но их ценность всё более падает. Падение покупательной способности денег и повышение цен — это две стороны одного и того же процесса. Когда в них перестанут верить, то их перестанут принимать — и конец денежному обращению.

4. В деньги верят, потому они и выполняют свои функции. Если золотые и серебряные деньги ещё имели какую-то материально обусловленную ценность (количество золота и серебра на планете мало, а потому они имеют ценность, в отличие от воздуха или воды (хм, хотя и последнюю уже стали продавать, ведь чистой воды становится меньше)), современные бумажные и тем паче электронные деньги держатся на голом доверии к органам, их эмитирующих и поддерживающих их оборот.

Чтобы воспользоваться деньгами, нужны такие «верующие». С миллионом за пазухой и миллиардом на расчётном счёте можно жить лишь в городе, а в пустыне или в Антарктиде это не поможет — нет там «верующих»!

Такая вера в деньги позволяет водить за нос не только человека, но и целые народы и страны. Печатай себе доллары, как США, меняй их на реальные нефть, лес и всю таблицу Менделеева — и живи припеваючи. А если вдруг захотят обратно вернуться эти «денюжки», так для этого можно новые, цветные «баксы» напечатать, для внутреннего применения, а остальное пусть там, за границей остаётся.

Деньги, являясь универсальным измерителем ценности вещей, сами не имеют ценности — интересное дело! Что ещё может сравниться с ними? Разве что слова. Да, слова — подобное деньгам изобретение человека. Всему в мире даём словесное название, а сами-то слова вообще не являются реальными! Деньгами мы пытаемся оценить мир, а в словах пытаемся выразить истину.

5. Люди хотят денег, люди верят в деньги. Специализация привела к тому, что человек сам не может удовлетворить свои потребности — для этого нужны другие. Современная экономика — это система зависимости всех от всех. Чтобы потреблять необходимое, нужно обмениваться, чему на помощь и приходят деньги.

Однако, из положения средств деньги превратились в цель. «Денег много не бывает», «богатство — это самое лучшее" — то есть денег не просто хотят, а хотят, чтобы их было как можно больше. Если они оставались бы средством к какой-то реальной цели, то денег хотели бы не максимум, а достаточный минимум, ведь для достижения цели не нужны все возможные средства в максимальном количестве: хватит и одного.

Люди подсели на потребление, а потому зависимы от денег, а значит — и от способов получения денег. Легко разбогатеть — голубая мечта, рутинная работа — жестокая реальность. Разбогатеть в бизнесе или в какой-то сфере масс-культуры и разбогатеть грабя или убивая — две крайности, в которых преуспевает меньшинство, но оплачивает их «пир» всё то же низкооплачиваемое большинство.

Ради денег готовы пойти почти на всё. Бедные — чтобы выйти из нищеты, средняки — чтобы получить доступ к роскоши, богатые — чтобы обогнать соседа-миллионера. Из измерителя ценности деньги сами превратились в ценность. Почти всё продаётся, то есть с охотой обменивается на деньги. Деньги — высшая ценность!..

http://marsexx.narod.ru/SuperNewWorldOrder.zip

В компании с Толстым

Псковская епархия предала критикующего ее журналиста анафеме

МИХАИЛ ПОЗДНЯЕВ



Беспрецедентное решение приняло руководство Псковской епархии РПЦ. Публицист Олег Дементьев за статьи о нравах, царящих в Спасо-Елеазаровском женском монастыре, отлучен от церкви и предан анафеме. Настоятельница обители решила не довольствоваться решением арбитражного суда, признавшего публикации Дементьева порочащими репутацию монастыря и монашествующих – матушка обратилась за заступничеством к суду духовному. Журналист согласен с тем, что анафема – дело серьезное, но собирается продолжать информировать общество и власти о «деяниях» игуменьи Елисаветы.

Анафема, или отлучение от церкви – исключительная мера наказания. После Льва Толстого у нас в стране она применялась лишь трижды: в отношении митрополита Филарета (Денисенко), провозгласившего себя патриархом Киевским и всея Украины, священника и экс-депутата Глеба Якунина (за активное участие в политике) и тех, кто применил оружие в дни октябрьского конфликта 1993 года. Заметим, что во всех этих случаях решение принимал Священный синод РПЦ. Псковская епархия оказалась первой, воспользовавшейся положениями «Основ социальной концепции Русской православной церкви», где говорится, что глава той или иной епархии может предать человека каноническим наказаниям «в случае систематического сознательного искажения информации о церковной жизни».

В какие же прегрешения впал журналист Олег Дементьев?

В серии статей он поведал о бурной деятельности настоятельницы Спасо-Елеазаровского монастыря игуменьи Елисаветы (Беляевой), которая, занимаясь восстановлением обители, понуждает местных жителей к дарению и продаже за бесценок земельных участков с домами. В некоторых случаях такие «операции» сопровождались угрозами в адрес пожилых людей. Как рассказала журналисту Татьяна Иванова, мать которой проживает в деревне Елизарово, где расположен монастырь, «матушка ведет себя вызывающе. Она многим говорила, что если дом не продадут монастырю, то окажутся на Горе, а там у нас кладбище». Другая собеседница Олега Дементьева, жительница Пскова Валентина Мыслевич, постоянно приезжающая в Елизарово к родственникам, сообщила: «Здесь на холме синий дом, который купили горожане. Она их запугала, что место это проклятое, что их дети ослепнут. И они испугались и продали монастырю дом. Говорят, и в Пскове в Регистрационной палате, и в Бюро технической инвентаризации матушкой все запуганы».

Рассмотрению «персонального дела» журналиста в епархии предшествовали заседания арбитражного суда. Игуменья требовала признать Олега Дементьева пасквилянтом и взыскать с него по одному миллиону рублей в свою пользу и в пользу монастыря. Суд отчасти удовлетворил иск, не найдя документальных подтверждений ряду фактов – Дементьев ссылался на рассказы елизаровцев. Правда, миллиона матушка не получила – ее честь и достоинство оценили в 10 тыс. рублей. Видимо, она сочла такое воздаяние несоразмерным оскорблению и попросила защиты у митрополита Евсевия (Саввина). А тот ничего другого не мог сделать, кроме как воскликнуть «Изыди, окаянный!»...

Заметим: чего-то подобного именно в Псковской епархии следовало ожидать. Инакомыслия, равно как и критики, там не терпят. Запрещение в служении прославленного иконописца архимандрита Зинона (Теодора), смещение с поста настоятеля протоиерея Павла Адельгейма, увольнение из воскресной школы его сына (он там работал директором)... Учитывая, что в конце прошлого года в епархии был составлен «черный список» СМИ, негативно освещающих церковную жизнь, компанию Олегу Дементьеву скоро может составить кто-то еще.

Впрочем, епархий в России, как и журналистов, много.


http://www.newizv.ru/

Пропаганда - дурно пахнущий бизнес

'Верят' здесь - ключевое слово

("Профиль", Россия) 28/11/2008

DER SPIEGEL В 1986 году Гельмут Коль вызвал возмущение в стране и мире одним незамысловатым сравнением: 'Это современный коммунистический руководитель, который хотя и не был никогда в Калифорнии или Голливуде, но кое-что понимает в пиаре. Геббельс тоже кое-что понимал в пиаре'. Речь шла о Михаиле Горбачеве.

Бесспорно, Геббельс знал толк в пиаре. Именно поэтому он был так недоволен названием, придуманным фюрером для его министерства. 'Министерство народного просвещения и пропаганды'. Пропаганда, прямо объявляющая себя пропагандой, наполовину теряет в силе, считал циник, однако против воли шефа пойти не смог.

Современный смысл понятие 'пропаганда' получило в XVII веке усилиями католической церкви. В XIX веке к нему добавился отчетливый негативный оттенок, а после коммунистических и национал-социалистических пропагандистских битв XX века 'пропаганда' стала пониматься почти исключительно как манипуляция общественным мнением, свойственная враждебным режимам.

Другими словами: пропаганда - это то, что делают наши противники. Мы сами занимаемся работой с общественностью, мы информируем, объясняем и дискутируем.

Пропагандисты же распространяют ложь. Мы-то, конечно, слишком умны, чтобы на нее попасться, но, к сожалению, вокруг нас множество не столь проницательных людей, внимающих сиренам по ту сторону баррикад. Поэтому очень важно вовремя показывать, чем на самом деле является пропаганда: острейшим орудием в руках врага.

Отвлечемся пока от моральной составляющей и договоримся считать пропагандой все попытки политиков влиять на общественное мнение. Пропаганда необходима, поскольку политика, осуществляемая против воли людей, дороже и сложнее, чем политика, поддерживаемая общественностью. Большинство людей получают политические сведения из вторых рук, поэтому выигрывает тот, кто контролирует информационные потоки.

И вот тут-то мы и можем наблюдать превосходство свободного общества над всеми возможными видами управляемых демократий и диктатур. Информационный контроль можно осуществлять различными способами. Когда в новостном потоке очевидны белые пятна, когда повсюду понатыканы запреты и постоянно превозносится великий вождь - информация теряет правдоподобие. Когда пером водит страх наказания и идеологические установки - язык теряет выразительность. Неэффективность советской пропаганды объясняется именно тем, что любой слушатель уже по первым словам понимал, что ему скажут дальше. Такая пропаганда только заставляет целевую аудиторию прислушиваться к шепоту с другой стороны, поскольку любая альтернатива монотонному пению собственного руководства уже выглядит интересной. Первоначальное заинтересованное отношение Запада к Горбачеву, как правильно заметил Гельмут Коль, объясняется тем, что он заговорил о новых, непривычных вещах на новом, непривычном языке.

Пиар-гуру Геббельс в 1934 году утверждал: 'Неплохо иметь власть, опирающуюся на оружие, но еще лучше завоевать сердце народа и тем получить его в свое распоряжение'. Однако и он, и его единомышленники в случае необходимости предпочитали опираться именно на оружие. Насколько лучше живется пропагандистам свободного общества! Ведь в нем царит свобода слова. Можно найти место для выражения почти любого, самого непопулярного мнения. Нет, это, конечно, не значит, что у маргиналов есть шанс докричаться до широкой аудитории. Они копошатся каждый в своем углу, их газеты вызывают презрение большинства, воспринимаются как предвзятые. Но они существуют и порождают ощущение, что в свободном обществе можно говорить все, что угодно.

В голове гражданина свободного общества сосуществуют две догмы. Первая - 'кругом полно пропаганды', вторая - 'дома тебе не о чем беспокоиться; конечно, в свободном обществе тоже лгут, но всегда найдется кто-нибудь, кто укажет на ложь'. Граждане свободного мира верят, что находятся ближе к истине, чем кто бы то ни было.

'Верят' здесь - ключевое слово. Журналист влиятельной газеты в свободной Америке верит представителю правительства, который не будет просто так дурить ему голову. Главный редактор газеты в свободной Германии верит сообщениям, которые он получает из влиятельной американской газеты, - ведь они всегда так хорошо информированы и расследовали уже множество неприглядных историй. Читатель немецкой газеты доверяет своему любимому источнику информации. Зато откровениям несвободных обществ не доверяет никто. Это все пропаганда, ведь ложь - краеугольный камень существования несвободного мира. Йозеф Геббельс позавидовал бы работе подобного механизма, знай он о его существовании.

И, может быть, просто распустил бы свое министерство.

 

ИноСМИ - Все, что достойно перевода.

Потреблядство
Материал из Lurkmore

Эта статья о недуге; о поражённом им обществе см. Общество потребления НЕНАВИСТЬ!
Данный текст содержит зашкаливающее количество НЕНАВИСТИ.
Мы настоятельно рекомендуем убрать от мониторов людей, животных со слабой психикой, кормящих женщин и детей.

« Три кита современной нашей общественной жизни: зависть, болтовня во всех её видах и покупка бесчисленных вещей. Хотел бы знать, как это оценят наши потомки! » — Иван Ефремов, 1963 г.

Шоппинг — самый распостраненный в этой стране вид потреблядства.Потреблядство aka ониомания — тяжкий недуг, который почти неотвратимо возникает у психологически неустойчивых человеков потреблядей в современном обществе золотого миллиарда и примкнувших к нему недоразвитых этих стран. Основной характеризующий симптом потреблядства — перенос основы своей самооценки на количество потребленного: чем больше зохавал, тем выше ЧСВ.

Содержание
•1 Возникновение
•2 Статусное потребление
•3 Потребляди и совки
•4 Корень зла
•5 Противодействие
•6 Парочка примеров потреблядства
•7 Описание примера потреблядства, данное Ильфом и Петровым
•8 Алсо
•9 См. также
•10 Примечания
•11 Ссылки
 
[править] Возникновение
 

Гадость потреблядства.Термин «общество потребления» был введен Эрихом Фроммом в 20-е годы прошлого столетия. Именно Фромм долгое время троллил всю Америку, окуная её в «консьюмеризм», ведь уже в те годы в Пиндостане активно развивалась инфраструктура, повлекшая за собой шоппинг, массовую выдачу кредитов, переразвитую сферу товаров и услуг и прочую погоню за удовольствиями.

Однако сам феномен потреблядства был предсказан незадолго до него Лениным, который, анализируя, куда катится загнивающий капитализм, предположил, что возможны два варианта: или он накроется вследствие кризиса перепроизводства, или научится насаждать среди быдла желание покупать потенциально ненужную ему фигню. В те времена на эту тему разгорелся некислый срач, было многабукафф, которые быдло ниасилило, а буржуины асилили и радостно принялись насаждать потребительскую идеологию.

Термин «синдром демонстративного потребления» был использован еще в 1899 году Торстейном Вебленом (1857—1929) в книге «Теория праздного класса: экономическое исследование институций» (англ. The Theory of the Leisure Class: An Economic Study of Institutions, 1899). Суть этой толстой и умной книги хорошо передана какой то преподавательницей в паре абзацев:

…Веблен доказал, что в рыночной экономике потребители подвергаются всевозможным видам общественного и психологического давления, вынуждающих их принимать неразумные решения. Именно благодаря Веблену в экономическую теорию вошло понятие «престижное или показное потребление», получившее название «эффект Веблена». Престижное потребление имеет в своей основе существование так называемого «праздного класса», находящегося на вершине социальной пирамиды. Черта, указывающая на принадлежность этому классу — крупная собственность…. …И если демонстративное потребление является подтверждением общественной значимости и успеха, то это вынуждает потребителей среднего класса и бедняков имитировать поведение богатых. Отсюда Веблен делает вывод, что рыночную экономику характеризует не эффективность и целесообразность, а демонстративное расточительство, завистливое сравнение, преднамеренное снижение производительности…
 
И. И. Агапова «История экономической мысли»

Несколько позже другой фрейдомарксист из франкфуртской школы, Герберт Маркузе, не менее годно троллил весь западный мир концепцией «одномерного человека» — человека, способного только потреблять, и готового за возможность беспрепятственно потреблять неограниченное количество товаров и услуг продать не то что демократию, свободу, человеческое общение, но и мать родную.

Основной канал поставки свежей пропаганды — зомбоящик с говнорекламой, навязывающей через самые примитивные сексуальные, стадные инстинкты и инстинкты повышения ЧСВ синонимизацию успеха и потреблядства у 95% населения.

[править] Статусное потребление

Ещё один феномен современного человеческого стада, считается обязательным для любого двуногого с доходом, достаточным для кредитного «Фокуса».

Чуть более научно данный термин звучит как «демонстративное потребление», гугл в помощь.

В слове «статус» заложены два смысла: широкий и узкий. Подобно тому, как «культура» в широком смысле просто термин, а в узком — обозначение высокого уровня этой самой культуры, «статус» может обозначать просто положение N, а может — положение намного выше нулевого. Быдло воспринимает это слово именно во втором смысле, и пытается покупкой недешёвого корыта обозначить и продемонстрировать свой значительный статус.

Доступное разоблачение статусного потребления как морковки перед ослиной мордой предлагают американские ситкомы: от «Динозавров» до «Симпсонов», которые кормят свои семьи шутками на эту тему уже несколько десятков лет, но не в коня корм; миллионные толпы быдла продолжают гнаться за блестящими фенечками, свистелками и перделками, как африканские дикари хватают упавшие с самолёта чудесные бутылочки из-под кока-колы.

Очень забавным приколом статусного потребления является то, что за него приходится платить не только деньгами, но и личным комфортом. Например Большой Загородный Дом в Ебенях увеличивает время добирания на работу до 2 часов, и 2 часа назад, итого 1/6 суток уходит на дорогу, но зато какой СТАТУСЪ.

Искусство современных маркетологов позволяет превратить в статусный предмет вожделения что угодно, даже такие элементарные вещи, как воду. Из диалога на одном из быдлофорумов: «Блин, у меня в мануале к кофе машине написано „ни в коем случае не используйте воду прошедшую через обратный осмос“. Суки, продали и не предупредил никто. Что делать теперь? Покупать опять это говно в бутылках? Или поставить минерализатор? Сталкивался кто-нибудь?».

За такими высказываниями как правило кроется простое желание планктона во всеуслышание заявить о своем внезапном и невъебенном повышении статуса. Средняя VIP-потреблядь, впервые в жизни купив и поставив автомобильные амортизаторы нормального качества козырного брэнда, обычно две-три недели таскается по автомобильным форумам, обзывая остальные амортизаторы (поршни/стекла/шины/…) фуфлом, и даже регулярно отгребаемые за флуд пиздюли не могут омрачить удовольствия от возможности проинформировать всех о собственной крутости.

[править] Потребляди и совки

«В стране ловушек». Наиболее уродливые и разрушительные формы потреблядства, как нищебродского, так и VIP-потреблядства, наблюдаются в этой самой Рашке и окресностях, ввиду обилия совков, наконец-то дорвавшихся до нехитрых радостей общества потребления, и не сдерживаемых ни моском, ни политруковскими массовыми расстрелами. В самом совке потреблять-то было нечего, разве что неприкосновенные жлобские сервизы в сервантах. И потребляют прямо как кадавры, неудовлетворенные желудочно.

Берут кредиты не просто на потребление, но на потребление понтов, типа яблочных мабил «со стилем», и вообще, на покупку товаров, которые нужны исключительно для фаллометрии с коллегами. Ибо, ну так неудержимо рвет, так тянет, так близко щасце, а кредит в соответствии с планом Путина, отдастся сам как-нибудь, и зачем вообще думать о всякой фигне? Справедливости ради, стоит отметить, что Современная Власть™ и стала современной, благодаря обещаниям чего-то подобного, и разбежались все в начале 90-х ради такового вот счастья. Беня на первых выборах такое вот «изобилие» и обещал, а пипец 90-х — это, типа, «заминка». В общем, кто дожил — дорвался.

Надо сказать, что по этому явлению весьма прямо, честно и открыто проехались в прекрасном советском кукольном мультфильме «В стране ловушек» 1975 года выпуска, выведя это явление под названием «Страны вещей», куда попадают во время странствий герои мультика. Сами пейзажи этой страны как с нашего дня списаны: рекламные плакаты, надписи «Берите!», «Играйте!», «Покупайте!» на каждом шагу (примечательно, что первый плакат гласит: «Копите», видимо авторы были не в курсе о западных ценностях и жизни в кредит — Homo Soveticus, что с них взять). Примечательно, что Страна Вещей стоит в мультфильме на одном уровне со Страной Дураков, что внушает и заставляет задуматься. Жаль, что этот мультфильм мало знаком новым поколениям читателей.

[править] Корень зла

Люди, в 95% случаев - не слишком далеко ушли от животных. Современное общество потребления - потакает именно животной части человеческой натуры. Потому сейчас и засилье инфантильности во всем западном мире. Взрослого человека от ребенка отличает развитая этика. Человека от животного в принципе отличает понимание причинно-следственных связей. На чем и строится этика во многом. Современное общество - общество вечно лишенных этики детей. Капризных, жадных, склочных и завистливых. Только на этом и работает маркетинг и реклама. Только поэтому и продаются новые сотовые и новые машины. Сотни видов косметики и колбасы. Дети - жадные. Детям хочется всех возможных игрушек. Обществу потребления нужны именно вечные дети. Лишенные чувства меры. Не способные к "насыщению". Купил топовую видеокарточку? Вышла новая спустя полмесяца? Продавай старую покупай новую! Один хрен что ты уже давно перегнал теоретический порог производительности системы и в твоих условиях увидеть прирост не сможет и супермен! Написано что она аж на 1% производительнее! Срочно купить! Машина? Если бабло позволяет - она всегда должна быть с самым мощным мотором. Один хрен, что выше 150 лошадей, в условиях нашей страны для всего что весит меньше 2 тонн - просто не нужно. Нет, брать 290, 350, 400 лошадей!!!! Куда? Зачем? А какая разница! Не важно! Брать-брать-брать!!!!! Побольше! Побольше!!!! Так рождаются бездушные консьюмеры. Причем - это распространяется на все сферы их жизни. Больше, дороже, хапать! Отсюда растут уши и у чудовищного воровства в стране - наш народ оказался особенно подвержен инфантилизму (видимо в силу присущей русским некоторой мечтательности), в итоге, чиновников набирали все из тех же "жадных детей". Вообще, Гоблин имел в виду несколько иное, но термин предложил - абсолютно точный. Это именно жадные, капризные дети. Поэтому - денег побольше, еще, еще!!!!! Не останавливайся, бей копытом, Золотая Антилопа!!!! Как маленький ребенок будет лопать мороженное пока не заболят горло с пузом, наши современные, физически взрослые но полностью инфантильные сограждане, каковых, увы, те самые "95%" - лишены чувства меры во всем. Чувства меры и чувства насыщения. Мало того - дети лишены способности думать о других. Точнее - она сильно редуцирована и без специального воспитания сама не развивается. Любой ребенок, изначально - гиперэгоист. И именно это мы и наблюдаем вокруг. Думать только о себе, только для себя - вот лозунг современного западного общества. Всего, между прочим. Просто у нас, традиционно это все особенно выпукло проявляется. Помните я писал о кавказской инфантильности? Мы - не сильно дальше. Причем, если мое поколение еще где-то и как-то держится, в массе своей на уровне отставания лет в 5, то уже следующее, отстает в этическом развитии лет на 10 - 15!!!! Вы только вдумайтесь в это! Ужас в том, что все сказанное настолько на поверхности, что не сразу это все понимаешь. Для объяснения бардака вокруг ищешь "массонскую ложу", а в реальности имеешь полную лажу. Нет, безусловно, у современной западной потребительской цивилизационной модели - есть свои архитекторы. В первую голову, полагаю, это крупнейшие банковские семьи США. Собственно, нынешняя система была бы невозможна без системы кредитов. Но последствия - думаю должны сейчас пугать даже их самих. Мы живем в обществе взрослых детей. Аксолотлей. Неотенических личинок человека. Личинки выросли, сами стали размножатся, усвоили кучу знаний... И так и остались при этом личинками. Стадия этического метаморфоза, когда "Я" уступает место "Мы" - пропущена. Выкинута нафиг и к чертям собачьим. Выкинута ответственность, умеренность. Отсюда, кстати, и все эти мигалки и все эти брильянты в собачьих ошейниках. Это же ДЕТИ!!!! Это я сам, в песочнице, года в три, хвастался перед "собратьями по разуму" новеньким цельнометаллическим танком, притащенным мне откуда-то отцом! И другие дети охреневали и завидовали. И неделю я был непререкаемым авторитетом, пока конкурент не приволок истребитель с вращающимся (если на него подуть) винтом! Мир мутантов, мир остановившихся в своем развитии людей. Люди-личинки. Личинки - на всю оставшуюся жизнь. Беспечные, безответственные, жадные, ненасытные, гиперэгоистичные... С пониманием этого остается только один вопрос: Как со всем этим теперь жить?
 
http://eugene-df.livejournal.com/427283.html?style=mine

[править] Противодействие

« Идеология сверхпотребления более опасна для человечества, чем идеология гитлеровского тоталитаризма » — Альберт Гор

Единственное известное медицинской науке лечение потреблядей — глубинно-очистительной экономической клизмой, Полным Пипецом aka Крысисом. Вот только больной такого лечения скорее всего не переживёт — сдохнет. Ну и фиг с ним, туда ему и дорога.

Согласно одной из точек зрения, потребляди своими действиями приближают появление Песеца, так как не делают никаких сбережений. Согласно противоположной точке зрения, Песец придёт и в случае, если потреблятства совсем не будет: такова одна из теорий. Столкновение этой и конкурирующей точки зрения на доступном для неспециалиста уровне обыграно в 3-й серии 13-го сезона SouthPark, «Margaritaville».

На Западе наиболее социально активным небыдлом зло потреблядства было давно опознано и в противовес консьюмеризму появился[1] энофизм (англ. enoughism), который призывает людей потреблять исключительно в необходимых для скромного, но комфортного проживания объёмах. Собственно для самых младших школьников: enough — довольно, достаточно. Алсо, против потреблядства направлена идеология дауншифтинга о Опрощения.

[править] Парочка примеров потреблядства
Большой Загородный Дом В Ебенях. Необходим каждому, у кого есть статус в США, стоит кучу денег (чуть реже чем всегда куплен в кредит), требует платить кучу налогов, имеет кучу неиспользуемых комнат, и удлиняет время на добраться до работы и обратно часа на 3 в день. Причем средний американец использует в этом доме спальню, где спит, гостиную, где смотрит зомбоящик и кухню, где хранит (но не готовит) еду. ИЧСХ, такой дом позволяет складировать внутри себя очень много ненужного барахла, не выбрасывая его, во всяких чердаках, кладовках и прочих пустых комнатах, что для потреблядства в целом очень практично.

Алмаз В Обручальном Кольце. Тру обручальное кольцо вплоть до 1960-х годов было просто золотым кольцом, без камней. Но ВНЕЗАПНО выяснилось, что в обручальное кольцо нужно добавлять драгоценные камни, и не какие-нибудь рубины и изумруды (которые имеют разные цвета, что красиво), а обязательно алмазы. Такие факты, как то, что алмаз не шибко красив, при неосторожном движении активно (на фоне других драгоценных камней) царапает полированные и глянцевые поверхности, не идут ни в какое сравнение в глазах потребляди с тем фактом, что стоит он дороже (хотя и не намного, и не всегда), чем любой другой драгоценный камень.

Элитная Одежда. Если продаются пиджаки в ценовом диапазоне от 1000 до 10000 долларов за штуку, основной спрос идет на пиджаки за 4000-6000, а пиджаки за 1000 никто не берет. Когда дешевых пиджаков набирается достаточно много, их начинают продавать по цене 5000 за шт., и они прекрасно распродаются.

Практически любые товары, в которых потреблядь не разбирается, покупаются только дорогими: например, элитные сорта вина — даже теми, кто мускат «Крымский» не отличит от «Французского».

[править] Описание примера потреблядства, данное Ильфом и Петровым

Граждане! Уважайте пружинный матрац в голубых цветочках! Это — семейный очаг, альфа и омега меблировки, общее и целое домашнего уюта, любовная база, отец примуса! Как сладко спать под демократический звон его пружин! Какие сладкие сны видит человек, засыпающий на его голубой дерюге! Каким уважением пользуется каждый матрацевладелец! Человек, лишенный матраца, — жалок. Он не существует. Он не платит налогов, не имеет жены, знакомые не занимают ему денег до среды, шоферы такси посылают ему вдогонку оскорбительные слова, девушки смеются над ним — они не любят идеалистов. Человек, лишенный матраца, большей частью пишет стихи: Под мягкий звон часов Буре приятно отдыхать в качалке. Снежинки вьются на дворе, и, как мечты, летают галки. Пишет он эти стихи за высокой конторкой телеграфа, задерживая деловых матрацевладельцев, пришедших отправлять телеграммы. Матрац ломает жизнь человеческую. В его обивке и пружинах таится какая-то сила, притягательная и до сих пор не исследованная. На призывный звон его пружин стекаются люди и вещи. Приходит финагент и девушки. Они хотят дружить с матрацевладельцами. Финагент делает это в целях фискальных, преследующих государственную пользу, а девушки — бескорыстно, повинуясь законам природы. Начинается цветение молодости. Финагент, собравши налог, как пчела собирает весеннюю взятку, с радостным гулом улетает в свой участковый улей. А отхлынувших девушек заменяет жена и примус «Ювель № 1». Матрац ненасытен. Он требует жертвоприношений. По ночам он издает звон падающего меча. Ему нужна этажерка. Ему нужен стол на глупых тумбах. Лязгая пружинами, он требует занавесей, портьер и кухонной посуды. Он толкает человека и говорит ему: — Пойди и купи рубель и качалку! — Мне стыдно за тебя, человек! У тебя до сих пор нет ковра! — Работай! Я скоро принесу тебе детей! Тебе нужны деньги на пеленки и колясочку! Матрац все помнит и все делает по-своему. Даже поэт не может избежать общей участи. Вот он везет с Сухаревского рынка матрац, с ужасом прижимаясь к его мягкому брюху. — Я сломлю твое упорство, поэт! — говорит матрац. — Тебе уже не надо будет бегать на телеграф писать стихи. Да и вообще, стоит ли их писать? Служи! И сальдо будет всегда в твою пользу. Подумай о жене и детях. — У меня нет жены, — кричит поэт, отшатываясь от пружинного учителя. — Она будет. И я не поручусь, что это будет самая красивая девушка на земле. Я не знаю даже, будет ли она добра. Приготовься ко всему. У тебя родятся дети. — Я не люблю детей! — Ты полюбишь их! — Вы пугаете меня, гражданин матрац! — Молчи, дурак! Ты не знаешь всего! Ты еще возьмешь в Мосдреве кредит на мебель. — Я убью тебя, матрац! — Щенок. Если ты осмелишься это сделать, соседи донесут на тебя в домоуправление. Так каждое воскресенье, под радостный звон матрацев, циркулируют по Москве счастливцы.
 
«12 стульев», 1927 г.

[править] Алсо

Рассказывают о текущем развитии потреблядства»
•Книжка строго по сабжу — М. Сент Клер «Потребители». Про запиливание потреблядства в детские мозги.
•Мотивы потреблядства изложены у Пелевина в «Поколении П» и «Ампир V».
•Общество сверхпотребления описывается в расово-антиутопическом романе «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли.
•Также тема потреблятства и связанной с ним говнорекламы раскрыта в книге Фредерика Бегбедера «99 франков» (и соответствующем фильме, неплохо доставляющим помимо того).
•Следует добавить отличную фантастическую дилогию «Торговцы Венеры» за авторством Фредерика Пола об обществе, подчинённом рекламе и потреблядству.
•У того же Пола есть повесть «Чума Мидаса», где роботы столько всего производят, что для всех людей установлена квота — сколько съесть да сколько сносить. Богачи особо напрягаться не должны, а вот если бедняк — хоть ты тресни, а десять тыщ калорий в день чтоб сожрал, да обязательно с золотых тарелочек, да ножичком их поцарапай хорошенько.
•Не совсем обычный ракурс раскрытия темы — в романе Стивена Кинга «Нужные вещи» (и экранизации) в традиционном для Ужасного стиле (гуро, НЛП, вещества и прочие няшные явления). Темы реднеков и шлика также раскрыты. Как обычно, книга лучше.
•Ещё один не совсем обычный ракурс — рассказ Станислава Лема «Осмотр на месте» из цикла приключений Ийона Тихого. Что характерно, потреблядство там было насильным, и даже самоубийство не могло помочь аборигену спастись от этого разъедающего душу изобилия.
•Хорошо описан мир потребления в повести Стругацких «Хищные вещи века».
•Неплохо раскрыта тема в песнях D-man’а 55 «Соблюдай спокойствие» и «Думай» (в последней участвуют и 25/17).
•Энциклопедическое определение потребительства, обличающее сраных капиталистов, приведенное в словаре по этике 1981 года издания.
•Песня никому не известного популярного в кругах технофашистов проекта «Complex numbers» «Цветные коробки» показывает стремление шопоголиков.
•Не только зарубежные, но и г'арний хохляцкий хлопец Веня Д’ркин раскрывает тему в одной из своих песен «Ой, а у Фёдора».
•Группа «Ундервуд» философски-танцевально обыгрывает свой взгляд в песне «Товары и услуги».
•Механизмы выращивания, лелеяния и использования сабжа описаны в книге Веркора и Коронеля «Квота, или сторонники изобилия».
•Ну и конечно, Бойцовский клуб — там герой от этого тронулся и устроил революцию.
•Еще один доставляющий рассказ на тему — «Рождество ежедневно» 1957 года.

[править] См. также
•Вау-импульс
•Год молодежи
•Дауншифтинг
•ОМП
•Нищебродство
•Шпайш машт флоу
•Это не главное (в противовес)

[править] Примечания
1.^ Кинизм 24-вековой давности (а, точнее, аскесис как его часть; не путать с цинизмом: кинизм как бы говорит нам: «Нынешние ценности ложны, раньше было лучше, а потому — назад, в пещеры!», цинизм же утверждает: «Общественные ценности всегда ложны, а потому без разницы, следуешь ты им или нет») пропагандировал то же самое.

[править] Ссылки
•Потреблятство. Болезнь, угрожающая миру
•Ажиотаж по открытию торгового центра в Берлине
•Открытие ТРК «Золотой Вавилон» в Москве
•Сериал «Бизнес по-русски» — «Труба»
•Тема потреблядства раскрыта почти полностью
•Тайная история запланированного устаревания вещей

 

Ноам Хомский

Десять стратегий манипулирования с помощью СМИ
Статья американского лингвиста Ноама Хомского, опубликованная по мотивам книги «Тихое оружие для спокойных войн».

 1. Отвлечение внимания

Базовым элементом социального контроля является стратегия отвлечения. Цель — отвлечь внимание общественности от важных вопросов, решаемых политическими и экономическими элитами, с помощью технологии «наводнения» или «затопления» непрерывными отвлечением и незначительной информацией.

Стратегия отвлечения важна, чтобы не дать гражданам возможности получать важные знания в области науки, экономики, психологии, нейробиологии и кибернетики. «Постоянно отвлекайте внимание граждан от настоящих социальных проблем, держа их в плену вопросов, не имеющих реального значения. Общество должно быть занятым, занятым и занятым, оно никогда не должно думать: прямо с поля — в загон, к другим животным» («Тихое оружие для спокойных войн»).

2. Создать проблему — предложить решение

Этот метод также называют «проблема-реакция-решение». Создается проблема, «ситуация», вызывающая определенную реакцию общественности — чтобы люди сами начали желать ее решения. Например, допустить рост насилия в городах или организовать кровавые теракты для того, чтобы граждане потребовали принятия законов об усилении мер безопасности и проведения политики, ограничивающей гражданские свободы. Или инициировать экономический кризис, чтобы принять как необходимое зло ограничение гражданских прав и демонтаж государственных органов.

3. Стратегия постепенности

Чтобы внедрить непопулярные решения, нужно просто применять их постепенно, капля за каплей, годами. Именно так были навязаны принципиально новые социально-экономические условия (неолиберализм) в 80-х и 90-х годах: ограничение роли государства, приватизация, ненадежность, гибкость, массовая безработица, заработная плата, которая уже не обеспечивает достойную жизнь. То есть все те, изменения, которые при одновременном внедрении вызвали бы революцию.

4. Стратегия откладывания

Еще один способ принять непопулярные решения, это представить их как «болезненные и необходимые» и добиться в данный момент согласия граждан на их осуществление в будущем. Гораздо проще воспринять любые жертвы в будущем, чем в настоящем. Во-первых, потому что это не произойдет немедленно. Во-вторых, потому что народ в массе всегда склонен питать наивные надежды на то, что «завтра все изменится к лучшему», и что те жертв, которых от него требуют, удастся избежать. Это предоставляет гражданам больше времени, чтобы привыкнуть к мысли об изменениях и смиренно принять их, когда придет время.

5. Сюсюканье с народом

Большинство рекламы, которая направлена на широкую публику, пользуется языком, аргументами, символами и, особенно, интонациями, рассчитанными на детей. Будто зритель очень маленький ребенок или имеет умственную  недоразвитость. Чем сильнее ты хочешь обмануть, тем инфантильнее должен быть тон общения. Почему? «Если вы обращаетесь к адресату, будто ему 12 лет или менее, то согласно законам восприятия есть вероятность, что он будет отвечать или реагировать некритично — как ребенок» («Тихое оружие для спокойных войн»).

6. Больше эмоций, чем размышлений

Использование эмоционального аспекта — это классическая технология для блокирования рационального анализа и критического восприятия индивидуумов. Кроме того, использование эмоционального фактора позволяет открыть дверь в подсознательное, чтобы доставлять туда мысли, желания, страхи, опасения, принуждение или нужные модели поведения ...

7. Держать людей в невежестве и посредственности

Создание зависимого общества, неспособного к пониманию технологий и методы социального контроля и угнетения. «Качество образования, предоставляемого низшим общественным классам, должно быть как можно скуднее и посредственнее, чтобы разрыв невежества между низшими и высшими социальными классами оставался и его невозможно было преодолеть» («Тихое оружие для спокойных войн»).

8. Побуждать массы увлекаться посредственностью.

Внедрять в массы мысль, что модно быть тупым, пошлым и невоспитанным...

9. Усиливать чувство вины

Сделать так, чтобы индивидуумы считали, что они сами виноваты в своих бедах и неудачах из-за недостатка интеллекта, способностей, или усилий. Таким образом, вместо того, чтобы восстать против существующей системы, индивидуумы чувствуют себя беспомощными, занимаются самоедством. Это приводит к депрессивному состоянию, эффективно способствует сдерживанию действий человека. А без действий нет и революции!

10. Знать о людях больше, чем они о себе

В течение последних 50 лет научные достижения привели к стремительному росту разрыва в знаниях между основной мссой общества и теми, кто принадлежит к правящим элитам или используется ими. Благодаря биологии, нейробиологии и прикладной психологии, «система» пользуется передовыми знаниями о человеческом существе, то физически или психологически. «Система» способна лучше понимать обычного человека, чем человек знает себя. Это означает, что в большинстве случаев, «система» имеет больше контроля и больше власти над индивидуумами, чем индивидуумы над собой.

Итак, вы все еще смотрите телевизор?

Ноам Хомский — американский лингвист, философ, общественный деятель.

Источник публикации: Noam Chomsky — 10 strategies of manipulation by the media

 

Источник http://psyfactor.org/

ЭКСПЕРТЫ КАК ОРУДИЕ В ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЕ

В современной политике одной из важных фигур стал эксперт, который готовит для политиков варианты решений и убеждает общество в благотворности или опасности того или иного решения. Обе функции важны, однако вторая - легитимизация политических решений в глазах общества - является фундаментальной и приоритетной.

По сути, решения политиков готовятся исходя из их групповых интересов, и на этой "непрозрачной" стадии выбор варианта определяется соотношением сил между группировками политиков. Хотя многие ученые и сами входят в такие группировки и участвуют в циничных "внутренних" дебатах, на этой стадии их даже условно нельзя причислять к числу экспертов. Ведь атрибутом настоящего эксперта является видимое предоставление объективного знания и аналитических навыков на беспристрастной основе.

Политики и их эксперты, имитируя беспристрастность науки (ее свободу от этических ценностей), заменяют проблему выбора, которая касается всех граждан, проблемой принятия решений, которая есть внутреннее дело политиков и экспертов.

При таком подходе вообще исчезают вопросы: "Хорошо ли бомбить Югославию?" или "Хорошо ли приватизировать землю?". Они заменяются вопросами: "Как лучше бомбить Югославию?" и "Как лучше приватизировать землю?". В силу присущих самому научному методу ограничений, наука не может заменить политическое решение. Просто это решение скрывается от общества, с помощью экспертов власть получает возможность мистификации проблемы под пpикpытием авторитета науки, пишет известный российский аналитик и политолог Сергей Кара-Мурза.

Отметим, что еще страшнее оказывается воздействие проплаченных через всяческие иностранные фонды и НПО "экспертов", работающих на чужую, иностранную власть (государство), цели которого разительно отличаются даже от целей конкурирующих на отечественном политическом Олимпе групп.

Поэтому необходимо знать, каков механизм воздействия экспертов на "оснащение ума избирателей", чтобы уметь отслеживать это воздействие и при необходимости противостоять ему. В качестве пояснения мы используем отрывок из замечательной работы Сергея Кара-Мурзы "Экспертное сообщество России: генезис и состояние".

Итак, рассмотрим, какими методами такие "эксперты" воздействуют на "оснащение ума" управляемой части элиты и народных масс.

 

Эксперты и разрушение логического мышления

 

Логическое мышление уязвимо, посредством манипуляции в него можно внедрять "программы-вирусы", так что люди, отталкиваясь от очевидных фактов, приходят к ложному, а иногда и абсурдному умозаключению. Так, альянс обществоведов (типа Г. Попова и Т.Заславской), идеологов (типа Г. Бурбулиса и А.Яковлева) и ученых-естественников (типа Е. Велихова и C.Ковалева), который и положил начало новому сообществу экспертов, выработал небывалый стиль политических дебатов.

Благодаря мощным средствам массовой информации он был навязан общественному сознанию и стал инструментом для его шизофренизации.

Процесс иррационализации, навязанный экспертами реформаторов, использовал предельное упрощение схемы логического рассуждения, в минимуме включающего элементы данных, тезисы с их гарантиями и заключения. Вместо этого была разрушена и минимальная триада - была изъята или чудовищно искажена гарантия тезисов. Причем отключение от рациональных критериев стало массовым явлением, прежде всего в среде интеллигенции.

"Вспоминая сегодня все то, что пришлось слышать и читать за последние десять лет у экспертов наших новых политиков, можно утверждать, что они сознательно и злонамеренно подорвали существовавшую в России культуру рассуждений и привели к тяжелой деградации общественной мысли", пишет Кара-Мурза.

 

Отход от здравого смысла

 

Применение подобного упрощения, начиная с 1990-х привело к тому, что даже такие серьезные документы как законопроекты (за подписью экспертов) начали содержать совершенно противоречивые утверждения и заклинания, например "В нашем обществе практически отсутствует инновационная активность, такого общества не может быть в принципе" и "Инновационная активность пронизывает жизнь буквально каждого человека, это - его биологическое свойство". Или еще: "Государство не должно юридически запрещать никаких форм собственности!" - и это после стольких веков борьбы за запрет рабства или крепостного права (а ведь возрождение рабства - реальность конца ХХ века).

И так далее, то есть в выступлениях экспертов из ученых бросалось в глаза отрицание накопленного человечеством навыка рассуждений, чуть ли не мистическая тяга сказать нечто прямо противоположное знанию и здравому смыслу.

Путем непрерывного воздействия бесчисленного множества таких "молекулярных" ударов по здравому смыслу совокупность экспертов помогла политикам добиться того, что масса трудящихся пассивно приняла или даже поддержала такие социальные изменения, которые прямо и практически с очевидностью противоречили ее интересам (прежде всего, приватизацию промышленности и ликвидацию кооперативного сельского хозяйства).

 

Редукционизм и стереотипизация проблем

 

В последние десять лет мы в России видим целенаправленные действия по превращению народа в толпу - через изменение типа школы, ослабление традиций, воздействие рекламы, телевидения и массовой культуры, разжигание несбыточных притязаний и пропаганду безответственности. Налицо все признаки тех методов и технологий "толпообразования", на которые обращали внимание изучавшие это явление философы. Очень большую роль в этой программе играют эксперты.

В своих суждениях эксперты перестали ставить и обсуждать целостные проблемы и понятия, в которых они могут быть осмыслены. Возник тип сообщений, которые хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Используя все средства манипулятивной риторики (дробление, срочность, сенсационность), эксперты создали практически тоталитарный фильтр, лишающий население России минимально необходимой информации о реальности и логических конструкций для ее осмысления. Это лишило огромное число людей последних крох возможности сознательного волеизъявления и отношения к будущему.

В своих выступлениях эксперты исходили из концепции упрощения (стереотипизации) - механической подгонки социального явления под устойчивую общую формулу (стереотип). Человек должен был воспринимать такие сообщения без усилий и безоговорочно, без внутренней борьбы и критического анализа. На этой основе и сложился редукционизм экспертных суждений - сведение реальных общественных проблем и явлений предельно упрощённы и легки для восприятия. Стало практиковаться разделение целостной проблемы на отдельные фрагменты - так, чтобы читатель или зритель не смог связать их воедино и осмыслить проблему. Это - фундаментальный принцип мозаичной культуры. Эксперты стали главными актерами в создаваемом в России "обществе спектакля", с его воображаемым временем, которое состоит в отрицании реального прошлого и реального будущего - временем без действительной памяти и без действительного проекта.

Например, во время подготовки и проведения приватизации по схеме Чубайса была установлена настоящая информационная блокада - к эфиру не были допущены специалисты, предупреждавшие о губительных последствиях "приватизации по Чубайсу". Стереотипные выступления экспертов настолько упрощали проблему, что подавляющее большинство граждан не знало и не понимало сути программы приватизации, а тем более процедуры этого процесса. Как выяснилось, даже профкомы предприятий были дезинформированы относительно прав работников. Таким образом, эксперты стали соучастниками акции, которая нанесла государству, обществу и частным гражданам большой вред.

 

Нарушение критериев подобия

 

Общий регресс в качестве рассуждений, который переживает наше общество, был вызван и тем, что эксперты стали грубо нарушать критерии подобия, согласно которым выбираются факты и аналогии для аргументации. Если эти критерии не соблюдаются, то утверждение вообще остается без основания, то есть вырождается в иррациональное.

Вспомним метафору рыночников: "нельзя быть немножко беременной". Мол, надо полностью разрушить плановую систему и перейти к стихии рынка. Но ведь никакого подобия между беременностью и экономикой нет. Более того, реальная экономика и не признает "или - или", она, если хотите, именно "немножко беременна" многими хозяйственными укладами. Поскольку все указания специалистов на постоянные ошибки такого рода игнорировались, речь идет о сознательных акциях по разрушению логики.

Диверсия против логики - во всех ссылках на Запад (не будем даже придираться к тому, что и сама западная действительность при этом была представлена ложно). Постоянно повторялось, например, такое: "Британская Империя распалась - значит, и СССР должен был распасться!". И никаких обоснований подобия. И почему сравнивают с Британской империей, а не с Китаем и не с США? Или и они должны распасться и именно сегодня? Кстати, из тезиса о закономерности распада СССР с неизбежностью следует, что и Российская Федерация должна распасться - ведь она точно такая же империя, какой был СССР. Ну, чуть поменьше, но это дела не меняет.

 

Тоталитаризм утверждений

 

Элементарный акт мышления всегда связан с диалогом, с оппозицией утверждений. Мы же в рассуждениях экспертов наблюдаем полный разрыв с диалогичностью и принципиальный отказ от ответа оппонентам Крайний тоталитаризм утверждений экспертов был важным средством отключения здравого смысла граждан. Сначала из рассуждений была устранена необходимая часть - количественная мера утверждения. А потом мало-помалу перешли к жестким тотальным, абсолютным выводам, которые уже не допускали полутонов и поиска меры, а расщепляли реальность на черное и белое.

Вот, А. С. Ципко заявляет: "Не было в истории человечества более патологической ситуации для человека, занимающегося умственным трудом, чем у советской интеллигенции. Судите сами. Заниматься умственным трудом и не обладать ни одним условием, необходимым для постижения истины". Представляете, в СССР человек умственного труда не обладал ни одним условием для постижения истины. Ни одним! Ну разве это умозаключение совместимо с нормальной логикой и здравым смыслом? Нет, его тоталитаризм доведен до абсурда.

Поток таких тоталитарных утверждений был столь плотным, что люди к ним просто привыкли как к чему-то естественному. Утверждения делались таким тоном и повторялись столь часто, что это нанесло тяжелый ущерб массовому сознанию. Будучи навязчивой идеей, повторение становится барьером против отличающихся или противоположных мнений.

С тоталитаризмом мышления тех, кто получил официально признанный статус эксперта, был жестко сцеплен и тоталитаризм фильтрации той информации, которую эксперты выпускали в общество. Такой блокады общественного диалога и такой деформации массового сознания нельзя было бы достичь, если бы само экспертное сообщество не наложило бы тотальную цензуру на изложение специалистами альтернативных суждений или хотя бы достоверной информации. Разумеется, цензура была установлена чисто политическими средствами - через контроль за средствами информации и тщательный подбор людей. Однако она была столь очевидной, что сообщество не могло этой цензуры не видеть, оно приняло ее вполне сознательно, что и свидетельствует о чисто идеологическом, а не научном характере этого сообщества. Отказ от элементарной профессиональной этики и первичных норм благородства имел такие масштабы, что стал сам по себе крупным явлением культуры.

 

Создание некогерентности (несоизмеримости частей реальности).

 

Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и разумно судить о действительности, когда отдельные элементы реальности соответствуют друг другу и соединяются в систему - они когерентны, соизмеримы. В России эксперты создали обстановку общего, негласно уговоренного абсурда. При этом средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме.

Речь идет даже не о том, что экспертное сообщество непрерывно вбрасывает в массовое сознание множество некогерентных утверждений, разрушая логику и здравый смысл. Оно создало, путем включения множества частных подлогов и умолчаний, особый, принципиально некогерентный дискурс, деформирующий само мышление.

Например, в языке экспертов фигурирует понятие "нормальная рыночная экономика". Все признают, что это - неравновесная система, которая для поддержания равновесия требует непрерывного изъятия огромных ресурсов извне и сбрасывания загрязняющих отходов вовне. Этот тип хозяйства не только не может быть распространен на все человечество (потому и укоренилось понятие "золотой миллиард"). Это - выводы Конференции Рио-92, которые экономистами никогда не оспариваются (хотя и замалчиваются). Представлять как нормальное то, что не может быть нормой для всех и даже для значительного меньшинства, есть создание острой некогерентности.

В большой мере ответственность за то, что у общества разрушена способность измерять фундаментальные величины, несет сообщество экспертов.

 

Манипуляция словами и образами

 

Эксперты избегают использовать слова, смысл которых устоялся в общественном сознании. Более того, они создают новояз - извращают смысл слов. Замена русских слов, составляющих большие однокорневые гнезда и имевших устоявшиеся коннотации, на иностранные или изобретенные слова приняла в России такой размах, что вполне можно говорить о семантическом терроре, который наблюдался в 30-е годы в Германии.

Например, вспомним ключевое слово дефицит. В нормальном языке оно означает нехватка. Но людей уверили, что во времена Брежнева "мы задыхались от дефицита", а сегодня никакого дефицита нет, а есть изобилие. Как может образоваться изобилие при катастрофическом спаде производства? Много производили молока - это был дефицит; снизили производство вдвое - это изобилие. Это и есть новояз: нехватка - это изобилие!

Еще пример - одним из фундаментальных подлогов было внедрение в общественное сознание мысли, что политический и экономический порядок в России, установленный в 1991 г., был либерализмом ("либеральные реформы"). На деле этот режим по своей политической и социальной философии и тем более по практике принципиально и радикально противостоит либерализму - в гораздо большей степени, нежели русский большевизм.

 

Манипуляция числом и мерой

 

Не будем говорить о прямых и сознательных подлогах (например, с числом жертв репрессий или числом жертв чернобыльской аварии). Подлоги идут по другой статье. Рассмотрим "мягкие" искажения реальности - как бы из-за методологических упущений или умолчаний.

Например, Т. Заславская утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17%, а в сильных - 32%. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах - замечательный пример утраты экспертами минимума научной рациональности. Понятие "трудиться в полную силу" в принципе неопределимо, это не более чем метафора - но оно измеряется академиком с точностью до 1 процента. 17 процентов! 32 процента!

Также широко распространена манипуляция посредством" средних "показателей. Средним числом можно пользоваться только если нет большого разрыва в показателях между разными частями целого - иначе будет как в больничной палате: один умер и уже холодный, а другой хрипит в лихорадке, но средняя температура нормальная. Вот, эксперты утверждают, будто потребление в стране за годы реформы упало на 30%. В 1995 г. по сравнению с 1991 г. потребление мясопродуктов упало на 28, масла на 37, молока и сахара на 25%. Но этот спад сосредоточился почти исключительно в той половине народа, которую сбросили в крайнюю бедность. Значит, в этой половине потребление самых необходимых для здоровья продуктов упало на 50-80%! А эксперты делали вид, что не понимают этой простой вещи.

Ложный образ возникает и вследствие недобросовестного употребления относительных чисел без указания абсолютных величин. Например, рост относительного показателя от малых величин создает ложное впечатление. Допустим, спад производства тракторов в 1990 г. был 10%, и рост их производства в 1999 г. был 10%. Ура, идет "компенсация спада", на 10% упало, на 10% приросло. Но в 1990 г. мы имели потерю в 24 тыс. тракторов, а в 1999 г. прирост в 1 тыс. - в абсолютном выражении вещи несоизмеримые.

И так далее и тому подобное. Теперь, зная и поразмыслив над основными приемами "экспертов", которые могут представлять антироссийские и силы, мы можем более критически подходить к их высказываниям и не позволять им искажать действительную картину, навязывать нам "достоверные выводы". Но сможем грамотно отбирать экспертные оценки, которые, конечно, необходимы для россиян, занимающих активные гражданские позиции.

 

Сергей КАРА-МУРЗА

 

Вы можете ознакомиться с другими работами академика С. Кара-Мурзы на его странице на нашем сайте.

Gazetanv.ru

--------------------------------------------------------------------------------

      Отправить сообщение admin@intellectual.org.ua с вопросами и замечаниями об этом веб-узле.  По вопросам размещения материалов: - направляйте Ваши   материалы и письма по адресу: redaktor@intellectual.org.ua 

 БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФОНДА ВЕТЕРАНОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ: тел. 8 (067) 404-07-54  e-mail:  rass@intellectual.org.ua

--------------------------------------------------------------------------------

ТЕЛЕМАНИЯ

 

Совершенно оправданно замечание Герты Штурм, что ошарашивающие телезрителя вне­запные смены сцен и резкие изменения планов вовсе не обязательны; сознательная телережис­сура запросто могла бы обеспечить плавные пе­реходы, паузы и «полусекунды», если б только захотела. Но это не решило бы основной про­блемы телережиссеров — проблемы все снова впадающего в прострацию внимания, присущей телевидению как таковому независимо от того, насколько хороша драматургия. Не удивитель­но, что дело логично идет в прямо противопо­ложном направлении — в сторону все более ча­стого и сильного ошарашивания зрителя.

Эта тенденция только усилилась с развити­ем исследований по психологии рекламы, уже с 60-х годов владеющей особенно сильнодей­ствующим средством приковывать внимание к нужным объектам. Реклама обращается к древнему, коренящемуся в глубинах бессозна­тельного рефлексу, в естественных ситуациях отвечающему за повышение внимания, как только неожиданно раздается шорох или на краю поля зрения вдруг возникает движение. Такие неожиданные изменения моментально возбуждают полное внимание, потому что сиг­нализируют о возможной опасности. Поэтому тело мобилизует все свои силы, чтобы при не­обходимости убежать или отпрянуть: оно сра­зу выбрасывает в кровь кортизол, гормон, вырабатываемый надпочечниками, как и адре­налин.

Так вот, этот припасенный природой на крайние случаи выброс «допинга» происходит и у телезрителя, едва на экране совершается внезапная смена плана, и происходит тем силь­нее, чем более резкой была смена. Но зритель-то не пускается в бегство, как бывает в есте­ственных ситуациях, а, напротив, сидит, удобно откинувшись на спинку кресла, и вкушает щекочущий нервы страх — стимулятор, удержива­ющий его внимание.

А между тем щекочущий нервы эффект очень скоро прекращается, потому что насту­пает привыкание, и дозу вновь приходится увеличивать, иными словами, повышать час­тоту и резкость смены кадров и усиливать ошарашивание зрителя. В физиологическом отношении это, по предположению Пирса29, должно вести к постепенному перенасыщению организма кортизолом — и тогда этот пред­назначенный только для исключительных случаев гормон производит токсическое дей­ствие, вводя тело в перманентное подпорого-вое (неосознаваемое) стрессовое состояние. Стресс же сегодня расценивается как главная причина множества «цивилизационных» (т. е. связанных с техническим прогрессом) болез­ней. Значит, телемания не просто метафора, в ее основе на самом деле лежит легкая физио­логическая мания.

Камера незаметно управляет мыслями

После выборов в бундестаг ФРГ 1976 г., выигранных коалицией СДПГ/СвДП, кое-ка­кое внимание привлек к себе исследователь масс-медиа Кеплингер, которому удалось по­казать, что во время избирательной кампании победившего кандидата от СДПГ Гельмута Шмидта не случайно показывали по телевизо­ру в «лягушачьей» или в «птичьей» перспек­тиве реже, чем его проигравшего соперника Гельмута Коля (ХДС). Между учеными по это­му поводу разгорелась бурная полемика30. Не­ужто столь незначительный фактор, как перс­пектива съемки, и впрямь мог повлечь за собой столь важные последствия? Конечно, возникали и сомнения, но уже невозможно было игнорировать саму тему: насколько спо­соб телепоказа влияет на подпороговые сим­патии и антипатии зрителя31?

У кино и у телевидения есть одно общее свойство: посредством монтажа они соединя­ют разные кадры, пуская их непосредственно друг за другом, благодаря чему у зрителя на­прашивается впечатление связи между ними и устанавливается соответствующее отношение, хотя в действительности такой связи может и не быть. Если, скажем, в репортаже о выступлении политика вслед за такой-то его фразой показывают аплодирующих слушателей, лю­бой зритель, естественно, будет уверен в том, что аплодисменты относятся именно к данной фразе. Но, возможно, никаких аплодисментов не было, просто в телестудии вмонтировали фрагмент заключительных рукоплесканий, а то и сцену рукоплесканий, взятую из совсем другой съемки. Зритель не может проверить это и вынужден верить, питая иллюзию, буд­то так оно и было, — потому только, что соот­ветствующие кадры шли один за другим. Но если во время речи камера разворачивается на публику, показывая нескольких откровенно скучающих слушателей, то зритель непроиз­вольно заключает, что оратор, скорее всего, был не на высоте. А уж если оратора вдобавок еще и показывают из весьма невыгодной «ля­гушачьей» перспективы, то он, можно считать, уже утратил симпатии телезрителей. Если же спросить у присутствовавших в зале слушате­лей, каким было их впечатление, они, вполне вероятно, скажут что-то совсем другое.

Эти факты послужили поводом для много­численных научных исследований, одно из ко­торых мы отреферируем здесь как показатель­ное. Рабочая группа Акселя Маттенклота в 1991 г. на телестудии Майнцского университе­та, где находилось 32 участника, инсценирова­ла двенадцатиминутную дискуссию экспертов на актуальную тогда тему «Введение страхова­ния на случай нужды в специальном уходе». На сцене дискуссию разыгрывали два мнимых экс­перта, а в действительности два актера, полу­чивших от руководителя эксперимента точные инструкции насчет того, как себя вести и что го­ворить. Группа Маттенклота сообщает: «Дискус­сию вела женщина, известный телередактор. Контрагенты представляли диаметрально про­тивоположные позиции. Один высказывался за, другой против обязательного страхования на случай нужды в уходе. Чтобы сохранять при­мерное равновесие числа и силы аргументов, высказанных обоими контрагентами (в общей сложности их было 16), мы составили тексты для актеров и сценарий с инструкциями для ак­теров и телеоператоров»32.

Дискуссию снимали несколько камер, так что было получено и несколько различных версий. Затем проверили их действие на других ис­пытуемых и сравнили с исходным впечатлени­ем 32 присутствовавших в студии студентов. Версии отличались друг от друга тем, что в од­ной из них крупным планом был трижды пока­зан оратор А, в другой — оратор В. Кроме того, в одной версии камера выхватила нервные (ак­терски сыгранные) движения пальцев А, в другой — В. И наконец, в определенные моменты, опять-таки в контрастном порядке, была пока­зана позитивная или негативная реакция слу­шателей.

Результат оказался поразительным: испы­туемые, видевшие дискуссию в студии своими глазами, оценили силы обоих выступавших как примерно равные; А показался им немного сла­бее. Зато телезрители, чей взгляд вела камера, отдали пальму первенства А, если в их версии съемки его изображение зумировалось (триж­ды повторенный крупный план лица). И наобо­рот, А оценивался гораздо ниже, если крупным планом показывали В.

Примерно таковы же были результаты, ког­да камера выхватывала крупным планом нерв­ную игру пальцев: оратор В, оцененный студий­ными зрителями немного выше, чем А, получал

почти сплошь негативные оценки во время те­лепоказа, когда камера компрометировала его, давая крупным планом нервно постукивающие по столу пальцы. Но если камера компромети­ровала А, то В получал позитивные оценки, а А — негативные.

Особенно пикантно то, что выяснилось при оценке воздействия на зрителей показа слуша­тельской реакции: слушатели в студии наблю­дали невербальные реакции отдельных гостей (нарочно инсценированные устроителями), не считая, что они влияют на оценки других при­сутствовавших. А когда отснятый материал с вмонтированной позитивной слушательской реакцией показывали другим испытуемым, они были уверены, что эти реакции влияют на слу­шательскую позицию. Результат весьма приме­чательный: испытуемые считали, что другие легко поддаются влиянию телевидения, а вот про себя самих думали, будто на них-то оно по­влиять не может! Вот как высказался один из авторов научного сообщения: «Способность к критике, не дающую сбить себя с толку, испы­туемые приписывали себе, но отказывали в ней другим реципиентам».

Телевидение — отлитый инструмент политического манипулирования

Такой вывод тем более примечателен, что в качестве испытуемых были выбраны исклю­чительно студенты (числом 179, из институтов Майнца и Висбадена, а также из Майнцского университета). Авторы сообщения даже не сумели вполне скрыть своего изумления (а мо­жет, разочарования?): как раз студенты, «располагающие достаточными познаниями в социально-политической области», столь легко поддаются влиянию чисто формальных элементов показа, не имеющих ничего обще­го с содержанием предъявленных аргументов. Все прежние теории, гласившие, что именно такие люди составляют себе мнение в основ­ном под воздействием содержательной сторо­ны аргументов, пошли прахом. Нельзя было апеллировать к нехватке интереса или крити­ческих способностей у испытуемых, посколь­ку в протоколах, составленных после показа материала всем испытуемым, значилось, в со­ответствии с проведенным анализом, что им «всем без исключения в большой мере прису­щи критические идеи».

Отсюда становится ясно, как обстоят дела с автономией телезрителя: до просмотра телепе­редачи и после у него могут быть (если он ими обладает вообще) сколь угодно развитые крити­ческие способности. Но вот во время просмотра эти способности словно отключаются, и ситуа­ция складывается гротескная — зритель совер­шенно правильно диагностирует состояние сни­женной критической способности у других, но только не у себя самого. Ему кажется, что он выше любого возможного влияния, — вот тут-то он и попадает в простейшую ловушку драматур­гии масс-медиа. Если бы сразу вслед за передачей начались выборы, их исход был бы предрешен.

Такие возможности манипулирования созна­нием известны телевизионщикам уже давно, и в связи с этим спрашивается: в какой мере эти возможности используют и политики (причем публика о них и не догадывается)? Как известно, в США выборные баталии разыгрываются почти исключительно на телеэкранах, а телевыступле­ния американских президентов не случайно го­товятся соответствующими специалистами. Тут важны как раз воздействия, не осознаваемые зрителем, — а уж такие воздействия можно инс­ценировать вполне преднамеренно.

Эмоции, записанные на жестком диске

Дополнительное отягчающее обстоятель­ство — эффект, обнаруженный и подтвержден­ный Гертой Штурм в 1972 г. в ходе множества крупных лабораторных экспериментов. Она ис­следовала эмоциональное воздействие радио и телевидения на реципиентов, точно измеряя его на уровне бессознательных физиологических реакций (частота пульса, частота и глубина ды­хания, электропроводность кожи). Экспери­мент повторялся по прошествии одной, двух и трех недель с одними и теми же испытуемыми, чтобы проверить, что из воспринятых знаний и пережитых эмоций сохранилось в их памяти.

Результаты оказались неожиданными для всех участников. Штурм сообщает: «По проше­ствии трех недель обнаружилось, что знания, полученные через телевидение и радио, были забыты в соответствии с уже давно известными кривыми забывания (скорость забывания со временем замедляется), а вот вызванные масс-медиа эмоциональные переживания остались в первозданном виде. В эмоциональных пере­живаниях не обнаружено никаких изменений, никаких коррекций; эмоции реципиентов, возникшие у них в ходе первой передачи, не под­верглись забыванию.

Эта неожиданная даже для нас стабильность эмоциональных воздействий масс-медиа была исследована на других группах реципиентов и на материале других передач (например, телевизи­онных игр). И устойчивость эмоциональных пе­реживаний вновь подтвердилась — как для пере­дач самых различных содержаний и форм, так и в ходе интернациональных исследований»33.

Все это означает: полученное в ходе телепе­редачи эмоциональное переживание «оказыва­ется отделившимся и в значительной степени независимым от сохраненных или утраченных знаний»34. Значит, можно сказать: «Телевидение как масс-медиа вызывает эмоциональные пе­реживания, в силу своей устойчивости равно­значные эмоциональным привязанностям»35.

Если сопоставить такой вывод с описанным выше экспериментом Маттенклота (1991), по­казавшим эмоциональную управляемость теле­зрителя, то выясняется весьма тревожная ситу­ация: экран не только ведет взгляд, словно марионетку, но и направляет эмоции в совер­шенно определенные стороны, где они намерт­во застывают с прямо-таки принудительной силой. Оцепенение тела продолжается в оцепене­нии и соответственно консервации души — по­ложение дел, при котором идея политического манипулирования прямо-таки напрашивается. И вполне возможно, что национал-социалисты уже догадывались об этом, применив телевиде­ние вскоре после его премьеры в Берлине для показа Олимпиады 1936 г., превратившейся в пускающее пыль в глаза пропагандистское шоу Третьего рейха36.

Если вдуматься, сколь сильно нынешняя де­мократия при всей объективной и субъективной свободе выбора ориентирована на масс-медиа и сколь значительную роль играет тут телевиде­ние, то поневоле задашься вопросом: а не живем ли мы уже давно при лжедемократии, поддер­живающей в гражданах иллюзию полной са­мостоятельности, причем эта иллюзия только закрепляет их несамостоятельность? Дальней­шее существование демократии — вряд ли этот прогноз окажется ошибочным — будет сильно зависеть от того, удастся ли нам в конце концов избавиться от явно неустранимых чар телевиде­ния, подвергнув его разумному контролю.

Когда по окончании Второй мировой войны радиовещательные станции впервые начали транслировать телепередачи и у каждого появи­лась возможность купить телевизор, никто и не подозревал, с какой скоростью телевидение рас­пространится по планете за несколько ближай­ших лет. В 1948 г. в США число телевизоров не достигало и 100 000; спустя каких-то двенад­цать лет оно достигло уже 150 миллионов, по­крыв тем самым потребности всего населения Америки37. С такой же скоростью телевидение распространилось и в других странах и за два-три десятилетия охватило практически все насе­ление Земли — беспримерный триумф, затмивший собой все прежние достижения человече­ства. Началась эпоха «телекультуры».

Как ни удивительно, за минувшие десятиле­тия телевидение не стали ценить меньше — на­против, пиетет к нему только возрос, что доказы­вает постоянно растущее время просмотров38. Сегодня телевидение с большим отрывом ли­дирует среди способов проведения досуга — как у подростков, так и у взрослых39. Одну из важ­нейших причин этого явления (наряду с расту­щим голодом по изображениям40) надо, конеч­но, видеть в том факте, что этот носитель информации, в отличие от газеты или телефо­на, используется главным образом не для пере­дачи объективной информации, а для развле­чения, сулящего оттеснить чувства скуки, внутренней пустоты и одиночества и потому отвоевывающего себе все больше места в по­вседневной жизни. Телевидение с его ток-шоу, новостями и спортивными репортажами, мыльными операми и боевиками превратилось для современного человека в рассказчика-бала­гура и клоуна. Но оно же превратилось и в культовое средоточие жизни, задающее ритм дня41, предоставляющее шаблоны для практи­ческой жизни, расширяющее ограниченный кругозор, связывающее индивида с человече­ством и внушающее даже беднейшим из бед­ных ощущение личного участия в ходе общей жизни. Поэтому уже в 1976 г. американский ис­следователь масс-медиа Джордж Гербнер срав­нил роль телевидения с ролью церкви в средние века42. Понтер Томас в 1998 г. сделал параллель между телевидением и религией предметом специального исследования43.

В тумане иллюзий

Изначально к телевидению не подходили с теми мерками объективности и трезвости, ка­кие мы считаем естественными для отношения к другим аппаратам: едва началось его победо­носное шествие в отдаленнейшие уголки плане­ты, как вокруг него возник ореол универсально­го культуртрегера и благодетеля человечества. С его распространением связывались самые да­леко идущие ожидания, мало того, имел место чуть ли не религиозный экстаз, когда сбылось то, что прежде лишь смутно маячило где-то вда­ли. Телевидение, как гласило общее эйфорическое мнение,

• избавит человека от социальной изоляции,

• даст большую экономию времени в быту,

• будет показывать реальный мир,

• позволит массам населения осваивать все больше информации,

• значительно поднимет образовательный уровень всего населения,

• сгладит различия между социальными слоями,

• будет способствовать развитию когнитив­ных способностей зрителя,

• поможет детям добиться лучшей успевае­мости в школе,

• будет помогать лучше понимать политику и укрепит демократию.

Поначалу наука о масс-медиа не особенно старалась разогнать этот туман благих пожела­ний. Но в ходе десятилетий разрабатывались все более тонкие и подходящие инструменты наблюдения за предполагаемыми эффектами телевидения, и чем дальше продвигалось дело, тем менее предсказуемым становилось его пове­дение в действительности. Результат оказался удручающим, поскольку ни одна из возлагав­шихся на телевидение надежд не сбылась. Со­всем наоборот.

• Одиногество растет

Человек отнюдь не избавился от изоляции. В 1996 г. опросы 57% населения Германии вы­явили растущие опасения относительно воздей­ствия новых масс-медиа на межчеловеческую коммуникацию. Известный исследователь со­циальных тенденций Хорст Опашовски замеча­ет по этому поводу: «Чуть больше половины населения убеждено, стало быть, в том, что сра­щение компьютера, телефона и телевизора ве­дет только к одиночеству с машиной. Многие видят в новых мультимедийных возможностях скорее бич одиночества, нежели прогресс в об­ласти коммуникации»44.

• Ловушка для времени: стресс вместо сво­бодного времени

Какой телезритель не пришел уже на своем опыте к выводу, что мнимое наслаждение в кон­це концов оборачивается непреднамеренным способом убить, растратить время? Ирена Неверла исследовала феномен «телевремени» в спе­циальной монографии, обнаружив действующие тут тонкие психологические механизмы45. Опа­шовски далее сообщает: «Свежие социальные исследования (Ludtke, 1994) показали, что интенсивное использование мультимедийных средств в формировании личного досуга не дает никакой экономии времени, а, напротив, дейст­вует, скорее, как ловушка для времени. Взаимо­действие с мультимедиа расхищает временные ресурсы их потребителя. Последствия этого — стресс и хронический цейтнот»46.

Немаловажный мотив такого поведения — страх упустить что-нибудь важное: «Подраста­ет целое поколение вскормленных дешевой пи­щей масс-медиа детей. Уже сегодня каждый вто­рой житель ФРГ по привычке читает во время еды. А при включенном телевизоре читают и едят, гладят и чинят, развлекаются, говорят по телефону с друзьями или играют с детьми и кошками. Всё хочется увидеть, всё хочется услышать, всё испытать, а главное — не упустить ничего в жизни»47.

• Нереальность и страх

Люди думают, что телевидение показывает им реальный мир. Мол, телевизионные изобра­жения в конце концов не могут обманывать. Вот им и верят, верят безусловно. Но авторы пере­дач нацеливают камеры не на обычную жизнь, а на все необычное, сенсационное, на войны, катастрофы, насилие — словом, на все то, что годится для показа по телевидению больше, чем будни. Постоянная битва за квоты эфирного времени не оставляет телередакторам никакого другого выбора.

Благодаря такому упорному выпячиванию всего проблематичного и негативного, препод­носимого через множество ужасных картин, за­девающих за живое, у заядлого телезрителя не­избежно усиливается впечатление, что он живет в мире, полном зла и опасности, и соответствен­но растет ощущение угрозы, а в его душе воца­ряются страх и недоверие. «Специфическая ло­гика этой ориентации на аномальное состоит в том, что с ее помощью все аномальное практи­чески становится нормальным, предстает пра­вилом — тем самым действительность перево­рачивается с ног на голову», — пишет Клаус Ойрих48.

Джорджу Гербнеру в 1978 г. удалось эмпи­рически доказать, что заядлые телезрители больше, чем редко пользующиеся телевизором, подвержены влиянию телевидения, к примеру, в переживаниях по поводу показанных крова­вых преступлений в реальной жизни, а потому и сами намного более боязливы. Стало быть, мнимая действительность телеэкрана становится устрашающим фантомом.

• Культура чтения деградирует

Польза, ожидавшаяся от растущего инфор­мационного телевизионного потока, так и оста­лась ничтожно малой: предложенный Полом Лазарсфелдом в 1944 г. закон «more-and-more»*, по которому люди, пользующиеся од­ним СМИ, будут все больше использовать и дру­гие СМИ, работает относительно журналов, только отчасти — относительно газет и не рабо­тает вообще относительно чтения книг. В США, к примеру, газеты уже давно читаются все мень­ше и меньше.

В Германии время, затрачиваемое на чтение книг, в целом остается неизменным — обстоя­тельство, воспринятое как утешительное. Но если принять во внимание, что в период с середи­ны 60-х до начала 80-х годов доля молодых лю­дей одного года рождения, поступивших в вузы, выросла с 32% до 52% и за тот же период при­мерно на 60% выросло свободное время, то впол­не можно было ожидать и роста времени, затрачиваемого

на чтение книг. Но этого не произош­ло — если пользоваться соотносительными мер­ками, надо констатировать его сокращение49.

Что эта зафиксированная в 1981 г. Элизабет Нёлле-Нойман тенденция со временем отнюдь не угасла, показано в подробном исследовании Гельмута ван дер Лара, пришедшего в 1996 г. к выводу, что «ранговое место чтения книг за последние полтора десятилетия заметно пони­зилось во всех обследованных группах».

По этому поводу автор исследования заме­чает: «Требования информационного общества, его медийные реалии, предполагают опытного читателя, заядлого читателя с развитым чув­ством языка (...). Но повсеместно можно наблю­дать прогрессирующее ослабление привычки читать, — таково надежно засвидетельствован­ное положение дел.

Оно должно вызывать обеспокоенность, по­скольку проведенные в последние годы исследо­вания неопровержимо доказали, что привычка читать, умение читать и желание читать есть комплексная ключевая способность, обеспечива­ющая психическое, социальное и интеллектуаль­ное развитие детей и подростков. Так, американ­ские ученые Джером и Дороти Сингер уже в начале 80-х годов в многочисленных публика­циях указывали на особую важность раннего чте­ния для развития воображения у детей, а в 1992 г. теоретически обосновали свои выво­ды50. Дети, слушающие рассказы взрослых и рано начинающие читать, не только лучше владеют языком, но и способны более точно представлять себе действительность. А активные читатели оказываются и активными мыслителями»51.

• Чем больше телевидения, тем меньше знания

Как уже упоминалось, журнал «Шпигель» обследовал в 1994 г. состояние общего образо­вания в Германии, установив, что во всех сферах (кроме спорта) знаний у человека тем меньше, чем больше он смотрит телевизор52. Значит, о том, что телевидение способствует образова­нию, не может быть и речи.

Разумеется, этой оценке прямо противопо­ложна самооценка завзятого телезрителя: воп­реки всем научным результатам он упрямо оста­ется при мнении, будто лично он «понял все», что передавали, да и вообще, «понимает то, что показывают по телевизору, легче всего». В этой связи Герта Штурм приводит результаты следующего эксперимента: 100 подростков и взрос­лых просмотрели передачу на тему «бережли­вость». «Передача была весьма трудная: речь шла о значении бережливости для всей эконо­мики, а также о международной интеграции. Авторы очень гордились передачей, особенно, как они думали, по причине ее доходчивости. (...) Результат: все испытуемые сказали, что по­няли передачу. Но при детальной проверке об­наружилось, что подавляющее большинство не поняло ничего; и именно претензии авторов прояснить международные взаимосвязи оказа­лись зрителям явно не по плечу»53.

Штурм констатировала, что все они двига­лись по цепочке отдельных конкретных обра­зов, от одного к другому, но совсем не обраща­ли внимания на сопровождающий текст. Действовали по принципу наименьших затрат: цепочка образов уже сама по себе внушает ощу­щение, будто все «понятно», — так зачем еще тратить силы на усвоение слов, по большей ча­сти абстрактных! Эта форма поведения — вос­принимать только образный ряд, а текстовой в той или иной степени игнорировать — засви­детельствована в многочисленных научных ис­следованиях как типичная для телепросмотров.

Стало быть, телевидение препятствует подлин­ному усвоению знаний как раз тем самым, что" в нем ценится больше всего — картинами, как будто бы совершенно реалистическими.

• Социальные дистанции растут

Да и различия между социальными слоями отнюдь не сглаживаются телевидением. «Насе­ление с низким уровнем образования предпочи­тает телевидение, с более высоким — газету, журнал, книгу», — гласит итог долголетних ис­следований54. А вот и другой итог: заядлые чи­татели гораздо лучше разбираются в масс-медиа, чем заядлые телезрители, а значит, много лучше умеют использовать телевидение. Пото­му-то «пропасть в знаниях» между богатыми и бедными, как выражаются авторы исследова­ния, грозит неуклонным расширением. При этом важно, по словам Элизабет Нёлле-Нойман, что «речь идет вовсе не только о знаниях — речь идет и о воображении, памяти, интуиции, фан­тазии, а ведь только они и есть, думается, под­линное богатство»55.

Начиная с 1985 г. благодаря увеличению числа телеканалов до более чем тридцати за­метно сократилась доля телезрителей, смот­ревших телевизор главным образом ради по­лучения информации, и в то же время намного увеличилась доля тех, что используют его ради развлечения. Этот сдвиг «породил тип телезрителя — заядлого любителя развлека­тельных передач, которого в 1985 г. еще не было». Поэтому потребление телевидения «грозит обернуться для большей части населе­ния ФРГ весьма односторонней диетой. А по­скольку тенденции к специализации в зависи­мости от содержания передач и канала связаны с определенными социокультурными признаками, здесь намечается углубление со­циальных дистанций в отношении к масс-ме­диа, и прежде всего к политической информа­ции, которую они предлагают. О последствиях подобного углубления в условиях такого де­мократического государства, как ФРГ, где по­литика, получив необходимые законные пол­номочия, в значительной степени ориентирует свои решения и действия на масс-медиа, мы рассуждать здесь не станем — они отчасти очевидны»

• Большинство не знает азов масс-медиа

Идея, что телевидение развивает когнитив­ные способности, так до сих пор и не подтверж­дена. Скорее, наблюдается прямо противопо­ложное — ужасающий упадок владения речью и способности читать, прежде всего у детей и под­ростков. Здесь довольно процитировать некоторые наблюдения Хорста Опашовски: «В течение десятилетий был спрос на приспособ­ленного к среде, неавтономного потребителя, проявлять инициативу не требовалось. (...) У зрителей и раньше, и теперь вырабатывается условный рефлекс потребителя. Идею, что сча­стье состоит только в росте потребления, поддер­живает в особенности телереклама. Таким-то об­разом имеющийся потенциал усвоения знаний скорее растрачивается, чем реализуется (...). Ре­зультат — безграмотность во владении масс-ме­диа, неспособность достаточно компетентно ос­ваивать их новые возможности. Намечается гря­дущий раскол медийного общества на маленькую группу людей, помешанных на компьютерах, учившихся обращению с масс-медиа с самого детства, и на большинство медийно безграмот­ных, не выучивших в этой области ни аза. (...)

Социальная наука уже заговорила о «синд­роме Каспара Хаузера»*: потребитель видит только то, что видел уже много раз, и узнаёт при этом то, что и так знает. Масс-медиа угадывают каждое его желание по глазам. Но в том-то все и дело. Подобно Каспару Хаузеру, потребитель масс-медиа оказывается под угрозой остано­виться в своем развитии, ибо потребляет толь­ко то, что легко усваивается и ни к чему не обя­зывает, что интересно и развлекательно. От него больше ничего не требуется. Его творческие по­тенции, способность отбирать и критиковать отмирают»

• Заядлые телезрители все хуже успевают в школе

Проводившиеся в США на двенадцати—пят­надцатилетних подростках исследования взаи­мосвязи между потреблением телевидения, школьной успеваемостью и уровнем интеллекта «обнаружили исключительно негативную зависимость выразительности речи, математических способностей и навыков чтения от частоты теле­просмотров»58. Дороти Сингер в 1981 г. конста­тировала, «что дети, чаще смотрящие телевизор, отстают в речевых навыках от сверстников, смотрящих телевизор реже»59. В ходе одного ис­следования, проведенного в Израиле в 1976 г., у заядлых зрителей детской передачи «Дорога к сокровищам» наблюдалось разительное сни­жение желания заниматься трудными задачами, если их решение удавалось найти не сразу же, а после сколько-нибудь напряженных усилий60. Можно привести множество других данных, ко­торые вновь и вновь говорят о том, что телевиде­ние не способствует школьной успеваемости, а, как правило, влияет на нее негативно.

• Не политическая зрелость, а растущая подверженность манипуляциям

Не иначе дело обстоит и с расчетом на то, что благодаря телевидению массы будут лучше понимать политику. Нёлле-Нойман в 1981 г. на основе длительных демоскопических исследований

удалось доказать, что в 1952—1981 гг. интерес к политике у населения вырос с 27 до 50% (от общего числа опрошенных), но в то же время умение разбираться в текущей политике, осведомленность об именах политиков и датах политических событий остались на уровне 1952 г. Исследовательница делает вывод: «Ши­роко распространенный интерес к политике (может быть, лучше сказать — ангажирован­ность), но малая политическая информирован­ность: это сочетание несет в себе опасность — ведь преобладание общих эмоций и отсутствие знаний означают, что людьми легче манипули­ровать»61.

С недавних пор, кажется, и сам этот инте­рес к политике стал уменьшаться. Во всяком случае, исследование молодежного континген­та дало недавно такой результат: «Смотреть по телевизору политические передачи подростки не любят — поэтому часто щелкают пультом ДУ, переключаясь с новостных программ на другие»62.

Телемания

Данные новейших исследований мы резюми­ровали здесь лишь вкратце. И все же, наверное, из изложенного уже ясно, сколь иллюзорны были надежды, связывавшиеся с телевидением. Ожидавшийся качественный скачок к неуклон­ному повышению эмоциональных и когнитив­ных кондиций народных масс не состоялся, теле­видение не смогло обеспечить действительный прогресс в сфере культуры.

Настоятельное предостережение Нейла Пост­мена63 об угрозе превращения масс-медиа в совре­менный миф оказалось как нельзя более справед­ливым, и уже объявлено об «отмене эйфории» (по выражению Опашовски64). И в самом деле, в нау­ке распространились более трезвые взгляды. Но они не в силах побудить телевизионщиков хоть как-то изменить подход к наезженным привыч­кам публики. Гонка за прибылью заставляет их любыми мыслимыми способами приковывать потребителя к экрану, если не повышая, то хотя бы удерживая на прежнем уровне время просмот­ра. Значит, следует опасаться, что, несмотря на отрезвление науки, в зрительских привычках ши­роких масс ничто существенно не изменится.

Правда, тут нужно сделать одну важную ого­ворку. Когда статистики говорят о потребителе телевидения, должно быть ясно, что речь идет только о вычисленной математическим путем средней величине, а не о живом человеке из плоти и крови. В действительности пропорции сложны и индивидуальны. Так, наряду с заяд­лыми телезрителями есть и неактивные, смот­рящие телевизор лишь от случая к случаю, и даже люди, в силу своих убеждений никогда не смотрящие телевизор (в настоящее время их едва 3% от общего числа, но эта тенденция воз­растает65), — о них статистика, как правило, умалчивает. Да и многочисленные сообщения, бьющие тревогу, надо воспринимать более спо­койно, поскольку, конечно же, есть и множество людей, умеющих относиться к телевизору дол­жным образом, а потому не имеющих проблем.

Звучит это обнадеживающе, но ближайшее рассмотрение показывает, что такие надежды тщетны. Ведь из все более многочисленных международных исследований, посвященных поведению телезрителя, ясно одно: тот, кто со­знательно ограничивает свое потребление теле­видения, целенаправленно выбирая программы и умея самостоятельно обращаться с кнопкой «выкл.», обладает качеством, которого другим как раз недостает: у него выше образовательный уровень! Но он образование получил отнюдь не с телеэкрана, а в местах, где не смотрят телеви­зор, благодаря занятиям иного рода — посеще­нию школы, чтению книг и газет, музицирова­нию, путешествиям, спорту, хобби и т. п. Лишь такое многообразие совсем других занятий дает ему способность успешно противиться засасы­вающему водовороту экрана, оставаясь хозяи­ном положения. Стало быть, его умение разби­раться в масс-медиа получено не благодаря, а вопреки телевизору.

Тем не менее повсюду в Германии и до сей поры возвещают устаревшую догму — мол, уме­ние разбираться в телевидении можно приобре­сти только через телевизор. Люди с низким обра­зовательным уровнем (а у заядлых телезрителей, как правило, и более низкий коэффициент ин­теллекта66) с большим удовольствием идут вслед за такими манящими дудками крысоловов, пре­даваясь опьянению телекадрами и полагая, что процесс просмотра уже сам по себе действует на них образовательно. А что образование требует высокой степени самостоятельности, интеллекта и критических способностей — способностей, которые не получишь, часами торча у телевизо­ра, — им даже в голову не приходит.

Таким-то образом они скоро оказываются в рядах уже не раз исследованной категории за­ядлых телезрителей, которые чувствуют себя приятно и расслабленно, думают, будто хорошо развлекаются и получают добротную инфор­мацию, а в действительности попадают в класс людей загнанных, затравленных, постоянно жи­вущих под гнетом стресса — как бы чего не упус­тить, как бы посмотреть все — и тем не менее никогда не насыщающихся, а жаждущих новых и новых «хитов» и больше всего на свете страша­щихся пустоты, что наступает после выключения телевизора. И даже когда уставшее тело сигнали­зирует им, что пора бы и прекратить, они не на­ходят в себе сил на это — их воля парализована. Выразимся со всей откровенностью: они обнару­живают все симптомы телемании.

Такие официальные учреждения, как Все­мирная организация здравоохранения, уже дав­но причислили неумеренное потребление теле­видения к маниям, и надо оглушать себя изрядной порцией самообмана, чтобы не считать эту опасность даже возможной — опас­ность, в которой всякий в любое время может убедиться путем честного самонаблюдения.

Интерактивное телевидение — спасительный выход?

Миллионы заядлых телезрителей оставляют втуне такие важнейшие человеческие качества, как самостоятельность, автономия личности, свободная активность, социальное партнерство. Как поднять эту целину, как тут помочь? Как разбудить дремлющие волевые, деятельные силы души? Уж конечно, само телевидение тут не поможет. Ведь именно этого оно и не делает. Наоборот, оно, как мы видели, парализует воле­вые способности. Для того, кто распознал мани­акальный потенциал телевидения и осознал его разрушительную силу, очевидно, что манию не вылечить, продолжая употреблять фактор, ко­торый ее и вызывает, — это можно сделать, только сознательно отказавшись от него, запре­тив себе его!

Если бы такой отказ стал массовым, это, ра­зумеется, нанесло бы смертельный удар по индустрии, ворочающей миллиардами. Поэтому только логично, что индустрия масс-медиа вни­мательно отслеживает названный процесс (иллюзии тают, а вслед за тем падает имидж телевидения). У него уже сейчас наготове под­ходящий ответ — сейчас, пока осознание про­блемы еще не затронуло широкие круги насе­ления. Этот ответ гласит: действительно, телевидение внушает зрителю пассивность. Но причина тому не люди, а техника, которую срочно надо менять. Нужно новое поколение аппаратов, требующих от зрителя собственной, настоящей активности. Нужно интерактивное телевидение — вот новый лозунг.

Идиотскими лозунгами вроде «интеллигент­ное телевидение — интеллигентному зрителю» нужно будет подбивать клиентуру на покупку дорогостоящей аппаратуры, позволяющей вы­бирать из предлагаемого набора любой кино- и вообще образный материал, смешивать или из­менять его по своему усмотрению и смотреть по личному телевизору такие самостоятельно по­ставленные программы. А что для управления такой аппаратурой потребуются изрядные тех­нические познания и навыки, имеющиеся в распоряжении только у фанатиков техники, и без того натренированных и привыкших к соответ­ствующей активности, — намеренно обходят молчанием. Вот и здесь вновь выстраивается иллюзия, вскармливается новый миф. Опашов-ски колко замечает по этому поводу: «Медий­ные концерны почуяли тут миллиардные сдел­ки. Но от бума до бумеранга, может быть, всего один маленький шаг, потому что одни партнеры делают расчеты без участия других. Поколение телезрителей, остававшихся пассивными на протяжении четырех десятилетий, не может вдруг сделаться безгранично интерактивным. Уже приспособившийся зритель «отшатнет­ся» — он хочет, чтобы его и дальше кормили из рук. Привыкнув к удобному развлекательному тандему кресло—экран, большинство зрителей и в будущем станет пользоваться телевидением главным образом как способом отвлечься, рас­слабиться и развлечься»67.

Упражнения в потреблении в детской комнате

И все-таки вполне возможно, что скепсис в отношении телевидения будет расти. Ведь

упомянутая утрата иллюзий постепенно прони­кает из научных кругов в сознание рядовых те­лезрителей, вызывая уже кое-какие эффекты пробуждения, прежде всего там, где зритель ис­пытывает шок, встречаясь с практическими по­следствиями собственной кресельно-гедонистской ментальности. Такое случается, к примеру, когда он поневоле убеждается в том, что уве­селение от просмотра рекламы внезапно обора­чивается делом отнюдь не веселым, если дети требуют купить те или иные товары, всегда стремятся получать все самое новое и т. д. Мно­гим родителям приходится переживать самый настоящий потребительский террор со стороны собственных детей.

Из соответствующих исследований извест­но, что в США на рынке рекламы в детских пе­редачах бум начался с начала 90-х годов, когда обнаружилось растущее влияние детей на поку­пательский спрос родителей. Сорок тысяч рек­ламных роликов в год, т. е. вдвое больше, чем двадцать лет назад, сегодня адресуются прямо детям68, прежде всего в виде клипов, пользую­щихся все большей популярностью, и в этой сфере действительно складывается прибыль­ный рынок мировых масштабов.

Согласимся ли мы, чтобы детей коммерчес­ки эксплуатировали начиная с самого нежного возраста, натаскивали их на потребительскую ориентацию, чем злоупотребляют глашатаи но­вых стилей одежды? В США уже начинают спрашивать себя об этом. Но давление обще­ственного мнения все-таки столь сильно, что за­конодатель хотя и вышел на сцену, но до ради­кальных ограничений дело так и не дошло — коммерция оказалась важнее69.

Эпидемия ожирения

Многочисленные исследования, проведен­ные в США на тему влияния рекламных роли­ков на пищевые привычки детей, остались гла­сом вопиющего в пустыне. Уже в 1980 г. было отмечено, что в американских программах для детей 80% рекламы посвящено темам игрушек, кукурузных хлопьев, сластей, лакомств и ресто­ранов готового питания. В 1990 г. исследовате­ли обнаружили, что «шесть из десяти реклам­ных клипов по субботним утрам рекламируют товары, относящиеся к питанию. Большая часть продуктов, которые показывают в них детям, содержит в себе излишне много сахара — это сладкие кукурузные хлопья, пирожные, сласти, сладкие напитки и кексы (...). Эти клипы, как правило, увлекательны, выдержаны в быстром темпе, сделаны с выдумкой, сопровождаются приятной музыкой и проигрышами и разыгра­ны симпатичными актерами. Представление продуктов в них увязано с шутками, позитив­ными качествами, призами и знаменитостями, вызывающими восхищение»70. Но и в ежевечер­них игровых фильмах очень многие персонажи едят и пьют71, правда, это редко бывают регу­лярные приемы пищи — они, как правило, по­глощают лакомства совсем «попутно» — причем точно так же, как и зрители.

Вот с чего предлагают брать пример — и, конечно, не удивительно, что избыточный вес и крайние формы ожирения приобрели в США чуть ли не эпидемический размах, особенно сре­ди детей школьного возраста и молодежи. В 1990 г. исследователи констатировали: 25% детей и 30% подростков имели избыточный вес, а крайние формы ожирения за пятнадцать лет стали встречаться на 98% чаще72.

А вот на телеэкранах ожирение вполне ло­гично затушевывается: почти все, кого можно там увидеть, стройны, имеют идеальный вес и являют взору идеальные пропорции фигуры. Они совершенно спокойно поглощают самые калорийные продукты питания, подспудно вну­шая телезрителю благую весть: «Можешь есть сколько и чего угодно — и не растолстеешь ни­когда!» При этом, разумеется, никто не говорит ему, что есть сколько угодно, не толстея, может разве что какая-нибудь особа, страдающая ис­тощением. Стало быть, булимия*, как в 1990 г. метко сформулировал В. Г. Дитц, выступает как «наиболее широкая форма приспособления к телевнушениям о питании»73.

Американские исследователи приложили большие усилия, чтобы показать, что эти посла­ния с телеэкрана фактически влияют на пище­вые привычки детей и взрослых. Так, в 1990 г. было выяснено, что между ожирением и потреб­лением телевидения существует характерная взаимосвязь: «Зрители, смотревшие телевизор более трех часов в день, страдали ожирением вдвое чаще тех, кто смотрел телевизор менее

часа в день». Далее, оказалось, что «время, про­водимое перед экраном не ожиревшими детьми, позволяло достаточно надежно предсказывать, грозит ли им в более позднем возрасте опас­ность заболеть ожирением»74.

Нэнси Синьорьелли, подробно изучавшая воздействие телевидения на пищевые привычки зрителей, закончила свой отчет словами: «Итак, телевидение и масс-медиа вообще предлагают весьма проблематичные и потенциально опас­ные сведения о пище и питании. (...) Поэтому нам очень важно осознать все коварство этих сооб­щений о пище и питании в масс-медиа — особен­но если они адресованы детям и подросткам. Если мы хотим жить долго, сохраняя здоровье, нам придется извлечь отсюда урок»75.

Сколь бы ни был верен этот призыв к разуму, он не подействует на заядлых телезрителей, ведь они уже безнадежно увязли в заколдованном круге своей мании: тот, кто много времени отда­ет телевизору, не может много заниматься спортом и потому легко жиреет; но если он уже ожирел, у него нет желания заниматься спор­том, — и вот круг замыкается: он сиднем сидит у телевизора, поглощая калорийные лакомства, которые при таких условиях, усваиваются организмом еще менее, чем при полном безделье.

 

Райнер ПАЦЛАФ

http://www.mamakazan.ru/modules.php?name=Files&go=view_file&lid=19

--------------------------------------------------------------------------------

      Отправить сообщение admin@intellectual.org.ua с вопросами и замечаниями об этом веб-узле.  По вопросам размещения материалов: - направляйте Ваши   материалы и письма по адресу: redaktor@intellectual.org.ua 

 БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФОНДА ВЕТЕРАНОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ: тел. 8 (067) 404-07-54  e-mail:  rass@intellectual.org.ua

--------------------------------------------------------------------------------

ЧТО ПРОТИВОПОСТАВИТЬ ТЕЛЕГИПНОЗУ? ВЛИЯНИЕ ТЕЛЕВИДЕНИЯ НА ДЕТЕЙ

 

Логика постоянного управления извне тако­ва, что управляемый делается зависимым от уп­равления. Он привыкает приятно развлекаться, не делая при этом ровно ничего, — и если теле­видение вдруг по какой-то причине становится недоступным, прямо-таки страдает от его не­хватки. В США все большее число людей мало-помалу начинают понимать, что, подобно на­стоящим маньякам, оказались в зависимости от «наркотика в комнате», как однажды назвала телевизор Мэри Уинн. Они пытаются что-то изменить, участвуя в регулярно проводимых «tv-turnoff-weeks» (неделя отказа), но потом нередко со стыдом признаются себе, что их зависимость куда выше, чем они думали. Ведь когда временный отказ от телевидения подходит к концу, идея отказаться от него насовсем кажется им немыс­лимой, даже ужасной. Конечно, можно попы­таться сократить время просмотра, больше за­ниматься спортом и т. д., но в глубине души эти люди по опыту знают, что такие намерения про­держатся недолго. Пока телевизор стоит в ком­нате, он есть и останется искушением — и не ус­пеешь оглянуться, как все идет по-старому.

Что мы можем противопоставить такому ис­кушению? Конечно, есть люди, принимающие радикальное решение и в одночасье изгоняющие телевизор из дому. Насколько мне известно, для тех, что энергично сделали такой шаг, это возы­мело только положительные последствия и, по их собственным признаниям, улучшило их жизнь. Но, думается, было бы большой ошибкой на основе такого опыта считать, будто отказ от телевидения сразу осчастливит человечество. Тот, кто этого требует, не понимает, что, вынуж­денно лишив себя телевизора, взрослые не решат проблемы, а только отодвинут ее. Ведь по проше­ствии в среднем 20 000 часов просмотрового вре­мени у человека (еще не достигшего совершеннолетия) условный рефлекс инактивности укоре­нился уже так глубоко, что отказ от телевизора приведет к образованию огромной дыры, ужаса­ющей внутренней пустоты, заполнить которую большинство людей не сможет. Следствием будет глубокая депрессия и страстное желание вновь очутиться в прежнем состоянии.

Стало быть, главная задача — не удерживать людей от общения с телеэкраном, а помочь им шаг за шагом обрести внутреннюю свободу, не­обходимую, чтобы избавиться от диктата извне, через экран. Каждый может сделать такой шаг, даже не отказываясь от телевизора, — если, ко­нечно, захочет и будет применять описанную ниже тактику маленьких, но осознанных ша­гов, — тактику, призванную вбить колья в боло­то пассивности.

 

 Вбить колья в болото пассивности!

 

Одним из таких шагов может быть возвра­щение утраченного контроля над своим време­нем. Правда, люди всегда думают, будто владе­ют ситуацией, но тому, кто следит за собой, слишком хорошо известно, как редко удается соблюсти срок просмотра, какой он себе назна­чил. «Ну еще немного посмотрю, а потом — ба­ста!» — говоришь себе, и не успеешь оглянуться, как уже настает вечер, который ты вообще-то собирался потратить на совсем другое. После этого остаешься с набившим оскомину ощуще­нием, что вот и снова пал жертвой собственной слабости.

Так что же делать? Благие намерения не по­могут, если прицел взят слишком высоко. Сна­чала надо ставить перед собой совсем малень­кие, скромные, но вполне достижимые цели. Если, скажем, с секундомером в руках будешь время от времени ровно на пять минут выклю­чать телевизор независимо от того, что показы­вают, ты сможешь убедиться, что у тебя есть сила воли и, значит, ты в состоянии предпри­нять кое-что потруднее.

Очень полезно какое-то время делать так: прежде чем включить телевизор, надо совер­шенно спокойно изучить программу передач и сознательно выбрать одну-единственную, очень важную или особенно интересную. Важно не какая это будет передача, а то, что ты заставил себя включить телевизор только перед ее нача­лом и сразу выключить, едва она закончится.

Если позволишь себе «ну еще немножко» — счи­тай, битва уже проиграна.

Если долго держаться этого правила, выбор станет более осознанным, и ты начнешь лучше отличать важное от неважного. Дальше, в ре­шающий момент выключения телевизора, по­степенно становишься себе хозяином, и только это дает тебе силу устоять перед притяжением экрана.

А если, скажем, не хочется смотреть что-то конкретное, а хочется просто немного отдох­нуть, то все-таки можно вбить кол активности в безбрежное болото экранных картин, заранее заводя будильник и по его звонку немедленно выключая телевизор.

 

 Внимание, а не полусон

 

Упомянутые упражнения относятся к само­стоятельно установленному ограничению вре­мени просмотра, помогают вернуть утраченный контроль над временем. Можно сделать еще один шаг, попробовав что-то противопоставить затягивающему потоку образов прямо во время просмотра. Это «что-то» — повышенное внимание, достигаемое волевым усилием. Чтобы в ка­кой-то степени его удерживать, нужно направ­лять его на определенную цель. Например, мож­но задаться целью по окончании передачи мысленно составить список всего, что запомни­лось. Детальности тут не требуется — важна по­пытка дать себе отчет в содержании передачи. Тогда очень скоро начнешь понимать, как это трудно именно при телепросмотре. Но потому-то и стоит продолжать упражнение — ведь при этом все больше осознаешь, сколь сильно теле­экран гасит ясное сознание и собственную ак­тивность. Такое осознание и есть важнейший элемент избавления от его принуждающих чар. Другое, весьма трудное упражнение состоит в следующем. Если с максимальным вниманием проследить телевизионные сообщения об опре­деленном событии, можно сравнить их потом с сообщениями на ту же тему в какой-нибудь из крупных газет, известных высоким качеством своих репортажей. Тогда зритель, вероятно, с удивлением обнаружит, насколько газетная информация насыщеннее телевизионной. И ес­ли прежде он, возможно, думал, будто телевизор дает превосходную информацию, то теперь вы­яснится, что, почитав полчаса газету, можно получить несравненно больше информации и по­нимания, чем посмотрев полчаса новости по телевизору.

Регулярно делая это упражнение, можно прежде всего прийти к выводу, что телевидению заданы принципиальные ограничения в сооб­щении о сложных проблемах и событиях. Пере­дать смысловые взаимосвязи через образ на­много труднее, чем через слово, а часто и вообще невозможно. Но чтобы из слепой частицы мас­сы сделаться зрелым членом общества, гражда­нином, безусловно необходимо приобрести подлинное, глубокое понимание сложных хит­росплетений, скажем, нашей экономики или международных отношений. В этом может по­мочь описанное упражнение — ведь оно дает возможность критически отнестись к телевиде­нию и трезво оценить его сильные и слабые сто­роны. И тогда его «демифологизация» из пусто­го звука станет реальным достижением.

 

 Создать противовес!

 

Изложенное здесь может и должно быть лишь побуждением к собственной активности.

Тот, кто по-настоящему будет отвоевывать у эк­рана свободу выбора, несомненно, отыщет и дру­гие способы взять себя в руки. Разумеется, это не уничтожит физиологического воздействия теле­экрана — на сей счет не нужно обольщаться. Но пронизывающее тело и душу воздействие будет все же значительно ослаблено, если зрителю в ус­ловиях полного диктата извне удастся время от времени брать себя в руки, создавать островки свободы и добиваться этого намеренно.

Не менее важной, а по большому счету даже более полезной будет попытка возместить нега­тивное воздействие телевидения, создавая мощ­ные противовесы ему в то время, когда телевизор выключен. Тут имеются в виду долгосрочные меры, способствующие росту собственной актив­ности. В принципе это может быть любая дея­тельность, которой человек предается, руковод­ствуясь только своим чистым интересом, будь то какое-нибудь хобби, требующее воображения и ловкости, чтение книг, посещение театров и му­зеев, научная работа или путешествия в экстре­мальных условиях, работа в экологической орга­низации или укрепление контактов с людьми на досуге. Главное — чтобы побуждение к такой де­ятельности шло от нас самих и чтобы она требовала от нас и личного участия, и времени, и сил, благодаря чему у нас может сложиться устойчи­вый интерес к явлениям природы или культуры, техники или социальной жизни.

Живая    деятельность,    не    остывающая любознательность, заинтересованное участие в происходящем вокруг, стремление достичь поставленных перед собою целей, энергичное развитие своих способностей — вот лучшие га­ранты активного, совершенно самостоятельно заполненного досуга. И чем сильнее они зада­ют собственный стиль жизни, тем меньшей бу­дет притягательность телевизора, а отношение к нему — тем более объективным и строго ограниченным рамками самого необходимого, а то и вовсе угаснет, потому что человек к это­му времени поймёт всю нулевую цену и важность информации из масс-медиа. (Ведь, по большому счёту, что нам даёт просматривание новостей по телевизору, прослушивание по радио, или чтение их в газетах? Абсолютно ничего! Хотя часто оно приносит лишь плохие новости - коррупцию, убийства, кражи, изнасилования, войны, экономические кризисы, террористические атаки и многое другое в этом духе. А с такими негативными новостями приходит и негативное настроение, а человеку наоборот стоит себе говорить, что жизнь прекрасна и всё будет хорошо! - leopoliss) Короче говоря, это будет состояние лич­ной свободы, каковое и подобает современно­му человеку.

Очень полезно создать противовес убиваю­щей активность машине — телевизору, занимаясь художественной деятельностью любого вида. Ведь благодаря ей, кроме активного интереса, развиваются два других, в высшей степени важ­ных качества: усиление способности восприни­мать мир и укрепление собственных творческих потенций. Тот, кто пишет картину или лепит, иг­рает на театре или музицирует (примеры можно множить), работает не просто над объектом, а главным образом над самим собой. Ведь худож­ник становится продуктивным, лишь когда он углубил и расширил возможности своего воспри­ятия сверх обычной меры, когда призвал в себе к жизни способности, которые еще только надо развивать. Благодаря этому личность, выявляясь в человеке, обретает все большую чистоту, но эта личность не что-то готовое, статичное, а нечто постоянно развивающееся, преображающееся, всегда новое. Человек становится самим собой, лишь если он растет.

Ребенок как неполная и миниатюрная копия взрослого — этот образ, увы, по-прежнему гос­подствует в умах, словно не было работ, скажем, Пиаже и других ученых, занимавшихся возраст­ной психологией. Даже специалисты, делающие вид, будто разбираются в теме «дети и масс-ме­диа», нередко, не задумываясь, исходят из пред­посылки, что у детей в принципе имеются те же способности и формы мышления, что и у взрос­лых, но только у первых они еще не развиты до полного проявления, как у вторых. Так, к при­меру, фракция ХДС на заседании ландтага в Дюссельдорфе 14 января 1999 г. в своем заяв­лении потребовала от земельного правительства, чтобы детей уже в яслях учили «осмыслен­но, самосознательно, с сознанием ответственно­сти и компетентно относиться к масс-медиа», — это требование было заимствовано из доклада экспертной группы университета Кобленц-Лан­дау. Неужто малыши могут справляться с тем, что по плечу даже не всякому взрослому?

Откуда идут такие требования, станет ясно, если учесть, что эксперты работали по заказу земельной организации радиовещания Север­ного Рейна-Вестфалии. Речь явно шла о расши­рении рынка и подключении новых групп по­требителей. Разве в ином случае можно было столь невежественно игнорировать простейшие законы психического развития ребенка?

Самосознательное, ответственное поведе­ние — не начальное, а конечное звено процесса развития, продолжающегося в ходе всего школь­ного обучения и подходящего к своей кульмина­ции лишь с достижением совершеннолетия. А на начальных стадиях этого процесса перед челове­ком стоит совсем другая задача, которую ребе­нок, сам того не зная, должен выполнять и вы­полняет всеми силами, а именно формирование телесных органов, с чьей помощью он может вступить в мир, воспринимая, переживая и действуя как человек. Ведь для «рожденного недо­носком», как назвал человека Адольф Портман, характерно, что тело новорожденного еще не развито до конца и для его окончательного фор­мирования необходимы импульсы, раздраже­ния, идущие к ребенку из внешней среды.

Малыш улавливает эти импульсы всем своим существом — о такой цельности восприятия взрослый не имеет никакого представления. Все, что ребенок воспринимает в первые годы жизни, и все, что он делает, налагает свою печать на его организм вплоть до структуры отдельных орга­нов, потому что он полностью отождествляет себя с тем, что несет ему мир. Все его существо как бы влито в окружающее и представляет со­бой активную вовлеченность в мир. Можно ска­зать и так: малыш целиком и полностью являет собой орган восприятия. Его тело формируется под влиянием чувственных впечатлений и дея­тельности, стимулируемой извне.

Лишь примерно к десятому году жизни в нем освобождаются силы, доселе занятые ще­петильным, решающим для всей жизни делом — оформлением органов и мозга, и в определен­ной мере обращаются вовнутрь. Начинается четкое размежевание мира и человека, возникает внутрипсихическая сфера, обретающая пол­ную самостоятельность в пубертатном возрасте. Лишь тогда подрастающий человек оказывает­ся в той ситуации дуализма внешнего и внутрен­него, «я» и мира, которая взрослому представ­ляется настолько естественной, что он уверен, будто всегда в ней и был. Теперь он в известном смысле оправданно рассматривает чувственные раздражения просто как информацию, к которой можно относиться как угодно и с которой можно обращаться сознательно. Но как раз этого-то и нет в раннем детском возрасте: тут чувственные раздражения обладают телесно-оформляющей силой, сознательно сопротивляться которой попросту бесполезно. Вот почему не может быть и речи о компетентном отношении ребенка к чувственным впечатлениям, а уж об ответ­ственности и подавно. Ответственность за детей полностью ложится на плечи взрослого.

 

«Окна» в развитии ребенка

 

В общем и целом фаза оформляющего воз­действия чувственных впечатлений на ребенка длится гораздо дольше, нежели полагает большинство. Постепенно сходя на нет, она продол­жается до десятого года жизни, а частично — даже до восемнадцатого. Но зато в этот период оформляются и решающие для всей последую­щей жизни способности — закладываются осно­вы того, что после реально окажется в распо­ряжении взрослого. Упущенное в эти годы невозможно впоследствии наверстать с той же интенсивностью и глубиной. Поэтому исследо­ватели говорят об «окнах», некоторое время от­крытых для влияний извне, а потом неуклонно закрывающихся. Вот некоторые из них.

•  Первая, решающая стадия развития мозга завершается в трехлетнем возрасте. Если на этом этапе ребенок имел ограниченный доступ ко всему диапазону возможных ви­дов деятельности и опыта, то многие нейрональные связи не образуются, и объем мозга остается на 25—30% меньшим86.

•  Ребенок учится стоять прямо, ходить и координировать движения рук в первые четыре года жизни. В промежутке от че­тырех- до десятилетнего возраста он еще может путем упражнений развить тонкую моторику рук и конечностей вообще; за­тем эта способность быстро исчезает.

•  Опять-таки в первые четыре года жизни при естественных условиях у него разви­ваются острота зрения и объемно-про­странственное зрение.

•  А вот тонкая моторика, управляющая глазной мускулатурой и необходимая для целенаправленного сканирования поля зрения, к четырехлетнему возрасту еще далеко не готова. Для полного развития ей, так же как и тонкой моторике рук и ко­нечностей вообще, требуется еще не­сколько лет. Примерно до девятого года жизни ее эффективность заметно отстает от уровня, свойственного подросткам и взрослым87. Согласно же новейшим иссле­дованиям, важные составляющие управ­ления зрением становятся полностью доступны лишь  в восемнадцатилетнем возрасте!88

Итак, за первой, закладывающей основы фазой, длящейся до четвертого года жизни, сле­дует длительная фаза вызревания и оформле­ния, длящаяся как минимум до десятого года жизни. От того, насколько успешной будет эта вторая фаза, зависит степень овладения полным диапазоном способностей.

 

 Детское переживание мира и телевидение

 

В первой фазе своего развития ребенок учится не головой, а всем телом. Он не противо­поставляет себя дуалистически миру с помощью мыслящего, регистрирующего и перерабатыва­ющего информацию разума, а вступает в связь с вещами телесно. Он «ухватывает» и «постига­ет» лишь то, что прежде схватил и настиг рука­ми; он «сопоставляет», лишь научившись стоять и ходить. В этом возрасте весь опыт еще чув­ственно-конкретен, «осязаем».

Вот почему мы должны осознать всю опас­ность столкновения малыша лицом к лицу с мни­мой реальностью телеэкрана, в пределах кото­рой такой осязаемый опыт, необходимый для его развития, вовсе ему недоступен. Жилище родите­лей — это конкретное трехмерное пространство, доступное телесному опыту ребенка, который может обегать и облазать все комнаты, всё ощу­пать и обнюхать, рассматривать и обследовать все уголки. А в пространство телеэкрана малыш войти не может, и из его опыта оно полностью выпадает. Показывают, скажем, пальмы на бере­гу моря или ночной город с высоты птичьего по­лета, а в следующее мгновение толпу в магазине или рыбок в аквариуме — и на это время комна­та расширяется вокруг экрана. Взрослому легче легкого воспринимать два эти пространства по отдельности. Но для малыша-то есть только один мир — мир телесного опыта, и этот опыт отклю­чается на то время, пока включен телевизор.

Баззл правильно показал, чту означает для развития мозга такое непосильное требование к ребенку — разорвать на части мир его опы­та89. Реальность экрана и реальность комнаты не образуют нерасторжимого единства, куда ребенок мог бы включиться телесно-реально, и потому наступает прямо-таки патологическое расщепление процесса восприятия на сферу, где возможна полная активность и мир можно схватить руками, и сферу, где такое хватание невозможно, а следовательно, ее восприятие не участвует в формировании структур мозга. В определенной мере бессмысленная инфор­мация бомбардирует глаза, и чем дольше это происходит, тем больший вред наносится раз­витию ребенка. Об «обучении» при таких об­стоятельствах не может быть и речи.

Но и это отнюдь не все: добавим сюда непо­движность, к которой экран принуждает ребен­ка. Уже одного этого достаточно, чтобы забить тревогу, — ведь все важные в данном случае функции тела и мозга могут развиться только через движение. Движение — жизненная стихия ребенка. Тот, кто отключает движение, лишает ребенка важнейшего вида его активности. Такое лишение, «обкрадывание» психологи называют депривацией, а в этом возрасте оно вызывает столь тяжкие последствия, что следует характе­ризовать его как насилие.

 

 Развитие мозга до десятилетнего возраста

 

Из всего этого можно сделать только один вывод: не может быть и речи о том, чтобы сажать перед телевизором ребенка до четырех лет. Программы могут быть сколь угодно «рассчи­танными на детей», и притом с самыми добры­ми намерениями, — им все равно не возместить вреда, который наносится ребенку тяжкой де­привацией, какую представляет собой процесс зрительного восприятия.

А как обстоит дело со второй фазой разви­тия ребенка — от четырех до десяти лет? Мож­но ли теперь без опасений подпускать детей к телевизору?

Чтобы получить отправные точки для реше­ния вопроса, читателю будет полезно узнать кое-что о современном состоянии исследований моз­га. Нейрофизиолог Буркхарт Фишер пишет об этом так: «Ни одно живое существо не приходит в мир столь неподготовленным, как человек. Хотя некоторые важные функции, предназна­ченные для выживания, у него уже развиты, но именно нервная система, которая позднее будет так резко отличать взрослого человека от живот­ного, у новорожденного еще находится в зача­точном состоянии. И пусть генеральный план дальнейшего развития нервной системы генети­чески уже заложен, человеку все равно почти все­му приходится учиться. Поэтому как раз в первые восемнадцать лет жизни (а иногда и до более позднего возраста) правильное и частое обраще­ние к постепенно проявляющимся способностям и их использование столь важны для развития мозга и его невероятных способностей. Это отно­сится и к управлению органами зрения»90.

Какие процессы важны во время развития мозга, Ханс Юрген Шойрле, физиолог, изучаю­щий органы чувственного восприятия, разъяс­няет так: «Мозг новорожденного, конечно, уже во многом сформирован, но функционально еще не развит. Почти достигнуто окончательное число нервных клеток. Зато нервные окончания и их физиологические функциональные связи, так называемые синапсы, находятся пока в мла­денчестве, а развиваются они в течение всей жизни. Рост массы мозга после рождения осно­ван почти исключительно на разрастании этих нервных связей, в значительной мере определя­ющих окончательный вес мозга.

Сам рост нервов не состоит в простом разра­стании, а следует за процессами развития и научения, разворачивающимися в телесной пери­ферии и в окружающем организм мире. Сюда в особенности относятся области зрения и слуха. Все более интенсивные и регулярные процессы научения ведут к росту и организации нервной системы, к формированию новых связей между клетками, воспринимающими чувственные раз­дражения, и соответствующими областями моз­га. Благодаря процессам нейрональной организа­ции функциональные связи между имеющимися нервными сетями активируются легче (так назы­ваемая «трассировка»). Одновременно возника­ют сильно дифференцированные разветвления, причем многие нервы либо объединяются в сов­местные нервные пути (конвергенция), либо, на­оборот, отдельный нервный пучок разветвляет­ся на множество нервных путей (дивергенция) и тем самым может выполнять более дифференци­рованные функции».

Стало быть, человеческая деятельность не­посредственно выражается в образовании новых нервных разветвлений, укореняясь тем самым в структурах мозга в качестве способностей. Та­кая изумительная «пластичность» мозга, конеч­но, никогда не утрачивается полностью, но есть фазы структурообразования, которые трудно на­верстать, если они были пропущены: «В раннем возрасте мозг от природы более пластичен, чем позднее, хотя его пластичность сохраняется в те­чение всей жизни и нервные связи в принципе еще могут изменяться в любом возрасте. И все же переучивать и переформировывать мозг труднее, чем обучать с самого начала (...). Пока нейрональные трассы не сложились, их гораздо легче сформировать, чем когда они „отвердели", посто­янно отвечая на определенные импульсы».

Шойрле приходит к логичному выводу: «При нормальном ходе развития чувственного восприятия отдельные способности надстраива­ются друг над другом. Соответственно часто бывает невозможно наверстать пропущенные фазы формирования определенных жизненно важных функций чувственного восприятия»91.

 

 Телевизор — аппарат для выключения детей?

 

Для нас отсюда следует вывод: даже вторая фаза, длящаяся до десятилетнего возраста, по-прежнему слишком чувствительна, чтобы поз­волять детям бесконтрольно пользоваться теле­визором. В этом возрасте они еще полностью зависят от ничем не заменимого многообразия чувственных раздражений, исходящих от есте­ственной среды, и нуждаются в огромном количестве поводов для применения всего богатства своей фантазии в свободной, спонтанной игре, чтобы как можно полнее раскрыть свои душев­ные и умственные способности. И не в после­днюю очередь им нужны все мыслимые воз­можности для формирования тонкой моторики, осязания, чувства равновесия, двигательного чувства, координации движений конечностей, которые только и могут довести их телесное развитие до здоровой зрелости.

Нынешние условия жизни — тесные жилища, плотные потоки транспорта в городах, долгое сидение в машине — настолько ограничивают игровое пространство для большинства детей, что и без телевидения возникает серьезный де­фицит движения. А уж если к этому еще прило­жат руку взрослые, неумолимо прерывая всякую живую игру малыша и на неограниченное время усаживая его перед телевизором, только чтобы избавиться от тягостных и шумных перипетий детского роста, то развитие ребенка принимает роковой оборот. В угоду собственному комфорту взрослые лишают детей радости движения, а та­кая блокада движения со временем оборачивает­ся серьезной блокадой развития, о печальных последствиях которой можно прочитать в научных отчетах. Известные американские исследо­ватели Дороти и Джером Сингер десятилетиями изучали воздействие телевидения на детей, и каждый раз, за редкими исключениями, были вынуждены констатировать, что телевидение не­гативно сказывается на способности к игре, на школьной успеваемости, чтении и развитии речи. Они пишут: «Фактически наши исследования четко показали, что дети, часто пользующиеся телевизором, подвержены серьезному риску ос­таться без глубоких знаний о мире; они хуже умеют читать, хуже отличают реальное от вы­мысла; у них хуже развито воображение; они с большим страхом воспринимают мир; им свой­ственна повышенная тревожность сознания в сочетании с большей агрессивностью. Все это приводит к тому, что, когда ребенок идет в шко­лу, он меньше приспособлен к жизни»92.

 

Райнер ПАЦЛАФ

tp://www.mamakazan.ru/modules.php?name=Files&go=view_file&lid=19

--------------------------------------------------------------------------------

      Отправить сообщение admin@intellectual.org.ua с вопросами и замечаниями об этом веб-узле.  По вопросам размещения материалов: - направляйте Ваши   материалы и письма по адресу: redaktor@intellectual.org.ua 

 БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФОНДА ВЕТЕРАНОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ: тел. 8 (067) 404-07-54  e-mail:  rass@intellectual.org.ua

--------------------------------------------------------------------------------

И НЕТ НУЖДЫ В ОФИЦИАЛЬНЫХ ЗАПРЕТАХ

Свобода слова в США

Как нетрудно заметить незаангажированному читателю, украинские журналисты, те, которые в своих публикациях отстаивают независимость Украины от все более грубых вмешательств извне, очень устали от Америки. От ее поучений, наставлений, ультимативных требований. Особенно, когда речь идет о свободе слова. Естественно, возникает желание присмотреться – а может ли эта страна быть образцом для подражания в обеспечении свободы слова и независимости журналистов.

 

 «Откровенно заказной характер»

 

Базирующийся в Нью-Йорке  «Комитет по защите журналистов» старается не оставить без внимания ни одного случая «насилия государств против журналистов». Ежегодно он рассылает во многие журналистские организации, в том числе и в украинские, свои отчеты, в которых описываются «случаи насилия». «Комитет по защите журналистов» сообщает, что в Соединенных Штатах «основное беспокойство» у него продолжает вызывать ситуация в области «безопасности журналистов и случаи убийства журналистов по причинам, прямо связанным с их профессией». По данным Комитета, с момента широко освещавшегося убийства репортера газеты «Аризона Рипаблик» Дона Боллеса по меньшей мере 11 журналистов были убиты в Соединенных Штатах по причине их работы. Комитет сообщает также, что большинство из этих случаев получили мало или вообще никакого внимания в прессе США и что из 11 случаев убийства журналистов нераскрытыми остаются 7. И, что удивительно, ни одна страна мира не заявила при этом, что по результатам расследования этих убийств мир будет судить о том, являются ли США демократическим государством, как это сделали США в отношении «дела Гонгадзе». Из 11 убийств 10 были убийствами журналистов-иммигрантов, работавших в СМИ на языках национальных меньшинств. Пять убитых были американцами вьетнамского происхождения.

Характеризуя отношение властей к раскрытию убийств этих журналистов, «Комитет по защите журналистов» указывает, что были проведены ограниченные расследования силами местной полиции с минимальным содействием со стороны федеральных правоохранительных органов, несмотря на то, что по ряду дел были весомые признаки преступных заговоров межштатовского и даже международного уровня. «Комитет защиты журналистов» признает, что приводимые им данные могут быть неполными, так как он «не следит систематически» за проблемами, с которыми сталкиваются журналисты в США и других странах с развитой демократией, концентрируя свои усилия главным образом на государствах в остальных частях света.

Вот один из подобных случаев. В ночь на 18 октября 2002 года у своего дома был застрелен Джеймс Ричардс – редактор интернет-обозрения «Нейгборхуд ньюс» («Соседские новости»). Его издание освещало новости, в том числе криминальные, в городке Оквуде, в Калифорнии. Ричардс был также многолетним активным участником самоуправления в своем квартале. Член городского совета Руфь Галантер прямо сказала местной прессе, что по ее мнению, данное покушение «носит откровенно заказной характер», поскольку у Ричардса, как у журналиста и общественника, было немало недоброжелателей. Офицеры полиции Лос-Анжелесского департамента заявляют, что у них нет подозреваемых и предположений о мотивах данного преступления.

«Американский союз гражданских свобод» возбудил судебный иск от лица семи пострадавших журналистов. В иске говорится о преднамеренной стрельбе резиновыми пулями по журналистам во время освещения ими  демонстрации протеста. Телевизионный оператор Кевин Граф получил 10 резиновых пуль. Фотожурналистка Ребека Родригес была вынуждена обратиться за медицинской помощью для лечения трещины в кости лопатки, после того как полицейский ударил ее дубинкой по плечу.

Подобные эксцессы происходят не только во время мероприятий, имеющих общенациональный масштаб. Еррол Мэйтланд, продюсер и режиссер программы «Демократия сейчас», выходящей на Нью-Йоркском филиале радиосети «Пасифика», передавал репортаж с похорон Патрика Дорисмонда – американца гаитянского происхождения, застреленного полицейским. Журналист вел передачу в прямом эфире по сотовому телефону. По окончании траурной службы в бруклинском храме Святого Креста Мэйтланд сообщил, что полицейские положили одну из участниц церемонии «лицом на пол». Когда он обратился к офицеру полиции за комментариями, четыре стража порядка сделали с ним то же самое. Затем журналист был доставлен в 72 полицейский участок по обвинению в хулиганстве. Хотя Мэйтланд испытывал острую боль в грудной клетке, плече, спине, коленях и голове, и его дыхание было затруднено, до вечера того же дня врач не был к нему допущен. Только после вмешательства адвоката журналист был доставлен в отделение интенсивной сердечной терапии госпиталя Кингс Каунти. Мэтланд смог выписаться из больницы лишь по прошествии 11 дней, настолько серьезны оказались травмы.

Приведенные факты служат примером, по меньшей мере, непростых отношений прессы и правоохранительных органов.

Ограничение доступа к информации – не единственная претензия американской прессы к правоохранительным органам. С 1992 года действует правило, согласно которому с разрешения Генерального прокурора США агенты ФБР могут действовать под видом журналистов. «Общество профессиональных журналистов», «Американское общество редакторов газет», «Ассоциация директоров радио и телевизионных новостей», «Национальная федерация журналисток» подвергли резкой критике данное распоряжение и обратились к директору ФБР с требованием запретить агентам «изображать журналистов». Эти организации заявили, что «когда официальные лица маскируются под прессу, общественность менее охотно с ней сотрудничает, что приводит к трудностям в сборе новостей и подрывает независимую роль новостных СМИ».

 

Монополизация СМИ

 

Год за годом растет концентрация владения американскими средствами массовой информации. Вот что пишет профессор Бенджамин Багдикян в книге «Медиа Монополия» (М., АСТ, 2003, с.72): «в 1982 году 50 корпораций контролировали больше половины бизнеса в области средств массовой информации. К декабрю 1986 года число 50 уменьшилось до 29. Следующий мой подсчет показал уже 26.» Еще в 80-е годы автор со ссылкой на аналитиков с Уолл-Стрит предупреждал, что в начале следующего века в США «полдюжины гигантских фирм будут контролировать большинство СМИ». Предсказание оказалось пророческим.

Вот перечень супер-гигантов, владеющих «умами и сердцами» жителей США.

 

Дженерал Электрик

 

Эн-Би-Си: включает 13 телестанций, охватывающих 28% американских жилищ.

Эн-Би-Си Сетевые Новости (The Today Show, Nightly News with Tom Brokaw, Meet the Press, Dateline NBC, NBC News at Sunrise)

CNBC business television; MSNBC 24-hour cable and Internet news service (co-owned by NBC and Microsoft); Court TV (co-owned with Time Warner), Bravo (50%), Arts & Entertainment (25%), History Channel (25%)

 

Вестингхаус

 

Си-Би-Эс: включает 14 станций и около 200 филиалов по всей территории Солединенных Штатов.

Си-Би-Эс Сетевые Новости (60 minutes, 48 hours, CBS Evening News with Dan Rather, CBS Morning News, Up to the Minute).

Country Music Television, The Nashville Network, 2 regional sports networks.

Group W Satellite communications

 

Виаком

 

Парамаутнт Телевижн, Спеллинг Телевижн, Эм-Ти-Ви, Ви-Эйч-1, Шоутайм, Муви Чаннел, Ю-Пи-Эн, Найкелодеон, Комеди Сентрал, Сандэнсе Чэннел, Фликс.

 Дисней

Эй-Би-Си: включает 10 станций, 24% всех американских домов.

Эй-Би-Си Сетевые новости (Prime Time Live, Nightline, 20/20, Good Morning America)

ESPN, Lifetime Television (50%)

Disney Channel / Disney Television, Touchtone Television.

 

 Тайм Уорнер

 

Си-Эн-Эн, Эйч-Би-Оу, Синемакс, Ти-Би-Эс Суперстэшн, Тернер Нетуок Телевижн, Тернер Классик Мувиз, Уорнер Бразерз Телевижн, Картун Нетуок, Сега Чэннел, Ти-Эн-Ти, Комеди Сентрал (50%), Е! (49%), Корт-ТВ (50%). Крупнейший в США владелец кабельных сетей приблизительно с 13 миллионами подписчиками.

 

Фокс

 

Фокс Телевижн (включает 22 станции, охват – 50% американских домовладений).Фокс Интернэшнл: всемирные кабельные и спутниковые сети.

«Большая тройка» - Эй-Би-Си, Эн-Би-Си и Си-Би-Эс забирают на себя большинство телевизионной аудитории США.

Процессы, характерные для электронных СМИ, не обошли стороной и «святая святых» американской демократии – региональную печать.

Из 1,7 тыс. ежедневных газет 98 процентов являются местными монополиями, и менее чем 15 корпораций контролируют подавляющую часть ежедневного тиража газет по всей стране.

Многие общественные и культурные деятели особые надежды возлагали на то, что именно бурное развитие новых информационных технологий последних лет приведет к демонополизации информационного пространства и возродит плюрализм мнений, доступных массовой американской аудитории. Однако реальность оказалась прямо противоположной: бесконечная «многовариантность», характеризующая Интернет, вовсе не служит препятствием к монополизации и этого информационного пространства. Издание «Бродкастинг энд Кэйбл» констатировало (1.05.04), что приблизительно из 30 наиболее посещаемых веб-страниц, посвященных новостям или развлечениям, более трех четвертей были аффилиированы с крупнейшими медиа-корпорациями соответствующего профиля.

 

Причины такого положения дел, в общем, самоочевидны. Только крупный бизнес может позволить себе немалые убытки, неизбежные на первых этапах осуществления любого значительного интернет-проекта. Реклама нового начинания – не проблема прежде всего для тех, кто уже владеет информационным пространством. Например, опросы «Бродкастинг энд Кэйбл» показали, что половина обращений к веб-страницам, посвященным спорту, является результатом упоминания соответствующего адреса во время спортивных трансляций по телевидению. В свою очередь, рекламный доход от самого проекта намного легче обеспечить тому, кто имеет установившиеся отношения с лидерами рекламного бизнеса и может предлагать им возможности Интернета в рамках «пакетных» соглашений.

 

Корпоративная цензура. Самоцензура

 

Треть руководителей местных телевизионных отделов новостей, опрошенные в 2003 году в рамках Project on Excellence in Journalism, показали, что они испытывали давление с тем, чтобы негативные сообщения о рекламодателях не попали в эфир, или, наоборот, чтобы там оказалась положительная информация. Согласно опросу, почти три четверти репортеров, занимающихся журналистскими расследованиями на региональных телестудиях, показали, что рекламодатели «пытались оказать воздействие» на содержание новостей. 56 процентов испытывали давление со стороны их телекомпаний, с тем, чтобы их сообщения были бы положительно восприняты рекламодателями, а 60 процентов  однозначно констатировали, что последние прямо пытались «убить новость». Почти пятая часть опрошенных работников СМИ показала, что и после выхода материалов их критиковало начальство «по коммерческим соображениям».

И тем более практически невозможно провести четкую грань между феноменами цензуры и самоцензуры. Один из патриархов американской журналистики Джордж Зельдес еще в 1938 году писал: «Нет более глупой похвальбы в современной журналистике, чем когда пишущий человек заявляет: «Я никогда не получаю указаний. Я волен делать, что хочу!» Идея Зельдеса в том, что указания получает тот, кто не соответствует линии начальства, а если человек сам улавливает идеи босса, то ему не требуется никаких особых директив.

Владелец СМИ всегда и везде оказывал, оказывает и будет оказывать (не обязательно негативное) влияние на политику вещателя или издания – так устроен мир. Между тем нельзя полностью согласиться с журналистом «Ю-Эс-Эй Тудэй» Майклом Гартнером, утверждавшим: «Нет никакой разницы, владеет ли СМИ корпорация, семья или частное лицо. Имеет значение честность, интеллект и смелость владельца». Но корпоративная собственность в данном случае принципиально отличается от индивидуальной. «Частник» может быть движим самыми разными мотивами, в том числе любовью к честной журналистике или желанием утвердиться в глазах других, как принципиальный человек, пекущийся об общественном интересе. Корпорация же имеет один закон - прибыли, и обязательство регулярно выплачивать дивиденды своим многочисленным акционерам.

 

 «Эффект Фокса»

 

Руперт Корнуэлл в статье «Не верьте квасному патриотизму американского телевидения» («The Independent», 23.04.2003 г.) пишет: «Канувшие в небытие боссы пропаганды из ЦК КПСС гордились бы тем, как ворочают делами люди из окружения Джорджа Буша-младшего, действующие подобно им самим с высочайшей скрытностью. Тогда это именовалось демократическим централизмом. Здесь это называется «эффектом Фокса». Речь идет о кабельном телевизионном канале «Fox News», владельцем которого является Руперт Мердок. Чьи свехрпатриотичные передачи нередко приносят каналу сверхвысокие рейтинги. Телеканал "Fox" руководствуется в своих передачах взглядами Джорджа Буша-младшего на мир в период после 11 сентября - либо ты с нами, либо против нас. Это не для телеканала «Fox» подробно сообщать о неприятных реалиях вроде сопутствующего ущерба, иракских гражданских потерь или неспособности американских военных обеспечить охрану библиотек и музеев. Те репортажи, которые можно было видеть на экранах, показывали ликующие толпы людей, хотя при этом участников событий именовали али-бабами. Что, однако, всего важнее, так это то, что телеканал «Fox» понял одну простую истину: люди, которые следят за 24-часовыми кабельными телепередачами с театра войны, делают это потому, что одобряют эту войну. Менее всего им хочется смотреть широкоформатные съемки антивоенных демонстраций («великих немытых», как выразился один ведущий телеканала «Fox») и антиамериканских протестов на улицах чужих городов».

 

Горечь профессионала

 

У современной подлинной журналистики появился неприятный соперник - псевдожурналистика, воздействие которой на читателей стало значительным и тревожным явлением, считает главный редактор газеты «Лос-Анджелес таймс» Джон Кэрролл (http://www.duel.ru). «По всей Америке возникают офисы, которые внешне похожи на редакции, где сидят люди, напоминающие журналистов, но это - не журналистика, - пишет Джон Кэрролл. - То, чем они занимаются, нельзя, по сути, отнести к журналистике, поскольку они не считают, что должны служить читателям, слушателям или зрителям». «В этом царстве псевдожурналистики аудитория рассматривается как нечто, чем можно манипулировать, - продолжает Кэрролл. - И когда аудитория вводится в заблуждение, ни один человек из этой псевдоредакции не пытается протестовать». К таким средствам массовой информации Кэрролл причисляет и некоторые телекомпании. Число таких псевдоредакций, ток-шоу, интернет-сайтов и телекомпаний велико, считает главный редактор самой влиятельной газеты Западного побережья США. По его оценке, «никогда еще ложь в Америке не имела столь мощного рупора».

Такую высококонцентрированную и контролируемую систему средств массовой информации с трудом можно назвать свободной прессой. Как писал Джордж Оруэлл в своем введении к «Скотному двору», цензура в свободном обществе является бесконечно более тонкой и основательной, чем при диктатуре, потому что непопулярные идеи замалчиваются, неудобные факты скрываются и нет никакой нужды в официальных запретах.

 

 Иван БЕССМЕРТНЫЙ

--------------------------------------------------------------------------------

      Отправить сообщение admin@intellectual.org.ua с вопросами и замечаниями об этом веб-узле.  По вопросам размещения материалов: - направляйте Ваши   материалы и письма по адресу: redaktor@intellectual.org.ua 

 БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФОНДА ВЕТЕРАНОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ: тел. 8 (067) 404-07-54  e-mail:  rass@intellectual.org.ua

--------------------------------------------------------------------------------

Д. ЗЫКИН

ПОЛИТИК  КАК  ТОВАР

Нетрудно заметить, что политическая реклама по сути своей не слишком отличается от коммерческой. В самом деле, политик - это тоже товар, который предлагают потребителям. Задача политической рекламы сделать так, чтобы избиратель товар «купил», в смысле проголосовал. Чтобы люди купили товар новой марки, бренд надо сделать, во-первых, известным, а во-вторых, привлекательным. То же самое с полным основанием можно сказать и о политиках. Мало того, в некотором смысле «продать» политика избирателю легче, чем продать товар потребителю. Покупая товар, потребитель должен выложить определенную сумму денег, что само по себе уже является сдерживающим фактором, а за участие в голосовании с избирателя денег не берут. Коль скоро два вида рекламы принципиально не отличаются друг от друга, то и методы коммерческой рекламы применимы для «раскрутки» политика. Приемы, рассмотренные в статье «Анатомия рекламы», являются неотъемлемой частью любой предвыборной кампании. Самая грандиозная и масштабная предвыборная схватка из всех, которые когда-либо проходили в России: «Ельцин против Зюганова» - тому яркий пример. Чтобы в этом убедиться достаточно пройтись по некоторым пунктам списка методов рекламы.

1. Наведение психоза «нехватка времени»

Наверное, не все еще забыли хронометр, обратным ходом отсчитывающий секунды до того момента, как у россиян «отнимут свободу», а мрачный голос за кадром вещал, что еще не вся потеряно, что «еще есть время».

2. Апелляция к прогрессу

Данный метод был стержнем ельцинской пропаганды. То, что Ельцин «ведет нас вперед», а Зюганов «тянет назад» повторялось беспрерывно.

3. Подмена понятий

На всеобщее обозрение выставлялись некие коммунистические экстремистские организации, члены которых были явно психически ненормальны и до крайности маргинальны. Потом много говорилось, что Зюганов - коммунист, а раз так, то он имеет отношение к подставной кучке нездоровых личностей. Вместе с тем, ни одна из упомянутых «красных» сект не входила в предвыборный блок Зюганова, да и, по всей видимости, они вообще не существовали, а были лишь сборищем ряженых.

4. Комплекс превосходства

«Присоединяйся к нам, к успешным и респектабельным, которые голосуют за Ельцина! Зюганова поддерживают беззубые, малограмотные бабки, с диким блеском в глазах», - известный штамп, вбитый в головы миллионам.

5. Авторитет науки

Для поддержки Ельцина наняли целый сонм экспертов с научными степенями. И надо отдать им должно, выделенные на них денежные средства они отработали на совесть.

6. Мнение известного человека

Толпа народных артистов, кумиров молодежи, звезд эстрады и тому подобных на всех углах трубила о необходимости поддержать «демократию» в лице старого номенклатурщика Ельцина. Поговаривают, что кое-кто из них это делал бесплатно. Вот уж, действительно, чего только не случается в России.

7. Глас народа

Даже в день выборов пиарщики Ельцина не удержались и показывали по телевидению людей, «выбирающих свободу».

8. Наведение ужаса

Не проголосуешь за Ельцина, придет Зюганов, всех в ГУЛАГ загонит, да еще и женщин обобществит. Глупость? Да. Зато какая! И как сработала!

9. Не будь изгоем

Все голосуют за Ельцина, один ты, как дурак, поддерживаешь «неудачника Зюганова». Эта идейка обыгрывалась на все лады во всевозможных СМИ.

10. Апелляция к «добрым чувствам»

Помните лубочные картинки из предвыборного кинофильма Рязанова? Ельцин - хрестоматийный авторитетный дедушка, а его жена - мягкая домохозяйка, жарящая на кухне котлеты. Классическая патриархальная атмосфера, милая сердцу многих. Интересно, сколько было сделано дублей, прежде чем нужный эффект был достигнут? Впрочем, Рязанов - профессионал, не исключено, что всё у него получилось с первого раза.

Можно было бы и дальше продолжать разбор, да видимо, ни к чему, и так всё ясно.

У всякого уважающего себя товара должна быть соответствующая упаковка. Есть она и у политика. Костюм, очки, галстук, рубашка и проч. подбираются с особой тщательностью. Тут многое зависит от того, кому в данный момент времени «впаривают» товар. Как и в случае со стиральным порошком, оболочка оказывается важнее содержимого. В пиаровских кругах ходила байка про очень крупного чиновника, буквально общефедерального масштаба, который по время своей предвыборной кампании демонстрировал избирателям свою «позитивную программу» - солидный, пухлый фолиант, в роскошной обложке. Пикантность ситуации состояла в том, что под обложкой скрывалась стопка чистой бумаги и больше ничего! Но кто заглядывал в книгу? Никто. А со стороны пустышка казалась монументальным трудом. Не знаю, был ли такой случай в реальности, но не удивлюсь, если выяснится, что всё-таки был. Ведь лишь немногим избирателям действительно интересны экономические воззрения кандидата. Еще меньше тех, кто внимательно прочитал его предвыборную программу. Для избирателя бородавка на носу кандидата важнее скучных математических расчетов и графиков. Выдвижение программы превратилось в ритуал, призванный добавить политику респектабельности. У «правильного политика» должна быть программа, точно также как у правильного кота должны быть лапы-уши-хвост.

Пиарщик также как и коммерческий рекламист постоянно апеллирует к подсознанию электората. В избирательной кампании мало рационального, мало логики и разумных доводов, зато вовсю используются приемы, явно взятые из психоанализа. Лексика политиков, их тексты и заявления изобилует скрытыми сигналами, которые не рассчитаны на обдумывание, однако они улавливаются подсознанием. Вспомним, что «портрет» подсознания в значительной степени определен родовым опытом человека. Используя этот нетривиальный факт в качестве ключа, крупный психоаналитик современности Ллойд ДеМоз расшифровал скрытый смысл речей крупнейших политиков настоящего и прошлого. Смысл, скрытый от сознания, но имеющий значительное влияние на подсознание. Выяснилось, что в период тяжелейших кризисов, великих потрясений, в особенности войн, лидеры государств, обращаясь к народу, постоянно используют образы и метафоры, явно обусловленные родовым опытом.

Образы удушения, сдавливания, попадания в капкан, из которого необходимо вырываться любой ценой - типичны для общественно-политических дебатов в кризисные, предвоенные периоды. Накануне Первой мировой войны немецкий кайзер Вильгельм, утверждал, что чувствует, как его «душат» во «внезапно накинутой сети», Гитлер обосновывал необходимость экспансии тем, что Германии не хватает жизненного пространства. Японский адмирал Ямада перед Перл-Харбором сказал, что нация чувствует необходимость освободиться из под неумолимого гнета. А в сообщении, переданной в Токио послом Курусу, начало войны шифровалось словами «ребенок вот-вот родится». Поразительно, но когда создание первой атомной бомбы было завершено, Трумэну прислали аналогичное сообщение: «ребенок родился». Неудивительно, что бомба, сброшенная на Хиросиму, получила название «Малыш», а самолет, из которого вылетела бомба, назвали именем матери пилота! Во время Карибского кризиса Хрущев писал, что два народа превращаются в слепых кротов, бьющихся насмерть в туннеле. А войну во Вьетнаме сравнивали с засасывающей дырой в болоте.

Примеров на этот счет так много, что от них невозможно отмахнуться, их нельзя назвать набором частностей. Бессознательное является серьезным фактором не только мировой политики, но и мировой истории. Как показывают исследования, если бессознательный психоз начал развиваться, то его очень трудно остановить, даже используя самые веские доводы, основанные на рациональном расчете, логике и аналитике. Планируя войну с Америкой, японцы дотошнейшим образом изучили военный потенциал противника. Руководство Японии знало, что их страна минимум в десять раз уступает США, и это неминуемо приведет к поражению. Но остановиться японцы уже не могли. Элиту, а вместе с ней и массы охватил самый настоящий припадок, замешанный на бессознательном страхе и невозможности жить спокойно.

Разумеется, элита не прошла мимо такого мощного рычага управления массами, как раскачка бессознательного. Уже с самых древних времен, жрецам и шаманам были известны способы наведения на окружающих иррационального (бессознательного) ужаса, галлюцинаций. Ораторы античных времен обладали огромной властью над людьми, играя на тайных струнах психики. Их методы были сплавом интуиции и природного таланта. Много позже технический прогресс позволил создать технологии влияния на подсознания, основанные на строгих научных данных. Прорывные открытия в медицине, физике, психологии, химии и других науках позволили математизировать и алгоритмизировать многое из рецептов древности. Например, ритм оркестра, играющего марш, примерно равен частоте сердцебиения женщины во время родов. Энтузиазм и приподнятое настроение, охватывающие слушателя - это подсознательная радость ребенка, которого ожидает освобождение от давящего чрева матери. А много ли было войн, обходивших без маршей? Использование музыки - простейший и широко известный прием раскачки подсознания.

А теперь учтем, что в области раскачки бессознательного, введения масс в неразумное, иррациональное состояние на сегодняшний момент достигнуты очень солидные результаты. То есть, люди, владеющие такими технологиями, способны сознательно и целенаправленно вызывать у масс бессознательные психозы, и не лишь бы какие психозы, а именно такие, которые выгодны манипуляторам.

 Д. ЗЫКИН

 http://contr-tv.ru/common/1282/

--------------------------------------------------------------------------------

      Отправить сообщение admin@intellectual.org.ua с вопросами и замечаниями об этом веб-узле.  По вопросам размещения материалов: - направляйте Ваши   материалы и письма по адресу: redaktor@intellectual.org.ua 

 БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФОНДА ВЕТЕРАНОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ: тел. 8 (067) 404-07-54  e-mail:  rass@intellectual.org.ua

--------------------------------------------------------------------------------